Я заехал за ней на машине. Нагло подъехал к самому подъезду ее дома, выкрашенного в забавный розовый цвет и встал, игнорируя осуждающие взгляды бабулек, собравшихся на традиционные посиделки, прямо возле подъезда. Набрал ее номер и коротко приказал: «Я возле твоего дома, выходи»

Стоял жаркий летний денек, тополя вяло роняли светлый воздушный пушок, по улице задорно покачивая бедрами плыла стайка студенток в минимальных платьях, одно другого короче. Я настолько засмотрелся, что не заметил как из подъезда вышла она. Ее невысокую стройную фигурку обтягивало светлое летнее платье в горошек, длинные распущенные волосы закрывали тонкую, загорелую дочерна шею. Негромко цокая каблучками она подошла к машине и потянула на себя тяжелую дверь.

 — Ого, холодно у тебя! — зябко передернула плечиками она, усевшись из знойного летнего дня в кондиционированное нутро автомобиля.

 — Ну ты же знаешь, я человек северный, жару не люблю. — усмехнулся я. — Ты лучше скажи — почему ты заставила меня ждать лишних три минуты?

 — Ваша нерадивая сучка виновата, господин, и готова понести наказание. — задорно блеснула белыми зубами она.

Я скрипнул зубами — за внешней покорностью отчетливо читался вызов. В этом была вся она — даже стоя на коленях она выглядела королевой, оказывающей честь своему слуге, каждый приказ приходилось подтверждать силой, на короткое время она подчинялась, но потом снова кидала вызов и все начиналось заново.

Это было так непохоже на тех покорных коров, с которыми я имел дело раньше и отнимало столько сил, что почти каждая наша встреча заканчивалась тем, что я, в сердцах обещал себе что никогда, никогда больше не наберу ее номер. И каждый раз нарушал данное самому себе слово...

 — Ах наказание? — резче, чем следовало рявкнул я. — С каких это пор ты решила что тебе можно давать мне советы?!

Она насмешливо приподняла бровь, мол, назвался хозяином, а сам себя контролировать не можешь, но меня уже понесло:

 — Раздевайся тварь, быстро!

В ее глазах мелькнуло удивление и испуг — стекла авто были затонированы вкруг, но если подойти на метр-полтора, то разглядеть что происходит в салоне было вполне реально.

Вот, значит, где ее слабое место мелькнула в голове мысль, надо давить дальше.

 — Ты что, не слышала приказ, сука? — я отвесил ей пощечину.

Она на миг замерла от неожиданности, и неуверенными, судорожными движениями начала расстегивать пуговки платья. Оно упала на коврик, открыв небольшую, аккуратную грудь второго размера затянутую в кружевной бюстгальтер.

 — Все снимай, все. — с усмешкой подбодрил ее я.

Она прерывисто вздохнула и шепотом попросила:

 — Хозяин, пожалуйста, только не у дома...

Я коротко кивнул, мощный двигатель мягко заурчал и мы выкатились на Одесскую, потом направо — на улицу Республики. Справа шуршала одеждой она. Вот щелкнул замочек бюстгальтера, потом коротко прошуршал по ногам сатин трусиков. Так, а это что за звук?

 — А вот туфельки нужно оставить. — хищно улыбнулся я. — И там в бардачке лежит ошейник — ты знаешь что нужно делать.

Чуть слышно звякнул язычок ошейника и я наконец смог отвлечься от привычно напряженной в этом городе дорожной обстановки и бросить взгляд направо. Рядом со мной сидела стройная девушка, на загорелом теле которой не было ни клочка одежды, если не считать красную полоску ошейника на шее. Карие глаза блестели испуганно и возбужденно, соски на небольшой упругой груди торчали твердыми ниппелями. Я протянул руку и провел пальцами между послушно разведенными ногами, там было горячо и влажно.

 — А ведь похоже, тебе это нравится, шлюха! — усмехнулся я. — Течешь как сучка во время течки!

Некоторое время я кружил по городу, наслаждаясь ее испугом и покорностью. Впрочем, долго это не продолжалось — она быстро освоилась и с невозмутимым интересом смотрела в окно, как будто не жила в этом Городе 25 лет.

