«Dоs mоipu stо, kаi tаn gаn kinаsо».
(Дословно)
«Дай, где стать, и я поверну Землю».

Архимед.

30 декабря.

Катерина.

С трудом проснувшись, я сварила последнюю порцию молотого кофе. Медленно цедя божественный напиток, с тоской глядела на пустую банку. Вопрос был один, злободневный и постоянный — где взять деньги. Раньше когда была жива мать, тем более во время такого приближавшегося праздника можно было сходить к ней в гости. Пообщаться, наесться там от пуза, а при уходе она всегда совала мне в карман купюру другую. А теперь деньги кончились... Скоро новый год, а в кармане даже на пару батарей для парализатора не наскрести.

Нет, иногда канун нового года был и для нас охотников за головами «родной матерью», вот только не этот... Слишком много за последние годы развелось мне подобных, а количество «дичи» не изменилось, если не стало меньше. Расценки упали, что тоже не радовали.

— Мужика бы... — потянулась я всем телом, думая как давно у меня ни чего не было...

— А может сразу двух? — ответил мне голос, и как всегда в самое не подходящее время.

— Заткнись! — посоветовала я ему.

— Ну да! — начал иронизировать он, — мы гордые! На чужую тетю работать не желаем, нам свободу подавай!

— Надо почистить тебе память! — разозлилась я и тут же представила, сколько денег потребует такая процедура, приуныла.

— Давай вперед! Можешь прямо сейчас! — напоследок проявил свой сарказм, как бы даже улыбнувшийся, пробубнил мой постоянный второй номер.

— И никуда от тебя не денешься... — подумала я.

— А то!

Она или оно, я даже не знаю, как правильно охарактеризовать это всегда понимало, когда надо закончить перепалку. Но что у него было не отнять — последнее слово всегда оставалось за ним! Оно это ИТ (искусственный интеллект), заключенный в биопроцессоре вживляемом в раннем возрасте. Впоследствии образуется некий симбиоз двух форм. В юном возрасте он отвечает за идентификацию личности и состояние ребенка. Развиваясь вместе с носителем, приобретает некую самостоятельность, и даже, иногда преобразуется некую псевдоличность, временами казавшуюся мне очень даже реальной. Все зависело от мощности процессора и его архитектуры. Моя мать не поскупилась. При рождении мне был вживлен экспериментальный биочип наделенный возможностью неограниченного саморазвития с самостоятельным построением дополнительных необходимых для его функционирования дополнительных блоков. В качестве материала использовал биоматериал — ресурсы организма. Как это ни странно, но в серию его не пустили. И я подозревала почему... Мой ИТ проявлял слишком большую независимость и имел свое собственное мнение по любому вопросу.

Иногда я была рада такому раскладу, он несколько раз спасал мне жизнь. Но вот в таких случаях как сегодня его «откровения были лишними». Корче...

Я ясно поняла, что жизнь не удалась. Призрачная надежда на наследство не оправдалась. После смерти матери остался капитал, но он отходил не ко мне, а моему ещё не родившемуся ребенку. Я получала с него только жалкие проценты, которых хватало на жизнь, но впритык. Остальное надо было зарабатывать самой, так сказать, в поте лица.

Все это случилось из-за того, что я решила повторить головокружительную карьеру матери — стать охотницей. Ей в свое время повезло. В западных горах, самых неприступных на всем континенте она нашла стойбище диких. После продолжительного боя вся израненная, она сумела заполучить головокружительные трофеи: целых три молодых мужских особи годных к перевоспитанию и двух взрослых самцов. Один из взрослых и стал моим отцом, а второй сдавался внаем. Молодые особи, требующие большого вложения средств при интеграции их в общество были проданы. Даже один половозрелый самец не могущий быть подвергнутый коррекции поведения, ценился дорого, а уж молодые особи способные к коррекции тем более.

Мужчин не хватало. Нация, ограниченная количеством мужчин — угасала. Слишком мало рождалось мальчиков. Их растили взаперти. Холили и лелеяли, изначально готовили к роли мужей. Любой рожденный мальчик укреплял позицию семьи и ценился дорого. Обычно у мужчины было от трёх до пяти жен. Жены давали обет кормить и содержать своего мужа. Раньше даже бывали случаи, когда мужей отбирали у нерадивых жен не способных содержать их на определенном уровне или плохо обращающихся со своими подопечными.

Регулярно случались и ЧП. Когда мужчины, возомнившие о себе незнамо что, сбегали из дома, а иногда их даже крали. Вот тогда то и появлялись наша профессия. Охотницы за головами выслеживали пропажу и за вознаграждение возвращали их домой. Кроме денежного вознаграждения охотница имела право в течение трех дней использовать находку по прямому назначению, в качестве производителя или сексуальной игрушки. Это была возможность без навязывания обязательств получить возможность продолжения рода. В таком обществе, как наше иметь детей без мужа — стандартная ситуация. Женщины — именно они составляли основу общества. Нет, конечно, были общественные пункты распространения генофонда, но там приходилось платить деньги, да и само зачатие производилось искусственным путем. Существовали и дома свиданий, где приходилось платить просто за удовольствие. Вот только содержащиеся там самцы были затасканы, сидели на возбуждающих медикаментах и выглядели... не очень привлекательны. Это было последнее место, куда бы я обратилась при острой необходимости. Проще было напроситься в гости к замужней подруги и выпросить час для развлечения с её мужем. Это не поощрялось, но и не отвергалось общественным мнением.

Дикие. Это название, всплывшее из глубин памяти, заставило в азарте затрепетать крылья носа и заставить сердце биться быстрее. Никому после моей матери не удалось найти столь крупную стаю диких. Они словно исчезли с лица земли, скрываясь в непролазных чащобах девственного дремучего леса и скалистых опасных для похода горах. Сколько погибло охотниц в поисках диких, история умалчивает. Просто иногда одиночки и даже группы хорошо подготовленных охотниц исчезали при загадочных, невыясненных обстоятельствах. Их не искал никто. Кому нужны пропавшие неудачницы. На их место приходили новички и цикл повторялся.

Даже найденная стая диких не гарантировала получение прибыли. Их надо было ещё поймать и доставить в цивилизованный мир, а учитывая ореол их обитания — создавало проблему. Да и сами по себе, несмотря на примитивное оружие и отсталость они были хорошими бойцами, особенно в рукопашной схватке. А используемое против них парализующее оружие имело довольно ограниченный радиус действия. Конечно, каждая опытная охотница имела в своем арсенале и огнестрельное оружие, но применение последнего сводило на нет всю трудную охоту, и влияло на конечный результат. Что успокаивало, так это невозможность использовать ими против нас наше же захваченное в бою вооружение. Каждый ствол привязывался к конкретному биочипу хозяйки, а даже легальная смена хозяйки была ещё тем геморром. А без привязанного к нему чипа, оружие было просто куском железа и пластика с компактным элементом питания.

Вернувшись из страны воспоминаний, я вздохнула и стала собираться на охоту, тем более что одна «птичка» из полиции ещё вчера шепнула мне по секрету, будто из одного очень благородного семейства сбежал отец. Осмотрев оружие и проверив батареи парализатора, я полезла в гардероб за полевой формой.

— Ты что дура? — вызвав у меня очередную вспышку гнева, «проснулся» своенравный чип. — Твоя напарница уехала. Что? — вопрошал он, чуть ли не подрагивающим от гнева голосом, звучащим в моей голове, — пойдешь одна?

— А что? Прикажешь сосать на праздники палец? — парировала я.

— Да ты соси хоть хуй! — верещал голос «воспитателя» загробным тоном, — это лучше чем погибнуть, — на траурной ноте закончил тот.

— Что-то ты слишком разошелся, — процедила я, — и вообще — продолжила отповедь своенравному «соседу», — в последнее время у тебя слишком увеличил запас слов.

