Понадобилось мне как-то в город большой съездить. Большой по нашим меркам - это областной центр. Что за дела меня туда позвали, то не так уж и важно. Главное, что мне было где остановиться, преклонить свою головушку. Родни у нас полно, связь друг с другом мы не теряли и терять не собираемся. Родная кровь не водица. Обратись к любому родственнику в трудный момент, помощь получишь без разговоров и без вопросов: Что? Зачем? Для чего? Надо и всё. Чужих нет, а своим нужно помогать. Есть, правда, у этой идиллии и обратная сторона. Ни один взрослый не считает детей чужими и, соответственно, относится к ним, как к своим. Если кто не верит, пусть спросит у моей жопы, поротой едва ли не всеми родственницами. Говорю родственницами, потому что именно они по большей части занимались и занимаются воспитанием подрастающего поколения. А поскольку рос я дитём шкодливым, доставалось мне часто и много. Потом жалели, ну так это потом. Нельзя сказать, что отрывались все эти многочисленные тёти лишь на моей заднице. Поскольку сестричек у меня было в разы больше, чем братьев, неоднократно был свидетелем, как заголяли девчат, спускали им трусики и прохаживались ремешком по пухлым ягодицам. В воспитательной порке различий по половому признаку не делали. Заслужил - получи. Получил - прощён. До следующего раза. Зато и на защиту детишек любой из родни кидался, как Матросов на амбразуру. Ну да это всё лирика, навеянная встречей с тётей Томой. У нас в родне три Томы. Эта городская.

Тамара встретила меня на вокзале. Она недавно сменила квартиру вот и встречала, поскольку нового её адреса я не знал. Обняла, поцеловала, прижав к шикарной груди приличного размера. У нас практически все женщины сисястые, молочной породы, широкобёдрые, жопастенькие. Все, даже пришедшие в родню со стороны, ставшие невестками. То ли кормёжка у нас хорошая, то ли эта полнота заразная, только и эти девушки, бывшие до свадьбы тростиночками, со временем становились заматеревшими тётями. Справные такие тёти. А вот мужики подкачали. В массе своей оставались мелкими и тщедушными. Ну так попробуй обеспечь запросы такой коровки. Так мужики-то не племенные бычки, им до бычков далеко. И опять же в основном мужики были пришлыми, примаками.

От вокзала до тёткиного дома пара шагов.Может быть не пара, а три. Рядом, короче говоря. Не успел на тёткины вопросы ответить, а вот уже и дом.

Как водится, в первую очередь гостя надо накормить, чем Тамара и занялась, заставив стол таким количеством тарелок, тарелочек и прочих посудин, что вилку некуда положить. Она что, серьёзно думает, что я всё это съем? Я понимаю, что у нас не принято высчитывать калории, у нас нет всяких примочек типа "после шести не ем", нет понятия вредной пищи. Девиз: Всё полезно, что в рот полезло. Некоторые могут сейчас хихикать, по-своему понимая мои слова про полезло. Ну так что? Это тоже полезно и ни одна из наших родственниц не откажется от качественного белка. Сплошная выгода - не надо на стороне искать. А то ещё додумались собирать белок и использовать как основу крема для лица. Ну так бабы же, что с них взять. Коли им чего в башку втемяшится, колом не выбьешь.

В сказке Ваня-царевич говорит бабе Яге: Ты меня накорми, напои, в баньке попарь и спать положи. Можно с собой. Поди не всё заросло, а коли и заросло, так мы мигом прочистим. Все Вани, а особенно царевичи, от природы трубочисты. Хоть сзаду прочистит, хоть спереду. Успевай только подставлять. Ну вот опять отвлёкся.

Накормила меня Тома. напоила, в ванну погнала

— Иди помойся, я ванну набрала. А то воняет от тебя, как от козла. И не возмущайся. Пропотел весь. - Игриво добавила. - Тебе спинку не потереть?

