За столом я намеренно уселась напротив Ромы. Он был спокоен, но явно старался не встречаться со мной взглядом. Денис с Алёной только переглядывались между собой, наблюдая эту сценку. Одна Александра болтала без умолку за столом. В конце трапезы Роман все-таки посмотрел мне в глаза, и я поняла, что наше общение с ним сегодня не закончено. Поблагодарила Алёну за ужин и сказала, что хочу немного отдохнуть у себя. И действительно, вскоре в дверь постучал Роман.

— Лена, я хочу извиниться за свою вспыльчивость. Это было глупо с моей стороны.

— Рома, я совершенно не сержусь. Но я так и не поняла, из-за чего  же ты вспылил.

Он помолчал, потом обреченно вздохнул и сказал:

— Просто ты на меня как-то сильно действуешь в эмоциональном плане.

— Ты что — влюбился в меня? — осторожно спросила я.

— Если парня тянет к девушке — это что всегда обязательно влюбленность?

— Нет, конечно. Может быть, и просто игра гормонов. И даже чаще именно игра гормонов. Да ты не стой посреди комнаты как памятник. Присаживайся. Хочешь — поговорим. Хочешь — просто помолчим вместе. Иногда лучше поговорить. Иногда лучше помолчать. Я сама сейчас не знаю, как лучше.

Рома сел на краешек дивана. Было видно, что он волновался, словно подбирая про себя нужные слова.

— Все-таки, он хороший мальчик, искренний, — подумалось мне.

— Знаешь, у меня есть девушка, — начал он, — и мы давно вместе.

Я молча слушала, сделав чуть удивленное лицо.

— А вот сегодня я понял, что сам не знаю, как мне к ней теперь относиться.

— Это из-за меня?

Он удрученно кивнул. Тут уже надолго замолчала я.

— Рома, я даже не знаю, что тебе сказать на это. Я не хочу тебя напрочь отталкивать от себя. Но и не хочу обнадеживать впустую. Сам все понимаешь: разные города и разный возраст. И это серьезное препятствие для отношений. И с твоей стороны, и с моей. Ситуация несуразная для нас обоих.

— Это я все понимаю — не маленький, — угрюмо сказал он и вздохнул, — только мне от этого понимания ничуть не легче.

Мы снова замолчали на несколько минут. Я поймала себя на мысли, что мне почему-то интересно с ним молчать. Словно даже молчание с ним было говорящим.

— Как же все-таки будет странно, если он окажется в конце концов моим мужем, — мелькнула мысль.

И даже эта мысль показалась мне в тот момент не такой уже неприемлемой.

— В конце концов, в конце концов... — крутилось в голове.

И тут же рождалось оспаривающее возражение:

— А сейчас — это не в конце концов. Сейчас — это сейчас.

Вздохнув на всякий случай пару раз, я начала:

— Думаю, что нам обоим сейчас очень важно быть честными и друг с другом, и перед самим собой. Потому что цена малейшей нечестности может оказаться жестоко большой для нас обоих. Я хочу быть с тобой абсолютно честной.

— Я тоже этого хочу. И можешь меня не щадить.

— Знаешь, если бы у меня был парень, с которым я хотела бы связать свою жизнь, все было бы намного проще. Я бы просто сказала тебе, что несвободна. У меня даже мелькнула было мысль соврать тебе, что такой парень у меня есть. Чтобы самой выскочить из неудобной ситуации и тебя высвободить из нее.

— Вполне могла бы и соврать. Хотя, в общем-то, я бы почувствовал, что ты врешь. И оправдал бы тебя за это вранье. Мол, дело житейское, — нехотя сказал Рома.

— Не хочу врать. И не хочу врать, что мне до тебя и твоих переживаний вообще как до лампочки. У меня нет ощущения, что ты совершенно чуждый мне человек. Между нами есть какая-то непонятная мне связность. Может быть, это лишь отблеск вашей удивительной для меня семьи. Может быть, это связность только лишь через твою семью и не более того. Я сейчас не знаю этого и вряд ли узнаю быстро. Мне еще нужно будет хорошенько переварить ту массу впечатлений, которую я получила в этой поездке. В том числе и впечатление от тебя. Должна признаться, что ты меня сегодня сильно удивил.

— Это чем же? Тем, что нагрубил тебе?

