Было бы удивительно, если после траха с отцом наши с ним отношения не изменились. Все переменилось полностью. Отец и сын — любовники, два долбящихся пидора...

В тот день, когда я его совратил (или он меня — своим очком), я умудрился трахнуть отца еще два раза. Первый раз в душе, когда он уже весь намылился, гладенький, выбритый везде, где нужно. Под струями воды секс оказался совершенно другим. Я ебал отца в растянутую попку по своей же сперме, не торопясь и плавно, наслаждаясь каждым движением толстого члена в этой уже не девственной гладкой дырочке. Отец глухо стонал, упершись в стену руками и грудью, выставив на проеб свою круглую жопу. Не знаю, сколько продолжалось это наслаждение, но спустил я снова внутрь.

Позже, вечером, перед сном, я снова заглянул к отцу, мы долго целовались, я даже немного пососал его небольшой член, который так перевозбудился, что даже не вставал, оставаясь мягким и податливым. Я снова поставил отца раком и от души проебал его.

Когда я проснулся утром, папы уже не было — убежал на работу. Я быстро позавтракал, подрочил, снова обильно спустив (я представлял при этом, как батя сидит на работе, а его трусики промокают от моей спермы, которая долго и медленно сочится из своего очка. Папе приходится бежать в туалет, тужиться, выдавливая из себя семя своего сына. И ему даже нужно прикладывать к очку платок, чтобы сперма не пропитала штаны).

Я уже знал, что отцом нужно пользоваться по полной, раз выпал такой шанс. Конечно, ебаться на стороне я не перестану — уж слишком часто мне хочется секса, но воспользоваться отцовским очком... Это я буду делать как модно чаще.

Вечером отец прибежал с работы, скоренько со мной поздоровался и убежал к себе. Хм. Я решил не приставать к нему сегодня, ибо он все еще под впечатлением, да и дырки у него болят, скорее всего. Поэтому быстро вызвонил одного старого знакомого и свалил к нему с ночевкой.

Через пару дней я все же понял, что отец сторонится меня. Его мучала совесть, похоже. Все эти моральные нормы, ой, ой, инцест, какой ужас. Ладно, если я хочу всегда иметь под боком течную суку, надо будет действовать решительнее. Надо сломать его сопротивление, окончательно совратить.

Однажды вернувшись с пар, я увидел, что отец дома. Я принял душ, обмотался полотенцем и зашел к нему в комнату. Отец оторвался от своих отчетов и поздоровался со мной.

Я присел на кровать.

— Папа, надо поговорить.

Отец повернулся ко мне:

— Да, наверное, надо, — он отложил бумаги в сторону, сел рядом. Папа был одет в старые семейники и майку-алкоголичку, через которую просвечивали его крупные соски. Я почувствовал, как мой член начал напрягаться под полотенцем.

— Пап... То, что было...

— Больше не повторится, — глухо произнес отец. Он не смотрел на меня, уставился в пол. — Это было клево, да, но это ошибка. Я не... Мы не должны были этим заниматься. Это неправильно.

Эх. Неправильно. Да в мире много чего неправильного, пап. Отношения двух мужчин, пусть и родных, далеко не самое неправильное. Я молчу. Жду, что он еще скажет.

— Это неправильно, — повторяет он. — Мне очень и очень стыдно. Я не хочу быть пидором и не хочу, чтоб ты им был. Давай просто забудем, а?

Тут отец смотрит мне в глаза.

— Эх, — говорю я, — если ты так хочешь. Мне все очень понравилось и я бы хотел повторить... Но если ты против, то, конечно, давай забудем. Только у меня есть одна просьба, пап.

Батя улыбается, но немного подозрительно.

— Что именно?

— Давай немного поласкаем друг друга, а? — я гляжу на отца, вижу, что он хочет запротестовать и резко распахиваю полотенце, — папа, ну пожалуйста. Погляди на него — он такой большой, крупный, ему хочется ласки. Просто подрочи его, ничего больше.

Отец теперь пялится на мой налившийся кровью хуй и совершенно инстинктивно облизывает губы.

— Иди ко мне, — шепчу я. Отец все еще стыдится, но он уже сломан — мой хуй сломал его очко и ограничения в его разуме. Теперь папка думает только о том, как он будет сосать эту палку, облизывать ее и принимать в свой голодный зад. Неправильно? Да, папуль, неправильно! Но если это приносит удовольствие... Почему бы и нет? Это же не преступление, в конце концов.

