Мы давно обсуждали, до каких пределов готовы дойти в своих эротических играх. Групповой секс, секс межрасовый, однополый, анальный, эксперименты с дилдо и бельём, эксгибиционизм и вуайеризм, относительно лёгкий садо-мазо, всё это уже было изведано, испробовано неоднократно, что-то из этого было отвергнуто, что-то горячо одобрено. Оставалась ещё большая серая зона, терра инкогнита жёсткого подчинения, унижения, издевательства и надругательства, возможно публичного, со стороны чужого человека, абсолютного незнакомца. До какой степени мы готовы подчиниться воле другого человека? Будет такое унижение болезненным и мерзким? Или откроет новые источники удовлетворения порочных страстей и пробудит новых демонов животной похоти?

И вот, как нарочно, в сети, по какой-то совершенно не связанной с этой щекотливой темой ссылке, мы попали на лаконичный сайт под названием Школа унижения жён. Сайт предлагал за весьма круглую сумму, отсекающую от этих услуг нищебродов, обучение жён подчинению и унижению. Сайт обещал личного секс-тренера для каждой обучаемой, индивидуальный подход, незабываемые ощущения в процессе обучения и невероятные, раздвигающие горизонты сексуальности, результаты в конце. Единственным условием тренинга было беспрекословное подчинение наставнику, в случае невыполнения этого условия с обучаемой взималась весьма солидная неустойка. Поэтому сайт настоятельно рекомендовал хорошо подумать, прежде чем подписывать контракт.

Мы хорошо подумали, и оставили на сайте заявку.

В назначенный день и час раздался звонок в дверь. На пороге стоял безукоризненно одетый в строгий деловой костюм мужчина лет 35 приятной наружности, похожий на члена британского парламента.

«Виктор Милосердов, Школа унижения жён,» — представился он и слегка наклонил голову в галантном приветствии.

Посланник Школы достал из солидной кожаной папки с тиснением контракт и передал его нам.

«Прежде чем вы поставите свои подписи,» — сказал он, — «я хотел бы ещё раз озвучить условия обучения. Учёба будет включать ряд упражнений, которые обучаемой надлежит проделать. Отказ от практических занятий приведёт к расторжению контракта и повлечёт за собой выплату неустойки. На время учёбы вы, Наталья, находитесь в моём полном распоряжении в любое время и в любом месте. Вы будете даже не моей персональной рабыней, а вещью, с которой я могу делать всё, что мне заблагорассудится. Ко мне вы будете обращаться «Хозяин». На время учёбы вам запрещается носить джинсы, безразмерные майки, прогулочную обувь. Вы будете надевать исключительно женственную одежду и обувь, юбки, блузки, туфли на каблуке. Вы будете надевать нижнее бельё, только если я прикажу. На время учёбы вам так же запрещается вступать в половые отношения с вашим мужем или другими партнерами помимо тех, которых укажу я. Вам всё понятно? Если да, прошу поставить здесь и здесь ваши подписи.»

Контракт был скреплён нашими подписями и Милосердов бережно вложил оригинал в свою замечательную папку.

«Да, Виктор, я вот только хотела уточнить... « — начала Наташа, но вдруг, так что мы чуть не подпрыгнули от неожиданности, Милосердов заорал — «Молчать, ёбаная блядина!!! Когда обращаешься ко мне, ты, похотливая грязная шлюха, говоришь «Хозяин»! Раздевайся, блядь! Быстро!!!»

Наташа начала расстегивать джинсы, пальцы её заметно дрожали. Она сняла джинсы, стянула майку.

«Дальше! Всё снимай, сука!» — опять заорал Милосердов.

Наташа разделась догола, неловко и безуспешно пытаясь прикрыть одной рукой волосатый лобок, а другой груди. Секс-тренер скептически осмотрел её со всех сторон, брезгливо потискал груди, оттянул сосок, сжал ягодицу движением, которым проверяют надутость мяча.

