Автор SleeperyJim

Автор сохраняет все авторские права на эту историю. Секса в рассказе нет, поэтому нет необходимости указывать возраст персонажей.

Немного более длинный разговор чем обычно в этой серии, и, я думаю, она отражает мое сегодняшнее настроение.

Наслаждайтесь! Если желаете.

— Папа, у тебя есть минутка?

Я посмотрел на своего сына и почувствовал ту вспышку гордости, которая всегда охватывала меня, когда я видел его. Джеймсу Алексу Форо исполнилось девятнадцать, и он вырос в красивого мужчину. Умного, доброго, переживающего за проблемы в мире и готовый встать и попытаться что-то с ними сделать. С другой стороны, он был студентом первого курса университета и пытался понять концепцию баланса - например, уравновесить необходимость как можно чаще гулять со своими друзьями с необходимостью закончить учебный год с хорошими оценками.

Он был высоким и стройным, чем-то похожим на меня, но выглядел намного лучше, чем я когда-либо. Об этом позаботились гены его матери.

— Конечно, - сказал я. - В чем дело?

Мы были в моей мастерской. Ну, я называю это своей мастерской, но на самом деле это просто место в задней части гаража, где я поставил верстак и держу свои инструменты. Передо мной на столе лежали разобранные часы, детали которых были аккуратно разложены на белой ткани, чтобы дать мне небольшую надежду, что я их не потеряю.

Он выглядел немного смущенным и беспокойным. Он пришел поговорить со мной о чем-то и не знал, с чего начать.

— Папа... - попытался он начать и запнулся.

Я знал, о чем он хотел поговорить. Это был трудный разговор, но ему нужно было быть достаточно взрослым, чтобы уметь начать, продолжить и закончить такой разговор. У него хватило смелости прийти и спросить, и я был уверен, что он заставит меня гордиться, несмотря ни на что...

— Это насчет мамы, - сказал он, пытаясь снова продолжить беседу.

— Да?

Он смотрел в пол, рассеянно пиная ножку стола.

— Папа, она тебе изменила.

— Да.

— И ты ее выгнал.

— Да. Ты думаешь, я поступил неправильно?

— Нет, я прекрасно понимаю, почему ты это сделал. Я бы сделал то же самое.

Наступило долгое молчание.

— Так как же получилось, что она снова живет с нами? - спросил он.

— Тебя это не устраивает?

— Ну... в некотором роде. Думаю, наполовину да, наполовину нет. Я имею в виду, что она моя мама, и что бы она ни делала, я буду любить ее. Так что я рад, что она здесь. Но в то же время я чертовски зол на нее все время. Из-за тебя.

— Ты не думаешь, что трех месяцев вдали от ее семьи и необходимости жить у друзей достаточно? - спросил я. Опять же, я хотел, чтобы он учился, понимал что правильно, а что нет через свои собственные размышления, а не через мою лекцию “Что такое хорошо, а что такое плохо”

— Как-то глупо позволять ей вернуться, - сказал он с вызовом в глазах.

— А... слабак.- сказал я.- Ты думаешь, что я слабак, передумавший и взявший ее обратно.

— Нет, нет. Я не имел в виду, что ты слабак, - поспешно сказал он. - Но ты так быстро простил ее. Как ты мог это сделать? Ты ее муж, а у нее был роман с другим мужчиной.

— Да, это так, - согласился я и вздохнул.

— Хорошо, давай разберемся с этой ситуацией. Что бы ты сделал?

— Я бы вышвырнул ее вон и оставил в покое.

— Значит, никакого прощения?

— Не за это! Только не за обман!

Я посмотрел в сторону дома. Моя жена стояла у кухонного окна и мыла посуду. Обычно она напевала, когда делала это, никогда по-настоящему не доверяя посудомоечной машине, считая, что она помоет лучше. Сейчас она не пела, не с этой грустью и чувством вины в сердце. До того, как все это дерьмо взорвалось, она была так прекрасна, но теперь она была худой до изможденности, и тонкие морщинки вокруг ее глаз и рта немного углубились. Впервые с тех пор, как мы познакомились, когда нам обоим было по девятнадцать в университете, она не выглядела моложе своих лет. Это разъедало ее изнутри, все время крутясь в голове. Я надеялся, что мой план направит эти мысли на что-то позитивное, чтобы она могла стать более счастливой женщиной, которой она была раньше. Я не был уверен в этом, но надеялся, что план сработает.

— Посмотри вон в то окно, - сказал я. - Видишь вон ту женщину?

— Маму? Да.

— А теперь скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы она страдала. Может быть, ты хочешь, чтобы она покончила с собой?

— Нет! Боже, нет!

Он с тревогой посмотрел на меня.

— Ты не думаешь, что то, что она сделала, заслуживает такого выхода?

— Нет!

— Но она изменила нам, тебе и мне. Она забрала у нас свою любовь, время и деньги и отдала их кому-то другому. Она нарушила данное мне обещание и разрушила наше доверие.

— Как она взяла у нас деньги? - спросил он, пытаясь понять, что я говорю.

— Она купила одежду для своих свиданий, использовала дорогие духи, которые я ей купил, израсходовала топливо в машине, купила дорогой кофе и закуски в соседней кофейне. Это деньги всех нас, наш общий бюджет. Две трети из них были нашими – твоими и моими. Это воровство.

— Думаю, это правда, - неохотно признал он. Я видел это по его лицу. Ему не нравилось думать о своей матери как о воровке. Человеке, способном обокрасть собственную семью. Почему-то это казалось даже хуже, чем то, что она была изменщицей.

— Ты совершаешь преступление, ты отбываешь срок, все верно? Что я должен был сделать, так это забрать все наши деньги и спрятать их, а затем развестись с ней. Таким образом, я бы знал, что украл эти деньги обратно. Это справедливо, верно?

— Я имею в виду, что есть приюты, в которых она могла бы спать, еда, которую она могла бы получить из подачек от благотворительных организаций, если бы ее друзья отказались принять ее. Черт, если бы она продала все дерьмо, которое было у нее в гардеробе, это кормило бы ее пару месяцев, даже если подержанная одежда стоит не больше нескольких монет. Это не имеет значения. Мы бы вернули то, что принадлежало нам.

Он выглядел еще более встревоженным. Его мать –торговка сумками?

— Итак, давай посмотрим на время, которое она украла, - продолжил я. - Твоя мама работала в местной хирургии до того, как забеременела тобой. Боже, это были лучшие и худшие времена. Ты сделал ее... нас... такими счастливыми, и все же из-за тебя она месяцами болела, как собака. Это не имело никакого значения. Мы просто не могли дождаться встречи с тобой.

