35
Женя повесил куртку в прихожей и бесшумно прокрался к двери, ведущей в зал. Оттуда, из-за матового стекла, раздавались женские голоса: мамин и ещё чей-то.
— Женя, — позвала мама, — заходи, не бойся! — её шутливый тон вызвал в нём лёгкое замешательство.
Задержавшись в коридоре ещё немного, он уже начал подумывать о том, чтобы сбежать на улицу, погулять там часик-другой, пока незнакомая тётя не уйдёт. Но что-то удерживало его. Тётя Мария, которую играла мама, часто называла его трусишкой. Он и сам себя так часто чувствовал. Как же хотелось доказать ей обратное!
— Ну вот, напугала мальчика, — услышал он мурлыкающий голос незнакомой тёти.
— Же-ня! — заигрывала мама. — Иди ко мне, зайка! — её ласковый голос растопил бы любую глыбу льда, не то, что его заячье сердце, дрожавшее от волнения.

Он неуверенно надавил ручку и приоткрыл дверь.
— Вот, знакомься, — сказала мама, лежавшая на диване. — Это тётя Лена, моя подруга и просто очень хороший человек.
Тётя Лена сидела бочком на другом конце дивана, закинув локоть на спинку. Она была в обтягивающей чёрной юбке, фиолетовой кофточке с глубоким декольте. Большой серебристый кулон висел прямо под шеей. Женя скользнул взглядом по кулону и двум шарам огромных грудей, обтянутых кофточкой. Это была приятной внешности женщина, чем-то напомнившая ему хитрую цыганку, соблазняющую доверчивых прохожих на базаре. «Дай погадаю!» — шептал её игривый взгляд. Чёрные распущенные волосы сочетались с густо накрашенными глазами, подведённые брови дугами расходились над розовыми тенями век, чёрные блестящие зрачки искрились задором. У неё был тонкий вытянутый нос с заметным хрящиком на конце, но он не уродовал лица, а скорее придавал его хозяйке выражение уверенности в себе.
— Здрасьте, — промямлил Женя, улыбаясь краем рта.

— Здравствуй, — вежливо ответила тётя Лена и села ровно. Её оголённые коленки, направленные в его сторону, смущали возможностью подсмотреть, что скрывается между ними. Он отвёл глаза и закусил нижнюю губу.
— Кушать хочешь? — ласково спросила мама. Она лежала в шортах и маечке, заложив по привычке ногу за ногу. На журнальном столике перед диваном стояли два бокала с пивом, рядом открытые бутылки и арахис на блюдечке.
— Я потом, — он нахмурил брови.
— Может, с нами хочешь? — мама улыбалась, заигрывая с ним по привычке. Она легко сбрасывала материнский налёт, становясь весёлой соседкой тётей Марией.

— А что вы пьёте? — Женя ухмыльнулся.
— Пиво, будешь? — мама улыбнулась шире, карие глаза заблестели ярче.
— Неа, — он поморщился. — Я лучше сока налью.
Женщины рассмеялись, достаточно учтиво, чтобы не обидеть. Он вернулся с кухни с пакетом сока и налил себе в бокал.
— Вот, правильно, — тётя Лена нагнулась вперёд к столику. — Я тоже всегда своему сыну говорю: алкоголь разрушает мозг.
— А вы почему пьёте тогда? — Женя, улыбаясь, пялился в декольте тёти Лены. Там, где мягко перекатывались большие круглые буфера, сосредоточился его взгляд. Он забыл закрыть рот и лишь изредка облизывал губы.
— Поздно пить боржоми, когда почки отвалились! — она выгнула бровку, вызвав смех у Жени и мамы.
Мама тем временем включила на музыкальном центре свой любимый диск с кельтской музыкой, включила торшер и выключила верхний свет.

— Романтиш, — хохотнув, сказала тётя Лена. Она была слегка опьянена, равно как и мама, и даже чуть-чуть Женя. Он чувствовал себя на равных в компании взрослых тёть, они и разговаривали с ним, как со взрослым.
Посыпались вопросы о том, чем он занимается, чем увлекается. Женя отвечал коротко, у него не было уверенности в завтрашнем дне. Отвечая, он заглядывался на тётю Лену, она вызывала приятное тепло внизу живота. Её груди и губы постоянно маячили перед глазами. Она сама подсела ближе, закинула ногу под себя, облокотилась на спинку.
— Марина сказала, что ты хочешь стать девушкой, — почти шёпотом сказала она, когда общение между ними достигло небывалого для Жени уровня доверия.
— Да нет, не очень, — он нахмурился и сразу скис.
— Лена, не надо, пожалуйста, — взмолилась мама, она тоже занервничала.

— Ой, извини, — Лена прикрыла губы фиолетовым под цвет кофточки маникюром. — Я просто подумала, что могу помочь, — она взяла бокал с пивом, отвернулась, явно чувствуя себя неловко.
— А чем вы можете помочь? — Женя повеселел за одну секунду. Смущение тёти Лены, её стремление помочь и главное — две большие дыни, — вызывали в нём стойкое желание продолжить общение.
— Ну я могла бы подсказать, к кому обращаться, — оживилась Елена. Она вновь нашла в полумраке скучающий взгляд Жени. — Кроме того, у меня есть знакомые транссексуалки, которые уже сменили пол или находятся в стадии трансформации.
— Это которые ещё с пенисом? — Женя оскалился, чувствуя, что краснеет.
— Ну да, — тётя Лена улыбалась доброй красивой улыбкой. — Я могла бы тебя познакомить с ними.
— Мне нравятся девушки, а не парни, — Женя с презрением скривил губы.
— Такие девушки тоже есть, — задумчиво произнесла тётя Лена.

— Какие? — Женя скрыл волнение, затаив дыхание.
Женщина хмыкнула, расплылась в улыбке:
— Ну-у, такие, — она многозначительно выгнула бровь. Голос её взлетел на пол-октавы. — Которым нравится экспериментировать.
Женя молча проглотил обиду. Так вот значит как, думал он, если я стану девушкой, то со мной будут просто экспериментировать.
— Ладно, я пойду, — сказал он, тяжело поднимаясь. — Приятно было познакомиться.
На прощанье он окинул взглядом тётю Лену, её сиськи и сведённые коленки под разъехавшимися бёдрами, вызывали в нём стойкое мужское желание.
«Вот кого бы я отодрал в первую очередь!» — думал он, ухмыляясь.

36
Женя сгорал от любопытства. Так значит, это и есть та самая подруга, с которой у мамы любовь?
— А вы с тётей Леной давно знакомы? — спросил он невзначай уже на следующее утро.
Мама делала омлет, но даже от её рассеянного взгляда не смогла ускользнуть заинтересованность на лице сына.
— Пару лет, — она стыдливо понурила глаза в сковородку. — Я не хотела тебе говорить, чтобы ты не подумал... Ну, — она запнулась, — что я плохая.
— И вы встречались всё это время? — он недоверчиво хмурил брови, изучая маму со спины. Да уж, она умеет удивить.
Она кивнула.
— А до этого, у тебя были женщины до неё? — наличие у мамы женщины в голове не укладывалось. Может, она всё-таки обманывает его? Но зачем? — А как же Михаил? — спросил он, хмурясь ещё больше.
— А что Михаил? — мама обернулась, на лице её застыло выражение досады.

— Ну так, — Женя пожал плечами. — Я думал вы встречаетесь.
— Встречаемся. Я ему изменяю, если ты про это, — мама виновато улыбнулась. — Он мне тоже, кстати, — спохватилась она. — Тебе положить помидоров? — вернулась к омлету.
— Нет, спасибо, — Женя задумчиво стучал пальцами по столу, и пока они завтракали в голову лезли всякие интересные мысли про то, какая мама невероятная, если любит женщину, а встречается с богатым мужчиной ради денег и квартиры.
— Ты не будешь возражать, если Лена будет приходить к нам иногда? — мама облизывала губы, выдавая волнение. Она всегда так делала, когда просила у него какую-нибудь услугу.

— Ты хочешь, чтобы я вам не мешал? — он уныло покрутил вилкой в тарелке.
— Вовсе нет, — мама улыбнулась. — Лена не такая, как Михаил. И ты ей нравишься.
Женя хмыкнул.
— Тогда пускай приходит. Она мне тоже нравится, — он улыбнулся, встречаясь с благодарными глазами мамы.
Он прекрасно понимал, о чём идёт речь: мама хочет приглашать тётю Лену к себе, чтобы заниматься с ней любовью. Чтож, у неё тоже должна быть личная жизнь. Хорошо, что мама выбрала в подруги такую красавицу. Елену прекрасную.
Женя улыбнулся ещё шире, вспоминая большие возбуждающие фантазию груди тёти Лены.

37
Марина осторожно прикрыла за собой дверь.
— Только не шуми, — шепнула она.
— А что, Женя уже спит? — Лена заглянула в тёмный коридор, где-то в конце горел свет.
— Не знаю. Нет, наверное, — Марина приобняла подругу за талию и нежно поцеловала. — Просто не хочу его отвлекать.
— От чего? — глаза Лены светились игривым блеском. Её ладони опустились на Маринин зад, притянули его. Спереди она приподняла коленку, просунула её между Мариных ног.
— От компьютера, например, — Марина слегка насадилась, повела тазом. Даже через толстую ткань джинсов она чувствовала, как приятно зудит клитор, растекаясь удовольствием внизу живота.
— Но мы же не будем шуметь? — выгнув бровку, Лена задвигала коленкой, её ладони продолжали тискать попу Марины. Томно приоткрытые губы срывали мокрые поцелуи.

Марина отстранилась и, бесшумно посмеиваясь, накрыла глаза.
— Что? — Лена растерянно улыбалась.
— Да так, ничего, — она взяла Лену за руку и повела за собой на кухню.
— Хочешь чего-нибудь? — спросила она.
— А что у тебя есть? — промурлыкала в ответ Лена.
Она вся горела, её новая подруга. Глаза возбуждённо блестели. Марина и представить себе не могла, во что выльется авантюра с Леной. Гомосексуальный пример для сына, который поможет ему переломить себя, на самом деле стал настоящим испытанием для неё. Она не так себе представляла любовь с женщиной.
«И смех, и грех!» — думала Марина, заглядывая в холодильник.
— Всё, что пожелаете, мадам, — ответила она театральным голосом.

На столе появились закуски, вино. Марина уселась напротив, и пока шёл непринуждённый разговор, в голове её созревал наступательный план, как выманить сына из комнаты, чтобы он не робел, подглядывая за ними, чтобы он увидел её не только с Михаилом, но и с женщиной. Только так, через визуализацию родителя он сможет открыть для себя неприступную дверь в новый мир.
— Я пойду посмотрю, как у него дела, — она поднялась из-за стола и вышла из кухни.
До сих пор Елена вела себя тактично, давая Марине свободу в принятии решений. Но в этот вечер её поцелуи стали навязчивыми, желания страстными. Марина чувствовала, что действовать надо решительно, здесь и сейчас.
— Не спишь? — она заглянула к сыну, предварительно постучав в дверь.
— Неа, — он сидела за компьютером, посмотрел на неё с хитрой улыбочкой.

— К нам тётя Лена пришла, — будто извиняясь, объясняла Марина. — Она, наверное, останется у нас на ночь, — она облизнула губы, виновато опустила глаза на пол.
— Хорошо, — он кивнул, перевёл скучающий взгляд на экран.
— Хорошо, — смирилась она с безразличием сына и прикрыла дверь.
Вернувшись на кухню, она подлила ещё вина в бокалы, включила музыку.
— Ну как он, не спит? — спросила Лена. Её глаза окончательно залились пьяным блеском, на лице застыла довольное выражение предвкушения.
— Нет, и не уснёт, — Марина неловко рассмеялась.
Лена фыркнула в нос и, накрыв рот рукой, заржала.
— Ты его стесняешься? — спросила она, отдышавшись.
— Я подумала, что тебе будет неудобно, — Марина стеснительно опустила глаза на стол.

— Мне? — Лена наклонилась вперёд, глаза горели задором. — Я вообще считаю, что здесь нечего стесняться, — она вытянула губки в трубочку. — Особенно учитывая тот факт, что он решил поменять пол.
— Ты думаешь, это будет иметь для него значение? — Марина бросила недоверчивый виноватый взгляд в сторону подруги.
— Конечно! — та воодушевилась. — Если мама не комплексует, то и он не будет чувствовать себя изгоем в обществе.
Втянув губы, Марина покивала в задумчивости. Её взгляд улетел, будто высказанная мысль стала для неё настоящим откровением.
Они закончили ужин и переместились в зал. Музыка, приглушенный свет и два бокала красного вина создали приятную атмосферу доверия и романтики. Марина оставила дверь чуть приоткрытой, и это не могло остаться незамеченным:
— Ты специально оставила дверь открытой? — возбуждённо дыша, спросила Елена. Она то и дело переводила взгляд туда, где в темноте коридор мог скрываться сын Марины.

