Шеф нашего не большого офиса, заядлый грибник, хорошо, что не парашютист!

Когда пришел сезон грибов, он нанял автобус, и в добровольно – принудительном порядке, весь дружный коллектив, поехал вместе с ним, в дремучий лес, по грибы.

Как водиться, махнули по рюмахе, другой, горькой, и на не большом расстоянии друг от друга, побрели в поисках опят, лисичек, и поганок с мухоморами.

Бродили долго, я насобирал пол лукошка грибов, правда, уверенности, что они съедобные у меня не было. Ну да это не важно, шеф, и еще пару опытных грибников, потом разберутся, что да куда.

Увлеченный своими мыслями, я немного отдалился от группы. Впереди и сбоку, еще виднелись спины коллег, и я решил глянуть, что там за ближайшими кустами. Пройдя пару метров приличных зарослей, я вышел на полянку и обомлел. Здесь было полно грибов, все как на подбор, один в один. Названия я их не помнил, но точно знал, что они съедобные, так как шеф проводил инструктаж перед поездкой, и эти мне запомнились больше всего.

Вытрусив все содержимое своей корзины, я уверенно стал срезать самые красивые грибы, находившиеся на полянке. Не прошло и полчаса, а корзина была полна до верха.

Довольный как слон, я пошел обратно, через заросли кустарника, дабы нагнать коллег и похвастаться добычей. Но сколько не бродил я, сколько не кричал, мне никто не ответил.

Хреновые дела, да и вечер приближался.

Увидев, чуть заметную тропинку, я поплелся по ней, в надежде набрести на товарищей, или случайных путников, грибников. Заметив, что за деревьями, что то мелькнуло, я волоча корзинку побежал туда. И, споткнувшись, упал, сильно треснувшись головой об пень.

Когда в глазах перестали бегать звездочки, я встал, отряхнулся и глянул на часы. На удивление дорогущие часы, надежные как автомат Калашникова стояли. А тьма, неспешно надвигалась на лес. Я решил идти, пока видно, вдруг повезет.

Через какое то время, лес стал редеть, и в итоге, я вышел на огромную поляну, со всех сторон окруженную деревьями.

В центре поляны стоял деревянный дом. Я подошел к калитке, во дворе загоняла в хлев, курей и гусей, женщина.

– Здравствуйте, извините, вы мне не поможете, я заблудился.

Она подошла к калитке и улыбнулась.

– Первый в этом году, так сказать с почином меня, вашего брата, здесь за сезон десяток теряется.

Я внимательно рассмотрел женщину. Высокая, стройная, длинные черные волосы, шикарная грудь, глаза как угольки, лицо немного бледное, на вид лет тридцать пять, не больше.

– Ну, пошли в дом, заночуешь у меня, а завтра я тебя выведу. До села километров десять не больше.

Я вошел во двор, и мы направились к дому.

– Меня Сергеем звать, представился я.

– Изольда, ответила девушка.

Ничего себе, подумал я, глушь конкретная, а имя редкое.

– Ты иди вон сразу в баньку обмойся, а я пока на стол накрою, голодный, наверное.

Я не стал спорить, зашел в баню, помылся, посвежел, и выйдя на улицу глубоко вдохнув свежего воздуха, стал искать одежду. Но на пне, где я оставил свои вещи, лежала лишь длинная рубаха.

– Не ищи, я все простирнула и вон на веревку повесила, к утру высохнет.

Мы вошли в избу, длинный стол, большая кровать, русская печь, две лавки, да шифоньер, вот и все убранство. На столе стоял чугунный горшок, и из него вкусно пахло. Хозяйка жестом указала на стол, и я сел. Мне подали картошку с мясом, домашний хлеб и овощи с грядок за баней.

Хозяйка есть отказалась, а мне к ужину поставила на стол, бутылку мутного, бурачного самогона.

Наевшись и опустошив полбутылки, я принялся расспрашивать о ее жизни.

Все банально, жена лесника, которого по пьянке, задрал медведь, вот и осталась сама, жалко все бросать мол, а детишками обзавестись не успели.

– Ну что будем ложиться? Только кровать одна, так что вместе придется.

– А не боишься Изольда, что приставать начну? Пьяно спросил я.

– А я может и не против совсем, серьезно ответила она.

Она погасила керосиновую лампу и скинув с себя одежду легла, я скинув рубаху, сразу лег рядом.

Рука сама потянулась к ее телу, нащупав упругую грудь.

