Мамины сладострастные стоны и удовлетворённое пыхтенье мужа разом оборвались. Сашка кроликом отпрыгнул в сторону, Ольга Романовна в растерянности прикрыла руками разверстое влагалище, из которого сливочным ручейком потекла сперма.

– Даш... Ты не так поняла! – Сашка шагнул к жене. – Я всё объясню!

– Да пошёл ты к ёбаной матери! – отшатнулась Даша. В контексте имевшего быть соития посыл прозвучал как поощрение. Она спешно поправилась: – Убирайся на хуй!

Саня замер наподобие античной статуи. Правда, дошедшие до нас эллинские и римские статуи не имели эрегированных причиндалов.

– Ты тоже! – обратилась Дашка к Ольге Романовне. – Шла бы ты на хуй, мамочка!

И снова невпопад. То есть, с точностью до наоборот!

Совсем запутавшись, она всхлипнула и указала на залитый любовным коктейлем, испоганенный обеденный стол:

– Больше я за него не сяду! Никогда!

Вздрагивая от сдерживаемых рыданий, Даша двинулась к выходу.

Мама-тёща соскользнула со стола и непререкаемым тоном приказала:

– Гордеева, стоять!

Дашка отрицательно мотнула головой. Но остановилась, сама не вполне понимая, почему, ибо повелительный тон матери давно научилась игнорировать.

Была у неё сокровенная мечта с тех ещё времён, когда девочка впервые услышала о сути интимных отношений женщины и мужчины: поприсутствовать при живом акте мамы и папы. Попросить о таком Даша не смела, и дальше подслушивания и самоудовлетворения под дверью родительской спальни не заходила. Семейный союз разладился, а затем и вовсе развалился из-за папиного метода приёма экзаменов у студенток. А у Дарьи остались неудовлетворённый интерес и нереализованное желание, скорее даже идея фикс, близкая к комплексу.

И вот давняя девчоночья мечта сбылась. Правда, сбылась кривенько, ведь мамочку трахал не кто-нибудь, а собственный Дашкин супруг! Это обстоятельство и вызвало разрыв шаблона: злость на участников действа парадоксальным образом слилась с возбуждением. Даша намокла, невзирая на обиду. Уже и по внутренней стороне бёдер потекло!

Не имея понятия, как выйти без потерь из ситуации, она старалась сохранять неприступный вид и хмурила брови, зажав ладошкой промежность.

Обладающая большим педагогическим опытом, к тому же вдохновлённая полузабытым долгожданным сексом, Ольга Романовна плеснула в стакан виски.

– Выпей, доченька.

– Да иди ты! – огрызнулась по инерции Дашка.

– Выпей! – мать стала поить её из своих рук.

Стуча зубами о стекло, Даша чуть пригубила вискарь. Расплакалась. И не отстранилась от осторожного мягкого объятия матери.

– Поплачь, девочка, полегчает. Знала бы ты, сколько я проплакала после той встречи в ванной!

– Э-это-о друго-о-е-е, ма-а-ам!.. А-а-а-а!.. У-у-у-у...

– Может, и другое, – Ольга Романовна погладила Дашу по голове. – Может. Но больно было так же!

– Мамочка... Ну как? Как он мог?! – орошая слезами мамино плечо и шмыгая носом, простонала Даша. – Скотина! Кобель! Блядун! Ненавижу его!

Мама пустила слезу за компанию с дочерью.

– Не вини Сашеньку. Я его попросила!

Две женщины, на одной только розовые тапочки-зайчики, другая – в пижамная рубахе нараспашку, еле-еле до середины голой попы, дружно ревели, обнимались, тёрлись сиськами, утешали друг дружку и целовали в мокрые щёки, носы, глаза, губы.

«Мать честнáя, до чего похожи! А фигуры у обеих! Просто пипец!» – у Сашки, залюбовавшегося этим перфомансом, натруженный член снова пошёл в рост.

– Смотри, доча, как Сашенька тебя любит! – заметив метаморфозу, шепнула дочери Ольга Романовна и показала глазами зятю, мол, не лови мух, подойди!

Александр обнял обеих. Даша слегка напряглась от прикосновения, но не противилась. На вкрадчивый поцелуй в щёчку хмыкнула неопределённо. Изуверски, с вывертом ущипнула за член у самой мошонки.

