Вот так у женщин и бывает: Не хотела, думала, просто... А получилось... как-то все само собой. Я, когда встретил одноклассницу, не любовь, а просто, так она голову повернула, когда я ее поцеловать решил. И вместо губ пришлось целовать в шею. Но уже после второго поцелуя она так засопела в ухо, что мне ничего не оставалось, как прижать ее сильнее к себе. А когда поцеловал в плечо, она только напряглась и назад повернула голову. И когда я впился в губы, опустила руки.
Тут уж я свои из-за ее спины достал и за груди ее. А она в платье, и декольте небольшое. Но и это не помешало. Правда, немного неудобно было залезать через верх рукой и вынимать грудь, зато потом такие поцелуи ей достались, что она своими руками меня за голову обняла и только шумно дышала. И не убрала их с головы даже тогда, когда я ее за попку обнял и стал тискать!
Только, когда подол стал поднимать, за ногу взялся, она вздрогнула. А когда рукой вверх заскользил, ноги плотнее сжала. Пришлось между ними с усилием влезать. Но, все равно ладонь всунул и прижал кверху. А у нее трусы не просто мокрые, а насквозь мокрые и скользкие. Я когда палец под них засунул, он просто плавал там в этой скользкой жиже. И после этого она уже так ноги не сжимала сильно. Я уже свободно там осваивался. А она задрожала вся. Особенно чувствовалось, как дрожат ее ноги.
Нет, еще раз она все же сжала ноги, когда я эти трусы стягивать стал. Но, когда резинку опустил вниз и снова руку между бедер всунул, она их раздвинула и впустила руку. И после нескольких движений рукой дыхание у нее стало шумным и прерывистым. А когда я пальцы между губ вжал и по клитору провел, он задергался, а она застонала и вцепилась в мои плечи своими пальцами сильно, сильно. Я трусы ей еще чуть приспустил, и, продолжая гладить ей между губ, и сжимать ее письку в горсть, другой рукой взял ее руку и приложил к своим брюкам. Она замерла. Я ее снова в губы стал целовать.
Она не двигается. Тогда я сам расстегнул брюки и положил ее руку на свой вздыбленный член. Она послушно его взяла и снова, как окаменела. Тогда я чуть присел, подхватил ее под коленки, приподнял и прижал к стене. Своей рукой вщал ее за руку и направил ее рукой свой член ей в мокрую, скользкую писю. Она замерла. Даже дышать перестала. А когда член стал в нее входить, чуть поправила его, когда он уперся и шумно выдохнула.
Потом снова замерла. Не дышит. Я входил все глубже и глубже. Не стал сразу насаживать ее по самые яйца. И оказался прав. Она с шумом втянула в себя воздух, даже со стоном, только на вдохе. И снова замерла. И выдохнула только тогда, когда член уперся в нее до конца, а она почувствовала, что села полностью на член, до конца, что губы уже упираются. Замерла снова на секунду, потом шумный вдох-выдох, снова замерла, снова вдох-выдох... И тут я ее приподнял немного и быстро опустил на член. Она охнула. Я снова приподнял и снова, уже с силой опустил. Она снова охнула. И тогда я прижал ее посильнее к стене, отодвинул бедра, вытягивая член и въехал в нее, прижимая к стене уже своими бедрами.
Она застонала. Голос ее дрожал. Она обняла меня за шею и я начал методично вдалбливать в нее свой член. Она то шумно сопела, то акала, то мммкала, то замирала, не дыша, то, вдруг начинала помогать мне, приподнимаясь и опускаясь на член. Поза была замечательная для входа. Я входил в нее по самые яйца, упираясь головкой в ее донышко, растягивая ее влагалище.
Поначалу я не все чувствовал. Лишь потом, когда она уже едва сдерживаясь, чтобы не закричать, пыталась приподняться, словно отодвинуться от влетающего в нее члена, я понял, что для нее это уже слишком, и сбавил обороты. За что она была, как мне показалось, очень благодарна. И когда я медленно вполз в нее до конца, усадив ее губами на свой корень, то почувствовал головкой, как она уперлась сначала во что-то твердое, круглое. И это круглое что-то сдвинулось, и член скользнул сбоку вглубь.