Женщина тяжко вздохнула, я попытался ее поцеловать в губы, но она наклонила мою голову к шее. Я стал целовать шейку и рукой мять груди, поглаживая пальцами сосочки. Затем опустился ниже и нежно погладил ее лобок. Пальцы сами нашли половые губки, потеребили их, и принялись ласкать клитор. Изольда стонала, мой член стоял колом. Мы оба были готовы к соитию.

Я лег сверху, и, поводив членом по киске, вошел в нее. Изольда охнула, а я принялся за дело.

Я входил в ее горячее лоно, нежно не спеша, наслаждаясь теплотой и влажностью ее промежности. Женщина стонала, прижимая мою голову к своей шейке, и я целовал ее молодую, нежную кожу, лаская языком, доводя до блаженства.

Изольда кончила, затем еще и еще. Казалось оргазмы, текут из нее бурной, горной рекой. А все глубже и яростней входил в нее, пока мои яйца не стали шлепать о ее тело, влажное, пропитанное потом и соками любви.

Я все никак не мог кончить, и женщина, перевернула меня на спину, сама села сверху, и, направив мой член, ввела его в себя. Иногда проскакивающий свет луны, из окошка, освещал ее тело. Она скакала на мне, словно наездница на лошади. Ее красивая полная грудь, колыхалась в разные стороны, лицо накрыла пелена блаженства. Влага, извергающаяся из нее, покрыла мое тело.

Это было неописуемо.

Вдруг за окном раздался гром, луна спряталась за тучами и по окну застучали капли дождя. Я держал женщину руками за талию, готовый вот, вот, кончить, прям в нее.

И тут за окном, прогремел сильный раскат грома, и сверкнула молния, затем еще и еще. И в отсвете грозы, я увидел мерзкую старуху, скачущую на моем члене.

Ее волосы были грязны и спутаны, глаза горели адским огнем, кожа была дряхлой и обвисшей, то, что осталось от груди, не вольно болталось в разные стороны, а беззубый рот, довольно скалился.

Меня объял ужас и отвращение. А старуха, смеясь громко кричала.

– Давай милок, наполни меня своим семенем, давай.

Собрав всю волю в кулак, я с силой отпихнул старуху с себя, и она отлетела с кровати к столу.

Я же, вскочив, бросился к двери, но она уже ждала меня там. Схватив за волосы, попыталась потянуть меня к кровати. Я вырвался, оставив в ее кулаке, клок своих волос и выбежал на улицу.

Лил дождь, гремел гром, и молнии освещали все вокруг. На ходу, сорвав свою одежду с веревок, я голяка помчался к лесу. Бежал я в противоположную сторону, от той с которой пришел. До деревьев было метров триста.

Я оглянулся.

За мной гналась старуха, весело скалясь. Ее груди, вернее то, что от них осталось, болтались на бегу, она ужасно скалилась, наводя на меня ужас. И Я припустил так, как камерунские бегуны, не бегают даже на олимпийских играх. Вода заливала глаза, ноги скользили, но я бежал, что есть сил.

Старуха почти нагнала меня, словно несясь по воздуху, но показались первые деревья, и я рыбкой нырнул в лес. Обернувшись, я увидел, что старуха остановилась, и ночной лес пронзил ужасающий крик. Она стояла и кричала, не двигаясь дальше, словно что – то ее держало.

Я побежал между деревьев, уже не останавливаясь и не оборачиваясь. Довольно скоро я выбежал к деревне, и постучал в первый дом, где горело окошко.

Как же я был рад, когда мне открыли и за спиной хозяина, я увидел шефа и часть сотрудников.

– О потеряшка нашелся, а мы тебя икали, искали, и вот на ночь у Петровича, местного лесника остановились. А ты че голый???

Выпив стакан водки, я рассказал, все как было.

– Да Сереня, крепко ты об пенек головой двинулся, даже не знаем смеяться или плакать.

И тут в разговор вмешался хозяин дома и поведал нам историю.

Жила давно в лесу ведьма Изольда, сжила со свету много заплутавших странников, поморила скот, да местные крестьяне, заперли ее в доме, да и спалили. Говорят, она не померла, а осталась в лесу жить, и иногда заплутавших странников может приютить, в постель заманить, и через их семя в себе, силы свои поддерживать, а за территорию полянки выйти не может, заговоренная она.

Вот и думай теперь, головой крепко стукнулся или на ведьму попал!!!

Теперь я в лес не хожу, лучше уж с парашютом прыгать!