Рид

Итак, это Европа. Это было первое, о чем я подумал, выйдя из такси и остановившись перед своим отелем.

У меня был адский день. Мой сосед по креслу в самолете оказался настоящим ублюдком. Я встал, чтобы размять ноги, и пока меня не было, стюардесса выкатила тележку с напитками.

Нас спрашивали час или около того назад, что мы хотим, поэтому, когда стюардессы добрались до наших мест, у них были готовы напитки.

Очевидно, мой сосед по креслу сказал стюардессе, что позаботится о моем пиве, пока я не вернусь.

Я подошел к своему месту после импровизированной экскурсии по самолету и увидел пассажиров вокруг меня со своими напитками.

Я поговорил со стюардессой, и та сказала, что все передала старику, сидящему рядом со мной.

— Где мое пиво? — спросил я его.

— Какое пиво? — спросил он в ответ.

— Стюардесса сказала, что отдала мое пиво тебе, — сказал я ему. — Она сказала, что ты вызвался сохранить его для меня.

— Не знаю, что тебе сказать, приятель, — ухмыльнулся он. — Скорее всего, это мошенничество. С чего бы мне смотреть за твоим пивом? Я тебя даже не знаю. Я не твой гребаный дворецкий или что-то в этом роде. Эта сука тебя надула.

— Может быть, мне стоит привести ее сюда, чтобы вы вдвоем смогли обсудить это, и тогда мы сможем добраться до сути? — сказал я.

— Это звучит как чертовски хорошая идея, — сказал он. — Но сначала позволь мне спросить кое о чем. Может, у тебя проблемы с алкоголем или что-то в этом роде? Я имею в виду, что ты возбуждаешь федеральное дело из-за одного гребаного пива. Закаляйся, приятель. Топай отсюда. Перетерпи. Это — всего лишь гребаное пиво... Дерьмо!

Аэропорт здесь, в Италии, был страшен, как ад. Повсюду были солдаты с собаками и автоматами. Они очень серьезно относятся к терроризму.

Отель совсем не похож на фотографии из интернета. Ну... может, и похож. Может быть, это как женщины.

Ты же знаешь, когда начинаешь встречаться с женщиной, то никогда не видишь ее без макияжа. А потом, когда она поймала тебя на крючок, ты обнаруживаешь, что лицо, в которое ты влюбился, это, в основном, — Мейбеллин.

В интернет выложили версию отеля «Мейбеллин». Он был свежевыкрашен и благоустроен.

И я думаю, что мы, глупые американцы, многое предполагаем. Мы предполагаем самые глупые вещи. Мы предполагаем, что есть кондиционер, обслуживание номеров, кабельное телевидение, Wi-Fi, горячая вода, туалеты, которые работают, и куча другого дерьма, что просто не указано в брошюре. Иди разберись. Мы сошли с ума.

Первую ночь в Италии я провел в своем гостиничном номере, переписываясь и разговаривая с Мэдди. Я скучал по ней больше, чем она могла себе представить. Мне было трудно заснуть без нее рядом со мной на дерьмовой кровати в гостиничном номере.

Еще меня беспокоило чувство вины. Я чувствовал себя ужасно из-за того, что не рассказал Мэдди, чем на самом деле собираюсь заняться в Европе.

Это был первый раз, когда я солгал ей, и я поклялся, что он будет последним.

Ночью или очень рано утром кто-то подсунул мне листок бумаги с расписанием гонок на ближайшие дни.

Едва увидев его, я пришел в восторг. Я принял душ и спустился вниз, чтобы позавтракать со своей туристической группой.

Мы позавтракали в помещении, которое кто-то назвал Имперской Столовой. В ней не было ничего имперского, кроме названия.

Но тогда эта комната показалась подходящей для группы людей, ожидающих в ней.

В столовой было множество неудачников, отличавшихся друг от друга словно снежинки. Среди них не было двух одинаковых.

Там был огромный неуклюжий парень с бородой и лысой головой. На нем была футболка с надписью спереди о гордом члене клуба в полторы тысячи лошадиных сил. Сзади было написано что-то о машинах с большими колесами.

Рядом с ним был еще один парень, выглядящий чертовски похожим на Пола Уокера от шеи и выше. У него был тот же цвет волос и стрижка. У него даже была та же дерзкая улыбочка.

Ниже шеи он выглядел так, как Вин Дизель, если бы тот питался лишь Читосом и пивом. У него были огромные дряблые руки и большой живот.

Он издал нервный пук, который почти очистил комнату. Казалось, кто-то только что запустил бензопилу. Он сидел и хохотал, как Пол Уокер, а потом до нас донесся запах.

Затем он отошел от стола, за которым сидел в противоположном конце комнаты.

В довершение ко всему он отравил атмосферу, оставив на ходу несколько небольших пуков.

Кто-то в дальнем конце комнаты сказал, что он — из пердунов причем из самых дряблых, отчего вся комната засмеялась.

За мой столик подошел и сел парень, выглядевший вполне нормально. Он представился Люком Дрибблом. Я изо всех сил постарался сохранить серьезное лицо.

Он был тихим и очень приятным парнем, но я был почти уверен, что он носит нижнее белье от НАГСА (Национальной Ассоциации Гонок Серийных Автомобилей).

Там был азиат с ноутбуком, одетый в куртку «Хонда», британец или австралиец, который постоянно говорил о «Яг-У-аре», и множество других неудачников. Я чувствовал себя как-то странно. Наверное, мне следовало надеть что-нибудь из моего Мустанга. Но я чувствовал, что для меня это новый опыт. Я приехал сюда, чтобы побольше узнать о вождении, а не хвастаться своей машиной, оставленной дома.

Был также тот факт, что любой чисто гоночный автомобиль быстро справился бы с моей машиной. Просто казалось претенциозным или просто глупым хвастаться стандартным серийным автомобилем, сильно модифицированным, в месте, где были гораздо более быстрые автомобили.

Это все равно что рассказать бейсболисту высшей лиги о своем пятилетнем ребенке, который играет в т-бол.

А потом все настроение в комнате изменилось. В переднюю часть столовой прошел очень официозного вида мужчина в костюме с кучей бумаг. Но все смотрели не на него. За ним следовали три женщины.

На самом деле, в этой подпитываемой тестостероном среде они были ближе к тому, чтобы быть тремя богинями. И они это осознавали.

По тому, как они шагали по столовой, словно были ее хозяевами, было ясно, что они знали, какой эффект производят на мужчин в комнате.

Первая женщина была блондинкой. Она была тощей, типа Мисс Америка. У нее были длинные прямые светлые волосы и худое тело с длинными ногами. Кристально чистые голубые глаза придавали ей вид невинности, а вишнево-красные губы говорили, что это ложь.