— Конечно, — Марина ущипнула подругу за ягодицу. — Боишься?
Лена хихикнула:
— А ему уже можно подсматривать? — спросила она.
— Да, он у меня большой, — продолжала флиртовать Марина. — Я сейчас.
Подскочив, она побежала в ванную, откуда вернулась через минуту. Фиолетовое неглиже, купленное специально по случаю, приятно заскользило по телу. Снизу оно едва прикрывало розовые ажурные трусики.
— Ну как? — Марина остановилась посреди комнаты, поправляя бретельки.
— Тебе идёт, — Лена наклонилась вперёд. Как голодная львица, рассматривала добычу. — Никуда не уходи, — сказала она, поднялась с дивана и исчезла в коридоре.
Вскоре она вернулась в розовом. Розовые стринги просвечивались сквозь розовую сеточку неглиже.

Они заранее выбрали цвета. В игровой форме Лена интересовалась, какой цвет лучше всего подойдёт для неглиже. Марина не осталась в долгу.
Постелив простынь на диван, женщины перешли к поглаживаниям и поцелуям.
— Я тебе кое-что принесла! — восторженно прошептала Лена, оторвавшись на секунду.
Она полезла в сумочку и извлекла из неё стрэпон молочного цвета. Он крепился к твёрдой треугольной основе.
— Нравится? — спросила Лена.
Марина, оценивая размер и рельеф искусственного члена, удивлённо молчала. Наконец кивнула и, облизнув губы, забыла закрыть рот. Широко открытые карие глаза сосредоточились на этом непременном атрибуте всех сексуальных игр лесбиянок.
«Весело!» — думала она, приходя в себя.

Женщины продолжили обмениваться жаркими поцелуями, искать и находить эрогенные зоны в неожиданных местах. Уши, шея, запястья, ступни ног — Марина чувствовала, как покрывается мурашками, удовольствие волнами расходилось по всему телу. Лена была большая искусница в делах любовных, её нежность и терпение медленно растапливали лёд сомнений.
Между тем приоткрытая в зале дверь источала свет, приглушённую музыку. Женя не собирался подглядывать, но, скользнув на секунду в коридор, чтобы зайти в туалет, остался стоять в темноте. Он сразу забыл про малую нужду, сон как рукой сняло. Всё его внимание сосредоточилось на этом действии. Со всей выразительностью увидел он оголённые женские тела, сплетённые, ищущие удовольствия в объятиях и поцелуях. Затаив дыхание, следил за каждым движением, их нарастающим ритмом прикосновений.
Мама вела себя скованно, она лежала на спине в розовых кружевных стрингах. Фиолетовое неглиже уже опустилось верхней частью на живот, груди, придавленные собственной массой, слегка разъехались в стороны. Тётя Лена изгибалась над мамой, как кошка, её роскошная задница раскрывалась в бёдрах, две округлые сферы ёрзали, притираясь серединкой к маминой ноге. Выгибаясь в пояснице, тётя Лена демонстрировала изящество подтянутой талии, большие груди скользили по маминому животу, ползли по нему твёрдыми сосками.

— Какая ты сладенькая, — мурлыкала тётя Лена, ныряя языком под мамины трусики.
Мама глубоко вздохнула, груди её сошлись вместе, затряслись, придавленные по бокам опущенными плечами.
— Не останавливайся, — молила она, заглядывая под себя, раскрываясь в бёдрах, ноги, согнутые в коленках, опустились по бокам.
Тётя Лена не нуждалась в подсказках. Её участливые пальцы присоединились к пиршеству языка и губ. Сдвинув мамины трусики на лобок, она умело массажировала клитор, раскрывая большие и малые губы влагалища, ныряя в них пальцами.
— Поласкаешь меня? — спросила она, закидывая ногу и медленно опускаясь попой на мамино лицо.
Обхватив друг друга за бёдра, женщины принялись ласкать языками раскрывшиеся розовые мякоти влагалищ. Взаимность удовольствия захватила их. Женя со всей отчётливостью наблюдал, как ныряла тётя Лена языком и пальцами в мамино влагалище. Ей, судя по всему, доставалось не меньше любовной ласки. Если не больше. Тётя Лена то и дело вскидывала голову и, выгибаясь в спине, закрывала глаза, обнажала в улыбке зубы. Выражение крайнего удовольствия застывало на её опьянённом страстью лице.

Женя тоже возбудился. Почувствовав прилив твёрдости внизу, он приспустил штаны и, стянув с кожу к корню, начал круговыми движениями скручивать кончик пениса, массировать его пальцами, легонько гоняя кожицу туда-сюда.
Мама с тётей Леной затеяли игру в мужчину и женщину. Пристегнув розовый стрэпон к лобку, тётя Лена по-мужски раздвинула мамины ноги и, воткнувшись по центру, задёргалась большим круглыми ягодицами. Она гоняла искусственный член в мамином влагалище, становясь его продолжением. Груди женщин вновь прижимались, сдавливались, как тяжёлые шары с водой.
«Ничего себе!» — Женя восторженно следил за каждым проникновением. Его маленький член стал твёрже обычного, и удовольствие, которое он испытывал, приближало его к редкому наслаждению. Он решил отложить наступление оргазма, дождаться момента, когда женщины испытают нечто подобное.

«Хотя по их движениям не скажешь», — думал он, заворожённо наблюдая сквозь щёлочку. Его рука дрожала, пальцы, сложенные в щепотку, нагоняли одну волну удовольствия за другой, отпускали их на несколько секунд, чтобы повторить восхождение к точке невозврата. Безграничная эйфория наполнила Женино сознания. Забравшись на вершину, он улетел стеклянным взглядом в мир грёз, стал частью действия, происходившего в зале: помогал держать маму, вылизывал узелок её ануса, поднимался по губам влагалища к треугольной складочке клитора, вставлял затвердевший член в горячую нежную дырочку.

Тётя Лена тоже не скучала. Она принимала его подношение в виде острого петушка, торчащего флажком, сосала и облизывала его. Как бы он хотел присоединиться к женщинам!
Тоска и страстное неисполненное желание охватили его. Он жалел себя, утешал, вновь находил подтверждение собственной мужской природы в этом торчащем маленьком пенисе. Его ягодицы застыли до боли. Выгнувшись в пояснице, он задёргался в такт с тётей Леной, которая добилась-таки от мамы оргазмической реакции. Затрахав её в сочащуюся к анусу белую пенку, тётя Лена вдавилась в мамино лоно, застыла глубоко, по-мужски ёрзая во влагалище. Её круглый зад ещё долго напрягался, смешно поигрывая ягодицами, будто принимая сверху капли мужского семени, которые Женя отдал бы, будь у него такая возможность.
Он кончил не менее бурно, хоть и не издал ни звука. Повалившись лбом на дверной косяк, Женя тяжело дышал, взрыв мозга разрушил сказочный мир, вернул его в пустоту и темноту коридора.

Мама с тётей Леной устало повалились в объятия друг друга. Они лежали на боку, вновь, улыбаясь, гладили и целовали участки кожи, непредсказуемые в ощущениях, чреватые новым развитием.
Женя удалился в комнату. Эйфория от оргазма не проходила, он будто освободился от гнетущего комплекса импотента. Усталость погрузила его в приятные фантазии. Засыпая, он вновь улетел в мир, где мама и тётя Лена приняли его к себе, восторженно открылись для сильных мужских проникновений.

38
Ему снился сон. Он только что принял душ, не спеша идёт в зал. Из одежды на нём махровый халат, тапочки. Тело дышит свежестью, влажные волосы растрёпаны, подсыхают на затылке и за ушами. Улыбаясь голивудской улыбкой, он встречает своих женщин раскрытием халата. Его член торчит колом, высоко задирается к потолку распустившейся краями головкой. Два нежных розовых яйца колышатся под стволом в кучерявых зарослях лобковых волос.
— Какой большой! — мамины глаза замирают в восторге на мужском достоинстве сына.
— Какой классный! — вторит тётя Лена. Она тоже раскрывает рот от удивления.
Они сидят на постели, его женщины. В сексуальном чёрном белье ждут, когда он придёт взять их. Большие чаши бюстгальтеров удерживают распирающие груди, выдавливают их в шары. Ножки обтянуты чулками с ажурными резинками, тонкие ленты подвязок струятся по бёдрам и попе к пояскам на талиях.
Женя заходит сбоку, гладит тётю Лену по бедру, просовывая ладонь под натянутую, как струна, подвязку.
— Как мне её трахнуть? — спрашивает он у мамы.

— Как ты хочешь, чтоб он тебя трахнул? — переспрашивает мама у тёти Лены, с улыбкой притягивая её за подбородок.
Женщины целуются, пока Женя исследует формы влагалища тёти Лены. Пальцами он находит большие губы, массирует горячую щель, продавливая тонкую ткань трусиков.
— Сзади, — томно отзывается тётя Лена, она становится на локти и колени, выгибает спину, выпячивает зад.
Женя стягивает с неё ажурные трусики-стринги, они все измазаны белой вагинальной смазкой посередине. Влагалище тёти Лены принимает его пальцы, внутри оно всё заполнено горячей смазкой, снизу кучерявится кустик волос.
— Вставь его, прошу тебя, — стонет тётя Лена. Она сжимает коленки, опускается ниже. Мягкие сферы ягодиц разъезжаются в стороны, открывая кратер ануса и толстые губы влагалища. Малые губки выглядывают розовыми язычками, ждут его пальцы горячими посасываниями.

Женя скидывает халат и становится ногами на постель. Его член по-прежнему торчит длинной палкой, заливается сталью, стоит лишь напрячь мышцу под яичками. Направив головку в розовую щель, Женя одним махом входит в горячее влагалище тёти Лены. Протискиваясь по смазанному пути, толстый член, как свая, входит в нежный зад.
— М-м-м, — стонет она, ведя ногтями по постели. Тонкие пальцы с голубым маникюром вонзаются в матрас.
— Вот так, моя хорошая, — гладит её мама по щеке. — Видишь, какой у меня мужчина вырос.
— Да, да, да, — всхлипывает тётя Лена на каждом ударе.
Женя вбивает член по яйца, опираясь на широкие кости таза. Шлепок по сочной ягодице, ещё один, и тётя Лена переходит на сладкие вскрики. Она выворачивает голову и ложится затылком на постель. Её лицо, повернутое к нему, горит вожделением. Затуманенный взгляд, встречаясь с Жениным, просит не останавливаться.
Мама растягивает Ленины ягодицы шире, шлёпает их так же звонко, как и он.
— Да, сыночек, трахни её. Сильнее, ещё сильнее, — просит она.
Бюстгальтеры разлетаются кокосовыми половинками, груди тёти Лены и мамины начинают подлетать огромными шарами. Твёрдые соски торчат на бледно-бурых припухлых от прилива крова ареолах.

Женя срывается в голоп. Его жадность к сексу не имеет предела. Он выбивает остатки терпения из тёти Лены, её стоны и всхлипы переходят на гудение в нос. Она больше не пялится на него, закатившиеся зрачки оставили лишь белые глазные яблоки в узких щёлках приспущенных век.
— Да, да, да, — хрипит она, встречая каждое проникновение лёгким движением таза навстречу. — Господи, как глубоко! Это просто космос.
— Да, мой хороший, вот так, — шепчет мама, поглаживая его по груди. Её острый маникюр белого цвета царапает кожу, Женя сражается с желанием достать член и вставить его маме в рот.
— Кончишь мне в ротик? — просит она. Стягивает груди руками, соски задираются вверх. Рот просит член, язык ведёт по губам. Мама смотрит на него снизу, опускается щекой на широкий копчик тёти Лены. Мамин язык вываливается, скользит по впадине между ягодиц. Там где заканчивается крестец и начинается мягкая територия. Мама опускается к анусу, находит его кончиком. — Кончи сюда, пожалуйста, — с мольбой в карих светящихся глазах просит она. — Мне на язычок. Кончи в этот жирный зад.
— Да, мама, я сейчас, — Женя старается изо всех сил. Его силы на исходе, член немеет, лишь небольшой участок кожи возле головки продолжает зудеть, натирается горячим входом в матку тёти Лены. Он долбится её туда, в это узкое отверстие.