Особенно нецензурных! — Я замолчала, уйдя в себя, а в голове мелькнуло, — но вот пососать предложенное, — мечтательный вздох, — я бы не отказалась, а еще, если сопроводить это другими атрибутами любви. — И уже зло добавила, — только вот где его взять?!

— Ёбнутая! — в ответе мне даже почудилось, что чип даже запыхтел от негодования и злости.

Но он был прав. В этом таилась очень большая проблема. Против чипованных мужских особей категорически под страхом смерти, запрещалось применять боевое оружие. А вот «дичь» была неограниченна в своих действиях. И пусть они не были так хорошо подготовлены как дикие, но все же сильны. Сила, выносливость и приличные мышцы были необходимы при их образе жизни. Вот и занимаются в тренажерных залах почти целый день. А что прикажите делать, находясь в закрытых охраняемых помещениях? Сила порождает выносливость, привлекательный вид, а кроме того занятие спортом не оставляют времени на бессмысленные глупости, в том числе и заоблачных фантазий о «свободной жизни». Они не понимают, что еду надо ещё добыть или вырастить вот временами и делают глупости, сбегая из дома. Единственный плюс в такой ситуации, что неприспособленность к жизни на воле заставляет держаться беглецов в обитаемой зоне. И вычислить их появление у опытной охотницы не составляет труда.

Плюнув на предупреждение моего второго я, я продолжила сборы.

— Я умываю руки! — с выражением негодования заявил чип и демонстративно отключился, словно щелкнули тумблером, хотя взаправду сделать этого он, конечно, не мог.

— Обойдусь! — буркнула я, в ответ, продолжая собираться.

Сергей.

Проснулся я в приподнятом настроении. Радостное ожидание, переполнявшее меня, имело под собой очень серьезные основания. Наконец-то неприступная Эльвира сдалась и согласилась встретить новый год со мной. В планах, роившихся в голове, я уже представлял, как глубокой ночью после салюта приведу её в свою квартиру, и мы проведём бурную ночь, а затем и день в любовных утехах.

Проверив и освежив воду в вазе приготовленного заранее букета, и полюбовавшись на бутылочку прекрасного французского шампанского, до времени лежавшего в холодильнике я достал небольшой презент в виде витого флакона эксклюзивных духов уже почти месяц дожидавшегося хозяйку. Выставил их на стол, и двинулся на работу.

Единственное, что несколько портило настроение — свинтить с работы пораньше и ещё раз встретиться с дамой сердца вечером не получится. Шеф затеял банкет по случаю праздника, и присутствие подчиненных на нём постулировалось автоматически. Праздник у нас — это много тостов, море водки и пропустить не получится... что подразумевало на следующий день: поздний подъём; скорее всего, тяжелое похмелье; но долгожданный приз... ожидавший меня в Новый год, перевешивал все минусы последнего рабочего дня.

Однако день пролетел быстро. Уже с обеда вся работа была отложена на долгую праздничную неделю. Подготовка стола, неизменные спринтерские пробежки в магазин по зову женщин, занимавшихся сервировкой стола типа: «Ой, Сережа! Мне не хватило майонеза... или я боюсь Сережа, что хлеба на всех не хватит!». А там как обычно: нервные очереди у касс; море спешащих затариться людей и, вот наконец, самое трудное... получасовая «лекция» шефа о «международной обстановке и направлении развития фирмы в новом году».

Дальше все шло по накатанной колее. Выпивка, сопровождаемая тостами, курение в тамбуре около черного входа и в туалете, наплевав на запреты. И наконец, финальная повторяющаяся из года в год сцена. Отправка нагрузившегося «по самые брови» шефа домой, и всегда «лишняя рюмочка на посошок» с расходящимися сослуживцами.

Пьяный и довольный проведенным вечером около часа ночи я возвращался домой. Такси поймать не удалось, и было очень завидно смотреть как мимо словно насмехаясь, проносятся счастливцы озаботившиеся заказом такси заранее.

— Такой день. Слишком много клиентов... — думал я бодро, как мне казалось, шагая по тротуару.

Решив срезать путь домой, я вознамерился пройти через строящийся микрорайон.

— Расстояние при движении по гипотенузе воображаемого треугольника всегда короче пути по его катетам, — пьяно рассуждал я, забыв про колдобины, рытвины и прочую пакость могущую оказаться под снегом на стройплощадке.

И вот довольно легко преодолев заграждение, окольцовывающее притихшую по случаю праздника стройплощадку, двинулся, срезая путь через пустырь между строящихся домов. Неожиданно засвистевший ветер мгновенно выдул из-под пуховика остатки тепла, а ноги, тут же провалившиеся и увязнувшие в глубоком снеге заставили пожалеть о принятом решении. Но пьяному море по колено и с упрямством свойственным пьяному «барану», отраженным в русском фольклоре, я уверенно продолжал двигаться вперед. Своенравный ветер, дул прямо в лицо, а поднятый им снег засыпал глаза, сбивая с дороги.

Пройдя почти половину пути и изрядно запыхавшись, неожиданно для себя ощутил в непроглядной тьме несущихся снежинок нечто странное. Человек в здравом уме точно не пошел бы проверять ночью и в таком глухом месте, что это такое. Но, как говорится, пары алкоголя, дурманящие мозг, сыграли со мной злую шутку.

Пытаясь разглядеть непонятное, я немедленно подкорректировал курс. Уже подходя к разлившейся темноте странной черной кляксе, почувствовал, что она словно тянет меня к себе, буквально затягивая в эту странную чертовщину. Попытка отклониться и даже развернуться не привела ни к чему. Уже через минуту колющая иглами холодных разрядов тьма окружила вдруг заколыхавшееся, словно тряпичная кукла тело. Я словно выпал, из своего мира, проваливаясь в темную, бездонную яму.

Сначала я почувствовал острую боль в ставшем непослушным теле, а затем короткое падение, выбившее из меня дух и тяжелый удар по голове, погасивший вопящее от боли сознание.

Охота.

(Катя.)

Решив по дороге заехать к Светлане моей напарнице, дабы позаимствовать пару запасных батарей для оружия я со вздохом оделась и вышла на улицу. Холодный ветер мгновенно вынудил меня пожалеть о принятом решение, а своенравный чип не упустил возможности позлорадствовать:

— И куда же ты дура собралась по морозу? — проверещал он голосом очень похожим на мамин. — Отморозишь себе все, что можно и потом потратишь столько денег на лечение...

— ... — промолчала я, не вступая в пререкания.

Зашла в гараж, осмотрев, завела свой снегоход и, прицепив сани, приспособленные для перевозки живого груза, выехала на заметенную снегом улицу. Движение в столь ранний час было вялым. Только изредка мимо меня проезжали встречный транспорт. Попутного же не увидела вовсе.

— Оно и понятно, — думала я, — холодно, рано и скоро праздник. Чего добрым людям задницу морозить?!

Минут через десять заехав к напарнице, слава богу, доступ благодаря ИТ имелся, я позаимствовала из её арсенала пару не новых, но ещё добрых запасных батарей и уже через десять минут покинула город.

Начинавшийся почти сразу за городом облагороженный лес прикрыл меня от дующего ветра, и я весело понеслась по накатанной санями и снегоходами дороге.

— Хорошо хоть Катя живет по пути, — думала я, машинально увеличивая скорость.

Очень скоро пришлось притормозить, так как вновь поднявшийся ветер начал мести поземкой. Через полчаса движения добравшись почти до места, углубилась в лес. Теперь приходилось ехать совсем медленно. Стволы величественных деревьев тут и там вырывающихся из сугробов мало того что закрывали обзор но ещё и представляли реальную опасность при столкновении.

День плутания по лесу прошел бесплодно. Вечером пришлось ставить палатку и первым делом греть чай, так сильно я замерзла. Постепенно внутри эрзац дома потеплело, и я даже разоблачилась, сняв теплую куртку и брюки. Быстро сварганила похлебку и, похлебав горячего, сразу забралась в спальник. Уснула почти мгновенно. Спала хорошо, я вообще в лесу чувствую себя гораздо лучше, чем в городе.