Она была девушкой американской мечты, девушкой, на которой хотел жениться каждый парень. Она была одета в одну из тех облегающих кожаных версий водительского костюма. Таких же, какие носят все женщины на автосалонах.

Вторая женщина тоже была блондинкой. Но на этом сходство и заканчивалось. Она была почти на тридцать сантиметров ниже. Волосы у нее тоже были короткими и вьющимися. У нее были огромные сиськи и задница, как у скаковой лошади. Когда она шла, та удивительно раскачивалась из стороны в сторону.

Выражение ее лица говорило о том, что она будет трахаться с кем-то, возможно, с одним или несколькими парнями в этой комнате, этой же ночью. Она была из тех женщин, которых каждый парень хотел трахнуть, а потом сбежать.

На ней тоже был кожаный водительский костюм, но он едва мог вместить ее задницу и сиськи.

У последней женщины были темные волосы. Они были схвачены в очень длинный конский хвост. У нее было среднего размера вполне пропорциональное тело. Ее сиськи были больше, чем у Мисс Америки, но далеко не такие большие, как у шлюхи. У нее была очень тонкая талия и попа в форме сердца, казавшаяся карликовой по сравнению с задницей шлюхи.

На ней были джинсы и футболка. Когда все из них поднялись на подиум, темноволосая женщина села за столик рядом с подиумом.

Мужчина заговорил о том, чем мы займемся в ближайшие две недели. Большинство парней больше интересовались двумя женщинами на сцене. Оказалось, что это — его помощницы-координаторы. Они помогут нам сохранить мотивацию и организованность.

Настоящий шок пришел, когда выяснилось, что брюнетка — это одна из нас. Она была водителем.

На следующее утро нам выделят машины, и мы приступим к занятиям и тренировкам. Я предполагаю, что остаток дня должен был быть каким-то представлением или знакомством друг с другом.

Как я и предполагал, большинство парней направились прямиком к женщинам. Вскоре их окружили все восемнадцать парней. Девятнадцатым был я. Я ушел, чтобы посмотреть некоторые места по Риму и сделать фотографии, чтобы отправить Мэдди.

Кое-что из того, что я видел, было так прекрасно, что я пожалел, что не смог убедить ее поехать со мной. Наверное, мне следовало бы разозлиться из-за того, что она столько лет лгала мне о своем страхе перед путешествиями.

Так много раз, когда ее поведение по поводу отпуска или посещения семьи казалось странным, теперь обрело смысл. Большую часть времени я списывал это на ее месячные или на то, что Мэдди... просто была Мэдди. Но теперь все стало ясно.

Как я уже говорил, мне следовало бы рассердиться, но, честно говоря, я был польщен. Мэдди любила меня так сильно, что скрывала свой страх, потому что больше боялась потерять меня, чем путешествовать, и при этом до смерти боялась путешествий.

Может быть, я любил ее слишком сильно. Может быть, я просто искал для нее оправдания. Я точно знаю, что если бы я солгал ей о чем-нибудь... О ЧЕМ УГОДНО... Мэдди бы к черту сошла с ума. Но я старался не потеть по мелочам.

Поэтому, после того как я целый день фотографировал красивости для своей красавицы, я вернулся в свой дерьмовый гостиничный номер, чтобы разобрать их и отправить ей.

Мой план состоял в том, чтобы отправить их ей по электронной почте. Таким образом, она могла бы открыть их на нашем компьютере и просмотреть на большом экране. А потом, мы могли бы также поговорить о каждой фотографии по телефону, в то время как она бы смотрела на них. Это было бы почти так же, как если бы она была здесь, со мной.

Я позвонил ей, но она почему-то не взяла трубку. Поэтому я отправил ей сообщение. И ждал. И ждал. И ЖДАЛ. Странно, что Мэдди мне не ответила. Я точно знал, что Мэдди никогда никуда не ходила без телефона. Возможно, она потеряла свой телефон или повредила.

Всю ночь я звонил и писал ей, пока не заснул.

На следующее утро я проснулся с таким чувством, будто вообще не спал. Я спустился в столовую и увидел, что члены нашей группы — уже там и завтракают. Было несколько оживленных разговоров.

Люк жестом пригласил меня к столику возле сцены, где сидел вместе с парой других парней.

— Чувак, говорю тебе, она была вся на мне, — сказал похожий на Пола Дизеля. — Я схватил эту толстую задницу обеими руками, и это было приятно. Кто знает, что бы случилось, если бы в комнату не вошла ее чертова подруга.

— Куда ты исчез вчера? — спросил меня Люк.

Я пожал плечами:

— Я побывал в нескольких музеях и сделал фотографии для своей жены, — сказал я. — Она любит искусство, скульптуры и все такое.

— Ты пропустил адскую вечеринку, — сказал один парень.

— Всегда будет другая вечеринка, — сказал я, — но есть только одна Мэдди.

— Чувак, для большинства из нас это — каникулы, — сказал большой бородатый парень. — Мы пытаемся сбежать от наших жен.

— Сивдетельствую, брат, — сказал Пол Дизель. — У меня есть работа, которую я ненавижу, и слишком много гребаных счетов, чтобы даже думать о том, чтобы бросить ее. Черт, и я тоже женат. Но каждый раз, когда я искоса смотрю на свою машину, у этой сучки начинается припадок. Мне нужен этот отпуск.

— О-О-О, черт! — сказал другой парень. — Я могу победить вас обоих. У меня трое детей, которых я терпеть не могу. Ни один из этих маленьких ублюдков не похож на меня, а отец моей жены — мой злобный босс.

— Как, черт возьми, это случилось? — спросил Люк.

— Я проснулся рядом с ней на вечеринке, — сказал парень. — Я смутно знал ее и раньше. Мы никогда не встречались, но я видел ее повсюду. Не успел я опомниться, как она уже ходила за мной по пятам, а я пытался соскрести ее, как жвачку, с подошвы ботинка. Через несколько недель она сказала, что беременна. Я сказал ей, что помогу с ребенком, как смогу, но в то время я был безработным.

— Не успел я опомниться, как ее отец дал мне работу, и мы поженились. Не успел я опомниться, как родился ребенок. Мы едва начали привыкать к какой-то жизни, когда она сказала мне, что снова беременна. Ее отец начал смотреть на меня, как на какого-то придурка. Я все еще был в шоке. Мы даже не так уж часто занимались сексом. Наверное, раз в неделю. Моя сперма должна быть такой же сильной, как и мои навыки вождения.

— После рождения второго ребенка она сказала, что нам придется отказаться от секса, потому что она не хочет снова забеременеть. Ее тело начинало походить на тело ее матери. Мне было все равно, потому что, честно говоря, секс был не так уж и хорош.

— После этого я делал это раз в сто лет, когда она была в настроении, только для того, чтобы не спорить с ней. После одного из таких случаев она сказала, что СНОВА беременна.