— А-а-а! — тётя Лена закусывает кисть руки. Её богатое тело покрывается гусиной кожей, зад опускается ниже. Влагалище нежно обсасывает Женю. Сдавливая его слегка у входа, оно просит спермы.
Женя вытягивает залитый смазкой, раскачанный до стали ствол из разбитого влагалища и втыкается им в анус. Тётя Лена тут же расслабляет узелок сфинктера, впускает головку на три сантиметра. Этого достаточно, чтобы спровоцировать оргазм. Отпустив член в свободное плавание, Женя тыкает бёдрами в зад тёти Лены. Очарованный моментом, он смотрит вниз, следит, как ловко мама сцеживает сперму в зад подруги, заливает её под завязку мужским семенем, его мужским экстрактом.
— Оставь мне чуть-чуть, — просит мама.

Женя достаёт член из ануса, и мама тутже бросается ловить плевки продолжающегося оргазма.
— Ой, — хихикает тётя Лена.
Узелок её ануса втягивается и через мгновение извергает из себя струйку спермы. Мама ловит и её, скользит языком в кратер. Она выхватывает сгустки спермы, помогая средним пальцем. Рот её продолжает нырять на член, высасывать из него остатки.
— Какой ты сладенький, сынок, — мурлычет мама, улыбаясь.
Их глаза вновь встречаются.
— Я люблю тебя, — Женя гладит её по щеке.
— Ты мой мужчина, — мамина рука заигрывает с его провисшей мошонкой. Два яйца перекатываются из стороны в сторону. — Мой самый любимый мужчина!

39
Женя проснулся рано, долго лежал в постели, силясь понять, был ли сон явью, не спит ли он по-прежнему — настолько яркой и живой казалась та реальность. Наконец горькая правда вернулась в сознание непреложной истиной: он проснулся в своём настоящем мирке, где нет у него яичек и спермы, где член, не торчит как штык и не входит в женское влагалище, как раскалённый нож в масло.
Послышались голоса в коридоре, мама провожала тётю Лену. Хлопнула входная дверь, в воцарившейся тишине мерно завывал ветер, сквозняком гулявший в щелях под дверями.
Приподнявшись, Женя скинул с себя одеяло, стянул трусы и осмотрел вялый хвостик, покоившийся в жиденьких зарослях волос. Это было жалкое зрелище по сравнению с тем монстром, который запомнился ему во сне. Не было и двух перекатывающихся яиц, размером с куриные. Лишь сморщенная кожа мошонки, покрытая мягким пухом волос, хранила отдалённое подобие яичек. Какие-то хрящики или вздутия прощупывались в глубине, он боялся давить.

«Ненавижу! Ненавижу это уродство!» — он вскочил, быстро натянул штаны, носки, майку и пуловер, выглянул в окно, чтобы удостовериться, что всё, как вчера, блестит весенней сыростью, машины во дворах сгрудились на тротуарах. Быстрым шагом он вышел из комнаты.
— Ма-ма! — позвал он. — Ты дома?
— На кухне, — отозвался довольный голос.
Она сидела в кресле, закинув ногу за ногу, в руках держала гламурный журнальчик со жгучим мачо на обложке.
— Выспался? — спросила она, улыбаясь игриво. — Завтракать будешь?
— Можно, — он бухнулся на табуретку и, пока мама прыгала у холодильника, наклоняясь к нему попой, он с интересом разглядывал розовые цветочки на её шортах.

Это были лёгкие хлопчатобумажные шортики, в которых мама спала всю ночь. Просторная розовая маечка с рукавом дополняла утренний наряд. Под маечкой, естественно, ничего не было. Груди свободно колыхались, пупырышки сосков отпечатались на ткани.
— Как вы вчера погуляли? — спросил он, с трудом скрывая раздражение в голосе.
Она бросила на него счастливый взгляд.
— А ты разве не видел? — ухмылка застыла на её лице. Мама тут же отвернулась к плите.
Женя, чувствуя, что краснеет, растянулся в неловкой улыбке пойманного за руку воришки.
— Ты специально дверь оставила открытой? — спросил он, придя наконец в себя.
— Мне нравится, когда ты смотришь, — она откинула голову назад, волосы водопадом заскользили по спине. Опираясь на плиту, она приподнималась на одном носке, выгибалась в талии, отчего попа её казалась круглее и больше.
— Неужели, — Женя хмыкнул. — Может, тогда возьмёте меня к себе в следующий раз?
— Может, — мама захихикала, обернулась. — А у тебя реально встал?
— Сомневаешься? — он с презрением прищурился.

— Ты мой маленький жеребец! — повернувшись к нему лицом, Марина облизнулась, втянув губы в рот. Её пытливый весёлый взгляд сосредоточенно фиксировал Женины реакции. Она изучала его, искала брешь в стене лжи. — Может тогда трахнешь меня прямо сейчас? — невинно захлопала ресницами.
Женя отвёл глаза.
— Ну же! — мама сделала шаг вперёд и опустилась перед ним на коленки. — Покажи, какой ты мужчина, — руки скользнули по ногам, нашли пах, погладили его.
— Отстань, — он насупился.
— Что, не можешь? — приоткрыв рот, она облизывала кончиком языка нижнюю губу. — Женечка, — мама гладила его по ногам, ловила ускользающий взгляд, — если не можешь, не вини себя. Будь моей девочкой, доченькой. Я всё для тебя сделаю. Где те трусики, которые я тебе подарила? Почему ты их не носишь? — она приспустила его штаны, пальцами нашла резинку мужских трусов. — Мне что, выкинуть все мужские трусы, чтобы ты начал меня слушаться?

Её голос звучал шутливо и в то же время по-новому навязчиво. Она подтрунивала над ним, делала это с чёткой целью заставить его подчиниться.
— Только попробуй, — глубокая морщина пролегла между Жениных бровей.
— И что? Что ты сделаешь? Будешь ходить без трусов? — мама жеманно скривила губы, выгнула бровь.
Он молчал, стиснув зубы.
— Вот видишь, ты не знаешь. Будь ты мужчина, давно бы ответил мне что-нибудь грубое. А так, ты — девочка, Женя. Хоть сама и не догадываешься об этом.

— Иди ты знаешь куда? — он схватил её за руки, отбросил их в стороны. Глаза метали искры, он искал слова, но не находил.
— Куда? Куда бы ты меня послал? — она ухмылялась. — Туда, где нет ничего? — её губы стали острыми по краям. — Посмотри на себя. Ты же девочка с хвостиком между ног. Его надо отрезать и сделать дырочку. Только так ты станешь счастлива.
Мама улыбалась, в её словах не было злости. Она давила, гнула линию, навязывая волю родителя.
— Может, я не хочу быть счастлива, — голос Жени задрожал, слёзы навернулись на глаза.
— Ну-ну, моя хорошая, — мама прильнула и прижала его к себе. — Тебе нечего стыдиться. Ты будешь самой красивой девочкой, если захочешь.
— Я не хочу быть девочкой, — Женя чувствовал, как катятся слёзы по щекам.
— Ты будешь страдать, если не поменяешься. Я знаю, ты боишься. Это как прыжок с парашютом. Ты делаешь шаг, а назад пути уже нет. Так и здесь. Только я помогу тебе сделать этот шаг, я поймаю тебя, когда ты начнёшь падать. Ничего не бойся, — она обнимала, гладила его по голове. — Начни с трусиков. Надень и поноси их пару дней. Тебе должно понравиться. Представь, что ты девушка. Дома будешь ходить в женском, пока не привыкнешь. А потом я научу тебя краситься.

Мама мечтательно улыбалась. Женя смотрел в яркие карие глаза и начинал верить. Но стоило ему лишь отвести взгляд в сторону, как пропасть возникала между ним и туманным будущем, в котором он играет женскую роль.
«Со всеми вытекающими», — вспомнил он двусмысленную концовку одного пошлого анекдота.
— Я подумаю, — он опять отстранил маму и повернулся к столу.
— Подумай, — мама, довольная собой, поднялась и приступила к сервировке завтрака.
Это у неё хорошо получалось: раскладывать омлет, ветчину и петрушку по тарелкам.
«Лапшу вешать она тоже умеет!» — морщился он, постукивая пальцами по столу.

40
Марина засунула руку глубоко в шкаф и одним махом вытряхнула оттуда все Женино бельё. Раскладывая трусы и майки на ковре, она подсчитывала, сколько женских трусиков ей понадобится, чтобы заменить ими мужские:
— Один, два, три, — считали губы.
«А вот эти трусики я купила ему в Зеркале, — вспоминала она. — Эти в ГУМе».
Рядом в стопке лежали новые женские трусики: кружевные, розовые, с цветочками — она выбрала самые красивые, во всех отношениях милые и бескомпромиссные. Каждая модель кричала женской сущностью, указывала на принадлежность владельца к слабому полу, невинному в сути, но достаточно зрелому для принятия собственной сексуальности.
«Так ему будет легче отказаться от мужских мечтаний», — размышляла Марина.
Другой вопрос — стоит ли сразу менять все трусики или сделать это постепенно — оставался открытым.
«Если оставить лазейку, то он непременно воспользуется ею», — пришла она к выводу.
Оставались шорты, спортивные штаны, джинсы, брюки — но не станет же он носить их на голое тело.
«Хотя, может, и станет, — отчаяние блеснуло во взгляде Марины. — Что ж, придётся тогда поменять и остальную одежду».
Пересчитав все трусики, она сложила мужские в пакет, женские аккуратно поместила на Женину полку. Оставался последний шаг, пожалуй, самый важный, и уж здесь-то она не имела права оступиться.

41
Женя привычным движением стянул с себя всю одежду. Трусы со штанами остались лежать на стиралке в общей куче, уже образованной из футболки и пуловера. Чёрные носки, сложенные гармошкой, топорщились сверху в вывернутых штанинах. Где-то здесь же затерялись и трусы.
Как редко он смотрел на себя в зеркало ванной, стесняясь признать женственность фигуры. В этот раз не удержался и заглянул в бездушный прямоугольник. Оттуда на него глянул и тут же скрылся под хмурой улыбкой красивый юноша, ничем не хуже большинства молодых людей. Вот только между ног у него прятался в кучеряшках волос крошечный пенис, похожий на тонкий стручок фасоли, — единственное несоответствие, невзрачный атрибут, указывавший на принадлежность к мужскому роду.
«Жалкий червяк!» — Женя скривился, выпячивая лобок к свету.
Но даже в таком положении пенис выглядел смехотворно тонким и будто ссохшимся.
«А что будет, когда отрежут?» — в который мелькнула странная мысль. Он представил на секунду, как лишится последней связи с мужскими фантазиями. Ведь вместо пениса ему сделают дырочку, губы несуществующего влагалища сошьют из мошонки и кусочков прилегающей кожи.

«Ужас!» — он невольно улыбнулся, поймал глупую ухмылку в зеркале.
Тут же нахмурился и, вытянув пенис двумя пальцами, заправил его между ног.
«А вот так я буду выглядеть, когда его не станет», — думал он, рассматривая пушистый лобок в отражении. Треугольник волос в основании заканчивался складкой, напоминавшей губы влагалища.
Женя и раньше проделывал этот фокус, с тех самых пор, как мама предложила поменять пол. Теперь, когда её действия стали более навязчивыми, он всё чаще стал рассматривать себя в зеркале с новой стороны.
Заскочив в ванную и задвинув шторку, он открыл краны, настроил поток воды. Иногда он забывался и действительно представлял себя девушкой. Смог бы он заняться сексом с мужчиной? Каково это, когда в тебя тыкают членом, всё сильнее и быстрее прибивают к кафельной стене? Женя забывался и улетал в мир фантазий. Пальчик находил узкое колечко ануса, гладил чувствительную зону, испытывая её на прочность. Как страшно даже представить, что туда проникнет мужской член. И всё же...

Он закончил принимать душ, обернулся полотенцем и вышел. Где-то за спиной скрипнула дверь, кажется, мама вышла из комнаты. Женя не спеша двигался к шкафу в конце коридора. Сейчас он достанет чистые трусы и вернётся в ванную, чтобы, замкнувшись на шпингалет, надеть их. Одежда лежала на своих местах, он даже не заметил поначалу перемены. Долго копался на полке, думая, что это очередная шутка и трусы, его родные синие трусы, лежат где-то рядом, их просто надо получше поискать.
— Где мои трусы? — гневно проревел он, оглянулся. Мамы и след простыл, она уже скрылась в спальне, только дверь свистнула. — Думаешь я без трусов не смогу? — он двинулся по коридору назад к ванной. — Где, мои, трусы? — он делал паузы после каждого слова.
— Женечка, я тебе новые купила, сынок, — услышал он ласковый голос мамы. — Попробуй их поносить.
— Ну ладно, — процедил он сквозь зубы. — Раз так, — распахнул дверь ванной, нырнул рукой в одежду.
Его трусы, те самые, которые он оставил в штанах, исчезли! Мама не поленилась подкараулить, когда он выйдет из ванной, чтобы стащить их себе.