31 декабря.

Продолжение охоты.

(Катя.)

Проснулась отдохнувшей и полной сил. Наскоро разогрев остатки вчерашнего ужина собрала пожитки и с рассветом двинулась в путь.

На одинокие следы бредущего по глубокому снегу человека наткнулась уже через час. Определить куда тот движется, не составило труда. Было видно, что он устал и, бредя по глубокому снегу, чуть ли не через каждые десять шагов садился, отдыхая прямо в снег.

— Вот повезло! — подумала я, — ещё ни разу мой поход не заканчивался так быстро. Догоню, спеленаю, — размечталась я, — вывезу в город и позвоню хозяйке. Потом получу платы за работу... А уж тогда! — у меня заныло в животе и аж дух перехватило от перспективы, — воспользуюсь своим трех дневным правом!

Закончить фантазировать я не успела. Впереди мелькнул просвет между деревьями и, выехав на поляну, я увидела человеческую фигуру, ели бредущую по колено в снегу.

— Вот интересно, — случайно заговорила я вслух, — и куда они все время бегут? Этот ведь явно замерз почти до смерти и ели-ели ноги передвигает... — и увеличила скорость, обгоняя по дуге беглеца.

Теперь тот брел прямо ко мне, и, судя по всему, совершенно не обращая на это внимание. Я окинула взглядом приближающуюся фигуру. По мере нашего сближения осмотр находил в ней все больше несуразиц: экстравагантная, странного покроя верхняя одежда; смешная, похоже, вязаная шапочка, на голове надвинутая почти на глаза. Странного покроя явно новые темно-синие брюки со странными потертостями на бедрах и светлыми строчками швов; и теплые зимние сапоги со смешными острыми носами...

И кто это его так приодел, снимая с плеча парализатор, направляя его на беглеца, я медленно покинула снегоход. Утвердившись на месте, спокойно приказала:

— Стой, стрелять буду.

— ... — остановился беглец и медленно поднял голову. Глаза пробежали по мне отрешенным взглядом, и он прошептал, так что я еле услышала. — Помогите! — а потом просто рухнул в снег лицом вперед.

— Добегался! И что дома не сиделось? — подумала я, медленно приближаясь к добыче не отводя глаз и держа тело на прицеле.

Подойдя ближе, аккуратно поддела ногой в бок и произнесла:

— Эй ты там — подъем! — не получив ответа сноровисто, перевернула его на спину.

Он явно потерял сознание. Цвет лица был белым. Хриплое дыхание, вырывавшееся туманным облачком изо рта, показало, что он жив. Вздохнув, схватила его за воротник и потащила к саням.

— Теперь ещё помощь оказывать, — обреченно вздохнула я, рывком поднимая и укладывая тело в сани.

Неожиданно поднявшийся ветер обдал меня холодом, а в лицо прилетел ворох снежинок.

— Надо ставить палатку и отогревать бедолагу, — решила я, и на всякий случай одев на руки лежавшего мужчины наручники, села за руль, спеша укрыться от ветра в ельнике.
Знакомство.

(Катя.)

Уже через полчаса я, затащив все ещё бесчувственное тело в палатку, поставила чайник, разожгла походную печь и занялась трофеем. Расстелила спальник и, уложив его, сверху начала раздевать. Сняв верхнюю одежду, растерла закоченевшие руки и лицо спиртом. Он вроде пришел в себя и даже слабо отбивался, бормоча, что ему больно.

— Мужчина! что с него взять? — негодующе мелькнуло в голове.

— Он какой-то странный, — вдруг выдал свой вердикт чип.

— Есть маленько, — поддержала я беседу, с трудом стягивая с него остатки одеяния и нагим запихивая тело в спальник.

Пока я возилась с потерявшим ориентацию телом, вскипел чайник. Налив в кружку свой фирменный напиток — треть спирта и две трети чая, растерла холодное, словно ледышка тело, а затем напоила спасенного своим пойлом. Изначально не желая пить он, через короткое мгновение, схватив кружку руками, и лязгая от озноба зубами, высосал всё до капли.

— Силен! — подумала я, — и кто же его научил так пить? — промелькнуло в голове.

А он, словно очнувшись, произнес спасибо, и неожиданно отключился. Закутав уснувшего мужчину, я внимательно осмотрела одежду. Одеяние было добротным, кое-что ношеным, но явно не с чужого плеча. По отдельности каждый предмет чуть выделялся из стандарта, а вот все вместе выглядело, мягко сказать, несколько необычным. Незнакомые лейблы производителя, странный фасон и даже цвета. Хотя сам по себе захваченный трофей — был вполне даже средним на вид. Молодой мужчина, лет двадцати пяти. Не сказать что сильно тренированный, однако привлекательный. Я с вожделением вспомнила его орган, окруженный жесткими, черными волосиками и вздохнула:

— Нет! Сейчас он явно ни на что не годен... — потом обратилась к процессору, — просканируй его чип и узнай кто он.

— Не могу, — почти мгновенно последовал ответ.

— Что, — продолжила я, — чип поврежден?

— У него нет чипа! — услышала в ответ.

— Так не бывает! — уверено произнесла я. — Вживленные чипы есть у всех кроме диких. Судя по его поведению, он не из них, да и одежда говорит сама за себя. — Подумав еще раз, приказала, — сканируй!

— Если у него и был чип, то по каким-то причинам он был отторгнут организмом и переработан. Сейчас я не могу найти даже его периферию! — последовал ответ.

— Ладно, потом разберемся, — решила я, наливая себе чая.

Напившись чая с галетами и прикинув, что мне, похоже, придется двигаться домой вечером я, вздохнула и, решив отдохнуть начала разоблачаться. Тем более что самый быстрый способ привести в норму стучавшего зубами в спальнике человека — это отогреть его своим телом. Пришлось снять все, так как даже в таком виде нам придется потесниться, чтобы уместиться в спальнике. Потом с трудом втиснулась рядом, прижавшись животом к его спине. Лежать пришлось на боку. Мои руки обхватили мужское тело, а мгновенно набухшие соски твердыми камешками уперлись в спину. Тело заныло, требуя секса.

Однако холодное тело захваченного несколько остудило пыл, но вот запах мужского тела и то, что я прижималась к нему — продолжало будоражить кровь. Рука, лежавшая на его животе, медленно скользнула вниз и я со стоном и дрожью ухватилась за все ещё пассивный орган. Незаметно для себя фантазируя о будущем, я уснула так и держа в руке мягкий, но все равно такой притягательный для меня «предмет».

Знакомство.

(Сергей).

Проснулся я как-то так враз. Мне было тепло но, увы, тесно. Удивленно осмотрелся, стараясь не потревожить спавшую прижавшуюся к спине женщину. Как я определил, что позади меня женщина? Не знаю, наверное, просто почувствовал.

То, что я был, не дома понял сразу. Единственное, что приходило на ум, судя по увиденному — это была палатка. В голове возник вопрос:

— Как я здесь очутился? — следом пришел ответ, — если это палатка то, скорее всего я в лесу. И какого черта происходит?

Женское тело, прижимавшееся к моей спине, зашевелилось, и я мгновенно понял, что она раздета. И тут же осознал, что лежу голым, а мой член зажат в её ладони. Несмотря на паршивое состояние — звон в голове и ломоту в теле я мгновенно возбудился. Сжатый в её кулаке орган, напрягся, увеличиваясь в размере и, «встал», словно солдат на посту. А уже через мгновение по дрогнувшему за спиной телу стало понятно, что незнакомка проснулась. Я попытался повернуть голову одновременно произнося:

— Доброе утро милая! Как спалось? — и попробовал через плечо рассмотреть, кто же там лежит.

