Алик проснулся от яркого солнечного света, что заполнил комнату, знаменуя о том, что день уже в разгаре. Он почувствовал себя отдохнувшим, тело будто само просилось встать и размяться, но две серьезные причины препятствовали ему. Первая заключалась в том, что его правая рука была полностью заблокирована: Санни не только лежал на ней, но и удерживал его кисть между своими ладошками. Вторая же причина была менее объективна, но более значима – сонненький Санни был таким теплым и таким любимым, что Алику не хотелось отсоединяться от него, а хотелось тискать и ласкаться. Поколебавшись с принятием решения около десяти минут, Алик все – таки пришел к оптимальному выбору: он решил попытаться освободить руку и встать, не разбудив Санни, а если он все же проснется, то тогда затискать его. Он осторожно вытащил руку. Санни издал прелестный звук наподобие мурлыкания, но не проснулся. Тогда Алик решил, что лучше даст ему выспаться, собрал с пола свою одежду, надел ее на себя и тихонько вышел из комнаты.

На кухне он нашел Карину, которая сидела за столом и перебирала какие – то зерна.

– Доброе утро, – поприветствовал ее Алик.

Карина окинула его ироничным взглядом и не стала отвечать.

– Что это у вас? – спросил Алик.

– Чечевица, – ответила Карина, – Если хочешь – садись, помоги мне перебрать ее…

– Я сочту за честь вам помочь, – сказал Алик, присаживаясь за стол.

– Аххаха! – расхохоталась Карина, – Не подлизывайся, я не буду тебя ничему учить! Вот, бери горсть, высыпай на доску и кидай хорошие зерна в мисочку, а мусор складывай в отдельную горку.

– Хорошо. Можно спросить, почему вы так странно улыбаетесь? Что вас веселит?

– Твои мысли, – усмехнулась Карина.

– Вы читаете мысли?

– Нет, это неприлично. Но ты так громко думаешь, что я их слышу!.. И меня веселят твои вопросы, потому что на каждый из них я могу ответить «да»!

– Правда? А вы могли бы уточнить, на какие именно вопросы вы можете ответить «да»? Я боюсь, что могу ошибиться в своих догадках…

– Ты боишься ошибиться во всем! Ну ладно, раз это твой выбор, значит, он чем – то полезен тебе – вдруг твои вечные сомнения и вправду уберегут тебя от какой – то большой ошибки… Хорошо, я дам тебе подробный ответ… Да, все это неслучайно, одна и та же сила свела вас вместе, привела ко мне, и привела меня на встречу вам. Да, ты действительно его спас. Да, это был самый значимый шаг в твоей жизни, поэтому он дался тебе так тяжело и так легко одновременно. Да, он тебя любит, он не просто благодарен за доброту. Да, он готов быть верным тебе, он хочет и может быть верным, и твои сомнения по этому поводу могут сильно ранить его, ему нужно твое доверие. Да, тебе будет с ним нелегко, и ему с тобой – тоже, ваши сознания формировались в абсолютно разных условиях, и поводов для разногласий найдется достаточно. Но вы действительно нужны друг другу. Так уж вышло, что ни один из вас не в состоянии любить самого себя… А своей любовью друг к другу каждый из вас как бы замещает в другом ту недостающую часть, без которой человек просто обречен на саморазрушение… Поэтому я сказала, что между вами интересная связь. Что – нибудь еще?

– Да… Я хотел бы знать, насколько опасны те люди, от которых мы прячемся? Будут ли они искать нас, и если не найдут, то сможем ли мы когда – то вернуться домой? Или нам все – таки надо искать варианты, чтобы бежать заграницу?

– Какие люди? Какая заграница? Что за чушь ты несешь? Вас никто не ищет, успокойся. За Андрея беспокоятся два каких – то парня, один с ямочками на щеках, а другой – азиат, печальный немного. Они оба очень красивые, ухоженные и любят физическую боль, мазохисты. Есть у Андрея такие друзья?

