Пятница — день «Ч». А к «Ч» нужно готовиться. Лидка припозднилась на следующий день, но приобрела платье — с вырезом на спине и разрезом на боку. Она была королевой в этом платье. Только, вот, если эти открытые части совместить, то получиться, что это платье — просто кусок ткани, в которую заворачивается женщина. Дизайнеры? Это, действительно, так круто?

Конечно, были куплены новые чулки, трусики, напоминающие больше небольшой комочек вышитой цветочками прозрачной марли на упругой резинке, ещё какие-то косметические средства. Она готовилась тщательно, вызывая у меня зависть. Я-то, вообще, никогда так тщательно не готовился к соблазнению. Действовал, исходя из сложившейся обстановки, полагаясь на чутьё и удачу, и минимальную подготовку места. А тут так всё серьёзно — вплоть до того, что будут есть, пить и чем запивать свою любовь.

Ну, что ж, примем участие и мы. На следующий вечер я задержался, забежав в секс-шоп. Смотря на вываленные игрушки, Лидка даже покраснела. Только было не понятно от чего — от стыда, неловкости или волнения. Я не стал выяснять, а приступил к апробированию купленного. Лидка сначала отбивалась, надо стирать, убирать и т. д., но руки мои, отвоевали сначала поясок, потом сняли халатик, постепенно открывая плечи, грудь, кожу которых губы пробовали нежными поцелуями — чуть-чуть уловимыми прикосновениями губ, дыхания. Лидка стояла молча, шумно дыша, словно впитывала в себя моё дыхание, моё желание. Только раз пошевелилась. Когда губы обхватили складочку у подмышки.

— Щекотно, Мишик. — Она сжалась, поцеловала моё ухо.

— Стой, не двигайся. — Руки отпустили ткань халатика, её руки опустились вниз, позволяя халатику упасть на пол холмиком нежно-персикового цвета. Стоп! У них с Ольгой одинаковый цвет халатиков! Только сейчас дошло! — Какая ты сладенькая тут.

— Да. — Она отшатнулась, ухватилась за мои плечи. Чего задумала?

А задумала она заняться сексом на кухонном столе. У нас он такой крепкий, что выдерживает наши игры на нём. Скрипит, но держит. И Лидке, в какие-то моменты, хочется именно на нём. Сейчас, вот, как раз, такой момент. Посуда со стола улетела в раковину, полотенце смахнуло невидимые крошки, а трусики легли на стул рядом.

Женщина — она красивая. Даже если лицо — мама моя — какие-то части тела красивы. По крайней мере, у меня в жизни было так. Женщина красивая лицом — тело немного того, не по мне. То тощие мослы, то слишком мальчуковая попка, сиски с фигу и так далее. А если тело красивое, а лицо не очень или вообще глаза мои не смотрели бы — то есть так называемая «палитра художника» — полбутылки водки и кружка пива. Раз, и по велению художника особа женского пола становится если не красивой, то уж привлекательной точно. Хотя, некоторым и палитра бутылки с кружкой не помогали. Прекрасно, когда женщина и телом, и лицом красивая. И если это всё совпадает с твоими пониманиями «по душе она или нет», то всё — это твоя половинка. Вот, Лидка, моя половинка. Она даже знает, как разводить ноги передо мной, ну, как мне нравится. Сначала немного подожмёт в коленках, потом коленки разводятся в разные стороны, открывая вид на вход в жерло вулкана, и только потом, с небольшим замедлением, ступни ног, с вытянутыми пальчиками, летят в разные стороны, позволяя моему телу, уже изнывающему от желания нырнуть как можно глубже в вулкан, приблизиться к ней.

Член с радостью нырнул в разогревающийся вулкан. Ничего, сейчас добавим жару. Стол скрипел, кряхтел, но держал её. Я же стоял у края, придерживая её за бёдра. Вдруг вертящая тазом Лидка, так увлечётся, что навернётся со стола? Планомерно увеличивая градус в вулкане, я косил на игрушку, принесенную с собой — такой рельефный член с небольшой головкой. На упаковке заверялось, что это точная копия члена какого-то там знаменитого то ли актёра, то ли секс-символа. Мне же это не было важным. Понравится или не понравится? Вот в чём вопрос!