Реакция на мои слова была далеко не однозначной. Еще мгновение назад ее рука, мягко охватывающая ствол моего члена вдруг сжалась железной хваткой и, дернувшись вниз костяшками тыльной стороны ладони, больно вдарила по яйцам.

— Ты что дура?! — завопил я от мгновенно затопившей меня боли.

Она же, подавшись назад непонятным образом, выскользнула из спального мешка, и прямо на коленях сияя белоснежной, упругой задницей перед моим скорчившимся от страдания лицом, рванулась к непонятному предмету, лежащему около стенки палатки.

Мгновенно развернувшись и зашипев от холода наставила его на меня.

— Только дернись! — пробормотала девушка приятным голосом, — сразу отгребешь!

Я, корчась от боли, сквозь пробившиеся слезы увидел, как привычно легли её руки на непонятном предмете.

— Это точно оружие, — подумал я тяжело втягивая воздух и стараясь не обращать внимание на захлестнувшую меня боль.

Я видел расширившиеся на короткое мгновение зеленые глаза почти мгновенно сощурившиеся как у человека привыкшего смотреть на мир сквозь прорезь прицела. Её небольшие но упругие груди тяжело вздымались вверх-вниз словно она пробежала по крайней мере пару километров, но вот направленный в мою сторону ствол не шевелился четко фиксируя мои движения.

— Почти сцена из «Ревизора», — подумал я, дыша сквозь зубы, постепенно приноравливаясь к рези в паху, но, не смея шевельнуться.

— Ты кто? — неожиданно произнесла девушка, так и не отпуская направленное на меня оружие.

— Сергей, — быстро ответил я и неожиданно залюбовался этой амазонкой.

— А из какой семьи? — непонятно спросила она, так и не убирая побелевший палец со спускового крючка.

— Из своей, — не поняв вопроса быстро ответил я.

— Фамилия, город?

— Фамилия моя очень известная! — решил я над ней подшутить, вспоминая старый фильм и начал приподниматься. Тут же осекся, увидев, как мягко двинулся палец, лежащий на спусковом крючке. — Стой! — начал я и туту из ствола сверкнуло ярко-синим и меня словно обухом по голове приложило...

***

Я не потерял сознание, а просто плюхнулся на спину. Глаза застлало красное марево, а в нем вертелись и крутились разноцветные звездочки. Тело задеревенело и заныло. Временами по нему пробегали болезненные судороги.

— Ну как понравилось? — ровно прозвучал голос незнакомки.

— ... — попытался я пошевелиться и тут же резкая головная боль выбила слезу из глаз.

— Я же говорила тебе... не дергайся! — снова услышал я спокойный голос.

— Что это было? — прошептал я вдруг пересохшими губами.

— Парализатор, охотничий, — непонятно высказалась она. — Можешь пошевелиться?

Я с трудом шевельнул, словно закостеневшими членами и закрыл глаза, пережидая неприятный приступ боли. Приподняв веки, с трудом сфокусировав взгляд на девушке.

— Зачем? — кивнул я головой и тут же снова скорчился от прострела, ударившего в голову.

— Ты беглец, я охотница, — снова непонятно произнесла она, — и я тебя поймала. Сейчас поедем в город, я получу за тебя премию. Мы же с тобой побудем у меня несколько дней, а потом ты вернешься домой к жене.

— Но я не женат, да и пока не собираюсь! — выдавил я первое что пришло в голову.

— Ну конечно! — её голос повеселел. — И тебя никто не ищет! Ты просто ушел в лес погулять! — издевательски продолжила она.

— Нет! — начал я. — Я шел домой с вечеринки, а потом... — что случилось тогда, вспоминалось с трудом, — меня втянуло в черноту, и я ударился головой, — неуверенно произнес я.

— Куда ты шел? С какой вечеринки? — рассмеялась она. — Да кто тебя одного на улицу пустит! — посмотрела она на меня словно на идиота.

Онемение почти прошло, и я почувствовал холод. Улегшись на спину, плотнее укутался в расстегнутый спальник и, пробуя сменить тему разговора, спросил:

— Милая! — как можно нежнее выдал я. — А тебе не холодно?

— Что? — словно только что заметила холод, незнакомка застучала зубами.

— Оденься, — предложил я.

— Да, — произнесла она. — А ты не двигайся, — голова качнулась в мою сторону.

— Лежу, лежу... — выдавил я, из себя не желая получить вторую порцию.

Она начала одеваться, одновременно пытаясь не выпускать из рук своего оружия. Я даже не стал скрывать своего интереса к её акробатическим упражнениям. Мне понравилось смотреть на этот процесс. специально для еtаlеs.ru Сначала она одела что-то типа шерстяной водолазки, которая обтянула её груди, подчеркивая их упругость и не такой уж маленький размер, как мне казалось первоначально. Потом извернувшись, натянула такие же леггинсы. Я, с вожделением глядевший на её стройные ноги вздохнул, порадовавшись мелькнувшему перед этим лобку, покрытому темными волосиками. Следом надела теплые брюки и набросила на плечи куртку. Всё это очень напоминало форму. Наконец продев в рукава руки, застегнула молнию и, перехватив своё странное оружие, направила его на меня.

— Давай, — произнесла она и кинула ворох моей одежды сложенной у стены.

— Точно? — переспросил я. — Стрелять не будешь?

— Одевайся! — потребовала леди.

Осторожно откинув прикрывавший меня спальник, я нащупал трусы и со стоном натянул их. Не сказать, будто было очень холодно, но все равно мои зубы заныли, а тело покрылось гусиной кожей. Майка, рубашка и джинсы были следующими. Потом я надел носки и джемпер. Холодная одежда обжигала, и я попытался скрыть пробивавшую меня дрожь.

Я видел её заинтересованный взгляд, следящий за моими манипуляциями, только ни как не мог понять шутку про беглеца и охотника. Или она просто псих, или я сошел с ума.

— А до города далеко? — поинтересовался я.

— Часа три-четыре на снегоходе, — неохотно произнесла она. — Есть хочешь?

— ... — И в тот же миг я ощутил голодные спазмы, прямо скрутившие желудок. — Да! — выдавил я, преодолевая боль в животе.

Станция рейнджеров.

(Катя).

Завернув пленника в спальник и привязав его тело к прицепу я, оседлав снегоход, двинулась в обратный путь. Дорога не очень дальняя думала я только вот погода... А погода мне не нравилась. Перевалило далеко за полдень, и ясный день сменился сумерками. По небу низко разлеглись облака, замела поземка. Разгулявшийся ветер дул, в спину, словно подгоняя меня. Однако скоро мне стало ясно, что добраться до города мы не успеем. Начинался буран.

— Надо его переждать, — промелькнуло в голове и я, резко прибавив скорость, сменила направление, решив отсидеться у егерей.

Там конечно не гостиница и скорее всего ни кого нет, но вот гостевые комнаты на такой случай присутствуют. Есть тепло, еда, горячая вода. Запустит меня внутрь чип. А потом, я вздохнула, придет не малый счет за использование благ цивилизации.

— Лучше быть бедной и живой, чем мертвой и богатой! — успокаивала я себя, выжимая из снегохода все, что могла.

Увидев знакомую раздвоенную сосну, еще прибавила скорость, и за поворотом проскочив не запертые ворота, въехала на территорию станции. Как я и думала, она оказалась пуста. Света в домиках не было, и только на высокой мачте сверкал проблесковый красный огонек. Подъехав к гостевому домику, загнала снегоход под навес и, освободив своего пленника, загнала его внутрь.

В помещение было холодно, но я знала, что через полчаса домик уютно запышет теплом, стоит только включить обогреватели.

***

Уже через десять минут мы начали помаленьку разоблачаться. Свой трофей я пристегнула к специальной скобе, и изредка поглядывая на него, принялась хозяйничать. Обнаружив в кухоньке, отделенной от гостиной удобной стойкой банку растворимого кофе и початую бутылку дешевого коньяка быстро включила чайник. Когда совсем потеплело, я включила насос и закачала в тэн воду. Включив нагрев воды, налила себе кофе и, подумав, плеснула в чашку добрую «каплю» коньяка села напротив беглеца.