«Ах вот так? Ну сейчас я тебя проучу» — зло усмехнулся я про себя и плавно причалил к левому тротуару. По улице шла компания парней лет 18—20 в широких шортах и легких майках с надувным матрасом в руках. Я дождался пока они поравняются с машиной и опустил стекло со своей стороны.

 — Эй, парень, подскажи, как проехать на улицу Ямскую? — окликнул я одного патлатого из кампании.

 — Да вы правильно едете, через три улицы будет мост и... — парень нагнулся к окну и поперхнулся, увидев обнаженную девушку на пассажирском сидении. Лицо она, правда спрятала за волной рассыпавшихся волос, но не сделала даже попытки прикрыться.

 — Ну, будет мост, а дальше? — подбодрил я парня.

 — А... э... дальше... это... церковь будет... там... э... налево... Ямская... там... — парень покраснел как маков цвет а глаза не отрывались от ее груди. Шорты явственно начали оттопыриваться.

 — Ну спасибо, что подсказал. — сердечно поблагодарил я его и вновь поднял стекло.

Отъезжая от тротуара я, весело насвистывая, бросил взгляд в зеркало заднего вида — патлатый юнец стоял перед своей кампанией и размахивал руками, что-то горячо им доказывая.

 — Не надо хозяин. — едва слышно прошептала она.

 — Что-что, ты сказала? — я картинно вскинул брови.

 — Не надо больше меня наказывать, хозяин — она умоляюще протянула ко мне руки. — Я сделаю все, что вы прикажите, буду покорна как раба... как сука... — в ее голосе звенели слезы.

 — Ну надо же как мы заговорили! — весело сказал я, заруливая на стоянку рядом с небольшим магазинчиком. — А ведь буквально двадцать минут назад кто-то просил ее наказать с таким видом, как будто приказывал принести чаю. Что-то ненадолго тебя хватило, а?

Она сидела потупившись и сложив руки на коленях. Из-под ресниц скатилась одинокая слезинка. Я сердито нахмурился — не люблю женские слезы, ибо они будят во мне нежность, желание защитить. И ведь эта сука прекрасно это знает! Ей что, мало?! Или это не наиграно?! Черт бы ее побрал! Ну, все, с меня хватит! Я схватил ее за волосы и рывком опустил ее голову к своему паху, одновременно расстегивая ширинку. Она послушно приоткрыла ротик принимая мой член и мягко заскользила вокруг него язычком.

Некоторое время я сидел откинувшись на сидении и наслаждаясь ощущениями. Эта сука превосходно сосала, клянусь, нежнее ротика чем у нее я не встречал ни у одной женщины! Да и вряд ли потом встречу. Мимо автомобиля шли люди, даже не подозревающие о том, что происходит в паре метров от них.

 — Раком встала! — шлепнул я ее по заднице. Она послушно встала коленями на сидение и прогнула спинку, открывая свою дырочку для моих пальцев. Господи, как же там было горячо и влажно! Сучка текла просто безудержно! Она застонала под моими грубыми ласками и подалась назад, насаживаясь на мои пальцы.

 — Не балуй! — снова шлепнул ее по заднице я. — И не вздумай кончить без разрешения!

 — Хозяин, разрешите мне кончить. — невнятно сказала она в ту же секунду.

 — Не разрешаю. — с удовольствием ответил я, продолжая терзать ее плоть.

Она тяжело застонала и повела бедрами, но ничего не ответила, лишь приникла к моему члену и усилила натиск так, что я уже через двадцать секунд хрипло застонал и, схватив ее за голову, насадил на член по самые гланды куда и излился. Она покорно проглотила все и замерла, тяжело дыша и поводя бедрами. Ее соки стекали уже по ногам.

Я отпустил ее и откинулся назад. Как всегда после таких моментов нахлынуло ощущение опустошения и слабости. Пару минут я лежал без движения, бездумно глядя в потолок, рядом слышалось

тяжелое дыхание распаленной, но не удовлетворенной женщины.

Я тяжело вздохнул и взглянул на нее — она ласкала свою киску рукой!

