Однажды ко мне в комнату вошла Карина с плачущей дочкой на руках. Лицо её было озабочено…

— Саша! Подержи её пожалуйста! Никак не могу успокоить, а мне молоко уже сцеживать пора… Все прибывает и прибывает! Я недолго…

— Конечно Карин! - ответил я, осторожно беря племяшку на руки у её мамы и обхватывая тельце ребенка.. В этом момент невестке вдруг показалось, что я могу её уронить, и она инстинктивно прижала дочку к себе. Моя левая рука оказалась плотно прижатой к её полной, налитой груди через тонкую футболку. Я четко ощутил поверхностью ладони её твердый сосок, который сладко бодал меня, как пружинистая кнопка.

Каринка слегка покраснела, но продолжала крепко прижимать дочь к себе…

— Держишь?

— Сейчас поудобнее обхвачу! - ответил я ей, шевеля рукой и нагло прожимая её полную сисю.

Молодой женщине ничего не оставалось, как стоять и стойко сносить все мои потуги. Наконец я понял, что любой наглости тоже есть предел и сказал:

— Всё, держу!

— Точно? - недоверчиво спросила молодая женщина, при этом ещё пару раз ткнув своей роскошной грудью в мою руку. Для неё это видимо была обычная материнская предосторожность, в то время, как для меня - настоящий фурор!

— Точно… - подрагивающим, от возбуждения голосом, ответил я ей.

Сердце у меня билось по бешеному, в висках стучало… Ведь мне впервые удалось прикоснуться к интимному месту своей тайной музы, пусть и через тонкую ткань! Её грудь была удивительно хороша! Налившаяся молоком, она была упруга на ощупь и отдавала нежной теплотой.

Карина развернулась и пошла в кухню, бросив мне на ходу:

— Ты покачай её пока… Я недолго!

— Хорошо..

Племяшка продолжала хныкать, но уже чуть поменьше.

Из кухни раздался небольшой шум, а затем я услышал, как струйки молока стали ударять в стенку посуды…

— Ты походи с ней немного, ей так нравится… - раздался голос Карины, - Только сюда не заходи… Я сейчас!

Я начал ходить по коридору… и действительно, вскоре ребенок притих на моих руках. Оказавшись напротив прохода в кухню и повернув голову, я замер… Я вдруг увидел в зеркале кухни отражение молодой мамочки, стоящей, в профиль ко мне, у стола.

Карина, до самых плеч задрав футболку, наклонилась над чашкой и доила свою отвисшую, полную грудь. Тоненькие струйки молока прыскали в чашку, вздымая в ней белую пену. Молодая женщина, словно телка, избавлялась от ненужной ей жидкости, ритмично сдаивая пальцами её из груди. Она вся была занята процессом доения и абсолютно не замечала висевшее рядом зеркало, бесстыдно выдающее её нескромное занятие.

От такой картины у меня стало просто сносить башню, а член задергался, почуяв манящее лакомство… На лбу у меня от волнения выступил холодный пот. Мне безумно захотелось самому подоить её сиськи, а ещё лучше - пососать её торчащие соски! Я чуть было не обнаглел и не предложил ей помощь, но вовремя опомнился… Все-таки доверие обязывало!

Закончив дойку, молодая телочка облегченно вздохнула и оправила на опустевших грудях маечку, начав сливать молоко в бутылочки.

Больше мне здесь делать было нечего, и я осторожно удалился с заснувшей, на руках, племяшкой в их спальню. Торчащий член, как и я сам, остались голодными…

Положив девочку в кроватку, я увидел футболку Карины, висевшую на спинке кровати.

Я быстро схватил её, сунув в карман трико и рванул в свою комнату. Не медля ни секунды, я прижал футболку Карины к лицу… Она, в месте касания сосков женщины, пропиталась молоком и источала его неповторимый аромат, дополняясь запахом ее восхитительных грудей.

Не в силах больше сдерживаться, я выпустил свой, давно торчащий, член на свободу и стал его яростно надрачивать! Мой мальчик, как поршень, ходил в кулаке, а я вспоминал дойку сисек желанной Карины…

И вот, как только оргазм стал неудержимо приближаться, застилая пеленой мой затуманенный мозг… в комнату вдруг вошла она… Карина!

— Саша, тебе что… - замерла она на месте, как вкопанная, так и не успев задать до конца свой вопрос.

Её розовые, пухленькие губки замерли, так и оставшись приоткрытыми, а расширенные, зелёные глаза уставились на мой торчащий, надроченный хуй, из которого неожиданно мощным фонтаном брызнула вверх мутная жидкость, вырвав у меня сладкий стон….