Сделав большой глоток, обратилась к задержанному:

— Давай рассказывай, как ты докатился до такой жизни, и почему тебе не сиделось дома? Только не стоит врать, Сережа! — с усмешкой добавила я.

— А что рассказывать? — облизнул тот потрескавшиеся от мороза губы, — я уже тебе говорил. — И неожиданно добавил, — а можно и мне кофе? А то промерз. Да и коньячка бы желательно!

— Ну, ты даешь! — восхитилась я его выдержкой и наглостью. — Ты совсем того? — покрутила я у виска палец, но все же налила ему требуемое.

Таких беглецов я ещё ни разу не видела, и он мне начинал нравиться. Двумя глотками осушив чашку, он с интересом посмотрел на меня и начал:

— Я родился в 19** году в городе N-ске...

***

Я с интересом выслушала его рассказ, не перебивая и дивясь, как великолепно развита у него фантазия.

— Надо же такое придумать! — восхищалась я, — придумать целый мир, в котором ты якобы жил. — Особенно мне понравился момент, что мужиков в том мире было много и они, а не женщины господствовали там.

— Тебя как зовут? — неожиданно спросил Сергей.

— Катя, — ответила я.

— А теперь Катя! Он выделил голосом просьбу, — будь добра отцепи меня от этой стенки, — кивнул он на наручники, удерживающие его у стены.

— Ладно, — произнесла я. — От стенки я тебя отцеплю, но вот наручники не сниму. И даже не думай хвататься за ствол. Он все равно не выстрелит. Согласен?

— ... — быстро закивал тот головой, соглашаясь.

***

После кофе с коньяком мне стало жарко, и я сняла одежду, оставшись в одном термобелье. Неожиданно поймала на себе заинтересованный взгляд парня, и специально потянулась, демонстрируя свои формы. Увидев, как он напрягся, пытаясь скрыть эрекцию, улыбнулась.

— Хочется? — с придыханием спросила его.

— ... — он мотнул головой, соглашаясь и шумно, выдохнул.

— Чутка подожди, — произнесла я и, шмыгнув ванную, пустила в неё воду.

Выйдя из неё через пару минут приказала:

— Пошли!

— Куда? — не понял он.

— Туда! — кивнула я на дверь, откуда только что вышла. — Заходи и раздевайся.

— Твой цикл, — неожиданно возник в голове вкрадчивый голос чипа, — предполагает 95% вероятности зачатия.

— Поняла, — досадуя на услышанное, произнесла я вслух, не обратив на удивленный взгляд парня внимание.

— Ты с кем это говоришь? — спросил тот, глядя на моё задумчивое лицо.

— С чипом. Только это не твоё дело, — излишне резко ответила Сергею. — И что же делать? — вертелось «на языке». — Забеременеть и рожать сейчас, без накопленного капитала? Предохраняться? — и тут же в голове возник другой вопрос, — а когда подобное повторится?

Неожиданно я вспомнила последний пункт завещания мамы: «10% завещанной суммы должны быть выплачено при подтвержденной беременности дочери и использованы для... и содержания ребенка... «.

— Вперед! — решила я, без страха и сомнения... — А там что получится! Давай! — прикрикнула я на парня и ткнула его рукой, — раздевайся и в ванну.

— Сними, — протянул он ко мне руки скованные браслетами.

(Сергей).

Она выслушала мой рассказ с неослабевающим вниманием но, явно не веря мне.

— Да где же я нахожусь? — мелькнула в голове, когда Катя, отстегнув меня от поручня, потянула за собой в ванну.

В голове был полнейший бедлам. У меня засосало под ложечкой, когда я пытался осмыслить, то, что мне стало известно. Я даже попробовал вспомнить все происходившее со мной с момента наступившей черноты. Хотя уже само воспоминание о том казалось пронзающем каждую клеточку страдании, мне становилось не по себе.

«Я шел по пустырю. Смыкающаяся вокруг меня чернота, из которой невозможно выбраться, дикая боль, затянувшееся казалось падение неизвестно куда и удар по голове. Очнулся я от холода в заснеженном лесу. Голова просто раскалывалась на кусочки. Затылок, которым я приложился о торчавший из снега корень, ныл. Потом я долго брел по колено, в снегу постепенно замерзая и тупея от усталости пока вокруг меня не пала тьма. Проблески воспоминания, что меня тащили, поили чем-то горячим и неожиданное пробуждение в палатке в одном спальнике с нагой и прелестной девушкой. Сумбурный разговор о беглецах и охотниках, наручники, постоянно надетые на руки и мой рассказ, явно принятый за сказку хоть и прошедший на ура... А кроме всего прочего, в качестве оружия здесь используют фантастический в моем мире парализатор!»

Именно за словосочетание «в моем мире» и зацепилось сознание. В уме мгновенно всплыли множество сюжетов книг, которые так популярны в мире. «Попаданцы» — именно так их называли авторы, вспомнил я.

Дальнейшие размышления были прерваны довольно резким и неприятным тычком:

— Раздевайся и в ванну... — проговорила непонятная охотница, она же по совместительству мой конвоир и в то же время прелестного вида девушка.

— Как? — воззрился я на неё в немом вопросе и, протягивая вперед руки, попросил, — сними... — добавив про себя, — браслеты! А уж там я тебе покажу...

— ... — немного подумав, она выдал, — давай, — и достала ключ.

— Теперь посмотрим, кто кого! — постарался скрыть свою радость, медленно стаскивая с себя одежду.

— Не балуй! — мне в лицо уперся все тот же парализатор принцип действия, которого от меня ускользал.

— Всё нормально, — улыбнулся я, дивясь её звериному чутью и отгоняя прочь мысли о драке.

Подошла очередь трусов, и я застыл, не зная как поступить. Неожиданно меня обдало жаром, щеки залил румянец, когда я вспомнил, что еще несколько часов назад валялся перед ней, в чем мать родила. И как она, обнаженная с растрепанными волосами, словно мифическая амазонка выстрелила в меня с абсолютно бесстрастным лицом и недрогнувшей рукой.

— Снимай! — поторопила она меня, и её лицо приобрело какое-то хищное и в то же время распущенное выражение.

Плюнув на приличия, я стянул трусы и шагнул в ванну. Даже скорее не ванну, а мини-бассейн размером 2х2, не меньше. С подводными выступами и угловыми нишами и удобными даже на вид штампованными в пластике сидушками.

Горячая вода, доходившая мне до середины бедер, сначала обожгла тело, а потом заставило его млеть от восторга.

— Однако она большая для меня оного, — подумал я и тут мне в плечо ткнулись наручники.

— На и пристегни свою руку к поручню, — проговорила Катя, отступая назад, снова направляя на меня ствол.

— Странное место, — мелькнула в голове, когда я выполнял распоряжение конвоира. — Весь дом словно приспособлен к содержанию пленников, которых нельзя выпускать из вида. В тех помещениях, что я был, имелись подобные поручни, капитально вделанные в стены. — Легче отгрызть себе руку, чем выдрать их из стены...

И снова меня отвлекло от мыслей её действия. Поставив свой парализатор в угол, до которого я при всем своем желании не мог дотянуться, она грациозным движением стянула с себя леггинсы или скорее кальсоны, обтягивающие стройные мускулистые бедра. А затем и изготовленную из такого же материала футболку. И словно демонстрируя мне себя, повертелась перед большим во всю стену зеркалом на противоположной стене.

От такого зрелища меня пробил холодный пот, а дружок только что безвольно висевший между ног встал, словно закостенев и подрагивая от желания. Осмотрев итог своей демонстрации, и судя по всему оставшись довольной произведенным эффектом, она провела руками по телу, будто лаская его и как-то так непосредственно, сжала вмиг отяжелевшие, словно налившиеся белизной груди.