— Ты родился, а она осталась дома, чтобы растить тебя, водить в школу, водить тебя на занятия после школы, болеть за тебя на соревнованиях, аплодировать тебе в школьных спектаклях, шить наряды для дня города, или дня космоса, или какого-то другого дерьма, которое придумали твои учителя. Это ее время, которое она потратила на тебя. И она наслаждалась каждым его мгновением. Так что, я думаю, мы должны ей немного времени – намного больше, чем то время, которое она у нас украла. Так что баланс немного выравнивается.

— А потом ты стал учиться в старшей школе, и у нее больше не было этих забот. Поэтому она вернулась к работе. К несчастью, в том месте, которое она выбрала, в том же отделе, что и она, работал сученыш.

Глаза Джеймса широко раскрылись. Я редко ругался, а при нем почти никогда.

— Ему потребовалось три года, чтобы пробиться через ее защиту, но в конце концов он добрался туда. И три среды подряд она проводила с ним час в этом блошином отеле.

Он знал, какой отель я имею в виду. Им пользовались подростки каждый год после выпускного вечера. Я знал, что он собирался отвезти туда Серену после выпускного бала. Но все пошло наперекосяк.

— Кстати, как там Серена? – спросил я. Он соединил эти две мысли вместе и понял, к чему я клоню.

У него хватило такта выглядеть смущенным.

— Думаю, с ней все в порядке.

— Я знаю, что вы больше не вместе. Она бросила тебя?

К его чести, он нашел время подумать об этом.

— Я не думаю, что она это сделала. Мы просто отдалились друг от друга.

— Как скоро у нее будет другой мужчина? - спросил я.

— Думаю, через пару месяцев. Я не спрашивал.

— Не хотел знать?

Он покачал головой.

— Остаточные ощущения, - вздохнул я. - У тебя в жизни есть что-то хорошее, а потом это хорошее становится у кого-то другого. Это никогда не бывает хорошо.

— Нет, это не так, - сказал он. - Я имею в виду, что к тому времени я уже встречался с Рокси, так что это не должно было меня беспокоить, но время от времени меня что-то щемило в груди.

— Это нормально, - сказала я, похлопав его по плечу. - Мы не любим делиться своими игрушками. Это генетически запрограммировано в нас. Как мужчины, мы можем принести много ресурсов для нашей семьи, и крайне важно передать наши гены следующему поколению. Если женщина спит с другими мужчинами, есть вероятность, что эти ресурсы будут использованы для воспитания чужих генов.

— Для женщины же важно, чтобы мужчина спал рядом с ней, иначе она может потерять его защиту и ресурсы для своего потомства, свои гены. Все дело в выживании наиболее приспособленных в дикой природе. Дарвин попал в точку, как бы религия ни пыталась это опровергнуть.

— Когда человечеству удалось собраться вместе и создать общество, мы изменились и стали достаточно рациональными, чтобы изобрести оружие. Это немного выровняло счет, и теперь дело было уже не только в том, кто больше и сильнее. Речь шла скорее о том, кто был достаточно подлым и противным, чтобы использовать первый камень, нанести первым удар ножом, бросить первым копье, выпустить первым стрелу, нажать первым спусковой крючок. Это означало, что многие люди умерли или стали калеками, а в те дни это означало смерть в любом случае. Подумай об Игре Престолов с гораздо большим почтением.

— Человечество пыталось уничтожить себя.

— Мало что изменилось, - мрачно сказал Джеймс.

— Ну, все действительно изменилось. Мы изобрели брак – общественный договор, в котором две стороны договорились не тратить каждый день на попытки побить друг друга и других людей. Религия не была связана с браком и влезла в это около 800 лет назад. До этого это был просто контракт между мужчиной и женщиной и их семьями. Ни один человек не хотел, чтобы богатство, которое он накопил, перешло к незаконнорожденному отпрыску другого человека, когда он умрет. То же самое и с женщинами – они хотели, чтобы все богатство досталось только их потомству. Генетика. И даже в наше время все возвращается к тому генетическому контракту, который мы все подписываем при рождении.

— Я понял, - сказал он. - И я полагаю, что это имеет смысл в очень общем плане. Но как насчет геев, лесбиянок и всех других видов сексуальности?

— Для некоторых это их осознанный выбор. Для других, ну, я так думаю, генетика делает то, что она всегда делает, мутирует и создает нестандартных людей. Солнце там, наверху, излучает мощную радиацию, и в атмосфере всегда есть какое-то дерьмо от идиотов, тестирующих свои последние разработки. А гены очень восприимчивы к тому, что их сбивают с ног и выбивают из них куски информации радиацией. Вот почему требуется, чтобы мужские и женские гены объединились, чтобы произвести потомство, чтобы каждый мог попытаться исправить дыры в другом...

— Послушай, я думаю, мы отклонились от темы. Ты можешь посмотреть эту информацию в сети. Я хотел тебя кое о чем спросить. Ты употребил слово "слабак".

— Я не имел в виду тебя, папа, - запротестовал он. - Ты же знаешь, что нет. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо.

— Все в порядке. Я и не думал, что это прозвище идет от тебя. Наверное, это сказал кто-то из твоих друзей, верно?

Его плечи поникли.

— Да. Мы все болтались в пабе, и Найджел вдруг сказал, что никогда не подозревал, что ты рогоносец.

— Чушь собачья. Понятие “Рогоносец”, происходит от кукушки, которая откладывает яйца в гнездо другой птицы, оставляя его на воспитание приемным родителям. Я понял. Но его произносят и в других контекстах.

Его лицо покраснело, а кулаки сжались.

— Папа, я знаю, что это такое, и этот ублюдок заслужил все, что получил, даже если мне и пришлось получить несколько ударов в процессе. Он сказал, что мама была шлюхой, и тебе, наверное, нравилось смотреть, как мама спит с. .. кем-то другим.

— А ты как думаешь?

— Черт возьми, нет! Я видел, каким ты был, когда узнал об этом!

— Да, я действительно хотел убить их обоих. Я был так далек от желания увидеть это, что чувствовал, что меня вырвет каждый раз, когда я даже думал об этом. Согласись, это не очень сексуально, когда от этого действия хочется блевать.

— Так почему же...

— Очевидно, есть мужчины, которых нужно унижать так сильно, что это единственный способ, которым они могут возбудиться, - сказал я. - Я совсем этого не понимаю, и на самом деле даже сама идея такого способа отвратительна. Но, с другой стороны, я не понимаю людей, которым нужна боль, чтобы чувствовать удовольствие. Насколько сильно вы должны быть ударены, чтобы это произошло? Я имею в виду, что мы с твоей мамой время от времени играли в шлепки...

