Предисловие

Прошу заранее прощения, у всех, кто прочтет этот текст. Это конец достаточно большой другой моей саги, которую я назвала "Я из обычной семьи". Вся та длинная история, которую я закладывала в те примерно 20-25 частей, которые я хотела написать, скорее всего не будут написаны. Некоторое количество частей, зарисовки под которые у меня есть и линию повествования которых я не потеряла - они будут опубликованы. Но, дальнейшее развитие маловероятно. Впрочем, концовка у меня есть, написана она давно, она полная и окончательная. Некоторые люди, кто имел хитрость и наглость прочесть ее до публикации, сказали, что она весьма глубокая и эмоционально насыщенная. Иные сказали, что сопливый бред глупышки, напыхтевшейся мятным вейпом. Так что, я думаю, не опубликовать ее будет очень не круто. Сразу прошу прощения у тех, кто будет путаться в линии повествования - весь цикл есть только у меня в голове, но данный рассказ весьма самодостаточен и годится, как отдельный текст. И еще прошу прощения у читателей за столь длинное вступительное слово.

Я прибыла в назначенное время в особняк «Ф». С учетом погоды, он еще больше походил на какой-то оплот нечисти. Открыл все тот же, низменный дворецкий.

— Второй этаж, мисс. Вас уже ожидают – кажется он немного свыкся с моей скромной персоной.

Уже немного привычный лифт и я на втором этаже.

Это еще что такое?! Нет, ну точно обитель Лорда вампиров.

В холле, возле дверей в тот самый зал, по бокам на небольших табуретах сидели двое парней. Примечательным было то, что парни были абсолютно раздеты. Их руки были подняты вверх и прикованы за массивные кандалы, куда-то к стене. Их ноги были разведены и удерживались специальной подпоркой. Какая-то совсем непонятная конструкция располагалась под зоной гениталий. Будто серебряная рука мертвеца, какой-то небольшой капкан сжимался вокруг мошонки. Я присмотрелась – фаланги, резные метки, кольца – это была действительно рука, стилизованная под скелетную. Еще одно серебряное кольцо сжималось вокруг пенисов парней, не давая им опадать и постоянно держа в эрегированном состоянии. Глаза парней были зашорены. На груди, загримировано под вырез ножом, была надпись - «Добро пожаловать в ад». Ладно. Хочет навести шороху, пусть себе. И не такие странности я видела в исполнении «Ф». Я зашла в зал и остолбенела.

Здесь царила вакханалия, достойная Данте и Калигулы. Тут и там были голые тела, которые сношались во всех мыслимых и немыслимых позах. Я присмотрелась внимательнее. Нет, только мужчины. Мужчины заполонили зал. В заполняющих чей-то рот и сношающих чей-то зад, я тут и там узнавала постоянных прихлебателей «Ф». Ребята, которых имели, похоже были мальчиками по вызову. Во всякому случае, я не узнала никого, и все были незнакомые.

Кто-то трахался резвенько, будто кролик. Другие размеренно и никуда не спеша. Третьи резко вдалбливали при каждом заходе, видимо стараясь максимально доставить дискомфорт и боль, попутно издеваясь над задним проходом «игрушки».

Тут и там были вздохи, охи, ахи, глубокие гортанные выдохи, скулеж. Ситуация типичная для би и более меньшинно ориентированных мужчин.

— «Ох, блин» - я смотрела на старика, что был здесь всегда.

Сейчас его инвалидное кресло валялось в стороне. Сам он представлял из себя жалкое и мерзкое зрелище. Малюсенькие, атрофированные ножки, будто у гоблина какого-то, огромный как барабан живот, старая сморщенная кожа. Он кряхтел, хрипел, сипел, плевался и в бешеном ритме драл парня, стоящего перед ним раком. Парень лишь иногда скулил. Я попыталась оценить возможности старика, по порой видимым мелькающим кускам его плоти. Вот уж точно, у обремененных людей иные качества получают заметный прирост. Судя по амплитудам и толщине «колбаски», парню что сейчас под стариком, вообще не в кайф. Я представила, как это мерзко, когда тебя дерет такой вот старик и внутренне содрогнулась.

Он сидел на своем обычном месте, в своем любимом кресле. Он, как всегда, был безукоризненно одет. Он ждал и давал мне возможность осмотреться. Я видела, как он упивается властью и возможностью устроить подобную вакханалию. Перед его ногами стояли два «паровозика». Передние двое, вылизывали до блеска его туфли. Двое за ними, имели их анально. Затем еще двое лежали, делая минет первым и иногда заправляя выскальзывающие пенисы вторых. Ноги третьих были на плечах у четвертых, которые повторяли цикл, имея их анально. Пара пятых, стояли перед четвертыми, заполняя их рот своим мясом.

Дурдом какой-то! Все это двигалось в едином ритме, сношая друг друга, постанывая. Мне на секунду стало плохо. Я оперлась о какое-то кресло, сиротливо пустующее в центре зала и прикрыла рукой глаза. То, что он подошел, я ощутила казалось на каком-то ментальном уровне.

— Подышим свежим воздухом – он легко взял меня под руку, это был приказ.

Мы вышли на террасу над главным входом. Он молчал, ждал моей реакции.

— Это просто адский котел какой-то – наконец хоть немного очнулась я. – А этот...!

Я указала туда, внутрь, где я видела того старика. Меня снова передернуло.

