Осторожно!

Расчленёночка: в рассказе содержатся сцены запредельной жестокости, поэтому я советую убрать от экранов впечатлительных людей и животных, а также всяких там кормящих женщин и детей.

Ненависть: в рассказе содержатся сцены откровенной неприязни к лицам, а так же к группам лиц, объединённых неким общим признаком.

Политота: этот рассказ наверняка политически заангажирован в чью-то пользу.

Атеистичность: если вы верующий человек, то скорее всего ваши религиозные чувства будут оскорблены, унижены и втоптаны в каку.

Порнуха: рассказ содержит сцены сексуального насилия лица в его лицо.

— Итак, Юля, ваши родственники утверждают, что вы отсутствовали две недели, а потом появились также внезапно, как и исчезли.

— Да, Эльвира Вадимовна. И я совсем ничего не помню.

— Именно поэтому вас направили на гипноз. Примите внутрь капсулу и запейте водой. Я подключу вас к системе регистрации показаний вашего организма, и вы окажитесь под гипнозом. Когда я скажу «просыпайтесь», вы очнётесь и обретёте воспоминания.

Юля приняла седативный препарат и устроилась на анатомической кушетке. Эльвира подключила её к датчикам и включила запись видео.

— Ну что, Юля, поговорим об этом?

— Да.

— Давайте сейчас перенёсёмся в тот самый момент, когда вдруг всё пошло не так.

— Я иду домой с пар, уже почти к дому подошла, как вдруг меня запихнули в припаркованный рядом с подъездом фургон и накинули матерчатый мешок на голову. Я ничего не вижу, руки и ноги связаны. Едем долго, около часа. Меня вытряхнули из микроавтобуса и сняли мешок с головы, развязали руки и ноги. Это какая-то тренировочная база. Кругом одни девушки и женщины. Они все в спортивных костюмах и всё время тренируются.

— Они сказали, что им от тебя нужно? Просто твоим родителям не поступало никаких требований заплатить выкуп.

— Да. Они говорят, что им нужна моя помощь. Действительно, папа с мамой не могли получить никаких требований просто потому, что они бы сами с удовольствием заплатили кому угодно, чтобы меня наконец-то забрали куда-нибудь.

— Да ты что?! Неужели так сильно достала родителей?

— Похищение с этим не связано. Они говорят, что если бы они меня не похитили, то я бы не стала их слушать. Они ведут меня через весь лагерь. Тут повсюду проходят тренировки. Заходим в помещение, они усаживают меня в кресло и пытаются ввести в курс дела, грузят какой-то фигнёй, показывают странички в соцсетях, какие-то закрытые группы и паблики. А-а, теперь понятно, они из сопротивления.

— Какое ещё сопротивление?

— Они – активистки какого-то закрытого движения за права женщин, действуют максимально тихо и результативно. Какие-то феминистки, что ли... сейчас я дослушаю... или частное военизированное подразделение... Хотя тоже нет, потому что нет оружия вообще.

— Так, Юля, у нас препарат, под которым вы находитесь, действует два часа, и за это время вы должны успеть всё мне рассказать. Все события двух недель. Поэтому перенесёмся сейчас немного вперёд, когда вам ставят задачу, или тренируют, или ещё что-нибудь.

— Ясно. Они очень витиевато намекают, что привлекут меня для выполнения одной деликатной операции, но ничего конкретного не говорят. Сейчас я немного отмотаю вперёд. Здесь тренировки, сплошные тренировки, причём мне тут нравится, и я даже не пытаюсь сбежать. О, а вот и первое задание. Нарезают задачу, показывают карту местности. Говорят, что все девки у них одноразовые, и что они вернут меня обратно после выполнения задачи. И что я ничего помнить не буду.

— Перенеситесь сейчас на начало самой операции.

— Они привезли меня на место, дали мне кепочку, на которой закреплена камера, сказали надеть рюкзак, толстые резиновые перчатки, сунули мне электрошокер и проинструктировали. Так получается, что я должна скомпрометировать какого-то активиста одного из закрытых пабликов. Они высадили меня неподалёку от его дома. За спиной у меня рюкзак, в котором лежат литий-полимерный аккумулятор и инвертор 12/220 В. На ремне болтается маленькая болгарочка на 600 Вт с алмазным сегментированным диском по бетону.

— Юля, вы точно попали именно в то воспоминание, которое нужно? Зачем вам такой инструмент?

— Это для его собаки. Девки из сопротивления хотят, чтобы зверушка сама напоролась. Перелезаю через забор, спрыгиваю на землю. О, а вот и собачка. Кажется это стаффорд. Он не на цепи и бежит на меня. Делаю всё, как меня учили: включаю болгарку и раскручиваю её на проводе. Швыряю прямо в сторону собаки. Ой, всё! Не успевает, не успевает увернуться собака и ловит её зубами. Кажется, в двигатель её кровь попала. Всё, я внутри собаки. Теперь понятно, для чего нужны перчатки. Двигатель инструмента прокачивает кровь животного через себя и постепенно сгорает.

— Скажите, там собака ещё жива?