Она ойкнула, почувствовав вход фаллоимитатора, приподнялась на локтях, чтобы посмотреть.

— Так, вот. — То ли спросила, то ли констатировала она. — Странно.

— Странно? — Я нежно повернул твёрдый пенис в её киске. — А что странного?

— М-м-м-м-м-м. — Она сопроводила моё действие стоном. — Твой член вот, а внутри... Ой. — Это я ввёл игрушку ещё на четверть. — Дай мне.

— А? — Она дёрнула носиком, повернулась на бок, оттопырив правую ножку, схватила меня за член, притянула к себе.

— Всё тебе говорить надо! — И поглотила член ртом, оставив меня стоять с открытым ртом. Не от удивления, от удовольствия. Так она ещё не работала с членом до этого. У меня даже слов не было, одни вздохи, поскуливание. Но рука продолжала вводить взад и вперёд, покручивать этот слепок с заморского хуя. И чем дольше это продолжалось, тем сильнее она налегала на член. Даже не останавливалась, чтобы перехватить воздух. Первым кончил я. Придерживаясь рукой за спинку стула, как бы, не упасть от такого взрыва в голове, тело моё колебалось, повторяя движение волн выбрасываемой в её рот спермы. Меня штормило, так как волны были большими. По крайней мере, мне так казалось.

— Что-то у тебя сегодня мало. — Она облизывала губы, подбирая каплю с края губ. — Иссякаешь? Не останавливайся! — Её рука впилась в мою, попытавшуюся вытянуть игрушку. — Покрути. Только нежно.

Ещё несколько минут она лежала на столе, втягивая в себя удары волн наслаждения, наносимые по её ощущениям, рельефом члена. Как правило, мы кончали и потом лежали, отдыхая, приходя в себя, или кто-то, кончив первым, помогал второму. А тут, кончив, я продолжал трахать её. И она наслаждалась этим. Предоргазменный стон у неё особенный — чуть тише, чем обычно, но глубокий, как бы из живота, после которого наваливается оргазм. Вот и сейчас, вновь, этот утробный стон-рык заставил дрожать её тело. Вытягивая в струнку, она надавила на мою руку, погрузив игрушку практически до конца. Издав громкий стон, моя королева вытянула игрушку из себя, разжала кулак. Если бы я не подпёр её тело, дрожащее от напряжения оргазма, Лидка хлопнулась бы на кафельный пол кухни, как этот фаллоимитатор.

Спускаясь со стола с моей помощью, Лидка покрутила головой.

— Ты этой штукой не очень часто пользуйся со мной. — Волосы её снова надо укладывать, растрепались. — Она мозги выбивает у меня.

— Хорошо. Зачем нам конкуренты? — Я приобнял её, повёл в спальню. — Конкуренты нам не нужны.

— Это не конкурент. — Она легла на кровать, потянула покрывало на себя. — Это уничтожитель мужчин. После него ни с одним не захочешь.

— И со мной? — Что-то я, похоже, не то сделал.

— И с тобой. — Она усмехнулась, видя, как вытянулось у меня лицо. — Но для меня ты важней. Поэтому, с ним только по большим праздникам.

***

В пятницу она ушла с работы пораньше. Когда я переступил порог дома, вокруг меня всё вертелось, всё блестело, всё было надраено. Мне сунули в руки пакеты с мусором, а сами, полуголые, в одних трусиках, с маской на лице, отправились на кухню. Чего делать разносолы? Просто дружеская посиделка для взаимного соблазнения двух женщин. Интересно, а кто начнёт первой? Вика или Лидка? Ответ даст только вечер.

— Слушай. — Она встала передо мной. Трусиков на ней уже нет, контуры прямоугольника волнистых волосиков ещё тщательней подправлены бритвой, маска с лица смыта и оно покрыто кремом. А как пахнет!? М! Сам бы такую ароматную женщину оттанцевал бы! — Я думаю одеть вот эти чулки. На резинке.