— Мама! Верни мне мои трусы! — он распахнул дверь в спальню. Она лежала на кровати. Улыбаясь, невинно хлопала ресницами.
— Я их выкинула, — мама облизнула губы.
— Неправда, — он хмурился и улыбался. Ситуация казалась более чем забавной. — Я их только что снял, а ты забрала.
— А, эти? — Марина показала на кусочки материи разложенные перед ней. — Я их разрезала на тряпочки для уборки, — она захихикала. — Отличная ткань.
Он приблизился, рассматривая неровно вырезанные квадраты.
— А остальные где? — его голос сломался, взгляд поник.
— Выкинула, — Марина ухмылялась. — Тебе они больше не понадобятся.
Понурив голову, Женя поплёлся из комнаты. Взял одежду в ванной, долго стоял на Т-образном перекрёстке, решая, вернуться ли ему к шкафу, чтобы всё же подыскать что-нибудь подходящее, или сразу пойти к себе.
Наконец, тяжело вздохнув, он поплёлся к шкафу. Из двух зол самым меньшим казалось надеть на себя женские трусики. Это ведь не изменит его отношения к себе. Пускай мама думает, что хочет.

42
Женя сидел за компьютером, просматривая видео ролики с трансами. Девушки с членами выглядели соблазнительно, возбуждающе для мужчин, которые их окружали. Они занимались любовью: целовались, обнимались, сосались и лизались. В отношениях мужчины доминировали, проявляли галантность, ухаживали. В этом действии не было ничего лишнего, что указывало бы на гомосексуальность.
«Как странно, — думал он. — После операции не останется ровным счётом никаких следов».
Он нашёл видео, на котором две транссексуалки ублажали мужчину. Девушки закончили трансформацию, вместо членов у них были искусно сделанные щели, ничем не отличающиеся от женских половых губ. Член ровно влетал в промежности, до конца входил по смазке, туго застревая глубоко внутри. Мужчина трахал их не только в искусственные щели, но и в анусы. Периодически доставалось и в рот. Как часто Женя видел на порно сайтах нечто подобное с настоящими девушками. Если бы видео не было подписано, он бы и не догадался, что речь идёт о девушках с мужским прошлым.
Вздохнув, он закрыл вкладку браузера. Дрочить под это претило самолюбие. Ему казалось, что вот если он сейчас начнёт возбуждаться и получать удовольствие, погружаясь в мир трансов, то и сам скоро станет таким.

«Это как болото, — думал он. — Не успеешь опомниться, как затянет, и потом уже не вылезешь».
Он хмурился, жевал губы. Женские трусики приятно сидели на бёдрах. Мягкая ткань ласкала кожу, мягкая резинка совсем не давила. Он отказывался признавать, что женские трусики нравились ему больше, но по ощущениям они действительно выигрывали.
Чтобы затмить впечатления от увиденного, он переметнулся в любимый раздел анального секса со зрелыми мамами. Милфы — так они назывались. Молодые парни, по сценарию родные сыновья или приёмные, подсматривали за мачехой. Она замечала, как сын мастурбирует и наказывала, заставляя перейти к более решительным действием. Ведь только так она не расскажет отцу о приключившемся казусе. Так, шантажируемый, парень соглашался играть по правилам мамочки. Скоро действие на экране достигало апогея, переходя в жёсткий анальный трах с окончанием в разбитый анус мамочки или её рот.

Просматривая такие ролики, Женя увлечённо теребил пенис под столом. В качестве актрисы он часто находил женщин, похожих на маму: таких же кареглазых, с длинными каштановыми волосами, широкими бёдрами, залитыми мышцами, и большими шарами грудей.
Раскачивая удовольствие в пенисе, он представлял себя на месте парня. Это он вгоняет толстый железный поршень в мамин зад, он раскалывает её пополам мощными толчками, убивая в ней всё человеческое, оставляя только животный инстинкт, желание сношаться снова и снова, отдаваться ему в разных позах. Он затрахивает её до пены из влагалища, до белой смазки, вялотекущей из ануса. Он имеет её в рот, анус и влагалище, попеременно просовывая несгибаемый член во все три дырки. Она только стонет и, как мягкая игрушка, подчиняется его ритму: переходит туда, становится там, выгибает спину так, оттопыривает зад, чтобы он вошёл в неё до конца, насадил на свой штык.

Только под столом он теребил свой тоненький пенис. Тот наливался кровью, вяло изгибался, чтобы дёргать его приходилось работать двумя руками. Женя увлекался, забывался в такие моменты. Агрессия к женщине, его матери, материализовалась в этих сценах. Он хотел её, хотел доказать ей, что она не уйдёт, а уползёт из комнаты. Он затрахает её до потери сознания, она не сможет пойти на работу, единственное, что её ждёт — это тёплая ванна. А потом он возьмётся за неё с новой силой. Таким он представлял себя с матерью. Он добьётся своего, чего бы это ему не стоило. Она будет удовлетворена на все сто и навсегда забудет претензии, которые выставляла ему. Мысль о том, что он может стать девочкой, больше не возникнет в её голове.
— Так-так, что тут у нас? — словно гром средь ясного неба раздался мамин голос за спиной.
Она влетела без предупреждения, дверь свистнула так быстро, что Женя даже руку не успел достать из штанов. На экране разворачивалась чудовищная сцена глубокого анального проникновения. Парень был без презерватива, блестящий толстый член проникал розовой головкой в красноватую розочку, улетал в неё по яйца. И это повторялось снова и снова под томные вздохи женщины, крайне похожей на маму.

— М-м-м, — протянула мама. — Прямо как я! — погладила его по плечам. — Хочешь так? — ласково шепнула в ухо.
Он закусил нижнюю губу.
— Ну давай же, малыш. Я ведь хочу. Именно так, мне тоже так нравится. Помнишь, как я делала это с Михаилом? А с тобой мне бы понравилось ещё больше.
Её ладони опускались по Жениным плечам, пальчики ныряли в штаны.
— Ну хочешь я тебя разомну немного? — она облизнула губы и, развернув стул к себе, опустилась перед ним на колени.
Тихие стоны продолжали литься из маленькой колонки на столе. Поглядывая на экран, Марина стягивала с Жени штаны. Её язык непрестанно облизывал губы, мама вошла в роль, ловила действия на экране и пыталась подражать порно-актрисе.
— Как думаешь, я смогу сделать лучше? — её бровка изогнулась. В следующий момент она нырнула своими пухлыми губами на разморенный пенис и принялась сосать его. Отвлекаясь, она далеко высовывала язык и проводила им по всей длине маленького члена.
— А у тебя есть анальная смазка? — спросил он, чувствуя, как от возбуждения сбивается дыхание и голова начинает кружиться.
— Конечно, я сейчас.

Она метнулась и через секунду вернулась в комнату с прозрачным тюбиком.
— Держи, — протянула ему. — Смажешь меня пальчиком?
Он кивнул.
Мама, быстро скинув с себя юбку и блузку, плюхнулась коленями на кровать. Она была в чёрном белье. Чёрные трусики сползли в промежность, лишь узкая полоска прикрывала середину.
Мамина попа завертелась перед глазами. Выгибая спину, мама широко развела колени, она вывернула шею, встречаясь с ним своим театрально игривым взглядом. Поводя языком по губам, мама с улыбкой просила:
— Засади мне, прошу тебя. Жёстко, как только можешь.
— Хорошо, мама, — он кинулся выполнять просьбу.

Стянул трусики на бёдра, мама сама продолжила их путь на пол. Теперь её подтянутая накачанная задница гуляла перед ним расщеплёнными полушариями. Посредине текло смазкой влагалище. Женя пальцами уловил его жар, прозрачная смазка осталась на подушечках. Но он стремился проникнуть в мамину попу. Выдавив гель на пальчик, он приложил его к кратеру и размазал, продавливая внутрь. Мамин сфинктер расслабился и пустил его фалангу. Она посасывала его мышцей попы, а он нырял пальчиком. Оставалось только запрыгнуть сверху и сделать то же самое членом. Тем более, маме не терпелось поскорее почувствовать член сына в попе:
— Женечка, миленький, какой ты там хороший, — стонала она, падая головой на постель. — Трахни меня, пожалуйста. Прошу тебя, не останавливайся. Сделай мне ещё лучше, чтобы искры из глаз посыпались. Сможешь? — она бормотала, заглядывая под себя, начала гундосить из-за своего перевёрнутого положения.
— Сейчас, — он сопел, гоняя палец в достаточно свободной щели сфинктера.
Скинув с себя штаны с трусами, стянув майку, он очутился над Мариной и, приникнув пахом к тугим ягодицам, воткнулся пенисом в кратер, ведущий в анус.

Член ломался, Женя только сейчас осознал, насколько хрупок и неустойчив его мир фантазий. Оттянув кожу к основанию, он попытался пальцами протолкнуть крошечную головку в приоткрывавшийся посасывающий узелок ануса. Но каждый раз проникая на сантиметр, он чувствовал отторжение. Мышца плотно сжималась, выталкивая его по смазке. Он нырял, чтобы его выплюнули, она выгоняла его, как инородный предмет, а он не мог задержаться, зацепиться, как желатин выскальзывал из достаточно свободно гуляющей дырочки.
— Да, да! — кричала мама в такие моменты. — Ещё чуть-чуть. Вот так, сынок. Глубже, засади его глубже. О, нет! — вырывался у неё стон разочарования, когда пенис выскальзывал наружу. — Попробуй ещё разок. Вот так. Сейчас, подожди. Я попробую расслабиться. Да, вот так.
Он опять пропихивал пальцами свою тонкую сосисочку, она ломалась.
— Нет, — мама захныкала. — Не сдавайся. Трахни меня. Трахни. Боже, как я устала, — она зарылась лицом в постель, загудела то ли от горя, то ли отчаяния.

Он и сам чувствовал тщётность попыток проникнуть в маму. Она был горячая, в агонии ожидания, а он опять облажался. Пенис, который изначально подавал хоть какие-то признаки жизни, окончательно сдался и начал увядать.
Женя забился пахом, прижимаясь к маминому анусу, его сарделька тёрлась в кратере, скользила вверх-вниз, но не вглубь, не внутрь, куда ей следовало. Он бился бёдрами, сражался с маминой задницей, пытаясь затрахать её как в кино. Но сцена в порно фильме была лишь желаемым, не достижимым моментом счастья. Он вдруг услышал мамин смех.
Дикий хохот, похожий на хрюканье достиг его слуха.
— Прости, — стонала она. — Извини. Ничего-ничего, продолжай, — и вновь зарывалась лицом в постель. Тряслась от спазмов хохота, дикого нескончаемого веселья. Он тёрся об неё как неумелый щенок, а она ржала, как кобыла в течке. Такой он её и запомнил в этот переломный момент, она вновь указала ему на несостоятельность его желаний, невозможность совершения полового акта.

43
Марина покинула комнату сына с ухмылкой на губах.
«Ничего опять не получилось, — думала она. — И это даже к лучшему».
Она была уверена в правильности выбранной стратегии. Прошёл год с тех пор, как Женя впервые проявил к ней интерес. Она отлично помнит поцелуй, вызвавший у него оргазм. Он и сам потом признавался, что ухаживал, не надеясь на взаимность. Затем был эксперимент, развалившийся на части. Она так запуталась, что даже перестала различать, где мама, а где тётя Мария. Что уж и говорить о сыне.
«Впрочем, результат был достигнут. По крайней мере, для меня», — Марина принялась вытираться полотенцем, которое нашла в шкафу. Анальная смазка раздразнила её, Женины попытки рассмешили. Теперь она не чувствовала ни боли, ни стыда, ни вины. Только отупение, отчаянное желание сделать из него девочку, слепить хоть что-то хорошее.
«Если не получится хорошее, то останется только плохое», — напряжённо думала она, рассматривая первые морщинки вокруг усталых глаз.

Зеркало не обманешь, Марина чувствовала дыхание старости. Не за горами и день, когда сын захочет уйти к другой женщине. Более молодой и красивой. Как сложится его судьба, если он останется импотентом, инвалидом по её вине? Она бы хотела рассказать ему, что произошло, но он никогда не простит. Ведь это она подписала согласие на удаление яичек, с её лёгкой руки он лишился мужского будущего и теперь вынужден страдать. Нет, если и заметать следы, то делать это целенаправленно, уверенно двигаться к смене пола. Только в женском обличии он сможет расслабиться и начать получать удовольствие от жизни. Она купит ему самые соблазнительные наряды, научит краситься и другим женским штучкам. Он должен довериться ей, чтобы стать девочкой, необходимо сделать всего лишь один шаг: отказаться от мужских амбиций. То, что сейчас с ним происходит, то, как он страдает, пытаясь заняться с ней сексом, в итоге должно раскрыть ему глаза, показать отсутствие шансов. Она добьёт его желания, добьётся согласия. Он сам приползёт к ней и попросит начать гормонотерапию. Но сначала он должен получить максимум возможностей проявить себя как мужчина.
«Только так, — думала Марина, засыпая. — Клин клином вышибают».
На лице её играла та же коварная улыбка.

