В студенческие годы с сексом чаще всего бывает, как в анекдоте — есть с кем, есть чем, но не где. Так что, похоть часто приходиться удовлетворять где попало и как попало, далеко от комфортных условий кровати и спальни. Но что-то такое есть в этом, что-то такое бодрящее, возбуждающее, придающее оргазму ещё больше красок.

На подобные вещи часто можно было подсесть как на натуральный наркотик. Собственно, мы с Сашкой после вписки часто баловались в разных местах, и один раз нам чуть было не прилетело за это. Я всё ещё думал про Аньку, так как её спортивная задница и длинные, ну очень длинные ноги могли вызвать у меян стояк от одного только воспоминания. Но все мои ухаживания и даже попытки напоить её сама она сводила на нет. Дескать, вся такая правильная и до свадьбы ни-ни.

Зато Сашка вообще никогда из обычного секса не делала большого дела, а от анального тащилась как последняя шлюшка, знала про это и ни сколько не мучалась никакими угрызениями по этому поводу. Любила она вот так вот, спонтанно и до невозможности, да и на многое была в целом согласна.

Так, однажды мы собирались посвятить жаркому сексу очередную ночь. Но она скинула мне смску что задерживается. А я уже был, что называется, на взводе. Прождав битый час, буквально борясь с периодически подступаемой эрекцией, я решил что больше не могу, и поехал за ней.

Сашка брала курсы изобразительного искусства при нашей шараге. По просту — училась ещё и рисовать, как художница. Вот и сегодня она задержалась в студии. Я быстро нашёл её, так как было лето, вечер, и большинство творческого студенчества уже разбрелись кто куда — как раз пить и предаваться разврату. И только на одном этаже в одной аудитории все ещё горел свет.

Я заглянул внутрь, и застал Сашку как раз в процессе.

Рисовала она там какой-то натюрморт. В довольно просторной студии, с высоким потолком, на белой тумбе-кубе лежала тарелка со всякими фруктами. За тумбой в углу стояло зеркало в полный рост, наполовину прикрытое драпировкой.

Сашка же, поставив мольберт, стоя старательно переносила всё это добро на холст. Духота на последнем этаже была невыносимая, так что все окна были открыты, но даже это слабое дуновение никак не помогало.

Чтобы как-то справиться с жарой, Сашка была даже отчасти раздета. Кроме легких сандалий на босу ногу, была надета на ней мини-юбочка и фартук. И всё. Её легкая куртка и футболка лежали рядом на стуле. Не будучи стеснительной, Сашка повязала фартук, перемазанный в разных местах красками, прямо на босую свою небольшую грудь. Её голая загорелая спина, от шеи под схваченными резинкой волосами, и до талии юбочки, блестела в свете лампы на потолке.

Тихо прикрыв за собой дверь, я подкрался к ней и обнял сзади за талию и живот.

— Попалась!

— Ай! — Сашка даже взвизгнула, и слегка саданула меня локтем в солнченое сплетение.

— Идиот! А если б у меня сердце!

— Сама виновата, — проговорил я ей в ухо. — Я тебя жду уже сколько, вина там, своих фруктов накупил, а она тут... это что, банан? — я показал пальцем на её картину.

— Сам ты, банан, — она недовольно отвела голову подальше от моего лица. — Мне завтра сдавать это надо.

— Угу, и ты про это как раз забыла. Когда мы за неделю договорились. Очень удобно.

— Ну, чувак, бывает.

— Ага. А ты знаешь, что бывает с теми, кто обманывает?

У меня тогда начала зарождаться одна идея. Я поймал её отражение в зеркале — Сашка, недовольно нахмурившись, продолжила мазками наносить злополучные фрукты на холст.

— Их наказывают, — довольно растянул я слово. И одно рукой скользнул за фартук, отодвигая его в сторону, проведя ладонью вверх по её взмокшему телу, покуда не нащупал и обогнул грудяшку, влажную, вспотевшую и такую приятную, оголив её от грубоватой ткани фартука.

Одновременно я прижался к ней так, что она почуствовала мой торчащий член под джинсами, уже порядком твердый, упирающийся ей в ягодицу.

— Отстань, — букрунла она.

— А то что?

Я стал массировать её грудяшку, сжимая сильнее и дольше, пальцами сводя от краев груди к её сосочку, и обратно, как будто выдаивая её. Постепенно, её сосок стал отзываться, твердея.

