Мэс му кэ. Третья серия.

По дороге на ферму, тунисцы выполнили обещание, разрешив, порулить. Шукран свернул на пустырь. Я понял, что это было сделано не случайно, а для моей безопасности, чтобы не поранился. Они оберегали меня от травм и ненужных аварий, которые могли произойти на пролегающей дороге.

— Садись, Серёжка! – Аслема галантно махнул рукой, приглашая занять рулевое место. – На ручке - газ. Внизу педаль тормоза. Не разгоняйся. Ногу держи на педали тормоза.

Я запрыгал от предвкушения. Улыбнувшись, плюхнулся на сидение, сложив ноги, будто сидел на стуле. Я никогда не ездил на мотороллере, поэтому мне было в диковинку, что педаль находится, как в машине. Но в основном у меня не возникло трудностей. До этого я обладал кое-каким опытом в управлении двухколёсного транспорта, успев, покорить велосипед и мопед. Я умел, держать равновесие и контролировать скорость. Я выдал им два круга по полю, схожей по размеру с футбольным. По их смягчившимся физиономиям понял, что мужчинам понравилась моя манера езды.

— Аслема, разреши ещё один кружок? – я сделал просящее выражение и подарил ослепительную улыбку. Затем подмигнул Шукрану. Я надеялся, что они не забыли недавнее море. Запах и вкус членов до сих пор оставался в ноздрях и на языке.

— Хорошо! Но учти, что последний! Потом едем на ферму! – как справедливый учитель, разрешил Аслема.

Третий круг пронёсся более стремительно. Мне показалось, что я всю жизнь водил мотороллер. Моя удачная премьера не прошла незамеченным.

— У тебя хорошо получается! – Аслема привлёк меня и поцеловал в шею. – Скажи маме, чтобы купила тебе мотоцикл.

— У нас нет денег! – в моём вздохе прошла вся печаль бедняка, собирающего монеты на кусок хлеба.

Аслема посмотрел задумчиво-хмурым взглядом. Он поцокал языком, словно сожалел.

— У тебя будет возможность подзаработать, Серёжка! – заявил мужчина, хлопнув меня по попе.

Шукран занял привычное место. Мы, как курочки на жердочке, примостились за ним. Наше путешествие продолжилось. Говоря искренне, меня пугала ферма. Вернее то, что могло там произойти. Однако я проникся доверием, которое мама назвала бы слепой наивностью. Хотя я не горел большим желанием добраться до фермы, как можно скорее. Даже наоборот, мог бы катиться вечно, ехать и ехать по дороге на скорости, принимая свободный, встречный ветер, который неистово трепал волосы, а также рассматривать куцые, неожиданно ставшие для меня интересными, пейзажи. Скажу откровенно - я не являлся поклонником биологии. Ну и что?! Чем они хотят удивить?! Плантации роскошных фруктов и, наверное, овощей?! Фу! Чушь! Вовсе не интересно. Я знал, что помидоры краснеют на кустах, а, о том, на чём желтеют апельсины и бананы, мне было фиолетово. Но сорвать и съесть плод с дерева не отказался бы, потому что в этом случае во мне просыпался древний инстинкт охотника, добывающего себе пропитание. Или босоногого сорванца-воришки, который прячась, обдирал пахучую черёмуху с соседнего участка. Было бы лучше, если вновь разрешили, порулить на пустыре, совсем не заезжая на ферму. Но Шукран и Аслема явно не разделяли моих водительских предпочтений. Шукран выжал ручку на полную мощность, и лёгкие шины мотороллера поглощали метр за метром раскалённого асфальта. Аслема чуть ослабил хватку, но всё равно я чувствовал его сильные руки на талии.

Металлическое ограждение фермы, к которому мы подрулили, оказался из разряда металлолома, давно опоздавшим на переработку. Я криво усмехнулся, заприметив брешь и калитку, повисшую на одной петле. Ни о какой охране не могло идти речи. Тем не менее, мужчины не воспользовались гостеприимным проломом, а настойчиво постучались в ворота. Однако, словно только сейчас увидев разбитую калитку, тунисцы приподняли её за уголок. Первым вошёл Шукран. Затем я и Аслема. Вовсе не специально, но мы соблюли мотороллерную очерёдность. Они громко крикнули в тишину фермы, которая показалась мне заброшенной и покинутой. Я вздрогнул, когда передо мной неожиданно возникла жирная туша, будто из фильма ужасов. Шукран предусмотрительно посторонился. Первоначально я подумал, что бегемот каким-то образом поднялся на задние лапы и потопал мне навстречу. Я был готов броситься наутёк, когда рассмотрел, что бесформенное и тучное тело принадлежит мужчине. Его мясистое лицо и заплывшие щёлочки глаз выражали буйный восторг. Тёмная кожа выдавала отношение к негроидной расе. Растянувшиеся, как эспандер губы означали улыбку. Толстяк подошёл близко.

