Пока Павел Петрович вовсю наглаживал дрожащие груди моей доченьки, я не мог насмотреться на ее милое нежное личико, рядом с которым ужасающим контрастом смотрелся недлинный, но толстый пенис первого покупателя. Мне было совершенно ясно, что сейчас произойдет, как и моей дочери — она уже приоткрыла свой сладкий ротик в предвкушении — но Павел Петрович решил всех удивить.

— Я могу попробовать ее прямо сейчас? — он выжидающе посмотрел на меня.

Когда я кивнул, он вдруг отпрянул от девочки, вернул член в брюки и застегнул ширинку. А затем резво как для своего возраста опустился на колени и полез под столик. Настенька и ахнуть не успела, как сосисочные пальцы вожделеющего покупателя принялись стягивать с нее трусики, а затем задирать юбочку. Павел Петрович раздвинул ножки моей дочери и прильнул губами к ее хлюпающим лепесткам. Трусики тем временем оказались на девичьих щиколотках, едва не касаясь туфелек.

Судя по всему, Настенька потекла еще когда потенциальный покупатель начал гладить ее животик и спинку. Маленький ротик девочки приоткрылся, девочка принялась тихонько стонать, пока Павел Петрович вовсю вылизывал ее прелести. Немного странно было использовать рабыню вот так, но в конце концов, не буду же я указывать будущему владельцу своей дочери, как распоряжаться покупкой.

Я уже практически был готов не ждать других звонков и согласиться на условия первого потенциального покупателя, то есть отдать Настю за сто пятьдесят тысяч. Деньги вполне неплохие, хватит и на отпуск, и на ремонт крыши. Пока я мечтал, Настя принялась стонать все громче, сжимая бедрами уши Павла Петровича. Она положила свои маленькие ладошки на лысину похотливого толстяка и легонько поглаживала своими изящными пальчиками его гладкую, как попка младенца, макушку.

Почувствовав восхитительную реакцию Насти, Павел Петрович принялся ласкать ее с еще большим рвением. Грузное тело покупателя занимало все пространство под столиком, я не смог бы сесть туда, даже если бы захотел. Поэтому я подошел к Насте и принялся гладить ее нежные кудряшки, милый носик и раскрасневшиеся щечки. Доченька полуприкрыла глазки, вовсю отдаваясь наслаждению, которое ей дарил потенциальный покупатель.

Я уже раздумывал над тем, не подключиться ли мне к действу, приложив свой член к губам Насти, но тут девочка принялась бурно кончать, судорожно дергаясь в экстазе. Ее очаровательный голосок начал срываться на писк, а Павел Петрович возбужденно заерзал, приподнимая столик своей слоновьей спиной. Он буквально чавкал девичьими соками, сильно сжимая обнаженные бедра девочки. Когда толстяк убрал руки, на коже Насти остались красные следы от его крупных пальцев.

Павел Петрович заботливо вернул трусики дочери на их законное место, а потом выбрался из-под стола. Он весь жутко вспотел, но лицо его выражало безумный восторг. Наклонившись, толстяк поцеловал Настю прямо в губки, проведя предварительно липкой ладонью по ее голенькой груди. А затем Павел Петрович решил сделать то, чего мы с Настей от него ожидали сразу же. Он вновь открыл ширинку, достал член, но на сей раз не стал тянуть время, а сразу ткнулся в милый ротик девочки.

Настя почему-то не ожидала такого поворота событий, поэтому не успела разомкнуть губки, опешила и отпрянула к стене. В результате член покупателя уперся ей прямо в носик. Поспешно исправив свою оплошность, начинающая рабыня впустила кончик пениса в ротик, обняла его губками и принялась нежно целовать, пустив в ход язычок и помогая себе маленькой детской ладошкой.