— Господи, папа! Давай без этой информации!

— Эй, это то, что есть. Это взрослый разговор, и я не собираюсь подвергать цензуре ни одного из нас. Это, вероятно, оставило бы по крайней мере одного из нас в неведении и недоумении, что стоит за отредактированной версией.

— И под одним из нас ты подразумеваешь меня! - проворчал он.

— Я не воспитывал дураков, - сказал я, ухмыляясь ему. - Дело в том, что мы играли в эту игру, и, насколько я понимаю, речь идет не только о предвкушении каждого шлепка, но и обо всем остальном. А еще есть ласки и игры...

— Гм, извини за это, - сказал я после минутного раздумья. - Я на мгновение погрузился в воспоминания. Во всяком случае, я этого не понимаю и определенно не хочу унижать, причинять боль, мочиться на кого-то или что-то еще, что я считаю странным. Но кто я такой, чтобы судить об их жизни, их прошлом и их истории? Это работает для них, поэтому я оставляю все это на их совести.

— Некоторым людям изменяют, и их боль настолько сильна, что они автоматически называют любого другого в этом положении куклоудом, чтобы распределить нагрузку и попытаться сделать ее более терпимой. Ну, я думаю. Другие же настолько идиоты, что просто употребляют этот термин повсюду.

— Но ты когда-нибудь задумывался, почему несколько лет назад все называли всех и вся геями? Это была тенденция, и вредная тенденция для тех, кто на самом деле был геем. По сути, это было использование всего их жизненного выбора в качестве оскорбления. Лично я думаю, что это был просто ленивый способ попытаться оскорбить кого-то, не задействовав сначала мозг. И я думаю, что эта штука с куклоудоми почти такая же. Это автоматическое решение для тех людей, которые понятия не имеют о том, что скрывается за этим термином. Тот, кто понятия не имеет, невежествен по самому своему определению, а я не хочу иметь дело с невежественными людьми. Те, кто не утруждает себя размышлениями или выяснением терминов, сознательно невежественны. И это грех! Этого нет ни в одной Библии, но, черт возьми, так и должно быть. Это должно быть в каждой Библии и в каждой другой книге, начиная со школьных учебников.

— Папа, успокойся, - сказал Джеймс. - Слезай со своей лошадки. Я знаю, как ты относишься к сознательному невежеству. Если я слышал эту проповедь однажды, то я слышал ее тысячу раз. Я не записывал количество твоих проповедей, и я не хочу знать их точное число!

Он дразнил меня.

— Маленький засранец! - ответил я. – Иногда ты слишком язвителен и должен быть объявлен вне закона.

Я играл сварливого папу, и он радостно рассмеялся тому, что его шутка прошла.

— Так что нет, - продолжила я, когда его смех стих. - Я не куклоуд и не слабак. Да, моя жена наставила мне рога, но это не зависело от меня. Я не знал об этом и ничего не мог с этим поделать. Я знаю, потому что спросил ее.

— Ты ей веришь?

— Да, она не... Не лжет мне. - заявил я. - Я не полный кретин, Джеймс. Ты скоро поймешь, что чем старше ты становишься, тем больше я, оказывается, знаю. Это случилось со мной и с твоим дедушкой, и, вероятно, это случилось с ним и его отцом. Так уж устроен мир. Когда ты подросток, ты думаешь, что твои родители настолько глупы, что ты не знаешь, как они помнят, что нужно дышать. Затем, год за годом, ты обнаруживаешь, что они так многое знали про тебя за этот год. Так родители сохраняют хоть какой-то контроль над своими несносными детьми, разыгрывая из себя ничего незнающих дурачков. Но не забывай, что все, что ты сделал, я делал раньше тебя.

— Это слишком сложно для меня, - проворчал он. - Ты не знаешь...

— В тот раз, когда тебе удалось заплатить тому бездомному парню, что бы он купил бутылку текилы для тебя, а потом ты выпил ее со своими приятелями и закончил тем, что тебя стошнило по всей комнате Марка? У меня был бурбон и задняя часть грузовика Эла. К счастью, мы отключились и не пытались ехать домой. Тем не менее, поездка домой в полдень следующего дня была очень хреновой и очень, очень болезненной.

У него отвисла челюсть. Он понятия не имел, что я знаю об этом маленьком эпизоде.

— Ты знал? Тогда почему?..

— Что ты узнал? Ты научился не пить не разбавленный алкоголь, когда понятия не имеешь, что он может с тобой сделать. Ты научился не ужинать рыбой перед тем, как пойти выпить. Ты узнал, что тебе нужно добраться до фарфорового друга намного быстрее, чем ты ожидал. И ты узнал, что боль — это цена чрезмерного употребления алкоголя. Чему еще я мог тебя научить? Я мог бы рассказать тебе о своем опыте, но это всего лишь слова. Я не могу поделиться с тобой своим опытом. Тебе нужно иметь свой собственный опыт, чтобы действительно понять такие вещи.

— И то же самое касается девочек. Я знаю о тебе и Сэме с Робином, Кейси и Джози, что вы занимались сексом вместе и обменивались партнерами в отеле. У меня были только Бетти и Салли в “Дальнем конце озера”. Это было очень весело, но в групповухе было очень мало эмоций. Мы ничего не обещали друг другу, и никто из нас не был в отношениях.

Джеймс выглядел смущенным, почти прыгая с ноги на ногу.

— Но ведь у Джози были отношения, не так ли? - заметил я. - Как это получилось?

Он был очень смущен тем, что я знал о произошедшем после выпускного вечера.

— Думаю, ничего страшного. Найджел так и не узнал.

— Ты так думаешь?

— Он кивнул.

— На самом деле ты ошибаешься. Он видел, как вы, ребята, уезжали на своей машине, и последовал за вами, пытаясь догнать. Он действительно забрался на стену отеля, как гребаный Человек-паук, и увидел, что ты задумал. Потом он вернулся домой и проплакал все выходные.

Лицо Джеймса побелело.

— Господи, папа! Тот... Это...

— Да, довольно хреново. Тем более что он ни разу не сказал об этом ни Джози, ни тебе. Его мать услышала его – и то, что он говорил себе, когда бил себя за это, – и была так сбита с толку и беспокоилась о нем, что пришла к нам, рассказала нам все, а затем допросила нас о тебе. Интересно то, что он никогда не говорил об этом ни Джози, никому-либо еще. Они все еще вместе?

