Верка вернулась в родительский дом. Нажилась семейной жизнью. А вот отодрать её всё не получалось. То одно, то другое. Тут жена родила девочку. Ещё одна баба в семью. Надеждой назвали, надеясь на наследника. Одного ребёнка всегда мало. Так что пока ходила эта дурында не ёбана и бесилась, явно бесилась, поскольку после родов начал я жену любимую драть наравне с тёщей и даже чаще. Изголодалась.

Тёща с женой собрались к старшенькой, к Валентине. Та тоже родила, и тоже девочку. Наташко назвали. Ещё одна баба. Прямо бабий гарнизон, лишь не хватает Яшки Артиллериста в качестве начальника гарнизона. Свояк приехал за ними на машине, так что доберутся без проблем. Мне поехать ну никак не получается, потому что и работа, и хозяйство. В напарницы оставили Верку. Она того зятя на дух не переносит. Не знаю, какая кошка меж ними пробежала, только оба лишь шерсть дыбом не поднимают, при виде друг дружки.

Неделя пролетела мигом, опомнится не успели. Утром сбегал на работу, отпросился пораньше, надо же своих встречать. Вероника еду приготовила, в доме порядок навела. Так-то она хозяйственная. Когда захочет. Жаль, что хотелки редко просыпаются. Я баню натопил. С дороги первое дело. Мы в баню сейчас четверо ходим. Малую тоже с собой берём. Нальём воды в ванну и она с удовольствием купается. Верку бы ещё затянуть.

Вроде бы всё готово, можно передохнуть. Дома Верка на диване сидит, в телевизор пялится. Присел напротив, на кресло. Заговорили. Я смотрю, а она по привычке без трусов. Платье короткое, всё видно даже лучше, чем в том телевизоре. Никакой ряби, никаких помех. И ведь понимает, стерва такая, куда я пялюсь. Ещё бы не пялиться, когда неделю без бабы. А кровь играет, сперма скопилась. Слов нет, красивая она, Верка-то. И пизда у неё красивая, если так можно сказать. В отличии от жены и тёщи, сбривает всё до волоска и никакие заповедные заросли не мешают рассматривать сей предмет. Спрашиваю

— Вер, ты мне скажи: ты специально так делаешь?

— Как? - Сама невинность. Взгляд непонимающий. - Что я делаю?

— Дразнишь меня. Хочешь, чтобы я тебя выебал?

— Грубиян! Нахал! Хам! - Вера кипит от возмущения. - Да кто тебе даст? Подумаешь - герой нашёлся. Думаешь, если Любку с мамкой ебёшь, так всё можно. Да я с тобой на одном гектаре...Да я тебе даже не покажу...

— Ну сейчас-то показываешь.

— Что показываю?

— Пизду свою, вот что. Ты ещё ноги повыше задери.

— Так? - Верка закинула одну ногу на валик, вторую опустила и получилось у неё почти что шпагат. Только сидя. Платье задрала до пупа. - Смотри, не жалко. И завидуй. Ну, ёбарь, нравится?

— Нравится. И вот теперь я тебя точно выебу.

— Ой, ой, ой! Как страшно! Вон мамку еби. Про вас уже вся деревня говорит.

— Что говорит?

— Что вы все вместе живёте.

— Ну, значит завидуют.

— Было бы чему.

Сама меж тем то так ноги раздвинет, то эдак. И ни капли стеснения. Точно нарывается. Хочет баба, сколько уж без мужика, а как под зятя лечь - не придумает. Пусть мужик решает. Ну, Верка, держись!

— Ты это, платье снимай и ложись. Ебать тебя буду.

— Чегоооо? - Аж подпрыгнула, задыхаясь от возмущения. - Да я тебе...