— Видимо аккумулятор садится, но мозг животного я довольно тщательно перемешала вращающимся диском. Так что, нет, она определённо мертва. Снимаю рюкзак и перчатки. Этот наборчик юного расчленителя мне больше не понадобится. О, а вот и мой пациент! Это жгучий брюнет плохо говорящий по-русски. Для него у меня есть электрошокер. Ух, как тряхануло парня! Упал как подкошенный и дёргается. Инструктор говорит мне в наушник, чтобы я затащила его в дом и проверила компьютер. Волочу его и связываю проводами. Ну-ка, что у нас тут. Да, судя по открытым страницам на его ноуте это тот самый активист закрытого паблика.

— Юля, может вы уже наконец скажите, что это за сраный паблик такой, и нахрена он сдался этим вашим девкам из так называемого сопротивления?

— Да, сейчас я зайду на его страницу. Да, он походу здесь куратор. Здесь призывают расправляться с девушками, которые ведут себя неподобающим образом, выходят замуж за иностранцев, снимаются обнажёнными и т.д. И всё это прикрывается религиозными убеждениями.

— Да вы что?! Юля, раз уж вы так сказать всё что нужно принесли с собой... как бы вам намекнуть... может быть вы догадаетесь, что болгарку можно в сеть этого дома включить и продолжить вершить свой суд?

— Эльвира Вадимовна, ну вы же понимаете, что это мои воспоминания, и вы сейчас не можете вносить коррективы. Вы можете только слушать.

— Да, я понимаю. А очень бы хотелось, знаете ли... ну да ладно, продолжайте.

— Инструктор получает картинку с моей камеры и тоже видит сейчас всё то, что есть на ноуте. Я тут около получаса сижу и всё просматриваю. Парень выражается на непонятном языке и пытается прейти в себя после удара шокером. А вот сейчас поступила инструкция вплотную заняться парнем и снять всё на видео как бы от первого лица.

— Ну-ка, ну-ка! Интересно было бы послушать, чему вас там научили!

— Да нет. Всему тому, что будет происходить дальше, я научилась давно. Ещё когда только начала в порно сниматься, в жанре фейсситтинг.

— Ага, так вот почему у вас с родителями непростые отношения! Видимо они не одобряют ваши актёрские заслуги.

— Совершенно верно. Ну а как бы я ещё учёбу оплачивала? А так чё, села парню на лицо, кончила, получила свои сто баксов от режиссёра, и можно родителей послать со спокойной душой, если они вдруг начнут мне мозг выносить.

— Ну так и чего же там этот жгучий брюнет, плохо говорящий по-русски?

— Парень пытается встать, а я уже стягиваю с себя джинсы и трусики. Сажусь ему на грудь, а он скалится, как бы намекая, что не позволит мне сдвинуться вперёд. И о да, Эльвира Вадимовна, вы были правы: мне в наушник поступает команда сходить во двор за болгаркой. Иду прямо голышом, надеваю резиновые перчатки, беру инструмент, возвращаюсь, а этот негодник пытается ползать по полу. Включаю вилку в розетку, пинаю ногой это жалкое недоразумение, снова сажусь ему на грудь и... О, да! Он понимает, что сейчас у него есть все шансы встретиться со своим псом. Он говорит что-то на непонятном языке, но я случайно нажала на кнопочку и перебила его визгом болгарки. Он отчаянно трепыхается, а вот болгарка дымится, но продолжает работать.

— Юля, ну не томите! Хочется же узнать, что у него там в черепушке! Как работает его мозг!

— Нихрена мы не узнаем, потому что задрот открыл рот и высунул язык, как бы намекая. Выключаю болгарку и убираю подальше, чтобы в кадр не попала. Мне ведь это видео ещё предстоит обрезать и выложить на его страницу и отправить всем его друзьям. Эти девки из сопротивления потому на меня и вышли, что увидели мои ролики в Сети. Так что приступим. Беру его за волосы рукой и сажусь ему на лицо. О, да! Он демонстрирует мне своим язычком покорность и желание угодить. Начинаю раскачиваться на его лице и держусь обеими руками за его шевелюру.

— Вы ведь всё это снимаете на камеру, которая на кепочке?

— Да, куратор мне то и дело напоминает, чтобы я вниз смотрела, а ведь так хочется запрокинуть голову назад и выгнуть спинку. И нос... нос, надо сказать, у него весьма выдающийся. Грех было бы не объездить его. Ну-ка! Ох, как он похрустывает, когда вжимается в мою киску. Надо будет проверить, кто окажется сильнее: мой клитор или его нос. Начинаю дико скакать на нём, чтобы объездить как следует этого жеребца. У него личико наверняка ещё девственное, пелоткой не измятое. Может быть просто ему вера не позволяет, а в душе он тот ещё пиз...олиз. А, как вы думаете, Эльвира Вадимовна, аллах одобряет или не одобряет седлание девой мужицкого лица с целью прокончаться как следует?

— Да хрен его знает, Юленька! Вы главное продолжайте описывать происходящее, - поправила её Эльвира, теребя свой клитор под столом.