— Мискагде! – он жахнул неприятным запахом изо рта.

Бегемот с человеческим лицом уставился только на меня, словно больше никого не было. Я ничего не понял, что сказал араб, но по-своему догадался и перевёл, что тот назвался своим именем.

— Очень приятно! У Вас красивое имя!

— Мискагде? – повторила жирная ряха с зависшей губой.

— Доехали хорошо, Мискагде! Покатался на мотике! – я поделился последними новостями.

Возникла небольшая пауза, а затем я услышал оглушающий хохот. Аслема ржал, будто жеребец в конюшне. Он хлопнул меня по плечу, оттопырив большой палец. Мужчина гоготал до слёз. Глядя на него замычали и загалдели Шукран и Мискагде. Живот у Мискагде сотрясался от смеха, как чечевичная каша.

— Ты почти научился разговаривать по-тунисски! – оскалился Аслема, - скоро будешь на равных. С нами выучишь язык!

Я принял похвалу и скромно улыбнулся. Аслема и Шукран показали на меня, сказав что-то по-арабски. Мискагде кивнул. Мы пошли по тропинке, вдоль бывших теплиц и грядок. Мискагде предпринял попытку, погладить по спине. Я вывернулся от толстомордной ласки.

— Кушать хочешь? – поинтересовался Аслема, заметив мою строптивость.

— Не знаю, - беззаботно ответил я. – Пить хочу. Жарко.

Аслема пообещал.

— Скоро! Выпьешь!

Мы обогнули разрушенное здание, и передо мной возник богато накрытый стол, со всевозможными яркими фруктами на диковинных тарелках. Некоторые из плодов я видел в первый раз и даже не знал их названий. Также я заметил две бутылки со стаканами и пакет с соком. Вокруг стола предупредительно были расставлены деревянные лавки. Я удивлённо остановился.

— Я же говорил, что тебя ждут! – шепнул Аслема. – Мы тебя любим, Серёжка!

Я присел на лавку. Мискагде откупорил ближайшую бутылку и налил в стаканы, судя по запаху и поднявшейся пене, местное пиво. Он поровну разлил по стаканам, справедливо поделив пиво между нами. Шукран избавил от пробки вторую бутылку. Вторая партия стаканов была наполнена на донышке водкой. Я сразу унюхал запах крепкого алкоголя. Каждый из мужчин получил, комплексный спиртовой набор. Мои глаза расширились, когда и передо мной водрузили два стакана.

— Сок?! – обескураженно спросил я, отыскивая взглядом свободную тару. Но свободных стаканов больше не осталось.

— Выпей пиво, Серёжка! Стакан освободится – нальёшь сока! – посоветовал Аслема, поставив пакет с соком ближе.

Я не стал перечить. Как российский забулдыга поднял стакан и, запрокинув голову, жадными глотками расправился с пивом. Мне понравился прохладный вкус. Пиво плавно стекло по гортани, частично утолив жажду. Я вытер губы обратной стороной ладони. Мужчины заулыбались. Мискагде одобрительно погладил меня плечу. Шукран потрепал по волосам. Аслема оказался обходительным и налил мне сока. Мискагде поднял стакан с водкой и покачал его, приглашая присоединиться к тосту. Шукран подал спелый помидор. Они ухаживали за мной, как за дорогим гостем. Арабы стали что-то говорить, и каждый поднял стакан. Я не хотел отставать, чтобы не показаться невоспитанным. Мужчины синхронно выпили. Мискагде вновь взял бутылку, чтобы разлить по второму кругу. Они ждали меня. На этот раз крепкая водка скрутила язык. Резкий запах самогона заставил поморщиться. Я не мог выплюнуть обратно. Чтобы не опозориться, я судорожно глотнул. От ядрёного вкуса на глазах выступили случайные слёзы. У меня не было большого опыта в поглощении сорокаградусной. Я поставил пустой стакан на стол, где тут же на донышке заплескалась новая порция. Как можно скорее я запил водку соком, чтобы убрать послевкусие отвратного напитка. Мужчины стали сооружать передо мной фруктовую баррикаду.