— Нравится? — сквозь гулкие удары сердца застучавшими, словно барабан донеслось до меня. — Ты меня хочешь? — моё сердце неожиданно ухнуло в желудок от таких слов, и я машинально свободной рукой сжал свою мошонку с мгновенно налившимися тяжестью яйцами, словно прилипшими к корню члена.

— Ага... — закивал я не в силах шевельнуть языком в мгновенно пересохшем рте.

— Посмотрим, что ты умеешь, — она спокойно шагнула в бассейн.

Шаг. Другой и её рука, будто сделавшая бросок кобра, вцепилась в мой эрегированный и подрагивающий от возбуждения орган. Не останавливаясь, ладонь, словно по инерции двинулась вперед и, прихватив мягко скользнувшую вслед тонкую кожицу, оголила глянцево блеснувшую головку напряженного члена. Последовавший вслед за этим поцелуй окончательно выбил из меня дух. Её юркий и такой вкусный словно «конфетка» язычок скользнул мне в рот и начал вытворять там такое, что я забыл про всё! Потянувшись к ней всем телом, обхватил ее, прижимая к себе, и только рывок пристегнутой к поручню руки несколько сбил меня с толку. Сбил, но не остановил. Я ужасно захотел эту противоречивую, но такую непосредственную девушку или женщину. Во время длительного и такого приятного поцелуя свободная рука скользнула по её спине, оглаживая приятную бархатистую кожу. Несколько мгновений ласкала упругие и горячие ягодицы, а потом, скользнув промеж них мои пальцы, погрузились горячую и влажно чмокнувшую вагину. Сколько длилось это волшебство, я не знаю. Оторвавшись от её губ я, сделав глубокий вздох, так что у меня закружилась голова, продолжил ласки. Мои губы и язык прошлись по её подбородку и шейке, награждая поцелуями. Затем чуть помедлив, спустились ниже не оставив без внимания ни один дюйм нежной кожи её грудей.

Я целовал их, пока мои губы не наткнулись на твердый и обжигающе горячий сосок размером с небольшую маслину!

— Как я люблю маслины... — мелькнуло в голове, — особенно такие! — прихватил я сосок, губами мягко перекатывая его и яростно насасывая.

— Аххх... — застонала моя случайная, как я думал «подруга» одновременно: отклоняясь назад; расправляя плечи; и шире раздвигая ноги. Отчего мои пальчики ещё глубже проникли внутрь её, крутясь и выворачивая наружу нежную влажную и хлюпающую мякоть её лона.

Губы, сомкнувшись, потянули сосок на себя. Мне недоставало ещё одной руки, бессмысленно дергающейся вдоль скользящего по скобе кольца браслета наручников. Но я и так, видимо, превзошел все имеющиеся у неё ожидания. Стон перешел в сдавленный полный ожидания дальнейшей ласки крик:

— Да-аааа! Ещщёёёё! — вырвалось у неё.

— Ещё так ещё! — мелькнуло в голове помутненным желанием обладать этой крутой девой непонятно где или когда...

Её руки до этого нервно играющие с моим членом, а потом просто сжимающие его ухватились за голову, наклоняя и буквально топя меня между упругих колышущихся грудей. И когда уже пара пальцев проникла в её напряженное влагалище, она содрогнулась и, задергавшись, словно в припадке — бурно кончила. Её тело, выкручиваемое спазмами сладостных судорог, дрожало, открытый рот пытался выдавить мгновенно оборвавшийся крик, а я, переключившись на другую грудь, проделывал с ней подобные действия.

Она ещё пыталась отдышаться и прийти в себя, а я уже рухнув на колени и подняв тучу брызг, скользнул губами по её судорожно игравшему напряженными мышцами животу. Язык провалился в аккуратную впадинку пупка и голова, скользнув ниже, целовала чуть выпирающий вперед покрытый коротенькими тёмными волосиками лобок. Рука, оставив в покое лоно, скользнула по внутренней стороне содрогающегося бедра и, вернувшись по второй ноге, медленно развела в стороны, набухшие остро запахшие половые губы, будоражащие моё обоняние.

Между розовых упругих складок тут же вылез вперед твердый ярко-розовый бугорок клитора, и мой язык, затвердев, немедленно вонзился в него.

— А-аааа! — снова потряс ванну торжествующий вопль девушки. Она, на мгновение, словно окаменев в следующий миг, опять дернулась, продолжая оглашать пространство воплями мучительного восторга.

Её руки, словно тиски, опять ухватили мою голову, прижимая лицо к промежности, словно пытаясь раздавить ее, втиснув внутрь. Пока хватило воздуха, я яростно обрабатывал, выглаживая языком её упругие, напряженные и набухшие от прилива крови прелести. А потом, почувствовав, что задыхаюсь, отпрянул назад. Вырваться из её захвата удалось не сразу. Почти теряя сознание я, наконец, освободился, судорожно втягивая в себя воздух и пьянея от кислорода.

Находясь почти на пределе, вскочил, разбрызгивая воду, и грубо развернул все ещё трясущееся в оргазме тело лицом к стене, заставив нагнуться вперед! И тут же засадил свой изнывающий от желания член внутрь. Мой напряженный орган, словно нож, прошел между сочащихся соками розовых атласно поблескивающих складочек, а бедра с громким шлепком врезались в ягодицы.

Застонав ещё громче, и опершись руками о стену, Катерина выгнуладугой вниз спину, и шире расставив ноги, поддалась моему яростному натиску. Вперед-назад мощно заскользил член внутри скользкой вагины, при каждом ударе сминая и придавливая матку. Я брал её грубо, но достаточно эффективно. Быстрее, глубже, сильнее... Энергично двигая телом и бедрами разгоняя застоявшуюся кровь и буравя партнершу. Она металась из стороны в сторону, словно в бермудском треугольнике. С одной стороны ей мешала моя рука, пристегнутая к поручню, а с другой стороны я сам прижимал её к стеночке, не давая вырваться.

Минут через пять она, опять до боли выгнув спину, застонала, словив очередной кайф, а я, продолжал драть и трахать её выкручиваемое судорожными спазмами тело. Накал страсти, охвативший меня, был столь велик, что напряженные бедра начало сводить судорогой. Не обращая на это внимание, я ускорился и буквально через мгновение мои судорожно поджатые яйца словно взорвались, выплескиваю могучей струёй все накопленное в них семя. Почти успокоившееся тело партнерши снова начало крутить, да так что я едва удерживал её от падения одной рукой. Влагалище пошло волнами, ритмично охватывая ствол члена, плотной манжетой выдавливая и ускоряя сперму, словно проталкивая могутным насосом внутрь лона.

Сокрушительный выброс спермы, все еще продолжавший заполнять её, нашел выход наружу и та, вспениваясь от моего продолжающегося движения начала с громким чавканьем выдавливаться наружу. Горячие струйки побежали вниз по бедрам постепенно замедляясь. Капали в воду, расходясь мутными, словно туманными вихрями. Некоторые разметанные в стороны неудержимым напором оседали липкими пятнышками на телах.

Руки партнерши стиснули поручень, к которому я был, пристегнут, судорожно сжав их до белых пятен на коже. С трудом пробиваясь внутрь, я ещё продолжал медленно протискивать член, внутри нее, чувствуя, как охватывает меня истома, скручивая приятной ломотой тело. Потом тяжело навалившись на спину, остановился так и не покинув гостеприимное лоно дыша словно загнанная лошадь. И только тогда, ощутил усталость, жар и пот, градом катившийся по мне укрывающей влажной испариной тело.

Катя пошатываясь, стояла тяжело навалившись на стену словно, всё это выбило из неё дух. Судорожно подрагивая и временами, пронзаемая спазмами, простонала:

— Тебя что... дома на «голодном пайке» держали? Я же чуть «коньки» не отбросила!