###
Субботнее утро встретило Марину яркими лучами солнца. Проникая сквозь занавески, они заливали всю спальню золотым сиянием.
«Никогда не сдавайся!» — она откинула одеяло, стянула с себя штанишки пижамы с трусиками, маечка полетела в ту же кучу. Как давно она не ходила по квартире голышом.
«Эксперимент с тётей Марией переходит в свою заключительную фазу», — думала она.
Соскочив с кровати, поскакала в туалет.
«Пощады не жди!» — ухмылялась, пуская струю. Подтерев разомлевшее влагалище кусочком туалетной бумаги, смыла и отправилась на поиски маленького героя.
Женя сидел на кухне, затесавшись в угол.
— Вот ты где! — пропела Марина, радостно улыбаясь. — А я тебя повсюду ищу.
— Зачем? — он настороженно оскалился, таращась на её колыхающиеся сиськи.
— Как зачем? — она выкатила расстроенные глаза. — Я хочу трахаться, — надула губки.
Взгляд, наполненный задором и вызовом искал Женины глаза. Встав посреди кухни, Марина выпятила лобок и вытянутыми пальцами руки раскрыла половые губы киски. Средним пальчиком принялась натирать клитор. Второй рукой схватила себя за грудь, сжала сосок. Облизывая губы, она старалась изо всех сил изобразить томление: бёдра закрутили восьмёрку, веки томно прикрывались, груди подрагивали. Загрубевшие соски и горячая киска выдавали в ней крайнее возбуждение.

— Трахнешь меня, Женечка? — она перешла на томный шёпот. — По-жа-луйста, — взмолилась по слогам.
Приблизилась к нему и села попой на стол. Раскрыв перед сыном бёдра, раскрыла и губы влагалища, приглашая его войти.
Он пялился на розовую плоть, текущую смазку, изнывающую желанием. Облизывал губы.
— Ну же! — подсказывала Марина. — Давай попробуем. Можно без презерватива, пока никто не видит.
Женя ухмыльнулся:
— Давай, — его глаза блестели.
Поднявшись, он спустил штаны, задёргал перед ней свой маленький член, раскрывая его в бледно-фиолетовой головке.
— Во так, ещё чуть-чуть, — шептала Марина, чувствуя, как трётся пенис.
— Да, — Женя обхватил её за попу, заелозил пахом, притираясь к влагалищу.
— Да-да, ещё чуть-чуть! — подзадоривала она его.
В какой-то момент член действительно начал входить, и тогда она сделала манёвр: перевернулась и стала перед сыном раком, завиляла своей толстой перекаченной в тренажёрке попой.

Так он её точно не достанет, думала она, только потыкается чуть-чуть.
— Трахни меня, — Марина выкрутила шею, изобразила раздражение. — Ну что же ты? Не можешь?
Он забил бёдрами. Петушок, натыкаясь на ягодицы, ломался. Некое подобие эрекции всё же присутствовало. Этого, пожалуй, и хватило бы, если бы Марина не сменила позу. Но она не принимала маленькие ломкие члены, принципиально. Её задница требовала нормальный член.
— Эх ты. Импотент, — она сделала два шага назад и придавила сына к стене.
Её задница раздавила худенькое тело сына. Найдя упор в столе, Марина принялась долбить сына попой. Его остренький пенис по-прежнему тыкался в серединку, но не находил входа. Да он и не смог бы проникнуть в гущу горячих тканей влагалища.
Женя страдал, она видела панику на его лице. Прижатый к стене между столом и холодильником, ему некуда было деваться. Мама требовала секса, вот её задница разбивается об его пах, но не находит там члена.

— Слишком маленький, — шептала мама. — Не хватает длины, Женечка. Боже, как я хочу, чтобы ты вошёл в меня, — её глаза закатились.
Она закусила нижнюю губу, демонстрируя сыну, как женщины сходят с ума, не находя удовольствия в сексе.
— Я тоже, — прошептал он виноватым голосом.
— Что тоже? — она раздражённо сверкнула очами.
— Тоже хочу.
— Ничего ты не хочешь, — она отвернулась. — Если бы хотел, у тебя бы нормально встал, а не так, как у бабы, — она сильнее прижалась к нему попой.
— Нет, мама, я хочу, очень хочу, — в его голосе послышались нотки отчаяния.
— Импотент хренов, — процедила она сквозь зубы. — Ну давай же! — зарычала на него.

Но как он не старался, первоначальная эрекция давно уже спала, и теперь оставалась болтаться вялой сосискочкой. Марина нервно засмеялась, засунула руку под себя и принялась мастурбировать.
— Ты это называешь сексом? — она не отпускала сына, продолжая удерживать его попой. — Это ты называешь сексом? У тебя член не стоит и никогда не встанет. А если и встанет, то этого ни на что не хватит! Уж лучше бы ты, Женечка, родился девочкой.
— Да, мама, — он виновато отпустил глаза.
— Другой бы уже два раза кончил. Я бы вся обкончалась, — она продолжала теребить клитор, чувствуя приближение оргазма. — Знаешь, как я с Михаилом отрываюсь? Не то, что с тобой. Женщины любят, когда их жёстко... Ну, ты понимаешь. Они не могут без нормального секса. А ты, ты что можешь?
Она не дала ему ответить и сама же продолжила:
— Ты ничего не можешь. Ничего, — опять засмеялась. Грубо и намеренно жестоко.
Сын гладил её по бёдрам, когда она сорвалась в оргазм.

— Видишь, я кончаю без тебя, — её голос задрожал. — Потому что ты импотент, Женечка. Ты никогда не сможешь удовлетворить ни одну девушку, — она вывернула шею. — Я бы могла и без тебя справиться. Я и справилась без тебя.
Она наконец выпрямилась и стала к нему лицом. Сын, подавленный, стоял перед ней понурив голову.
— Знаешь как говорят: не трахнешь ты, так трахнут тебя.
— Кто так говорит? — он с недоверием поднял глаза.
— Я так говорю. Если не будешь меня трахать, то я буду трахать тебя. Всё понятно?
— Как с сейчас? — он с презрением ухмыльнулся.
«Гадёныш! Думает я шучу. Ну погоди у меня!»
— Сейчас была только разминка. Я возьму стрэпон и буду трахать тебя как девушку, пока ты ею не станешь. Мне не нужен такой мужчина в доме. И я сделаю из тебя классную тёлку.

Она подошла и поцеловала сына в губы. Их языки заиграли. Всё-таки целоваться Женя не разучился.
— Ты будешь моей маленькой сексапильной штучкой. Я уже хочу тебя трахнуть, — возбуждённо шептала Марина.
Она развернула сына спиной к себе и, смочив средний палец во рту, нашла под копчиком его пугливый анус.
— Тебе понравится, расслабься, — заиграла подушечкой по краям ануса.
Но сколько она не пыталась воткнуть пальчик в анус сына, Женя намертво зажал сфинктер, не давая ей войти.
— В другой раз. Ты ещё научишься, — гладила она с любовью сына по нежным ягодицам. — Однажды ты поймёшь, что в этом нет ничего страшного.
Женя действительно с любопытством сжимал попу, привыкая к новым ощущениям.
«Как минимум, не убегает», — усмехалась про себя Марина.
Она решила оставить пока что попу сына в покое.

44
Неуверенность сына в принятии жизненно важного решения лишь подстёгивала Марину. Ей казалось, что действовать нужно именно таким образом. Не уговорами и сюсюканьем, а чётким взятием на излом. Так алкоголик мучает семью, отказываясь закодироваться, наркоман ставит всех на уши, не желая ложиться в клинику, любой человек с зависимостью нуждается в помощи. Но какой? Намного проще продолжать потакать прихотям, доводя ситуацию до крайности. Или всё же лучше выстрадать этот переломный момент, чтобы идти дальше с чёткой уверенностью в светлом будущем сына?
У Жени несомненно была зависимость. Как и любой мужчина, он испытывал влечение к противоположному полу. Либидо, сформировавшееся ещё в период полового созревания, прорывалось наружу спонтанными выходками: Женя хватал Марину за попу, лез в трусики, мял груди. Вот только физическая немощь делала из него инвалида и, что хуже всего, оказывала пагубное влияние на психику.
Поэтому Марина и пошла на отчаянные шаги, включая любовную связь с Еленой. Сын не сдавался, каждый раз находил её маленьким ломким пенисом, тыкался острым кончиком, как кобелёк, нашедший себе несоразмерную суку.

И тогда Марина решила обратиться за помощью к Елене.
— Если ты поможешь мне, я буду тебе очень признательна, — вводила она в курс дела подругу. — Сам мучается и меня мучает.
Она не вдавалась в подробности домашних экспериментов, но намекнула, что сын испытывает к ней влечение.
— Ты хочешь, чтобы я помогла ему лишиться девственности? — Елена по-своему видела ситуацию.
— Он не сможет, — Марина усмехнулась, отпила из чашки кофе.
Они сидели в кафетерии университета, занятия уже закончились.
— Он попробовал с одной девушкой, но там ничего не получилось. Теперь вот думает, что это из-за девушки.
— А-а, понятно, — Елена кивнула. — А ты думаешь, это из-за травмы?

— У него даже не встал как следует, — Марина перешла на шёпот. — Залез на неё и дёргался, пока она со смехом не столкнула. Опытная была девица, он специально с ней встречался, думал, что с ней получится. Ан нет! — Марина выпятила губы.
— Ну хорошо, я могу попробовать, — Елена усмехнулась, поглаживая коленку подруги под столом. — Ради тебя, конечно.
— Спасибо, только, знаешь. Если у него не будет получаться или всё будет очень плохо, ты ему не ври, пожалуйста. Сразу скажи всё как есть. Мол так и так. Лучше быть фальшивой девушкой, чем фальшивым мужчиной.
— Даже так? — Елена повела бровями.
— Понимаешь, он всё время сомневается. Страшно менять пол. И хочется, и жмётся. Вот я и хочу помочь ему найти себя в этой жизни.
Елена восприняла просьбу Марины с присущим ей интересом. Всё, что касалось однополых отношений, смены пола, сексуальной ориентации, всегда вызывало в ней личное участие. Сострадание к объекту социальной изоляции.

«Бедный мальчик», — думала она, вспоминая неуклюжего юношу, который убегал каждый раз к себе, стоило лишь ей показаться в гостях. Она уже имела дело с транссексуалами и догадывалась, на какие точки следует давить, чтобы не спугнуть мальчика, а наоборот вызвать в нём желание меняться.
«В лучшую сторону», — она представила, какая красавица получится из Жени и усмехнулась, допивая кофе.
###
Марина расстегнула бюстгальтер и взвесила груди, обхватив их снизу ковшиками ладоней. Присутствие сына в спальне не смущало её, а скорее заводило.
— Тётя Лена сказала, что ты ей тоже понравился, — она с ухмылкой на губах разглядывала отстранённое выражение на лице сына.
Но вот он проснулся, заулыбался. Маленький воришка.
— И что? — спросил он, скривив губы.
— И то, что она хочет с тобой дружить, — пропела Марина, растирая быстро затвердевшие соски.
Она стояла в белых трусиках-стрингах перед зеркалом. Только что пришла с работы, сразу попросила сына зайти и теперь, переодеваясь к ужину, проводила разъяснительную беседу.

— Она же, кажется, с тобой дружит, — Женя недоверчиво улыбался, настороженно поводя глазами по комнате.
— А теперь хочет и с тобой дружить, — Марина обернулась, подмигнула сыну, который застенчиво спрятал лицо в коленях.
Он сидел в кресле, поджав ноги под себя.
— Она тебе так сказала? — он выглянул на секунду.
— Ну не так, — Марина выпятила губки, разглядывая морщинки вокруг глаз.
Зеркало всё больше выдавало старость.
«Нельзя останавливаться, — вспомнила она. — А то упадёшь и уже не поднимешься».
— А как? — он был возбуждён, Женечка, хоть и тщательно скрывал эмоции под завесой безразличия на лице.
— Ну, она сказала, — протянула Марина, делая вид, что вспоминает точную формулировку, — что хотела бы заняться с тобой сексом, если я не возражаю.