— Да, но он обращается с ней как с дерьмом.

— Вот именно. Мысленно он думает, что простил ее. Но он этого не сделал. Держу пари, он также не простил ни тебя, ни Сэма, так что будь осторожен в темных переулках.

— Ты думаешь, поэтому он называет тебя куклоудом, потому что он один из них?

Я кивнул.

— Вероятно, отчасти поэтому, а отчасти потому, что ему нужна законная причина, чтобы причинить тебе боль, не говоря истинную причину своей ненависти. Я думаю, он отчаянно пытается сохранить это в тайне, потому что, если кто-нибудь что-нибудь скажет, он будет вынужден сделать то, чего не хочет делать. Он любит ее, но не настолько, чтобы простить.

— Черт, если бы я знал, я бы никогда...- он замолчал в жалком молчании.

— Джеймс, я хочу, чтобы ты был честен со мной. Вы знали, что она была девушкой Найджела?

Он снова кивнул, еще более несчастно.

— Ее было трудно уговорить пойти с вами вчетвером?

— Не совсем. Не так трудно, как я ожидал.

— Ты много общался с Найджелом. Слышал, что он говорил о ней, о ее симпатиях и антипатиях, ее вкусах?

Кивок последовал снова, когда он понял, к чему я клоню.

— Черт возьми, это, должно быть, было похоже на стрельбу в упор! Танцы, и я знаю, что такое танцы на выпускном балу, это в значительной степени секс стоя. Кто – то подкатил, кто-то всегда подкатывает... На этот раз это был ты?

Он яростно замотал головой.

— Хорошо. Но даже в этом случае алкоголь ослабил контроль, и ты шептал ей на ухо все, что, как ты знал, она хотела услышать. Легкая цель.

Он уставился на меня со слезами на глазах.

— Джеймс, я ни в чем тебя не виню. Я понимаю. Ты похотливый подросток, и ты сделал то, что должен был сделать, чтобы залезть к ней в трусики. И она, вероятно, наслаждалась вечером. В конце концов, она почти взрослая. По крайней мере, по закону, достаточно взрослая, чтобы отвечать за свое поведение. Она не ребенок, которого нужно повсюду держать в узде, оберегать от опасности и не давать ей делать глупостей, которые убьют ее. Если она любит Найджела, то сейчас, вероятно, испытывает чувство вины. И она думает, что он не знает о ней и обращается с ней как с дерьмом, потому что это то, что делают все парни со своими девчонками.

— Прости, - прошептал Джеймс. - Я никогда не хотел этого для нее.

Я обнял его, и он на мгновение прижался ко мне, как в детстве.

— Мне так жаль.

— Я знаю, что это так, - сказала я, стараясь, чтобы мой голос тоже звучал мягко. - И я знаю, что теперь, когда ты осознал, что поступил неправильно, ты поступишь правильно. Не спрашивай меня, что это такое. Но ты очень умен и все поймешь. Я помогу тебе.

— Итак, вернемся к теме куклоудов и слабаков. Кто еще кричал об этом?

— Джонни. Я не ожидала этого от него, но он говорил это громко, гордо и ясно.

— Джонни... ты говоришь о Гуфи? Чокнутый парень в очках, похожих на пивные донышки?

— Мы больше не называем его так, и теперь он носит контактные линзы.

— Хорошо. Давай назовем его Джонни. Джонни порвал с Луанной, верно?

— Да, он застукал ее трахающейся с другим парнем и не потерпел этого. Сделал это громко и ясно.

— Ух ты. Так что он определенно не куклоуд и не слабак. Он, безусловно, мужчина – большой, сильный мужчина! Она трахалась с другим парнем?

Он на мгновение задумался.

— Я не знаю, он просто сказал, что она трахалась. Я предположил, что он имел в виду секс.

— Предположил на основе доказательств или это просто твои догадки?

— Просто догадки.

— Хорошо. Что ты знаешь о Луанне?

Он покачал головой.

— Не очень много, она перевелась сюда только в прошлом году.

— Как она выглядит, я не могу ее представить.

Он подумал об этом. Мне понравилось, что он это сделал. Мне хотелось, чтобы он делал это чаще. Гораздо чаще.

— Невысокого роста, с черными волосами и в очках.

— И это все? Какого цвета у нее глаза? У нее широкие плечи? Насколько велики ее сиськи?

Он отпрянул от меня.

— Господи, папа. Почему ты хочешь знать о ее сиськах? Она только что закончила школу, а ты очень старый.

— Мне сорок два. Это старость только для двадцатилетних. Кроме того, мне плевать на ее сиськи. Я просто хотел знать, что ты думаешь.

— Честно говоря, теперь, когда ты упомянул об этом, я никогда не думал о них. Я не мог опознать их даже в очереди, а я могу сделать это с большинством девочек в школе и получить девяносто процентов попадания. Ее глаза? Может быть, серый или синий. Я понятия не имею, какого размера у нее плечи. Она просто одна из тех девушек...

— Который исчезает на заднем плане, я полагаю, - закончил я за него.

Он пожал плечами.

— Ладно, давай я расскажу тебе о Луанне. В два года ее бросили на бабушку, когда мать сбежала от нее. Ее мама была обычной историей, немного глупая и немного распутная, беременна в восемнадцать лет, и ей нечего было ждать в жизни. Поэтому она просто свалила ребенка на мать и пошла дальше. Затем Луанну вырастила сука из ада. Она никогда не могла сделать ничего хорошего для своей бабушки, которую считала своей матерью. Она никогда не была достаточно хороша.

— Оказывается, твоя бабушка знает ее бабушку. Твоя бабушка ее терпеть не может и считает ходячей рекламой того, почему аборты иногда должны быть обязательными – даже для взрослых. Оказывается, бабушка Луанны не любит, когда к ней прикасаются. Так что Луанна выросла неудачницей – недостаточно хорошей, чтобы к ней даже прикасались. Черт, это одна из самых основных человеческих потребностей.

— Потом она перевелась в вашу школу, когда ее добрая старая бабушка решила переехать и позволить Луанне спать в гостиной. Зачем иметь дом с целой спальней для никчемной девушки, когда вы можете продать дом с хорошей прибылью, купить дом поменьше и просто застелить ей постель в гостиной. К черту все это, Джеймс! Ради бога, она ходячий, дышащий эквивалент Гарри Поттера. Ее снова и снова бросают все в этом гребаном мире!