— Кушай фрукты! Попробуй! – потчевал Аслема за всех, единственный из троих тунисцев, доступно говорящий на русском.

— Спасибо! – я шумно икнул и глупо улыбнулся. Мне стало приятно и весело.

Видимо, принятый местный самогон живо всосался в голодный желудок. Я почувствовал лёгкое головокружение, и необычайный прилив энергии. С каждой минутой посиделок, я стал чаще смеяться. Аслема запустил с мобильника клубный трек. В такт песне я принялся отстукивать ногой и тарабанить по столу пальцами. Я мог пуститься в пляс. Мне было приятно в обществе новых и взрослых друзей. Они посматривали на меня и в их изучающих глазах читалось, как они меня уважают, хотят угодить и пытаются выполнить любое желание.

— Потанцуй для нас, Серёжка! – попал не бровь, а в глаз Аслема. – Мы хотим посмотреть на тебя!

Я не стал ломаться и кочевряжиться. Аслема сделал музыку громче, насколько позволяла мощность аппарата. Спрыгнув со скамейки, раскинул руки в стороны и стал выкаблучивать подошвами сланцев по примятой земле. Потом показал им современный танец, с подскоком. выбрасывая заплетающиеся ноги вперёд и извиваясь телом. Я ощущал себя королём танцев.

— Серыжка! – восхищённо заблеял Шукран.

Мне показалось, что у него потекли слюни. Мужчины стали хлопать в ладоши, подбадривая.

— Супер! – рыгнул Мискагде. Он привстал и присоединился ко мне. Движения бегемота были неумелыми и неуклюжими. В танце он хватал меня за шорты, пытаясь стянуть вниз. Я хохотал от души, отпрыгивая от него кузнечиком. Один раз я чуть не упал, успев зацепиться за стоящее рядом дерево. Это было похоже на увлекательную игру, в которой я выходил победителем.

Песня закончилась. Аслема кивнул на стол. Бегемот увлёк меня на скамейку. Я увидел, что стаканы снова наполнили водкой. На этот раз жидкость не обожгла. Вероятно, я начинал, привыкать к горьковатому вкусу напитка. На радио пробежала короткая рекламная пауза, после которой послышалась другая песня, более ритмичная. Мне понравилась музыкальная подборка, отвергнув мысль, что я опьянел. Не дождавшись приглашения, не удержавшись, самостоятельно выскочил из-за стола. Я бешено принялся, крутиться, словно на дискотеке в клубе. Своими телодвижениями я заразил тунисцев, потому что вокруг меня образовался круг. Они танцевали вместе со мной, раскачивая руками, словно работали вёслами и притоптывая, поднимая серую пыль. Вдруг сзади меня обнял бегемот. Хватка была настолько крепкой, что я удивился невиданной силе. Меня словно затянуло в пресс. Попытка освободиться, провалилась. Обернувшись, заметил, как ко мне тянутся толстые губы Мискагде. Они были направлены ровно к моим губам. Я зажмурился, потому что не мог изменить ситуацию. Мокрые губы, пахнущие деревенским навозом, обслюнявили меня. Мне запрокинули голову наверх. Он стал кусаться гнилыми зубами, заставляя вскрикивать. К своему стыду я почувствовал, как с меня стаскивают шорты и плавки.

— Что вы делаете? Прекратите! - я посмотрел вниз и увидел, что плавки повисли на коленях, обнажив половые органы и ягодицы. Я начал сопротивляться, но настоящего отпора не получилось. Я весил сорок пять килограмм и не прошёл бы с ними весовой контроль. Более того, у меня нарушилась координация движений и вместо борьбы наоборот словно помогал им. Тунисцы приподняли мои ноги и выдернули плавки с шортами, оставив полностью обнажённым. Мискагде забросил одежду на лавку.

— Серёжка, не волнуйся! – посоветовал Аслема.