Она прижалась всем телом, замерла, а потом стала двигать бедрами, не приподнимаясь, а, наоборот, плотно усаживаясь на член. И я почувствовал, как это твердое и круглое сдвинулось в сторону и легко заскользило вокруг головки моего члена. Она чуть привстала, опираясь ногами о мои руки, и стала ползать из стороны в сторону, сдвигая свою попу то в одну сторону, то в другую. При этом она плотно закрыла глаза, скорчила такую мину, как будто ей очень щекотно и, словно не выдерживая напряжения, тоненько запищала. Потом проделала то же самое в другую сторону...
Судя по всему, ей это больше нравилось, чем мое тупое тыканье. И я предоставил ей свободу. Она сама то убыстряла движения, то замедляла, попискивая и шумно сопя. Но потом вдруг замерла, приподнялась чуток и, вдруг стала быстро быстро двигать попой, плотно прижимаясь ко мне и двигая ее вверх-вниз. Потом тоненько запищала, замерла, задергалась как-то беспорядочно, снова замерла. Я почувствовал, как она периодически сжимает своей писькой мой член.
А она продолжала судорожно дергаться, словно пытаясь подскочить, и снова тут же сама, плотно прижимаясь, соскальзывала вниз, вскрикивая и с силой сжимая пальцы сзади на моей шее.Я догадался, что она кончает, и принялся маленькими, короткими толчками помогать ей. отчего она стала пищать еще громче и чаще, а потом привстала и замерла. Но я своими толчками продолжал движение, отчего она задышала сильно и прерывисто и выдохнула:"Все, стой, не, могу". Но я, возбужденный ее состоянием, уже тоже вышел на финиш и, не слушая ее, продолжал поддавать снизу, вдогонку ее подпрыгивающему телу.
Она протяжно запищала, замерла, сделала несколько коротких, шумных вдохов-выдохов, снова запищала, напрягаясь всем телом, словно пытаясь выскользнуть вверх. Но я продолжал долбить, с силой прижимая ее к стене и ослабив руки, поддерживающие ее снизу за ляжки. Она беспорядочно задергалась, отпустила мою шею, замахала руками, потом попыталась оттолкнуть меня, упираясь в лицо. Но я повернул голову в сторону и выстрелил в нее свою первую, мощную струю.
Она тоненько взвыла, судорожно напрягая ноги, с силой обхватывая меня с боков, потом вдруг как-то вся сразу расслабилась, сделала пару шумных, коротких вдохов-выдохов, снова напряглась сразу вся, полностью, впиваясь пальцами мне в шею и сильно сдавливая мои бока своими бедрами, снова взвыла и снова обмякла, опускаясь на член. В этот момент мой член дернулся и выстрелил очередную струю. Она снова сжалась, словно подпрыгнула, снова пискнула, и снова обмякла.
Только ноги дрожали крупной дрожью, которую я чувствовал своими боками. И так каждый раз, как только мой член напрягался и выстреливал в нее очередную струйку, она сжималась, как пружина, а как только струйка прекращалась, она, обмякнув, сползала вниз. Наконец я отстрелялся. Подхватил ее руками под ягодицы и попытался чуток приподнять. Но у меня это не получилось. Она оказалась такой тяжелой, намного тяжелее, чем была вначале.
Как такое могло произойти? Она тяжело дышала, уронив голову мне на плечо. Ее тело дрожало. Дрожь то усиливалась, и тогда она сжимала ноги, сдавливая меня с боков, то ослабевала, становилась мелкой, едва заметной. И тогда она немного расслабляясь, снова опускалась на мой, еще не ослабший член. Ее дыхание стало успокаиваться. Она лишь изредка, словно всхлипывая, с шумом втягивала в себя воздух, и снова дышала более, менее ровно. Ее ноги с каждой минутой расслаблялись все больше и больше, становились все тяжелее и тяжелее. Но я продолжал удерживать ее. Наконец она шевельнула головой, что-то пробормотала и поцеловала меня в шею.