Помыться не мешает. Даже не так. Не просто не мешает, а чешется всё от пота и пыли. Дорога не близкая, вот и пропотел в душном автобусе. Да и автобус то ещё средство перемещения пассажиров из точки А в точку Б. Старенький ПАЗик, щелястый, громыхающий и скрипящий всеми суставами, как дед столетний. Вся пыль, что скопилась на дороге от райцентра до города попадала в салон, покрывая тонким, а где и толстым слоем, пассажиров. Так что: Да здравствует мыло душистое, и полотенце пушистое!

— Павлик, бельё грязное в ване брось, потом состирну. У тебя чистое с собой есть? Вот дура, чего спрашиваю? Есть, конечно. Ну да ты не надевай пока. Я халат дам, так походишь. Всё одно скоро спать ложиться. Ну всё, иди, я пока со стола приберу.

Едва развалился в ванне, наслаждаясь горячей водой, тётка пришла. Руками всплеснула

— Пашка, это ж сколько я тебя не видела? Вон как вырос. Давай я тебя помою.

Наклонилась, зачерпнула ладошкой воды, мыть принялась.

Ну да, вырос, как же. То ты не обратила внимания пока шли, пока за столом сидели. Это ты, тётя любимая, не на то намекаешь. Не знаю толком про всяких псиоников-менталистов, вроде как умеющих мысли у людей читать, в черепушке ковыряться, но вот чувствовать эмоции женщин у меня с некоторых пор стало получаться. Есть же гипнотизёры всякие, Кашпировские и Чумаки, вот и я, выходит, то ли шарлатан, то ли эмпант. То есть мыли читать не про меня, а вот эмоции чувствовать получается хорошо. А мысли читать и не надо, нет в том нужды, когда все мысли Тамары у неё на лице написаны. Потому и моет странно, всё как-то старается руки чуть ниже опустить, потеребить то, что, по её мнению, выросло. И приговаривает

— Вот же засранец, как вымахал незаметно. В своё время жопу ему мыла, а сейчас вон какой вымахал. - И рукой за хуй ухватилась. - Раньше маленький был, всё давал нюхать. А вот сейчас...

Наклонилась тётка неосторожно, а может и специально, я и ухватил её, к себе притянул и подол задрал. Она взвизгнула

— Пашка, ты что делаешь? Тётке жопу заголил, паразит!

А не надо было, тётя любимая, провокации устраивать. Мало того, что в ванне парень сидит, у которого гормоны не играют, бушуют, как брага во фляге, того и гляди крышку сорвёт, так ещё и не привык сдерживать, - Как это культурно сказать? - порывы своей души. И сам, и мои женщины, мы считаем, что чем чаще возникают такие порывы, тем лучше. И чтобы возникали чаще, и чтобы держались дольше. Чтобы при нужде и на двух хватило, а то и на трёх.

Тома вид делает, что отбивается, а сама прижалась грудью, титьки выпали, она мне их в рот суёт.

— Павлик, на-ко, попробуй. Раньше любил шарать и сосать мои сиськи. Вкусно?

А чего там невкусного? Соски у тёти хорошие, и не крупные, и не мелкие. А уж чувствительные какие, враз затвердели.

— Паш, погоди. Ну, Павлик! Дай платье сниму. Замочил всё. - Тётка мигом от платья избавилась, наклонилась, руками сиськи придержала.- Теперь соси, если хочешь.

Ну так вовсе не хочу, как же. Чем думает, когда такое говорит. Я то одну в рот втяну, то другую. Не всю, вся-то не влезет, но стараюсь не только сосок, побольше хапнуть. В этом вся наша родовая жадность: Всего и побольше. Если уж жопа - так чтобы не обхватить. Если титьки - так по пуду.

Тётке внаклон несподручно стоять, выпрямилась, отобрав вкусняшку, лишив мальчика десерта. Впору запричитать, зауросить, ножками начать брыкать: Отдай титю! Ладно, повзрослел, сам встану, не переломлюсь. Тётка будто ждала этого момента. Не успел встать, она вновь наклонилась и хуй поймала, в рот тянет.