«Не думаю, что найдётся много желающих на твою жирную жопу и вислые сиськи. Да это даже не сиськи, ты вообще смотришь иногда на себя в зеркало, уродливая блядина? Это вымя, реальное вымя. И эти толстые ляжки, кто на это уродство может позарится? Кто тебя вообще ебёт, кроме мужа, у которого супружеский долг, а?! Ебёт ещё кто-то? Отвечай, сука! И убери руки от своей грязной лохматой пизды!!!»

«Да,» — еле слышно прошептала Наташа.

«Что?!» — опять взвился Милосердов, — «опять забыла, сука?! Где «Хозяин»?!» — и он отвесил Наташе звонкую пощёчину, так что её голова дёрнулась. «Кто тебя ебёт? Хотел бы посмотреть на этих убогих. Такие же уроды, как ты. Ебать такую уродливую жирную корову, ну это вообще край, только от полной безнадёги. Там вокруг полно молодых, красивых, ухоженных женщин, не чета тебе. Отвечай!!!»

«Да, Хозяин, меня ебут другие мужчины,» — промямлила моя жена.

«Уёбки, которым нормальные женщины не дают, и они вынуждены ебать тебя, жирную блядь, уродливую суку, в твою разъёбанную грязную пизду, да?» — подсказал Милосердов.

«Да, Хозяин,» — Наташа была на грани, по щекам побежали слёзы, — «я толстая блядь, меня ебут только уроды, которым никто не даёт.»

Милосердов расстегнул штаны и вытащил на свет божий уже прилично эрегированный член. Хуй был довольно большой, хорошей формы, с красивой головкой.

«Соси, сука!» — приказал Виктор.

Наташа встала на колени, взяла член в руку и тут же опять получила сильную оплеуху. «Руки за спину, блядина, только губами и языком!» — прикрикнул специалист по унижению.

Жена послушно убрала руки за спину и принялась энергично сосать. В этом деле она мастерица, Милосердов блаженно прикрыл глаза, быстро оценив качество минета. Вскоре он начал ритмично двигать ягодицами, засовывая член в гостеприимный рот моей жены по самые яйца. «Да, давай, сука, соси, хорошо, блять... хорошая соска... ещё, давай... даааа!» Он резко вытащил хуй — «Рот открыла широко!» несколько раз быстро провёл рукой по члену и с довольным урчанием стал обильно спускать Наташе в рот. «Теперь начисто вылизала мой хуй, блядина». Наталья принялась добросовестно выполнять и этот приказ. «Грязная шлюха, готова любому незнакомому мужику отсосать, как дешёвая вокзальная шалава. Как тебя можно уважать, ты просто ебливая подстилка,» — приговаривал Милосердов. Потом, сочтя что член уже чист, он вытащил его изо рта моей старательной супруги, заправил в штаны, повернулся, и, со словами «Завтра в полдень, проверяйте почту», был таков.

УРОК 1. МЕТРО И ДЕТИ ГОР

В почте утром обнаружилось письмо с указаниями — надеть короткую юбку, трусы и чулки не надевать. Больше никаких деталей в письме не было.

Секс-сенсей прибыл в полдень. Прошел в комнату, по-хозяйски уселся в кресло.

Придирчиво осмотрел Наташу. На ней была короткая юбка-клёш, обтягивающий топ, и босоножки на верёвочной платформе.

«На колени!» — сказал Милосердов.

Наташа встала на колени в позу покорности, ноги разведены, спина прямая, руки заложены за спину.

«Хм,» — довольно хмыкнул Милосердов, — «ползи!»

Пока Наташа ползла к нему, Виктор не спеша расстегнул брюки, спустил их вниз, и принялся подрачивать еще не готовый к подвигам член. Наташа уселась между его раздвинутых бёдер и выжидательно посмотрела на него. Очевидно, вчерашний минет пришёлся ему по вкусу — «Соси, и можешь использовать руки.»