Подскочила, руку занесла для удара. Ну всё, это уже перебор. Перехватил руку, завернул и на диванный валик Веронику животом уложил. Она верещит, дёргается, ногами дрыгает, вырваться пытается. Куда там, не с её здоровьем. Попробуй из такого положения, да ещё когда тебе руку заломили, вырваться. А я о чём? Платье почти на затылке, задница голая прямо передо мной. Пощупал попенцию. Приятная. И никто не даст по рукам. Победителю всё можно. Сунул руку меж ног, пизду погладил. Верка ноги попыталась сжать, так я коленкой их раздвинул и уже настойчивее пизду ласкаю. Мокрая. И эта профурсетка утверждает, что ебаться не хочет? Свободной рукой сдёрнул до колен трусы с трико, мысленно похвалив себя, что не надел брюки. Вероника, почуяв прикосновение головки к пизде, как она проникает внутрь, медленно раздвигая губы в поисках входа, заверещала

— Пусти, гад! Сволочь! Отпусти меня! Я кричать буду! Мааамммааа! Помогитееее! Скотина, что ты делаешь! Я всё расскажу! Ты наха...Аааа!

Это она дёрнулась в попытке освободиться и хуй, до сей поры медленно проникающий внутрь, ворвался резко, заполнив влагалище и дойдя до упора в матку. Упёрся и пошёл назад, по пути прихватывая смазочную жидкость, покрываясь ею, чтобы при очередном толчке проскользнуть было легче. И так раз за разом. То медленно, то быстро, в зависимости от того, что хотел почувствовать его хозяин. Держать Веркину руку нужды не было, потому уже двумя своими вцепился в задницу, вгоняя твёрдый ствол в мокрую щель.

Да, бабы давно не было, поднакопилось. И вскоре всё это накопленное за долгое время воздержания семя излилось в пизду. Финита ля комедия, вроде так говорят. Отпустил Верку, не держу. Подтянул штанишки, а Веруся моя ( теперь уже точно моя ) не встаёт, лежит. Не вставая, переползла через валик, села на диване. Платьице не поправляет, так и сидит с задранным куда-то под титьки. И обличает меня такого нехорошего

— Тварь! Скотина! Не прощу! Насильник! Гад!.. .

И далее в таком же духе. А я лыблюсь во все свои тридцать два. Она меня всякими непотребными словами обзывает, а мне всё кажется, что она говорит: Вова, миленький, любимый. Солнышко моё ясное. И так не помню точно сколько времени. Сидит, ругается, даже ноги не сдвинула, писюня так и торчит. А я ведь деревенский, на парном молоке вырос. Да к тому же ни жены, ни тёщи рядом. Я вновь трико с трусами с себя стягиваю и Веруське говорю

— Вер, ты платье сними и ложись.

— Она рот раскрыла

— Зачем?

— Ебаться будем. Или ты не хочешь?

Эк она подскочила. С места и на метр. Может чуток ниже. Диван застонал. Всё же не Дюймовочка и не божий одуванчик.

— Я? С тобой? - От возмущения кипит, скоро дым из ушей пойдёт. - Да я с тобой на одном га не сяду. Ты...Ты думаешь, что если мамку с Любкой ебёшь, так и меня будешь? Да я с тобой...

Повторяется. Перебил. Не совсем вежливо перебивать собеседника, тем более женщину, ну так Веруську не переслушать. Тёща говорит, что наша Верка от семерых отбрешется.

— А что со мной? Тебе не понравилось? А почему ты тогда пару раз кончила?

— Кто? Я? - Верка смущённо поправила подол, прикрыв им самое интересное. - Ты откуда знаешь?

— Знаю. Кончила ведь?

— Всё тебе расскажи. Любопытный какой. Ну и кончила. И что?

— Ничего. Раздевайся и ложись. Сейчас ещё кончать будешь.

— Я? Да ты что о себе там надумал? Я? Да ни в жизнь! И вообще, мог бы попросить, а не насильно. - Сама отповедь произносит, сама платье снимает, стягивает через голову. Переползла на диване чуть выше, оставив после себя мокрое пятно и встала на четвереньки. - Иди, скотина, пользуйся моей беззащитностью. Но знай, что мамке всё расскажу.