– Ну держись. Ты у меня получишь, мало не покажется! – прошипела Сашке в ухо. И вдруг подставила губы.

Обрадованный тем, что гроза прошла стороной, он принялся истово целовать жену, не выпуская из объятий Ольгу Романовну, странным образом не ставшую третьей лишней. Руки жены и тёщи сошлись на затвердевшем как ножка стула мужском достоинстве.

В благополучный исход инцидента Сашка уверовал, проникнув пальцами в Дашкину сочную норку. По скользкой от влаги расщелине поднялся к верхнему уголку, нащупал упругую кнопку клитора. С прерывистым вздохом Дарья подалась тазом вперёд. Самое время было закрепить успех! Проехавшись мокрой рукой между бёдер, Александр поднял женскую ножку и придвинул головку к распахнувшимся створкам. Одно движение, и член, направленный руками Дашуни и Ольги Романовны, очутился в жарких недрах. Даша повисла на муже и обхватила ногами поясницу. Волей-неволей тёще пришлось отступить на шаг, чтобы не мешать примирению молодых. Саша могучими руками приподнимал жену за попку и с силой насаживал на ствол, одновременно подаваясь бёдрами вперёд-вверх. Долго ждать Дашкиного оргазма не пришлось. Она вообще кончала быстро, но в этот раз заорала от наслаждения буквально после нескольких размашистых скачков на члене.

Ольга Романовна, глядя на парочку с расстояния вытянутой руки, вдыхая наркотический аромат секса, с трудом стоя на подгибающихся ногах, теребила клитор. Когда Саша снял с точащего органа Дарью и помог ей сделать пару шагов до стола, тёща решила, что настала её очередь. Но увы, плохо она знала сексуальные аппетиты дочери! Даша плюхнулась животом на залитый спермой стол и раздвинула руками тугие ягодицы.

– Са-а-аш! Умираю, в попку хочу!

Гордеев с готовностью подчинился. Зачерпывая языком нектар из сочащейся Дашкиной письки, обильно смазал, ввинчиваясь внутрь, «шоколадный глазик». Наблюдавшая за подготовкой Ольга Романовна присела рядом и с интересом сопела в считанных сантиметрах от дочкиной попки. Она не поверила глазам, увидев раскрывшуюся под ласками дырочку диаметром в палец! Багровая тугая головка раздвинула плоть и легко проскользнула в глубину. Внушительный, рельефный, перевитый венами член плавно втянулся следом. До слуха изумлённой женщины донёсся сладострастный вздох дочери. Ольга Романовна не выдержала, поднырнула снизу и потянулась губами к набухшим створкам дочкиной раковинки, из которой на лицо закапал частый тёплый дождик. На грани очередного оргазма Даша очутилась через мгновение после того, как мамины губы сомкнулись на чувствительной горошине клитора. По подбородку Ольги Романовны заструился поток, стекая по шее в ложбинку между грудями. Сладострастные конвульсии Дашуни были такие мощные, что девушка не кричала, а только плакала и прерывисто стонала вполголоса. На большее сил не осталось.

Успокоившись, она размякла и растеклась по столу, с блаженной улыбкой наблюдая, как Саша помогает подняться на ноги маме.

Ольга Романовна анала боялась. Единственный заход бывшего мужа в далёкой молодости кончился для неё ужасными ощущениями от вторжения через напряжённый, зажатый от страха сфинктер. Муж даже не старался войти плавно и постепенно. Приставил член к звёздочке, плюнув предварительно на неё, и рванул вперёд, как спринтер со старта. Кошмарная боль взорвалась в глазах Ольги лиловыми и зелёными огнями. Чтобы не разбудить криками малышку дочку, она впилась зубами в собственное предплечье и молча вытерпела экзекуцию до конца. Конец наступил быстро. В тесноте попки несколько энергичных размашистых толчков привели мужа к скоропостижному спуску. Однако всё в мире относительно: считанные секунды показались Ольге вечностью. Пару дней после садистского акта к воспалённой, пульсирующей словно больной зуб дырочке невозможно было прикоснуться! Слава богу, обошлось без разрывов! Женщина сделала вывод, что анал – не для неё.