Жена взяла в руку уже слегка отвердевший хуй Виктора и начала ласкать его, второй рукой поглаживая его живот и волосатый лобок. Затем взяла головку на глазах увеличивающегося члена в рот и принялась умело сосать, сначала медленно и нежно, потом всё быстрее, плотно сжимая губы, одновременно рукой подрачивая его. Виктор застонал, откинул голову. Помогая себе рукой, очень скоро Наташа подвела Милосердова к черте. Живот его напрягся, Виктор схватил Наташу за волосы и с силой нанизал её жадный рот на свой пульсирующий хуй. Сперма обильно полилась в рот и горло. Наташа проглотила полученную порцию, тщательно облизала теряющий твердость член Хозяина и вновь села в позу покорности.

«Хорошо,» — Милосердов был благосклонен, — «умойся и поедем».

Ехать пришлось недалеко, до ближайшей станции метро. Спустились на платформу, в подземную прохладу. Подошёл поезд, Милосердов с Наташей вошли в вагон. Виктор прошёл до конца вагона, что-то выглядывая. Наташа следовала за ним. Что-то Милосердова не устроило, на следующей станции они вышли и перешли в другой вагон. Виктор вновь прошёл его до конца, и вновь что-то было не так. Вышли на остановке, перешли в следующий вагон. Виктор снова пошёл по вагону, в середине наконец остановился, кивнул Наташе на свободные места. Места напротив были заняты. Сбоку у двери сидела девица, с головой погружённая в телефон. Рядом с ней дремал, свесив руки между колен, мужик, по виду работяга. Следующий за ним сидел пенсионер в белой полотняной кепочке, сандалетах и с авоськой на коленях. Следом за пенсом сидел парень в наушниках, затем мужчина средних лет в костюме и при галстуке. И, наконец, гость столицы, таджик, сразу же бросивший масляный взгляд на Наташкины ляжки.

Поезд тронулся. Милосердов нагнулся к Наташе и прошептал — «Раздвинь ноги.»

Наташа застыла. Нет, всё, что угодно, но только не это. Раздвинуть ноги перед незнакомыми, случайными попутчиками в метро, немыслимо. Наташа не ханжа, она трахалась со многими и по — всякому, её не смущала нагота перед незнакомцами в клубах и саунах, наоборот, её это заводило, она знала, что тело её красиво, сексуально и желанно практически для всех мужчин, она любила демонстрировать своё тело, и наблюдать, как это возбуждает мужчин, да и многих женщин. Но это же совсем другое дело, это не клуб, куда все пришли с определённой целью, и даже не нудистский пляж, куда многие тоже приходят себя показать и других посмотреть, это просто вагон метро, в котором едут по своим делам чужие, усталые люди. Вместо того, чтобы выполнить приказ Милосердова, она плотнее сжала колени.

«Если ты сейчас же не раздвинешь свои блядские ноги, сука тупая, контракту пиздец,» — зашипел в ухо Милосердов, больно сжав её локоть, — «ты, блядь, видела сумму неустойки? Тебя муж прибьёт. Ну-ка быстро раздвинула ноги, сука, кому сказал! Считаю до трёх, потом пеняй на себя. Раз, два...»

Наташа почувствовала, как заливается краской, стало нестерпимо жарко. Она закрыла глаза и слегка раздвинула ноги.

«Шире, сука, шире!» — опять зашипел Виктор.

Жена зажмурила глаза и раздвинула бёдра. Расплющенные на сиденье, отчего стали ещё больше и аппетитней, мясистые ляжки и подол юбки образовали треугольник, в котором была отчётливо видна покрытая густыми волосами промежность, разделённая вертикальной щелью слегка приоткрытого влагалища.

