Шум и гвалт пьяных голосов мгновенно стих, сидящие за деревянными столами селяне повернули головы в сторону неспешно идущего Земана Красимира. Каждый из гостей, родители, да и сами три пары молодоженов, не отпуская из рук рюмки, словно вступили в короткую борьбу за право лучшим образом выказать почтение пану - почетному гостю свадьбы. Земан привычно прошел к столу, в торце противоположном молодым, грузно опустился на торжественно украшенный массивный деревянный стул и, наконец, небрежным жестом дал знак продолжать торжество.

И снова рой голосов разнесся по деревне. Искренне и с удивительным простодушием болгарские крестьяне, существующие в крайне зависимом от барина положении, отдавались редкому торжеству, тем более, что в этот год, когда свадьба пришлась на Лазаров день, подобралось сразу три счастливых пары, суля крестьянам плодоносный год. А больше других, даже, казалось бы, больше самих новобрачных радовался зажиточный крестьянин Редко, на чьем дворе и состоялось пиршество. Его старшая дочь Цветана, тридцатилетняя дева, видимо уже и не намеревалась не то чтобы одарить внуками, но и даже просто покинуть отчий дом.

— Батько, просить тебя хочу, - шепнул на ухо земану молодой, нарядно одетый человек.

— Говори, - кратко ответил, не выпуская бараньей ноги, пан.

— Батько, хворый ты уже...- вкрадчиво выразил заботу Аспарух, - здоровья совсем не стало...

Красимир молча вытер рукавом измазанные жиром губы, допил из рога и пронзительным взглядом вперился в сына.

— Батько, позволь мне за место тебя сегодня...- осекся тяжелого взгляда пресыщенный пороком панок, так и не освободив от ритуальных забот отца.

— Сгинь прочь, сколь тебе говорено? На том моем праве крепнет монархия в Болгарии уже который век! Великая Византия еще одарила феодала и землевладельца быть почетным гостем зависимых крестьян, унаследуешь мои земли - будет твоя воля, щенок!

Надменно, неторопливо, к радости крестьян, Земан Красимир вернул свое внимание к застолью и одарил молодых тостом, как предписывал долг вежливости. А молодой Аспарух, ссутулившись, как побитая собака, вернулся за свой стол среди молодых, охмелевших крестьян. И только невесты каждую секунду с наступлением вечерних сумерек все ниже опускали глаза и все грустнее пели застольные. Пляски и хороводы вокруг костра кружили головы крестьян сильнее чарки, запотевшие и хмельные, они кружились под музыку, хохоча до изнеможения.

— Пан Красимир, - вкрадчиво на ухо проговорил женский голосок деревенской свахи Васильки, - невест то наших выкрали...

Тяжелой поступью зашагал Земан в сопровождении услужливой свахи по темному подворью мимо веселящегося без устали народа, и стар и млад, и родители и женихи, и старики и старухи до упаду танцевали под гармонику и подпевали озорные народные частушки. Василька провела пана через зажиточный крестьянский двор к каменной турецкой бане.

— Молодец, Василька, выдала-таки Цветану, я уж думал, так и помрет она девой, что не благословить мне ее на брачную жизнь взамен мотылькового бытия. А жених-то не из наших, кажись...

— Благомир, он из деревни пана Захарии, - довольная собой и похвалой барина блеснула сводническим талантом деревенская сваха.

Высокая синяя ночь накрыла деревню и только большой костер посреди хоровода красным заревом сдерживал натиск тьмы. Красимир с грацией танцующего слона после обилия съеденного и потока выпитого алкоголя ступил в услужливо открытую дверь и изумился. Впервые он собственными глазами увидел роскошную турецкую баню своего зажиточного крестьянина: светлица с высоким потолком снизу доверху отделана глянцевыми плитками в восточном стиле, арки и блестящие подсвечники;  на каменной, также отделанной глянцевыми ромбами, лавке, сжавшись, сидят невесты. Пример безмятежной кротости, они, все трое, подчинили свою волю древней традиции. Старшая из них, Цветана, с презрительной гордостью взглянула исподлобья на вошедшего барина.

— Ну, чего сидите, скидывайте наряды, - нарочито грубо скомандовала сваха и сопроводила пана в купальню.

В большом зале, также украшенном глянцевой плиткой с восточными узорами и освещенном двумя десятками толстых свечей, витал влажный туман. Барин грузно опустился на каменную теплую лавку, а Василька привычно присела на пол и стянула сапог с протянутой ноги Земана, потом второй.

— Сам... Сам разденусь, ступай к невестам...

Дверь скрипнула и внутрь вошли с провинциальной неуклюжестью обнаженные девушки и позади них Василька в белом хлопковом сарафане.

— Подходите, чего в дверях встали, - томно распорядился пан.