Павел Петрович лихорадочно вздохнул. Его ноги предательски задрожали, да так, что он был вынужден опереться руками о столик. А пока Настенька двигала своей головкой, нанизываясь на член, словно играя с добычей, мой телефон зазвонил вновь. Это опять был покупатель, а точнее покупательница. Она представилась как Нина Львовна и заявила, что готова перебить цену, предложенную Павлом Петровичем. Кроме того, Нина Львовна уже подходила к кафе, при том не одна.

С Ниной Львовной был ее сын Костик — щуплый паренек в очках лет восемнадцати. Мамаша очень хотела, чтобы сынок нашел себе девушку. Но, поскольку у отпрыска на личном фронте дела шли просто отвратительно по причине его полного отсутствия, мамаша не нашла ничего лучше, кроме как приобрести рабыню для своего ненаглядного чада.

Пока новая покупательница объясняла мне все это, в красках описывая, какой ее сыночек стеснительный, и как его отшивают злые девочки, не замечая «внутренней душевной красоты» хилого подростка, Павел Петрович вовсю наслаждался узким горлышком и пухлыми щечками Насти, не забывая попутно ласкать ее голенькие наливные груди и золотистые кудряшки. Костик во все глаза смотрел, как Настена силится заглотить довольно крупный член толстяка, мыча и роняя слюнки на пол.

А Павел Петрович все не собирался заканчивать — судя по всему он уже один раз кончил еще во время куни. Первый покупатель на глазах всего кафе хрипло крякал от удовольствия, перехватив инициативу и размеренно тараня ротик моей дочери. Положив растопыренную пятерню на затылок девушки, толстяк прижимал свою желанную покупку столь настойчиво, что Настенька не выдержала и ее прекрасные глазки наполнились слезами.

Завидев это Павел Петрович часто задышал, задергался и наконец спустил прямо в ротик юной рабыне. Настя плотно сжала губки, чтобы не упустить ни капли, а потом проглотила все, облизнулась и, спросив разрешения, умчалась в уборную готовить себя для второго тест-драйва.

Тем временем Павел Петрович стремился заполучить Настю тут же, без дополнительного ожидания. Он предложил двести тысяч. Нине Львовне нелегко дался следующий шаг, но она, пересилив себя, произнесла:

— Двести пятьдесят!

— Двести семьдесят... — тихо сказал Павел Петрович, застегивая ширинку.

— Триста! — выкрикнула дородная мамаша.

— Триста двадцать пять... — сквозь зубы процедил неугомонный толстяк.

Нина Львовна переглянулась с сыном и достала телефон, намереваясь куда-то звонить. Тем временем уже мой аппарат зазвонил в третий раз.

— Да.

— Вы продаете девочку, школьницу, на летние каникулы?

— Да, да... Желаете приобрести? Просто тут уже два покупателя, цена зашкаливает...

— Ээ... Нет. Я хотел бы предложить вам наши услуги по организации аукциона.

— Аукциона? — недоуменно спросил я.

— Да! Дело в том, что у вас первоклассный товар. Эта улыбка, ножки, груди... Ваша дочка просто прелесть. Какое у вас сейчас самое выгодное предложение?

— Триста двадцать пять тысяч кредитов, — гордо сказал я и посмотрел на Павла Петровича.

— Мы уверены, что за нее можно выручить по меньшей мере миллион. А скорее всего, даже больше.

— Миллион?! — я чуть не задохнулся от открывающихся перспектив. На миллион можно купить и новую машину, и сделать ультрасовременный ремонт, а если добавить, то и полностью выплатить ипотеку за дом.

— Миллион, — подтвердил голос в трубке. — Мы не возьмем ни копейки комиссионных до момента продажи. Наша доля всего десять процентов. Решайтесь. Мы вам перезвоним.

В это время Нина Петровна закончила свой разговор, который вела в отдалении. Она вернулась к нам вся красная, наверное, выслушала от мужа или банка много разного про себя и Костика. Но, тем не менее, сдаваться она не желала.

— Триста тридцать, — заявила Нина Львовна, посмотрев на нас с Павлом Петровичем одновременно с мольбой и ненавистью.