Потом приподняла голову, взяла мое лицо в свои ладони и поцеловала в губы. "Все, хватит пока. А то так и отключиться недолго." Она вытянула ноги, отстраняясь и попыталась встать. Но ноги подкосились, и она скользнула вниз. Я только успел подхватить ее под руки. "Вот видишь,-проговорила она, слабо улыбнувшись,-даже ноги не держат". Я поддерживал ее под руки.
Ее мокрые, холодные трусы зацепились за мой, выскользнувший из ее письки член. "Ой,-простонала она,-блин, как стыдно." "Почему?" "Блин, я вся мокрая, трусы мокрые,- она вдруг просунула свою руку под мою и принялась ощупывать мой член, сдвигая с него свои трусы,-наверно, и на брюки твои налилось! С меня, как из ведра льется! Что ты наделал! Этим своим...,-она снова взяла меня за уже слегка склонившийся книзу член и стала сжимать его пальцами, словно играя, но в голосе ее слышалась радость и удовлетворение. "Пошли домой,-вдруг сказала она. "А мама,-я знал, что ее мать дома.
А комнатка у них одна и маленькая. "Пошли,-потянула она, на ходу подтягивая трусы,-о, боже, какие они мокрые, холодные, противные,-она повернула ко мне свое лицо. На нем сияла улыбка. Я подчинился, и, подтягивая и застегивая брюки, поплелся, увлекаемый ею. Когда открылась дверь, яркий свет ударил мне в глаза. Но я увидел, как ее мать взглянула на нас каким-то непонятным взглядом, но потом обрадованно воскликнула:"Ооо, кто к нам пришел?!! Ну, проходите, будем чай пить.
Рассказывай, где был, что видел,(она всегда так говорила), как, вообще, твои дела. Я попытался оглядеть себя, пока снимал туфли. Вроде все нормально. Но это на мой взгляд. Подружка же сразу упорхнула в туалет, а я прошел к столу, сел и принялся рассказывать свои приключения. Вернулась подружка, посмотрела на меня, потом на мать и вдруг сказала:"Мы тут в грязь вляпались, он вымазался, надо ему брюки заполоснуть,-достала из шкафа халат и протянула мне,-иди, снимай, я быстро..." Я только успел открыть рот, как она уже взяла меня за руку, вытянула из-за стола и подтолкнула к туалету. Я послушно скрылся за дверью. И только тут рассмотрел огромное, расплывающееся мокрое пятно.
Оно было настолько большое, что мне показалось сразу, что это просто такие штаны, но, присмотревшись, увидел, что зона карманов отличалась от штанин. Я потрогал их и убедился, что они мокрые и скользкие.Блин, вот это мы дали!!!... "Оставь их там, я сейчас,-донесся до меня голос подружки. Я послушно снял штаны, завернулся в халат и вышел. На столе уже стоял чай и печенье. "Может покрепче чего?-спросила ее мать. Я стал отнекиваться, но она достала уже начатую бутылку водки и начатую бутылку ликера. Вскоре к нам присоединилась и подружка. Мы посидели где-то около часа.
Вдруг мать встала и будничным таким голосом сказала:"Ну, вы сидите, а я к Михаллне схожу. А то заждалась, небось, уже. Давно звала." Она накинула кофту и вышла. Михаллна жила в том же дворе и знала нас с детства. У меня даже мысли не возникло никакой. Мы "накатили еще по рюмашке. Меня разморило. Включили телек. Уселись рядышком и... принялись целоваться. Подружка уже была такая домашняя, в тонюсеньком халатике, под которым ничего уже не было. Естественно, руки сами нащупали ее груди, достали их наружу, а губы принялись их целовать... Проснулся я на полу. И это было понятно. Кровать ходила ходуном так, что было слышно, наверно, во дворе. Поэтому мы сразу переместились на пол. Халата рядом не было. Ни моего, ни ее. Фонарь светил в окно-никакого ночника не надо. Я поднял голову. Подружка лежала рядом.