Но вот же... вот наглядный пример дочери! Выходит, не так страшен анал, как его рисует память! Всё дело в партнёре. Если он умелый и нежный, если думает не о своих ощущениях, а стремится подарить наслаждение женщине, то почему бы и не попробовать ещё раз?

Ольга Романовна легла животом на стол рядом с дочерью.

– Саша, Сашенька... Только умоляю тебя, будь осторожен!

Краем сознания Ольга Романовна удивилась собственному поведению: надо же, перемахнула через барьеры, казавшиеся абсолютным табу ещё вчера! Выходит, в тихом омуте её разборчивой чопорности водятся азартные, сексуально озабоченные черти!

Саня провёл пальцем по звёздочке ануса, попытался продвинуться внутрь. Вход был зажат с усилием, вполне достаточным, чтобы перекусить стальной лом! Разведка местности между губок тоже не добавила оптимизма. Ольга Романовна оказалась сухой, как пустыня Атакама. Гордеев шлёпнул по задику жену, поймал её взгляд и выразительно повёл глазами. Отклеившись от стола, Даша направилась в спальню.

«Дело непростое, – решил Сашка, приступая к подготовке, – тёща, похоже, в анальном плане ещё невинна». Он и сам до встречи с Дашкой был в содомии лопух лопухом, не распечатавшим ни одной попки. Премудростям анала его обучила юная Дашуня, сексуальные аппетиты которой были под стать её неудержимой фантазии. Откуда у вчерашней школьницы такой богатый арсенал знаний и умений, Гордеев не заморачивался. Им вдвоём было сказочно хорошо с первого дня, а ковыряться в прошлом любимой Сашка полагал занятием глупым и бессмысленным.

Что интересно, на охренительную преподавательницу Александр запал с первой же пары английского. Она, разумеется, никаких поводов не давала ни поведением, ни внешним видом. Был в ней особый шарм неприступности, притягательность которого студент Гордеев постичь не мог. Вот хотелось её, и всё тут! Два с половиной года Ольга Романовна не выходила из головы, хотя после первого семестра стала завкафедрой и больше не вела младшие курсы. Наваждение развеялось, когда первокурсница Даша с гуманитарного факультета познакомила будущего мужа со своей мамой.

Член заломило от напряжения, едва Сашка приблизил лицо к изящно откляченной попе. Дотронувшись кончиком языка до тёмно-розовой звёздочки, он опустился к сухим горячим губкам и с силой втянул их в рот до упора. Оказавшиеся внутри вялые лепестки принялся массировать языком, обильно орошая слюной. Губки мало-помалу стали наливаться и твердеть, появился орехово-сливочный вкус женского нектара; язык скользил легче и легче. Хрен его знает, какие такие феромоны источала тёща, но обонять её природный запах и ощущать вкус Сашке было приятно.

Добившись обильной течки, он поднялся на ноги и приставил головку к раскрытому бутону влагалища. Но вернувшаяся Дашуня остановила движение. Она выдавила из принесённого тюбика приличную дозу смазки на мамину звёздочку и кивнула мужу. Сашка лёгкими круговыми движениями пальца начал разминать смазанный участок, почти не нажимая на сведённый от напряжения вход, и подался членом вперёд. Движение массивного органа внутри тёщи отдавалось в палец, гладящий постепенно разжимающееся колечко сфинктера. Улыбающаяся Даша подала мужу анальные бусы – шарики на гибкой основе. Лёгкое нажатие, и первый, самый маленький шарик скрылся из виду. Под ритмичные движения члена в сочной раковинке одна за другой погрузились остальные бусины, последняя из которых была сантиметра четыре диаметром. Ольга Романовна тихонько поскуливала от удовольствия, пока цепочка не пошла назад.

– Ай! А-а! О-о-ой! – тон восклицаний повышался с каждым вышедшим шариком и, наконец, Ольга забилась в пароксизме наслаждения, хлопая ладонями по столешнице.

Заботливая Дашка тут же ввела в расслабленную мамину дырочку чёрную анальную пробку. Игрушка с лёгким чмоканьем втянулась до самого основания. Сашка посмотрел на жену. Она с хитрой улыбкой помахала дистанционным пультом и прижала к губам палец.

– Т-с-с-с!