Я обнимаю папу и мы начинаем целоваться, наши языки сплетаются, папа стонет мне в рот, мои пальцы находят его сосок и сжимают. Отец распахивает глаза, смотрит на меня, я начинаю ебать его рот своим языком, выкручивая сосок. специально для bestweapon.su Папка стонет. Потек. Готов. Все, больше нет никаких неправильно. Я докажу ему, что он — пидор и он существует, чтобы подставлять мне очко. Я сжимаю его полную — почти бабскую — грудь. Как же охуенно. Папа реально похож чем-то на бабу. Не поведением или телосложением. А... как же это описать?... Я просто чувствую, что он — сучка. И он сам это понимает. Он мужик, но с пиздой вместо очка. Вот кто он. Может он и был мужиком, но после того, как я спустил в него свое семя — он шлюха-спермоприемник. Черт, эти мысли еще больше заводят меня.

Я кладу его на спину и опускаюсь к торчащим коричневым соскам. Они тоже безволосые, сочные. Возбужденные. Я часто смотрю гетеропорно, и особо меня заводит, когда мужик ласкает бабские соски. Вот и я сейчас нежно играю с «бабской» грудью своего отца. Сначала я нежно играюсь с ними кончиком языка, облизываю по очереди, потом начинаю сосать, а мои пальцы скользят к влажному отцовскому очку. Блять! Он и правда течет. И очко промытое. Так, кто кого совращает? Он меня или я его? Я сосу его грудь, отец томно стонет, шире раздвигая ноги, рукой я задеваю намокший хуй папы. В голове стучит от возбуждения и мне кажется, что я сейчас просто спущу без рук. Нет, нет, нет, погоди. Надо отвлечься, надо...

— Так, раком! — командную я.

Папа осоловелым взглядом ебливой суки смотрит на меня, но молча поворачивается, ложится грудью на кровать, выставив попку к верху.

У меня дух захватывает от вида шикарного безволосого очка... мужского влагалища — идеально выбритое, сфинктер розовый, будто папаша отбелил его, а само очко заметно дышит, открывая порой темные глубины порочного удовольствия. Безумно красиво. Я всегда считал, что в мужском сексе самое красивое не ласки, не мускулистые тела, а именно вот этот момент соединения — когда головка члена актива нежно раздвигает сфинктер пассива. Момент идеального соединения двух тел.

Но сначала я отлизываю сладкую дырку папы, трахаю его языком, вызывая стоны наслаждения, папа что-то бормочет, я вижу его мягкий свисающий членик. Как же приятно. Римминг вообще мое любимое дело и мне нравится видеть, как партнер кайфует от этого. Знаете, всегда удивляли люди, которые не практикуют римминг. Мол, мерзко и все такое. Сосать хуй и ебаться в жопу при этом им не мерзко. Странно, конечно.

Мой язык играет с влажным очком, проникает внутрь, облизывает сфинктер. Я отрываюсь и целую взасос анус, он отзывается на мои ласки, как будто дышит. Да, вот так. Расслабься, папа, сейчас сынок войдет в тебя и снова осеменит. Закрепит ваши порочные отношения.

Так. Я встаю на колени — ноги отца широко разведены, попка просто ягодка, спина помокрела от пота. Папа тяжело дышит, постанывает. Блядская шлюха! Черт, мне даже не пришлось его уламывать на секс, он сразу был готов. Всегда бы так.

Я смачно плюю на дырку, растираю пальцем, засовываю пальцы в очко. Отец с всхлипом выдыхает. Подожди, подожди, сейчас что-то крупнее пальца войдет. Хм. Смазка нужна?... Судя по ощущениям и не очень — очко внутри влажное, похоже, папа все же игрался сегодня. Да и слюна поможет. Я нацеливаю свою налившуюся головку, из которой течет смазка, на сочную жадную пизду.

— Стой, стой, сына, — папа поднимает голову, смотрит на меня, в глазах похоть, — давай в резине.

— В резине? — спрашиваю, а сам давлю головкой на влажное очко. Ох, как приятно — первый контакт. Отец, что интересно, не пытается отодвинуться.

Хах, блядь.

— Да, да, лучше в резине, конечно, сына, — говорит папа, облизывая губы. Его взгляд опускается на мой член, который упирается в очко. Бритые яйца подтянулись к стволу.

— Хм... — я будто задумываюсь, — в презе, значит. Не доверяешь мне, пап?

— Я... Я доверяю, конечно. Но просто... , — отец жалобно смотрит на меня. Головка моего члена осторожно начинает раздвигать сфинктер. По чуть-чуть, совсем малость, но я знаю, что папа это прекрасно ощущает.

— Конечно, я могу в резине, — улыбаюсь я папе, но мой член также тихонько продвигается вперед, благо все смазано отлично и дырка уже растянута, я вижу по глазам, по тому, как папа дышит, что он чувствует мою залупу. — Я могу в резине. Но не с тобой, папуль.