Кровать от комнаты отделала занавеска.Я прислушался, пытаясь понять, который час, и вернулась ли ее мать домой. Подружка спала рядом, раскинув руки, одна из которых была под кроватью.Я пытался вспомнить, где делся мой халат и с ужасом осознал, что разделись мы еще на диване. И, кажется, там же остались мои мокрые трусы.Я выглянул из=за занавески. Часы показывали начало четвертого... На диване я увидел лежащую мать подружки. Мне показалось, что она спала. Я спрятался за занавеской. Достать из-под подружки одеяло не представлялось возможным. Вокруг ничего подходящего не было. Не подушку же брать! Я снова выглянул. Вроде спит. Я голяком шмыгнул в туалет. Сбросив давление, я почувствовал себя лучше. Но хотелось пить. Штанов моих нигде не было. Наверно, в коридоре. Я выглянул из туалета.
Все было тихо и спокойно. Я вышел и шмыгнул к плите. Тут было темно. Но по контурам и ощупью я нашел кружку и кран. Кран зашипел так, что я сразу закрыл его обратно. Постоял немного, раздумывая, потом повернулся к плите и нащупал чайник. "И мне,-услышал я сзади шепот. Я вздрогнул от неожиданности и чуть не грохнул чайником о плиту. Подружка, завернувшись в простыню, стояла рядом. Я нашел на столе бокал, налил и протянул ей. Потом налил себе. Стало легче и, почему-то спокойнее. "Мои дома волноваться будут,-подумал я вслух. "Не будут, мама звонила им, сказала, что мы смотрим телек." Классный телек-четвертый час ночи! Подружка прикрыла мне рот рукой. Простыня соскользнула с нее.
Она только успела подхватить край. "Тише, не так громко,-она прижалась ко мне своим голым тельцем. Вот кружку я искал. А ее груди с темнеющими пятнами сосков разглядел сразу. И почувствовал, как внутри опять что-то шевельнулось внизу живота... Я обнял ее и поцеловал в губы. Она выпустила простыню, обняла меня и ответила на мой поцелуй. Один, потом второй... Потом я почувствовал ее руку, вползающую между нами, ее тонкие пальчики, обвивающие мой, еще нетвердый член... "Какая у нее нежная кожа,-подумал я, прижимаясь к ней и сжимая в руках ее ягодицы. А уже через минуту она усадила меня на табурет, стоящий около плиты, и уселась сверху, заправив член в себя и обнимая меня за шею... Это было настоящим удовольствием. Первый пыл уже прошел. Мы медленно раскачивались, скользя и отклоняясь.
Было офигкнно приятно чувствовать член в ней, как он упирается, сдвигается, наклоняется. А она словно парила надо мной. Приподнималась и танцевала какой-то медленный танец, то наклоняясь в стороны, то быстро двигая бедрами вперед-назад, плотно прижимая их, плотно усаживаясь сверху. Пару лет назад я бы и подумать не смог, глядя на нее, что она такое сможет. Она была тихой, спокойной. Всегда в очках. И сейчас, без очков выглядела немного непривычно, но очень привлекательно.
Я трогал, массировал и гладил ее груди, а она улыбалась, раскачиваясь в стороны, откидываясь назад... Я не сопротивлялся. Мы прошмыгнули за занавеску, когда в комнате уже брезжил рассвет. Теперь мы уже легли на кровать, укрылись тонким одеялом, обнялись, сливаясь в долгом поцелуе, и, кажется, прямо так и уснули.
Проснулся я, когда вместо фонаря уже вовсю светило солнце. В комнате никого не было. На столе записка:"Открой холодильник. Или, хотя бы, чай погрей." Было какое-то странное ощущение наполненности в груди и пустоты в животе. Я ходил голый по чужой квартире и улыбался...