Моё смятенное состояние сгладил алкоголь. Я смирился с состоянием поверженного. Смущённо улыбнувшись, прикрыл пах ладонями. Однако Мискагде развернул меня к нему. Теперь я глядел прямо ему в глаза, которые показались мне жёлтыми с красными, кровавыми прожилками, как у хищника. Араб поднял мои руки и положил себе на плечи. Он с жадностью лобызал меня, как соскучившийся после длительной командировки муж, грубо прижимая к себе. Мискагде покрывал поцелуями щёки, губы, плечи. Его небритый подбородок царапал шею. Я ощутил чужие руки у себя на ягодицах. Меня гладили по попе и ногам Аслема и Шукран. Я заметил, что ягодицы осторожно раздвинули и судорожно поднялся на носочки, когда чей-то палец дотронулся до чувствительного ануса.

— Не надо! – выдохнул я.

— Никого больше нет! Никто не узнает! – тихо прошептал Аслема.

Мужчины принялись гладить тело. Они выглядели сосредоточенными, будто выполняли ответственную работу. Тунисцы успевали, перекидываться между собой словами. Аслема переводил откровенный смысл их разговора, который касался интимных частей моего тела. Они смело обсуждали физические параметры, будто на рынке покупали ягнёнка.

— Ты стройный мальчик!

— Белозубая улыбка!

— Великолепная, бархатная кожа!

— Гладкое тело и милая попка!

— Длинные ноги! – эскалаторной лентой тянулись восторги.

Я стеснялся подобных подробностей вслух. Они казались вульгарными и пошловатыми. Высказанные вслух, смущали меня. Между тем, ласки принимали более настойчивый и нетерпеливый оборот. Они беззастенчиво добрались до промежности и трогали яички. Мискагде потянул мошонку вниз, словно проверяя на прочность. Затем подбросил вверх. Я непроизвольно вскрикнул, когда бегемот сжал их лапищей.

— Ой, мамочка! – я втянул живот от боли. Мои рёбра проступили через кожу, словно радиаторная решётка машины.

Я ещё раз ойкнул, на этот раз громче, когда Мискагде удалось протолкнуть толстый палец в задний проход.

— Ну, пожалуйста! Не надо, - я жалобно запищал, когда мужчины принялись методично раздеваться, не отрываясь от поглаживаний. Передо мной восстали уже знакомые члены Аслема и Шукрана. Мне привиделось, что мужские органы стали крупнее. Бегемот стащил с жирных ляжек трусы, развевающие, как парашют. Я с тоской увидел корявый и потяжелевший член, с расплющенной головкой, который приподнялся стрелой.

— Главное, ты не зажимайся, Серёжка! – дружески предупредил Аслема, - иначе будет больно!

Мискагде подошёл ко мне и помял ягодицы. Он что-то мне сказал. Я повернулся к Аслема.

— Серёжка, мой друг спрашивает, тебя в попку..., обслуживали? – задумавшись, Аслема подобрал нужный перевод.

Сердце юркнуло в пятки. Я испугался не на шутку. Подумал, какую кличку мне дадут во дворе, если узнают знакомые пацаны. Я замотал головой, готовый расплакаться.

— Не бойся! – Аслема кивнул Шукрану, который протянул тюбик Мискагде, - подойди к нему!

Бегемот уселся на лавку, спиной к столу, начав откручивать крышку с тюбика. Я стоял посередине, будто потерявшись. Аслема нежно взял за запястье и подвел к Мискагде. Мужчина выдавил желтоватую, как сливочное масло, смазку на указательный палец. Он выставил колено. Притянув, согнул меня пополам, как прутик. Теперь я лежал животом на его пухлой ноге. Я признал, что моя попа выпятилась, предельно откровенно предоставив им для показа самое закрытое место. Вязкая масса пёрышком коснулась ануса. Мискагде растирал анус, словно массажировал. Он два раза добавлял жирную смазку на палец, обильно приплюсовывая к предыдущей порции. Палец кружился волчком по ореолу ануса, несколько раз ныряя внутрь меня, и заставляя вздрагивать. Но я обнаружил, что с каждым разом анус слабовольно поддаётся натиску пальца, будто устал противиться. Пухлый палец уже свободно входил и выходил из меня. Должен был с грустью констатировать, что смазка сработала против меня, неуловимо подготавливая для более постыдного контакта.

— Серёжка, твоя дырочка заблестела! – довольно отметил Аслема.

Меня похлопали по попке, как младенца. Невесть откуда появился неопрятный матрас с размытыми пятнами, который кинули прямо на землю под дерево. Меня приподняли и подвели к полосатому спальнику.

— На, выпей! – мне силком вручили стакан. Вздохнув, я осушил.

— Ложись на животик! – последовал очередной приказ. Шукран и Мискагде подёргивали головки членов, которые вспухли от желания.