— Бывает... — с трудом ворочая языком, прошептал я. И тут же пошутил, — если меня в темной комнате прислонить к теплой стенке, то я ещё о-го-го что могу!

— Бедняга... — просипела она, все еще не придя в себя и не оценив, а может, не поняв шутки. — Отпусти меня, и давай сядем, — продолжила Катя, с трудом удерживаясь на дрожащих ногах, — а то так и помыться, не успеем — вода остынет, — уточнила она.

— Давай! — я сам по стеночке сполз вниз в чуть остывшую, но все ещё горячую воду. Рядом со мной тяжело осела на приступок ванны девушка. — Хорошо-то как Аня! — снова пошутил я.

— Какая Аня? — лениво зашептала она. — Меня зовут Катя.

— Катя, так Катя! Но все равно — хо-ро-шо! — по слогам выдал я, любуясь её неподдельным гневом.

— ... — она глянула на меня и, увидев широкую улыбку, рассмеялась сама.

Небольшой тренированный кулачок довольно больно врезался мне под рёбра.

— Не стоит так шутить с девушкой, особенно после такого! — нравоучительно проговорила подруга.

Верю — не верю?!

(Катя).

Я во все глаза смотрела на сидящего в воде рядом со мной мужчину. Меня мучили сомнения, и даже страх. То, что я собиралась сделать, не лезло ни в какие ворота. Если обманусь, то в лучшем случае потеряю лицензию, про худшее даже думать не хотелось. Рассказ Сергея, его одежда, а особенно поведение в ванной не вязалось с представлением о беглеце или с любым мужчиной моего мира. Всё что он делал, отличалось от общепринятого, а ещё он был твердо уверен в себе и своих поступках.

Привстав, я нагнулась к одежде, брошенной на пол. Нащупала в кармашке ключ от наручников и замерла, не решаясь переступить черту. И в это время он меня шлепнул! Просто взял и звонко шлепнул рукой по ягодице. Это было не больно и даже не обидно, а странно приятно. Сердце забилось сильнее и я, повернувшись, уставилась ему в глаза.

— Да ладно! — делая удивленные глаза, посмотрел он на меня. — Тебе ведь не больно?!

— Зачем?

— Правильно будет сказать не зачем, а почему! — поправил он меня. — У тебя классная попка, прелестные груди, а тело просто закачаешься. У нас... — он осекся, а в глазах появилась грусть, — такие девушки бывают моделями... и ты мне нравишься...

Не знаю почему, но это все изменило. Разжав руку, я протянула ему ключ. Глаза Сергея широко открылись и он, осторожно взяв его, снял свои браслеты.

— Теперь зачем должен говорить я?!

— Не зачем, а почему! — передразнила я его. — Может ты, и врёшь, но очень складно и точно не опасен... — тихо произнесла я.

— Нет! — на его лице появилась «страшная» гримаса. — Я опасен! Я очень, смертельно опасен! — он притянул меня к себе и вдруг его губы впились в мои.

— Господи как же это... — думала я, про себя отвечая ему.

— ... — и когда он оторвался от меня, то продолжил, — возьму и зацелую тебя... до смерти! — и рассмеялся.

***

А потом мы мылись, или вернее мыли друг друга, подставляя бока и спины. Он докрасна растирал мне спину, временами ласково касаясь других частей тела. Мягкие аккуратные движения, массировавшие мою грудь, не могли оставить спокойной ни одну женщину. Я, не оставаясь в долгу, делала то же самое с ним. Чем закончилось такое мытьё понятно всем.

***

Через несколько минут, часов, или дней... я просто потеряла ощущение времени и уже была готова снова лезть на стенку от желания и страсти. Развернув его лицом к себе, медленно опустилась на колени, рассматривая и нежно лаская торчащий вперед член.

Раздутая плоть головки туго обтянутая ярко-бордовой тонкой кожицей притягивала взгляд. Раскрыв рот, я втянула её в рот и облизала, пробуя на вкус. Сергей замер на месте и только мелкое подергивание живота выказывало его возбуждение. Его руки легли на мои плечи, а губы зашептали: «Да... «! Медленно смакуя его орган, подалась, вперед заглатывая его на всю длину. На мгновение остановившись так же медленно двинула головой назад освобождая «из плена». И снова: вперед-назад, вперед-назад... Головка члена, мягко проскальзывая по языку, пробивая себе дорогу, и возвращалась назад, словно возникая ниоткуда во всей своей красе. Одна рука партнера скользнула, вниз теребя грудь и сжимая набухший сосок. Вторая легла на затылок, чуть подталкивая вперед, когда я надолго замирала на месте. Постепенно его подрагивающие бедра начали подаваться ко мне, ускоряя движение. Траектория их движения усложнилась, заставляя ныряющий в ротик член двигаться не прямо. В какое-то мгновение он, скользнув по зубам, воткнулся в щёку, выдавливая на её поверхности огромный бугор и тут же вернувшись назад с силой, нырнул, вперед и, скользнув по языку, почти уперся в гортань. И снова: вперед — назад, вперед — назад... Кавалер застонал, продолжая ритмично двигаться.

Одна моя рука, сползла по животу, вниз начав тереть лоно. Вторая поднятая вверх нежно перебирала огромные и скользкие на ощупь яйца которые мягко и тяжело перекатывались внутри отвисшей мошонки словно ртутные шарики. Он ускорился, все набирая темп. Жесткие волосики лобка щекотали кожу когда, головка, деформируясь, втыкалась в горло.

Неожиданно Сергей остановился. Выдернув изо рта свой орган, он потянул меня вверх, почти подняв на руках. Поцеловав скривившиеся в недовольстве губы, шепнул:

— Я тебя хочу!

— Я тоже... — зашептала и, опустив вниз руку, схватила его за фаллос. — Пошли! — потянула его в сторону, перешагивая через бортик.

— Куда? — удивился он.

— В спальню... — тянула я его за собой словно прицеп.

Оставляя на полу мокрые следы, мы ведь даже не вытерлись, быстро переместились в спальню. Взяв все в свои руки, я развернула его спиной к койке и толкнула. Падая на спину Серей сделав удивленные глаза, раскинув в стороны руки. Он ещё приходил в себя от неожиданности, а я уже вскочила к нему на грудь, прижимая свою промежность к его губам.

— Давай! — нетерпеливо потребовала я, ерзая прелестями по лицу и стараясь покрепче прижаться. — Целуй! — с мукой в голосе заголосила я не в силах ждать.

Он и дал. Его руки обхватили бедра, и горячий язычок тут же скользнул, вверх, словно выглаживая лоно. Чуть тронул напряженным кончиком языка клитор, и я забилась в «истерике». А потом он начал выписывать им какие-то загогулины, словно рисуя магические знаки на моих гениталиях. Я завыла от восторга, все сильнее прижимаясь к его лицу. И когда я считала, будто лучше мне уже не может быть, язычок партнера затвердел и, свернувшись в трубочку, резко проник внутрь моего лона. Закричав, я выгнулась назад дугой и, потянувшись, схватилась за его торчащий вверх член. Он терзал моё лоно я, с трудом сдерживаясь, дрочила его орган.

Потом... мой напряженный живот свело, и я забилась в конвульсиях оргазма, непроизвольно вжимаясь промежностью в его лицо. Меня крутила и выворачивала такая волна похоти, и желания что я просто терялась от её интенсивности. Мне никогда ещё не было так хорошо. Каждая клеточка моего подрагивающего тела казалось, кричала:

— Ещё! Мы хотим ещё!

Руки словно выворачивало из суставов, а я все дергалась, прижимаясь к его лицу. Непроизвольно двигаясь вверх-вниз уже сама, нанизываясь на торчащий вверх напряженный язык. И когда меня стали грубо отталкивать я не сразу поняла: «Почему? Мне ведь так хорошо!».

Чуть позже я сообразила и тяжело приподняла таз, давая возможность ему вздохнуть. Он тяжело задышал, хватая открытым ртом, воздух, а я, не теряя времени, переползла назад с громким ухом, нанизываясь на его подрагивающий от напряжения член.