Первым открывшиеся прелести заметил таджик, не спускавший с Наташи глаз с момента, когда они с Виктором сели напротив. Он не пытался отводить глаза, делать вид, что посмотрел случайно. Нет, от пялился откровенно, не скрываясь, пожирая коричневыми на выкате глазами вожделённые заросли. Руками он поспешно прикрыл пах, скрывая моментальную нешуточную эрекцию. Если бы обстоятельства позволяли, он несомненно незамедлительно набросился бы на сидящую напротив похотливую и развратную грудастую русскую бабу с аппетитными ляжками, нагло демонстрирующую ему средоточие порока, свою мерзкую и такую желанную пизду. От несоответствия желаний возможностям он даже взопрел, вот ведь незадача, приходится смотреть на это богопротивное безобразие, и невозможно засунуть свой уже не помещающийся в штанах хуй в тёплую и наверняка мокрую щель.

Следующим, обратившим внимание на происходящее непотребство, как это не странно, оказался пенсионер с авоськой. Его бдительный взгляд, блуждающий по вагону в поисках непорядка, наткнулся на открывшееся зрелище. В отличие от таджика пенсионер был осторожен, во всём ожидая подвоха, он не решался прямо смотреть под юбку сидящей напротив развратнице наверняка из этих со всем не согласных, и посматривал искоса, надеясь, что никто этого не заметит, однако по тому, как нервно он начал сучить ногами, было понятно, что зрелище и его не оставило равнодушным. Сидящая напротив молодая потаскушка, нагло демонстрирующая свои прелести, конечно аморальна, и отвратительна в своей распущенности, как и все эти молодые, всем недовольные. В прежние времена сдать бы её в милицию, проститутку, а ещё совсем в прежние времена высечь бы хорошенько по голой жопе — пенсионер сглотнул, — да, по большой, молочно-белой, голой жопе на конюшне, и поделом было бы, и не выставляла бы больше срам на показ. Думая о карах для распутницы, пенсионер, однако, почувствовал, как шевельнулся впервые за много лет его член, шевельнулся и приобрёл твёрдость, и это было очень приятно, несмотря на аморальность развратной особы. Да и шлюха конечно, но хороша ведь! Ох, как хороша!

Нервная дрожь пенсионерских коленок разбудила работягу. Он приподнял голову и обвёл мутным взглядом вагон. Определив своё местоположение во времени и пространстве, он уставился на Наташины раздвинутые ноги и открывшуюся между ними волосатость. Он даже беззвучно что-то пробормотал, по движению губ можно было прочесть «ох ёб же твою мать». После этого он уже не отрываясь, не уступая в откровенности таджику, исподлобья зырил Наташе под юбку, только желваки заходили по скулам и руки инстинктивно сжались в кулаки, выдавая сильное душевное волнение. Мысль его в этот момент была проста — приду домой, блять, завалю Надьку на диван и выебу, блять, и хуй то она будет верещать что голова болит, или устала, блять, как собака, или что красные дни календаря у неё, ни хуя, блять, трусы сниму с неё, или даже снимать не буду, блять, сдвину в сторону, и выебу, блять. Надька, конечно, не такая красотка, блять, как эта, но жопа большая, и пизда, блять, ещё и поволосатей будет.

Парень в наушниках оказался стыдливым. Представшая его взору картина бросила его в жар, потом в холод, потом опять в жар, он покраснел, как помидор, и даже наушник выпал из его уха. То, о чём он влажно мечтал, мастурбируя на фотки в интернете, и обсуждая девок с друганами, происходило в реале. Напротив сидела какая-то немолодая, наверное лет 40 тётка, годящаяся ему в мамки, но, надо честно сказать, смазливая, с большими сиськами, обтянутыми эластичным топом, с толстыми ляжками... хм, его френды сказали бы, что ляжки толстые, но он то видел, какие они были секси, и упругие, какая на них была тонкая кожа, покрытая легким матовым загаром, и насколько сильней они возбуждали по сравнению с анемичными ножками его одноклассниц... Он сглотнул, не в силах отвести глаза от главного, от хорошо видной между этими, блин, толстыми и такими прекрасными ляжками волосатой пизды. Парень подумал, что на порносайтах его всегда намного больше возбуждали волосатые пизды, а не выбритые голые лобки с невыразительной щёлкой влагалища, как у неполовозрелых девочек.