— А есть другие? — О?! У нас есть и поясок, и шёлковые чулочки с такой нежной широкой полоской? — Думаю, что... А, знаешь, одевай, что тебе удобней. Что не стесняет движений.

— Ты прав. — Она прячет чулки на резинке, начинает подтягивать бретельки на поясе. — Поможешь застегнуть?

— А кто расстегивать будет? — Она улыбается, гладит меня по волосам.

— Явно не ты. — Мда. Каков вопрос, таков ответ. Внутри начинает ворочаться

холодок. Только вот чего?

Последний штрих она наводила у зеркала в прихожей. Платье было одето, складочки разглажены, отчего и поясок, и края чулочков, косые линии трусиков явно обозначались трассами выпуклостей. Причёска тоже в порядке, осталось только лицо — красивое лицо, без особого макияжа. И чтобы добиться такого требуется время.

— Слушай меня внимательно. — Она давала последние указания, перескакивая с одного на другое.

— Не волнуйся. — Я засунул руку в разрез на боку, поправил завернувшуюся резинку. — Всё будет хорошо.

— Да? — Она остановилась, посмотрела на меня. Один глаз в готовности, второй, скажем так, наполовину.

— И трусы сними. Очень неудачные. — Я показал пальцем на вновь свернувшуюся резинку трусов.

— Снять? — Секунда на размышление, шаг назад, один взгляд в зеркало. — Ты прав, не очень красиво. — Раз, два, трусики комочком суются мне в руки.

— Спасибо. — Трусики ныряют в карман. — Потом в туалете на них кончу.

— Дурак. — Она возвела глаза вверх, вздохнула. — Ну, у всех мужья. А этот только об одном.

— Голодной куме и хлеб на уме. — Отбрил я. Нет, действительно, такая соблазнительная, такая красивая жена, а танцевать её будет другой, вернее, другая. Или наоборот, моя будет танцевать Вику? — Ты помнишь?

— О чём? — Она посмотрела на своё отражение в зеркало, что-то подправила в картине на левой стороне лица.

— Во-первых, мужчина ты. Ты её танцуешь. Ты владеешь ситуацией. Ты определяешь, что, когда и как. — Она кивнула. — Второе. Начав — не останавливайся. Доводи всё до завершения. — Она внимательно посмотрела мне в глаза, кивнула. — Третье. Где буду я?

— Ты? — Этот вопрос, очевидно, в её голове не звенел. Ни разу.

— Да. Вы же будете тут, ну, заниматься сексом. А третий лишний, пока. — Я приосанился. — Так что.

— Погуляешь. — Она повернулась ко мне спиной. — Погуляй до часу, потом возвращайся. Шторку подниму, когда можно заходить. И ключом не греми, дверь будет прикрыта только. Понял? — Последнее она выпалила скороговоркой, так как на лестничной площадке заскрипел кафель. Кто-то подходил к двери.

Это была Вика. Приветствия, щебет о том какая красавица, какая причёска разбились о свист из кухни, сигнализирующий о готовности чего-то. Лидка, скользнув фразой в одно слово «ящас», исчезла в кухне, я помог ей снять пальто и получил волну такого сладкого запаха, что не удержался и чмокнул Вику в плечо. Через тонкую ткань платья чувствовалось её тело — горячее, упругое, волнующееся. Та посмотрела на меня серьёзным взглядом, проглотила комок в горле.

— Я одела чулки. — Шёпотом сказала Вика. — Лиде чулки нравятся?

— Нравятся. — Кхех, видно по одному направлению двигаются мысли у женщин. Дика тоже пытала меня о том, что нравится Вике, в том числе был вопрос и о чулках. — А ещё нравится секс.

— Дурак. — Она улыбнулась, напряжение спало.

— Ага. — Я втянул в себя воздух. Слушай, а я тоже волнуюсь. Вон, даже в голове зашумело, а внизу живота заворочался холодок неизвестности. Куда идём мы все?