Девушки, ссутуленные и неловко прикрывающие свою наготу руками, засеменили и встали перед земаном. Как бы ни сгорали они от стыда, заливаясь краской, но не взглянуть на толстый вялый орган в густых зарослях никому не удалось. Красимир развалился полулежа на теплом глянце кафеля и лениво осмотрел девушек.

— Порченых нет? - строго спросил пан.

Все трое энергично завертели головами.

— Панок не соблазнил до греха?

Невесты снова замотали и опустили глаза в пол.

— Ну, ступайте, мойтесь...

Девушки отошли и не без дрожи принялись намываться.

— Пан Красимир, вам квасу или пива? - залебезила Василька.

— Квасу неси чарку...

Сваха в белом тонком сарафане вышла из купальни и вскоре вернулась с деревянной кружкой пенистого кваса и присела рядом с паном разглядывать голые тела невест, как будто без ее пояснений земля разверзнется под их ногами. Диане 19 лет весной исполнилось, невысокая, плотная, белокожая девушка с большой налитой грудью.

Заряна совсем юна, но тело великолепно сформировалось, тут и тонкая талия и пышные бедра, а грудь, как спелые дыни. Будто зная о чем они говорят, девушка эротичными движениями намыливала свое загорелое как медь тело, разводя мыльными руками по тугой коже. Цветана, самая старшая из них, высокая как жердь и худая, так, что ребра выпирают под кожей, а некрасивое бледное лицо увенчано длинными каштановыми волосами.

— Паночки, невесточки, подите сюда, хорошие, - добреньким голосом завел песню стареющий альфонс с явным желанием избежать позорного фиаско.

Девушки выплеснули на себя последние ковши теплой воды и подошли.

— Хорошие наши, - поддержала Василька, - Земан уже не так молод, как раньше... Кто из вас, прелестницы, сумеет подготовить орудие?

Девушки переглянулись без понимания, что от них требуется. Неожиданно юная Зарина выступила вперед и выразила желание быть полезной барину. Все изумились, однако, Земан одобрительно махнул рукой и девушка опустилась на колени и подползла к мужчине самым бесцеремонным образом. Со знанием дела она взяла своими тонкими пальчиками толстый вялый член, мягко сжала его, потянула и привычно вобрала крупную головку губами. С величайшей охотой позволил это пан девчушке, от неземного блаженства он не нашел в себе даже сил укорить девственницу в столь неприличном опыте. Девичья головка мерно опускалась и поднималась, вытягивая затвердевающую плоть.

— Ой, хороша невеста, - простонал Красимир, - сделаю вас сегодня женами. Диана поди ближе.

Тяжелая мужская рука шлепнула по белому мясистому заду, Диана вздрогнула, но не отпрянула. Ладонь смяла ягодицы, прошла по бедрам, животику и задержалась на сиськах.

— Наклонись, видишь пану далеко тянуться, - наставляла Василька.

Девушка склонилась и огромные груди с большими розовыми сосками тяжело повисли, готовые к грубым ласкам Красимира. Невольно все смотрели, с трудом скрывая зависть, как самая младшая, стоя на четвереньках и издавая хлюпанье, энергично обсасывала крепнущий на глазах ствол. Девушка то выпускала его, до последнего сжимая губами налитую головку, то поглощала его до самого основания, упираясь носом в жесткие заросли на животе Земана. Наконец, Зарина выпустила изо рта большой член и довольная своей работой встала на ноги.

Сваха указала девкам сесть на лавку и широко развести ноги, неспешно и важно, как будто кроме нее во всем свете никто не мог выполнить эту работу лучшее, принесла с печи глиняный горшочек и, опустившись коленями на пол, устроилась между бедер Дианы. Василька в промокшем от пота сарафане, от чего он повторял изгибы ее стройного тела, погрузила пальцы в горшочек и нанесла густую мазь на промежность девушки. Диана дернулась и попыталась сомкнуть бедра.

— Расслабься, дурочка, без этого пан тебя растянет, так, что потом муженек твой целиком в манду провалится, - с задором в голосе  пояснила бывалая сваха и с силой раздвинула ноги.

Сильные пальцы размазали светлокоричневую, похожую на горчицу, жижу по набухшему лобку, покрасневшим половым губам и погрузила пальцы внутрь девственного влагалища. Даже если были сомнения по этому поводу, то они развеялись в течение нескольких круговых движений.

Остальные невесты оказались более сговорчивыми и охотно предоставили свои вагины обезболивающей смазке на нежных пальцах Васильки. Покорные, они с удовольствием ощутили первые прикосновения чужих рук к своей нежной розовой плоти.

Несомненно, и самой Васильке очень нравилась эта часть ее традиционных обязанностей обязанностей, по крайней мере, сейчас, при данных обстоятельствах никто не имел повода заподозрить ее в противоестественных пристрастиях. Ну а пока пальцы нежно размазывали и безнаказанно разгуливали по девичьим лобкам, бедрам, то и дело погружаясь между половых губ, отчего эрекция пана только укреплялась.