— Так... отвали, сказала же. Сегодня никак! — она снова зло прошипела, дернув головой, и продолжила рисовать. Довольно милая гримаса недовольства всё так же отражалась в зеркале.

— Да ты не отвлекайся, мы так... ненадолго.

Второй рукой я лег ладонью ей на внутреннюю часть бедер, у основания её попки. Сжав ягодицу, я получи ещё один недовольный тычок локтем, а затем даже взмах свободной рукой, правда, мимо, но она все не отрывалась от своей картины. А я продолжил.

Приникнув губами к её шеё, я прошелся чередой длинных поцелуев от ключицы к скуле, хотя она и пыталась резкими рывками сбросить меня. Сашке это определенно нравилось, хотя она и изображала из себя крайнюю сосредоточенность.

Погладив её попку, я нащупал резинку трусов и стал стаскивать их.

— Так-так-так! Стой! — она попробовала увильнуть, но моя рука на её груди удержала её на месте. — Ну! Руки!

Трусики, не взирая ни на что, благополучно опустились повыше колен, оставшись на бедрах.

— Вернул обратно!

— Ну, чего ты? Поиграюсь и отдам.

Освободившейся рукой я прошелся вновь по бедру вверх и нащупал её дырочку ануса. Она задержала дыхание и даже прикрыла глаза, а кисть замерла на её картине. Ягодицы сжались., напряглись, обхватив мою руку.

— Не смей... , — уже меняющимся к более грудному голоcом сказала она, тяжело сглотнув.

Не отвечая ей, указательным пальцем я стал обводить анус круговыми движениями. Она сделала длинный шумный выдох, все ещё не расслабляясь, но я был настойчив.

Моя вторая рука под всё тем же фартуком, слегка оттопырив его, перешла на другую грудь, которая была с пирсингом в соске, прижав первую грудяшку сгибом локтя. Я стал играть с колечком в её коже, слегка оттягивая его и отпуская обратно.

Сашка уже потекла. Я бы мог это сказать по одной только её коже, которая пошла пупырышками. В зеркале было видно, как кисть в её руке сделала неровный мазок на холсте, и она недовольно хмыкнула. Но больше всего её выдавал взгляд, уже становящийся пустым и блуждающим.

— Зараза... , — надсадно проговорила она.

— Кто?

— Ты, кто же ещё? — отвечала мне уже с придыханием.

Обхватив вторую грудь, указательным пальцем другой руки я стал проникать ей в анус, медленно, но настойчиво. Она уже не напрягалась, и где-то на середине пальца расслабилась, так что дело пошло легче. Я стал высовывать палец почти до ногтя и входить им обратно, все так же сдавив ей грудь, и покрывая шею уже более короткими и отрывистыми поцелуями.

Какое-то время она пыталась что-то там ещё рисовать, даже при таком действе, но скоро стала постанывать и одной рукой сжала кисть, а второй вцепилась мне в пальцы под фартуком.

— Ну, сука... ну, пусти... не успею же! — уже просящим тоном обратилась она ко мне.

Уже не слушая её, я вытащил палец из поки, и ослабил завязки фартука повыше юбки. Затем быстро стащил трусики до голеней, и продел через одну Сашкину ногу.

— Не смей, слышишь! Скотина! Завалю — стипендии лишат!

— Ничего, я помогу потом закончить твоё художество.

Я придвинул стул с её вещами ближе и быстрым движением поставил одну Сашкину ногу на стул, так, чтобы к её попке открывался лучший доступ. После этого я вновь вернул внутрь неё уже два пальца, указательный и средний, входя и выходя. Свободной рукой я стал придерживать Сашку за талию. Она ещё пыталась меня отцепить свободной рукой, но, в какой-то момент просто перестала, отдавшись накатившему возбуждению. На пол упала кисть, а обе её руки вцепились мне в руку, которой я обхватил поверх фартука на талии.

Она тяжело дышала и постанывала. Постепенно я добавил третий палец, и, сведя

их вместе, стал слегка раздвигать стеночки ануса, готовя к члену, который у меня уже стоял колом в джинсах. В зеркале отчетливо было видно, как Сашка иногда закусывала свою нижнюю губу, откровенно кайфуя.

