Алиса провела в этом мире уже два года. Ей было 18, когда душу... или сознание... выдернуло из тела симпатичной, но совершенно обычной девушки и забросило в тело местной жительницы в далекую-далекую галактику. А может быть и в какую-нибудь параллельную реальность. В любом случае этим миром правили футанари – женщины по всем внешним признакам, кроме одного – вдобавок к женскому половому органу они обладали и мужскими гениталиями.

Первое время пришлось очень тяжело – без знания языка, без специальности и каких-либо навыков. Поначалу-то Алиса обрадовалась – новое тело было очень сексуальным и привлекательным – стройное, длинноногое. Тонкая талия, округлая попка. Крупная грудь шарами, упругая и в то же время мягкая и податливая. Красивая мордашка – мягко очерченные скулы, нежный подбородок, пухлый маленький ротик, большие голубые глаза, опушенные длинными ресницами, изящный носик, черные брови вразлет. И все это дополнялось роскошной гривой снежно белых волос. Но буквально тут же выяснилось, что привлекательной внешностью обладали почти все обитательницы нижнего города. Все дело в том, что футанари вывели породу самок для своих любовных утех: сексуальных внешне (хотя и разнообразно – от хрупких нимфеток до сисясто-жопастых сексбомб, хотя основным типом и был некий усредненный стандарт яркой красоты) и способных принимать огромные члены хозяек внутрь, в любое из трех доступных мест. Самки имели большую продолжительность жизни (лет 200 – примерно вычислила Алиса, сопоставив местный год с ощущением времени по прошлой жизни), не старели (умирали, словно садилась батарейка), обладали повышенным болевым порогом. Кроме того, пигментация на лице в районе губ, скул, век произвольно менялась. Что с одной стороны очень радовало Алису – необходимость в макияже полностью отпадала, но с другой стороны никогда не знаешь, какой встанешь с утра – скромной девочкой с чуть «подкрашенными» губками и «подведенными» глазками или развратной леди-вамп с боевой раскраской под названием «Мужчины ложитесь штабелями». Кстати, мужчин в этом мире не было. От слова совсем. Были гоктумы – приземистые программируемые существа, напоминающие тумбочки, но они были бесполы и обитали в верхнем городе, выполняя грязную и тяжелую работу. А макияжем самок могли управлять футанари – сильные маги-ментаты, способные как распоряжаться эмоциями своих секс-рабынь, так и раскрашивать их лица, как заблагорассудится.

Беда в том, что несколько десятков оборотов планеты Футанари назад произошла жесточайшая война между кланами. Погибло 90% хозяек этого мира, а их самки лишились покровительниц и были сосланы в нижние города. Это теперь кланы дружили и даже заключали межклановые браки, но на судьбу девушек, живших пусть и не в трущобах, но и в не в шикарных жилищах, это уже никак не влияло. И теперь красотки, грудастые, стройные, длинноногие были вынуждены трудиться и дворниками, и грузчиками, хотя, конечно, основная часть работала либо на конвейерах по сборке техномагических устройств – от каров до кофемолок, либо на фермах по выращиванию животной и растительной пищи в автоклавах. Раньше этим всем занимались гоктумы, но футанари решили, что слишком накладно кормить армию бездельниц и перевели подавляющее большинство гоктумов в гибернацию, а на их место пришли красавицы, каждая из которых могла бы претендовать на роль Мисс Вселенная – но только на планете под названием Земля... Здесь же они превратились в обывателей, скучных и серых, только и знающих, что сидеть в соцсетях, сплетничая или обсуждая новые занавески в комнате. Но не унывающих – этого попросту не было заложено в характеры. Таких, как Алиса, было очень мало – население нижних городов понемногу-понемногу сокращалось естественным путем, но иногда в тело «умершей» самки вселялся инопланетный разум, и оно, это тело, получало новую жизнь. Поговаривали, что эти «оболочки» были раньше в собственности самых магически одаренных футанари, умеющих сохранять матрицу души своих любимых рабынь, а потом полностью восстанавливать личность. Остатки заклинаний, прежде наложенных на тела любимиц, и выцепляли матрицы сознания из других миров.

Детей же в этом мире не было точно так же, как и мужчин. Как появлялись на свет и футанари, и их самки являлось загадкой для Алисы, а расспросы ни к чему не вели – на эту тему, похоже, было наложено жесткое ментальное табу.

Поговаривали также, что сразу после окончания войны молоденькие футанари, дорвавшиеся до бесхозных самок, насиловали их чуть ли не по десятку в день каждая, но потом вышел закон о запрете насилия и принуждения – кто работать-то будет, если рабочие места тех, кого насилуют в это время, пустуют? Впрочем, этот закон противоречил другому – самкам запрещалось носить нижнее белье, чтобы в любой момент быть доступной. Да и какая самка в здравом уме откажет футанари? Во-первых, это могло означать крупные неприятности от разочарованной госпожи; а во-вторых, секс с ней оставлял какую-то нематериальную метку, которую чувствовали все, и неофициальный статус оттраханной девушки взлетал чуть ли не до небес... Метка исчезала уже через неделю, но некоторым удавалось за это время выбиться, например, в директрисы фермы или начальницы цеха. А самые удачливые получали приглашение в верхние города. Там они делились на три категории. Первая – общественные самки, занимающие места официанток, курьеров, продавщиц и т.п. Любая футанари могла трахнуть такую, главное – не в ущерб выполняемым обязанностям и полноценному отдыху. Хотя последние условия выполнялось далеко не всегда, многое зависело от магической силы и статуса госпожи, восхотевшей секса. Во вторую категорию входили клановые самки. Эти выполняли роль слуг-горничных во дворцах. Их трахали уже только свои, клановые... примерно по такому же принципу, что и девушек из первой категории – чем выше в иерархии была футанари, тем меньше ее волновало, какую комнату направляется убирать горничная или насколько хочет спать. Третьей категорией были личные самки, и они жили не хуже своих хозяек. Им дарились подарки, дорогие одежда, аксессуары, украшения. Они водили кары, посещали спа, бутики, салоны красоты. Личной самке не могла задрать юбку никакая другая футанари – магическая метка госпожи, согласно соответствующему закону, давала неприкосновенность. Хотя была и обратная сторона: своей госпоже самка отказывать не имела права, а привязчивые по натуре футанари могли сутками, без перерывов, любить своих рабынь, и бывали случаи, что залюбливали и до смерти.