— Она разозлилась на меня и уехала на неделю. Мне нужно было заставить родителей присматривать за маленькими ублюдками, когда я иду на работу. Люди подходили ко мне и спрашивали, чьи это дети? Многие говорили мне, что они похожи на одного из сварщиков, с которыми я работал.

— И тут я вспомнил, что моя жена ходила на свидания с этим парнем, и они все еще были довольно дружелюбны. Ну, я — не дурак, поэтому, когда она вернулась, я сделал ей предъяву, и она вылетела из дома, оставив меня со своими гребаными детьми ОПЯТЬ.

— Ее отец ворвался в мой дом и выбил из меня все дерьмо. На следующий день я подал на развод. Она вернулась, плача, скуля и утверждая, что любит меня, но опять же, я — не дурак. Я не сдавался. Стало быть, сука изменила. Она заставила двух здоровенных парней, которые работают на нашем заводе, удерживать меня, сунула мне в рот какую-то странную штуку и ушла. Но, по крайней мере, забрала с собой этих проклятых детей.

— Примерно через неделю она вернулась с большими парнями и улыбкой на лице. Те потащили меня в местный полицейский участок. Я думал, она меня за что-то засадила. Пока я наблюдал, они подключили ее к аппарату, который оказался детектором лжи.

— Она с честью прошла гребаный тест. Оказалось, что она на самом деле любит меня и никогда мне не изменяла. Ни разу. Затем она вручила мне два теста ДНК и показала квитанцию на Инвитро-тест для ребенка, которого носила.

— Ее двое уродливых детей... на 99, 99999% мои. Может, они и не похожи на меня, но они — насквозь мои дети. Я впал в шок. А потом она увела меня оттуда. К тому времени уже стемнело, и она сказала, что все мне объяснит.

— Я был единственным светлым пятном в ее жизни. Она намеревалась уладить наши отношения, но проблема все еще оставалась. Она отвела меня в дом неподалеку от нашего. Но внутрь мы не вошли. Мы сели в машину и немного подождали. Потом она подтащила меня к стене дома, и мы заглянули в окно. Там я увидел ее бывшего сварщика. Я тут же разозлился, а она лишь улыбнулась: «Я знала, что у нас есть надежда», — сказала она. — «Ты бы не ревновал, если бы тебе было все равно». Я ни хрена не сказал. Я был слишком потрясен.

— У ее бывшего был огромный член. Я имею в виду один из этих гигантских порно-хуев. И он был по самые яйца зарыт в задницу ее брата. Они вдвоем занимались этим, как молодожены. Меня вырвало прямо на стену их гребаного дома.

— Но оказалось, что это — всего лишь верхушка ледяного айсберга. Ее брат хотел сделать операцию по смене пола и выйти замуж за сварщика. Он всегда чувствовал себя женщиной, запертой в мужском теле. Но сварщик сказал ему не делать этого. Они постоянно спорили об этом. Ее брат был трансгендером, а сварщик — обычным геем. Его вообще не привлекали женщины. Он сказал ее брату, что если ему сделают операцию, то, как бы Кейтлин Дженнер ни выглядела,

между ними все будет кончено. Она хранила эту тайну в течение последних двух лет. Источником стресса между нами была ее помощь в улаживании этого.

— Когда мы вернулись домой, ее родители уже ждали нас. Ее отец извинился передо мной и дал мне прибавку. Он рассказал мне о том, как сильно обижался на меня за мою нормальную жизнь, когда сам больше не мог общаться со своим сыном.

— Каждый раз, когда Энджи беременела от меня, это было как кинжал в его сердце, потому что мои дети были единственными внуками, которые у него когда-либо будут. Я изо всех сил старался быть любезным, но это ничего не меняло. Я бы никогда не выбрал Энджи в жены. Но с тремя детьми у меня нет выбора. Я тоже ненавижу свою работу, но когда-нибудь буду владеть бизнесом.

— Брат/сестра Энджи копит деньги на операцию и не хочет участвовать ни в бизнесе, ни в своем отце, поскольку никак не может устроить свой образ жизни. Собственно говоря, поэтому я и здесь.

— У отца Энджи случился сердечный приступ, после того как его сын/дочь прошел курс лечения эстрогенами и получил грудные импланты. В первый раз, когда он увидел его/ее, то опрокинулся и упал на месте. Он пролежал в больнице шесть месяцев, и мне пришлось взять на себя управление бизнесом.

— Это были полгода адского обучения на рабочем месте. Этот отпуск — моя награда за то, что я его терплю. Я просто хочу расслабиться и покататься на машинах. Если какая-нибудь горячая европейская женщина решит дать мне немного киски за мои неприятности или потому, что я очарую ее трусики... Да будет так!

— Да будет так! — закричали все парни за нашим столиком. До конца путешествия мы называли его «да будет так», или, сокращенно, «Даби».

В то утро нас разбили на две группы по десять человек. Одна группа была назначена в классную комнату, а другая — на трек. Каждому из нас также был назначен партнер в другой группе и автомобиль.

Машины оказались совсем не такими, как я ожидал. Главный механик называл их Косвортами или РС Косвортами. Позже я узнал, что это было пятое поколение европейской версии Форд Эскорт. Машина была с турбонаддувом и имела максимальную скорость сто пятьдесят миль в час.

Каждый день у нас было два урока: один до обеда и один после. У нас также было два сеанса вождения на трассе, один до обеда и один после.

Как раз перед тем, как нас выпустили, мы каждый день проводили групповые занятия в классе.

Первую часть недели мы провели на тренировках. Идея заключалась в том, чтобы узнать как можно больше о себе, своих машинах и о противниках. В пятницу мы все должны были сделать три круга по трассе. Лучшие пятеро из каждой группы должны были проехать десять кругов в субботу утром.

Победитель получит возможность тренироваться весь день в субботу днем и ездить в качестве сменного пилота в местной гонке Формулы-1 в воскресенье. В понедельник мы отправились в Германию.

В самый первый день нашего вождения, во вторник, я узнал, что азиат был ужасным водителем. Гораздо лучше он умел подключать компьютер к машине и находить неполадки в ее двигателе.

Пол Дизель и большой бородатый парень были стрит-рэйсерами. Они привыкли работать с чертовски большим количеством лошадиных сил, но разгонялись только один раз — на прямом участке дороги. Идея нескольких кругов и поворотов взорвала их умы.

Даже у моего приятеля Люка были свои проблемы. Люк был великолепен на прямых, и мог брать повороты с лучшими из них, но только если это были левые повороты. Он так медленно поворачивал направо, что мог бы вести Мисс Дейзи.

У меня все было хорошо. В нашей группе я всегда был на первом месте, но мог бы добиться и большего. Проблема была в том, что я скучал по Мэдди. Каждый день я проводил все свое время вдали от трека, пытаясь позвонить ей и оставляя ей много СМС.