 — А ну прекрати! Кто тебе разрешил? — вяло приказал я ей. Она испуганно отдернула руку. По уму следовало бы ее наказать, но мне было лень даже пальцем двинуть лишний раз. Я повернул ключ, заводя машину, и неспешно выехал на улицу, направляясь ко второму мосту.

 — Зачем мы здесь? — подала голос она, когда за мостом я свернул на дорогу, которая через некоторое время вывела нас к парку имени космонавта. Я строго глянул на нее и она испуганно поправилась:

 — Хозяин.

 — Ну как это зачем? — широко улыбнулся я ей. — Ты же моя сучка, ведь правда?

 — Да хозяин. — настороженно ответила она.

 — Ну вот! А сучек положено выгуливать! — я свернул на узенькую незаметную просеку ведущую вглубь парка. — Играть с ними на природе!

Машина остановилась в небольшом логе. Кругом никого не было но буквально рядом слышался рокот проезжающих автомобилей и где-то невдалеке взлаивал пес, видимо на прогулке.

Я вышел, достал и расправил поводок и распахнул пассажирскую дверцу.

 — Ну что, сучка, пойдем на прогулку?

Она сидела на сидении, сжавшись в комочек. Пришлось вразумить ее парой пощечин, после чего она зашевелилась и позволила вывести себя наружу.

 — К ноге, сучка! — строго приказал я.

Она заторможено встала на четвереньки и прижалась к моей штанине. Я пристегнул поводок к ее ошейнику и потянул за собой. От машины она отходила с явной неохотой, но все же подчинилась и смешно засеменила рядом. Так мы неспешно прошлись метров двадцать, потом вернулись.

Я с удовольствием потянулся, покрутил торс туда-сюда, с наслаждением слушая хруст позвонков. Сучка покорно стояла рядом, прижимаясь к моей ноге и сгорбившись, как будто старалась стать еще ниже.

 — Ну что, сучка, займемся твоей дрессировкой? — сказал я отстегивая поводок от ошейника. — Она вскинула на меня свои бездонные глазищи с удивлением.

 — Неужели ты не знаешь как дрессируют сучек? — делано удивился я, подбирая с земли небольшую ветку и обламывая с нее мелкие сучья. Все очень просто — апорт! — и зашвырнул ветку в кусты.

Она несколько заторможено проводила ее глазами и только после того как я от души вытянул ее поводком поперек спины на четвереньках бросилась за ней.

 — Хорошая девочка, хорошая... — поощрительно погладил ее по голове я, забрал палку и снова кинул подальше.

После третьего раза эта забава мне наскучила, и я решил поменять правила игры, зашвырнув палку в заросли крапивы. Сучка закусила губу и несколько секунд колебалась, впрочем, я не успел снова взяться за поводок, когда она решительно устремилась туда, и шипя от боли начала поиски закатившейся куда-то палки. Когда она выбралась из кустов, то напоминала вареного рака — кожа покраснела, особенно на ногах и руках.

 — Ты смотри, а ведь я научил тебя покорности. — удовлетворенно заметил я, отшвыривая палку в сторону.

Она никак не отреагировала, сидя на четвереньках и, тяжело дыша, устало опустила голову.

 — Да, кстати, совсем забыл! — я снова пристегнул поводок к ее ошейнику и повел за собой. — Ты же забыла сделать одно дело, ради которого сучек сюда, собственно и приводят!

Она кинула на меня быстрый, полный ужаса взгляд. Я рассмеялся:

 — Ты что подумала, дурочка? Что я заставлю тебя спариваться с псом?

Она облегченно выдохнула. Я покачал головой и мягко сказал:

 — Сучек приводят сюда, чтобы они сделали свои дела! Вон, то деревце подойдет — пойди, пометь его.

Она вдруг замерла и густо покраснела. Что-то пробормотала.

 — Что ты сказала, не слышу?

 — Можно я не буду делать этого, хозяин? — упрямо глядя на меня исподлобья сказала она громче.

Опять двадцать пять! Я разочарованно вздохнул, пожал плечами и взялся за поводок. Свистнул рассекаемый воздух, и на темной коже появилась красная полоска. Потребовалось десять таких полосок, чтобы она сдалась и, всхлипывая, пробормотав: «Я все сделаю, хозяин» на четвереньках засеменила к намеченному дереву.

