Так вот почему Прасковья, баба, которая мыла Карлушу, приводя его из бани каждый раз улыбалась, краснела и отворачивалась! Она видела его огромный член, но, конечно, стыдилась сказать об этом барыне, и Софья Петровна ничего не знала. А теперь сама всё увидела.

Внешне справившись с удивлением, но продолжая испытывать внутреннее волнение, Софья Петровна сказала: «Ну, держи», – и протянула карлику гребень, и он, голышом стоя на коленках на постели за спиной своей благодетельницы, начал её расчёсывать.

Иногда гребень застревал, карлик дёргал его, и пушистые пряди тётушкиных волос щекотали пах Карлуши. Эта щекотка, а также сладкий, притягивающий аромат тётушкиного парфюма вызывали у Карлуши внизу живота какое – то отяжеляющее, тянуще – ноющее, но приятное, ощущение, и пенис Карлуши напрягся.

Он устал стоять на коленях, и переступил ногами, при этом сквозь щекочущий водопад волос ткнувшись кончиком своего члена в тёплую спину Софьи Петровны.

– Эй! Это что у нас там такое? Ты что, собираешься проткнуть меня своим господинчиком? – раздался в ответ насмешливый тётушкин голос.

Карлуша было отстранился, но Софья Петровна, не оборачиваясь, сказала:

– Прижми – ка его поплотнее, раз ему понравилась моя спинка.

Он сделал, как сказала тётя Софа – подавшись вперёд, прижался своей вздыбленной дубинкой к тётушкиной спине.

От волос Софьи Петровны веял сладкий, притягивающий и исчезающий аромат утончённого парфюма, специально поставляемого из Франции для неё. Карлушу охватило волнение, он не понимал, отчего у него вдруг чаще затукало в груди. Софья Петровна была такая тёплая, мягкая и так приятно пахла, что Карлуше захотелось, чтобы всё это тёплое, мягкое и приятное было как можно ближе к нему и всегда принадлежало только ему.

Карлик тесно прижался к Софье Петровне всем телом и обнял её сзади. В левую ладошку ему нечаянно попалась часть тётушкиной тити с шершавым, набрякшим соском, который он машинально, словно проверяя, потрогал пальцами.

– Тётушка, я так тебя люблю! – прошептал Карлуша.

– Я тебя тоже люблю, малыш, – прошептала Софья Петровна, и добавила: – Сделай ещё так, – пальчиками!

Карлуша начал трогать титю Софьи Петровны. Чувствуя, как её напряжённый сосок трогают маленькие пальчики карлика, Софья Петровна получала невыразимое удовольствие, сочетающее нежное умиление и тяжёлое, поднимающееся возбуждение, от которого перехватывало дыхание. Софья Петровна ощущала, что под ней смятая простыня между её массивных ляжек намокла.

– Ты мой сладенький», – обернувшись, сказала женщина и чмокнула карлика в нос. Он, засмеявшись, отпрянул и упал на постели. Софья Петровна резко повернула корпус, раскачивая своими большими титьками, и закинула одну ногу на постель.

– Вот я тебя поймаю, и съем! – шутливо закричала она, хватая и щекоча Карлушу.

– Не съешь, я большой, я в тебя не помещусь! – засмеялся Карлуша, выворачиваясь. Задыхаясь в шутливой борьбе, Софья Петровна добавила:

– А я тебя по частям съем.

– Как это? – спросил Карлуша.

– А вот так, – ответила женщина и, наклонившись, мягко схватила ртом эрегированный член своего питомца, член, который, восстав, равнялся чуть ли не половине Карлушиного роста.

– Ай! – вновь засмеялся и попытался освободиться карлик, но женщина удержала его за бёдра.

Карлуша видел, что навершие его писика полностью пропало во рту у тёти Софы, и вдруг почувствовал, как там, у неё во рту, что – то шевельнулось, что – то мягкое и влажное, приятно щекотнув его писик, потом снова и снова.

Карлуша мог бы вырваться, Софья Петровна теперь его не держала, но ему не хотелось вырываться, потому что его писику было так приятно и чудесно у тёти Софы во рту. А она, вдруг выпрямившись, встала на колени над Карлушей и сказала:

– Погладь свою тётю Софу, – и, взяв руку карлика, прижала его ладошку между своих расставленных ног и стала ею там тереть.

Карлуша ощутил под ладошкой два каких – то длинных мягких кусочка, которые от движений тянулись за ладошкой и иногда загибались в стороны, и тогда ладошка касалась чего – то очень влажного и склизкого, а когда ладошка поднималась выше, то под ней пружинили кудряшки волос.

Карлуша глядел на Софью Петровну, она изменилась: волосы растрепались, щёки окрасились тёмным румянцем, она тяжело и прерывисто дышала.

– Ты вроде собирался проткнуть мою спинку? А давай – ка ты лучше проткни мой животик, – произнесла Софья Петровна.

Она легла рядом с карликом на спину и раздвинула ноги. Странно выглядела эта парочка голых на постели – роскошная пышногрудая дама и малютка с огромным, ослиным членом. Словно богиня древних мифов, бесстыдно разбросав лядвии, забавлялась с очаровательным ангелочком.

– Иди ко мне! Ложись на меня… – потянула Софья Петровна карлика на себя. Он лёг между её раздвинутых ног, животом на пушистую лужайку её лобка. – – Ну – ка, посмотрим, каков твой господинчик? – Софья Петровна чуть приподняла Карлушу, взяла его за член, торчащий, как черенок лопаты, и, поводив им между ног по чему – то сырому и мягкому, вставила его в себя.

Карлуша удивился и даже слегка испугался: он что, действительно проткнул тётушку? Как это возможно? Карлуша не подозревал таких преступных возможностей в своём писике. Ей же, наверное, больно? Карлуша слегка отпрянул, но Софья Петровна, чуть шлёпнув его по ягодицам, вернула обратно. Потом, приятно, словно при массаже, стиснув ягодицу своего питомца, чуть оттянула её назад, и Карлуша поддался этому движению. Женщина вновь шлёпнула. Карлик понял, каких движений от него хочет тётя Софа, и вскоре уже сам вовсю шлёпал по тётушкиной лужайке, каждый раз протыкая её.

Вдруг его вновь шлёпнули по попе.

– Славный, славный бурш! – раздался над головой весёлый голос.

Карлуша оглянулся. У постели стоял хозяин с расстёгнутыми брюками, и неторопливо массировал свой член.

– Не рановато ли ему? – спросил он жену.

– Как видишь, механика ему уже понятна, – засмеялась его супруга. – А остальное придёт со временем.

Софья Петровна, легко приподняв руками над собой тело карлика, вынула его член из себя и положила Карлушу на постели сбоку от себя. Затем она притянула к себе мужа, и любопытствующий Карлуша, которого не стали прогонять, вновь стал свидетелем бурного полового акта своих хозяев.

Постукивая зубами, они алчно целовались, а затем Софья Петровна, опрокинувшись на спину, широко растопырила ляжки, показав щелевидный и красноватый, словно рана, половой орган, и хозяин вонзил ей свой ветвисто – венистый стержень. Карлуша сидел рядышком и с интересом наблюдал.

После оргазма, лёжа под тяжело дышащим мужем, Софья Петровна повернула лицо в сторону и, поглаживая Карлушу рукой по голове, сказала: – – Теперь ты своим господинчиком тоже будешь делать мне приятно. Ведь так?

Карлуша кивнул...

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)