Джеймс отстранился, его глаза расширились, он был ошеломлен и слишком хорошо понимал, как я расстроился, рассказывая эту историю. Черт! Я ненавижу, когда над детьми издеваются, а это было издевательство с самого начала. Эту чертову старуху следовало запереть в конуре с голодными собаками!

Через мгновение мне удалось немного взять себя в руки.

— Но потом она встретила старого доброго Джонни, и они полюбили друг друга. Я могу это понять, она была его зеркальным отражением – оба они были чокнутыми и забывчивыми. Он стал для нее целым миром, ты это знаешь?

— А потом она совершила ужасное преступление, позволив парню подержать ее за руку пару минут. Она даже не знала, что этого не должно было случиться. Все, что она знала, — это то, что человеческое прикосновение приятно. А потом старый добрый Джонни – эта мерзкая маленькая пизда без члена – бросил ее самым худшим из возможных способов, устроив засаду и заявив перед всеми, включая немногих друзей, которых она завела, что она двуличная, никчемная шлюха, и он не хочет, чтобы его видели даже в одной комнате с ней.

— Я был на вызове в ту ночь, когда ее бабушка, наконец, набрала экстренный вызов и вызвала нас туда. Ей было восемнадцать, и она приняла передозировку, потому что больше не могла жить с осознанием того, что она шлюха, которая не достойна иметь жизнь.

Я была так зол, что чувствовал слезы на своих щеках.

— К счастью, она выблевала большую часть таблеток, и после того, как ее желудок был промыт, врачам удалось вытащить ее с того света. Затем ее отвезли в психиатрическое отделение для обследования и лечения.

— Черт возьми, папа, Джонни бросил ее всего две недели назад, - сказал он.

Я взял себя в руки.

— Итак, три разные ситуации, три разных обмана. Кого сжигают, а кого прощают? Прежде всего, кто-нибудь из них получает прощение? Как насчет Луанны?

Он изо всех сил пытался собраться с мыслями. Я фельдшер, повидал в жизни самые ужасные вещи и научился относиться к этому спокойно. Я разговариваю с нужными людьми, чтобы вернуться в то место, где я снова смогу быть человеком. Поэтому я думаю, что то, что я потерял контроль над собой из-за Луанны, потрясло его.

Некоторое время он хмурил лоб, а потом разгладил его.

— Луанна-да... Мне так жаль ее. Если все, что она делала, это держалась за руки, то Джонни слишком остро реагировал на то, что она делала. Если бы это беспокоило его так сильно, он мог бы просто порвать с этим и уйти.

— Как ты думаешь, почему он так поступил? Он пригласил ее присоединиться к вам, ребята, а затем осудил ее перед всеми, на самом деле не сказав, что она сделала не так.

— На самом деле, когда ты так говоришь, я думаю, что это был полный идиотский ход. Он не дал ей ни единого шанса и просто сжег ее за то, что она держала парня за руку. Черт, когда мы ходили на танцы, парни пытались обнять Серену во время медленных танцев. Иногда мне приходилось снимать их с угрозами насилия, когда она не могла их остановить. Я был бы в восторге, если бы они просто держали ее за руки. Черт, Джонни-полный придурок.

Его язык расширился так же, как и мой. Как я уже сказал, это был взрослый разговор.

— Так зачем же он это сделал? Разве она не была его первой девушкой?

— Да, он был таким занудой, что ни одна девушка никогда не хотела быть рядом с ним,

даже девочки-неудачницы.

— Но тогда Луанна должна была идеально подойти ему. Вместе они могли бы открыть для себя любовь и все, что с ней связано. И под этим я подразумеваю секс.

— Да, я знаю, - сказал Джеймс, все еще погруженный в свои мысли. - Знаешь, когда он обзавелся своими связями, то уговорил родителей купить новый гардероб и действительно начал хорошо выглядеть. Ну, не очень хорошо – возможно, наполовину прилично.

— Вот, я думаю, ты на правильном пути. Так из-за чего же была его выходка перед всеми вами?

— Нет, этого не может быть. Я имею в виду, почему... Ты думаешь, он сделал это, чтобы соответствовать остальным из нас? Чтобы мы больше не считали его лохом. Господи, это еще не причина...

— Думаю, для него - причина, - сказал я. -Я думаю, он так боялся, что его сочтут слабаком, что отправился на поиски неприятностей, а когда обнаружил даже их самый слабый запах, начал упреждающую атаку. Он бросил ее волкам, чтобы попытаться выглядеть волком.

— Папа, это самая хреновая вещь, о которой я когда-либо слышал.

— Ты думаешь, я ошибаюсь?

— . ..Нет.

— Ладно, теперь Джози. Я имею в виду, что она была шлюхой, верно? В конце концов, она трахалась с вами обоими и даже немного баловалась с другими девушками, если моя информация верна.

Джеймс густо покраснел. Я думаю, он надеялся, что я не вернусь к ней.

— Господи, откуда ты все это знаешь?.. Хорошо... Я полагаю, что ее случай был другим. В каком-то смысле это была не ее вина. Я имею в виду, что, полагаю, ты прав, я действительно знал, на какие кнопки нажать, чтобы заинтересовать ее. После этого было довольно легко уговорить ее пойти с нами.

— По-моему, совершенно ясно, что она собиралась на пятерку, или пятиугольник, или как там это называется, - сказал я. - Так что не кори себя слишком сильно. Если она была заинтересована, это, вероятно, означало, что в какой-то момент она подумала о том, чтобы иметь несколько партнеров, и нашла эту идею интригующей. Так что, вероятно, это все равно произошло бы, только позже. Если бы она не рассматривала это как возможность, ты бы натер язык до мозолей, но не уговорил бы ее.

— Но то, что происходит сейчас, все равно твоя вина. Так что вы можете это исправить. Что ты собираешься делать?

Его лоб снова наморщился, когда он нахмурился в раздумье.

— Черт. Мне придется сказать Найджелу, что я знаю, что он знает.

— Как ты думаешь, что тогда произойдет?

— Я думаю, он собирается оттолкнуть мою голову от пола, как баскетбольный мяч.

— Так что не позволяй этому случиться. Но ты не можешь бороться с ним, потому что...

Я оставил его еще раз подумать.

— Потому что я могу победить, и это уничтожит его, - сказал он.

— Тебе придется сказать ему, а потом бежать. Я не знаю, помогут ли тебе в этом твои гребаные приятели. Поэтому вы заранее готовьтесь и делайте пробежки. Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за этого, ясно? Ты возьмешь на себя дерьмо за то, что бежишь, и это правильно, но ты все равно это сделаешь. Вот что ты получаешь за то, что ведешь себя как придурок с чужой девушкой. Но я приказываю тебе сделать это, так что тебе не нужно чувствовать себя плохо. Ясно?