Я удивленно покачал головой — узкая, тонкая полоска кожи причиняет нешуточную боль. А ведь она не задумываясь бросилась в заросли крапивы, но не на шутку заупрямилась помочиться у меня на виду. Что это — комплекс?

Тем временем она сделала свое дело и, на четвереньках подойдя ко мне, уткнулась лицом в мои довольно пыльные ботинки.

 — Хозяин, пожалуйста, снизойдите до своей рабыни. — всхлипывая и покрывая поцелуями ботинки взмолилась она. — Прошу вас, дайте мне кончить! Пожалуйста! Я уже не могу сдерживаться!

Я хмыкнул и, нагнувшись, сунул пальцы в тугую, истекающую соками пещерку. Простое это движение вызвало низкий горловой стон и судорожное сокращение влагалища. Я отдернул руку, вызвав у сучки разочарованный полустон-полувсхлип.

 — Да, пожалуй ты заслужила сегодня. — я поводком вздернул ее голову и помог встать на ноги, после чего подвел к ближайшему дереву и, поставив раком, резким ударом вошел.

Кончила она через три секунды, бурно крича на весь парк. Потом еще через пятнадцать. Потом еще через двадцать. Через минуту у нее начали подкашиваться ноги и мне пришлось удерживать ее на весу. Сам я кончить не мог долго, пока после очередного оргазма мышцы ее влагалища не сжались так сильно, что я даже испугался, что не смогу выйти. Наконец я тяжело задышал, рывком поставил ее на колени и излился в ротик.

Через полчаса, после того как я заехал в большой магазин, где она в туалете более-менее привела себя в порядок я уже подъезжал к ее дому она глухо сказала:

 — Я не знаю зачем я это делаю! У меня добрый и ласковый муж, сынишка славный растет, дом — полная чаша... Я уже десять раз удаляла твой телефон — но я помню его наизусть... Я сотню раз зарекалась брать трубку, когда ты звонишь, но каждый раз, когда это происходит я наскоро вру что-то домашним и выскакиваю как ошпаренная на улицу. В этот раз мне пришлось наврать, что срочно вызвали на работу... Мне все труднее становится скрывать следы твоих ударов и я сплю с мужем только в полной темноте... Как долго я смогу это скрывать? Ведь он уже о чем-то догадывается, я вижу, но боится спросить... Боится меня потерять! Ну что ты молчишь?!

Я холодно ей улыбнулся и остановил машину, не доезжая до ее дома.

Она некоторое время смотрела на меня в упор, потом резко выскочила на улицу и бросила мне в лицо:

 — Больше мне не звони! Никогда! Ни при каких обстоятельствах!!! Ты слышишь?!

И трахнула дверью так, что с карнизов сорвалась стая испуганных голубей.

Я устало усмехнулся и проводил ее глазами — она шла с такой силой вбивая каблуки в асфальт, что, казалось, сейчас их сломает. Интересно, сколько раз я слышал эти слова? Пять, десять?

Но я знал, что через две недели, или через четыре — когда мне удастся вырвать из акульей пасти руководства моей корпорации хотя бы пару дней выходных, я снова наберу ее номер и услышу ее низкий, хриплый голос: «Хозяин?» И я опять брошу все и поеду в другой город, потрачу бесценное свободное время на какие-то глупые гостиницы на один день. И все это только ради того, чтоб увидеть, как в ее карих глазах появляется покорность...

Наверное, я тоже безумен. Хотя... что в моей, расписанной по минутам, заполненной тяжелым трудом жизни, есть такого, что бы вызвало такие же острые до боли ощущения? Такое яркое желание и страсть?

 — Я хрипло захохотал и ударил по педали акселератора — тяжелый автомобиль недовольно взревел и, завизжав шинами, рванул на север. Мне предстояло еще преодолеть 250 километров дороги до дома. А тут еще эта проклятая жара! И я резко крутанул ручку кондиционера до минимума.

Е-mаil автора: kаmikаdsе81@mаil.ru