На данный момент с наплывом молоденьких футунари в нижние города все же справились, а хоть немного приподнявшиеся госпожи очень редко спускались сюда, предпочитая личных и клановых самок (разве что из озорства... или поссорившись с супругой или личной самкой, или просто желая разнообразить свою половую жизнь неразработанными дырочками), и Алиса ни разу не видела футунари вблизи... Только издали – иногда она забиралась на водонапорную башню и наблюдала за верхним городом, искусственно приподнятым над уровнем земли: ярко освещенные улицы, сновавшие по ним кары и точечки-фигуры, доносившаяся музыка, вспышки салютов – это так контрастировало с темным, безлюдным по вечерам нижним городом.

В принципе Алисе повезло: едва она стала сносно изъясняться на футанари, ей предложили место официантки в баре. Это было очень хорошее место – самки никогда не буянили, не скандалили, не пытались подкатывать (лесбийские отношения в этом мире отсутствовали напрочь), заказывали мало – не надо было сбиваться с ног, летая от раздачи к столику... В любом случае это было лучше, чем стоять у конвейера и втыкать одну детальку в другую, как это было поначалу.

Вот и сейчас она стояла у стойки, наблюдая за «своим» столиком и вполуха слушая болтовню барменши, перемывающую косточки своей соседке... Появление футанари девушка почувствовала сразу – словно в полутемной комнате включили люстру. Присутствующие же самки, как одна, разулыбались, разрумянились, оживились, но, похоже, не обратили внимания на рослую женщину у входа. Футанари была высокой, на полторы головы выше Алисы. Монументальная грудь, величавая осанка, тоненькая талия, крутая попа, сильные стройные ноги. Красивая броской яркой красотой – яркие губы, яркие лучащиеся глаза, контрастные брови, и даже черные волосы, стянутые в пышный султан, отливали вороненой синевой. Сексуальность госпожи подчеркивалась коротким ярко красным расклешенным внизу платьем, вверху очень открытым и обтягивающим бюст так, что крупные соски едва не прорывали ткань.

Едва их взгляды встретились, футанари слегка усмехнулась и приложила палец к губам – по всей видимости она наложила заклятие невнимания на весь бар. Почему она сама не поддалась на чары, Алиса не поняла, но подобострастно подскочила, едва госпожа устроилась в укромном уголке и поманила изящным пальчиком.

Ее голос оказался грудным и глубоким, от такого мужчины на Земле едва не начинают кончать в штаны, но заказ оказался простым и банальным – бокал сидра. Все стало понятно – футанари ищет развлечения на час, максимум на ночь. Сейчас выберет жертву, позовет за столик и, или применив ментальное воздействие (уголовно наказуемо, но, черт возьми, кто там будет разбираться, что какую-то самку трахнули в нижнем городе под принуждением), или не применив (многие тут согласятся стать подстилкой на раз, рассчитывая хоть немного возвыситься), уведет в ближайший доходный дом, и там... Алиса поджала губки – стало муторно и противно от сознания, что эта холеная женщина с членом, самодовольная, самоуверенная и самолюбующаяся обязательно получит то, за чем спустилась этим вечером из верхнего города.

Самые плохие предположения подтвердились почти сразу. Футанари с легкой усмешкой, в которой чувствовалось едва уловимое презрение, обвела зал своими сияющими изумрудными глазами, на несколько мгновений задерживая оценивающий взгляд на той или иной самке. Иногда она делала непринужденное движение изящными пальцами с идеальным маникюром. И тогда та или другая девушка, сидящая к ней спиной, оборачивалась, недоуменно оглядываясь, словно ее окликнули или дотронулись до плеча.

В основном госпожа пренебрежительно морщилась, лишь изредка слегка поджимая чувственные губы. В этой гримаске просто-таки читалось: «Ну в принципе ты подойдешь, второй сорт – не брак». Эти собственнические оценки коробили Алису даже больше, чем более частое пренебрежение. «И что? Все равно будешь трахать? Даже если объект для секса не супер?» - подумала девушка, неприязненно наблюдая за футанари, рассматривающей зал, словно домохозяйка - витрину с нарубленным мясом. Но в следующий момент она похолодела – футанари оценивающе оглядела и ее! На безупречно красивом лице не отразилось разочарования, лишь та же легкая снисходительность к предмету осмотра – не всем же быть такой прекрасной, как сама госпожа. Однако по мере отбора кандидаток на роль секс-ублажительниц, зеленый искрящийся взгляд все чаще останавливался на Алисе, пока наконец холеный палец не поманил девушку, мгновенно похолодевшую до самых пяток.

Она подошла к столику, словно к краю пропасти – очевидно же, кого футанари решила назначить своей постельной куклой на сегодня! Было неприятно и мерзко, но что здесь можно сделать? Так или иначе ей придется пройти через это. Сжать зубы и перетерпеть все издевательства над своим телом, а потом заявить в полицию. Хотя что толку? В нижнем городе служат такие же самки, и вы хотите сказать, что они дадут ход следственным мероприятиям против госпожи? Думать о том, что сегодняшний секс (похоже, увы, неизбежный) может дать ей кое-какие преференции, было еще противнее, чем о самом предстоящем половом акте – это же проституция! Пусть и завуалированная...

— Меня зовут Нара, - проворковала своим грудным соблазняющим голосом футанари, когда Алиса, не чуя ног под собой, наконец добралась до столика. – Разве официантки не должны узнавать имя клиента?

— О прости, Нара, - пролепетала Алиса. Если ее сегодня вдруг не трахнут, то недовольство госпожи тоже может обойтись очень дорого...

А в следующий момент футанари приподняла край короткой юбочки Алисы и непринужденно уставилась туда, где под голым лобком виднелись уголок розовых губок. Девушка взвизгнула и отскочила, ударив ладонями по юбке. Щечки мгновенно запунцовели от стыда и вопиющей бесцеремонности Нары.

