Все персонажи вымышлены, любое совпадение с реальными лицами считается случайным.

"Любовь и смеpть, добpо и зло...
Что свято, что гpешно, познать нам сyждено.
Любовь и смеpть, добpо и зло,
А выбpать нам дано – одно... "
Слова из песни в исполнении В. Ю. Цыгановой.

Я сидела на деревянном стуле с широкими ножками посреди комнаты с низким потолком, и пыталась осмотреться по сторонам. Взгляд мог охватить только часть помещения. Убогая обстановка. Грязное, забрызганное чем – то тёмным и жирным стекло, ободранный подоконник, заставленный пустыми банками из под пива и бутылками из под спиртных напитков. Под ним валялась куча какого – то грязного тряпья. Обшарпанный паркетный пол, весь в пятнах и разводах, такие же стены с отклеившимися обоями и диван с выпирающими из порванной обивки пружинами. Я была накрепко привязана к стулу липким скотчем. Мои руки были заведены за спину, скручены и примотаны к спинке стула. Да и ноги на уровне щиколоток так же крепко были обмотаны чуть ли не до самых колен и прижаты к передним ножкам. Рот был заклеен пластырем и стянул всю кожу на лице. За стеной в смежном помещении раздавались приглушённые голоса и один из них был женским. Дверь была наполовину открыта и я слышала весь разговор.
– Колян, я первый с этой куколкой покувыркаюсь.
– А чё это ты первый.
– Давай жребий кидать, или в карты на неё сыграем. Кто выиграл, тот и первый.
– Так давай сразу напару её натянем, и никому обидно не будет, а потом по очереди, и без обид.
– Не, парни – уже женский голос – я первая, я женщина, а женщинам надо уступать.
– Ты? Баба бабе понравилась! Да не смеши меня, чем ты её трахать – то собралась, дура! Какой такой женилкой ты будешь доставлять ей удовольствие?
– А это, Вадик, не твоё собачье дело. Знай своё место. Ещё раз услышу оскорбление в мой адрес, я тебя на полоски порежу, ты меня ещё не знаешь. У меня свои секреты и свои методы. Меня страшно заводит, когда такие шлюшки пищат под моими шпильками.
– А правда Колян, аж интересно, как она её будет трахать. Давай посмотрим, меня прямо это тоже заводит.
– Ладно, по рукам, а потом оттянемся на ней.
– Ловлю на слове, мальчики, по рукам так по рукам, я поразвлекаюсь, а после забирайте и делайте с ней что хотите. Я покажу вам такой секс с этой шлюшкой, что вы и так обкончаетесь. Даю слово, не пожалеете.
– А какой такой секс?
– Вадик, экстремальный. Ты такого точно не видел даже в камасутре. Я выжму её до капли.
Хлопнула пробка от бутылки и послышался звук разливаемой жидкости.
– За тебя, Аллочка, и за твой трах, покажи мастер класс, только всю её не выжимай, нам оставь поразвлечься.
Это они про меня там всё распланировали – думала я с горечью. Боже, как противно. И страшно. Сейчас они закончат распивать, и для меня, судя по разговору за стенкой, наступит настоящий ад. Из невольно подслушанного разговора я поняла, что меня будет насиловать не девочка – первокурсница, а опытная развратница. А потом за меня возьмутся те двое. Как же всё безнадёжно плохо. Судя по всему, эта Аллочка медленно будет издеваться над моим телом, пока в конце концов, не замучает до полусмерти, а те двое меня точно добьют. Дёрнувшись, я поняла, что привязана надёжно и со знанием дела, и самостоятельно освободиться никак не получится. И сейчас с этим стулом я составляла единое целое. Обречённо опустив голову на грудь, я ждала насилия. Как же так я легко попалась в расставленные сети? Да всё по доверчивости, да по доброте душевной.
– Девушка, девушка, извините ради Бога, помогите мне пожалуйста – меня остановил на улице молодой человек приятной наружности – это не займёт много времени.
Я обернулась и с недоумением смотрела на него. Вид у него был растерянный и ему явно нужна была помощь.
– Все спешат, все торопятся, никому нет дела, ну хотите я вам заплачу?
– Вообще – то я тоже тороплюсь. А в чём дело – то?