Каждую ночь я проводил в своей комнате, стараясь еще больше. В отчаянии я, наконец, позвонил своему лучшему другу Кайлу.

Я хотел, чтобы Кайл пошел в наш дом и выяснил, что, черт возьми, происходит с Мэдди. К сожалению, Кайлу приходилось много ездить по работе, но он подал мне невероятную идею.

Он напомнил о моей системе безопасности Иксфинити и о том, что у нас стоят камеры по всему дому, вид с которых я могу вызвать на свой телефон. Я также мог просматривать все записи в течение двадцати четырех часов.

Мэдди и я часто проверяли дом, когда впервые установили систему, но после того как она пробыла у нас в течение нескольких лет, мы оба почти забыли о ней.

Я лег на кровать и достал телефон. Не успел я включить его, как в дверь постучали.

— Открыто! — крикнул я.

— Эй... Рид, мы все идем в тот бар, что дальше по улице. Ты никогда не ходил с нами, поэтому я подумал, что, может быть, я... — начал он.

— Спасибо, Даби, — сказал я. — Но я как раз в самом разгаре.

— Опять звонишь женушке?... — ухмыльнулся он. — Вы, должно быть, действительно любите друг друга.

— Так и есть, — улыбнулся я. Одна только мысль о Мэдди вызывала на моих губах улыбку. Мэдди, может, и не красавица мирового класса, но она хорошенькая и вся моя.

Я включил телефон и нажал на приложение Иксфинити. Потом хохотал до упаду, потому что это было не то. Я включил приложение, позволявшее мне смотреть на моем телефоне телевизор. Там было еще одно, позволявшее управлять моими видеорегистраторами из любой точки мира.

Последнее было то, что мне нужно. Я прокрутил камеры, пока не нашел то, что, как мне показалось, я хотел. Я видел, как Мэдди разговаривает со своей распутной подружкой. Я включил звук на полную громкость и смог разобрать большую часть их разговора.

По крайней мере, я понял, что Мэдди жива и здорова. Казалось, она чем-то расстроена. Я проверил другие камеры вокруг дома. Рядом с Мэдди и Нэнси никого не было.

Мне захотелось услышать их достаточно хорошо, чтобы понять, о чем они говорят, и почему Мэдди сердится на меня. И тут меня осенило. Я подошел к чемодану и схватил наушники. С помощью наушников я мог намного повысить громкость телефона и разобрать, что они говорят.

Сначала я подумал, что Нэнси говорит о каком-то парне, которого она трахнула. Меня это не удивило. Нэнси была ракетой, ищущей член. Это была одна из причин, почему мне не нравилось, что Мэдди общается с ней. Я не хотел, чтобы люди подумали, что моя Мэдди была такой же женщиной.

Но, слушая разговор, я разозлился. Я прокручивал назад камеру за камерой, пока не нашел то, что мне было нужно... а может, и не нужно было видеть.

Это было нереально. Я не мог поверить своим глазам. Из моих глаз брызнули слезы, когда я увидел это. Мою жену Мэдди трахал какой-то парень. Она глупо хихикала, как будто не понимала, что делает.

Едва один парень слез с нее, как на нее тут же насел второй. Она не оказала никакого сопротивления. Она даже раздвинула ноги, чтобы он мог начать.

Нэнси слезла с парня, которого сама трахала, чтобы посмотреть. Я выблевал содержимое своего желудка в ближайшую раковину и стоял, тяжело дыша.

Я посмотрел на себя в зеркало и был потрясен. Я выглядел так, словно за последние несколько минут постарел на десять лет. Я весь вспотел. Мое сердце билось до смешного быстро, и мне все еще не хватало воздуха.

В этом не было никакого смысла. Мэдди изменила мне. Я пытался успокоиться, я смотрел запись снова и снова с самого начала. Мэдди была пьяна, но она совсем не была пьяна, когда привела в наш дом трех незнакомых мужчин.

По тому, как мужчины разговаривали с того момента, как вошли в дом, было ясно, зачем они пришли. Один из них даже спросил, когда они собираются раздеться и начать.

Кроме злости, я просто чувствовала себя глупо. Теперь все казалось таким очевидным. Как это женщина не хочет ехать в Париж? Все было спланировано с самого начала. Мэдди специально отправила меня в Европу одного. Она придумала всю эту нелепую фобию на путешествия, чтобы остаться дома и трахаться с незнакомыми парнями. Я был таким дураком!

Как будто я еще недостаточно наказал себя, я смотрел все снова и снова. Интересно, что такого было у парней, с которыми она трахалась, чего не было у меня? Я заметил, что у одного из них был огромный член. Может быть, в этом все и дело? Может быть, мое оборудование нормального размера просто не давал ее лодке плыть?

Я больше не мог этого вынести. Я вышел из гостиничного номера, хлопнув дверью, как будто сломав что-то, я вернул бы свое разбитое эго.

Я сделал огромную петлю по улицам Рима, попеременно беззвучно плача и клянясь отомстить.

Я оказался перед огромным фонтаном перед отелем. Я стоял перед фонтаном, глядя на украшавшие его резные статуи. Я сунул руку в карман и вытащил всю мелочь.

У меня было три монеты: четвертак, пятицентовик и одна из тех дурацких монет в один доллар Сьюзен Б. Энтони, которые все принимают за четвертак.

Я бросил свои три монеты в фонтан, удивляясь, где я слышал эту фразу раньше. Я бросил монеты так, словно хотел, чтобы они прорвались сквозь воду, потом сквозь мрамор фонтана, сквозь земную кору и, пролетев полпланеты, прошли сквозь обманчивое сердце Мэдди.

Конечно, этого не случилось. Вода замедлила движение монет, прежде чем они достигли дна в середине. И хотя мой гнев все еще бушевал, монеты бессильно поплыли вниз и мягко осели на дно вместе со всеми другими накопленными монетами из многих стран, которые были брошены туда, с тех пор как фонтан чистили в последний раз.

Потом я стоял и думал, что же я сделал не так. Я вспомнил все грехи, которые совершил за свою жизнь. Я начал с печенья, которое украл на церковной распродаже, когда мне было три года, и закончил тем, что солгал Мэдди о цели моей поездки сюда.

Я никогда не претендовал на совершенство, но не думаю, что когда-либо делал что-то настолько плохое, чтобы заслужить то, что сделала Мэдди.

Я закрыл глаза и, как Дороти, трижды щелкнул каблуками, всем сердцем желая проснуться дома в своей постели. Мне хотелось, чтобы все это было просто сном, и чтобы Мэдди разбудила меня, чтобы пойти на работу.

— Это был всего лишь сон... Все это было сном... Все это был только сон, — пробормотал я.

— Что это был за сон?