А та, лишь слегка усмехнулась и приподняла изящную бровь в гротескном насмешливом удивлении: самка посмела проявить скромность и недоступность?

— Я всего лишь хотела проверить, как ты выполняешь закон, - проворковала футанари, улыбаясь уже в открытую – сопротивление госпоже, желающей проверить законность того или иного факта, могло привести и на рудники. И эта улыбка четко давала понять – Нара почувствовала себя хозяйкой положения полностью: теперь не надо применять магию, чтобы трахнуть эту самочку, не захочет же она на рудники в самом деле? Она похлопала себя по колену заброшенной ноги на ногу, и Алиса, попавшая в ловушку, безропотно присела туда.

— Нет, не так, - самодовольно откинувшись на спинку, заявила футанари, - сядь верхом!

Пришлось выполнить и это, почувствовав нежными губками шелковистое бедро госпожи. А та, по всей видимости, включила режим эмпатии – футанари все же не были монстрами из ада, и самочка должна была понимать, что в данный момент весьма привлекательна и желанна.

И Алису стало разрывать в противоположных ощущениях. С одной стороны, ей было противно и мерзко сидеть на бедре особы, по всем признакам, своего пола, да еще под издевательски-насмешливым изумрудным взглядом, а с другой, быть объектом внимания футанари – льстило и даже немного заводило.

Но потом Нара рывком распахнула на девушке блузку и оценивающе-собственническим взглядом обежала дрогнувшую при освобождении из плена грудь с аккуратными ареолами и небольшими мягкими сосочками.

Алиса зажмурилась от стыда, не смея ни воспротивиться, ни оглянуться – не видит ли кто из посетительниц или обслуживающего персонала ее позора.

— Не переживай, они под заклятием отвода глаз, - снисходительно улыбнулась футанари. – Ну а если я от возбуждения ослаблю контроль, так что ж, подумаешь, госпожа трахает самочку, кому до этого есть дело?

— Разве ты не отвезешь меня куда-нибудь в более уединенное место? – пискнула девушка, не зная, куда деваться от неловкости и смущения – ее продолжали бесцеремонно разглядывать, и самое противное, что Нара транслировала свои эмоции, отчего в теле почувствовалась тень возбуждения. Хорошо еще, что футанари держала руки в стороне, не пытаясь потискать упругую плоть.

— А зачем? – удивилась госпожа. – Нам же и здесь будет хорошо, не правда ли, солнышко?

И она одним слитным движением раздвинула ноги и сдвинула тело самки ближе к коленям. Алиса ахнула, почувствовав себя распятой – бедра раскрылись под углом почти 180 градусов, а попка очутилась на весу. Но это было не самым плохим: опустив взгляд, она увидела огромный член, мощно приподнявший край юбки Нары и теперь почти упирающийся в солнечное сплетение.

— Приласкай его, солнышко, - промурлыкала футанари, но несмотря на воркующие нотки для Алисы это было приказом.

Закусив губку и зажмурившись, она робко взялась за этот ужасающий орган. Пальчики даже близко не охватили его, и где-то на затворках сознания заплескался ужас: несмотря на известный факт – самки не могут непоправимо пострадать от чудовищных членов хозяек, - она уверилась, что ее сегодня попросту порвут пополам.

Впрочем, распоряжения никто не отменял, и ладошка заскользила по бугристому стволу, пытаясь оттянуть кожицу к корню, иногда стягивая ее на самый верх, а иногда лаская легкими пальчиками раздутую головку. Снова было и неприятно, и возбуждающе. Неприятно от того, что от нее ничего не зависело, и никак не избавиться от необходимости ласкать этот уродский половой орган, да в придачу Нара, чуть улыбаясь уголкам губ, внимательно (словно, блин, в театр пришла!) следила за всеми перипетиями эмоций на лице самочки. Возбуждающе же от того, что футанари иногда чуть откидывала голову назад, прикрывая роскошными ресницами глаза и вздыхала глубже обычного...

А через какое-то время Алиса поняла, что ей ужасно хочется прикоснуться губами к чудовищной багровой головке, целовать ее, ласкать языком. Тем более, что сделать это было бы не трудно – всего лишь немного нагнуться и с вожделением прижаться ртом к... В следующий момент все ее существо содрогнулось от омерзения – как она дошла до таких противоестественных желаний? В прошлой ипостаси, несмотря на вполне стабильную половую жизнь, ни один мужчина не смог бы заставить взять в рот ни нежностью, ни силой, а тут сама (сама!) желает этого! Неужели футанари перестала только транслировать свои эмоции, и уже ментально вызывает эти мерзкие желания? Или так реагирует тело самки, приученное ублажать всеми способами своих хозяек?

А потом лицо девушки залила волна краски – она обнаружила, что Нара, чуть склонив на бок голову и слегка улыбаясь, наблюдает за всеми эмоциями, сменяющимися на мордашке самочки. Алиса зажмурилась, желая провалиться на месте: неужели она догадывается о зародившихся низких желаниях? Или знает наверняка? Точно - или то, или другое: госпожа с томным грудным придыханием проворковала:

— Малышка, не сдерживай себя. Сделай это.

За то, что Нара разгадала пошлые устремления... за ее уверенность в собственной неотразимости и привлекательности своего полового органа... из-за неизбежности предлагаемого процесса... да просто за самоуверенность Алиса могла бы возненавидеть ее... Но как же та мучительно приятно внимает легким пальчикам, скользящим по стволу или порхающим по раздутой головке! Как же (увы, не сомневаясь в итоге) со сладким замиранием ожидает прикосновения ласковых губ самочки!

Впрочем, и отвращение никуда не делось, поэтому девушка решила прикинуться дурочкой (напрямую отказывать госпоже она не решилась). Невинно захлопав ресницами, она сложила бровки домиком:

— Что сделать?

— Разве ты не хочешь приласкать его губками и язычком? – усмехнулась Нара.

— Нннет, - попыталась Алиса отрицать очевидное.

— Ты уверена? – точеная черная бровь взлетела вверх в притворном удивлении.