И понеслось! Теперь я сама запрыгала, заскакала на его бедрах. Задавая темп, и останавливаясь, когда член казалось, пронзая меня насквозь, весь погружался внутрь. Отдавшись всепоглощающему ритму коитуса я, то ломала темп, то чуть наклонялась, ощущая, как внутри меня продирается, скользя, шоркая о стенки и, временами втыкаясь в матку его орган. И тогда меня пронзала сладкая бьющая до озноба дрожь, и я протяжно стонала. Сколько это продолжалась я не помню.

Через какое-то время Сергей повалил меня на бок и перевернул на спину. Высоко задрав вверх ноги, я со стонами принимала его в себе, громко стеная вслух: «Ещё, ещё и ещё!». Через какое-то время я вдруг оказалась стоящей на карачках, уткнувшись лицом в простыню, а он, мой кавалер все так же энергично и споро продолжал свое энергичное занятие. Его член ходил во мне без устали, а я только охала и стонала да ещё тряслась в непрекращающихся оргазмах, слившихся в один большой.

Прошедшее время, положение тела уже не играло для меня никакого значения. Я стала одним большим напряженным нервом, а он все ворочал тело, заставляя менять позы и продолжая трахаться меня как заведенный.

Наконец, когда я уже почти потеряла сознание от его неистовства, он кончил. Отчаянно задергавшись, громко заорал что-то нечленораздельное, и тугие струи семени начали заполнять лоно. Теперь закричала уже я, и мы вместе слившись в один запутанный клубок, дергались выкручиваемые чуть ли не синхронными спазмами.

В Новый год мы лежали, прижавшись телами, друг к другу. Я чувствовала безмерную усталость и благодарность к этому парню. Двигаться не хотелось. Тело сладко ныло, все ещё ощущая нервную приятную дрожь после нашего марафона.

шесть лет спустя..

(Сергей).

— Вот и снова Новый год! — произнесла Катя, допив бокал шампанского и приникнув ко мне начала целовать меня в губы.

— ... — не в силах оторваться от её прекрасного тела я медленно провел рукой по её спине, спустился на бедро и медленно повел руку, вверх ощущая под ладонью тонкий капрон, а потом и горячую кожу подруги.

Оторвавшись от прелестных губ я, молча, расстегнул молнию на шикарном платье и, сдернув с плеч бретельки, приник к её грудям.

За прошедшее время они стали больше и налились силой, демонстрируя ту белёсую твердость и одновременно завораживающую мягкость, которая бывает у не один раз рожавших женщин. Я тихонько двинулся назад, пока мои ноги не уперлись в край дивана. Крепко удерживая подругу, я завалился, назад принимая свою нелегкую ношу. Мы лежали, обнимаясь, целуясь и постепенно раздевая, друг друга. И плевать, что в соседней комнате веселится весь цвет этого не совсем правильного мира, к которому теперь принадлежу и я. Здесь это в порядке вещей. И как это ни странно, но я, возможно, именно тот ключ, который когда-нибудь решит все его проблемы. А Катя мой талисман и проводник. Она моя жена, хоть и гражданская.

***

Как это не странно звучит, но мы так и не оформили официально свои отношения. По документам я принадлежу ей и, по сути, являюсь самцом-производителем, сдаваемым в наем. Если честно, то сейчас такое положение мне даже нравится. Как только я попал сюда, такое оформление было самым быстрым, простым и доступным хоть и задевало меня как мужчину.

А через полтора месяца оказалось, что она беременна и нам стало просто не до смены статуса. Тем более матери одиночки родившие двойню, да ещё и мальчиков здесь имеют огромную помощь от государства, что не воспользоваться ей было глупо. Да! Катя родила мальчиков. Исключения бывают, но когда от меня родила мальчика и Светлана, напарница Кати — мной заинтересовались, и вот тогда нам помогло моё официальное положение. Раскручиваемая тогда интрига набирала обороты, пока от меня не родился четвертый мальчик. Вмешалось государство, и я стал неприкасаемым. (Отец герой)! Теперь у меня по официальным данным сорок пять сыновей, а по не официальным я знаю о шестидесяти. Причем шесть из них двойняшки! Сама Катя мать пятерых сыновей и я думаю, что для нас это не предел! Даже я далекий от биологии человек понимаю, что все дело в каком-то гене или занесенным из нашего мира, или «проснувшимся» при моем случайном переходе в этот. И кстати ни кто так и не может понять откуда я пришел и почему русский язык того мира близнец этого. Но главное отличие миров — здесь больше нет других наций, народностей и, соответственно других языков.

***

Постепенно шикарное платье все больше сползало вниз, пока не собралось на изящной талии подруги этаким комковатым обручем. Вслед за ним следовали мои губы пробираясь к заветному лону. Напряженный плоский животик Кати как всегда содрогнулся от моего поцелуя, а потом ещё раз, как только мой ненасытный язычок нырнул во впадинку пупка. Мои брюки в это время стараниями жены уже валялись на полу, а трусов теперь я не носил. Пока я ласкал бьющееся в экстазе ласк тело, скинул и рубашку. А потом как будто в первый раз приник к её розовым и таким вкусным складочкам промежности. Она закричала, а я продолжил свои ласки, заставляя её кричать все сильнее и громче. И когда она, обессилив от ласк и крика, замерла, тяжело дыша — мощным толчком, проник в неё сразу и до конца. Поднятые вверх ноги содрогнулись, когда моя напряженная головка уткнулась в матку. Тело суженной задрожало. Последующий толчок заставил завыть и понеслось! Я брал ее, так как ей нравилось.

***

Ни о каком предохранении в этом мире речь вообще никогда не велась. Ему были нужны отцы, мужья и сыновья. И я старался. Не сказать, чтобы здесь была неизвестна ревность. Она принимала несколько другие формы и довольно легко контролировалась и управлялась. Фактически если брать условности мира, где я был рожден, то теперь я жил в своё удовольствие в большом гареме и трахал всех кого хотел. Ни какого давления и исключений. Для меня это был земной рай, почти научный коммунизм: «От каждого по возможности, каждому по потребности!».

***

Я быстро заставил перевернуться подругу на живот, и мой напряженный член врубился в её истекающую соками плоть.

— И что удивительного? — мелькнуло в голове, — что всех моих сыновей Катя рожал в конце августа или начале сентября. Традиция есть традиция! Еще не один новый год мы так и встретили сидя за столом. Самое большое это был журнальный столик, приютившийся около кровати, в которой мы традиционно в это время предавались любви. Чем кстати, — с нежностью подумал я, — мы сейчас и занимаемся!

Я все ускорялся, а моя супруга крутилась подо мной, изнывая от ласк и соития. Потом мы закричали. Завыли в унисон — вместе. Ведь не зря в моем мире говорят: «Муж и жена одна сатана!». Я кончил вместе с ней, чувствуя, как оргазм спазмами пробивает дорогу в её теле, сладостно выкручивая суставы, заставляя биться в пароксизме страсти и даря нам незабываемые минуты счастья. Мы так и замерли вместе, ощущая оба, как переполняет моё семя её лоно, скорее всего даря миру нового мальчика.

— А если и нет, то ни когда не поздно повторить! — думал я, целуя мою ненаглядную Катерину покрытую потом и такую прекрасную как никогда.

Потом отдохнув и приведя себя в порядок, мы вышли к гостям. Словно помолодевшее лицо моей подруги вызывало зависть у многих из присутствующих.

— Но им придется смириться! — улыбка мелькнула на моих устах. — Я единственный и неповторимый. Возможно, мои сыновья будут способны на такое или внуки?! — ударился я в размышления.

— Дорогой? — мягко произнесла Катя. — Ты выбрал? — уже очень тихо прошептала она, окидывая взглядом гостей, одной из которых посчастливится стать матерью моего следующего сына.