Я приоткрыл один глаз и повернулся, чтобы посмотреть в направлении голоса.

— О, привет, — сказал я.

— Так вот чем ты занимаешься каждый вечер? — спросила она. Я молча смотрел на нее.

— Я что-то прервала? — спросила она. Она посмотрела на меня внимательнее и поморщилась.

— Ты плачешь? — недоверчиво спросила она.

— Нет, — быстро ответил я. — Просто дым попал в глаза.

— Тебе не о чем беспокоиться, — сказала она. — Я никому не скажу. Я знаю, что такое парни. Если я скажу им, что ты стоишь здесь и плачешь, они никогда не успокоятся.

— На самом деле для меня это не имеет значения, — сказал я. — Завтра утром я первым же делом еду домой. У меня есть кое-что, о чем я должен позаботиться.

— Тебе велела вернуться домой твоя жена, да?

— Моя жена не управляет мной! — сказал я.

— В этом нет ничего плохого, — сказала она. — И послушай, тебе не из-за чего сердиться. Я могу пойти куда-нибудь еще. Я не смеюсь над тобой. На самом деле, когда я услышала, как вы вчера разговаривал за завтраком, то подумала, что ты — самый крутой парень в этой компании.

— А? — спросил я. — Почему?

— Ты здесь единственный, кто сказал о своем браке правду. На самом деле ты здесь единственный парень, кто ведет себя так, будто он женат, и так, будто брак что-то да значит. Ты не хвастаешься, что у тебя дома есть машина, которая может побить любую другую во всей гребаной Вселенной. И ты здесь — один из лучших водителей.

— Спасибо, — сказал я. — Так почему же ты не эээ... там, со своими подругами?

— Сара и Джеки мне не подруги, — сказала она. — Я знаю их с прошлого года. Для меня они слишком распутные. Мне приходится делить с ними комнату, во-первых, потому, что это дешевле, а во-вторых, потому что некоторые места, куда мы ходим, имеют очень ограниченные возможности для женщин. А еще мне нужно с кем-то поговорить, подальше от всех этих парней. Ты даже не представляешь, как тяжело быть единственной женщиной в такой компании, — сказала она. — Во-первых, я приехала сюда только для того, чтобы стать лучшим водителем, как и все вы. Но к тому же, каждый потенциальный Ромео в группе, пристает ко мне. — Я молча смотрел на нее.

— Ладно, я знаю этот взгляд, — сказала она. — Я не такая, как Сара и Джеки. Собственно говоря, именно поэтому я сейчас и здесь. Их проклятое состязание выгнало меня из нашего номера.

— Какое состязание? — спросил я.

— Они вдвоем поспорили на пятьсот евро, кто из них сможет переспать с большинством парней в группе до конца тура, — сказала она. — У каждой из них в постели сейчас — парень. Вот почему я здесь.

Мы сидели возле фонтана и проговорили несколько часов, прежде чем она снова заговорила об этом. Было уже за полночь, и мы оба должны были быть свежими для завтрашних дел, но ни один из нас не был готов идти спать.

Я не был готов пытаться заснуть, так как знал, что будет происходить в моей голове. А почему она не уходила — понятия не имею.

— Рид, я думаю, тебе следует пересмотреть свое решение вернуться домой, — сказала она мне. — Клянусь, я никому не скажу, что ты плакал. Я знаю, что ты не готов говорить о том, что сделала твоя жена, но когда будешь готов, я всегда рядом, если понадоблюсь. — Тут она впервые улыбнулась мне. — Но что бы это ни было, ты говорил, что это путешествие должно было стать для тебя единственным в жизни. Зачем сдаваться, если кто-то другой сделал какую-то глупость? Я знаю, что она, вероятно, позвонила тебе и велела вернуться домой. Или угрожала развестись с тобой, если ты этого не сделаешь, или что-то в этом роде. Не поддавайся ей. Как только ты уступишь таким требованиям, тебе всегда придется отказываться от всего, чего ты хочешь, лишь она была счастлива. Доверься мне... Я знаю.

— Я не думаю, что ты... — начал я.

— Доверься мне, Рид, — сказала она. — Я тоже был замужем. Он не мог смириться с тем, что я была лучшим водителем или что я знала больше об автомобилях. Это — мой второй тур. Когда я приехала в прошлом году, он сказал, что разведется со мной, если я это сделаю. Я все равно это сделала, но он не развелся. Он просто сказал мне, что теперь, когда я избавилась от этого, то могу остепениться и стать хорошей женой. Наверное, мои водительские способности угрожали его хрупкой мужественности. Я узнала, что он поддерживал ее, трахая свою секретаршу. Я развелась с ним и снова приехала на тур.

— Я думал, что у вас, итальянцев и европейцев в целом, более открытые взгляды на неверность, — сказал я.

— Я — не итальянка, — сказала она. — Наверное, все дело в темных волосах, да? Я — мексиканская американка в третьем поколении, болван. Я родилась и живу в Бостоне.

— Извини, — сказал я, — я не хотел тебя обидеть.

— Рид, ты меня не обидел, — улыбнулась она, — но ты сказал то же самое, что думал тот придурок, за которого я вышла замуж. Он решил, что мы пойдем к психологу, поговорим о наших чувствах и замнем то, что он сделал. Он все твердил мне, что это — не конец света и не обязательно конец нашего брака. Работа над ним могла бы сделать наш брак крепче. Я думаю, он просто не понимал, что, возможно, мы и сможем сохранить наш брак. Но на самом деле брак — это просто партнерство. Это контракт между двумя людьми. Так что, возможно, мы могли бы пересмотреть контракт и сохранить партнерство, но любовь и доверие, которые я испытывала к нему, были разрушены и никогда не могли быть восстановлены.

Она покачала головой, а я просто уставился на нее.

— Я знаю, это звучит безумно, — сказала она. — Моя семья была потрясена. Наши женщины должны поддерживать своих мужчин, несмотря ни на что. Все они говорили: «Мария ты должна его простить». Но в глубине души я знала, что заслуживаю лучшего. Я заслуживаю того, кто будет любить меня так, как любишь ты свою жену. Я так завидовала ей в тот день, когда ты сказал ребятам, что идешь в музей, чтобы сделать для нее фотографии. И улыбка, которая появлялась у тебя всякий раз, когда ты говорил о ней... Она — счастливая женщина. Но ты все равно должен стоять на своем. Наслаждайся этим отпуском. Может быть, разлука заставит ее понять, как ей повезло... О, а вот и сигнал летучей мыши.

— А? — не понял я.

— Мои соседки только что включили и выключили свет в нашей комнате, — сказала она. — Думаю, на сегодня они закончили трахаться. Увидимся за завтраком?

— Готов поспорить, — сказал я с большим энтузиазмом, чем чувствовала.