— А разве она, — Женя нахмурил брови, — разве она не лесбиянка?
Марина усмехнулась.
— Одно другому не мешает, — она вновь подмигнула сыну, встречаясь с ним взглядом в зеркале.
— Так и сказала? — его колени, плотно сведённые, выдавали внутреннее напряжение. Губы сжались в две полоски. — Придумала тоже, — глубокая морщина пролегла на лбу, Женя злился.
Подскочив, он направился к выходу.
— Ты всё это придумала, специально, чтобы меня подставить! — сверкнул напоследок глазками и захлопнул за собой дверь.
«Конечно, дорогой, — ухмылялась Марина, она уже накинула халатик и теперь расчёсывала волосы. — Скоро ты окончательно поймёшь, что ничего не стоишь как мужчина».

45
Женя узнал, что они с мамой едут к тёте Лене на дачу только в субботу утром.
Ярко светило майское солнце, через приоткрытую форточку доносилось радостное пение птиц.
— Полчаса на сборы, — объявила мама, заскакивая во второй раз за утро в комнату.
— Можно я не поеду? — пробубнил он, протирая глаза.
— Тётя Лена без тебя не поедет, — засмеялась мама, потрепав его по голове.
— Ладно, — он улыбнулся, поднимаясь с постели.
Только позавтракали, как раздался звонок в домофон.
— Тук-тук, кто в теремочке живёт? — услышал Женя знакомый голос, наполненный желанием пошалить.
— Я — мышка-норушка, — отозвалась мама со смехом.
Толкнула Женю локтем, чтобы он тоже выразил почтение.

— Я — медведь, — отозвался он.
Женщины засмеялись, и, пока Женя обувался, мама поправляла платье перед зеркалом в прихожей.
— Медведь — одна треть! — со смешком произнесла она.
Женя понял намёк, но ничего не сказал, лишь громче засопел в нос.
Тётя Лена встретила парочку, сидя за рулём новенькой белой Тайоты.
— Доброе утро, сони! — заулыбалась она, выглядывая из окна.
— Здрасьте, — Женя изобразил подобие улыбки.
Груди тёти Лены, выставленные на обозрение в глубоком декольте, задрожали перед глазами. Сведённые вместе, они образовывали ложбинку посередине. Там же, под ямочкой, где заканчивалась шея, покоился на серебристой цепочке кулончик в виде сердечка.
«Интересно, чей это подарок?» — думал Женя, разглядывая мелькавшие за окном городские пейзажи.
Быстро выбрались на шоссе и, отъехав от кольцевой километров на десять, свернули в лесной массив.

Впереди замаячил дачный посёлок. Участок Елены Владимировны прилегал к самому лесу, поэтому пришлось попрыгать на ухабах разбитой дороги, прежде чем они наконец добрались до двухэтажного кирпичного коттеджа.
— Ух ты! — вздохнула мама. — Ничего себе.
— Родители постарались, — прокомментировала Елена. — А теперь жить здесь не хотят.
— А где они?
— Улетели на Майорку.
Они вышли из машины, остановились возле калитки.
— Ну-с. Принимайте хозяйство, — скомандовала Елена.

Женщины опять засмеялись. Женя улыбался, чувствуя себя неловко. Пока ехали, откровенные взгляды Елены Владимировны то и дело находили его в зеркале заднего вида. Он и представить себе не мог, что подвергнется такой массированной атаке со стороны сразу двух женщин. Причём Елена Владимировна ничем не уступала маме в желании флиртовать с ним, шутить и даже немного подтрунивать.
Ближе к обеду стало понятно, что никуда он не денется с подводной лодке. Женщины разделись до бикини, легли в саду на лежаки и заставили его намазать им спину кремом от загара.
— Да, вот так, — руководила процессом Елена. — Чуть пониже, и ещё немного ниже.
Женя спустился к самой попе, руки невольно задрожали.
— Ноги мазать? — спросил он слегка охрипшим голосом.
Мама захихикала, она лежала рядом, кожа на спине лоснилась и блестела.

— Ну намажь, если хочешь, — томно отозвалась Елена Владимировна.
Это вызвало у мамы очередной приступ смеха. Женщины выпили до этого по бокалу вина за открытие дачного сезона, бутылка стояла на столике между лежаками.
— А вы как хотите? — Женя улыбался, руки застыли на талии тёти Лены.
— Мне нравится сзади, — Елена Владимировна заржала, отворачиваясь. Мама тоже утонула в абсурде, скрывая лицо в лежаке.
Попа тёти Лены заелозила, приподнялась, бёдра раскрылись, демонстрируя в промежности складку трусиков бикини. Женя принялся с усердием размазывать крем по ногам тёти Лены. Она была красотка, эта взрослая тётя с большими сисями и выразительным носом.
— Не хочешь к нам присоединиться? — спросила мама.
— Я не люблю загорать, — Женя отступил в сторонку, разглядывая произведение искусства. Две большие оголённые тёти, лежащие попами кверху, блестели на солнце. Их пропитанная кремом кожа лоснилась здоровьем.

— А если я тебя намажу? — тётя Лена приподняла голову и, вывернув шею, ухмыльнулась.
— Лучше вы меня позовите, если ещё захотите, — он улыбался.
Слова его вызвали очередной взрыв хохота.
— Обязательно захотим, правда, Марина? — тётя Лена протянула руку к маме, сцепилась с ней пальчиками.
— Медведь — одна треть, — фыркнула мама.
Тётя Лена заржала со свойственной ей несдержанностью.
Погрустнев, Женя поплёлся гулять по саду.
«Тётя Лена наверняка уже знает», — думал он, жуя губы.

###
Елена подлила шампанского в бокалы.
— Вкусное, да? — спросила она.
Ласковая заигрывающая улыбка тёти весь вечер тревожила Женю перспективами.
— Да, очень, — ему сразу понравился лёгкий сладкий вкус дорогого напитка.
— Больше ему не наливать, — с усмешкой отозвалась мама, сидевшая в кресле напротив.
— Почему? — удивилась Елена.
— Ты ведь ещё хочешь сегодня поразвлечься? — мама задорно улыбалась.
Она слегка опьянела, карие глаза блестели в полумраке гостиной.
— И что? — Елена тоже плюхнулась в кресло между мамой и сыном.

— И то, — Марина многозначительно согнула оттопыренный мизинчик и почесала им нос.
Женщины захихикали. Женя презрительно фыркнул.
— Ну и как здесь у вас развлекаются? — его губы непроизвольно скривились.
— Шары катаем, — Елена выгнула бровку, бросая на него лукавый взгляд.
Мама опять прыснула со смеху. Женя оскалился.
— Какие шары? — в горле пересохло.
— А какие у тебя есть? — губки Елены Владимировны томно приоткрылись. Она смотрела немигающим взглядом на Женю, облизнулась.
Он молча сглотнул слюну, перевёл взгляд на маму. Та тоже ухмылялась. Приставила ладонь ко рту, шепнула громко, подсказывая:
— Подшипниковые, — сразу захихикала.
Женя расплылся в стыдливой улыбке. Ему нравилось внимание двух раскрепощённых сексапильных женщин. Они явно скучали без мужской компании. Шутки ниже пояса не вызывали у него обычного раздражения. Скорее наоборот, он чувствовал, как откровенные приставания тёти Лены и сладкое шампанское пробуждают в нём мужской интерес.

«Вот кого я трахну, когда мама уснёт!» — думал он, взвешивая на глазок буфера тёти Лены.
— М-м-м, железные шары! — женщина удивлённо выгнула брови, округлила глаза. — У меня только бильярдные. Хочешь покатаем? — слащавым голоском спросила она.
Он кивнул.
— Ну идём, — она накрыла его ладонь своей, приподнялась с кресла и потянула за собой.
Женя шёл позади, поглядывая на виляние бёдер. Как бы он хотел схватить тётю Лену за задницу, нырнуть головой в её тити. Женщина была в джинсовых шортиках и белом топике, слегка приоткрывавшем живот и гарантировавшем отличный вид на две сочные пышные дойки, трясущиеся на груди. Она гарцевала в сандаликах на невысокой шпильке, цокала по паркету. Богатый фруктовый аромат духов шлейфом тянулся за ней. Женя не любил запахов, но этот будоражил ум и заводил с пол-оборота. Потому что так пахла тётя Лена.
Они зашли в соседнюю с гостиной комнату, где посередине стоял бильярдный стол.

— Играть умеешь? — спросила тётя Лена.
— Нет, — Женя улыбался.
— Тогда я научу.
Она взяла кий, поставила два шара на стол.
— Вот смотри, бить надо так, чтобы был чёткий удар. Катать шары нельзя, — она склонилась над столом, выгнула спину в пояснице. Женя, стоявший позади, замер от неожиданности. Вся задница тёти Лены разъехалась перед ним в бёдрах. Женщина явно демонстрировала ему потенциал. — Во всяком случае, не эти шарики, — Елена Владимировна оглянулась и, выгнув бровку, встретилась с ним озорным взглядом.

Он ухмыльнулся, взгляд опустился на попу. Тётя Лена, заметив направление его взгляда, сменила опорную ногу. Бёдра колыхнулись из стороны в сторону, хозяйка дома вновь пристально смотрела перед собой на стол, играя кием в руке.
Они принялись играть, и скоро Женя так увлёкся, что перестал замечать катание шаров по столу. Тётя Лена скользила грудью по красному войлоку, выбирала самые немыслимые ракурсы, выгибалась пантерой с одной лишь целью — соблазнить его.
«С ней должно получиться!» — думал он, присматриваясь к заднице, не такой пышной, как у мамы.
Кроме того, Елена Владимировна, в отличие от мамы, не стремилась высмеять его. Она давала шанс.
«Мама не хочет, поэтому не даёт, — напряжённо думал он. — А эта вся горит. Значит, всё получится!»
— Ну как вы тут без меня, играете? — мама, пошатываясь, зашла в комнату. В руке она держала неочищенный банан.
— Хочешь присоединиться? — спросила Елена.
— Нет, я, пожалуй, просто посмотрю, — мама выгнула бровку, заходя сзади.

Женя, всё время дежуривший за спиной тёти Лены, вынужден был ретироваться.
— Куда же ты? — заметила манёвр мама. — Тут такой чудесный вид.
Женщины захихикали. Пришла очередь Елены Владимировны, она выгнулась над столом. В этот момент мама опустила банан к своим шортикам и, не дотрагиваясь попы, жестом показала, как стоит мужской член, когда мужчина входит сзади. Её хмельной смеющийся взгляд нашёл Женины глаза. Он понуро смотрел на происходящее со стороны. Две лесбиянки развлекаются, подсмеиваясь над его немощью.
— Что ты там делаешь? — Елена заметила выражение лица Жени, оглянулась.
— Ничего, совсем ничего, — фальшиво затараторила мама. Она подняла банан, перевернула кончиком вниз. Теперь он был похож на вялый поникший член.

— Да ты пьяная! — рассмеялась Елена.
Мама покачала бананом.
— Не хватает шаров, — сказала она, игриво улыбаясь.
— Все шары на столе, — Елена вернулась к игре.
— Ты уверена? — мама положила ладонь подруге на копчик.
— Пока нет, — Елена перевела хитрый взгляд на Женю.
— Хочешь банан? — спросила мама, продолжая поглаживать тётю Лену.
— В рот?
Женщины прыснули со смеху.
— Ну, а куда же ещё? — спросила мама, потирая глаза.
— А куда ты показывала? — Елена виляла задом.
— Может, Женечка тебе покормит бананом? — мама вернула сыну многозначительный взгляд, протянула ему банан.

Женя хмыкнул, быстро раскрыл кончик банана и сунул его под рот тёте Лене.
Откусив, она продолжила вгонять шары в лузы.
Женя зачарованно наблюдал за движением губ. Они раскрывались для очередной порции банана. Елена Владимировна не спешила, захватывала губами, вытянутыми в трубочку, косилась на Женю снизу, улыбаясь при этом хитрой лисичкой.
«Любит сосать член, — мелькнула у него мысль. — Пососёт у меня, чтобы встал конкретно».
Он не замечал дрожания в ногах, возбуждение внизу живота возникло и не проходило, тепло усиливалось, он даже почувствовал ломкую эрекцию в трусах.

«Если у меня так встал от одного банана, то что будет в постели!» — возбуждённо переваривал он давление внизу.
Мама тем временем, заходя сзади, гладила подругу по попе. Её рука то и дело спускалась в промежность тёти Лены. Глаза женщин, устремлённые вперёд, блестели огнём возбуждения.
— Ну что ты делаешь? — смутилась тётя Лена, ловя Женин взгляд.
— Он и так всё видел, правда, Женечка? — мама ухмылялась приоткрытым ртом.
— Я не подсматриваю, — он нахмурился.
— Ну хорошо, — мама выгнула бровь. — Не будем об этом, — захихикала.
В этой игре не было проигравших. Женя чувствовал, что не взирая на все шутки, выигрывает больше, чем теряет. Он горел желанием доказать маме, что способен удовлетворить женщину. Тётя Лена, в отличие от мамы, не вызовет страха, не наругает, потому что кто она ему, чтобы отчитывать? С ней он наконец почувствует себя настоящим мужчиной, и ему не нужно будет менять пол. Потом появится другая девушка, третья. Он научится удовлетворять женские желания. В этом нет ничего сложного! Надо всего лишь найти правильную девушку. А не такую жёсткую и колючую, как мама.