— А... почему? — спрашивает он.

— Потому что ты... — теперь головка полностью вошла внутрь. Ох, какой же он внутри влажный и горячий, так хорошо! — ... ты моя блядь, папа. Я буду кончать куда захочу. Понял?

Отец только кивает.

— Или ты боишься залететь, а? — усмехаюсь я.

— Нет, нет...

— Ну так если боишься, папа, тогда пей противозачаточные.

Меня самого заводит то, что я говор и то, что отец не сопротивляется этому. И на выдохе я полностью вхожу внутрь, до упора, кольцо сфинктера обнимает корень моего члена, яйца мокрые от смазки, которая течет из папы и из моего члена.

— Ох, сына, какой же ты большой, — папуля стонет, — как ты сладко растягивает меня.

— Да, батя, этот хуй сейчас конкретно тебя проебет, — хриплю я от возбуждения и начинаю двигаться.

Стоны, шлепки моих тяжелых от спермы яиц об отцовскую жопу, его всхлипы, тяжелый запах секса и пота — наш секс невероятен. Я ебу отца раком, руками растягиваю его ягодицы, чтобы наблюдать, как напряженный хуй, весь в венах, скользит, мокрый, очко просто засасывает его. Я вытаскиваю член полностью, залупа лиловая, мне кажется, что я чувствую, как кровь пульсирует в хуе. И заезжаю снова в батю, выбивая из него не то крик, не то визг.

Ебаная шлюха, думаю я, проебаная блядь и давалка. Мой родной отец отдается как телка в порнухе. Я полностью ложусь на него, отец под моим телом распластался на кровати, двигаются только мои бедра, хуй будто находит новые точки наслаждения и двигается в дырке взрослого мужика. Отец — мне видно — закрыл глаза и хрипло дышит. Пальцами я нахожу его соски — твердые как горошины — и сжимаю. Отец стонет, попкой поддается на встречу. Пальцы левой руки я засовываю ему в рот, он начинает их лизать и сосать. Теперь я сую три пальца и гораздо глубже, отец рыгает, но продолжает сосать, его слюна увлажняет руку, я трахаю его пасть, давлю на язык.

— Мххрггхмх, — папка хрипит, но ему так охуительно в жопе, что он не чувствует дискомфорта во рту.

— Какая же ты шлюха, пап, — шепчу я ему на ухо, — чувствуешь, как мой елдак растягивает твое очко? Нравится, а?

— Д-д-да, — отец почти плачет от удовольствия, — сынуля, я твоя шлюха, раъеби мое очко.

— Может мне выйти, а, пап? — хуй задевает какую-то точку, и папка взвизгивает, — может ну ее, это еблю? Это же неправильно, да, пап? — говорю я ему.

— Нет, нет, сына, пожалуйста, не останавливайся! — батя, похоже, реально испугался.

— Да ладно, пап, давай выйду, чего там... — мой хуй замирает — не надо, это неправильно.

Батя пыхтит, вытаскивает из-под себя руки и кладет мне на задницу, прижимает к себе.

— Сынуля, все правильно, все хорошо, пожалуйста, трахни меня, — он водит жопой, пытается ее крутить.

— Ну, раз ты просишь, пап... — я вынимаю хуй и тут же резко всаживаю, очко шлюхи сжимает меня, а потом становится мягче, отчего ебать его еще приятнее. Я понимаю, что долго не продержусь и ускоряю темп. От папы вкусно пахнет еблей и потом, я втягиваю этот запах и представляю, как мы выглядим со стороны — высокий мускулистый молодой парень ебет полненького гладкого мужика. Оба покрыты пленкой пота, стонут, их тела соединены самой интимной связью во вселенной. Ох, как бы я хотел, чтобы на нас смотрели со стороны и дрочили на это.

— Щас кончу, — шепчу я папе...

— Да, да, спусти в меня, — отец отрывает голову от подушки, находит мои губы и целует. Все, я не могу сдерживаться.

— Блядь! — мой напряженный хуй начинает сливать густое белое семя, выстреливать им в глубины отцовских кишок, — принимай, пидор.

Я, кажется, ору, оргазм очень сильный, очко сжимает член, стараясь выдоить всю сперму. В голове будто взорвался фейерверк. Это было охуительно. Я выдыхаю и полностью ложусь на папу, крепко его обняв. Хуй, обмякший, испачканный в сперме, не вынимаю. Пусть в тепле побудет. Да и скоро мне захочется ссать... папу надо научить новым извращениям.