— Да, сэр, - машинально ответил он. Я улыбнулся ему.

— Ладно, я не особенно гордился тобой в той ситуации. Вы хотели оргии, вы могли бы устроить ее вместе с людьми, которые не были связаны с другими. Но я горжусь тем, что ты собираешься сделать, чтобы ситуация стала лучше. Если ты все сделаешь правильно, ему придется либо полностью простить ее, либо бросить ее задницу за то, что она ему изменила. Хотя, должно быть, он сидел на подоконнике и наблюдал за всем этим, чтобы знать, что произошло в конце, так что, возможно, он наслаждался этим каким-то странным образом. Может быть, это случай, когда рыбак рыбака видит издалека и поэтому, крича о куклоудах, сам таким и является. Но в любом случае они могут жить своей жизнью.

Я посмотрел на часы на скамейке и понял, что мой брак был таким же. Он сломался, но я все еще пытался собрать осколки вместе. Они никогда не будут прежними, но я надеялся, что это все еще будут хорошие часы.

— О'кей, вот и все для кудахчущего парня и его закадычного друга, слабака.. А теперь давай посмотрим на твою маму.

— Я больше не знаю, что сказать, папа. Все казалось таким ясным, когда я вошел сюда. Ты позволил маме переехать к нам после того, как она изменила тебе, так что ты стал слабаком. Теперь я думаю, что, возможно, я недостаточно знаю об этом, чтобы принять решение.

— Джеймс, знаешь, твои слова на самом деле подтвердили мою веру в тебя. Значит, ты больше не хочешь ее сжигать?

— Я не знаю. Я бы это сделал. Я был так зол на нее. Но потом, когда ты указал, что я тот придурок, который так плохо поступил с Джози... Это потрясло меня. В то время я даже не думал о последствиях – кроме венерических заболеваний и беременности, поэтому я никогда не трахался без презика ни с кем из них. Она была просто девушкой, которую я хотел трахнуть – так о чем еще было думать? Теперь я понимаю, как легко было попасть выгребную яму, и как действительно трудно выбраться оттуда.

— Хорошо, значит, моя работа почти закончена, - сказал я.

— Так почему же она это сделала, папа? Она разлюбила тебя? Неужели она влюбилась в ублюдка и его член?

Хм, может быть, разговор стал слишком взрослым. Я никогда не собирался открывать ворота для всевозможных оскорблений.

— Убавь тон на пару делений, Джеймс. Я все еще твой отец, и я не хочу, чтобы ты случайно заговорил, когда твоя мама где-то рядом. Она надерет тебе задницу до крови.

— Нет, она не будет, не после того, что она сделала...

Я закрыл ему рот рукой. Он в шоке уставился на меня, его голубые глаза были широко раскрыты.

— Ты не хочешь заканчивать эту фразу, мой мальчик. Поверь мне, это не так. Если, конечно, она больше не твоя мать? Это то, что ты планируешь – разорвать отношения с мамой? Я читал об этом раньше, так что, думаю, ты мог бы это сделать. Хотя какой в этом смысл? Тебе девятнадцать. Ты взрослый человек, так что можешь идти, когда захочешь.

Его глаза округлились, и я убрал руку.

— Ты хочешь, чтобы я убрался из дома? - он спросил.

— Нет, но я танцую на всем этом, как кусок масла на горячей тарелке. Мне сейчас не нужно, чтобы кто-то опрокидывал плиту. Капиче?

Черт, я говорил как какой-то босс мафии.

— Джеймс, либо она твоя мать, либо нет. Ты не можешь менять позицию, когда захочешь. Она любит тебя так сильно, что не сможет этого вынести, поэтому я не позволю тебе этого сделать. Так что выбирай!

Он долго смотрел на меня.

— Я буду следить за своим языком, когда буду рядом с мамой, - сказал он.

Я сжал его плечо.

— Я не верю, что она влюбилась в придурка – эй, я взрослый, и я делаю разные вещи, так что я могу это сказать. Я думаю, она попалась на его чушь. Я думаю, что он не торопился и постепенно нашел трещину в нашем браке, над которой мог бы поработать. Я знаю, что она была не единственной, над кем он работал, и я думаю, что в этом месте есть по крайней мере дюжина женщин, которые купились на его дерьмо за те три года, что он там пробыл.

— Это может показаться странным, хотя тебе девятнадцать и у тебя есть доступ в Интернет, так что ты, вероятно, знаешь об этом больше, чем я. Но есть такой тип подонков, которые охотятся только на замужних женщин. Возможно, просто потому, что в отличие от одиноких женщин, желающих, что бы он выполнил свои обещания жениться на них, замужние женщины должны молчать, чтобы никто не узнал об их интрижке.

— Но я не думаю, что это действительно так. Я думаю, что мужчина, который соблазнил твою мать на этот роман, получает удовольствие, думая, что он трахает мужа. Не трахается с мужем в буквальном смысле, а просто пытается морально победить меня. Я совершенно убежден, что если бы мы с твоей мамой были голыми и с доступными задницами, он был бы у меня в заднице быстрее молнии. Это такая штука, как власть в тюрьмах. Они трахают слабых ради секса, но еще больше ради того, то бы показать кто тут главный.

— Пожалуйста, никогда, никогда не цитируй меня о моей доступной заднице. Никогда. Даже мысль об этом вызывает тошноту. Но это то, что я должен принять во внимание. Итак, как человек изнутри, какие трещины ты можешь увидеть в нашем браке?

Он снова задумался, постукивая указательным пальцем по подбородку. Черт, у него даже есть мои бессознательные манеры.

— Ну, мама стала выглядеть старше, - сказал он. - Возможно, он сыграл на этом, сказав ей, что она намного красивее, чем ей казалось.

— Хорошая мысль, - сказал я. - Это повод. Что это за причина?

— Что приходит первым на ум – твои рабочие часы. Несколько недель тебе приходится работать по ночам, и я думаю, маме, наверное, одиноко. Особенно, если я отправляюсь на вечеринки, пока я здесь на каникулах.

Его хмурый взгляд стал еще более страдальческим.

— Черт, папа, я никогда не понимал этого. Мне очень жаль. Наверное, я помог придурку. Если бы я не уходил, а ей не пришлось бы просто сидеть дома одной... Я такой... Пожалуйста, прости меня, я такой тупой, блядь...

Я снова притянул его к себе. Я думаю, что во время этого разговора мы обнимались больше, чем за последний год.