– Да, – ответил Алик, – Да, я знаком с ними, но мазохист из них только один, тот, что с ямочками.

– Азиат – тоже. Это точно. Только он это не демонстрирует, снаружи он страдает, но внутренне – наслаждается чувством надрыва, с которым он живет. Без этого чувства он ощущает себя пустым. Своего рода романтик. А тот, что с ямочками – он бежит от внутренней скуки, ему не дает жить ощущение пресности, он ищет какой – то остроты, и находит ее в переживании боли… В общем только эти двое обеспокоены тем, что Андрей исчез, они хотят знать, что он жив и здоров, но искать его не будут, слишком заняты… Вы правильно сделали, что уехали из города, и я бы посоветовала вам переехать в другой город в дальнейшем, чтобы Андрею ничего не напоминало о его прошлом, но ты сам прекрасно знаешь, что никакой внешней опасности нет. Андрей боится того, чего не существует, и почти внушил этот страх тебе.

– Вы гоните! – на кухне появился заспанный и недовольный Санни, – Мне несколько раз угрожали расправой, по – вашему, я все это выдумал?!

– Угрожать и я могу, – ответила Карина с улыбкой, – Но никто и никогда не намеревался лишать тебя жизни! Кроме тебя самого, конечно…

– Откуда мне знать, что вы говорите правду?! – Санни нервничал.

– Кто тебе угрожал? – Карина решила поддаться на его провокацию, – Этот рыжий политик с поросячьими глазками и отвислым животом? Еще кто? Металлист – наркоман с черными ногтями и сломанным носом? И все, больше никто не угрожал. Ну хорошо, положим, что два – это несколько. Я права?

– Да… – согласился Санни, удивленный тем, что Карина знает о том, о чем он никому не говорил.

– Так вот, политик действительно беспокоится о своей репутации и не хочет, чтобы кто – то узнал о том, как он с тобой развлекался, но он прекрасно понимает, что убийство доказать можно, а твой компромат – нельзя. При всем моем человеческом уважении к тебе, твой статус не позволит скомпрометировать ни его, ни кого – либо другого, потому что тебе не только никто не поверит, твои слова даже не станут слушать. А музыкант сказал, что убьет тебя, просто так, для пафоса. Он уже сто раз забыл про тебя.

– Окей, допустим! – продолжал спорить Санни, – А как же мое начальство? Не зря же они говорили, что просто так оттуда еще никто не уходил!

– Не зря, потому что так и есть. Никто просто так не уходил. Твой друг, которого нашли в петле, ушел не просто так. И до него, если я не ошибаюсь, трое парней сами убили себя, один умер от кровопотери в результате разрыва прямой кишки, и одного убил клиент – маньяк, но всем сказали, что он умер от инсульта. Все верно?

– Да… Бля… Как так вообще?..

– А уволиться никто не пытался, – продолжала Карина, – Зачем?.. У вас ведь платят хорошо, вряд ли где – то есть еще такая кормушка для специалистов вашего профиля…

– Вы что, хотите сказать, что я зря сбежал?! – Санни был оскорблен этой мыслью.

– Нет, малыш. Я хочу сказать, что ты – единственный из всех в вашей организации захотел изменить свою жизнь и попытался что – то сделать для этого. Это значит, что ты мудрее и храбрее их всех. Но если бы не Алик, ничего бы не вышло. И мой тебе совет: прости его за то, что он оставил тебя одного в комнате, он не знал, что ты обидишься. И перестань из – за этой обиды рычать на меня. И сядь уже, хватит над душой стоять!

– Ебать, вы крутая тетя… – произнес Санни, садясь на стул рядом с Аликом, опешив от безошибочной проницательности Карины.

– Спасибо, – Карина широко улыбнулась, ей понравился его комплимент.

– Солнышко, ты обиделся, что я оставил тебя в комнате? – спросил Алик и поцеловал Санни за ушком.