Я вернулся в свой номер и увидел, что мой телефон лежит на кровати там, где я его оставил. Выключив телефон, я положил его в чемодан.

Потом я лег спать. Всю ночь я ворочался с боку на бок. Мне снилось, что Мэдди делает ужасные вещи. Во сне я видел, как она изменяет мне опять и опять. Я видел, как она изменяла мне, готовясь к нашей свадьбе. Мне снилось, что она изменяла мне с разными служащими отеля во время нашего медового месяца.

Я видел, как она изменяла мне с моим боссом, обоими нашими отцами и даже с Кайлом...

***

Я проснулся задолго до того, как мне нужно было завтракать, и не ложился, потому что больше не хотел спать. В основном потому, что боялся того, что мне приснится в следующий раз.

Пока я принимал душ, мой рациональный мозг имел возможность обработать ситуацию так, как я ее знал, а не так, как себе представлял. То, что мне снилось, было только представлением. Это были сны. Это были фантастические видения, вызванные болью от того, что я обнаружил.

Все это было неправдой. Чувство вины Мэдди за то, что она изменила мне, и ее утверждение, что она чувствовала себя ужасно из-за этого, говорили мне, что этого никогда раньше не случалось. Я искренне в это верил.

Во-вторых, я был уверен, что свою роль сыграл алкоголь. Мэдди перешла от постоянных СМСок о том, как сильно скучает по мне, к тому, чтобы спать с несколькими мужчинами. В этом не было никакого смысла. Должно быть, она была пьяна до полусмерти.

Эти вопросы маячили у меня в голове. Можем ли мы спасти наш брак? Мария сказала, что в ее случае есть разница между отношениями и браком. Интересно, правда ли это? Можно ли их разделить?

Внезапно меня осенило. Причина всего этого... Главной причиной, по которой мы убирали предметы из списка B4K, были дети. Обе наши мамы давили на нас, чтобы мы начали заводить детей. В этот момент у меня по спине пробежал холодок. Что, если это дерьмо случилось после того, как она забеременела?

Я был бы в ловушке. Все было бы точно так, как описывал бывший муж Марии. Брак стал бы просто партнерством, основанным на том, чтобы дать нашим детям лучшую жизнь. Я был бы вынужден делать все возможное, чтобы мои дети были счастливы.

Не осталось бы ни любви, ни доверия, ни отношений между мной и Мэдди, просто фиктивный брак, созданный для того, чтобы дать моим детям шанс вырасти в доме с двумя родителями.

Будет ли Мэдди продолжать изменять? Найду ли я кого-нибудь еще, кого смогу полюбить, и начну изменять ей? Как долго мы будем продолжать этот фарс?

Вероятно, нам придется оставаться вместе до тех пор, пока младшему не исполнится пятнадцать или шестнадцать. Это лишь поднимает еще одну проблему. Если бы она сделала это после того, как у нас родился ребенок, у нас был бы только он один. Не было бы никакого способа, которым я когда-либо принес другого ребенка в мир с изменщицей.

Мэдди всегда говорила мне, что нам нужно как минимум трое детей. Черт, она, вероятно, лгала и в этом.

***

Внезапно на моих часах зазвонил будильник и вывел меня из задумчивости. Я понял две вещи. Во-первых, мне нужно было выбросить все это дерьмо из головы и пойти позавтракать, чтобы у меня хватило сил вести машину.

Во-вторых, моя жизнь была испорчена. Все это находилось в постоянном движении. Я понятия не имел, что произойдет через две недели, когда я вернусь домой. Ничто уже никогда не будет прежним.

Многое будет зависеть от Мэдди. Если она выйдет и расскажет мне, что случилось, мы, возможно, сумеем вовремя пройти мимо. Если она этого не сделает, мы обречены.

Когда я только приехал сюда, мой брак был камнем в центре моей жизни. Это было то, на чем я основывал все. Моя любовь к Мэдди была моим безопасным местом, чтобы пережить бури, которые приносила жизнь.

В этот момент я понял, что все изменилось. Приезд сюда на гонки больше не был приятным развлечением. Внезапно все стало гораздо важнее. Это было все, что у меня осталось.

Мне просто нужно было сесть в машину и ехать.

Я спустился к завтраку. В этот раз вместо всего лишь кофе я взял поднос. Я подхватил вазу с фруктами, и, к моему удивлению, там действительно был бекон. Я взял шесть ломтиков.

— К черту мой холестерин, — сказал я, громче чем собирался.

— Да будет так, — крикнул кто-то позади меня.

Я схватил еще два ломтика бекона. Рядом с кофе я поставил сок. Недавно я прочитал статью о том, что вишневый сок помогает снизить уровень холестерина. Я решил, что он не повредит.

Я направился к столу, за которым обычно сидел с Люком, Полом, Тоддом, Хоши и Даби. Наш столик был идеальным, потому что обычно его не стремились занять. Так что, мы знали, что всегда сможем сидеть там.

Чем ближе ты подходил к столику девочек, тем труднее было найти место. Некоторым парням, сидевшим за соседним столиком, приходилось приходить на час раньше. Большую часть времени им приходилось есть или, по крайней мере, набирать еду рано. Если они вставали за едой, их места тут же занималось.

Даже тогда у них были проблемы. Если их подносы были пусты, самые разные парни начинали спрашивать их, не готовы ли они уйти, так как закончили есть.

Но в то утро все изменилось. Я знал, что я другой. Мое внимание полностью изменилось. Я хотел сделать все возможное в мое оставшееся время. Вместо того чтобы просто развлекаться и становиться лучше, я хотел победить. Черт, я хотел выиграть все.

Я и не подозревал, что меня ждут большие перемены. Едва я сел, как ребята тут же начали надо мной подтрунивать.

— Черт возьми, чувак, это что, у тебя на тарелке никак целая свинья? — рассмеялся Тодд.

— Оставь его, — сказал Даби. — Его жена только что сказала ему, что беременна. Он ест за троих.

Мы все начали смеяться при этих словах. Как бы мне ни было больно от того, что сделала Мэдди, это было забавно, поэтому я тоже рассмеялся. Я смеялся все время, пока не впал в шок, когда две руки схватили меня в объятия.

— Я так рада, что ты здесь, — сказала Мария, когда парни за моим столиком впали в шок. — С тобой все будет в порядке?

Парни во всей столовой сходили с ума и выкручивали себе шеи, чтобы посмотреть, что происходит. Мария протиснулась внутрь и села рядом со мной на стул.

Таким образом, как умеют только женщины, она переставила все на моем подносе. Она превратила его из одной неряшливой кучи еды в две аккуратные.

Мои восемь ломтиков бекона превратились в две стопки по четыре ломтика. Она посмотрела через стол и заметила еще одну вилку на подносе Даби. Она потянулась через стол, и восемнадцать челюстей одновременно отвисли.