Затем я резко прекратил, и стащил с неё фартук через голову, попутно потеряв резинку с её волос, после чего стал подталкивать вперед.

Сашка уже была слишком заведена, чтобы соображась что-нибудь. Я подвел её к тумбе, и заставил забраться на неё, а потом согнул, так, что Сашка стала на колени и припала щекой к тумбе, при этом выставив свою попку вверх. Я задрал ей юбку, обнажив спелые абрикосовые ягодицы, как будто отогнул лепестки цветка, и стал спешно расстегивать свои джинсы.

Сашка косилась на меня полузамутнённым от наслаждения взглядом из под спутавшихся растрепанных коротких волос, вцепившись руками в края тумбы. Быстро оголив член, я вытащил его из ширинки, подошел к ней и стал пристраиваться к её анусу, уже приоткрытому и манящему темной дырочкой. Зайти внутрь не составило проблем. Стеночки поддались в сторону, пропуская мою головку, когда она во весь голос протяжно и долго простонала

После этого я сразу же взял быстрый темп, входя и выходя. Безумное желание кончить гнало меня. От соприкосновения наших тел в пустой аудитории раздавались характерные хлопки и прихлюпывающие звуки, Сашка уже натурально стонала и охала, и все это усиливалось эффектом эха от не самого низкого потолка.

В какой-то момент я снова покосился на зеркало. Там было видно, как Сашка, уже подмахивая мне отогнутой задницей, приоткрыв рот и часто дыша, принимала меня в себя в анус почти до яиц. А за моим плечом были двери в аудиторию.

И они были приоткрыты, и в них стояла, кто бы вы думали? Анька собственной персоной. Я не знаю, в какой момент она застала нас, но явно стояла там уже несколько минут минимум. Одной рукой она держала стопку книг. А другой, кто бы подумал, поглаживала свои небольшие груди под футболкой, сжимая их и разжимая. Широко раскрытыми глазами она смотрела на нас, и выглядела несколько шокированной и испуганной. Но характерная черта многих возбужденных девушек — слегка прикушенная губа и немного учащенное дыхание, румянец на щеках, говорил о многом.

Меня это завело только больше, и я ускорился, став Сашку уже натурально драть, так, что она даже не могла полностью вдохнуть всей грудью, после очередного стона или оха, как я снова входил в неё. Это было безумно возбуждающее, знать, что на нас смотрят, что нас застали как раз в этот самый яростный и жаркий момент. Я снова посмотрел на зеркало.

Анька быстро обнаружила, что я смотрю на неё в отражении. Она сразу же отвела взгляд и поспешно ретировалась.

Почти одновременно Сашка закатила глаза, и вцепилась в края тумбы так, что пальцы побелели. Она задержала дыхание и выгнула спину в судороге. Анус сжался, сдавив мой член. От ситуации, когда нас застукали, от того, что это было Анька, и что это её завело, я не выдержал и стал кончать. Сашка сжала анус так сильно, что буквально выдавила из меня первую порцию спермы. По инерции выйдя из неё полностью, я пролил остальную часть спермы снаружи. Белая густая жидкость осела крупными каплями и сгустками на Сашкиных ягодицах и немного на спине.

Мы немного передохнули, и я взял её ещё два раза в тот вечер. Она, конечно, была на меня зла до невозможности. Когда я швырнул её на тумбу, то, естественно, что блюдо и весь натюрморт пошел на пол, а несчастный банан мы даже случайно раздавили.

Так что, доделывала Сашка своё художество уже почти что ночью. Но при этом же была довольна, как кошка. Вот она, двоякая женская природа.

За картину, тем не менее, получила твердую пятерку, за что уже мне досталась награда.

Единственное, что меня смущало, это то, видела меня Анька или нет. После того, как я кончил, то как-то про неё забыл. И у меня даже была мысль, что мне все это показалось в порыве страсти. Но потом, каждый раз Анька избегала встречи и отводила глаза, обильно краснея. Я начал уж подозревать, что она пошла и настучала на нас, дескать, трахались в аудитории. И даже ждал вполне длительного и обязательного нудного разъяснительства с замкафедры.

Но всё обошлось, и этот немой секрет так и оставался какое-то время секретом между мной и Анькой, и я был теперь уверен, что не такая уж она правильная и порядочная, какой пыталась казаться.