Когда мы вернулись в гостиную, то застали лишь листавшую журнал «Vogue» Зою, и Костика, резавшегося на телефоне в какую-то игру.

— Алексей решил, что вы уединились надолго и пошел пока принять ванну, — пояснила Зоя маме.

— Ну что ж, подождем его и передохнём заодно. А то, признаться, такая масса сильных ощущений, что просто зашкаливало...

— Конечно, когда новички первый раз ласкаются всей семьей, это для них очень острые переживания. Особенно первый общий оргазм, как вершина нового доверия в семье.

— О, это было просто суперррр-мяу! Спасибо тебе, Зоечка! За все, что уже случилось благодаря тебе и за то, что еще будет!

— Не за что. Просто самое изысканное удовольствие состоит в том, чтобы доставлять удовольствие другим. Вот я себе в этом изыске и не отказываю, — рассмеялась Зоя, — глядишь, когда-нибудь да зачтётся.

— Зачтётся-зачтется. Можешь не сомневаться.

Мама легонько подтолкнула папу к Зое на диван, а сама подсела на тахту к Костику.

— Во что это ты так увлеченно играешь? Аж язык прикусил от напряжения.

— Geometry dash, — почти буркнул Костик, не отрывая глаз от телефона и продолжая судорожно нажимать на кнопки.

— Так-так. Значит, ты у нас злостный геймер. И не слишком вежливый геймер. Тогда сейчас мы тебя будем отвлекать и завлекать. А ты давай продолжай увлеченно играть. Если у тебя, конечно, это получится. Ну ты только посмотри, какие на нас с Ритой бесстыжие трусики и лифчики — они совершенно ничего не скрывают от тебя.

Мама протянула руку и слегка коснулась живота Костика. Костик ойкнул, но от телефона не оторвался. Хитренько улыбнувшись, мама поманила меня. Я подошла к ним, мягким кошачьим движением раздвинула Костику ноги и уселась на корточках перед его мужским достоинством, тут же начавшим набирать силу.

— Рита, ты только не торопись, — попросила меня мама.

Она спустила руку на плотно подобранный к стеблю мешочек с яичками и медленно стала их чуть сжимать, словно оценивая упругость. А я начала мягкими, едва касающими движениями мякушек пальцев гладить Костику бедра от коленок к паху и обратно. Костик все еще пытался держаться, жалобно приговаривая:

— У меня же вот-вот будет новый личный рекорд!

— А может быть, ну его в баню, этот твой личный рекорд? — ехидно-вкрадчивым голосом осведомилась мама.

— Да нет же! Ну чуть-чуть еще мне осталось, ну чуть-чуть еще! — взмолился Костик.

— Ах, какие у нас набухшие яички! — продолжала дразнить Костика мама, — ах какой у нас возбужденный ствол! Мне кажется, что он вот-вот готов выстрелить!

Тут Костя взвыл от обиды и кинул в сердцах телефон на тахту.

— Ну все, я сейчас кому-то буду мстить, — объявил он.

— Вот интересно, каким же образом ты собрался мстить мне за сорванный рекорд?

Костик разозленно вздохнул и насупился, сложив руки на животе.

— Да ладно, Костик. Не сердись. Давай мириться. А за конфетку меня простишь? Вот смотри какая у меня сладкая конфетка, — поддразнивала мама, развигая двумя пальчиками капюшончик крайней плоти и обнажая набухший клитор.

— Не хочу, — Костик все еще изображал из себя недотрогу, но его настроение уже явно начало меняться.

— А у нас для тебя даже две сладкие конфетки на выбор, — подмигнула мама мне.

Я встала и, поставив на тахту одну ногу, чтобы Костику было лучше видно, тоже обнажила клитор. Низ живота сразу отозвался сладкой судорогой. Я невольно отметила про себя, что у мамы клитор больше моего. Он сейчас выступал над крайней плотью сантиметра на два и даже пожалуй напоминал больше слегка высунувшийся маленький членик, чем приятную кнопочку.

— Боже, о чем я думаю — это же моя мама!, — мелькнуло у меня в голове.

— Ну какая конфетка тебе больше нравится? Но только выбирай сейчас одну конфетку из двух, а то тебе много сладкого будет неполезно, — усложнила Костику ситуацию мама.

Чувствовалось, что Костика одолевают муки выбора между нами двумя. Я оглянулась на папу и Зою, сидевшую у него на коленях. Они тоже с любопытством ждали, что же решит Костик. Поколебавшись, Костик потянулся к ушку мамы и чуть прикусил мочку.

— И что это значит? Какую же конфетку ты выбрал? — с деланным удивлением спросила его мама.

