Ножки, обутые в старые вьетнамки, вышагивающие по кошачьи в тени лесной дорожки, попа, оттопыривающая короткое летнее платье, тысячу раз видел все в разных позах, а не могу оторвать взгляда.

Дорога на наше озеро идет через аллею старых осин. Меня чем-то привлекает это место и заставляет замедлить шаги. Осины шумят всегда, даже в самый безветренный день, здесь шелест и беспокойство, вечная тень и невысокая трава. Кажется, что идешь по высокому залу с громадными колонами и небом вместо потолка.

Мы выходим на опушку, до озера метров триста выкошенного луга. Солнце бьет в глаза и заставляет прищуриться.

— Подожди, говорю в маленькое ушко, и запускаю руки под бретельки купальника, зажимаю в руках холмики мягкой и нежной груди, жмурюсь от солнца и удовольствия. Вспоминаю, как год назад впервые дотронулся до ее груди, даже не дотронулся, а легко скользнул ладонью и получил поленом по ребрам. Месяц потом дышал не глубоко и во сне поворачивался очень осторожно.

— Чего тебе, она чуть поворачивается ко мне и я вижу ее карий глаз, он тоже щурится и с интересом косится на меня.

— Подожди, я сжимаю и ласкаю грудь, потом оттягиваю одной рукой край своих купальных трусов и лезу к ней под платье.

— Ты что то задумал, меня не проведешь, но прогибается и выставляет попку.

Через две минуты она задумчиво смотрит вниз. Ее трусики спущены до колен и держатся на расставленных ногах, платье поднято почти к груди, из писки тянется ниточка моей спермы.

— Кролик. Здесь был очень быстрый и торопливый кролик, он сделал свое дело и убежал. Ты не видел его? Она оборачивается и смотрит мне в глаза. На член, который не вместился в трусы и торчит мокрой слюнявой головкой над краем резинки, она не обращает внимания.

Я отвечаю пожатием плеч и тянусь к губам для поцелуя. Она отстраняется и разворачивается полностью, мелко переступая ногами, чтобы не потерять трусы. Процесс воспитания продолжается.

— Кролик убежал, а отвечать придется тебе, раза два ответишь, хотя нет – она задумывается, смотрит куда то над моей головой – наверное три раза придется тебе искупать его торопливость. Я вспоминаю, как она тихо охнула, когда я стал спускать в нее. Полгода назад мы договорились, что вместе считаем ее цикл, проверяя даты и страхуя расчеты, я знаю сейчас, что сегодня и еще два дня ей можно.

— Ну искуплю, сколько скажешь, бурчу я. Она продолжает стоять, не делая никаких попыток одеться. Я вздыхаю и наклоняюсь, чтобы поцеловать в животик.

— Опять что то придумал, она чуть отклоняется, опускает платье и позволяет вернуть трусы на положенное место.

— Пошли, нетерпеливый, она делает первой шаг из тени под слепящее солнце. Мы идем по короткой, выкошенной траве и кузнечики десятками разлетаются от нас, а тысячи, которых мы не потревожили, орут, скрипят и верещат по всему лугу. Фирменный знак спокойной и мирной жизни кузнечики в летнем солнечном дне.

Есть здесь местечко для уединенного интимного отдыха. Крохотный холмик в полметра высотой закрывает от любопытных глаз. Нам, загорающим лежа за ним, будет виден любой человек на лугу. Сейчас никого не видно и никого здесь нет, кроме нас. Солнце, ветер и безмятежность полдня. Можно позволить себе немного свободы и купаться голышом.

Выхожу из воды после очередного заплыва-окунания. Мне совсем не жарко, вода в озере всегда холодная из за ключей на дне. Легкий ветерок студит кожу до мурашек. Наташка отказывается заходить глубже чем по щиколотку и сейчас загорает на покрывале. Мокрое пятно после моего прошлого купания почти высохло и я рассчитываю быстро согреться.

Не получилось, Наташка увидела меня и поднялась на колени, распрямила спину, с интересом уставилась во что-то на мне. Грудь торчит возбужденными сосками, а рука тянется к моей незаметной и сморщенной гордости.

— А кто это у нас такой маленький и замерзший, голос у нее непривычно хриплый и низкий, идет откуда то из неведомой глубины. У меня кони по спине побежали и мошонка подобралась от ее интонации..

— Ах, я хочу согреть бедняжку, член подхвачен ее ладошкой и исчезает во рту, его посасывают мягко и нежно, он действительно согревается и кайфует. Ну и я заодно с ним.

— Впрочем, отставить нежности, ты же боец, она выпускает член под солнечный свет, трясет его и строго рассматривает. Боец вяло мотается в ее руке, он стал заметно больше.

— Может он у тебя замороженный, синий какой то, замороженный-отмороженный, Наташка поднимает голову и смотрит мне в глаза, заслоняясь другой рукой от солнца как козырьком.

— Смирно, солдатик, продолжает муштру Наташка и опять берет его в рот. С радостным рвением подчиненный выполняет приказ, увеличиваясь и распрямляясь. Вот уже девичья ладошка с трудом его обхватывает, Наташкины глаза закрыты, под глазами тени, дыхание. .. ну знаете, такое особенное, нет в русском языке специального слова для женского дыхания во время самозабвенного миньета.