— Это не твоя вина, - заверил я его.

— Это бы не помогло, но я был тем, кто не был рядом с ней. Ты делал то, что должны делать дети, – проверял свои крылья, прежде чем улететь из гнезда. И в этом тоже не было моей вины. Это была просто жизнь. Мы не получаем всего, чего хотим. Черт возьми, если бы мы хотели делать все, что хотим, нам не хватило бы 24 часов в сутках и 365 дней в году. Да, меня там не было, и тебя тоже, и это вызвало трещину. Но это все – небольшая трещина. Он узнал его и начал пробираться в нее, делая ее все шире и шире.

— Как я уже сказал, это заняло у него три года, но за это время у него было много других развлечений. Он работал над трещинами на всех замужних женщинах, и некоторые разваливались быстро, а другие медленно. Так что я думаю, что он, вероятно, трахал, по крайней мере, некоторых из них в любое время. Но почему-то никто не связывал с ним след распавшихся браков. Настолько он был хорош. Даже другие женщины никогда не понимали, что они все были мишенями вместе, одним большим пулом для него.

— Это не оправдывает поведение твоей мамы, и она это знает. Как и Джози, она взрослая и должна уметь защищать наш брак так же, как и я. Ко мне пристают, а женщины умеют нажимать на кнопки не хуже мужчин. Возможно, даже больше. Я имею в виду, что у них есть сиськи, чтобы ими качать, и задницы, чтобы трясти. Но я им всем отказал.

Джеймс смотрел на меня так, словно у меня выросла новая голова.

— Черт возьми, Джеймс. Несмотря на то, что я, очевидно, совершенно дряхлый и готов в любой момент выскочить из своих башмаков – во всяком случае, в твоих глазах, – ко мне время от времени пристают. Некоторые женщины иногда находят меня привлекательным. Я думаю, что это, вероятно, униформа. Я не знаю, как это вписывается в генетику, но униформа, похоже, запускает женские моторы.

Он приподнял бровь, и я знал, что он думает, что это может быть полезно знать, что это полезный инструмент в его вечной охоте за следующей киской. Когда он наконец встретит девушку, которая заставит его безнадежно смотреть ей в глаза, а не на ее сиськи, я буду смеяться до упаду. И пусть он знает, почему. Мне сорок два года, черт возьми, а не девяносто два.

— Некоторые люди, как мужчины, так и женщины, считают, что работа мужчины-защищать свою женщину от всех желающих. Возможно, это и было правдой в те дни, когда парень, который был сильнее всех, получал всех женщин, но все изменилось.

— Если к женщинам в браке относятся как к равным, а ты знаешь, я искренне верю, что они должны быть равными, и в основном так и есть в современных браках, тогда они должны нести равную ответственность за свое здоровье и благополучие. Я не могу защищать ее, размахивая своим членом и дубинкой, в то же время охотясь за мамонтом. И если она теперь тоже охотится за мамонтом, как я могу защищать ее на работе, занимаясь своими делами, пока она пытается договориться о встрече?

— Я знаю, что мужчины сильнее, а женщин насилуют, но это не то, о чем я говорю. Изнасилование — это не роман, и любой мужчина, который думает, что это измена, должен быть вымазан дегтем и перьями, а его яйца приклеены к железнодорожным рельсам. И я знаю, что у мужчин больше романов, чем у женщин, но это тоже меняется, и теперь их число приближается к равному количеству.

Я вздохнул.

— Может быть, идея брака подходит к концу, и мы переходим в эпоху, когда люди просто трахаются с кем и как они хотят. Но я искренне верю, что большинство людей хотят быть влюбленными и оставаться верными этому особенному человеку, и пусть они делают то же самое.

Черт, я хотел, чтобы он сам во всем разобрался, а потом все равно пошел и прочитал ему целую лекцию.

— Хорошо, теперь предпоследняя вещь, о которой я хочу поговорить. Когда все было сказано и сделано и у твоей мамы начался роман, я не имел права голоса в нем. Я не давал ей разрешения и, очевидно, она в этом не нуждалась, так как мы бы сейчас не оказались в такой ситуации, если бы она попросила это разрешение. Так что из всего, что мы делали в нашем браке, это единственное, от чего я был полностью исключен. Я не мог остановить это, не мог протестовать и даже не мог предупредить ее. Это было полной тайной до тех пор, пока Джоан из седьмого подразделения не проехала мимо отеля по дороге по вызову на ДТП и не увидела там нашу машину. Она подумала, что, может быть, у меня роман, и направила на меня оба ствола ружья, когда мы оба внезапно поняли, что она не в того целится.

— Вот так я и узнал, что происходит. И в отличие от онлайн-рекомендаций, я не пытался собирать доказательства или что-то в этом роде. Я пошел прямо к твоей маме и поговорил с ней лицом к лицу. Она честная женщина, твоя мама, и не станет лгать, чтобы спасти свою шкуру. Так что она этого не сделала. И я заставил ее уйти.

— И, прежде чем ты спросишь, мудак, который соблазнил ее, не отстал. Я убедил твою маму пойти и поговорить с другими женщинами, с которыми он работал. Пятеро из них согласились возбудить против него совместный иск. Его уволили, жена развелась с ним, и теперь адвокаты с удовольствием грызут его кости, чтобы выжать из него как можно больше мозгов. Это справедливая отдача от всех его вложений времени и усилий с замужними женщинами. Теперь его жизнь стоит из дерьма.

Я потрогал несколько маленьких винтиков на скамейке.

— Итак, мой вопрос таков: что я должен был сделать? Я действительно хочу, чтобы ты сказал мне, так что постарайся, подумай, несмотря ни на что.

Он открыл рот, и я заткнул уши пальцами. Я слышал слабый гул, но ни одно из его слов не дошло до меня. Он старался говорить громче, и я издавал звуки "ла-ла-ла", чтобы заглушить их. Наконец он сдался.

— Почему ты спросил мое мнение, а потом отказался слушать? - проворчал он.

— Потому что это не имеет к тебе никакого отношения, спрашиваю я твоего мнения или нет.

Я увидел первую искру понимания в его глазах.

– Дело не в том, чего хочешь ты или – в значительной степени-даже не в том, чего хочет твоя мама. Все дело в том, чего я хочу. Каждое отдельное действие имеет последствия – это просто физика. Твоя мама решила принять меры, но мне решать, каковы будут последствия. Жить мне с этим или развестись с ней? Я прощаю ее, но держу на цепи подозрений, как собаку, или я прощаю и забываю?