— Обязательно расскажи. Пожалуйся. Ещё Любане.

— И ей расскажу, какой у неё муж кобель.

— Вер, а ты чего так? На спину ложись.

— Нет.

— Почему?

— Не могу морду твою наглую видеть.

— Зато мне нравится на попу твою смотреть.

— Ты смотри. Подольше смотри. Пока смотришь, наши и приедут. И правда, чего это я? Тут перед тобой на четвереньках красивая женщина стоит, ждёт, а ты...А что я? Я уже, как тот пионер, который всем ребятам пример. Теперь уже не спеша, ласково, нежно головкой раздвинул чуть пухлые губки, вошёл. Верка, вот же поперечная, подалась навстречу. И мы закачались в такт. Входил то нежно и ласково, не спеша. То резко и быстро, так, что она ойкала и охала. Вынимал головку и тёр ею клитор. Проще говоря, ебал Веруську со всем умением, что напрактиковал с женой и тёщей. И она активно помогала. А когда припекло, запела. Да так запела, что Бабкина со своим ансамблем отдыхают, стыдливо прикрыв рты. Веруська оказалась певичкой ещё той. И мать свою, и сестру переплюнула. Если так дальше пойдёт, то дочурка будет засыпать не под колыбельную, а под крики матери, тёти и бабушки. Хм, а ведь так и сама плохому научится. Хотя, кто же скажет, что это плохо? Мне хорошо. И Веруське хорошо. Вон как поёт, кончая раз за разом. Горячая девушка и столько терпела.

Как ни оттягивай финал, всё одно кончать когда-то надо. Тут даже не от тебя зависит, от физиологии. Прижавшись к попе, слил ещё порцию. Веруська плавно, каким-то кошачьим движением, с положения на четвереньках перетекла в положение лёжа на животе. О как, почти что спортивный комментатор. На живот она легла, перед этим крепко сжав ляжки и влагалище. Не знал, что так можно. Зажала, будто рукой. И так у неё пизда теснее, чем у тёщи или у Любы. Ну так не рожала. Да ещё такие мышцы. Вот же зараза! Столько времени молчала и меня динамила. Ебать такую прелесть - мечта любого. Легла и меня потянула за собой. Ну и ладно. Лёг ей на спину, затылок целую, шейку, плечики. Она ёжится, щекотно. Покрутила задом.

— Всё, слезай! Не в поезде. К тому же без билета.

Ну и ладно. Сел. Она рядом села, вздохнула.

— И как теперь?

— Что как?

— Как теперь будем? Ещё одна пизда буду? Будешь как мамку с Любкой?

— Есть предложения?

— Нет. Но есть вопрос.

— Спрашивай.

— Не сейчас. Подмоюсь. Наспускал, что течёт, будто с худой коровы. И откуда только берёшь?

— Сметана.

— Что сметана?

— Ем сметану. Вот она и...

Типа: дальше сама догадайся. Не знаю, что подумала, но глубокомысленно протянула: Аааа, - и пошла подмываться.

— Вер, ты в баню?

— Вот ещё. Голяком по двору среди бела дня? Над тазиком подмоюсь.

Когда я вышел вслед за свояченицей на кухню, сидя на корточках над тазиком, Веруська шумно плескалась водой. Увидела меня, спросила недовольно

— Чо припёрся?

— Помыться.

— Очередь.

Закончив водные процедуры, встала и вытерлась насухо полотенцем. Бросила его мне

— Вытрешься потом.

Нет, блин, мокрый ходить буду. Помылся, в комнату пошёл. Верка на диване полулёжа, опираясь на спинку старается что-то рассмотреть меж широко раздвинутых ног

— Верусь, что ты там потеряла?

— Что надо, то и потеряла. Отрастил дубину, дурак! Разворотил мне всё, даже не закрывается.

— Закроется. Ты спросить что-то хотела?

Вера на меня посмотрела

— Ты так и будешь голышом ходить?

