Не выдержав долго такой пытки, Анечка начала кончать. Сжав коленки у меня на груди, она полностью села своим самым сладким местом на лицо, заливая его всё новыми потоками влаги из собственных недр. Я же не переставал вылизывать её интимные места, наслаждаясь каждой каплей своей маленькой любовницы. Мышцы её глотки на моём члене сокращались в такт всему остальному телу. Школьницу трясло в буквальном смысле.

***

Уже вечерело. Она спала безропотно, беззаботно, свернувшись калачиком, поджав ножки к груди и подложив ручки под голову, тихо посапывая миниатюрным, аккуратным носиком. Смотря на эту райскую безмятежность мне казалось, что весь мир остановился, все проблемы, рутина жизни отступили далеко-далеко за горизонт на недосягаемое расстояние. Я лежал рядом со своим счастьем раздираемый противоречивыми желаниями. Так хотелось растянуть эти секунды навечно, просто лежать и... смотреть, любоваться, обожать. И одновременно боролся с желанием схватить, зацеловать, задушить в объятиях это юное прекрасное тело.

Решившись, я подобрал с кровати лепесток розы и несколько раз медленно, еле касаясь, провёл им по не менее нежному бутончику губ своей молодой возлюбленной. Анечка поморщила, покрутила носиком, как это может сделать только милое, невинное создание, в тщетной попытке отмахнулась рукой от навязчивого раздражителя. Полежав ещё секунду, открыла заспанные глазки и сонным голосом промурлыкала:

— Доброе утро.

— Когда проснулась — тогда и утро? — улыбнулся я, — просыпайся, солнышко, уже вечер. Ты весь день проспала.

— А когда я уснула? — зевнула Анечка, как двухмесячный котёнок после сладкого сна.

— В душе ты отключилась после мультиоргазма. Помнишь? Я перенёс тебя на кровать.

— Ммм... пооомню... как хорошооо было. Я просто улетела... и не вернулась, — девочка приподнялась, — ммм? а... что... ЭТО?!

Пока моя возлюбленная спала, я смотался в цветочный, и накупил несколько охапок роз (благо финансы позволяли), лепестками которых усыпал ковром всю кровать вместе с мирно спящей девушкой на ней. Анечка сидела в блаженном недоумении открыв рот и округлив и без того большие глаза.

— Это... МНЕ?! — опешила школьница, медленно повернув голову на меня, — я... а... но... ДЯДЬ ВОВ!!!

Кинувшись на меня, она стала страстно обнимать, целовать, ласкать моё взрослое тело.

— Любимый... обожаемый... единственный... милый, — она целовала меня в губы, щёки, шею, грудь.

Выплеснув немного счастья, она обняла меня со всей своей хрупкой силы и застыла на широкой тридцатилетней груди.

— Дядь Вов, — уже чуть слышно прошептала девочка и повернулась ко мне.

На глазах у неё выступили слёзы... слёзы радости... слёзы счастья.

— Мне ещё никто и никогда не делал ТАКОГО подарка. Я люблю Вас. Очень-очень-очень сильно. Я самая счастливая на свете. Не бросайте меня, пожалуйста... никогда-никогда не бросайте, ни на минуту... Я не переживу, — последние слова она выдавила с большим трудом давясь слезами и рухнув лицом на грудь зарыдала.

— Ну что ты, милая, конечно не брошу. Котёнок, ну перестань, всё ведь хорошо.

— Слишком хорошо. Я боюсь, что это сон, мираж... Я боюсь это потерять.

— Не сон, не потеряешь!

Подняв её совсем ещё детское личико, я припал жаркими поцелуями к щекам, глазкам. Солоноватый вкус слёз счастья и любви обжигал мою воспалённую нервную систему. Последний раз я себя чувствовал так лет в восемнадцать, когда первый раз в жизни влюбился в одноклассницу Марину. И сейчас, в тридцать с лишним... Я любил! Как первый раз любил! Горячо и нежно... ЛЮБИЛ!

— Постой... постой же, — Анечка с жаром отвечала на мои поцелуи, — у меня для тебя ещё кое-что есть, — и я достал из широких штанин, как говорится, бархатную коробочку.

Любимая медленно, трясущимися руками, открыла её и застыла. Там лежал золотой кулончик в форме сердечка на изящной золотой цепочке. Банально, конечно, но разве не именно такие мелочи приносят счастье? И я не прогадал. После нескольких мгновений бурных переживаний, не в силах больше ничего сказать, да и говорить уже было нечего, счастливая девочка набросилась на меня как кошка на свою жертву...

Мы целовались долго, со всей страстью, на которую были способны. Мы целовали, кусали почти до крови, обсасывали досуха губы, лица друг друга. Применив лёгкое усилие, я перебросил школьницу на спину так, что её маленькое тельце утонуло в лепестках роз, накрывая полностью её своим в меру накачанным телом. Мои поцелуи обдавали её юное, трепечущее тело неумолимым градом. Руки не забывали обласкивать любимую с ног до головы. Анечка так же не оставалась в бездействии. Она уже стащила мои шорты вместе с трусами, высвобождая моего, готового к бунту, узника из тесных оков. Стройными и сильными ножками она обняла меня за пояс, со всей силы своей безумной страсти прижимаясь ко мне пахом, двигая таз в бешенном ритме любви и пытаясь насадиться на мой кол.