— Ох, красавец какой! Я его раньше целовала. Ты такой был потешной, сам в рот тыкал, требовал: Пробуй! Мы все и пробовали. Слыхала, что и посейчас бабы наши пробуют. Не так ли?

— Так.

— Тогда и мне попробовать не грех.

Говорил уже, что бабы наши своего не упустят. Есть возможность - хапнут, да ещё и со стороны прихватят. Благо я тут один, больше нет никого.

Томка засмеялась

— Пашк, а ведь так толком сосать и не научилась.

— А что ты тогда сейчас делаешь?

— Ты что?! Я в кино видела, как сосут. Мне до них, как солдату до дембеля. А я деревня была, деревней осталась. Наверное потому и мужика у меня нет. И вообще, хватит истуканом стоять. Вылезай давай из ванны да мужскую работу делай.

Это да, это мы могём, нам это в удовольствие. Тётя наклонилась, о край ванны опёрлась, зад выставила. Мигом из ванны выскочил, обхватил Тому, едва успев вставить, как лягух обхватывает лягуху весной, когда спаривается, да и попёр по-деревенски, без изысков. Тётка лишь вскрикивает: Да! Да! Тоже мне, порнозвезда, фильмов она насмотрелась. Через некоторое время про те фильмы забыла, заверещала уже по-настоящему.

— Паша! Паша! Пашааа! Аааа! Не кончай! Не кончай! Миленький! Ещё немного!

Да я и много могу.

Драл тётю до той поры, пока у неё ноги не стали подкашиваться, перестали держать, пардону запросила

— Всё! Больше не могу! Кончай!

А потом мы какое-то время просто стояли обнявшись. Тяжело дышали, остывая и приводя дыхание в норму. Целовались, тискались, находя для своих рук всё новые и новые объекты для ласк.

Тётка вздохнула, повела плечами, освобождаясь

— Паш, замёрзнем и станем статуями. Давай помоемся и в комнату пойдём. На кровати я тебе ещё пососу, если ты захочешь. И это, Паш...Стыдоба-то какая! Паш, я в кино видела, там мужики женщинам...Это самое...Как сказать?

— Пизд лижут?

— Павлик! -Томка хотела показать строгим голосом, какая она высокоморальная. Засмеялась, не сдержавшись. - Всё-то вы молодые знаете. Ну да. Паш?

— Ну, это получается, что ты тоже в наш клуб вступаешь.

— В какой клуб?

Тома заинтересовалась.

— В наш. Там и Идка, и Танька, и мама с бабулей, и тётя Аля, и...

Тома перебила

— Пашка, ты их всех?

— Ну да. А что здесь такого?

— Ну вы там в деревне совсем охренели! Нет, Пашка, теперь ты мне всё подробно расскажешь. Я же н спать, ни есть не смогу, пока всё не узнаю. Всё, давай жопы мыть и пошли. Покормлю тебя, потом в люлю и ты мне будешь всё рассказывать.

— Да я особо кушать и не хочу.

— Надо, Паша, надо. Тебе долго рассказывать, так что проголодаешься. Всё, зубы мне не заговаривай, в ванну лезь. Куда? Я сама тебя помою. Маленькому жопу мыла, нешто сейчас не справлюсь.

Дярёвня как была, так и осталась. Правду говорят: Можно деревню увезти в город, но из человека деревню не вывезешь. Да кто бы критиковал. Сам-то как бабуля разговариваю.

Тамара завалилась на кровать, похлопала по постели

— Паш, рядом ложись и рассказывай.

— Там показывать надо.

— А силов хватит показать?

— Ещё останется.

— Тогда начинай. Я внимательно слушаю. И смотрю. Да поняла, поняла. И участвую в показе. Что сделать? Ну давай, подержу. Подрочить? Не надо? Сам встанет? Ну тогда ладно. Что, поехали?

— Слушай. Началось всё у бабули. Пошли мы в баню. Пошли втроем: бабуля, я и Идка...