— Извини… - попятилась она задом, неловко ткнувшись попой в дверь.

Мне оставалось только молиться, чтобы об этом неловком эпизоде она ничего не рассказала брату… или идти к ней самой на поклон!

«На бога надейся, а сам не плошай!» - вспомнил я поговорку и подумал: «А я-то как раз и оплошал!»

Когда я зашел в кухню, Карина там уже прибиралась.

— Карин… тут так неловко поучилось! Ты уж извини… Мне не хотелось бы…. - почти мямлил я.

— Я все понимаю, Саша! - перебила меня она. - Никто ничего не узнает, не волнуйся! Тебе бы жениться пора… - мягко сказала она.

Глупенькая! Она абсолютно не понимала, что я хочу трахать лишь только её одну!

***

Уже буквально вечером Карина шлындала по комнатам, как будто ничего особенного и не произошло! Её абсолютному спокойствию и выдержке можно было только позавидовать!

Я понимал, что уже почти схожу с ума от одного вида кормящей невестки… но сделать с собой ничего не мог! Вид её роскошных грудей, покачивающихся под тонкой тканью одежды; перекатывающиеся, при ходьбе, округлые, выпирающие под тонким халатиком, ягодички вызывали у меня в душе бурю эмоций… Я порой молил бога, чтобы она не ходила так по квартире, но сказать ей об этом конечно же не мог… Было просто неудобно! Я сгорал от желания припасть губами к её соску и посасывая его, чувствовать во рту этот твердый комочек! Чувствовать, как сладкие струйки её молока наполняют мой страждующий рот…

Я готов был порой просто жадно наброситься на неё и грубо овладеть её роскошным телом! Но я снова и снова шептал сам себе:

— Дура-а-ак! Это же жена твоего любимого брата! Опомнись!!!

А Каринка, то ли уже совсем привыкнув ко мне, то ли подшучивая над моим возбуждением, казалось ничего не замечала вокруг, став почаще мне мило улыбаться… Она мыла посуду, вовсю раскачивая своей грудью… Она наливала чай, интимно нагнувшись над столом… А мне оставалось только смотреть на всё это, её недоступное, богатство, завидовать брату и проклинать свою никчемную судьбу!

***

Однажды брат сказал мне, что отправляется на пару дней в Питер на переговоры по работе.

Ну что же делать? Работа есть работа!

Мы попрощались, и он уехал. На следующий день с утра меня срочно вызвали в больницу пахать не в свою смену. А в голове была только она… Карина!

«Она сейчас одна дома, брат в Питере, а я на этой грёбаной работе!» - думал я.

Я понимал, что это всего лишь глупые мечты, и секса у нас с ней не будет никогда только потому, что она - жена моего брата!..

День шел как обычно, операции, пациенты и т.д. как вдруг раздался звонок с неизвестного номера. Я взял трубку, - это была Карина! Она плакала так горько, что я сел на стул и даже не сразу понял, что она вообще говорит!

Оказалось, что Виктор, на всякий случай, дал ей мой номер. А случилось совсем нехорошее... Брат утром на самолёте прилетел в Питер, и по дороге с аэропорта в гостиницу, когда ехал на такси, в них врезался какой-то бухой наркоман на джипе! Такси в смятку, водитель в тяжёлом состоянии, а брат с переломом ноги и руки попал в больницу. Состояние у него было тяжелое...

Карина плакала и просила помощи, а у меня от её слов чуть сердце не выпрыгивало! Я мигом помчался к ней. Я и сам не помню, как я долетел к ней! Она с ребёнком на руках и необходимыми вещами уже собралась, и мы помчались на вокзал.

По дороге я связался с коллегами в Питере и узнал о состоянии брата. Слава Богу, что его жизни нечего не угрожало, - просто переломы.

Я успокоил Карину, она притихла, и мы на такси поехали на Ленинградский вокзал. Было уже 7 вечера. Билетов, да и рейсов на самолёт уже не было, слишком поздно!

На кассе сказали, что ближайший Сапсан только завтра, а на самое ближайшее время - только поезд, который выезжает вечером и рано утром прибывает в Питер.

Были только места СВ с закрывающейся дверью, и мы решили не терять время. Я взял билеты, и мы побежали к поезду.

В моей голове творилась каша… С одной стороны, - пострадавший в ДТП, брат... С другой - посланный мной, на хуй глав. врач, не разрешивший мне взять отгул! И плюс ко всему - слёзы бегущей Карины, которые лились на её, бешено колыхающуюся, грудь, от которой я с трудом отрывал взгляд…

Продолжение следует