А потом футанари, подавшись вперед, неожиданно запустила руку под юбочку Алисе, благо проделать это было несложно – та по-прежнему была расперта бедрами госпожи, и доступ к промежности, как и положено для самки, легко обеспечивался.

Прикосновение к половым губкам заставило девушку вскинуться и ахнуть от стыда. Однако из-за раздвинутых до упора бедер большего достигнуть не удалось – футанари беспрепятственно прошлась по складкам, а потом и вовсе резким движением запустила палец внутрь, заставив самочку плаксиво сморщиться и вновь заполыхать румянцем во все щечки. К счастью проникновение не было слишком долгим – через мгновение варварское вторжение в святое святых прекратилось. Впрочем, легче от этого не стало – холеный палец с идеальным маникюром очутился возле самого носика.

— Солнышко, ты уже вся течешь от желания получить мой инструмент в какую-нибудь из своих дырочек, - промурлыкала Нара, наслаждаясь и стыдом самочки, и ее цепкими пальчиками, возобновившими свое путешествие по члену (а куда деваться – приказ «Приласкай» никто не отменял). – Но ты же чувствуешь, как я хочу ласки от твоих губ?

Только тут Алиса поняла, что тело ее предало и, действительно, отчаянно хотело эту футанари, самодовольную, уверенную в собственной желанности для самочки. Хотело так отчаянно, что дырочка буквально пульсировала в нетерпеливом ожидании вот этого твердого члена... Так отчаянно, что скопившая влага, потревоженная пальцем, как ощущалось, ниточкой повисла почти до самого пола.

Между тем, взгляд Нары построжел настолько, что Алиса, самобичующая себя за слабость перед пороками тела, сначала понятливо облизала палец с собственными соками, а потом покорно склонилась над членом. Со стыдом и ужасом от того, что ей вообще приходится это делать, и от того, что она уже находит это приятным, девушка коснулась мягкими губами головки. Член дрогнул от легкого прикосновения, и на языке почувствовался привкус смазки, тут же выпущенной из навершия. Продолжая ужасаться своему непристойному поведению и к стыду наслаждаясь этим самым поведением, девушка принялась ублажать госпожу, экспериментируя и импровизируя: опыта минета у нее не было, но и какой опыт здесь может пригодиться, если половой орган, подрагивающий во рту, больше в разы всех виденных раньше вместе взятых? Она то посасывала самое навершие, высасывая смазку, то, прижимаясь и водя приоткрытыми губами по нежной и твердой головке, порхала по ней шустрым язычком, то вылизывала ее, старательно и услужливо – и сверху-вниз, и снизу-вверх, и круговыми движениями, а иногда пыталась засунуть остренький кончик языка в дырочку, почти беспрерывно выпускающую прозрачные капли... Которые немедленно слизывались... То, что она делает все правильно, подсказывали не только отчетливо воспринимаемые эмоции госпожи, но и громкие глубокие вздохи, переходящие в легкие постанывания...

— Подай мне сидр, - прозвучало сверху.

Алиса оторвалась от своего занятия и на некоторое время застыла в обширном шоке. Это происходит с ней? Это она сейчас со всем усердием отсасывала член? При этом наслаждаясь каждым мгновением процесса? А потом едва не зажмурилась от нового витка смущения и ошеломления: Нара сбросила бретельки и теперь перед носиком подрагивали - в такт движениям ладоней на стволе, - увесистые шары грудей с отчетливыми ареолами и столбиками крупных сосков...

— Ты знаешь, что делать, солнышко, - сказала футанари, приняв бокал от очнувшейся самочки, и приподняла тяжелую грудь, сжав ее в холеных пальцах.

Теперь пришлось в дополнение к ублажению члена обслуживать губами и языком твердые (и такие нежные) соски. Возбуждение все нарастало, из груди уже рвались стоны наслаждения, хотя казалось бы – какое может быть наслаждение, если она всего лишь, пусть и с противоестественным удовольствием, отсасывает член и ласкает соски футанари? Постанывания не звучали только от того, что краем глаза Алиса неприязненно отмечала, с каким вниманием, любопытством и самодовольством госпожа наблюдает за трудящейся, не покладая рук... и рта, самкой...

— Глубже, - прозвучал приказ.

И девушка, не смея возразить, послушно принялась буквально натягивать свой рот на чудовищное навершие. Несколько секунд казалось, что это невозможно, челюсти уже трещали, распахнутые до предела, но наконец головка скользнула внутрь, полностью перекрыв доступ воздуха. И как обратно? Панику прекратила уверенная рука, вначале надавившая на затылок так, что член едва не проскользнул в горло, а потом как-то сам по себе выскочил наружу.

— Держи зубки подальше, солнышко, - ласково сказала Нара. – Я, так и быть, сама.

А потом еще не отдышавшуюся Алису схватили за волосы и одним резким движением насадили ртом на член. Вместо возмущенного возгласа раздалось беспомощное мычание. Девушка вновь почувствовала неприязнь к госпоже – ее тело согнули так, что трещала спина, дыхание перекрывала горячая головка, безжалостно упиравшаяся в горло, а Нара, судя по разливающимся эмоциями, наслаждалась сдавленностью члена и беспомощным трепыханием самочки, добавляющим остроты ощущений... А затем головой Алисы попросту принялись размеренно трахать член... На мгновение задерживая перед раскрытым ртом, чтобы дать заполошно глотнуть воздуха, а потом плавным движением насаживая на упругий жесткий инструмент... Вот тогда-то она поняла: все, что было до этого и что она считала настоящим минетом – всего лишь разогрев... Но ужаснее всего – постепенно это извращенное изнасилование начинало нравиться! Все ее существо сопротивлялось этому, но из песни слова не выкинешь: против воли, стыдясь собственной извращенности, девушка стала иногда сжимать растянутые губы колечком (ну уж насколько могла) и ласкала кончиком трепещущего языка бугристый ствол. При этом возникло четкое понимание: если бы ее попка не свисала между бедер футанари, под ней уже хлюпало бы от влаги. Да и так – на полу, между шпилек госпожи, образовалась изрядная лужица...