— Не понравилось?

— Нет. Зачем ты делаешь такое?

— Потому что могу – он посмотрел на луну.

Луна была в активной фазе.

— Вы точно какие-то ненормальные фанатики.

— Лорд вампиров со свитой – он легонько улыбнулся одними губами. - Мне нравился больше.

Это было так по-вампирски.

— А ну да. Вот сейчас вы затрахаете этих милых мальчиков, а потом комната наполнится их кровью.

— Вот, уже лучше.

— Почему ты такой?

— Какой?

— Кровожадный, жесткий, нетерпимый, властный, холодный.

— А каким мне еще быть? В моем деле без этого никак. Ты хорошо сравнила с Лордом вампиров. Все они, эти мои прихлебатели, они без меня никто. Так стайка воющих пугливых кровососов во тьме. Они ощущают силу только в стае, когда стоят за спиной могучего Владыки, способного защитить и уберечь их, пусть даже их деяния сеют смуту и разруху. Они выполнят любой приказ, потому что они слепые слуги и подвержены влиянию. Они будут колоть тебя ножами или бить палками, но лишь осознавая, что за них может кто-то вступиться. В остальных случаях, они предпочтут прятаться в тенях и не показывать своей мелкой, алчной, закомплексованной натуры.

— Да, но все они богатые, известные, властные люди.

— Их власть – это заимствованное. Они получили, но ее вправе отобрать у них, когда захочется. Ты дрожишь. Холодно?

— Нет – он посмотрел на меня, подбадривая говорить дальше. – Просто представила, как стою посреди бесконечной, кромешной тьмы и ты отдал приказ всем им исколоть меня стилетами. Это страшная, холодная и одинокая смерть. Это было бы страшно, стоять вот так одной, не зная откуда ожидать следующий удар и блеск красных глаз, упивающихся агонией умирающей жертвы.

— Сильно – он обнял меня сзади. – Ты кстати немного забыла, кто я и как тебе ко мне обращаться, но сейчас это простительно. Ты тешишь меня интересным разговором.

Я повернулась к нему и упала перед ним на колени.

— Прошу прощения, Господин – целовать, недавно облизанные, с разводами слюны, туфли было неприятно.

— Ничего, ничего. Вставай! – я просто смиренно посмотрела вверх.

«Этикет» разрешал это.

— Встать! – последовал приказ.

Я встала.

— Вот уже лучше. Когда я говорю о прощении, не нужно тут же облизывать меня всего. Не стоит уподобляться моих прихлебателям. Твоя уникальность в том, что ты соблюдаешь грань между покорностью и бунтарством. Ты знаешь, когда быть кроткой, а когда можешь и выступить против меня, дать мне отпор. Это интересно и необычно. Это возбуждает.

Я просто поцеловала перстень с фиолетовым канем на его руке.

— Продолжая наш разговор, каков твой образ Лорда кровососов, в отношении меня?

— Трудно сказать.

— Можешь говорить свободно.

— Видя все это, общий стиль, власть, жесткость и жестокость, королевский ампир – я задумалась на мгновение. – Аро из Волтури, из Сумерек.

— Аро?! – было непонятно смешно ему или оскорбительно.

— Ну да. Можно я сяду?

— Только ко мне на колени – он сам сел. – Погоди.

Он взял плед с соседнего кресла.

— Вот теперь садись – я села, и он закутал меня в плед.

— Нет, ты серьезно? Аро из Волтури?

— Ты смотрел «Сумерки»?

— Было дело.

— И...?

— Не будем об этом – его голос стал приказным и жестким. – Что еще думаешь?

— Ну, Майкл Шин хороший актер, пусть и внешность такая чуть крысиная.

— Мне плевать на него. Меня интересуют твои мысли о других Лордах вампиров. Или это все и ты больше ни на что не способна?

Это было неприятно. Он хочет, чтобы я потешила его самолюбие каким-нибудь образом, который понравится ему самому. Я задумалась.

— Дракула из «Ван Хельсинг», но актер тоже «крысоватый» и умер в конце. Хотя жены у него были хорошенькие и мой идентификатор немного схож с одной из них.

Я остановилась, он приподнял бровь, мол, «продолжай, я весь внимание».

— Ну там была Маришка, а я Марыська. Вот как бы так.

— Еще варианты?

— Виктор из «Другой мир».

— Уже лучше.

— И особняк у тебя точь-в-точь – я осмотрела двор с высоты второго этажа. – А некрополь с гробами для длительного сна тоже есть?

— Нет. В моем особняке лишь три комнаты, которые можно назвать «Комнатами крови» - Зал, Игровая и твоя спальня.

— Она моя?

— В ней, кроме тебя, никто никогда не спал.

— Зачем держать комнату, которой никто не пользуется?

— Возможно, для того самого случая – он сделал какое-то движение. – Ты боишься смерти?

— Что? – тонкая, холодная, закаленная, острая сталь коснулась моего горла.

— Не дергайся! Иначе твои забавные мысли о вампирах станут реальностью.

— Зачем это? – я посмотрела, как он держит стилет. – Зачем?

Я постаралась увидеть что-то в его глазах. Темное пламя? Упоение властью держать в руках чужую жизнь? Возбуждение?

— Подумай, зачем.

Я осторожно дотронулась пальчиками до лезвия. На ощупь, оно не казалось сильно острым.