– Угу… – Санни смутился, ему было стыдно, что он на это обиделся, – Да пиздец… Ладно, забей! – он поцеловал Алика в нос, – Карина, вы меня все – таки заинтриговали… Расскажите про маму…

– А – а – а, – Карина от души забавлялась его нестабильным настроениям, – Заинтриговала, значит!.. Ну ладно, слушай. Она была такая же, как ты: хрупкая, светленькая, и глаза у нее тоже были круглые. Тоже была проституткой. Правда, не элитной, как ты, а простой, уличной. Ее нужда заставила, она пыталась выжить. Тогда она не видела другого пути. И она, также как ты, всем улыбалась, просто так, потому что красивее становилась, когда улыбалась. А папа твой состоял в криминальной группировке, уголовником был. Он хоть и молодой был, но был самым смышленым из всей банды. Сам он занимал довольно низкий статус по их иерархии, но неофициально был приближен к главарю, тот с ним советовался по поводу организации дел. Он был небольшого роста, русые волосы, темно – серые глаза. Тоже большие, с длинными ресницами. У него еще был такой взгляд необычный, непонятно было, когда он смотрит – то ли нравится ему человек, то ли он убить его собирается. А на самом деле, он мог ни о чем не думать, просто глаза такие. Он с другими бандитами иногда наведывался туда, где твоя мама работала. Она полюбила его. За этот взгляд. Ждала его, переживала, надеялась на что – то. Даже призналась ему в своих чувствах, но он не принял всерьез, пропустил мимо ушей. Когда до нее дошли слухи о том, что его застрелили, она решила, что убьет себя, стала думать, какой выбрать способ. А потом она узнала, что беременна. После десятков абортов это казалось чудом. Она не могла знать, от кого, но ей хотелось верить, что от него. Наверное, если бы она знала, что так и есть, все было бы по – другому, но у нее не было сил верить себе до конца. Она пошла на своеобразный компромисс с жизнью, с судьбой. Решила, что родит тебя, а потом уже себя убьет. Так и сделала. Родила тебя, а потом украла там же в больнице какие – то таблетки, убежала, спряталась где – то в подвале, чтобы ей не помешали, и отравилась. Она, получается, тебя вместо себя оставила, поэтому ты тем же путем пошел. Не самый достойный поступок с ее стороны, конечно. Но она искренне верила, что тебя ждет лучшее будущее. Это все, что я смогла увидеть, больше ничего не могу тебе сказать…

– Я рад, – подытожил Санни, – Спасибо вам… Я рад, что все так, а не иначе...

– Почему? – спросил его Алик, он не понял, чем именно могла порадовать Санни эта трагичная история.

– Я всегда думал, что меня бросили, потому что я оказался лишним в чьей – то жизни, – с грустью и злобой ответил Санни, – Оказывается, во мне был какой – то смысл, и я не просто отторгнутый кусок мяса. Я рад этому. Спасибо, Карина, вы очень много для меня сделали сейчас… – Санни смотрел вниз и говорил более низким тембром, чем обычно.

– Я знаю, – с доброй и грустной улыбкой ответила Карина, – Иначе бы не стала погружаться так глубоко в эту историю, на это уходит много сил…

– Я готов заплатить за ваш труд. Сколько надо.

– Не надо.

– Вам противно брать мои деньги, потому что вы знаете, как я их заработал?

– Нет, не противно. За комнату я возьму. А это – так, считай – подарок. От души. Неприятно было видеть, что ты считаешь себя «отторгнутым куском мяса»…

– Я понял. Спасибо. Я у вас в долгу…

– Чтобы не быть в долгу, помоги Алику закончить с чечевицей, а я пока разогрею обед! Я же обещала вас накормить!

Карина передала Санни свою миску с чечевицей и пошла к плите.