46
Марина стянула трусики и кинула их на стул. Фиолетовое неглиже приятно заскользило по ягодицам.
— Кого бы ты хотел трахнуть в первую очередь? — дикой кошечкой растянулась на постели, выгибая спину, выпячивая зад.
Комната, выделенная им для сна, выходила окнами на улицу, по коридору напротив спала тётя Лена. Или по крайней мере, делала вид, что готовится ко сну. Катание шаров раззадорило хозяйку, после бильярда она даже соблазняла Женю на прогулку под луной, одинокое блуждание двух влюблённых, но вовремя спохватилась. Все порядком подустали, да и время было позднее. Не для гуляний.
Хотя кое-чем ещё можно было заняться.
Женя облизнул пересохшие губы, разглядывая возбуждённую маму. Она откровенно выставлялась на показ. Её большая киска раскрывалась словно цветок розовой мякотью, блестела бесцветной смазкой.

— Трахнешь меня перед сном? — скулила мама. — Или пойдёшь сначала к Лене? — она выгнула бровку.
— Я вас обеих трахну. По очереди, а потом вместе, — его хриплый голос звучал неестественно.
— С кого начнёшь? — промурлыкала мама, её веки медленно опустились.
— С неё, конечно, — он ухмыльнулся.
Мама выгнула крючком мизинец и завертела у себя перед носом.
— Справишься там один? — спросила она, ловя его взгляды.
— А ты как думаешь? — он нервно жевал губы, переходя по комнате из угла в угол.
— Хорошо, что ты спросил, — мама села на кровати, откинула волосы на спину. Её взгляд стал притворно серьёзным. — Я заметила у тебя в сумке эрекционное кольцо и Виагру. Это ты хорошо придумал, — она подмигнула. — Хочешь доставить тёте Лене удовольствие? — её взгляд искрился.

— Ты копалась в моей сумке? — Женя свёл брови.
— А что в этом плохого? — мама округлила глаза. — Мне же хочется знать, какой у тебя план.
— Какой у меня план? — Женя оскалился, обнажая зубы. — Я скажу тебе, какой у меня план. Сначала я зайду к тёте Лене, и у нас всё будет как в кино. А потом я вернусь к тебе. И ты больше не посмеешь дарить мне женские трусики.
— Ой-ой-ой! Как страшно! — Марина округлила глаза, поднесла пальчики ко рту. Притворство и озорство заставили её завилять задом. Груди заходили ходуном под тонкой материей неглиже, отпечатывая толстые соски.
Он стиснул зубы, презрение застыло в глазах.
— Колечко не забудь надеть, — подсказала мама, взмахнув бровкой.
— Без тебя разберусь, — буркнул он.
— И таблеточку прими. Вот водичка, чтобы запить, — Марина достала пластиковую бутылку из сумки.
Женя в нерешительности покосился на воду.
— А лучше две! — она рассмеялась, глаза светились озорством.

Он выдавил две таблетки, закинул их в рот и запил.
— Медведь — одна треть! — проревела мама смешным голосом. — Трахни меня, пожалуйста! Не уходи. Видишь, я вся горю. Лена, наверное, тоже, — мечтательно закатила глаза. — Женечка! — вернулась к сыну взглядом. — Не хочется тебя расстраивать, но ты никакой не медведь, а самая настоящая зайка-попрыгайка. Прыгаешь из одной постели в другую. И член у тебя маленький, как у зайчика. И сам ты милый и пушистый. И трахаться ты хочешь как кролик. Только вот ничего не выходит. Не выходит и не входит, — она развела руками, захихикала.
Женя, чувствуя тепло, разливающееся внизу живота, схватил эрекционное кольцо и направился двери.
— Посмотрим, что ты утром запоёшь, — пробормотал он, оглядываясь.
Возбуждённая пьяная мама извивалась на постели, протягивая к нему руки:
— Куда же вы, молодой человек! — пела она не своим театральным голосом. — А как же секс?

Он прикрыл за собой дверь. Можно было бы трахнуть маму в первую очередь, но выученная беспомощность дала трещину в самовосприятии. Он побаивался даже начинать с ней, после того, что случилось на кухне. Все попытки с мамой были неудачными. Не было ни одного случая, после которого он мог бы сказать себе: вот это был секс!
Дверь, ведущая в спальню Елены Владимировны, была приоткрыта. Он легонько постучался, надеясь в глубине души, что ему не ответят. И тогда он вернётся к маме, чтобы разобраться с ней в как следует.
— Да-да? — услышал он ласковый голос.
— Можно к вам? — спросил он едва слышно.
— Женя, это ты? Входи, конечно. Я ещё не сплю, — тётя Лена подлетела к двери и распахнула её.
— Извините, — он уставился на её груди, сдерживаемые только голубыми чашечками пеньюара. Нижняя часть отливала светло-фиолетовым блеском, это был дорогой красивый пеньюар.

— Ты ведь меня уже видел сегодня, — тётя Лена перехватила его взгляд. — Забыл что ли? — покрутилась на носочке, выставляя груди.
— Да, видел, — он прекрасно запомнил не только сегодняшний массажик, но и колыхание этих сисек во время секса тёти Лены с мамой.
— А я вот тебя ещё не видела. Заходи, — она отступила в сторонку, давая Жене войти.
Прошмыгнув в комнату, он замер в нерешительности перед кроватью. Елена сразу перешла к решительным действиям. Зайдя со спины, обвила рукой его плечи:
— Хочешь, займёмся чем-нибудь запретным?
Женщина окончательно приблизилась, мягкость и тяжесть её грудей нашли Женину спину. Её рука скользнула вниз, дыхание и волосы защекотали ему шею.
— Мне нужно вам кое-что сказать, — он сглотнул, в горле вдруг пересохло.
Найдя её руку, прощупывающую пах внизу, он отвёл её в сторону.

— Может, потом поговорим? — она наседала бёдрами, притиралась к нему нижней более твёрдой частью живота. Тепло её тела, густые чёрные волосы, обволакивающие, тонкий аромат духов, льющийся прямо в душу, возбуждали неимоверно. Не знай Женя о своей проблеме, он бы давно набросился на Елену Владимировну. Эта женщина, так же как и мама, жаждала совокупиться.
Вот только знает ли она о том, что ожидает её?
«Похоже, что нет», — Женя обречённо вздохнул.
— Лучше сейчас, — он вывернулся и сделал шаг в сторону.
— Марина говорила мне, что у тебя могут возникнуть небольшие проблемы, — тётя Лена потянула его за руку, и они приземлились на постели. — Что бы ты хотел рассказать мне? — Елена Владимировна села верхом на подушку, колени разъехались в стороны, обнажая бёдра.

— У меня не такой большой член, как хотелось бы, — он зажевал нижнюю губу.
— А хотелось бы большой, да? — Елена рассмеялась, потрепала его по волосам, поцеловала в шею.
Он сдержанно воспринял щенячьи ласки.
— Ещё я могу быстро кончить, — Женя смотрел перед собой, говорил медленно, будто находясь в трансе.
— Ну это я тоже умею, — она гладила его по плечам.
— Вы не будете смеяться, если вам не понравится? — он с надеждой обернулся и уставился на неё.
Не было похоже, что Елена Владимировна захочет поиздеваться над ним.
— Обещаю, что не буду, — на её лице застыла игривая улыбка.
Он сделал движение навстречу, готовясь к поцелую. Приоткрытые губы задрожали, веки опустились.
— Такой нежный, — тётя Лена погладила его по щеке, прежде чем прикоснуться своими губами к его.

Опыт поцелуев с мамой пригодился как нельзя кстати. Женя отлично рассасывал удовольствие, заигрывая языком. Обхватив Елену за талию, опустился рукой на её попу. Тонкая завязочка трусиков-стрингов заиграла под пальчиками. Он прощупывал её сквозь пеньюар.
— Да ты тигрёнок, а не киска! — воскликнула довольная тётя Леня, оторвавшись от поцелуя.
Рукой она опять нашла ремень на джинсах Жени, расстегнула его. Потянула за бегунок ширинки. Пуговка развела уголки, открывая пах для дальнейших исследований.
Елена Владимировна облизывала губы, с любопытством заглядывая внутрь. Что же там такое, чего следует бояться? Стянув с Жени джинсы и рубашку, теперь уже активно искала пальцами встречи с его пенисом.
— Какие красивые трусики, — заметила она, дивясь нежной фактуре розовой ткани.
Женя фыркнул.

— Мама хотела девочку, а родился мальчик, — сказал он.
— М-м-м! — Елена Владимировна выпятила губы. — Так ты мужчина!
Он облизнул губы, вновь плотно сжал их. Она ведь ещё не знала, какое разочарование ждёт её впереди, но уже, наверняка, догадывалась, прощупывая территорию. Замешкавшись, он почувствовал, как быстро и ловко тётя Лена стягивает с него трусики.
Неподдельное изумление, граничащие с разочарованием и даже отвращением, отобразилось на её лице. Доли секунды хватило, чтобы Женя всё понял без слов. Тётя Леня хрюкнула в нос, плотно сжала губы и выкатила глаза. Отвернувшись, она накрыла лицо ладонями и слегка затряслась. Не было сомнений, что она ржёт, как кобыла. Она не была готова к случке с таким зайчиком, как Женя. Его перчик задирался головкой кверху. Виагра сделала своё дело, оставалось только действовать как можно быстрее, чтобы эффект не улетучился.
— Смейтесь-смейтесь, — с обидой прохрипел он, хаотично натягивая специальный презерватив для мелких, который он прихватил с собой.
— Будем трахаться? — захлебнулась смехом Елена.
— Да.

Она затряслась ещё больше, повалилась на спину, накрыла лицо руками. Бёдра её, задранные к коленях, разошлись в стороны, открывая вид на чёрные полупрозрачные стринги, ажурной сеточкой просвечивающие розовую мякоть влагалища.
Женя ухватился за тонкие верёвочки по бокам и одним рывком стянул с неё трусики. Отбросив притворство, Елена улыбалась своей глупой блуждающей улыбкой, посматривая на него вниз из-под полуприкрытых ресниц.
— Ты ж только аккуратней, — оскалилась она. — Не убейся там, я тебя прошу. А то мама твоя мне не простит, — вновь захрюкала смешками в нос.

Женя стиснул зубы, упрямая морщинка пролегла над переносицей. Запрыгнув коленями на постель, он опустился на женщину и принялся искать её подрагивающим между ног хвостиком.
— Да ты жеребец! — она захихикала так, что груди, разъехавшиеся по грудной клетке, затряслись в такт. — Дай я тебе помогу, а то всю ночь будем дёргаться. Так и не попадёшь, куда надо, — она нашла его тонкий желатиновый пальчик, направила в себя, и через секунду Женя влетел до конца, провалившись бёдрами.
Его пах припечатался к большому тазу тёти Лены, пенис провалился в сочную дырку, зияющую посередине. Задёргавшись, он имитировал действия мужчин.
— Не спеши, я ничего не чувствую, — тётя Лена обхватила его ногами со спины, посмеивалась. — Ты вообще есть внутри? — закусила нижнюю губу.
— Да, я тебя трахаю, — он ожесточённо обнажил зубы.
— Трахаешь? — она расплылась в улыбке.
В этот момент Женя почувствовал мгновенное нарастание удовольствия в кончике пениса. Наступила разрядка, и он упал на тётю Лену, так и не добившись от неё одобрения.

— Извините, — прошептал он. — Я не хотел. Всё так быстро.
— Ты что, кончил? — она выгнула шею, заглядывая вниз. — Да-а-а! — протянула она. — И что это было? — шутливо продолжила допрос.
— Простите, я могу ещё раз, но не сразу. Надо подождать.
Елена хмыкнула:
— Зря ты так расстраиваешься. Лучше не обманывай себя, а то только хуже будет.
— Что хуже? — он слез и лёг рядом.
— А ты сам не видишь? — Елена Владимировна легла на бочок. — Ты же импотент, Женечка, самый настоящий, — улыбаясь, она была по-прежнему ласкова к нему. И это сбивало с толку. — В этом нет ничего плохого. Плохо, когда ты не хочешь этого признать, — рукой она нашла его плечо, спустилась на пояс.
— Я не импотент, — он насупился.
— У меня было около сотни знакомых парней, которые точно так же как и ты, думали, что они не импотенты. Они мучились, как и ты, пока не нашли выход.