— Можно подумать, ты вся в паранже.

— Я девочка, мне можно. К тому же я ещё маленькая. Растущий организм.

— Насчёт организма не знаю, а вот оргазм получать научилась. Не возмущайся, - остановил готовую сорваться на колкости Верусю, - я же любя. И я, если ты заметила, мальчик, значит мне тоже можно. И тоже растущий.

— Куда уж больше. Хватит и этого.

Она показала рукой на висящий безвольно член. Вздохнула

— Я чего спросить хотела...Ты только не смейся...Ну...Вот как бы...- Интересно, сколько времени она мекать будет? - Я что хотела: ты мамку с Любкой целуешь?

— А то как же? Я и тебя готов целовать, только ты же мою наглую морду видеть не хочешь.

— Нет, не в губы. - Верка досадливо тряхнула головой. - Там...Ну...

И провела рукой, показывая, поцелуи именно куда её интересуют. Девочка оральных ласк захотела. Можно. Сие действо привязывает сильнее прочих. Подсаживает, как наркомана на дозу.

— Про писюльки спрашиваешь? А кто тебе рассказал?

— Ну...Неважно кто. Целуешь?

— Подумаешь, секрет. Мать не могла. Значит Любка.

— Ты это, ты на неё не ругайся. - Она ещё защищает сестру. - Она же просто так, похвастать. А почему ты называешь писюльками?

— Ещё писями, писечками, писюнями. Всяко называю.

— А у меня что?

— У тебя писенька, писюлечка, писюня маленькая.

— Почему?

— Ты же не рожала. Поэтому.

Верка собралась с духом

— Вов, а меня ты там можешь поцеловать? - На щеках появился румянец. Она ещё и смущаться умеет. - Ты только не сердись. Нет, так нет.

— Ну почему нет, когда да. Только это, Вероника, у нас ведь взаимно всё. Я целую их, они меня.

— Сосут, что ли? Подумаешь, будто я не могу.

— Вер, сосала.? - Она утверждающе мотнула головой. - А почему тогда тебя...Вот дурак! У мужа сосала? Ну да, он не из тех, кто с гранатой под танки.

— Вов, только я глотать не буду.

— Я и не заставляю. Ты это, Верусь, ложись. Нет, не так. - Она легла на диван, вытянувшись в полный рост. - Ты на край, чтобы попа почти свисала. И ноги вот так.

— Сам подтянул её на край, положив ак надо, поднял и поставил ноги, раздвинул бёдра.

— Вер, если не трудно, ты края разведи руками. Ага, вот так. И держи. И это, Вер, я комментировать буду.

— Это как? - Верка напряглась. - Что комментировать?

— Описывать твою писюнечку.

— Ааа, ладно.

Понюхал вначале, легонько подул, вновь понюхал. Приятный запах. Свежесть молодого тела, запах туалетного мыла, что-то неуловимо мускатное. И очень, очень возбуждённая молодая пизда. Клитор, покинув своё обиталище в капюшоне, выбрался наружу, красуясь своей розовой горошиной. Он у Верки и правда не больше горошинки. Малые губы, ровные, не такие, как часто бывает у женщин, меньше больших и умело прячутся в их складках, не отвисая наружу. Всё ещё розовое, почти новое, малоиспользуемое. Ничего, проторим дорожку, немного притрётся. Конечно, не всё из того, что вижу и о чём думаю, докладываю Веруське. Нахваливаю её писю, придумывая самые красочные эпитеты. Млеет. Пора и лизать, раз уж обещал. Лизнул малые губы. Раз, ещё раз, и ещё. А тут и клитор в рот попал совсем случайно. И понеслось. Верка орёт, задом крутит. Ляжки еле сдерживаю. С неё станется шею свернуть. Сунул в письку два пальца и ебу ими, одновременно нализывая и насасывая розовую плоть.