– Да пустяк, вон моя машина – он указал пальцем на кроссовер с тонированными окнами и открытым капотом – вы просто нажмёте на педаль, а я в это время подкручу одну детальку, и всё, я один не могу разорваться пополам, ну не заводится!
В машинах я не разбиралась и легко повелась на эту удочку.
– Ладно, так и быть, если это не долго.
– Да две минуты, вам только на педаль надавить, и всё, если хотите, я могу вас потом подвезти.
Предложение было заманчивым, мне действительно не хотелось трястись в душной маршрутке и я пошла вместе с ним к машине, стоявшей за углом на обочине.
– Вот, садитесь за руль и когда я скажу, нажмёте вот на эту педаль.
Он подошёл к раскрытому капоту и засунул руки вовнутрь.
– Так, теперь давите.
Я посмотрела вниз и наступила ногой на педаль. И вот в этот самый момент сзади через моё плечо просунулась чья то рука и смоченный обильно чем – то резко пахнущим носовой платок плотно прижался к моему лицу, закрывая нос и рот. В следующее мгновение рука потянула мою голову назад и вдавила в подголовник сиденья. Водитель же вернулся к двери, закрывая собой обзор с улицы и прижал мои руки к моим бёдрам. Он навалился всем телом, блокируя любое с моей стороны сопротивление. Слишком поздно я поняла, что угодила в расставленные сети. Пытаясь задержать дыхание, я отчаянно дёрнулась, но фиксация моего тела была надёжной, дышать стало нечем и рефлекторно я вдохнула пары вонючей жидкости. Перед глазами всё поплыло и я обмякла на сиденье. "Эфир для наркоза скорее всего. Какая же я дура доверчивая – это была последняя мысль, после чего я отключилась.
И вот я сидела на стуле посреди комнаты, связанная по рукам и ногам и была абсолютно беспомощна. В комнату вошли двое парней и среди них была молодая огненно рыжая девица. В одном из парней я узнала водителя кроссовера, в который так неосмотрительно села. Парни уселись на диван и закурили, стряхивая пепел прямо на пол. Девица же медленно подошла ко мне. Затем, цокая тонкими каблучками обошла вокруг стула, внимательно осматривая меня со всех сторон.
– Мальчики, а вы молодцы, отличный экземпляр! – она обратилась в их сторону и те дружно заулыбались и захихикали.
Она стояла передо мной и изучала меня взглядом. Я же смотрела на неё. Стройная, высокая, с симпатичным лицом. Рыжие волосы стянуты сзади в тугой узел. В белой майке и короткой джинсовой юбке с бахромой. Красивые ноги, дорогие туфли на шпильках. На шее витая золотая цепь толщиной чуть ли не с палец. В руке она держала короткую плётку в несколько хвостов с завязанными на концах узлами и похлопывала рукояткой по ладони. Да, недёшево одета. Наверное из этих самых, золотой молодёжи, которым всё дозволено. А притащили в какую – то дыру. Наконец она протянула руку вперёд и медленно, очень медленно, начала отрывать пластырь с моего лица, причиняя тем самым нестерпимую боль. Я не выдержала и застонала. Продолжая отрывать пластырь, она нагнулась поближе и произнесла:
– Стони, давай, знаешь как меня это заводит?
Оторвав пластырь полностью, она бросила его на пол и сказала:
– Меня зовут госпожа боль, а как тебя называть? Тебя как зовут?
– А не пошла бы ты...
Девица расхохоталась:
– Да мне по барабану, как тебя зовут, не хочешь, не говори, я буду называть тебя просто своей шлюшкой – она добродушно похлопала меня по щеке – ну что же, пришло время твоей любви и ты дашь мне её всю целиком.
Она скинула туфель с ноги и поставила босую ногу мне прямо между бёдер.
– А я скажу тебе. Меня Аллой зовут, чтоб ты знала – она опять потрепала меня по щеке.
По хозяйски задрав на мне юбку, она сдвинула на мне тонкие трусы вбок, обнажая напоказ мои прелести.
– Мальчики, смотрите, нравится?
Оба самца жадно уставились на моё интимное место и плотоядно заулыбались. Я задвигалась вместе со стулом, напрягаясь всем телом, пытаясь сбросить подол юбки вниз, и в этот момент эта Алла хлестнула меня плёткой наотмашь, протянув через всю грудь. Жгучая боль вспыхнула огнём и я, вскрикнув, обмякла. Жеребцы на диване заржали и зааплодировали, подбадривая садистку, и та продолжала. Её голая стопа с накрашенными ногтями придвинулась ближе и большой палец проник внутрь глубоко и вплотную притёрся к моему клитору.