После обеда хозяйка ушла, дав тем самым Алику и Санни возможность побыть наедине и поговорить. Они говорили долго, обсуждая то невероятное волшебство, в котором имели шанс наглядно убедиться, обмениваясь впечатлениями о том, что успело произойти в их внутренних мирах. Они выяснили, что в доме Карины были все удобства, позволявшие им жить у нее, не лишаясь привычного комфорта, и решили, что поживут еще какое – то время, а потом Алик наберется смелости, вернется в город и продаст свою квартиру, после чего они уже будут решать, куда перебираться, чтобы осесть и начать строить новую жизнь. Был даже вариант остаться у Карины насовсем, если она этого захочет, но они не спешили определяться, им было достаточно того, что определенность была в отношениях, а вместе они были готовы к любым переменам.

Когда Карина вернулась, она привлекла их к участию в растопке печи. Алику казалось, что огонь, который они развели, несет в себе что – то особенное, живое, будто провозглашает о вступлении в силу тех изменений, которые свершились внутри каждого из них в этот знаковый день. Карина заговорщицки смотрела на Алика, и в какой – то момент он прочел в ее взгляде ответ на незаданный им вопрос: почему она не станет его ничему учить. Она словно вложила этот ответ в его ум, где он зазвучал как некий определенный факт: она не станет его учить, потому что он способен научиться сам, если жаждет этого. Карина улыбнулась, и улыбнулась так, что у Алика не осталось ни единого сомнения в его правоте, и он улыбнулся ей в ответ, светясь от эйфории, разраставшейся во всем его существе.

Алик взглянул на Санни, который также пристально вглядывался в огонь, и уже не мог отвести глаз от его лица. Это было лицо ребенка, восхищенного и зачарованного новым удивительным миром, который открывается перед ним, красуясь сказочными гранями, будто существующими отдельно от тех неизбежных реалий, что придают тяжесть бытию. Он смотрел на лицо несказанно любимого, родного человека, и видел в нем такое безмятежное и беззаботное счастье, что не мог поверить в то, что это лицо принадлежит человеку, которого всю его жизнь унижали, били, насиловали, пытали и втаптывали в грязь. Не мог поверить, что этот невероятно красивый, по – детски наивный, улыбчивый, чувственный и ласковый мальчик, как оказалось, всю жизнь считал себя «отторгнутым куском мяса». И не мог, а вернее, не решался поверить Алик, в то, что сделал Санни счастливым он. Не решался, потому что знал, что это, пожалуй, тот самый, единственный аргумент, способный разрушить привычку чувствовать себя ничтожеством, неизменно свойственную тому сорту людей, который представлял Алик. Нелюдимых, слишком умных, слишком парадоксальных в своих пристрастиях, никем непонятых, орудующих в жизни всего тремя словами: «спасибо», «пожалуйста» и «извините», и презирающих себя до тех пор, пока не станут для себя же героями, спасающими кого – то, кто хочет быть ими спасенным…

Карина закрыла печь заслонкой, вернув ребят на землю.

– Карина, а можно я воспользуюсь вашим душем? – спросил Санни.

– Можно, – смешливо ответила Карина, – Только аккуратно раскручивай, не сорви резьбу. Искупаться тоже можешь. Возьми полотенце там наверху, – она указала на шкаф.

– Спасибо, – Санни достал полотенце и скрылся в ванной.

– Вы о чем говорили только что? – не понял Алик.

– Спросишь у него сам, – Карина, усмехаясь, махнула рукой, – Он тебе объяснит!

Алик подумал, и догадался, для чего Санни собирался использовать душ, и чем смутил и насмешил Карину, от которой нельзя было ничего скрыть. Он отправился в их комнату, и решил дождаться Санни там. Ему хотелось посидеть в темноте и подумать обо всем. Когда он услышал приближающиеся шаги, и понял, что это Санни, он зачем – то решил его напугать, и притаился у двери. Как только Санни вошел и попытался включить свет, Алик внезапно поймал его. Санни так взвизгнул от испуга, что Алик пожалел было о своей шутке, потому что перепугался сам, предположив, что Санни обидится на него, или что Карина придет проверять, все ли в порядке. Но Санни не стал обижаться. Как только он понял, что неведомое чудище, поймавшее его в темноте – это Алик, он решил ему отомстить, встряхнул головой, и в лицо Алику полетели брызги воды с его мокрых волос.