Скосив глаза на матрас, я постарался выбрать наиболее чистое место без пятен. Встав на колени, затем лёг на живот. Мискагде сразу присел в моих ногах, не забыв развести их в стороны. Он склонился надо мной бегемотной тушей. Я почувствовал, как что-то твёрдое упёрлось в анус. Я затаил дыхание от боязни неизведанного ощущения. Мискагде сделал резкий толчок. И, в этот же момент меня пронзила сильная боль. Она растеклась по всему телу, заставив подпрыгнуть, будто я испытал припадок. Я закричал, как полоумный, пытаясь выйти и выскочить из этого облака разрывающей агонии, трепеща тощим телом. Бегемот среагировал стремительно. Он завалился и покрыл меня своей пудовой тушей так, что я оказался, прижат к матрасу, словно вошь ногтём. Я попытался, оттолкнуть от себя огромную тушу, причиняющую неимоверные страдания, но мои руки отбросили.

— Это вначале больно, Серёжка, а потом привыкнешь! – услышал я совет от Аслема.

Я замямлил, совершенно позабыв, что бегемот не понимает русский язык.

— Не могу, Мискагде! Мне очень больно! Пожалуйста, Мискагде, вынимайте! Ой, мамочка! Ой, мамочка!

Бегемот уловил смысл моих просьб. Он затаился. Мискагде лежал на мне, будто строительная плита на снегу, не предпринимая действий. Его член оставался в попе без движения. Узнав бесполезность попыток освободиться, я тихо лежал. Мне не хватало воздуха, поэтому повернул голову на бок. Какое-то время я и Мискагде лежали вдвоём, как приклеенные и уснувшие. Острая боль, пронзившая меня, перешла в глухую. Мискагде поцеловал меня в плечо и шею. Мужчина начал бережно ёрзать. Его член осторожно задвигался, выходя из попы и снова входя головкой внутрь. Боль покрывала промежность, углубляясь червем в мои кишки. В какой-то момент мне захотелось в туалет, но боль перевесила желание опорожниться.

— Супер! – блаженно замурлыкал Мискагде. Его темп увеличился. При каждом погружении, я бессознательно охал. Заметив, что больше не хорохорюсь, Мискагде поднялся на локтях. Сейчас он любил меня, активно проталкивая член глубже.

— Ай! – моё тело вдавливалось в матрас. Возникло ощущение, что матрас тонкий, так как животом я стал чувствовать упавшие с дерева на землю прутики и даже листочки с травой.

— Как дела, Серёжка? – спросил Аслема.

Я показал ему, искажённое страданиями лицо. Он что-то сообщил Мискагде. Мужчина вынул член. Но мне не дали перевести дух. Его место занял Шукран. Я снова сжал зубы, когда второй член продолжил половой путь, в моём истерзанном заднем проходе. Стали слышны чавкающие звуки, от которых арабы захохотали, а я едва не разрыдался. Мой анус запылал огнём.

— Ты не будешь против, если тоже попробую в попу? – Аслема улыбнулся, но эта улыбка выглядела приторной и перегоревшей.

— Не надо больше! – в десятый раз жалобно захныкал я.

Тело безвольно задвигалось в такт погружений Аслема. Он не частил, как Мискагде и Шукран, но его толчки оказались чувствительными и глубокими. Он словно доставал головкой до какого-то моего внутреннего места, которая при касании отзывалась ноющим комком. Я принялся, рассматривать и считать пятнышки на матрасе. Это занятие отодвигало мучения и давало мысль, что этот позорный контакт происходит не со мной. Стало ясно, что тунисцы не отпустят меня, пока у них не произойдёт семяизвержения.

Вдруг меня резко перевернули на спину. Довольный Мискагде раздвинул ноги, согнув их в коленях. Он приподнял мне попу и вошёл спереди, уверенно и смело заглядывая в глаза. Я отвернул голову, чтобы не видеть его толстую морду. Я закусил губу, так как разрывающая боль ворвалась с новой силой. Мужчина раскачивался, будто на качелях. Мои ноги колыхались в унисон, как занавеска. Его волосатая задница напоминала амплитуду маятника часов. Мужской орган методично продолжал травмировать анус.

То, что произошло дальше, заставило скривиться от отвращения и пожалеть, о знакомстве с Аслема. Я увидел, как рядом присел Шукран. Красная головка оказалась возле моих глаз.