– На меня смотреть – приказала Аллочка и подняла моё лицо за подбородок – сейчас приятно станет.
Я почувствовала как пальцы её ноги пришли в движение и стали мягко гладить мне губки и клитор. Слова развратной и жестокой лесбиянки Аллы оказались сущей правдой. Все мои чувства обострились и от прикосновения пальцев ноги помимо воли внутри меня пробежали вспышки возбуждения. Я тут же потекла, обильно смазывая пальцы ноги садистки. Затем волна наслаждения разбежалась по всему телу, уступая место новым, более мощным волнам. Я тяжело задышала и подалась навстречу, не смея более опускать голову. Я смотрела на неё, а она смотрела на меня. И для меня теперь, кроме неё ничего не существовало. Меня в жизни никто ещё не насиловал, да ещё так жёстко, и сцены насилия я терпеть не могла, они вызывали во мне отвращение, и когда такие вот вещи проскакивали где – нибудь в интернете, я сразу переходила на другую страницу. И вот сейчас эта самая сцена происходила наяву, и в роли подопытного кролика выступала я. Но я и представить не могла, что это доставит мне настоящее блаженство. Неужели так и должно быть? И жертва тоже получает удовольствие даже помимо своей воли? В этот момент мне было всё равно, что они потом со мной сделают. Все мысли о последствиях отступили на второй план. Я поняла, что хочу продолжения.
Я тяжело дышала и смотрела ей прямо в глаза, а девица смотрела на меня. И я видела, как она возбуждается. Алла провела пальцами по моему лицу, затем стянула лифчик и мягко приласкала мне грудь. Затем вновь пальцы легли мне на губы и я, не сдерживаясь, провела по ним языком. Она медленно и мягко опустила мне руку на шею и наклонила мою голову вниз.
– Благодари меня, целуй мне ногу – потребовала Алла и я не посмела перечить.
Я прижалась к ноге и стала покрывать поцелуями нежную и бархатистую кожу её покатого бедра. Пальцы ноги наглой и развратной Аллы гладили мою промежность, а пальцы руки гладили за шею, и я страстно целовала её ногу везде, куда только могла дотянуться, и видела как взмокли её трусы под юбкой. Запах её промежности манил и возбуждал. Вперемешку с поцелуями я страстно шептала слова благодарности и это заводило меня до исступления. Внезапно мою шею обхватил тонкий шнурок и постепенно стал затягиваться, всё сильнее сжимая мне горло. Это она свободной рукой ловко накинула удавку и медленно закручивала. Я чувствовала над собой колебательные движения и тонкий ремешок всё глубже врезался мне в шею. По чётким и отработанным движениям было ясно, что делает это она не в первый раз и дышать становилось всё труднее. Ласкать тем не менее она не переставала и я продолжала отвечать, невзирая на нехватку воздуха. Опытная садистка взялась за меня всерьёз и ей это доставляло удовольствие. Наконец удавка сдавила мне горло настолько, что я перестала дышать. Сделав несколько контрольных витков и затянув петлю намертво, Аллочка переместила ладонь мне на лицо и кончиками пальцев стала нежно водить по моим губам. Новый толчок блаженства взорвал меня изнутри, однако стонать я уже не могла. Ну вот и всё, пришла моя смерть, в таком вот развратном и неприглядном виде – подумала я, и умирать почему – то было совсем не страшно. От умелых действий садистки моё сексуальное возбуждение достигло апогея и заглушило страх смерти. По телу начали пробегать судороги. Мозг требовал кислорода, которого всё не было, и глаза начала застилать багровая пелена. Я чувствовала, что вот – вот отключусь. Я прижалась плотнее к ноге и руке и в последний раз приласкала их. В моей голове вспыхнул яркий свет и я мощно, как никогда в жизни, кончила, тут же потеряв сознание.
Я очнулась. Я была по – прежнему связана и уже не чувствовала своего тела. Голова моя безвольно была опущена на грудь и я слышала голоса. Я понимала, что побывала у самой черты бездны, и прошлась по самой кромке лезвия, но страха по – прежнему не было. Наверное, я пережила тот самый экстаз, который испытывают пилоты – камикадзе перед тем, как врезаться во вражеский объект.