Последним зрителем шоу стал офисный джентльмен в галстуке. Он очнулся от своих дум и уставился на раздвинутые ноги сидящей напротив молодой фигуристой женщины. Женщина была симпатичной, пожалуй, даже красивой, лет сорока, но в хорошей форме, ухоженная и подтянутая. В низком вырезе обтягивающего топа была видна ложбинка между пышными грудями. Наверное, упругие и нежные, и соски с большим ареолами, со знанием дела подумал клерк и чуть не облизнулся. Бёдра тоже были хороши, пожалуй, даже исключительно хороши, и между ними хорошо была видна волосатая — эх, вот ведь редкость в наше время! — пизда. Клерку даже показалось, что он видит приоткрытые нижние губки и блестящий от смазки клитор. специально для bеstwеаpоn.ru А может и действительно увидел. Мужчина прикрыл пах папкой с бумагами, сунул руку в карман брюк и сквозь тонкую ткань подкладки принялся поглаживать набухающий член. Ах, какая сладкая развратная сучка, выебать бы её прямо здесь, в вагоне, на людях, задрать юбчонку, закинуть себе на плечи её тяжёлые ляжки, сорвать этот дурацкий топик и грубо мять её груди, выкручивать её соски, блядина, ну ведь сама напросилась, она ведь хочет, чтобы её трахали, и да, войти в её мокрую, волосатую, блядскую пизду, и ебать, ебать, ебать... Мужчина в последний момент спохватился, еще бы одно движение

и кончил бы прямо в штаны, а потом идти в мокром.

«Ну, всё, реакция пошла. На следующей выходим,» — сказал Милосердов.

Поезд как раз втянулся в станцию, двери открылись, и Милосердов с ученицей вышли, провожаемые жадными взглядами пяти мужчин. Импульсивный таджик даже инстинктивно дёрнулся выйти следом, но понял безнадёгу порыва и плюхнулся обратно на сиденье.

На станции Милосердов дождался поезда в обратном направлении, и история повторилась. Опять он высматривал подходящее место перед сидящими напротив мужчинами, опять Наташа раздвигала ноги, демонстрируя наблюдателям самое потаённое свое место. Но во второй раз Виктору не пришлось заставлять её, она сделала это сама, и возбуждение, пришедшее под взглядами возбужденных мужчин ещё в первый раз, усилилось, она сильно потекла, так что, когда Милосердов опять сказал ей выходить, она, поднявшись с сиденья, оставила на нём мокрое пятно своего сока.

Третьего поезда она уже ждала с нетерпением, похоть тяжело заворочалась в низу живота, требуя выхода, всё больше увлажняя влагалище соком. И когда Виктор нашёл нужное место в третьем поезде, она с готовностью и удовольствием расставила ляжки, и уже не краснела и не опускала голову, а смотрела прямо в глаза сидящим напротив самцам, бесстыже рассматривающим её ненасытную пизду.

Выйдя из вагона на станции, на которой Наташа никогда за годы жизни в большом городе, не бывала, поднялись наверх.

«Урок ещё не окончен,» — сказал Виктор, — «зайдём в бар, тут недалеко».

Бар в этот дневной час был почти пуст. После яркого солнца внутри было почти темно, за столиками сидело несколько человек, мужчина, скучающий с кружкой пива, парень, увлеченный планшетом, два сына гор, потягивающих кофе. На табуретах у барной стойки не было никого. Виктор взгромоздился на табурет и кивнул Наташе на соседний.