Но и этого было мало! Нара, охватив голову самки двумя руками, стала давить. Алиса протестующе замычала, ощущая, как пышущая жаром головка начала медленно вползать в горло. Казалось, что она ощущает каждую бьющуюся вену, каждую складку кожицы под навершием – настолько плотно горло охватывало чудовищный член... Но она была в полной власти насильницы – та продолжала давить и... член, изогнувшись при всей своей твердости, наконец скользнул внутрь. Девушка уже могла только жалобно мычать, мечтая исключительно об одном: чтобы не сломался позвоночник... Когда ей позволили распрямиться, из глаз текли слезы, слюна текла по подбородку. Но весь запал гнева испарился, едва футанари, тоже заполошно и тяжело дыша, хрипло проворковала:

— Ты потрясающа, малышка! У тебя такое узкое неразработанное горлышко...

Алису снова за волосы насадили на кол, принявшись трахать в рот, изредка проникая в самую глубину. Темп все увеличивался и увеличивался, а потом Нара вздрогнула и, застонав, выпустила сперму в самый желудок. Девушка, казавшаяся себе резиновым придатком члена госпожи, ощутила, как бьется в горле толстый ствол, как пульсирует головка где-то возле сердца, а футанари, крупно вздрагивающая и посапывающая от удовольствия, иногда чуть приподнимала голову самочки, а потом вновь насаживала, вдобавок одновременно поддавая бедрами, чтобы продлить свой затяжной оргазм... При все при этом Алиса едва не кончила! Не кончила только от того, что госпожа накачивала ее горло спермой! Она была противна сама себе, но поделать с собой ничего не могла – эмоции Нары, ее член, плотно забитый в глотку, собственная покорность и беспомощность – все это было настолько восхитительным... И даже появилось некое разочарование – футанари кончила, получив то, за чем она спустилась сегодня в нижний город, и больше не будет проделывать с ней этих вещей, ужасающих для девушки, но восхитительных для самки.

Бойтесь желаний своих – они могут сбыться!

Алисе наконец позволили разогнуться, вытереть слезы с глаз и остатки спермы с губ (член до сих пор продолжал понемногу выталкивать густую полупрозрачную жидкость), и Нара, обворожительно улыбнувшись своими полными сексуальными губами, проворковала, указав взглядом на не утратившую крепости эрекцию:

— Иди ко мне, солнышко...

Алиса захлопала глазами, вновь пытаясь бороться со своими желаниями. С одной стороны, ей ужасно хотелось насадиться на этот великолепный орган, продолжающий радовать своей крепостью. С другой стороны, он же ужасал своими размерами – ну как такую толщину и длину принять своей сравнительно крохотной дырочкой? Была и третья сторона – самодовольство богини, спустившейся с небес, чтобы порадовать бедных и несчастных самок своим вниманием. И уверенность в том, что они должны быть счастливы и благодарны за позволение обслуживать ее член... Это вызывало сильную неприязнь к ней... и к себе: увы, приходилось признать, что она будет и счастлива, и благодарна. И готова принять этот половой орган с радостным повизгиванием щенка, которого позвал хозяин... В любую из доступных дырочек...

Впрочем, до повизгиваний не дошло. Собрав остатки гордости, почти растоптанной телесной похотью, она напустила на себя равнодушный вид и с помощью Нары нависла над членом, поставив ступни по бокам от бедер госпожи и опираясь на ее плечи. Было страшно и унизительно. Страшно потому, что все уже готово к проникновению чудовищного члена в нежную и такую чувствительную к боли дырочку. А унизительно потому, что она снова должна покорно ублажать низменные инстинкты футанари.

А та одной рукой приподняла юбку самки, а другой приставила округлую здоровенную головку к лобку, а потом немного поелозила ею по влажным складкам. Алисе пришлось закусить губку, чтобы не застонать и не показать госпоже, насколько это было приятно. Впрочем, та, с полуулыбкой наблюдающая за своей самочкой, наверняка без труда прочитала ее нетерпение и наслаждение мимолетной лаской...

Но наконец Нара властно надавила на бедра партнерши, и та задвигала попкой, прилежно нащупывая дырочкой самый верх горячей и все еще влажной от спермы головки. А потом, кусая губы, стала медленно насаживаться, ощущая, как огромный член начинает растягивать влагалище. Было немного больно, но собственные соки, сперма футанари, и самое главное, дикое, пусть и унижающее достоинство, желание сделали свое дело – толстый, горячий и твердющий орган, преодолев сопротивление входа, скользнул внутрь. Часто-часто дыша Алиса замерла, невольно прижавшись грудями к шарам госпожи.

Но надолго замереть ей не позволили: Нара, сжав девушку за ягодицы так, что та невольно пискнула, принялась методично и размерено насаживать покорное тело на член. Ох, это было хорошо! Боль присутствовала лишь первые пару движений, а потом растянутое пульсирующее влагалище отдалось сначала легким наслаждением, затем постепенно выросшим до такой степени, что с губ едва не срывалось умоляющее: «Глубже, госпожа, сильнее, быстрее!». Алиса понимала, что подобные заискивающие просьбы унизительны для нее, как для личности. Особенно учитывая то, что футанари совершенно не собиралась доставлять ей удовольствие – она пришла сюда лишь побаловать себя, любимую, вкусным, свежим «куском мяса»...

Но ничего поделать с собой девушка не могла – даже холеные пальчики, впившиеся в нежную бархатистую кожу попки, доставляли удовольствие легкой болью, скатывающейся продергиванием к сосредоточию наслаждения.

Между тем Нара, не перестававшая с полуулыбкой наблюдать за самочкой, мягко приказала:

— Кончать будешь, малышка, когда я щелкну пальцами. Не позже и не раньше...

Алиса едва не застонала от унижения, прикусив до боли губу: как запрограммированный станок она должна даже оргазм испытывать по щелчку пальцев? Как можно так обращаться с живым существом? А если она попросту не дойдет до окончательной разрядки?.. Что она себе воображает: как можно кончить с таким огромным членом внутри, когда секс – по принуждению, да еще в общественном месте? Впрочем, кто она такая, чтобы противиться желаниям госпожи? Просто кукла на один раз... Сказано «по щелчку», значит, ей придется выполнить и это...