Внезапно она падает на спину, мгновенно стягивает трусики и бросает не глядя в траву. Ноги в стороны, указательный палец раздвигает заросли, что то приготовляет, поправляет и приводит в боевую готовность.

— Чего застыл, иди ко мне. Не успел я опуститься между ножек как меня схватили за мокрую трубку, стали направлять и наставлять. Если долго ебаться с человеком, то чувствуешь оттенки и тонкости. Сейчас я безошибочно определяю следы нашего секса три часа назад и моя сперма еще чувствуется на стенках, не успела вытечь и впитаться, или куда она там девается? Господи, как же мне хорошо и как я люблю ее.

— Давай, я хочу, выеби меня, ты обещал три раза, ты помнишь? Наташка обнимает меня, тянется губами, плотно обхватывает ножками и со стоном подается тазом вверх. Обращали внимание на губы женщины после добросовестного трудового миньета? Они совсем не такие как после поцелуя, они становятся плоскими, ненаполненными и в них специфический аромат. Мне нравится целовать ее, прижиматься к сиськам, шептать на ушко глупости, пошлости и вещи не произносимые в обычном состоянии. Целую закрытые глаза и натыкаюсь носом на сбитый, смятый венок из ромашек. Ее губы, кожа, запах солнца, совсем легкий аромат ромашки и травы в венке, голова кружится все сильнее.

Наташка крепче сжимает объятия, выгибается, замирает на две секунды и. .. расслабляется.

— Не думай, что отделался, шепчет мне на ухо, не раскрывая глаз. Давай сзади, ее руки разжимаются, позволяя мне встать на колени. Теперь ее очередь менять положение тела, перевернутся на живот и принять известную позу. Кладу руки ей на спину и ищу контакт между ножек. Хорошая предварительная подготовка обеспечивает успех, есть проникновение. Ах как сталкивается ее жопа с моим лобком. Наташка распаляется все больше, она увеличивает размах и силу, рычит откуда то из живота и внезапно падает на покрывало. Я еле успеваю не вылететь из контакта и удержаться в связке. Ее бьет дрожь, руки скомкали материю, она сильно напрягает ноги, ягодицы сжимаются и расслабляются. Ишь ты, думаю я, назовем эту позу «Мотылек трепещет крылышками».

Я массирую ей плечи, глажу спину и пытаюсь двигать членом. Он сейчас отогнут вниз под каким то экстремальным углом и под ним трепещет тот самый ягодичный мотылек. Чуть отклоняюсь назад, раздвигаю половинки и лезу пальцем во второе естественное отверстие.

— Не балуй, здесь не будем, слышу трезвый и холодный голос. Тело подо мной выворачивается на спину, мне опять улыбаются и протягивают навстречу руки.

— Где ты был, я соскучилась и замерзла, иди быстрее ко мне. Как много ты успела за три секунды, саркастически думаю я и наклоняюсь в соответствии с приказом.

— Нет, ты очень медленный и ленивый, ложись на спину, я буду сверху. Она уже на коленях и упирается мне в грудь, опрокидывая навзничь. Уселась, чуть привстала, схватила член и затолкала внутрь, сделала притирочное движение и. .. понеслась скачка.

Хватаю ее за соски и сжимаю, она стонет и запрокидывает голову, на горле сильно бьется жилка. Тяну на себя, она падает грудью на мою. Целую ее и увеличиваю темп.

— Стой, пожалуйста стой, сейчас. .. она снова выпрямляется и замирает на несколько секунд.

— Ты чувствуешь меня, ты чувствуешь? Она сжимает и расслабляет пизду. Ты чувствуешь? Она выпрямляется, закусывает губу и ее начинает бить крупная дрожь.

— Ты подонок, ты пользуешься мной, она падает обратно мне на грудь и хватает меня за уши, я ничего не слышу из-за этого. Впрочем, вскоре она расслабляется, разжимает руки и у меня восстанавливается слух.

— Все, хватит, я больше не могу, она слезает со своей лошадки и ложится на бок, сворачивается калачиком.

— Обними меня, просит она и я пристраиваюсь сзади, обнимаю, легонько дышу куда то в затылок и за ушко.

— Сейчас, еще чуть-чуть, я быстро, обещаю ей и вхожу сзади. Она почти не реагирует и я не сдерживаюсь, но слишком много у нее смазки и выделений, я никак не могу кончить.

— Поцелуй у меня, шепчу я, хочу кончить. Она молча соскальзывает и разворачивается.

Честно старается, сильно и плотно сосет член. Я все никак не могу закончить. В какой то момент я начинаю просто ебать в рот. Это разные процессы, когда делают миньет или ебут в рот. Она терпит и только немного морщится, я чувствую начало разрядки, останавливаю движения и начинаю слив. Дергаюсь и рычу, внезапно удивляюсь, какое у нее расслабленное и спокойное лицо.

Лежим на спинах, молчим, смотрим в небо.

— Не надо, внезапно говорит она.

— Что не надо?

— Еще два раза не надо, кролик прощен. Она улыбается и в очередной раз облизывает рот.