— «Сувенирный» - облегченно подумала я.

— Не знаю. Ощутить власть над моей жизнью?

— Возможно.

— Но ты и так властен.

Он промолчал.

— Тебе приходилось убивать?

— Да.

— Наверное, мне лучше об этом не знать.

— Ты ведь уже спросила и получила ответ. Теперь знаешь и связана. Почему бы не узнать больше?

— Боюсь, подобные знания могут привести к печальным последствиям.

— Почему?

— Ну, меня просто уберут, как маленькую, ненужную и неинтересную вещь.

— Маленькая это правда. А остальное – он качнул меня на коленях. – Ты важная, нужная и интересная.

— Кому? Зачем?

— Например, мне. Ты ведь меня развлекаешь, разбавляешь мои серые вампирские дни.

— Тогда мне не понятно, зачем мы делаем все то, что мы делаем.

— А это уже часть игры и развлечений. Ты ведь помнишь, что написано у тебя в досье о рысях. «Хоть это и кошка, но дикая. В определенный момент она может одичать. Нет, она вас не убьет, но покалечить может знатно.». Вот так и со мной. Ты мне интересна и небезразлична, но не стоит понимать это как дорога и бесценна.

— Понятно.

— Так что, тебе все еще интересно, кого я убивал и зачем?

— Кого-то для дела? Ради удовольствия?

— Нет – его голос ужесточился, стилет пополз по моей шее, царапая кожу. – Я никогда не прибегал к таким методам. Это слишком глупо, слишком низко, много следов. Человек обладает мозгом и кучей возможностей, как решить проблему. Решать ее самым банальным путем это удел тех, кто никогда не вылезет из низов.

— Тогда зачем же ты убивал?

— Армия. Приказы. Боевые действия. Жизнь других и спасение своей – голос стал еще жестче. – Там другие реалии, другой мир. Приказ, боевая задача, спасение людей, уничтожение противника, «убей или будь убитым». Там все по-другому, нет так как здесь.

— Это больно?

— Что?

— Умирать.

— Не знаю. Я никогда не умирал, но много раз лишал жизни сам и видел, как умирают другие. Почему тебе такое интересно?

— Не знаю – я тронула шею там, где стилет царапнул.

Он заметил.

— Моя работа? – он показал мне стилет.

— Да.

— Понятно. Ну что ж, ладно. Зато можешь теперь хвалиться всем, что тебя ранили офицерским кортиком Третьего рейха.

Он задумался.

— Как бы ты убил меня, если бы захотел, если бы имел власть сделать это?

— Что, прости?

— Как бы ты это сделал?

— Зачем тебя убивать? – он спрятал кортик в ножны. – Портить такое красиво тело, резать кожу, выпускать кровь, наблюдать как ты умираешь, как жизнь покидает тебя с каждой каплей крови.

— Не знаю – я загрустила. – Порой мне кажется, что в мире слишком много тех, кто может такое сделать, не спрашивая моего мнения.

— Это так. Как бы я это сделал?

Он задумался.

— Немного придушить тебя, набрать полную ванну теплой воды, отнести тебя туда, раздеть, положить тебя в ванну и сесть за твоей спиной. Придерживая тебя руками, дождаться, когда ты очнешься и резко перерезать тебе бедренную артерию – он провел пальцем по внутренней стороне моего бедра. – Снова немного придушить тебя. Смотреть как ты дергаешься, агонизируешь, как жизнь из тебя уходит, как теплая вода вытягивает из тебя жизнь и вокруг все становиться красным. Поставить зеркало напротив и видеть, как твои глаза мутнеют. Видеть твой непонимающий взгляд и читающееся в глазах «за что?!». Ощущать, как ты становишься невесомее, обмякаешь, теряешь тепло.

— Это страшно – я поежилась.

— Ты замерзла – он тронул мою руку и снова замотал меня в плед.

— Тебе не холодно сидеть здесь со мной на руках?

— Нет. Еще хочешь?

— Что?

— Описание своей красивой смерти.

— В ней нет ничего красивого. То как ты описал – это холодно и страшно, несмотря на теплую воду.

— Можно было бы вскрыть тебе сонную артерию и смотреть, как ты быстро умрешь от потери крови. Или ткнуть тебя в сердце и прячась в тенях, наблюдать как ты умираешь, а под тобой растекается лужа твоей витальной энергии.

— Может хватит?!

— Может. Как бы ты повела себя, зная, что тебя скоро очень неприятно и больно зарежут и ты ничего не можешь с этим поделать?

— Не знаю. Смирилась бы или рыдала, заламывая руки и прося пощады. Возможно, просто молча взирала бы на все, вся обделавшаяся и потом просто кричала, хрипела и все.

— То-то и оно.

— О чем ты?

— У некоторых ребят, есть привычка отрезать своим живым пленникам и врагам голову. Режут по специальной методике так, чтобы жертва все понимала и чувствовала до последнего момента, пока голова уже почти отделена. При этом до убийства, проводят жесткое и жесткое психологическое давление, чтобы жертва просила и умоляла не делать этого. Многим доставляет удовольствие ощущение власти в тот момент и эманации от отнимания жизни у другого человека таким зверским способом.

— Зачем ты мне такое страшное рассказываешь? Зачем?! Ты так делал?!

— Ты сама захотела, и я захотел – он прижал меня, а затем быстро взяв в захват, легонько придушил. – Делал. Успокойся!