«Костик,» — повернулся Виктор к молоденькому бармену, похоже, Милосердов знал всех и всюду, — «нам две минералки, без газа».

«Ну, что, тебе уже не привыкать, покажи себя. Да здесь и народа почти что нет,» — эти слова были обращены уже к Наташе.

Наташа повернулась лицом к залу, поддернула юбку повыше, и развела бёдра.

Мужчина с пивом был в игноре окружающей действительности, парня ничто не могло отвлечь от экрана планшета, но дети гор незамедлительно сделали стойку на сладкое. Рассмотрев всё, что можно было увидеть в полутьме, один из них, в не по погоде кожаной куртке, поднялся и подошёл к Милосердову.

«Что, брат, продаёшь?» — спросил он с сильным акцентом.

«Нет, брат, отдаю,» — в тон ему ответил Виктор.

«Где отдаешь?»

«Да прямо тут,» — ответил Виктор. «Костик, дай ключи от подсобки. « Бармен молча положил на стойку ключ.

«На, брат, пользуйся,» — Милосердов протянул ключ кавказцу.

Тот взял ключ, недоверчиво повертел его. Не верилось, что так могло подфартить на второй день в Москве с красивой столичной тёлкой. Проверяя своё счастье, мужик положил руку Наташе на голое бедро, рука была горячая и вспотевшая, бедро упругое, с нежной кожей. Ничего не произошло, странная женщина не отдёрнула ногу, её странный спутник не полез в драку и не стал звать полицию.

«Так мы пойдём,» — полувопросительно сказал горец.

«Давай, брат, не теряй время,» — ответил Виктор.

«Муса!» — позвал Первый, как про себя назвала его Наташа, своего спутника, и добавил что-то на своём гортанном языке. «Где двер?» Молчаливый Костик пальцем показал на неприметную дверь за стойкой.

Первый потянул Наташу с табурета. «Я Леча,» — сказал он, — «мой брат Муса, а тебя как звать?»

«Наташа её зовут,» — ответил за неё Милосердов.

«Пойдём, Наташа,» — Леча поковырялся ключом в скважине, открыл дверь, и троица оказалась внутри тесной подсобки. Небольшая комната была заставлена коробками, баклагами с водой, под потолком светила тусклая лампочка.

Без лишних разговоров Леча подтолкнул Наташу к штабелю коробок, нагнул её над ними, задрал ей юбку, по-хозяйски шлёпнул по заду — «Муса, московская шлюха без трусов ходит!»

Муса обошёл коробки с другой стороны, встал напротив Наташиного лица, вжикнул молнией на джинсах и достал член. Член был среднего размера, с небольшой головкой. В общем, средний член.

«Ноги расставь пошире, да?» — сказал Леча Наташе, — «Сейчас мы тебя в два хуя ебать будем, сука, тебя так ещё не ебали, узнаешь, что такое настоящий хуй.»

Хуёв Наташа видела предостаточно, многие были и получше, но спорить она не стала, тем более, что Муса поводил членом ей по губам, а затем засунул его ей в рот. Леча сзади пальцем опробовал Наташину пизду — «Брат, шлюха совсем мокрая, хочет наших хуёв!» Похоже, Леча был из тех мужиков, которые комментируют каждый свой шаг во время ебли. Наташа почувствовала, как он приставил член к влагалищу, одним рывком вошёл в неё и энергично задвигался, вколачивая член по самые яйца.

«А, хорошо, мокрая, блять, хорошо тебе, сука? Поняла, какой хуй у мужчины?» — допытывался он.