— Это мой выбор, и поэтому только мое мнение имеет значение. Не твой, не куклоуда или слабака, не какого-то случайного незнакомца, который хочет высказать свое мнение. Для этой ситуации нет никаких правил, и я не обязан следовать каким-либо условностям. Я свободен выбирать, что хочу. Когда я выберу, это будет мое действие, и последствия будут вытекать из этого.

— Ты понимаешь? Речь идет только о том, чего я хочу. Вот и все. Это так просто, и это почти опьяняет в своей простоте. Я могу быть противным, грубым, злым или даже диким в этом выборе. Или я мог бы быть любящим, прощающим или великодушным. Выбор может быть как простым, так и сложным, как я пожелаю. Вы можете иметь свое мнение о том, что я выбрал после того, как я сделаю выбор, и вам это может понравиться или не понравиться, но это не имеет значения. Это мой выбор. Это как раз то, чего я хочу.

— Господи, папа, - пожаловался он. – Ты нашел способ заставить меня чувствовать себя вовлеченным.

Затем он улыбнулся, и я понял, что он понял.

В этот момент раздался взволнованный голос моей жены.

— Дорогой, она здесь. Она здесь!

Джеймс выглядел смущенным.

— Кто здесь? Что происходит?

— О, и еще одно, о чем нам нужно поговорить, - воскликнул я.

Я взял его за руку и почти потащил к дому. Мы прошли через него, прекрасный старый трехэтажный дом, где мы втроем жили, любили, сражались, спали, играли и делали почти все другие человеческие действия и взаимодействия в течение последних двадцати лет. Но мы никогда не делали этого.

Моя жена открыла входную дверь, когда зазвонил дверной звонок, подпрыгивая, как щенок от волнения.

У Джеймса отвисла челюсть, когда я шагнул вперед и втянул посетителя внутрь.

— Добро пожаловать в твой новый дом, - сказал я, нежно обнимая ее и видя, как такси, о котором я договорился, отъезжает вдаль. Моя жена обняла ее сзади, и мы надолго прижали ее к себе. Какое-то время она была напряжена и неподвижна. Мы обнимали ее каждый раз, когда навещали, и она всегда напрягалась. Затем я почувствовал, как она расслабилась и неуверенно обняла меня за талию. Она сжала меня в объятиях.

— Луанна? - сказал Джеймс, выглядя ошеломленным.

— Луанна, - сказал я, поворачиваясь к сыну. - Ты, конечно, уже знакома с Джеймсом. Он поможет тебе устроиться и чувствовать себя здесь комфортно и счастливо, как и мы.

— Спасибо, что позволили мне остаться с вами, эм... я имею в виду здесь. Я действительно не знала, имел ли ты это в виду, когда предлагал остаться.

— Тебе более чем рады, - заверил я ее. - Я... мы надеемся, что это будет твой дом так долго, как ты захочешь. Потрать пару лет, чтобы встать на ноги, и еще столько лет, сколько тебе нужно, чтобы сделать его домом, который ты хочешь для себя с нами троими.

Она улыбнулась, и это осветило ее лицо, как солнце, появляющееся после бури.

– Я не знаю, как ты уговорил мою бабушку позволить мне пожить у тебя некоторое время, но твой дом такой прекрасный. Когда вы показали мне его фотографии, он выглядел таким теплым и дружелюбным, что я, кажется, сразу влюбилась в него. У тебя действительно есть спальня только для меня?

— Конечно. Что касается твоей бабушки, ну, она сопротивлялась, но моя мать была очень убедительна, - сказал я. - Она живет по соседству, и когда она услышала, что твоя бабушка хочет больше места, чтобы ей было просторней, она просто предложила это решение.

Я улыбнулся про себя, зная, что моя мать предпочла бы, чтобы чертова старая сука лежала в могиле. Моя мама вообще не хотела разговаривать с этой женщиной, и в конце концов мне пришлось умолять ее сделать это. Однако, как только она начала действовать, у бабушки Луанны было больше шансов остаться сухой под водопадом Виктория, чем заставить Луанну снова мучиться.

Я посмотрел на Джеймса и вдруг понял, что он смотрит в глаза Луанне, как будто увидел Святой Грааль. Я тихо поспорил с самим собой, что теперь он сможет описать их до последнего крошечного пятнышка удивительной зелени в них. И, хотя ее сиськи были довольно впечатляющими в наряде, который моя жена купила ей, когда она вышла из больницы, я думаю, что Джеймс еще ни разу не посмотрел на них. Но я предполагал, что он это сделает, если у него будет время. Он все еще пожимал ей руку спустя целых две минуты, и она, казалось, была вполне счастлива, что она находится в его руке. Я тоже был счастлив. Ей не придется беспокоиться ни о чем плохом, пока Джеймс будет рядом с ней. Я решил не смеяться над ним.

Я не знал, как все сложится. Одно я знал точно: я больше не позволю миру гадить на Луанну. Я сделаю все, чтобы не допустить этого. И как только моя жена услышала ее историю и эмоции, которые я не мог сдержать, когда рассказывал ее, она встретила ее в больнице во время наших ежедневных визитов. После этого она была полна решимости дать моему плану шанс и предложить маленькой беспризорнице возможность начать все заново.

Итак, я сделал свой выбор. Я собирался дать жене возможность позаботиться о ком-то другом и разорвать этот бесконечный круг вины в ее голове. Дать ей шанс снова вернуться ко мне такой, какой она была. Я не собирался разбивать свою семью на мелкие кусочки, я собирался увеличить ее до четырех человек.

Это было то, чего я хотел. Я надеялся, что на этот раз обещания будут выполнены, и это доверие можно будет укрепить, а не просто разрушить. Это был шанс, я знал это. Я не обманывал себя относительно того, что может произойти, если что-то пойдет не так. Но у разбитых часов был шанс снова стать хорошими часами.

Я сделал выбор, чтобы воспользоваться этим шансом.

То, что я хотел. Мой выбор, и только мой.

От переводчика.

Помним, что мнение переводчика может отличаться от мнения автора.

Я понимаю, что, как любят говорить в интерентах, я сюда прихожу деградировать, а не вот это вот все. Но это едва ли не программное заявление, а не просто очередной Разговор. Его настрой отличается от того, что будет после. Помним, я переводил с конца, в ранних рассказах настрой сильно отличается от поздних.

Но в целом, первое, что приходит в голову, читая этот Разговор – постмодернизм с его множеством вариантов правды, когда “все не так однозначно”. И от этого автора он звучит.... особенно ярко.

Также прошу прощения, но у меня отпуск, так что переводить я буду редко.