Резкая нехватка воздуха заставила плюнуть на мораль и думать только о своей жизни.

— Вот видишь, тебе сразу стало плевать на мои дела и поступки. Хватило лишь чуть поставить под угрозу твою жизнь.

— Но зачем такое делать с людьми?

— Акт устрашения и показательной казни – он пожал плечами. – Люди просто мясо.

— Ты тоже?

— Да, я тоже.

— А я?

— А ты мяско – он тихо рассмеялся. – Такое нежное куриное филе или молочный поросенок. Чик-чик ножичком, в маринад и в духовку.

Меня передернуло, но глупый интерес заставил спросить.

— Ты бы меня съел, если бы мог?

Он развернул меня к себе, заставив сесть к нему на колени, разведя ноги.

— Ты задаешь очень много серьезных и провокационных вопросов – его палец тронул мою губу. – Да, думаю съел бы. Суши с твоими губами, суп с глазными яблоками, филейные части на гриле.

Он шлепнул меня по заднице.

— Фу, прекрати, это мерзко!

— Ты сама захотела! Твой засоленый клиторок с пивом – он опять хохотнул и прижал меня к себе, хоть я отпиралась обнимать такого живодера. – Ну, ну, не надо. Я не так плох и никогда такого с тобой не сделаю.

— Почему?

— Не скажу.

— Ну, ладно.

— Тебе нужны гарантии?

— Не знаю. Чем ты мог бы поклясться, что никогда такого не сделаешь со мной?

— Чем бы ни поклялся, ты все равно не станешь мне верить.

Я промолчала.

— Есть люди, которые едят людей и воспринимают это, как должное. Человек очень близок по комплектации к свинье. Вспомни, свинью можно съесть практически всю. Даже уши, хвост и копыта идут в готовку. Не зря людей часто сравнивают со свиньями и скотиной на убой.

— Это очень страшно, быть скотиной на убой. Я когда-то смотрела «Планету обезьян». Там людей выращивали, как животных, а детей, как игрушки продавали обезьяньим детям. Это был очень страшный и психологически давящий момент. Знать, что твои родители и ты, просто зверье для развлечений. Быть рожденной в рабстве, как материал для желаний других людей. А «Апокалипсис», Мела Гибсона, это ведь вообще жуть.

— Очень глубокие мысли.

— Я недавно думала об этом. Сейчас я примерно в том же амплуа.

— Да, отчасти это правда.

Мы снова молчали. Сзади материализовался дворецкий.

— Господин, прошу прошения, комната для игр полностью готова. Господин Вальц, так же интересуется, не желаете ли вы присоединиться или возможно поделились бы удовольствием с присутствующими – он выразительно посмотрел на меня.

«Ф» ничего не сказал. Лишь недовольно дернул рукой, и дворецкий тут же испарился.

— Они хотят меня, да? – я понимала, что наш разговор скорее всего близиться к концу и скоро через меня пустят толпу разгоряченных самцов.

— Да.

— А Вальц это кто?

— Герман – и видя мое непонимание, добавил. – Старик в коляске.

У меня внутри все сжалось. Я прижалась к нему.

— Не отдавай меня ему, пожалуйста. Что угодно только не ему.

— Почему? – он прижал меня. – Чем он тебя так напугал? Он был весьма спокоен во время твоего посвящения и даже подбадривал тебя. А, стоп! Ты ведь видела его сегодня. Это он тебя голый так впечатлил?

— Это выглядело мерзко – дала слабину я, но тут же спохватилась, понимая кому я это говорю.

Я упала с его колен ему под ноги и обняла их.

— Нет! Не надо! Пожалуйста! – я расплакалась.

Он сидел тихо, а я рыдала, сидя перед ним на коленях в позе рабыни и обняв его ноги.

— Если ты не перестанешь мочить мои штаны, я точно отдам тебя им! Встать! Встать, тварь!

Я заставила себя встать. Он был зол.

— Видимо, я плохо тебя учил раньше – он щелкнул пальцами.

Дворецкий тут же материализовался у него за спиной.

— Поставь кресло в центре, принеси кандалы и средний кнут.

Мои глаза расширились от понимания и страха.

— Тебя стоит наказать и поучить вести себя! И чтобы ты наконец запомнила, когда я добр, а когда стоит меня опасаться.

Кого-то продолжали трахать, кто-то делал минет, иные отдыхали с табаком и алкоголем. Кресло стояло в центре. Раздеваться перед толпой голых, недавно трахавших друг друга мужиков и парней, было стыдно. Я была здесь единственной девушкой. Сладких мальчиков гладили по головам, дрочили им, поили алкоголем, что-то шептали друг другу, продолжали трахать в рот или зад. Господин Вальц сидел в своем кресле. Какой-то парень делал ему минет, в то время как другой с силой вгонял в задницу сосущему.

— Господа, прощу внимания – «Ф» легонько взмахивал кнутом. – Вы имеете возможность видеть наказание, за непокорность, непослушание и собственный идиотизм. Десять ударов.

Я стояла на коленках на кресле, прикованная наручниками. Зал затих.

— И раз! – по залу прокатилось многоголосое «ох».

— Ааа! – меня выгнуло дугой, удар пришелся вскользь по ребрам.

— Два! – новый удар захлестом обжег внутреннюю сторону бедра и низ живота.