Нара, все чаще прикрывающая в наслаждении глаза и все тяжелее дыша, принялась насаживать девушку на член все интенсивней. Стройное, жалобно постанывающее, тело сначала почти снимали с члена так, что влажные истерзанные губки лишь слегка обнимали самый верх головки, а потом резко опускали, впившись твердыми ногтями в упругую податливую попку. Половой орган входил легко, взрывным рывком растягивая влагалище до предела, проваливаясь до упора. Алиса ахала в смятении и наслаждении. В смятении – потому что опасалась каждый раз, что ее проткнут насквозь, а наслаждении – потому, что каждый удар сносил сознание в какую-то неведомую даль удовольствия...

А иногда футанари, уже не улыбавшаяся, а томно постанывающая в такт самочке, останавливалась и, звонко приложившись к попке партнерши ладонью, приказывала:

— А теперь сама!

И Алисе приходилось, обняв госпожу за шею, самой насаживаться на член, может не так резко, как это проделывала с ней Нара, но зато млея, сосредоточившись на ощущениях толстого ствола, ходящего в плену растянутых половых губ. А потом ее снова хватали за задницу и принимались грубо трахать, заставляя ощутить себя бессловесным и безвольным придатком члена.

Но и этого было мало. В какой-то момент футанари приоткрыла чувственный рот, обнажив белоснежную полоску зубов, прикрыла глаза пушистыми ресницами и... бескомпромиссно надавила на плечи партнерши.

Алиса взвизгнула, готовая принять смерть казненных на колу – воспрепятствовать проникновению толстого и самое главное ужасающе длинного члена в свое тело она не могла. И действительно, орудие казни легко скользнуло еще глубже, казалось, раздирая все внутренности.... Удивительно, но это не было болезненно, наоборот будоражаще приятно и необычно – член полностью проник внутрь извивающегося тела. Куда он там поместился? У самок есть особая полость для членов футанари?.. Впрочем, подобные вопросы, промелькнувшие перед сознанием, были выбиты мгновенно: Нара щелкнула пальцами и простонала:

— Сейчас, малышка!

И Алиса, чувствуя себя леденцом на палочке, настолько плотно ее тело было насажено на толстый и длинный кол, забилась, тоненько вскрикивая в такт сокращениям влагалища. Оргазм был настолько ярким и всеобъемлющим, что она попросту потеряла себя в водовороте сверкающих брызг удовольствия. Все ее существо растворилось в ощущениях пульсирующей дырочки, плотными толчками охватывающей неимоверно твердый ствол. Но этого было мало: вслед за своей партнершей кончила и футанари. Это было невозможно, но сперма, ударившая куда-то в область сердца, вызвала новый виток счастья. Алиса, до хруста выгнувшись в спине и вибрируя в сладких судорогах, уже кричала в голос, улетая от собственных толчков, сокращений огромного члена и ударов спермы глубоко внутри. А когда яркость оргазма чуть сбавилась, Нара вдруг сжала пальцами соски девушки, к этому времени затвердевшие до боли, и девушка почувствовала, как они стали сокращаться, выталкивая прозрачные капельки, заскользившие по нежной коже под груди... О такой особенности организма самок Алиса даже не подозревала... Впрочем, ей сейчас и дела не было до своей анатомии – мелкие острые сокращения в кончиках грудей продернули все тело до основного источника наслаждения так, что сознание рухнуло в новый виток оргазма, заставляя самочку извиваться, вздрагивать, корчиться от наслаждения на жестком члене. А тот все продолжал и продолжал выбрасывать сперму, которая несмотря на всю плотность забитого в растянутое влагалище ствола уже просочилась наружу и стекала по крупным яйцам и разливалась лужицей по дивану...

Алиса очнулась на диване в нелепой позе с раскинутыми ногами и руками. Такое впечатление, что футанари попросту откинула ее в сторону, словно маленькая девочка – надоевшую игрушку. Впрочем, злиться на бывшую партнершу не было ни сил, ни, особенно, желания. Затяжной яркий оргазм был настолько великолепен, что девушка простила госпоже все – и чванливое высокомерие, и принуждение к сексу, и безапелляционную уверенность в праве трахнуть самочку, и огромный член, от которого чувствовалась саднящая боль во влагалище и болели челюсти в районе ушей. И даже то, что ее откинули в сторону, как использованный презерватив после употребления. Нет! То, что произошло только что она будет вспоминать всю свою жизнь и надеяться на повторение, как бы унизительно, развратно и позорно не казалось для девушки с Земли утилитарное использование ее тела госпожой...

В данный момент Алисе, немного собравшей в кучу конечности тела, из которого до сих пор вытекала сперма, хотелось прижаться к Наре, ласково целовать ее в маленькое ушко или нежную щечку... И когда Нара повернула голову, взглянув на нее своими прекрасными лучащимися глазами, девушка только мило улыбнулась и подалась чуть вперед, словно демонстрируя футанари свою готовность выполнить любую просьбу или каприз... Пусть та даже поймет, что она ловит каждое слово, каждый жест, словно преданный щенок.

Впрочем, надо сказать, Нара сейчас не производила впечатление высокомерной обитательницы верхнего города, внаглую попользовавшейся сладким угощением. Нет, ее улыбка была мягкой и даже в какой-то степени участливой:

— Ты жива, солнышко? Ты меня настолько возбудила, что надо бы подмыть мою киску. Язычком... Ты ведь сделаешь это для меня?

Тень унижения пробежала по лицу девушки. Но только тень... Даже на это она была готова пойти, хотя мечтала об объятиях и поцелуях. Впрочем, просьба госпожи, даже облеченная в форму вопроса, отрицательного ответа не подразумевала и имела силу приказания. В любом случае пришлось бы выполнить это – хоть с брезгливостью и отвращением, хоть с благодарностью и желанием выполнить свои новые обязанности с усердием и тщанием. Именно второе и собиралась продемонстрировать Алиса.