— Ох, да! Ещё чуть-чуть, и я выверну ему нос на бок. Хотя нет, хрустит, но не ломается. Даже кровушки не видно. А ну признавайся, полудурок, прыгали уже девки своими кисками на твоём лице, или нет? Мычит мне прямо туда. А вот в наушник мне говорят, что хотят получить картинку ужаса в его глазах. Придётся сесть поудобнее и выйти на «ножницы». Щас буду ему «костерок» делать. Эльвира Вадимовна, вы хоть знаете, что это такое?

— Теряюсь в догадках. Думаю вряд ли это связано с пожаром в доме. Я права?

— Ага. «Костерок» - это когда ляжками парню уши так растираешь, что у него появляется такое ощущение, что они полыхают. За это на порно студии хорошо платят, потому что у парня уши потом долго болят, да и у меня все ляжки красные. Начинаю сжимать и теребить его голову между ножек. Ой, кажется у этого брюнета появились слёзки от боли. Ах, нет. Эти брюнеты же не плачут, я и забыла. Скорее всего это мои выделения, хоть я и не кончала ещё. Давай, долбодятел, помычи мне туда. Накрыла его лицо киской, чтобы побулькал немного. А то чего зря моим сокам пропадать. Я просто когда таких вот парней в ляжках под замес пускаю, то начинаю сочиться как из крана.

— Он там хоть живой ещё?

— Мычит, значит живой. Ну вот, в ухо мне говорят, что пора кончать. Придётся растереть ему лицо своей киской. Ох, да! Хорошо-то как! Ой, кажется тут всё уже...

— Что всё?

— Кажется, он как бы не очень дышит. Оператор в наушник говорит, чтобы я символически его кончила на камеру. Обхватываю шею бёдрами. Сейчас сплету ноги. Так всё, вот и долгожданный хруст шеи. Теперь можно выкладывать это видео в сеть с его аккаунта. Минут десять у меня ушло, чтобы всё обрезать и залить.

— Ну чё там? Бурлят говна?

— Да, кажись поднимается нехилый кипешь среди его единоверцев. Мне в наушник сказали, что готовы к встрече обеспокоенных брюнетов, плохо говорящих по-русски, так что мне лучше одеться и не высовываться.

— А может ну нахрен эти их разборки? Я скажу стоп-слово, и ты очнёшься?

— Не надо. Я хочу узнать, чем вся эта их операчичка закончилась. Мне говорят, что все радикально настроенные молоды люди, пытавшиеся прорваться в этот дом, обезврежены. Получается, что я была тематической наживкой. Но видео-то просматривается, перепосты идут, лайки там всякие, комменты. Так что позитивчик тоже есть. Выхожу за забор, чтобы узнать, как дела. Иду к фургону, на котором приехали. Ох, чего тут творится!

— Что там такое?

— Обеспокоенные смертью своего «брата» брюнеты попали в неловкую ситуацию. Они с самосвалом не разъехались, и их ладу-седан цвета бакляжян засыпало гравием. Но ребята сумели выбраться, правда не целиком, а только головы из кучи гравия торчат, как бы намекая...

— Ну давай, преступай!

— Во-во, мой куратор мне то же самое говорит. А ведь я же пока с тем чудаком зависала толком и не прокончалась. Придётся сейчас на этих отрываться. Снимаю джинсики и трусики. Ой, там у меня всё липко. Ну ничего, сейчас парни на свежем воздухе наведут мне чистоту. Нет, головой мотают, видимо не хотят делать мне приятно. Куратор говорит, чтобы я себя не сдерживала, и уж поскольку они наладили онлайн-трансляцию, болгарка выглядела бы совсем уж некошерненько, решили её не включать и не светить в кадре.

— Так ведь они же кусаться будут, если их не запугать!

— Ничего, я в нос их немножко понасилую. Всё равно у этих щетина колючая, тоже, знаешь ли, мало приятного. Ну что, первый пошёл. А хотя чего уж там, их же четверо. Щас водиле башку сверну, и остальные сами языки повытаскивают от страха. Зажимаю ему голову и... да, хороша шея была.

— И что?

— И нихрена никто не готов мне отлизать. Так что придётся в нос их продолбить. Упс! Самосвал отъехал и сложил кузов. И куча стала обсыпаться. Кажется эти негодяи начинают откапываться руками. Надо их по-быстрому кончать, иначе скоро тут будет людно. Ну вот здесь двое совсем рядышком. Я сажусь на гравий, раздвигаю ноги и обхватываю их обоих. Начинаю сжимать ноги, чтобы сблизить торчащие головы между собой. Хи-хи-хи! Почти одновременно хрустнули. А ведь ещё бы чуть-чуть и откопались бы. Ну а последнего я хочу с разбегу киской в лицо успокоить. Интересно, с какой попытки мне удастся отправить его к своим «братьям».

— Мне кажется, с первой справишься. Хотя смотря как разбежаться...

— Разбежалась, и... Да, это был тот самый хруст, которого все ждали. Теперь на их хостинге будет не протолкнуться. Всё, надо валить. Садимся в фургон и валим отсюда. Мне что-то вкалывают, и я прихожу в себя только на лавочке у своего подъезда.

— Ладно, пора тебя выводить из-под гипноза, просыпайся.