— Оттрахайте меня, дядь Вов! Целочка застоялась! Я больше не могу терпеть! Пожалуйста, трахните своё Солнышко, умоляю вас, сжальтесь!

— Не сейчас, котёнок, для твоей целки я приготовлю что-то поинтереснее.

— Хи... Зная Вашу фантазию, боюсь представить, что может быть интереснее... Ну хоть в попу засуньте... туда же можно?

— Всему своё время, зайка, всему своё время.

— Да когда же оно наступит, это время... ну хоть ротик мой попользуйте... туда вы меня уже трахали.

— А этт можно, — я перевернул её на 180 градусов и насадил истекающее, как гейзер влагалище на своё лицо.

— Ааааах... как же это... ааааах, — Анечка извивалась на мне всем телом, бешено двигая тазом, тёрлась по всей длине моего лица, размазывая собственные соки так, что я с трудом успевал ловить её клитор губами и языком.

Что делать с моим офицером, напоминать не пришлось. Девочка слёту нанизалась на него своей молоденькой глоткой, начав страстно, давясь и задыхаясь, трахать её моим членом. «А школьница учится, набирается опыта» — пришёл на ум обоснованный вывод, когда это юное создание начало сжимать и разжимать мышцы гортани тем самым сознательно лаская мою головку.

Поймав очаровательную попу, мелькающую над лицом, я начал кончиком языка щекотать узенький кружочек сфинктера, который тут же стал подрагивать, сжимаясь от моих прикосновений. Немного подразнив, я начал трахать её недавно вымытую попу на полную длину языка. Стонать с членом в глотке девственница не могла, но ей такая ласка доставляла особое удовольствие, потому, как она виляла и дёргала попой, как отбойный молоток на асфальте, с такой же силой и амплитудой, постоянно вырываясь из моих крепких мужских объятий.

Не выдержав долго такой пытки, Анечка начала кончать. Сжав коленки у меня на груди, она полностью села своим самым сладким местом на лицо, заливая его всё новыми потоками влаги из собственных недр. Я же не переставал вылизывать её интимные места, наслаждаясь каждой каплей своей маленькой любовницы. Мышцы её глотки на моём члене сокращались в такт всему остальному телу. Школьницу трясло в буквальном смысле. Она кончала раз за разом на моём лице. От такой страсти я тоже не смог долго сдерживаться и излился любимой прямо в желудок.

Приходя в себя, Анечка так и лежала на мне с краешком подёргивающегося члена на губах.

— Не кончайте, пожалуйста, мне в глотку больше. Кончайте в ротик.

— Почему? Ты поперхнулась?

— Не в этом дело. Так я не чувствую вкус спермы, а она у Вас такая вкусная... потом я её сама проглочу, — Анечка уже перевернулась ко мне головой и буквально ползла по мне, как гусеница, стремясь дотянуться губами до моего мокрющего от женских соков лица.

Добравшись до цели, она начала с наслаждением слизывать собственные выделения с бороды, со щёк, с носа...

— Тебе нравятся женские соки? Раньше я за тобой такого не замечал.

— Когда тот мальчишка меня лапал, я вытирала лицо от спермы мокрыми трусиками Ленчика... потом стала их нюхать... это оказалось очень приятно, я сама не ожидала.

— Так, может, в следующий раз вылижешь Ленчику пиздёнку? Она будет очень благодарна.

— Не исключено, — кокетливо заметила школьница, — кстати, Вы ведь меня любите, так?

— Так.

— А почему Вы не ревновали меня, когда тот мальчик меня лапал? Ведь это же измена, а Вы сами попросили меня так сделать...

— А тебе это понравилось?

— Безумно, но...

— Тогда никаких «но». Если моей любимой это доставляет удовольствие — я счастлив. Если моё солнышко при этом течёт как ссучка перед случкой — я тоже возбуждаюсь. Мы не в дешёвой мелодраме и не в женском романе. Мы — люди разумные. И способны сами понимать ситуацию и её последствия. А ревность — это обида от обмана и страх потерять любимого человека. Ты ведь меня не обманывала?

— Нет... Вы же сами...

— Вот. Значит, и причин для ревности нету.

— Ну... если так, тогда ладно. А я сначала очень заревновала, когда увидела вас голыми в парадной... а теперь... честно говоря, я бы тоже хотела посмотреть, как Вы трахаете Ленчика, — смущённо заявила гостья.

— Может и увидишь... Думаю, она против не будет. Но и ты тоже не отставай. Если тебя кто-то, мальчик или мужчина, захочет осмотреть полностью, или полапать везде, или как-то ещё тебя попользовать — не сопротивляйся, стой смирно, подставляй любые места, которые ему понравятся и выполняй всё, что он захочет, даже если меня нету рядом, а ты находишься в людном месте. Ты девочка, и твоё тело предназначено для того, что бы его ласкали. Нежно и трепетно, или жёстко и страстно. А если кому-то что-то из окружающих не понравится — не бойся. Мужчина не даст тебя в обиду. Поняла?

— Поняла, — пробормотала Анечка, не совсем осознавая, с чем соглашается. Она просто согласилась с любимым мужчиной.