– Боже, как мне хорошо! – с благодарность простонала обессилевшая Ольга Романовна, чувствуя в попе инородное тело. – Сашенька, ты ещё там?

– Нет, мамуль, – встряла Дашка, – тебе ещё рано делать это всерьёз. Надо разрабатывать вход. Походи пока с пробочкой, ладно? А у тебя, – обратилась она к мужу, – опять сухостой?

Гордеев виновато развёл руками...

Пока они утрясали таким образом семейные проблемы, майское утро вступило в свои права. Всем разом захотелось пить и есть.

За кофе с сигаретой Александр, которого Даша пнула под столом ногой, предложил:

– А не махнуть ли нам на дачу, Ольга Романовна? Чем день-деньской мытариться в городе, сварганим шашлычок, отдохнём на природе. Погода так и шепчет!

Тёща засомневалась.

– А за нетрезвое вождение не прихватят? Меня ещё штормит от виски... Да и ты, Сашенька, после вчерашнего не ездун.

– Ой, мам, а давай, я поведу! – подпрыгнула Дашка, подняв руку как на уроке. – Зря, что ли, права получила?

Сказано – сделано! Через полтора часа Дашка с гордым видом рулила, время от времени поглядывая на сидящих на заднем сидении Сашку и Ольгу Романовну.

*

Утро понедельника Ольга Романовна начала, как всегда, с перекура. Кафедра иностранных языков располагалась в так называемом старом корпусе, здании со статусом архитектурного памятника. Прямо из помещения был выход на крышу пристройки, оборудованную под место отдыха. Тент от дождя и солнца, столик, лёгкие стулья. И красивый вид на излучину реки.

С чашечкой кофе и дымящейся сигаретой завкафедрой присела за столик напротив лучшей подруги, что расположилась, вытянув длинные стройные ноги и зажмурившись с мечтательным выражением лица.

– Привет, Лариска! Не усни, тебе через десять минут на пару!

Подруга приоткрыла глаза и мечтательно улыбнулась. Махнула рукой, мол, лучше бы и проспать, да ведь не получится с такой начальницей.

– Приветики, Оль, – проворковала томно и вдруг подобралась, пружинисто выпрямилась, всмотрелась в лицо приятельницы.

– Что, недотрога, разговелась наконец?

– Ты о чём? – безразличным тоном спросила завкафедрой, пуская тонкую струйку дыма.

– Ой, да ладно! Тоже мне, тайны мадридского двора! Можешь не отвечать. Тебя выдают глаза и выражение лица.

– Какое ещё выражение, Лара? – фыркнула Ольга Романовна, отводя взгляд. – Прекрасно провела выходные на даче. Отдохнула по-настоящему, выспалась на свежем воздухе, только и всего.

– Такое выражение, – подруга пошевелила в воздухе пальцами, словно нащупывая метафору, – весьма характерное для натрахавшейся всласть женщины. Счастливо-глупое. Ты прямо светишься изнутри, и глаза шальные. Вид твой говорит не о сладком сне на свежем воздухе, а о паре бессонных ночей с настоящим мачо. Если не с двумя!

– Не выдумывай, Лариска, – попыталась отбояриться завкафедрой, – не пришпоривай свои сексуальные фантазии! Голодной куме вечно хуй на уме.

Ольгу Романовну так и подмывало поделиться впечатлениями с подругой, разведённой, как и она сама, но не изнуряющей себя аскезой, а ведущей насыщенную и разнообразную половую жизнь. Подруга не стеснялась подробно докладывать о каждом приключении и делала это с тонко завуалированным садизмом, как бы по-дружески сожалея, что Олечке в очередной раз не довелось испытать подобного наслаждения. Ольге страстно захотелось послать Лариску в глубокий нокаут рассказом о сказочных выходных. Она представила, как Ларка теряет дар речи от услышанного, и улыбнулась.

Только как скажешь, что упомянутый настоящий мачо – это Сашенька, Саша, Александр, муж собственной дочери? Тот самый студент Гордеев, которому она, завкафедрой, строго-настрого запретила ставить по языку оценки выше тройки! Да что там мачо! Как расскажешь про безбашенную доченьку, поразившую своими отвязными фантазиями не только её, но и Сашеньку?