Наташа в ответ, продолжая сосать член Мусы, промычала что-то утвердительное. Муса тем временем задрал Наташин топ и в обе руки мял её груди. Делал он это грубо, сильно выкручивал соски, очевидно, что ощущение больших грудей и затвердевших от возбуждения сосков под его пальцами доставляло ему удовольствие, об удовольствии женщины он нимало не беспокоился. Однако, демонстрация своих прелестей в метро, да даже и эта примитивная ебля с незнакомыми полудикими мужиками в захламлённой подсобке так возбудили Наташу, что ей необходимо было выплеснуть накопившееся вожделение, выпустить наружу туго скрученный комок страсти, тяжело ворочающийся в низу живота. Наташа начала стонать, подмахивать Лече, приближающийся оргазм был мучительно сладок.

«Брат, как сосёт, а?» — всё не унимался Леча.

«Хорошо, брат,» — ответил Муса.

Леча, до синяков вцепившись жёсткими пальцами в обширный зад столичной шлюхи, задвигался ещё быстрей, тяжело задышал, и с рычанием пустил горячую струю спермы в Наташину пизду. В тот же миг кончила и Наташа, она выпустила член Мусы изо рта и хрипло закричала, выгнула спину, на какое-то мгновение тело её свела судорога, после чего она бессильно упала грудью на коробки.

«Вот так настоящие мужчины ебут московских блядей, поняла, сука?» — Леча весьма ощутимо шлёпнул её по заду, так, что на белой нежной коже остался алый отпечаток пятерни, — «Поняла, да?» и шлёпнул ещё раз, по другой ягодице.

«Меняемся, брат,» — сказал лаконичный Муса.

Теперь Муса был сзади, а Леча в позиции для минета. Его хуй, перепачканный в сперме и Наташиной смазке, опал, вяло лежал на волосатых яйцах. Наташа поласкала его рукой, затем взяла в рот. Довольно скоро член стал наливаться силой. Наташа очень любила этот момент, когда вялый мужской член начинает расти и крепнуть во рту, набухает и круглеет головка, твердеет ствол, и вот уже член заполняет весь рот, и головка начинает тыкаться в гортань. Ох...

Муса трахал её сзади, его манера ничем не отличалась от Лечи, он двигался быстро, полностью погружая хуй в пизду, хлюпающую при каждом погружении обильной смазкой и спермой Лечи. Вдруг Наташа почувствовала, как Муса сначала засунул палец в её мокрую щель, а потом приставил палец к её анусу, слегка надавил, и вошёл внутрь, пошуровал там, продолжая трахать женщину.

«В жопу её ебать буду,» — неожиданно многословно сообщил Муса.

Муса вышел из Наташи и тотчас сунул хуй в её анус. Мокрый от смазки член вошёл легко, безболезненно. Окрепший Леча трахал женщину в рот, Муса наяривал сзади в жопу, два мужика были похожи на две части некоего механизма, соединённые штырём, который одним концом входил насаженной на него женщине в рот, а другим выходил из её ануса.

«Как жопа, брат?» — поинтересовался Леча.

«Узкая, сука, сейчас кончать буду,» — ответил Муса.

«Я тоже, брат, хорошо сука, сосёт!» — отозвался Леча.

Я тоже, могла бы сказать Наташа, если бы её рот не был занят. Оргазм накатывал неудержимо. Все трое кончили практически одновременно, как старые, притёршиеся друг к другу сексуальные партнёры, для этого есть даже умное название — эупареуния. Сзади сперма Мусы выстрелила в Наташин задний проход, Леча кончил ей в рот, а Наташа издала экстатический крик. Ну, настолько, насколько это позволяла стекающая в горло сперма.

«Вот, сука, знай настоящих мужчин!» — сказал Леча, заправляя член в ширинку.

Мужчины вышли, оставив Наташу одну.

«Спасибо, брат,» — сказал Леча Милосердову, — «хорошая у тебя женщина!»

Вскоре, приведя себя в порядок, из подсобки вышла и Наташа.

Милосердов оглядел её, сбитая причёска, лихорадочно блестящие от недавнего оргазма глаза и густой румянец на щеках говорили сами за себя. «Ну что же,» — резюмировал Виктор, — «первый урок, по-моему, усвоен хорошо.»