– Алка, ты чо? Ты чо наделала, ты же задушила её – это был голос Коляна.
– Однозначно, ты эту девку повесила! Да нахрен я с тобой связался! Всё, я удочки сматываю, а вы как хотите – это был уже Вадик.
– Заткнитесь оба. Сейчас она очухается, я ей отвесила столько, сколько положено. Если я выписываю рецепт – ошибок не бывает – вон смотри, видишь, уже шевелится.
– Да? Живая? Точно. Так значит мы сейчас потрахаемся. Только больше так не шути.
– Я ещё не натрахалась. Помнишь свои обещания? Ты согласился, вы оба дали согласие, а уговор дороже денег. Учти Вадик, будешь мне мешать и путаться под ногами, я избавлюсь от тебя. Тебя, Колёк, это тоже касается! Так что заткнитесь.
– А что ты нам сделаешь – снова подал свой гнусавый голос этот Вадик.
– Ещё раз вякнешь мне поперёк, на себе узнаешь, что такое харакири. А тебя, Колёк, заарканю и прибью гвоздями на кресте. Всё, шалава моя и моё слово – закон!
Cлушая их разговоры, я поняла, что так быстро и легко всё это для меня не закончится, и садистка Алла только входит во вкус. И, похоже в их банде планировала и верховодила она. А эти двое были простыми исполнителями. Страшная женщина.
Опять зацокали каблучки и она снова подошла ко мне. Снова взяв меня за подбородок, она произнесла:
– Ну как, понравилось моей шлюшке? Вижу, что понравилось. Пора снова заняться любовью. Ты ведь любишь меня? Можешь не отвечать, вижу что любишь. Сейчас снова приятно будет.
Я молчала и горела от стыда. Ведь то, что она говорила, на самом деле так и было. Просто я не хотела сама себе в этом признаваться. Возбуждение вновь охватило меня лишь от её слов. А что будет, когда начнутся действия?
Обойдя меня сзади, она взялась за спинку стула и опрокинула его на пол. Я упала вместе со ним на спину, больно ударившись головой о деревянный паркет. Женщина тут – же села на меня верхом и её промежность оказалась рядом с моим лицом. Она была уже без трусов и влажная щель оказалась прямо передо мной. Затем я почувствовала, как сразу несколько пальцев её руки проникли в моё влагалище и потревожили мой клитор снова. И опять во мне предательски загорелся огонь желания и страсти. Второй рукой она прижала мою голову к своей промежности. Её запах возбуждал всё сильнее и я поняла, что снова хочу её. Я глубоко вошла языком внутрь пещерки и принялась описывать круги вокруг клитора. Алла ласкала меня и задавала темп. И я отвечала. Я ласкала и стонала. И к моему стону присоединился стон моей мучительницы. Она получала удовольствие, и это было понятно по её поведению. Она остановилась. Было ясно, что она выдерживает паузу, и тем самым дразнит и заводит меня всё сильнее.
– Пожалуйста, ну продолжай же – уже на грани безумия прошептала я.
И она продолжила. Мы ласкали друг друга – она пальцами, а я языком, и постепенно ускорялись. Во мне пылал огонь порочной страсти и мне хотелось ещё и ещё. Два бандита на диване разинули рты и уставились на нас. Им явно нравилось представление. Наконец Алла громко и пронзительно застонала и по её телу пробежала судорога. Она кончила мне прямо в рот и её обильные и горячие выделения я приняла с наслаждением. И снова в моём мозгу вспыхнула молния и мощный оргазм вновь сотряс моё тело. Я обильно брызнула на её руку уже своей вязкой массой. Продолжая сидеть на мне, она вынула пальцы из моего влагалища и прошлась ими по моему лицу, вымазав мне губы. Потом она поднесла руку к себе и провела по ней языком. Вытащив из – за пояса плётку, она ловким движением скрутила хвосты в один жгут и в один миг обвила его вокруг моей шеи. Постепенно затягивая концы, Алла вновь принялась меня душить. И во мне опять с новой силой закипела страсть. Чем больше не хватало воздуха, тем сильнее нарастало возбуждение, отдаваясь во всём теле мощными толчками. Перекрыв мои дыхательные пути полностью, она перехватила узел одной рукой, а второй мягко обняла меня за шею и нежно поцеловала. Я прижалась к её губам и встретилась с её языком. Я жадно ласкала её губы и язык и любила так, словно эти последние минуты своей жизни хотела унести с собой в могилу. Мною овладел какой – то животный восторг и я поняла, что перед уходом на тот свет ещё успею застать новый и самый сильный оргазм. В голове стучало всё сильнее и перед глазами поплыли круги. Алла держала узел на моей шее крепко и надёжно. Пальцы руки упирались мне в подбородок, запрокинув мою голову назад и указательный палец дополнительно ласкал мне шею и щёку. Я умирала в её объятиях и умирала от счастья. Это был поцелуй самой смерти и меня накрывала наползающая тьма. Затем всё тело пронизали молнии, я затряслась в конвульсиях, и кончила, после чего наступила ночь.