Между тем Нара сделала пасс рукой, и одна из самок подошла к ним под ревнивым взглядом Алисы. Девушка боялась признаться сама себе, но ее до слез расстроило бы, захоти госпожа трахнуть кого-то еще. Даже с учетом того, что болевые ощущения, как вверху, так и внизу не подразумевали никакого секса ближайшую неделю, как минимум. Однако можно, сжав зубы, вытерпеть и новое покушение, только бы Нара не зарилась на другую. По крайней мере сегодня, когда произошло главное волшебство в жизни...

К счастью подошедшая самка все еще пребывала в ступоре от заклятия. Она (улыбаясь, впрочем, - даже в этом состоянии она чувствовала присутствие госпожи) уселась на диванчик, а футанари встала раком, положив голову на колени безымянной самочки, прогнувшись и высоко вздернув попку.

Алиса немного промедлила, впитывая открывшуюся картину: округлая женственная попа, чуть расставленные сильные стройные бедра... Ничем не выделяющаяся раковина половых губ с чуть приоткрывшейся дырочкой... И округлые огромные яйца вместо голого лобка... А за ними – и повисший член, больший, впрочем, чем любой мужской даже в эрегированном состоянии.

Нара чуть покачала бедрами, предлагая девушке заняться своими обязанностями, и та, придвинувшись, ласково поцеловала лепестки партнерши мягкими губами. В принципе, это было то, о чем мечталось. Пусть было в этом процессе что-то унизительное и позорное, но Алиса же, как ни крути, целовалась с госпожой! И проделывала все не только услужливо и трудолюбиво, но вкладывала и благодарность, и радость: то целовала дырочку взасос, проникая шустрым языком внутрь, то нежно проходилась самым кончиком по всем складочкам, то посасывала их, перебирая в мягких губах... Где-то на задворках сознания маячила мысль – недостойно женщины испытывать восторг от того, что ей приказали очистить языком чужое влагалище от выделений, но процесс нежничания так увлек, что она очнулась только когда послышался улыбающийся голос футанари с мурлыкающими нотками:

— Малышка, и что же ты наделала?

И только тут Алиса поняла, что уже какое-то время не только любовно играет с дырочкой, но и вовсю ласкает член, просунув руку между бедер Нары. Как это произошло? Когда она неосознанно потянулась к предмету, доставившему ей столько восхитительных ощущений? Она поддалась на транслируемые пожелания или сама? И самое главное – теперь, когда под пальчиками чувствуется прежняя мощь, ее снова оттрахают? Ну а как же! Разве футанари, восстановив эрекцию, захочет уехать, никого не поимев? Причем Алиса даже думать не хотела, что Нара остановит свой выбор партнерши на ком-то еще, кроме нее. Поэтому, тяжело вздохнув про себя – придется немного потерпеть, пока футанари удовлетворит свою похоть, девушка, потупившись и немного покраснев от собственной распущенности и уступчивости, пробормотала развернувшейся госпоже:

— Ты можешь взять меня, как тебе захочется.

Госпожа дотронулась до подбородка девушки, чуть приподняв мордашку самочки и взглянув в глаза под трепещущими ресницами:

— А если я хочу взять тебя в попку?

Алиса вздрогнула. Желание ублажить госпожу боролось со страхом все же быть сегодня разорванной, а на заднем плане еще билась мысль – если ее решили трахнуть противоестественным образом, значит, трахнут.

— Да, Нара, - пролепетала девушка, ужасаясь предстоящему и собственному нежеланию сопротивляться, - я же сказала: как тебе захочется.

— Уверена, солнышко? – холеные пальцы по-прежнему не позволяли со стыдом опустить голову.

— Да, - голос сел почти до шепота.

— Ну тогда... – футанари развернула Алису и властно нажала на плечи, заставив встать раком. - Не бойся, малышка, я буду осторожной.

Девушка стояла в коленно-локтевой позе внутренне трепеща от предстоящей пытки, но покорно прогнувшись в спине и вздернув попку – только бы госпоже было удобнее ебать ее противоестественным способом. И та не заставила себя долго ждать. Алиса почувствовала, как к анусу приставляют нечто округлое, большое и горячее. Чуть влажное – футанари выделяла много смазки, беспрерывно текущей из так полюбившейся девушке относительно крохотной дырочки.

А потом ей показалось, что ее начинают натягивать на хорошее такое бревнышко, пусть гладкое и скользкое, но картинка в мятущемся сознании была именно такой. Алиса зажмурилась и закусила губку, пытаясь неосознанно отодвинуться. Но ее крепко держали за бедра, и в тело, неимоверно растягивая колечко ануса, стал вползать толстый половой орган. Попка самоотверженно боролась за свою девственность, туго смыкаясь на навершии, но футанари была неумолима, и вскоре дырочка оказалась чудовищно растянутой.

— Ты как, малышка? Самый кончик уже вошел, - услышала Алиса сквозь боль.

Что? Еще только «кончик»? Будет еще растянутее? Подтверждая худшие предположение, Нара двинула бедрами и головка, преодолев тугое колечко, скользнула в попку. Футанари мурлыкнула, а Алиса захрипела, открыв ротик в беззвучном крике. Из глаз брызнули слезы. Возникло полное ощущение, что ее тело – всего лишь женская перчатка, надетая на мужскую ладонь. Впрочем, легко ловящиеся эмоции госпожи, так же, как и ее едва слышное мурлыкание, не позволили заорать от боли и страха, заставив лишь покорно застыть, дозволив той наслаждаться своей растянутой попкой... А когда Нара легла на нее шарами грудей, дав почувствовать спиной две твердых горошинки сосков, и сдавила в ладонях груди самочки, стало даже терпимо: футанари не двигалась, транслируя наслаждение и шепча на ушко ласковые гадости:

— Какая же у тебя, солнышко, узкая попка... Ты меня сдавила попкой так, что я уже едва не кончаю... Ты меня возбуждаешь своей сопротивляемостью ментальному воздействию – ты возбуждаешься сама, лишь только прислушиваясь ко мне... И уже согласилась дать в свою неразработанную маленькую дырочку... Ты ведь девственница здесь, малышка?