Вместо ответа Костик стал опускаться возбуждающими поцелуями на шею мамы, потом на ее грудь и животик. Взгляд мамы становился все туманнее. Она гладила Костику спину правой рукой и глубоко дышала. Раздался первый стон:

— Боже, какой же ты такой нежный! Только не торопись!

После того как Костя выбрал маму, мое настроение переменилось. Второй раз за два дня он исключал из своих первых приоритетов меня. Не то чтобы Костя был для меня значим в личной жизни или я его ревновала. Просто мое самолюбие сейчас было уязвлено. Я почувствовала себя пятой лишней, и настроение участвовать в валяниях у меня пропало.

А мама просто млела от поцелуев и покусываний Костика. Она прижимала его голову у себя между расставленных ног и постанывала с закрытыми глазами. Из ванной вышел Алексей. Подойдя к тахте, он осторожно коснулся губами моего плеча и шепнул на ушко:

— По-моему, твоя мама пошла в полный педагогический отрыв в работе с молодежью. Тебе нравится на это смотреть?

Вместо ответа я взяла Алексея за руку и увела его на кухню. Налила себе сока и выпила залпом. Алексей молча ждал, что я скажу.

— Я хочу с вами... ну посоветоваться что ли, — тут я замялась, не желая говорить об истинной причине смены своего настроения,

— Слушаю тебя внимательно, — спокойно сказал Алексей.

— Я не знаю, что с моим настроением. Может быть это потому, что только что были наши первые ласки всей семьей. Это такая огромнейшая для меня вершина. И я не хочу сегодня перебивать эту вершину своим участием в валяниях. Но я и не хотела бы как-то испортить настроение остальным своим неучастием.

Кажется, Алексей все-таки понял истинную причину. Он налил сока мне и себе. Помолчал и продолжил:

— Знаешь, полноценные валяния — это ликование родных душ. И это определенный душевный труд, без которого валяния из мудрого обычая веков превращаются в банальную «групповуху». Наш Костя по молодости своих лет этого еще толком не понимает. Ему пока не до мудрости веков — ему бы сейчас только переизбыток своей сексуальной энергии на кого-то скинуть.

— Живчик просто какой-то, сперматозоид эдакий — в сердцах воскликнула я.

— Знаешь, есть такая поговорка: «Кто спорит с пьяным, тот воюет с отсутствующим». Мне кажется, что ты сейчас сама для себя пробуешь что-то доказать отсутствующему. Может, проще этого отсутствующего вывести для себя за скобки?

— Я так и сделаю.

— Вообще, по-хорошему нам нужно было бы сегодня ограничиться валянием только взрослых супружеских пар. Без тебя и Костика. Твоя мама как гостеприимная хозяйка тут несколько побежала впереди паровоза. Но ее можно извиниться, ведь у нее еще не было опыта в таких тонких вещах. Организация валяний так, что бы всем было ладно, — дело деликатное и требующее опыта. Одного провозглашения типа: «Я хочу ласкаться с вами со всеми» тут маловато. Если в самом деле затевать создание московской общины — да еще и возглавить ее, как предполагает Зоя, то твоей маме еще нужно многое понять и в себе, и в традициях нашего мира.

— Похоже, тут вы совершенно правы. А что же мне делать сейчас?

— Если в тебе сейчас пропало ликование души, то не стоит себя принуждать или искусственно пытаться это ликование вызвать в себе, чтобы быть, «как все». На самом деле твоя ситуация с потерей ликования души по ходу валяний вовсе не является уникальной. И на сей счет в традиции валяний есть стандартное решение.

— Какое же?

— Одеться и просто присутствовать. Если ты одета, то на тебя уже никто не должен строить планы как на партнершу по валянию. Вот и все.

— Так просто и так мудро...

Я обняла Алексея и прижалась к нему в знак своей благодарности:

— Мне с вами так уютно и надежно. Совсем как с Зоей.

— Если тебе уютно со мной и Зоей, то может быть сегодня заснешь между мной и Зоей? И нам вовсе не обязательно при этом заниматься сексом.

— Вообще-то я не против. Но нам точно неудобно будет спать на диване втроем, потому что я во сне много верчусь. А диван все-таки не такой широкий для троих. Может быть, лучше утром к вам приду? Пустите?

— Конечно, пустим.

— Не сердитесь на меня, Алексей. Просто мы сегодня были всей семьей первый раз. И это для меня очень важно. Сегодня я хотела бы остаться верной папе и маме. А завтрашнее утро — это уже завтрашнее утро...

— Ну вот и замечательно. Тогда одевайся. А я, если позволишь, вернусь в гостиную — вдруг им там без меня скучно, — улыбнулся он.