Я увидела впереди себя светящийся коридор. Он приближался и начинал закручиваться в сияющую воронку. Я ощущала внутри себя абсолютный покой и какую – то непонятную радость. Вокруг меня струился мерцающий мягким светом ореол. Я чувствовала объятия самой вечности. Мне было хорошо, тепло и спокойно. Я покидала бренный мир и тело моё осталось где – то далеко. Но кто – то нарушил равновесие и потянул назад, в эту грязь и ненависть. И коридор исчез.
Я снова пришла в себя и сознание понемногу возвращалось. Алла стояла передо мной на коленях и делала мне искусственное дыхание изо рта в рот. Периодически она отрывалась от моих губ и делала мне непрямой массаж сердца, всем телом наваливаясь на мою грудь. Колян и Вадик бесцельно топтались рядом и снова ругали её за то, что она всё таки меня прикончила и потрахаться им уже не получится. Но она не обращала на них внимания. Она смотрела на меня молча и видела как я вздохнула и открыла глаза. Я вернулась. Значит, не пришло ещё моё время и она меня откачала. В её лице читались перемены. Возможно, она сама не ожидала такой ответной моей реакции на её сексуальную агрессию. Скорее всего, она ждала совсем другого. Криках о помощи, мольбы о пощаде, не знаю чего ещё. Но такого поведения с моей стороны и полной готовности принять всё, любую пытку и любую боль и даже смерть с готовностью и наслаждением – этого она явно не ожидала. Её лицо теперь выражало потрясение и восхищение. Вот просто так незнакомая, бедная и беззащитная девушка, которой всего – то девятнадцать лет от роду, с готовностью и даже желанием принимает её издевательства, и без остатка отдаёт самое ценное – свою жизнь, и расстаётся с нею легко, ради чьей – то сиюминутной сексуальной прихоти. Конечно, молодое истерзанное девичье тело можно закопать где угодно, и найдут ли когда, но свои воспоминания и душу убить не так просто. Она наклонилась и целовала мне губы, лоб, глаза и её горячие слёзы ощущались на моих губах солоноватым привкусом.
– Прости меня, прости – шептала она и гладила меня за волосы.
– Ноги отсюда! – сказал Колян своему дружку – ещё на нас мокрое повесят – и дёрнул к выходу. Вадик последовал за ним. Они так и не поняли, что я не умерла и посчитали, что Алла прощается со мной уже мёртвой.
– Вот так ты, да? А мне теперь кого трахать? Тебя? Так ты ещё перо всадишь со своими фокусами, её замочила и меня завалишь – бубнил уже на выходе этот мерзкий Вадик – тут недалеко водяру достать можно, это дело перетереть надо, пока менты не понаехали.
Дверь хлопнула и я слышала затихающий топот уже где – то на улице.
Внезапно Алла рывком поставила стул на ножки и начала меня распутывать. Причём скотч она снимала уже аккуратно, будто пылинки с меня сдувала.
– Т – ты м – меня развязываешь? – спросила я слабым голосом.
– Ну да – как – то по простому ответила Алла – а ты что, сдохнуть в мучениях хочешь? Такой фиксирующий бандаж нельзя надолго накладывать. В общем, читать лекцию про всякие сосудистые осложнения и краш – синдром я тебе не собираюсь.
Женщина полностью меня развязала и помогла встать на ноги, которые затекли и слушались с трудом. Опираясь о стену, я еле – еле дошла до двери. Алла открыла дверь и мы оказались на крыльце какого – то дачного строения. Я села на деревянную ступеньку крыльца и опустила голову. Алла села рядом со мной. От Вадика и Коляна и след простыл.