Алиса, внимающая воркующему голосу госпожи, ощущающая, как та тискает податливую упругую плоть, задевая иногда столбики сосков, вдруг поняла, что боль почти ушла, а огромный ствол, распирающий анус, доставляет необычные, но приятные ощущения. А футанари принялась понемногу двигаться – едва уловимо. Снова стало больно, но, даже захоти девушка освободиться, у нее это не получилось бы – нежные, но твердые руки крепко ухватились за сиськи, и она ощущала себя в полной власти госпожи.

Постепенно амплитуда движений увеличивалась, самочка под госпожой постанывала, но ее по-прежнему удерживали и деваться было некуда – приходилось отрабатывать станком для ублажения прихотей футанари. Впрочем, усиливающаяся обработка привела к обратному эффекту – вместо поднимающегося уровня боли Алиса стала ощущать нарастающее возбуждение, слегка постанывая уже от удовольствия.

А потом футанари, по всей видимости совсем освоившись в попке партнерши, стала трахать ее всерьез: медленно отводя бедра назад так, что головка показывалась из растянутого ануса, а потом нанося резкий удар, пронзающий самку чуть ли не насквозь. Девушка ахала и неосознанно покачивала попкой, когда Нара не спеша отодвигалась назад. Новый удар, новое восклицание, и только груди в плотном плену ладоней упруго вздрагивают... Из влагалища самочки почти до самого сиденья протянулась серебристая нитка с капелькой внизу.

Алису вновь охватило невероятное возбуждение, и она даже осмелилась жалобно попросить:

— Нара, пожалуйста, не надо меня трахать... А выеби как следует...

— Ах, ты, маленькая развратница! – рассмеялась футанари и, выпрямившись, крепко взялась за бедра партнерши, а потом стала резко и часто насаживать покорное повизгивающее тело на член.

С обеих уже текло, не переставая – лужицы разной формы натекли и между колен самки, и между колен ее госпожи. К тому же крупные тяжелые яйца были по влажным нежным складкам, доставляя дополнительное удовольствие... А потом Алиса услышала щелчок пальцев и рухнула в огненный водоворот счастья, ощущая, как пульсирует колечко ануса на толстом члене, который почти сразу начал сокращаться, добавив удовольствия. К этому торжеству наслаждения подключились и соски, брызнувшие струйками прозрачной влаги. Девушка извивалась и извивалась на пульсирующем стволе, потеряв счет времени и уровню счастья...

— Ты была восхитительна, малышка, - Нара уже отдышалась и говорила лениво-пресыщено: - Пока можешь быть свободна. Заодно распорядись принести мне что-нибудь поесть, на свой вкус, а то я страшно проголодалась. Хотя нет, я тебя совсем не отпускаю - приведи себя в порядок, а потом подойди ко мне, будешь прислуживать. И пришли кого-нибудь – пусть вытрут здесь все...

Это было ужасно - идти голой через весь зал, когда самки, освободившиеся под конец от ментального воздействия, наконец обратили внимание на футанари... а заодно и на нее - голую, по внутренней стороне бедер которой стекала сперма, до сих пор толчками сочащаяся из попки. Впрочем, гораздо острее было чувство обиды. Да! С самого начала было понятно, что футанари спустилась попользоваться подходящей самочкой, не более того... Но ведь она к Наре... со всей душой... к примеру, без колебаний согласилась дать насладиться своей попкой... А она... "Пока можешь быть свободной"... "Будешь прислуживать" - теперь просто, а до этого - всеми дырочками...

Пройдясь в непотребном виде, едва сдерживая слезы, Алиса подошла к раздаче, где ее ожидала хозяйка кафе. Метка уже начала действовать. Хозяйка захлопотала вокруг, самолично обтерев влажными салфетками и щебеча: "Ты, Алиса, давно переросла должность официантки, хочу назначить тебя старшей смены. Уверена, что ты легко справишься"...

Девушка прошла в раздевалку, где посмотрела в ростовое зеркало. Нара поменяла ее макияж - теперь он был вечерним - поблескивающие густые тени, яркая алая помада, подчеркивающие скулы румяна... Голая и вызывающе накрашенная, горько усмехнулась Алиса, - как есть шлюха, даже на карьерные преференции заработала собственным телом. Впрочем, не презрение к себе было определяющим чувством. Несмотря на то, что футанари попользовалась ею нахаляву... несмотря на то, что с ней по-другому и не могло быть - самка - она и есть самка, но обостренное чувство брошенности и предательства завладело ею. Хотелось броситься перед Нарой на колени, целовать руки, умолять о новой встрече, кричать о том, как она будет ждать, чтобы ее снова трахнули без жалости и нежности... Вместо этого Алиса облачилась и, гордо вскинув голову, вернулась к столику госпожи.

Та, вытерев губы салфеткой, приподняла изящную бровь и холодно спросила:

— А кто тебе разрешал одеться?

Алиса, одевшись, только-только сделала маленький шажочек к душевному спокойствию, принялась вновь разоблачаться, со злостью давя в себе радость оказаться обнаженной перед бывшей любовницей. Внимание окружающих почти не волновало – в конце концов она сейчас не перепачкана спермой с ног до головы.

— Повернись и наклонись, - строго приказала футанари.

Алиса, с опаской глянув на край юбки госпожи – он не приподнимался огромным членом, судя по всему ее не собирались снова трахать, - послушно выполнила распоряжение и вдруг почувствовала, как в попку входит нечто округлое и металлически холодное. Анальная пробка? Анальная пробка!

— Иди в машину, поедем домой, - услышала девушка и медленно выпрямилась, разворачиваясь. Футанари неожиданно мягко улыбнулась: - Прости меня, малышка, я немного проверяла тебя, прислушиваясь к твоим эмоциям. И мне кажется, что ты влюбилась в меня... Так же как и я в тебя... - В зеленых глазах вдруг заплясали чертики, и Нара хитро улыбнулась: - Но это не отменяет того, что тебе придется приготовить свой ротик, будешь сосать всю дорогу.

Алиса задрожала, едва не плача от счастья, и вспомнила, как кто-то упоминал, что анальная пробка, в дополнение к метке, заменяет футанари обручальное кольцо для личных самок.