– Ты щенок! – смеясь, закричал Алик.

– Я мокрый щенок! – весело ответил Санни, снова встряхнул головой и забрызгал Алика еще раз, – А еще я чистенький и приятно пахну! – он неожиданно лизнул Алика в ушко.

Алик не остался в долгу и лизнул ему шею от плеча до подбородка.

– Ааа! – пискнул Санни, – Ты щекотный!

– Зато приятный!

– Приятный и щекотный!

– Что может быть лучше?!

– Ничего!

– Вот и я о том же! – Алик снова лизнул ему шею, с другой стороны, но не остановился, а продолжил нежно целовать его чистую влажную кожу, пахнущую детским шампунем, слушая, как он сладко постанывает.

Почувствовав, что Санни возбудился, Алик нашел место, где Санни зацепил краешек полотенца, чтобы оно держалось на его бедрах, и удалил препятствие. Целуя каждый миллиметр желанного тела, Алик спустился вниз и облизал гладенький упругий член.

– Тебе это нравится? – спросил Санни, как бы удивляясь.

– Не мешай мне признаваться в любви, – ответил Алик и продолжил старательно лизать и посасывать член Санни.

– Окей, – Санни улыбнулся.

– Зачем тебе понадобилось раскручивать душ? – прервался Алик, – Что ты с ним делал?

– Добивался внутреннего совершенства, – ответил Санни с ноткой гордости в голосе.

– А! Я так и подумал. Но не знал, как это называется…

– Хочешь убедиться? – не дожидаясь ответа, Санни взял Алика за руку, поднес его кисть ко рту, обильно облизал его пальцы и поместил их в область своей норки.

Продолжив миньет, а точнее признание в любви, Алик погрузил кончики пальцев в упругую, но эластичную дырочку. Ему нравилось чувствовать, как реагируют на его пальцы мышцы ануса, сжимаясь и растягиваясь от каждого движения.

– Засунь всю руку… – прошептал Санни, – Не бойся, мне не будет больно…

– Всю руку? – Алик был напуган, – Ты уверен?

– Да, – усмехнулся Санни, – Не бойся!

Алик решил рискнуть, но старался быть предельно аккуратным, чтобы не поцарапать Санни внутри, зная о том, что это может плохо кончиться. Чувствуя, как растягиваются тугие мышцы, с восторгом и ужасом Алик осознавал, что все пальцы его руки, кроме большого, находятся в попке любимого. При этом Алик продолжал сосать его член, стараясь равномерно распределять внимание между процессами.

– Здесь! – негромко вскрикнул Санни.

Алик понял, что нащупал простату и просунул руку еще чуть глубже, чтобы поиграть с упругим гладким шариком, оказавшимся под его пальцами.

– Да – да – да – да – да, – пробормотал Санни.

Он обхватил руками голову Алика и принялся интенсивно гладить его волосы. Алика охватил азарт, он стал интенсивно надавливать на предстательную железу, одновременно также тщательно вылизывая головку члена, пока Санни не издал неистовый стон, и не извергнул дозу спермы в горло Алику, который захлебывался и не мог сглотнуть, потому что Санни продолжал удерживать его голову и гладить волосы. Алику пришлось просить о пощаде стоном с соответствующей интонацией. Санни отпустил его, Алик сглотнул и вытащил пальцы.

– Ммм… Аличек, что ты со мной делаешь?.. – Санни опустился на пол рядом с Аликом и поцеловал его в губы.

– Люблю!.. – задорно ответил Алик.

– Ты слишком приятно любишь… Избалуешь меня совсем…

– Привыкай!..

Продолжение возможно.