— Три! – режущий, поперек стоп, захвативший сразу обе стопы.

— Четыре! – кнут лег на спину, захлестом обогнув бок и укусив сосок левой груди.

— Пять! – длинная полоса через всю спину.

— Шесть! – снова прошло между ног, обожгло промежность, кончик кнута ужалил в пупок.

Уж что-что, а пороть и разные техники нанесения ударов, «Ф» знал досконально. Еще эта его привычка пороть так, что не знаешь куда прилетит следующий удар и не успеваешь приготовиться, сгруппироваться и сжаться.

— Семь! – захлест, кнут обворачивается вокруг моей шеи, кончик больно ударяет в висок.

Его дорогая обувь упирается мне между лопаток, он натягивает захлеснувшийся внут, он душит меня.

— Я тебя научу – шепчет он мне, злым шепотком.

Из рта, носа и глаз у меня течет вода – слезы, сопли, слюна. Выглядит, наверное, печально. Задыхающаяся девушка, голая, прикованная к креслу, испоротая, с побелевшим лицом и слюной, вылетающей с попытками вдохнуть.

Зал затих и в ужасе смотрит на действо. Перестали улыбаться даже самые отвязные. Похоже никому не хочется быть на моем месте. Зашморг отпускает.

— И восемь! – обжигающая полоса ложится на мою спину.

— И девять! – косая полоска обжигает задницу, кажется распарывая плоть.

— Десять! – прямая, точная полоса ложится на мой позвоночник, от шеи до копчика, я теряю сознание.

Я очнулась в своей Красной комнате, в своей мягкой постели с шелковым бельем. Все тело болело. Я спала на животе, голая, но все же что-то мешало. На левом соске был небольшой пластырь. На лобке был небольшой пластырь. Всю задницу по горизонтали перекрыл очень большой пластырь. Еще несколько небольших, точечно были на спине. Похоже, «Ф» серьезно разошелся и испорол меня с «порчей шкуры». Это тянуло на санкции, вот только очень под вопросом стояло, нарушил ли он правила или нет. Я потерла один пластырь – под ним очень чесалось.

— Врач сказал, чтобы ты не чесала и не снимала повязки еще хотя бы сутки – я перевернулась на спину и тут же шипя вернулась обратно на живот. – И не вертись так. Тебе сейчас нужен покой.

«Ф» сидел в его кресле для наблюдения за мной. Я промолчала. Говорить не хотелось. Пусть он сам говорит. Пусть владеет, пользуется отпущенным ему временем. Я всего лишь игрушка, вот пусть и играется, а разбавлять его серые дни – пусть или проплачивает, или покупает себе «уайт спирит».

— Ты нарушила мои правила! Мои правила! – он вскочил с кресла.

Я сжалась под одеялом, натягивая его на себя.

— Не надо меня бояться, слышишь? Не надо! Мне не это нужно от тебя! Хватит мне тех, кто меня боится. Я хочу от тебя другого!

— Чего? И как мне тебя не бояться, когда ты волен такое делать, а то еще и похуже?

— Ты должна работать над этим. Тебе удается, но ты срываешься. Может от первобытных или каких-то страхов, может так надо по работе, может по установкам, может еще что, но срываешься. Старайся держать контроль. Иначе...

— Что?

— Ты станешь для меня просто игрушкой. Я буду тебя бить, пороть, издеваться, отдавать кому захочу, пользуясь своей властью и правами на тебя. Тебя перетрахают все мои прихлебатели, а Вальц станет твоим кошмаром. Или ты станешь пустышкой с круглыми, пустыми глазами, что будет покорно стоять, пока ее имеют все кто захотят.

— Я не стану с тобой встречаться.

— Ты думаешь, ты властна над собой? «Организация» никогда не откажет мне, а твой «Тир» недостаточно высок, чтобы ты могла отказываться. Да и что это решит. Думаешь мне трудно организовать твое похищение и сделать из тебя цепную собаку? Показать тебе подвалы этого особняка? Не думаю, что тебе понравится остаток своей жизни провести в сыром подвале, будто собака на цепи, в компании разной живности, замерзая, недоедая и бывая пользуемой самыми грязными методами. А потом, я сделаю то, что мы сегодня обсуждали, или пущу тебя на органы, или скормлю знакомым каннибалам, или просто накормлю тобой собак и свиней. Есть много диких, медленных способов умереть.

От шока и страха, я снова отключилась.

— Пожалуй я перегибаю палку – сказал он, когда я снова очнулась. – Хочу тебе кое-что показать. Повернись!

Я с трудом повернулась. Перед ним, сидя на коленях, со связанными руками и мешками на головах, сидели шесть парней из тех, что сегодня были на вечере. Под ними была расстелена какая-то клеенка

— Ты спрашивала убиваю ли я ради удовольствия? Ты спрашивала, как можно убить человека? Сейчас я покажу – мои глаза расширились, понимая, что может произойти.

Он сдернул мешок с головы первого парня. Тот начал дико озираться, мычать, дергаться. У него во рту был кляп.

— Нет, пожалуйста! Не делай этого! – я поползла по постели в его сторону. – Что угодно только не это!

Я хотела встать, но не смогла.

— Они ведь всего лишь мясо, я уже говорил тебе сегодня. Итак, способ первый. Перерезание сонной артерии – он взял парня за голову.