— Открой ротик, Серёжка! Ты уже делал так! – сладко-едкий голос Аслема трямкнул, как расстроенная струна гитары.

Я измученно глянул на насильников. Меня потрепали по щеке, настаивая отозваться, и я послушался. Мокрый пенис Шукрана скользнул по языку, вместе с запахом выделений. Подступила тошнота и я попятился от вонючего мужского органа. Шукран взял меня за затылок и принялся насаживать на рот. Вывернуться не удалось, но я принял более удобную позицию, при котором мог дышать свободнее.

— Серыжка! – свешивающее пузо мучителя при движении касалось кончика носа. Я обнаружил парочку паховых, жёстких волос Шукрана на своём языке и вытянул их пальцами изо рта, как макаронину.

Мискагде кивнул Аслема. Они поменялись местами. Я подметил, что мужчины насиловали меня слаженно, понимая друг друга с полуслова. Фаллос Аслема пронзительно нырнул в мою плоть. Я сильно устал от них. Они натёрли анус и промежность до красноты. Моя челюсть заклинила. Мискагде улыбался, будто слопал банку леденцов.

— Скоро закончим! – каркнул Аслема.

У меня родилась маленькая надежда, но чуда не случилось. Мучители вновь поменяли позу. Откинувшись, Мискагде сел на край матраса. Мне велели подняться, но у меня не вышло, так как ноги не послушались. Силы покинули меня. Я сильно ослаб. Аслема и Шукран легко подхватили меня, просунув руки под согнутые колени. Я приземлился саднящим анусом ровнёхонько на торчащий член Мискагде и оказался в роли наездницы. Мискагде подтолкнул член в попу, вошедший гладко, как ложка в подтаявшее мороженое. Он насадил меня, будто куклу. Я всхлипнул, выгнувшись телом.

— Неужели до сих пор больно, Серёжка? – с участием спросил Аслема.

— Да, - просипел я, ощущая бесконечную и не прекращающуюся пытку.

Шукран, как часовой оказался возле лица. Его вытянувшийся член тоже требовал ласки. Мискагде приподнимал меня и, с силой опускал вниз. Они сношали меня в рот и попу, будто по тетрадке соблюдая очередность общей близости. Я представил непристойную картину, в каком виде нахожусь, если бы вдруг сейчас увидела мама. Во рту и в попе с усердием двигались чёрные стволы, словно карандаши в точилке. Создалось впечатление, что тело мне не принадлежит. Им с лихвой пользовались чужие люди, чтобы получить телесное удовольствие и сексуальную разрядку. Моё тело служило тунисцам, объектом для удовлетворения грязной похоти. Я ощутил свой слишком молодой возраст, и признался, что не был готов к подобному повороту. Я стал ругать новые и обтягивающие плавки, которые привлекли их внимание и дали толчок познакомиться. У меня защипало в носу, и я, не сдержавшись, заплакал.

— А! Ох! Ой, мамочка! Ай! – страдальчески голосом я озвучивал своё падение сквозь льющиеся слёзы.

Насильники не обратили внимания на плач. Мужланы хотели кончить, используя мои природные дырки. Им было не до сантиментов, что какой-то мальчик плачет. Я определил их состояние по нетерпению, которое было невозможно скрыть. Они стали торопиться. Меня передавали из потных рук в липкие ладони. Волосатые члены, запачканные анальной смазкой и слюнями, образовав сероватую пену, мелькали перед глазами, как на вращающейся карусели. Я перестал обращать на это внимание и облизывал, сосал, водил языком. Аслема перестал интересоваться моим состоянием. Каждый мужчина грубо входил членом и терзал анус, будто вколачивал гвоздь. Я боялся им мешать, думая, что чем быстрее польётся сперма, тем скорее отпустят в отель.

Когда меня в очередной раз положили спиной на матрас и вошли в попу, я понял, что долгожданная концовка очень близка. Я увидел, как напряглось лицо Аслема. Улыбка сошла с его дочерна загорелого лица. В вожделении и в ожидании спуска семени он облизывал губы, ощерив рот. В некоторой степени я обрадовался. Для подошедшего Бегемота без напоминаний сам открыл рот. Я проявил инициативу и даже взял в ладонь оставшийся без внимания член Шукрана. Я был заинтересован, чтобы они выпустили жар.

— Серыжка! – заохал в сладострастии Шукран и я понял, что этим обращением любитель мальчиков выразил мне благодарность.