Мария сменила свои обычные облегающие джинсы. Ее попа все еще была божественной... наверное, даже больше в более свободном белом капри, которое на ней было. На ней также была футболка с V-образным вырезом, и когда она наклонилась, чтобы утащить вилку, та показала щедрое количество декольте.

Она сняла крышку с моей вазы с нарезанными кусочками фруктов и воткнула в нее две вилки.

— Мы могли бы просто разделить одну вилку, — улыбнулась она, — но так будет лучше.

— Нам придется поделиться кофе и соком, но не волнуйся, у меня отличная гигиена зубов, так что, ты не получишь вшей или чего-то еще, — добавила она.

В следующее мгновение она уже ела бекон. Потом взяла вилку и наколола кусочек ананаса. В течение следующих двадцати минут мы ели и пили кофе и сок, в то время как, казалось, целый мир... ну или, по крайней мере, столовая наблюдала за нами.

В какой-то момент Сара, высокая худая блондинка, подошла к Марии, чтобы что-то спросить. Мария посмотрела на нее, потом на меня и что-то прошептала ей в ответ.

К тому времени было уже девять часов, и нам пора было отправляться на задания. Мария была на треке, а я шел на занятия в класс.

Она встала и повернулась ко мне спиной.

— Придержи, Рид, — сказала она, садясь ко мне на колени. Она собрала свои длинные блестящие волосы в свободный конский хвост и попросила меня подержать его, пока доставала из кармана ленту. Ей пришлось немного пошевелиться, чтобы выудить ее из кармана.

Видя, как она покачивает своей восхитительной попкой в форме сердца, сидя у меня на коленях, у пары парней случился сердечный приступ. Она быстро заплела волосы в длинный конский хвост и посмотрела на меня через плечо.

— Спасибо за завтрак, — сказала она. — Я угощу тебя обедом. Пойдем куда-нибудь еще. Встретимся у трека. — А потом она исчезла.

Как будто время только что пошло опять, ребята за моим столом и рядом с ним внезапно поняли, что завтрак закончился, а они не поели.

— К черту еду... — сказал Люк. — Мне нужно объяснение того, что только что произошло.

— Мы поговорим об этом позже, — сказал я.

— Да будет так, черт возьми! — заявил Даби.

***

Это было странное утро. Внезапно такие темы как движение по оптимальной линии или правильное время для торможения или переключения передач, стали для меня так же важны, как дыхание.

С другой стороны, многие мои одноклассники просто смотрели на меня и перешептывались.

Наш инструктор, бывший гонщик Формулы-1, почувствовал, что я — заинтересованный ученик, и начал изо всех сил вливать мне в голову как можно больше своих знаний и историй.

Многое из того, что он мне рассказывал, не имело никакой ценности. Истории о его дуэлях с Джеки Стюартом были переплетены с лакомыми кусочками о местных треках в этом районе, на которых он практиковался, что помогло ему освоить разные трюки. Я впитывал все это как губка. Я надеялся, что когда-нибудь это мне поможет.

Когда урок закончился, я направился к треку. Проходя мимо кафетерия, я схватил две бутылки холодного чая. Я решил, что буду держать их в машине вместе с собой, чтобы смог сделать больше кругов, не останавливаясь для остывания.

В такие дни, как этот, с температурой от двадцати пяти до тридцати градусов, в машинах было около сорока, и в них не было кондиционера.

Когда я добрался до гаража, мое время не могло быть лучше или хуже, в зависимости от вашей точки зрения.

Парень из моего класса, делившего машину с Марией, смотрел, как она выходит из авто. Когда она сняла шлем, а затем и водительский костюм, он протянул ей бутылку воды.

— Большое спасибо, — сказала она, вытирая пот со лба. — Я действительно оценила этот жест, но ты должен приберечь ее для себя. Ты вот-вот выйдешь на трассу, а там и впрямь жарко. Я не буду чувствовать себя хорошо, приняв твой дар. Кроме того... — она посмотрела на меня, и на ее лице появилась просто ослепительная улыбка. Ее улыбка заставила парня, с которым она разговаривала, оглянуться через плечо и увидеть меня. —. .. мой друг все предусмотрел, — продолжила она.

Не знаю, кто из троих удивил меня больше. Я разрывался между ее искрящейся ослепительной улыбкой, злым и колючим взглядом, который бросил на меня мой одноклассник, и ее заявлением, что я — не только ее друг, но и что она думает, что одна из моих бутылок холодного чая была для нее.

Понятия не имею, откуда у нее появилась эта идея. Клянусь, они обе были для меня.

Однако я заметил волны ненависти, исходящие от моего одноклассника. И конечно же, они были направлены не на нее. Они были направлены прямиком на меня.

Они также, казалось, стали более интенсивными, когда она похлопала его по плечу и поплыла ко мне.

Она подошла и снова улыбнулась, глядя на две литровые бутылки холодного чая Снэпл.

— Сделано из лучшего материала на земле, — хихикнула она. Она понятия не имела, что по крайней мере десять парней наблюдают за нами и принимают все это.

— Может быть, это — вторая лучшая вещь, — сказала она, толкнув меня локтем в бок, как будто я знал, о чем, черт возьми, она говорит.

— Я возьму малиновый, — сказала она, выбрав мой любимый вкус. Остался только персиковый чай. Она зачесала мои очень короткие волосы назад, что было абсолютно бессмысленно. Не то чтобы я трахался с Фабио. Мои волосы короче, чем короткая стрижка, так что, я просто не понял.

И еще я не понимал, почему все парни так на нас пялятся. В этом не было никакого смысла. Ребята из ее класса должны были уже идти в душ. Ребята из моего класса должны были проверять свои машины или садиться за руль.

Мария обхватила меня своими потными руками и снова обняла. Мои руки по привычке легли ей на талию.

Она была первой женщиной, кроме Мэдди, которую я обнял, с тех пор как женился.

Она чувствовалась потрясающе.

— Не забудь сходить в душ, прежде чем мы пойдем обедать, — сказала она. Затем повернулась, чтобы уйти, и все это обрело смысл.

Белые брюки-капри, которые были на ней, промокли от пота. специально для bеstwеаpоn.ru Они стали почти прозрачными. Парни смотрели прямо на ее задницу сквозь почти невидимые штаны.

На ней были крошечные розовые стринги, не оставлявшие места воображению. Я быстро выхватил у нее из рук водительский костюм и обернул его вокруг талии.

Мои действия принесли мне громкое улюлюканье и пару смертельных угроз от парней, наблюдавших за нами.

Я увидел, как глаза Марии вспыхнули гневом на меня за то, что я вырвал у нее костюм. Затем она внезапно поняла ситуацию и перенаправила свою ярость на парней, освистывающих меня.

— По крайней мере, здесь есть один джентльмен, — выплюнула она. — Прости, Рид, — тихо сказала она мне.