Парень заподозрил что-то неладное, задергался, пытаясь освободиться, что-то замычал. Ранее виденный мною кортик вошел ему в шею, с правой стороны, немного ниже уха. Брызнула кровь, парень задергался в агонии, глаза закатились. Под ним образовалась лужа – физиологические отверстия освобождались от жидкостей и масс. Резко скверно запахло. Кортик покинул плоть, струя усилилась, парень как-то странно всхлипнул и отпущенный, повалился лицом вниз. Я смотрела на конвульсии тела, из которого уходила жизнь. Меня переклинило.

— Мразь – тихо и зло сказала я, поднимая круглые, шокированные глаза на «Ф».

Остальные парни волновались и возились, чувствуя накал, вонь и смерть своего товарища.

— Способ второй – убийца подтащил к себе второго парня.

Глядя на шокированную меня, он улыбался и упивался своей властью над чужой жизнью.

— Пожалуйста, не надо! Что угодно! – снова попросила я.

— Недавно мразь, а теперь не надо – он улыбнулся, как смерть. – Ты такая же типичная прихлебательская шкура, как и все прочие. Ты не хочешь работать над собой, не хочешь меняться. Тебе не хватает мозгов, видеть проблемы под разными ракурсами и решать их нестандартными путями. Мне мерзко, что такая как ты, имеет какие-то родственные отношения со мной.

Он снял мешок с второго парня.

— Итак, второй способ – частичное перерезание сонной артерии и прочих важных вен шеи.

Он упер кортик парню сбоку в шею под ухом. Тот замычал, задергался, бешено вращая глазами, умоляющим взглядом зыркая на меня и пытаясь вырваться. Не поучалось. Я оцепенело, тупо, в ступоре смотрела, как убивают второго человека.

Клинок прорезал кожу, и жертва пронзительно завопила, несмотря на кляп. Прочие еще больше заволновались.

— Так не пойдет – «Ф» нажал кнопку на подлокотнике стула.

В комнату ту же зашла охрана в масках.

— Этого отдайте ребяткам поиграться, а этих держите, чтобы не убежали.

— Шеф, а можно прямо тут? – спросил один, довольно большой.

— Валяй.

Тот схватил одного из крайних парней, бросил ко мне на кровать и спустил штаны.

— Доставишь еще каплю удовольствия перед смертью, сучок – сказал охранник и ворвался в задний проход парня, тот заорал через кляп.

Вернулись пара охранников, что оттащили куда-то труп первой жертвы.

— Сказали, что уже мертвого и всего обосранного не интересно. Спрашивают, что с девушкой.

— Скажи, что пока ничего.

— Труп как обычно?

— Позвони Кайзеру, спроси, может его ребята заинтересуются свежим мясом для кухни. Если нет, то в мясорубку и на корм.

— Ок, шеф.

Охранник, насилующий парня, как раз додергивался, спуская в него.

— Хороший, сученок. Жаль пустят тебя на мясо. Так бы пожил еще немного в закромах у дяди Васи для удовольствия всяких.

Парень дернулся и со стоном упал с кровати.

— Давай, давай! – охранник подтянул его к прочим.

— Продолжим – «Ф» снова ухватил парня, а охрана увлеченно расселась и приготовилась наблюдать.

— «Что это вообще?! Это сон? Да, сон, ты скоро проснешься и все это будет не по-настоящему! Просто надо проснуться!»

— И раз! – клинок прорезал кожу, рассекая сонную артерию и другие сосуды. Кровь хлынула сбоку, потекла небольшими речушками, заливая парня всего и пол под ним. Никто уже не следил, что кровь марает дорогой пол и оставляет следы. Парень дернулся, раз, другой и повис куклой.

— Готов! – второй труп упал на пол. – Забирайте.

Его схватили на ноги и выволокли из комнаты, как кусок мяса. «Ф» подал сигнал и ему подтащили третьего.

— Повреждение спинного мозга, в следствии чего мгновенный паралич и неощутимая смерть от асфиксии, болевого шока и отказа многих систем организма – он снял мешок с головы парня и вынул кляп. – Хочешь жить?

— Д-да, пожалуйста, не убивайте! Я никому не скажу, мамой клянусь! Я все, что хотите сделаю, только не убивайте! - заплакал парень.

— Ну, как же тебя не убивать? Ты ведь просто мясо для развлечений.

— Нет, пожалуйста!

— Ну, ну, не надо плакать! Мы просто шутим. Вот видишь, ты попросил, поклялся и все нормально. Я тебя отпущу. Ты хороший мальчик. Ты будешь слушаться и никому не скажешь – парень часто закивал, благодарно глядя на «Ф».

— Да, да, я буду самым лучшим слугой для вас! Все что скажете!

— Ладно. Давай, повернись спиной. Разрежем твои путы – парень повернулся спиной.

— Наивный поросенок – клинок прошил шейный отдел спинного мозга и парень, нелепо крякнув, просто рухнул на пол. Из его рта растекалась кровавая лужа.

— Так-с кто следующий? – к убийце подтащили четвертого.

Он снял с него мешок и убрал кляп.

— Режь! Сука! Мразь! Тварь! – парень плюнул ему в лицо.

— Ух ты! У нас герой! Так героя в последний черед. Кляп ему наденьте, а мешок не надо, пусть смотрит.

— А отодрать его можно?

— Можно.