— Супер! – у Бегемота изменился взгляд, превратившись в оценочно-показательный. Он с удовольствием таращился на моё изгаляющееся тело, словно смотрел порнофильм. Судя по масленому взгляду, ему пришлась по душе сцена, как меня обхаживают его земляки.

Первым не выдержал Аслема. Он шумно вдохнул и закатил глаза, что стали видны белки. Я почувствовал, как неудержимая сперма проливным дождём брызнула в попу. Анус стал наполняться жизнедеятельностью мужских яичек. Большая часть спермы осталась внутри меня, но остатки жидкости начали выливаться из заднего прохода наружу. Решительные и грубые потуги постепенно погасли, и Аслема вынул разрядившийся член. Я обнаружил на кончике головки розовые пятна анальной крови.

Увиденное послужило толчком для семяизвержения Шукрана. Он застонал и придвинулся ко мне ближе. Мужчина накрыл мою руку своей широкой ладонью и стал бешено дёргаться. Его пенис окаменел и начал изрыгать сперму. Вскоре на моей груди и возле пупка, на животе образовалась лужица из белых и серых кашеобразных комочков, которые Шукран жизнерадостно размазал по всему телу.

— Супер! – внезапно я услышал победный рык Бегемота. Я с испугом вытолкнул его член языком. Я не мог допустить, чтобы он кончил мне в рот. Меня затошнило от подобной перспективы.

— Серёжка, не мешай ему! – вмешался Аслема. – Он спустит тебе в ротик.

— Я не смогу! – пожаловался я.

— Сможешь! А мы посмотрим! – распорядился Аслема.

— Я не пробовал сперму!

— Попробуешь! Мы дадим тебе запить!

Я похолодел, распознав смысл настойчивой просьбы.

— Что?! И мне нужно..., нужно..., сперму...

— Да. Глотать! – Аслема хотел дотронуться до меня, но не отыскал на коже чистого места без капель спермы. Он брезгливо одёрнул руку.

— Фу! Глотать! – я поморщился, как от туберкулёзной палочки.

Мискагде напомнил о себе.

— Супер! – заявил Бегемот, как громкоговоритель единственное русско-английское восклицание на протяжении всей встречи. Он клешнями зажал голову и развернул к члену. Мутное отверстие уретры смотрело на меня, как дверной глазок.

— Рот шире, Серёжка! – пронзительно закричал Аслема, напугав и вогнав до состояния бессильного раба. – Попробуй закрыть глаза! Будет легче.

Послушавшись, закрыл глаза, так как боялся, что меня вырвет. Совет Аслема оказался не слишком полезным, но произнесённым по делу. Да, я не видел отвратительного мужского органа грязного жирдяя, но я слышал запах члена, готового брызнуть богатой порцией спермы в рот. Я не знал, как отреагирую на подобное унижение. Но приступ тошноты, подступившей к горлу показал, каким отвратительным занятием меня заставляют обучаться. Я психологически подготовился, что пусть Мискагде спускает в рот, но лелеял надежду, что удастся, выплюнуть любовную жидкость на землю. Бегемот застонал и стиснул голову так сильно, и я подумал, что толстяк в горячем экстазе сломает шею. Раздался его гадкий и победный вскрик.

— Хоп! – вскрикнул Аслема и в ту же секунду выстрелы густых комков сию минуту обволокли язык, захватив в плен вязким составом. Сперма была повсюду. На губах, нёбе, зубах. По бороздке языка семенная жидкость стекала весенним паводком к гландам, раздражая муторным вкусом.

Я сделал попытку выйти из области шквального обстрела. Мискагде для верности попридержал мой затылок, защемив короткие волосы пальцами-сардельками. Я пискнул и сдался. Член извергал сперму в рот не жадничая, короткими струями, будто автомат. Каждый выстрел сопровождался сладострастным стоном Мискагде. Я терпеливо ожидал опустошения его висячих яиц, широко раскрыв рот, как голодный птенец. Вскоре давление струек понизилось, и запасы спермы моего мучителя начали иссекать. Я пошевелил языком и оторопел. Я не подозревал, что порция окажется такой огромной и насыщенной. Жидкость плескалась во рту полноводными сгустками, как нерастворённые комки киселя. Мне пришла сумасбродная мысль, что у Мискагде целый год не было секса и он нарочно ожидал туристического сезона, чтобы соблазнить и вступить в половую связь с молодым парнем. Впрочем, если подумать глубже, то мысль оказалась не такой безумной.