— Да это ерунда, что нагрубил. С кем не бывает - я ж сама лишь недавно из подросткового возраста вышла. Тоже иногда концерты на пустом месте окружающим устраивала, что сейчас стыдно вспомнить. Просто я на тебя смотрела раньше прежде всего как на обладателя красивого торса. А ты неожиданно оказываешься философом. Да и вообще человеком со своей позицией по жизни.

— Ну вот какой уж есть. Таким уродился.

— Но все это не отменяет того, что я завтра уезжаю. Я совершенно точно не увлечена тобой. Я отношусь к тебе сейчас гораздо спокойнее, чем ты ко мне. И я хочу, чтобы ты относился ко мне спокойнее. Вот чего мне только не хватало — так это того, чтобы ты из-за меня страдал и раскорябывал свои чувства ко мне изнутри.

— Да не нужно меня утешать. Я не маленький. Переживу как-нибудь, — буркнул Рома.

Я почувствовала, что начинаю волноваться. Сердце почему-то билось как бешеное.

— Знаешь, Роман. Утешать я тебя не собираюсь и не надейся. Подожди меня сейчас немного. Я хочу умыться холодной водой и собраться с мыслями. Потому что все равно нужно что-то решать.

Прохладная струя действительно успокоила меня. Я походила по коридору, вернулась в гостевую и села на диван рядом с Романом.

— Прежде всего, я думаю, что нам в любом случае глупо сейчас бросаться в объятья друг друга.

— Согласен. Я вообще человек терпеливый. В довершение ко всем своим недостаткам.

— Терпение — это замечательное качество, если оно в меру и есть цель. Так что не будем загадывать с твоим терпением на вечные времена. Скажи, ты говорил как-нибудь обо мне своей девушке?

— Нет, конечно.

— И не говори. Я хочу, чтобы ты, по крайней мере, до следующей нашей встречи вел себя с ней так, как будто меня вообще нет в твоей жизни. Когда она рядом с тобой — меня мысленно рядом с тобой быть не должно.

— А когда она не рядом?

— Я не могу тебе запретить думать о себе. Ровно как и о любой другой девушке. Потому что если ребенка поставить в угол и категорически запрещать думать о белых медведях, то он только о них и будет думать. Так что в этом вопросе ты совершенно волен. Однако общаться по телефону или через интернет до нашей следующей встречи мы не будем. Мой «Сапсан» — завтра в 15—10. Если у тебя получится, то можешь меня проводить. Мне будет приятно. Но как только двери вагона закрываются, наше общение прерывается до следующего моего приезда в Петербург.

— Я хочу проводить тебя завтра. Только не из дома, а приду прямо к поезду. А если я поеду по какой-то надобности в Москву, можем ли мы встретиться?

— Нет, это уже будет мухлёж с твоей стороны, — посмеялась я, — а то ты можешь быстренько придумаешь себе московскую надобность на ближайших выходных. Следующая после моего завтрашнего отъезда наша встреча может быть только в Питере. Если, конечно, эта встреча вообще состоится. Лучше нам не загадать, как и что повернется. Будущее же заклинаниям и планам не слишком поддается. И если получится так, что наши пути разойдутся, мы не должны об этом сожалеть.

— Ну хорошо. Я принимаю эту позицию. С какими еще твоими пожеланиями я должен считаться?

— Я сейчас тебе ничего не обещаю в плане верности тебе. И ты мне ничего не обещай. Мы не собственность друг друга. У каждого своя жизнь. В том числе, и сексуальная. Я не ограничиваю тебя в отношениях с девушками, а ты не ограничиваешь меня в отношениях с парнями. Пока правила игры такие. Может быть, в каком-то отдаленном будущем на какой-то очередной нашей редкой встрече мы изменим эти правила. Но пока они должны действовать неукоснительно.

— С понятными правилами жить уже легче, — сразу повеселел Рома.

Мы еще долго болтали с ним. С ним мне и вправду было интересно. Все-таки, по манере общения он очень напоминал своего отца. Наконец, Рома посмотрел на часы и с сожалением сказал, что мне уже, наверное, пора ложиться спать.

— Мне вот кажется, что ты не очень хочешь уходить, — сказала я ему.

— Конечно, не хочу.

— Если не будешь лезть целоваться и ласкаться, то можем заснуть сегодня вместе. Просто обнявшись. Выдержишь такое немилосердное испытание духа?

— Можно попробовать, — отшутился он.

— Только попробуй не выдержать. Тогда следующей встречи не будет.

Я постелила, и мы легли вместе. Так, уютно обнявшись, вместе и уснули.