Парня тут же поставили в позу. Один из охранников пристроился.

— Сопротивляется, сученок – он достал дубинку. – Ничего, сейчас проложим путь.

Он с легким размахом ткнул дубинкой, послышался треск разрываемой плоти, парень взвыл и рухнул лбом в пол.

— Так даже уже как-то и не интересно – разочаровано сказал охранник. – Но ладно.

Он пристроился драть безвольное тело.

— Еще одного приведите тогда. Героя особым способом зарежем.

Пока ходили за еще одним парнем, «Ф» подтащил следующего. Снял с него мешок и кляп. Парень был сладким блондином. Он испуганно крутил глазами и плакал.

— Удар в сердце – несколько прямых ударов и новое тело, истекая кровью валится под ноги «Ф». – Довольно быстро, если знаешь куда бить.

Привели нового парня. Увидев, что происходит в комнате и какая участь его ждет, он упал в обморок прямо на пороге.

— Удар в почку. Весьма неплохой метод. Резкое шоковое воздействие, обильная потеря крови, выведение из строя жизненно важного органа – клинок прошил спину и парня изогнуло дугой. – Когда уходящие в тайгу из лагерей брали с собой «коровку», это был самый толковый способ быстро зарезать откормленную «консерву», которая в разы превышала размеры матерых уголовников.

«Ф» швырнул его на пол. Парень пару раз дернулся, затих, а затем задергался будто его било током и заорал через кляп.

— Похоже, чуть выше зашло. Этого отнесите господам, он будет дохнуть еще с пол часа. Пусть позабавятся.

Тем временем подтащили безсознательного шестого.

— Печально, ну да ладно! – «Ф» ткнул его клинком в бедро со внутренней стороны.

Парень тут же очнулся и заорал через кляп. Задергался, хватаясь за ногу и давя на нее.

— Что медик, чтоль? – задумчиво посмотрел на него «Ф».

Он взял парня за руки и перерезал ему вены на запястьях. Парень выпучил глаза, дергая внезапно переставшими работать руками и упал ничком на пол.

— Ну вот. Такие вот способы. Остался только герой – «Ф» указал на очнувшегося парня. – Давайте-ка еще одного. Покажу один на редкость садистский метод.

Приволокли нового парня.

— Нет! Не надо! – фальцетом вопил он.

— Надо, малыш, надо! – убийца что-то сделал, и парень перешел на писк.

То, что недавно было мужскими гениталиями, улетело на пол. Парень упал, разбрызгивая кровь.

— Пусть подыхает! Можете его тоже отнести господам – «Ф» отер окровавленные руки об себя. – Остался герой.

Парня подтащили к Хозяину.

— Помнишь тот способ? – он посмотрел на меня. – Сейчас продемонстрирую.

Я смотрела, как человеку отрезают голову. Медленно и монотонно. Как почти труп дергается в агонии, сучит ногами, дергает руками, хрипит, скулит, кашляет. Вот тело отделилось от головы и нелепо дергая руками и ногами, продолжило танец мертвеца на полу.

— Забавно. Нервные сигналы еще идут, хотя мозг уже отделен. Как курица, только ее тело еще скачет.

Труп на полу перестал дергаться.

— Ну как тебе? – спросил он у истекающей кровью головы. – Кажется тебе язык мешает.

— Осталось лишь решить вопрос с тобой – он посмотрел на меня. – Отнесите ее в зал, прикуйте к креслу и пусть ею пользуются все, как хотят. А мне надо привести себя в порядок. И еще, позвоните чистильщикам, надо здесь все убрать.

Меня прикрутили к креслу и пользовались, как хотели и сколько. Я даже потеряла счет времени. Между ног все онемело. Ощущались только тупые толчки. Я понимала, что там все порвано. Своим ртом я не дала пользоваться. К концу зверств, я уже не могла открыть рот – зубов не было, челюсть была сломана, лицо опухло.

— Даже красиво кончить ее теперь не выйдет. Волоките ее в подвал.

Меня волокли в подвал, как кусок мяса. Я безразлично взирала на все это, будто не со мной это происходит. Когда уже это кончится?

Меня бросили в какую-то клетку.

— Похоже он сегодня не в духе, но возможно ты еще успеешь доставить ему удовольствие – сказал один из охранников и сел в уголке.

В темноте большой клетки что-то зашевелилось. Издавая шаркающие, пукающие, хлюпающие звуки из темного угла вылезла какая-то груда мяса, отдаленно напоминающая бывшего человека. Он подполз ко мне и ухватил меня за ногу. Из последних сил я дернула ногой и лягнула его. Огромная лапища со свистом опустилась, размозжив мой череп.

— «Вот и все» - я смотрела будто со стороны, как огромная туша копошиться в месиве, что было недавно моим телом.

— Нет! – я резко села на кровати, спина отдалась болью.

Я осмотрела себя. Пластыри были на месте, я была в своей постели в красной комнате.

— Что случилось? – «Ф» открыл дверь и вошел в комнату.

За его спиной маячил Пегас и ребята из экстренной помощи.

— Нет! Мразь! Тварь! Скотина! Не трогай меня! – шок от недавно увиденного сна не отпускал.

— Эй, что с ней творится?! Маш, ты чего?! – Влад схватил меня за руки.

— Маш! Маш! – в комнате появилась Лина.

— Вы все с ними заодно твари! Ненавижу!