— Триста тридцать пять, — тут же перекрыл толстяк, видимо рассчитывая, что его соперница опять удалится решать финансовые вопросы, а я не выдержу и продам девочку ему.

Но я не дал Нине Львовне снова удалиться звонить и заявил:

— Мне только что позвонили и предложили устроить аукцион. Цена — миллион.

И Нина Львовна и Павел Петрович тут же разочарованно выдохнули.

— Миллион? Это нереально! Имейте совесть! — наперебой заговорили они.

— А зачем вам именно Настя? На рынке тысячи предложений! — ответил я.

— Такая миленькая и невинная только у вас, — буркнул Павел Петрович.

Тут как раз Настя вернулась из уборной. Она польщенно улыбнулась, услышав слова толстяка, который пять минут назад жестко отымел ее нежный детский ротик.

— Разрешите Костику хотя бы тест-драйв! Один минет, не больше! — взмолилась Нина Львовна.

— Простите, но у нас нет времени, — жестко ответил я. В этот момент снова позвонили устроители аукциона.

— Вы согласны с нашим предложением? — осведомился голос в трубке.

— Да! — выдохнул я.

— Тогда лимузин подъедет через минуту.

Костик стоял близко и слышал разговор.

— М... — м... — минуты мне вп... вполне хватит, — заикаясь, заявил он.

— Вот! Моему мальчику достаточно минуты! — Нина Львовна гордо посмотрела на нас, потом, поняв, что сморозила, сконфуженно промолвила: — Пожалуйста...

Павел Петрович неожиданно встал на сторону Нины Львовны.

— В конце концов, это несправедливо. Ваша доченька ведь и мне не по карману, а она подарила мне радость дважды. Разве правильно лишать пацана удовольствия?

— Ну ладно... — я махнул рукой, выглядывая в окно лимузин.

Настя опустилась коленками прямо на холодный каменный пол кафе. Я начал беспокоиться, удобно ли ей, в ответ доча заявила:

— Да ладно тебе, пап. Он же сказал, что справится за минуту, — заразительная улыбка Насти заставила и меня усмехнуться.

Костик поспешно расстегнул ширинку, вытащил давно уже стоящий как стройный тополь член и положил обе свои ладони на очаровательные Настины сисечки. Но тут произошел конфуз — очевидно, впервые в жизни коснувшись девичьих прелестей, Костя весь сжался, дернулся и брызнул липким и белесым прямо на улыбчивую мордашку рабыни. Настя едва успела зажмуриться.

— Ну вот, а ведь я только что умывалась! — грустно заявила моя дочурка.

Нина Львовна покраснела от стыда, схватила ничего не соображающего сыночка и поволокла его к выходу из кафе. А моя девочка коснулась сгустков спермы на своем лице, зачерпнула и отправила себе в ротик. Так, причмокивая, она принялась приводить себя в божеский вид, собирая нектар пальчиками и глотая его.

Тем временем Павел Петрович не смог терпеть это, он грузно бухнулся на колени рядом с девочкой и принялся языком, словно большой сенбернар, вылизывать носик и щечки Насти от Костиных выделений. Сентиментальный толстяк в предчувствии скорого расставания даже пустил слезу, одновременно напоследок наминая упругие дочкины груди одной рукой, а второй забираясь под юбочку.

В это время у кафе засигналил автомобиль. Я отвлекся от идиллической картины прощания дочки с ее несостоявшимся покупателем и взглянул в окно. Там был не только белый лимузин, но и красная ковровая дорожка, швейцары в ливреях и роскошный конвой из четырех черных мотоциклов. Доча отвлеклась от ласк Павла Петровича и проследила за мои взглядом.

— Ух ты! Неужели это за мной? — восхищенно заблестели глаза у Насти.

Телефон зазвонил опять, не давая нам сомневаться.

— Лимузин ждет. Будьте добры садиться...