– Курить очень хочется – сказала я.
– Некогда здесь раскуриваться, эти дебилы сейчас наберут водки и вернутся тебя поминать, а мне грех на душу брать придётся – давай пошли, я помогу.
– Ты? Куда ты меня хочешь отвести? Ты убивать меня поведёшь, да? Мне уже всё равно, почему сразу не убила? Почему ты меня мучаешь? Убивай, только не тяни – я говорила совсем уже отрешённо и знала, что живой из её рук вряд ли выберусь.
Вокруг были густые заросли и высокие деревья. Я заметила небольшую тропинку, ведущую от крыльца к деревянному забору – штакетнику. Женщина смотрела на меня и я заметила, как на её глаза снова навернулись слёзы.
– Убивай уже, только быстро, я так устала, давай же, я не боюсь, мне так больно и теперь уже всё равно, что будет со мной. Ты превратила меня в тряпку, ты сломала во мне всё, я не хочу больше жить.
Я говорила тихо и обречённо, и сама удивлялась своим словам. Алла вздохнула и всхлипнула. Она что, плачет? Жалеет меня? Или это крокодиловые слёзы? Или я чего – то не понимаю.
– Замолчи! Хватит. Не говори так больше, я не убью тебя, прости меня. Ты не простишь, я знаю. Просто вставай и пошли.
Я встала, и уже более уверенной походкой двинулась за ней. Мы вышли за калитку и подошли к кроссоверу, в который я так неосмотрительно ещё утром села. Алла достала ключи из кармана юбки и сняла блокировку. Она уселась за руль и завела машину.
– Давай садись – сказала она.
Я села рядом с ней на переднее сиденье и внедорожник рванул с места. Съехав с просёлочной дороги, мы выехали на трассу и Алла прибавила скорость.
– Куда мы едем? – спросила я.
– Подальше отсюда. Не переживай, машина моя, и я с ними не пила.
– Почему ты мне помогаешь?
Но ответа не последовало. Всю дорогу мы ехали молча и перед въездом в город она остановила машину.
– Всё, выходи – сказала она – дальше доберёшься сама – она пошарила в бардачке и сунула мне в руку несколько тысячных купюр – вызовешь такси. Вот твоя сумка и телефон.
Я сидела словно в ступоре и смотрела на неё.
– Зачем ты мне помогаешь – снова спросила я в недоумении.
– Какая тебе разница? – она вдруг погладила рукой меня по щеке – возможно, потом ты сама всё поймёшь.
Сняв со своей шеи массивную золотую цепочку, она надела её на меня – это тебе на память, можешь делать с ней что захочешь. Хочешь – носи, хочешь – продай или выбрось в помойку – и поцеловала меня в губы – теперь прощай!
Я продолжала сидеть и смотрела на неё. Алла отвернулась от меня и смахнула рукой слёзы.
– Всё, выметайся. Пошла вон!
Я медленно вышла из машины и подошла к обочине. Руки и ноги уже привычно слушались. Кроссовер рванул с места и через минуту скрылся за поворотом. Я стояла и думала о своём неожиданном спасении. Неужели бывает так, что маньяк выпускает свою жертву на свободу, да ещё и жалеет напоследок. Да, всё же жизнь – сложная штука, но какая она приятная, после того, как ты только что чудом избежала смерти. Я стояла и смотрела на дорогу, в ту сторону, куда уехала её машина. Её поцелуй до сих пор ощущался на моих губах. Я думала об Алле. Почему же всё таки она меня спасла? И тут меня осенило. Я поняла, что она меня полюбила. И я поднесла к губам её прощальный подарок – тяжёлую цепь из благородного металла. Нет, ни за что не продам, даже если буду нуждаться и голодать. Что же я наделала? Почему просто так отпустила? Понимание того, что я теперь буду хотеть её до безумия и тосковать по ней, пришло ко мне слишком поздно и теперь я знала, что никогда её не забуду.
Моё платье – твоих рук родные объятья.

Мои чувства, давно живут на распятье.
В торопях, на губах согреваются страстью.
Моё счастье – твоих рук живые объятья.
Слова из песни в исполнении Т. Н. Повалий.

ARHIMED