— Коли! Коли, давай!

— Ну как она? – на «Ф» было страшно смотреть.

— Спит – Лина тяжело вздохнула. – Что произошло?

— Мы разговаривали, потом она ослушалась, я ее наказал, она потеряла сознание, я вызвал вас, ее подлечили и отправили спать. И вот то, что вы видели.

— Первый раз такое. Федор Михайлович, я понимаю, что вы очень важный клиент, вы ее родственник и все такое, но говоря лично, вы перегибаете палку.

— Я знаю. Вы должны привести ее в порядок.

— Постараемся. Вы должны понимать, что в силу вступают особые обстоятельства. Возможно, вы более никогда не увидите ее как нашу работницу. Возможно, она не будет в дальнейшем работать. И сей инцидент может неприятно сказаться на вашей репутации.

— Я понимаю. Плевать, главное, чтобы с ней все было хорошо.

— Как она?

— Трудно сказать. Сильный психо-эмоциональный шок. Она очень глубоко и сильно воспринимает многие вещи. Вы обсуждали много странных, страшных вещей. Последовавшее за этим наказание и сон, в котором ее переживания нарисовали ей картину истинно ужасную, что никакой Данте и рядом не стоял, сделали свое дело. Ей пока-что трудно прийти к реальности. Восстановительная терапия в нашем центре займет до месяца. Я смог составить описание – сказал Мухомор. – Вам стоит почитать.

Взрослый мужчина сидел с блокнотом в кресле. Он был могуч, властолюбив, он владел многим, ему нравилось контролировать жизнь других, ему нравилось повелевать. Сейчас он плакал. Он плакал и смеялся – истерика. Блокнот улетел в сторону, мужчина встал.

— Мудак – сказал он в пустоту и ударил кулаком что было сил в стену. – Какой же ты, Федя, мудак!

В тот день в одну из элитных клиник поступили двое. Один поступил с вывихом челюсти и сильным ушибом кисти. Второй просто с ушибом кисти. Эти двое были братьями, нет не родными, но с недавних пор довольно близкими. Теперь каждый из них думал, что будет дальше. Каждый из них волновался за нее.

Моя комната была почти что завалена цветами. Их прислали все, кому я была небезразлична. Многие даже прислали дважды. Осторожный стук в дверь.

— Можно? - моя дядя, Федор, просунулся в дверь.

Больше не «Ф», отныне только дядя или Федор.

— Да – я уже спокойно реагировала на него.

— Ну как ты себя чувствуешь?

— Похоже, я почти здорова и готова выйти в мир.

Он замолчал.

— Я хотел бы еще раз изв... - он снова замолчал понимая, что тема не подходящая и бередить старое незачем.

— Я знаю. Я давно уже простила. Это был просто сон и неудачный день. Обними меня, пожалуйста – я протянула к нему руки.

Он обнял меня и выдохнул с облегчением.

— «Я готов ради нее на все. Отныне она мой единственный смысл жизни» - думал он.

Он обнимал заметно похудевшую за время болезни Машу и внутренне радовался. Он отпустил меня и сел в гостевое кресло. Я хихикнула.

— Что такое?

— Ты не выглядишь, как раньше. Уже не такой властный, непоколебимый и жесткий. Тебе бы еще кота на колени.

— Или внука.

Мы оба тактично замолчали.

— Я могу оплатить все проблемные вещи, касающиеся твоей работы, чтобы ты больше этим не занималась. Я думаю тебе надо поехать учиться заграницу. Хочу увидеть, как ты выйдешь замуж за хорошего мужчину и вместе с братом плакать на твоей свадьбе – он улыбнулся. – А потом играть в войнушки с твоими детьми.

— А вдруг будут девочки?

— Девочки тоже бывают боевыми.

— Ты больше не похож на Лорда вампиров.

— Я очень этому рад. Ты даже не представляешь насколько. Кстати, на кого я все же был похож. Ох, нет, стоп, извини!

Он вскочил и подошел ко мне.

— Нет! Нет! Я должна научиться уживаться с этим, и я умею – я выставила перед собой руки.

В горле и голове помутилось. Затошнило. Я собрала все силы и задушила этот приступ. Мне не страшно! МНЕ! НЕ! СТРАШНО!

— Ну, как ты? – спросил он тихо.

Его большие теплые руки держали мои небольшие холодные.

— Ты замерзла – он помог мне забраться под одеяло, укрыл, подоткнул края.

— Этан Салливан.

— Кто?

— Этан Салливан, Мастер вампиров дома Кадоган. Он идеально подходит тебе, а твой особняк подходит под описание его Дома. И там есть кто-то вроде меня – нарушающая порядки и спокойствие, но я не такая сильная как она.

Я уже засыпала.

Накатившие воспоминания и борьба с ними отняли слишком много сил.

— Ты достаточно сильная – сказал Федор, когда я уже уснула и поцеловал меня в лоб. – Спи и ничего не бойся. Теперь я храню твой покой.

— «Мне нравится его образ и как он менялся по течению истории книг, а ты вполне тянешь на Мерит» - пришла как-то смска от Федора.

— «Где ты?»

— «В Нью-Йорке. Дела, дела...»

— «Когда вернешься?»

— «Скоро»

— «Ты обещал научить меня ходить под парусом»

— «Знаю. Я намерен сдержать обещание, а ты пока учись, и чтобы сдала все на отлично»