— Глотай! – жахнул Аслема, когда Бегемот отошёл на шаг назад.

Я отрицательно замотал головой. Для меня это было невыносимо и невыполнимо.

— Глотай! – повысил голос Аслема, но обходительным образом, чтобы не всколыхнуть нечаянный испуг, из-за которого я мог испортить им завершающую сцену.

— Супер! – заулыбался Бегемот, получивший сексуальную разрядку. Он потёр головку с остатками спермы о мой лоб и волосы.

Я смотрел снизу на мужчин и тянул время. Я лелеял надежду, что они потеряют интерес и дадут отбой, чтобы мог выплюнуть, пахнущую гнильцой, жидкость.

— Глотай, Серёжка! – прищурился Аслема, не сводя глаз.

— Глатай! – как арочное эхо, повторил Мискагде.

— Серыжка! – присоединился Шукран к землякам.

Я привстал на матрасе и сел на попу. Жижа собралась под языком, как болото. Надеяться больше было не на кого.

— Глотай и поедем в отель, Серёжка! Наверное, мама уже проснулась и ищет сына!

Аслема подобрал верный ключик. Я признался, что тунисец попал в яблочко, отыскав наиболее точные слова, чтобы подстегнуть меня к исполнению. Я обречённо вздохнул и приподнял подбородок. Порывисто глотнул. Густая смесь спермы потекла по гортани, к желудку.

— Супер!

— Серыжка!

— Молодец! Для красивых мальчиков – это полезно! Привыкнешь! В первый раз сложно, а потом понравится.

Меня едва не вырвало. Я подбежал к столу, чтобы, как можно скорее взять пакет с соком. Выгнувшись телом, потянулся рукой к коробке на противоположной стороне длинного стола. Схватив сок, залпом запил, чтобы перебить запах и вкус мужского семени.

— Ох! Супер! – услышал за спиной. Повернувшись, заметил, что трое мужчин глядят на меня с блестящими глазами. Их восхищение пояснил Аслема.

— У тебя маленькая попка, Серёжка, как у молодой обезьянки! Анус приветливо раскрытый и красный, будто пламя!

Я промолчал. Действительно, истерзанный анус полыхал, словно её помазали горчицей...

. ..-Собираешься домой, Серёжка? – спросил подошедший Аслема накануне нашего с мамой отъезда из отеля.

— Да! Вечером автобус до аэропорта, – я прищурился от слепящего солнца, посмотрев на него.

Аслема выглядел грустным.

— Не обижаешься на меня?

— Нет! – я поправил мокрые плавки, обтягивающие попу. Мой анус стал заживать после той памятной встречи.

— Ты нам очень понравился! – мужчина виновато развёл руки, - мы потеряли голову от вида твоей стройной фигуры и выпуклой попки, - Честно, не обижаешься?!

— Не обижаюсь, но твои друзья некрасивые и толстые. Особенно Мискагде!

Не сдержавшись, тунисец рассмеялся. Его грусть растворилась.

— Мискагде?! Ты уже выучил наш язык, Серёжка!

Я не понял причину веселья, припомнив, что он уже хохотал на ферме по этому поводу.

— Лёгкой посадки! Приезжай на следующий год, Серёжка! – араб тепло пожал мне руку, задержав ладонь в своей руке...

. ..Я смотрел в иллюминатор на удаляющийся аэропорт. На меня тоже накатила грусть. Мама рядом листала журнал.

— Серёжка, я выучила немного арабских фраз! – с гордостью поделилась она.

— Ну, молодец! – ответил я, как вежливый сын, не отрываясь от видов побережья.

— Хочешь, спрошу по-арабски, как тебя зовут?

— Ну, спроси!

— Мэс му кэ!

Я медленно повернул голову и посмотрел на маму. Эта фраза меня взбудоражила.

— Как?

— Мэс му кэ! Как тебя зовут?

В мозгу тихонько щёлкнуло. Я понял причину неудержимого веселья Аслема. Толстяк спрашивал моё имя, а я подумал, что он представился и интересуется новостями. Я неправильно истолковал перевод. Поэтому Аслема прикололся надо мной, предположив, что я начал понимать чужеродный язык.

— Мискагде, мама?! Мискагде! – я рассмеялся от души, когда мама удивлённо на меня посмотрела.

Поцеловав маму в щёку, вытащил наушники, чтобы послушать музыку...

март, 2021