Пошли в гостиную. Глядя на них чинно сидевших и обменивающихся комплиментами, я немного струхнул. Дело закончится прощанием в коридоре и словами «приходите ко мне в гости». Нет, этот политес следует поломать! Музыка потянула сначала Вику потанцевать со мной, потом я вытянул Дику, продемонстрировав в крутом повороте, что на той нет трусиков. Повернувшись лицом к Вике, я увидел её горящие глаза — понравилось. Потанцевав с обеими, я заявил, что устал, а организм требует дозаправки. Сев на диван, мы дружно выпили, закусили, и я скомандовал — «танцы!». Девки, как-то переглянулись, встали и под спокойную, умиротворяющую музыку пара поплыла по гостиной. В какой-то момент я отвлёкся на какую-то мелочь. А когда поднял глаза, рука Дики уже лежала не на талии, а на бедрах Вики. При повороте пары мне досталось от обеих. Глаза Вики выражали недоумение и даже испуг тем, что Дика творит с ней, Дика пьяными глазами отсылала меня вон из гостиной. Понял, не дурак. На кухне я вытащил сигарету, затянулся — всё-таки надо быть подготовленным, чтобы такое видеть. Когда две женщины танцуют это красиво. А пикантность нынешнего танца в том, что одна по-мужски штурмует другую, а та млеет от ситуации и колеблется — идти дальше или нет.

— Погуляй. — Дика смотрела на меня в упор, поблескивая еле видимыми точками пота на лбу — ого! Вот напряжение. Даже рот стал как-то более размыт, выпуклей. О! Они уже целовались?! И кто начал?

— Ладно, пошёл. — На пороге повернулся, наклонился, шепнул на ушко. — Дави её на полную. Сейчас она остывать начнёт.

— Иди. — Она вытолкнула меня на площадку, загремела ключом.

Всё. Там они в своём мире страстей, желаний, чувств. Я тут, на площадке, в своём мире, по которому мне гулять примерно часа четыре. Что ж пойдём, погуляем.

Как говорил я ранее, городок наш небольшой. Так что гулять по такому городу в ночи — тяжело, но надо. У нас ночная жизнь не блещёт разнообразием — три ночных кафе, четыре сауны, кино и проститутки. Последний сеанс начался, так что остаётся кафе. Пошёл в ближайшее.

Народу там было не то, чтобы много, но было. Ночь вызывает самые интересные персонажи жизни, которые днём тушуются, растворяются жизнью вокруг. А ночью сгущаются и реализуются, например, вот в эту группку проституток, явно зашедших сюда погреться или вон в того, мрачного всего такого, ведущего в одиночестве битву с бутылкой водки.

— Мужчина, сигареткой не угостите? — О! Ничего из себя. Личико, грудь выпуклая такая, фигурка, ножки тоже хороши. Затянувшись, жрица любви смерила меня взглядом. — Скучаете?

— Да не то, чтобы. — Я откинулся, показал головой «садись рядом». — Кофе будешь?

— Лучше водочки и закусочки. — Она помяла ладони. — Замёрзла что-то. — Руки, действительно, как ледышка. — А если честно, то чего тут?

— Да, жена сейчас, дома, отдыхает по-полной.

— С любовником что ли? — Порция водки нырнула в неё, заставив поморщиться. — А ты тут?

— С любовницей. — Я усмехнулся, видя её глаза. — Сам привёл.

— Во, блядь. — Она уставилась на меня. — Совсем народ с хуя сорвался.

— Ещё одну? — Официант вытянул шею, рассматривая меня и проститутку.

— А сам будешь? Нет? Давай. А может расслабить? Тоже нет? — Так какого хрена тут сидишь, хочешь спросить? Сам не знаю, уважаемая, гуляем.

— Лучше не надо. У моей нюх, как у собаки. Учует чужие духи...

— Ты прав, у сучек нюх острей, чем у кобелей. — Она криво усмехнулась. — Ладно, сиди, пошла я работать. Спасибо за водку.