Затем она потянулась, прижалась ко мне своим удивительно сексуальным, но очень потным телом и поцеловала. Я говорю не о поцелуе. Я говорю о полном замке губ.

— Увидимся за обедом, Рид, — выпалила она.

Я с трудом влез в свой водительский костюм и шлем, чувствуя, как бурлят мои эмоции. Неужели я только что изменил Мэдди? В тот момент я не только не думал о Мэдди, я едва помнил, кто она.

Люди всегда говорят о моментах внезапного откровения, или когда вещи внезапно просто щелкнули для них. В то утро с того момента, как моя задница ударилась о сиденье, я отключился от всего, кроме вождения.

Первые два круга я проехал так, как всегда. Это значит, что я вел машину как автогонщик. Я нырял в поток машин, пытаясь обогнать другие. Но с повышением температуры и парнями, выходящими из своих машин, чтобы остыть или выпить, я оказался на почти пустой трассе.

Я решил попробовать несколько советов инструктора по торможению и переключению передач. Также я изо всех сил старался, чтобы попасть в вершину каждого поворота и проезжать с переключением трансмиссии, что мы это обсуждали в классе.

Через несколько кругов у меня получилось. Я также чувствовал себя довольно хорошо, пока не услышал свое имя по интеркому, который использовали для извещения или взыскания нас или для вызова.

— Ричардс, какого хрена ты делаешь? Тащи свою задницу сюда, сейчас же! — Это был первый раз, когда я услышал, как Йен, наш грубый старый менеджер трека, применяет бранные слова в мой адрес. Обычно он нас не трогал, если только мы не ехали слишком агрессивно или не отказывались уступать дорогу более быстрым машинам. И даже тогда все, что он делал, это высказывался виновной стороне, чтобы та отсидела несколько кругов.

Когда я съехал с трассы, многие парни смотрели на меня или старались не смотреть. Те, кто

смотрел на меня, улыбались или смеялись. Те, кто старался не смотреть на меня, тоже смеялись, но были достаточно милы, чтобы скрывать это.

Я сбросил шлем и расстегнул молнию комбинезона, чтобы глотнуть свежего воздуха. Сейчас было еще жарче, чем тогда, когда на треке была Мария. С меня капал пот.

Я вошел в рубку управления и стал искать Йена. Он, как обычно, сидел перед компьютером и анализировал телеметрию.

Коричневая сигарета, которая, казалось, больше чем наполовину превратилась в длинный серый пепел, свисала с его губ.

— Какого хрена на тебя нашло? — спросил он.

— Извини, Йен, я, кажется, потерял концентрацию. Я просто пытался отрепетировать некоторые вещи, которые мы изучали в классе, и вошел в ритм. Я постараюсь сделать все лучше...

— Каков рекорд трека у учеников в РС Косворте? — спросил он.

— Мне очень жаль, Йен... В первый день занятий нам говорили, но я забыл, — сказал я.

— Тебе и следовало его забыть, — саркастически заметил он. — Ты только что дважды его побил. Если ты будешь продолжать так ездить, то в воскресенье сможешь проехать больше нескольких кругов. И сюрприз, который мы приготовили на следующую неделю, может оказаться как раз по твоей части. Иди в душ.

Выйдя из рубки управления, я увидел в коридоре Джеки. Она помахала мне рукой. Я помахал ей в ответ и пошел за своим снаряжением. Мне очень нужен был душ, и я не хотел, чтобы Марии пришлось меня ждать.

— Эй, притормози, — послышалось у меня за спиной. Я обернулся и увидел, что за мной бежит, догоняя, Джеки.

Смотреть, как она пытается бежать, было все равно что смотреть, как пингвин пытается взлететь. Ее огромные груди подпрыгивали вверх и вниз с такой силой, что казалось, она вот-вот даст себе НОТ... что означает «Нокаут От Титек»... в любую секунду.

— Эй, Рид, сегодня вечером ты должен пойти с нами в клуб, — задыхаясь, сказала она.

— Я вообще-то не в восторге от выпивки и вечеринок, — сказал я. — Я бросил это занятие где-то на полпути к колледжу. Но спасибо, что предложила.

— Тебе стоит попробовать, — сказала она, выпячивая и без того внушительную грудь. — Никогда не знаешь, а вдруг повезет.

— Я буду иметь это в виду, — сказал я, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Джеки явно пыталась выиграть соревнование, которое устроили они с Сарой.

Мне было жаль ее, потому что если ей требуется трахнуть меня, чтобы выиграть, она уже проиграла. Даже после того, что сделала Мэдди, я не был изменщиком.

***

Я принял душ, вымылся и хорошо пах. Я приказал себе успокоиться. Я всего лишь собирался пообедать с подругой... Или коллегой.

Я вел себя хладнокровно... Как мороженое в снегу на Северном полюсе в январе. Так было до тех пор, пока я не увидел ее.

Она проходила мимо кафетерия и направлялась в сторону моей комнаты. Это было просто нечестно. Она оставила волосы в косе, пока не вышла из душа. Затем расплела их, в результате чего ее голова была полна невероятных S-образных локон, которые каскадом спускались по ее спине почти до талии.

Капри исчезли. На их месте была очень короткая юбка с оборками, игривая и сексуальная одновременно. Полупрозрачная блузка с V-образным вырезом уступила место трико с глубоким овальным вырезом, в качестве верха, не оставлявшего ничего, чтобы додумывать с точки зрения того, насколько впечатляющими были ее груди.

Юбка открывала поистине эффектные ноги. Это были самые невероятные ноги, которые я когда-либо видел. Если сравнивать ноги Марии и Сары, то Сара казалась слишком худой. А если сравнивать с Джеки, то Джеки показалась бы толстухой с гигантскими сиськами.

Ее ступни были открыты и свободны, находясь в крошечных плоских сандалиях с ремешками, крест-накрест пересекавшими ее икры.

Когда она проходила мимо кафетерия, тот опустел. Встали даже парни, сидевшие с Сарой и Джеки. Увидев меня, она выдала еще одну улыбку в миллион ватт. И вдруг все перестало иметь значение.

— Знаешь, что? — выпалила она. — У нас сегодня выходной. Сказали, что сегодня слишком жарко, чтобы водить машины.

У меня нет слов, чтобы описать тот день. После обеда мы посетили несколько музеев и кафе-мороженое. Конечно, его называли каким-то странным итальянским именем, но это было мороженое.

Мы потеряли счет времени, и к тому моменту, когда вернулись в отель, было уже далеко после обеда. Мы обнялись на прощание и пожелали друг другу удачи. На следующий день нам обоим предстояла гонка.

Она сказала мне не нервничать — чтобы двигаться дальше, мне требовалось лишь финишировать в первой пятерке в своей группе.