Верка лежит поперёк дивана, как сразу легла. Поменять позу сил не осталось. Ноги с дивана свесила. Полный отпад. А как кричала, как извивалась, как ласково называла меня совсем недавно, позабыв и гада, и паразита, и сволочь, и насильника. А сейчас просто лежит. С усилием подняла руку, протянула мне

— Встать помоги.

Села, смотрит каким-то мутным взглядом.

— Теперь понимаю, почему они в тебе души не чают. А я ещё думала: чего орут, дуры? Подумаешь, выебли их. А оно вона что. Теперь и я орать буду. Всё, никуда теперь ты не денешься. Я третья. Ты только скажи, у кого из нас пизда лучше?

Верка даже так умеет?

— Верк, как ни странно, у матери самая вкусная.

— А что, они на вкус разные?

— Конечно.

— Понятненько. А у меня?

— И у тебя вкусная. И твою лизать приятнее.

— Почему?

— У тебя гладенькая, а у них волосатые. Волос в рот попадает.

— Так сказал бы, чтобы побрились.

— Да неудобно как-то. Скажут: выделывается.

— Ладно, я тогда сама им скажу. Иди ко мне. Обещала же отсосать. Только глотать не буду.

— Ты уже говорила.

Верка сосала хоть и старательно, но неумело. У матери бы поучилась. Любаня брала уроки, так теперь сосёт, аж дух захватывает.

Едва начал кончать, Верка попыталась оторваться от меня. Сейчас, спотыкаюсь, так быстро бегу. Одной рукой придержав её голову, второй зажал нос. И ей пришлось сделать глотательное движение. Ну где раз, там и второй. Проглотив всё, что я смог извергнуть, едва я её отпустил, звонко завезла ладошкой по заднице.

— Скотина! Ты же обещал!

— Вер, вспомни, я ничего не обещал. Ты сказала, что не будешь глотать. А тут я решил, что ты передумала. Я же не заставлял, ты сама. - При всём при этом отошёл на вполне безопасное расстояние. - И это, Вер, я же у тебя всё слизал, всё высосал. Так что баш на баш.

Верка погрозила кулаком

— Я отомщу.

— Как?

— В другой раз целовать будешь, так я тебе в рот пискну.

— Да хоть сейчас.

— Пискнуть?

— Нет, поцеловать могу.

Верка взвизгнула от радости, мигом улеглась на диван. Она что, не устала от оргазмов? Или ей это так понравилось? Благо язык без костей. Лизал, сосал, целовал хрен знает сколько времени. До тех пор, пока она не оттолкнула мою голову и не прикрыла руками писюню.

— Всё! Всё! Я уже не могу! Отстань, маньяк!

Будто я просил её дать МНЕ полизать. Так, а мне что со стоячим делать?

— Вер, мы сегодня ударники. Перепробовали всё, почти всё.

— А что ещё не попробовали?

— Тою попу.

— Нет! - Верка плотно прижала зад к дивану, прикрыла для верности рукой. - Ты мне всё порвёшь.

— Тогда ложись и раздвигай ноги. Придётся потерпеть мою наглую рожу. А если раком встанешь, я ведь могу и не туда попасть.

Загнув Верку каралькой, так, что колени прижимались к груди, долбил широко раскрывшуюся пока ещё писечку. Сливать было уже практически нечего, но пара-тройка спермиков к матке проскользнули. Ну и пусть бегут ребята, авось кому повезёт. Всё не в жопе.

Вечером, часов уже в восемь, свояк привёз наших женщин. Расцеловался с женой и тёщей, потискал весело хохочущую малую. Свояк быстро перекусил и по коробке. Ещё назад пилить. А мы, после того, как уложили мелкую, пошл в баню. Сидим, греемся, дверь скрипнула и заходит ук нам девица, наша Верушка-царица. Бабы офигели. А она молча на полок влезла и села рядом со мной, отодвинув тёщу. Оглядела притихших жену и мать

— Чего уставились? Имею полное право.

И прижалась ко мне, обхватив за талию.

Немая сцена из комедии "Ревизор".