— Какой выход? — Женя нахмурился, приоткрыл рот.
— Сменить пол. Это возможно, если очень захотеть и вовремя начать принимать гормоны. Теперь они живут нормальной счастливой жизнью.
— Как девушки?
— Как самые прекрасные девушки! И им не нужно никому ничего доказывать. А теперь ложись-ка лучше спать. Утро вечера мудренее. Можешь остаться у меня, если хочешь. Думаю, мама твоя не будет возражать.
Женя глубоко вздохнул, вспоминая маму, её слова, убеждения.
«Похоже, мне действительно лучше быть девушкой, чем импотентом», — думал он, постепенно отключая разум, расслабляясь телом и волей.
Он засыпал, успокаиваясь, соглашаясь с новой действительностью. Пугающей и такой манящей.

47
Солнечное утро застало Женю спящим в тёплой постели тёти Лены.
— Вот ты где, соня! — засмеялась мама. Она только что вошла в комнату, замерла по центру, подбоченясь, созерцая маленькое чудо.
— Тише, не буди его, — Елена Владимировна зашевелилась на своей половине.
— Я не сплю, — пробурчал Женя, сладко улыбаясь. Его глаза оставались закрытыми.
— Ну как он тут, хорошо поработал? — шуточный тон мамы заставил Женю окончательно проснуться, хоть виду он и не подал.
— С таким членом особо не поработаешь, — вздохнула тётя Лена.
— Каким членом? — в мамином голосе послышалось искреннее удивление. — Там разве был член? Что-то я не припомню.
Женщины захихикали.
— Что же ты мне сразу не сказала? — тётя Лена приподнялась на кровати, пружины матраса заскрипели.

— Я же показывала тебе вчера весь вечер! — мама, видимо, опять сложила мизинчик крючком, потому что тётя Лена прыснула со смеху.
Засмеялся и Женя, улыбку на лице он спрятал под краем одеяла. Он не испытывал стыда, разочарования или обычного в таких случаях гнева. Вовсе нет. Скорее наоборот. Он наконец смог увидеть себя со стороны. До сих пор он думал, что мама относится к нему предвзято, потому что она мама, но теперь, когда и тётя Лена считала, что у него нет шансов, значит, ему действительно стоило пересмотреть отношение к самому себе. Если две взрослые тёти подсказывают как лучше, может быть, стоит прислушаться к их мнению?
— Быстро он кончил? — продолжала интересоваться мама.
— Я даже не заметила ничего. Что-то подёргалось, подражало. Потом замерло, и всё!
— М-да! — протянула мама. — А потом он хотел ещё и мне что-то доказать.
— А вы спите, что ли, вместе?
— Да какое там, — мама зашла сзади, приблизилась к кровати. — Разве с ним уснёшь. Он же малчык, — она изобразила грузинский акцент.

Женя захихикал, вспоминая анекдот.
— А что это за кольцо он себе на член напялил?
— Опять «член»! Лена, называй вещи своими именами. Это клитор. Самый настоящий женский клитор.
Они опять зафыркали, давясь от смеха.
— Ну хорошо. Что это за кольцо у него в клиторе?
— Специальное колечко, чтобы не расслабляться. Он ещё и виагрой заправился.
— Какой молодец! — с сарказмом произнесла тётя Лена. — Думаешь, он нам помешает? — полушёпотом спросила она.
— Ага, возбудится и начнёт приставать.
Женщины захихикали. Послышались чмокания губ, мама наседала на тётю Лену.
— Я всё слышу, — пробурчал Женя, довольно улыбаясь.
— Можешь и посмотреть, если хочешь, — с томным придыханием отозвалась мама. — Никто ведь не запрещает.

Женя перевернулся, расплющил глаза.
Мама и тётя Лена сплелись в обьятиях. Мама сидела верхом, приспустив верхнюю часть неглиже. Оголённые груди тёти Лены тёрлись большими твёрдыми сосками о мамины буфера.
— А это не опасно? — хитро улыбаясь, спросила тётя Лена больше даже у Жени, чем у его мамы.
— Вы же сами сказали, что нет, — прошептал он грустно улыбаясь.
— А вдруг ты захочешь заняться с нами сексом и не сможешь? — она втянула губы, облизнула их.
— Я уже хочу, — прошептал он.
— Дай-ка посмотрим, что у нас тут, — тётя Лена откинула одеяло.
Женя лежал без трусиков. Его маленький член действительно смотрел прямо тоненьким петушком. Головка чуть-чуть вылезла из кожицы.
— Ну что нам с таким делать? — спросила мама, ухмыляясь.

— Пусть, может, поиграет сам с собой? — Елена перевела взгляд на маму.
— Малыш, если захочешь присоединиться, надень презерватив, пожалуйста, — сладким голоском пропела мама.
— Что-то я спермы не видела вчера, — заметила тётя Леня.
— А там её и нет.
— Тогда зачем презерватив?
— Ну, а вдруг?
Женщины захихикали, переглядываясь.
— Он же не ходит у тебя налево?
— Только прямо.
— Тогда пускай не парится с резинкой. Мы же на таблетках, а он чистый.
— Ну смотри сама.

— Может, у него без резинки получится. А, Женя? — тётя Лена жеманно улыбнулась, встречаясь с горящими глазами парня.
Женя сжал губы, облизнул их. Такая перспектива действительно манила его возможным успехом. Как часто он испытывал сложности из-за презерватива. То он сползёт, то налезет не той стороной. Кроме того, терялась чувствительность, а с нею пропадало и желание.
Пока он так размышлял, мама перевернулась и оседлала лицо тёти Лены. Задрав ночнушки на талии, женщины нашли друг друга языками и принялись жадно вылизывать изголодавшиеся по сексу киски.
Это зрелище завело его не на шутку. Вытянув руку, он погладил тётю Лену по ноге. Женщина тут же отозвалась довольным урчанием. Тогда он поцеловал её в ступню. Она зашевелила пальчиками. Он нашёл их и принялся сосать. Тётя Лена стонала всё громче. Рукой он скользил по внутренней поверхности её бедра. Нежная и горячая кожа лоснилась под ладонью. Приближаться к влагалищу, где мама работала языком и пальцами, он стеснялся.

— Да, — услышал он сдавленный голос тёти Лены. — Засади его мне.
Мама прыснула со смеху. Женя тоже засмеялся.
— Точно, засади ей, сынок, — сквозь смех и слёзы сказала мама. Она так долго смеялась, что глаза её заблестели. Кроме того, весь рот её был наполнен слюной, она пускала её по языку в горячее распахнутое влагалище под ней.
Женя подскочил и коленками приблизился к тазу Елены Владимировны. Мама двумя пальцами обхватила головку подрагивающего пениса и направила её в дырочку.
— Ничего не чувствую, — промычала тётя Лена. — Он уже внутри?
— Да, — отозвалась мама.
Женя действительно проник, как ему казалось, глубоко, прижался бёдрами к широкому тазу тёти Лены.
— Не давай ему кончить, — шутливым тоном сказала Лена. — Кроме твоего языка я ничего не чувствую.
— И не почувствуешь, — вздохнула мама, опускаясь лицом на лобок подруги.

Она просунула язык к клитору и принялась его вылизывать.
Женя сидел как йога, откинувшись назад на пяточки. Дёргаясь попой, он почувствовал быстрое приближение эйфории. Достал пенис, и мама тут же поймала его ртом.
— М-м-м! — замычала она, чувствуя, как замирает пенис под языком. — Вот и всё, зайка, — сказала она, отпуская поникший хвостик.
— Всё? — недоумённо переспросила тётя Лена.
— Да, теперь он только зритель, — подтвердила мама.
— С ума сойти. Кончает, как пулемёт.
— Как импотент, ты хотела сказать?
— Ну да.

Они вернулись к трапезе в постели. Женя сидел в сторонке, заворожённо наблюдая, как они доводят друг друга до оргазменной истерики. Ему никогда не удовлетворить этих женщин, хотя бы одну из них. Что уж и говорить сразу о двух? Если бы он был девушкой, одной из них, всё было бы намного проще. Он бы тоже лежал раскрыв бёдра, открывая себя для пальцев и языка. И, как знать, возможно, однажды он бы даже рискнул попробовать секс с мужчиной. Пустил бы в себя настоящий член.
— М-м-м! — мама выгнулась в спине, её зрачки закатились. — Ты всё пропустил, зайка, — она перевела на него затуманенный взор. Пальцы продолжали разглаживать и нырять в малые губы Лениного влагалища.
— Я, наверное, пойду, — Женя вздохнул, улыбаясь растерянно и отводя взгляд.
— Не хочешь поработать язычком? — мама игриво наклонила голову.
— Где? — он приоткрыл рот.

— Вот здесь, — мама похлопала Лену вытянутыми пальцами по розовой мембране.
Тётя Лена замычала громче.
— Я не умею, — Женя стеснительно отвёл глаза.
— Я тебя научу, — мама легла подбородком на лобок тёти Лены. — Иди сюда.
Женя послушно приблизил рот к текущему пахучему влагалищу.
— Вот этот бугорок, видишь?
— Да.
— Поласкай его.
Женя вытянул язычок и принялся водить вокруг продолговатого утолщения нежной кожи, находившегося под самым лобком. Тётя Лена замурлыкала громче, будто мартовская кошка взорвалась страстными стонами. Мама задвигалась телом, шире растягивая большие губы Лениного влагалища.

— Вот так, моя девочка, — шептала она. — Засунь туда язычок.
Женя спустился к дырочке и нырнул в распалённое горячее лоно вытянутым напряжённым языком. Вагинальная смазка окутала язык, смешалась со слюной. Мамины пальцы растирали клитор тёти Лены, пока он исследовал её вкус.
— Да-да! — стонала мамина подружка. — Вставьте туда пальчик!
— Вставь пальчик, — повторила просьбу мама.
Женя проник средним пальчиком в горячую дырочку, задвигал там неуверенно.
— А теперь язычком, — мама погладила его по затылку, притянула ближе. — Вот так, Женечка, заставь её кончить.
Он задёргал пальцем сильнее, язык, приложенный к клитору, заскользил по кругу, и действительно, тётя Лена задвигалась тазом вверх-вниз, её стоны перешли на один болезненный протяжный рёв.

Она разрешилась оргазмом под мамины слова одобрения:
— Какая хорошая девочка, — мама гладила сына по голове. — Вылизала мою Леночку. Дай я тебя поцелую.
Женя оторвал залитое смазкой лицо от пахучего лона. Мама нашла его губы и вставила язык в рот.
— Если будешь себя хорошо вести, — прошептала она, оторвавшись на секунду. — Сделаю из тебя красотку, — её указательный пальчик скользнул ему в рот, властно задвигался, навязывая ритм. — Для начала научишься сосать член, — мамины карие зрачки застыли под полуприкрытыми веками. Она следила за ним, ловила его взгляд, заставляя подчиняться. — Вот так, моя девочка, — повторяла мама. — Пососи мой член.
Женя привыкал к маминому пальчику, он и раньше целовал её руки, пальчики, но никогда она не была так навязчика в желании заставить его именно сосать.

— Нравится сосать?
Он кивнул, прикрывая веки.
— А теперь иди к себе, я скоро приду.
Он опять кивнул, поднялся и поплёлся из комнаты. Женщины оставались лежать друг на друге вальтами. Мама, улыбаясь, вновь запустила язык в раскрытую под ней щель.
«Сколько же им надо секса? — думал Женя, отрываясь от этого зрелища. — Ненасытные лесбиянки!»
Он представил на секунду себя в качестве мужчины рядом с ними и тутже отказался от несуразной фантазии. Всё в нём, начиная с физиологии, не соответствовало ожиданиям зрелых барышень. А вот в роли молоденькой неопытной транссексуалки он бы прекрасно вписался в их союз. Они бы трахали друг друга стрэпонами, лизали и ласкали друг друга. И не было бы намёка на эрекцию с его стороны, и не было бы горечи поражения после каждого неудавшегося полового акта.

###
После обеда мама с тётей Леной вновь улеглись в саду позагарать.
— Женечка, а принеси нам чего-нибудь попить? — просила тётя Лена.
Довольная улыбка неизменно возникала на её лице, стоило лишь ей остановить свой взгляд на Жениной фигуре. Елена Владимировна, наверняка, запомнила утренний оргазм, думал он, и теперь мысленно рассасывает его при виде красивого юноши.
— Могу сделать лимонад, — предложил он.
— Два лимонада, пожалуйста, — жеманным голосом попросила мама.
Она надела солнцезащитные очки, лежала на спине, заведя ногу за ногу.
— Сейчас принесу, — он улыбнулся, устремляясь на кухню.

Мама была в жёлтом бикини, едва прикрывавшем интимные зоны. Её богатая фигура большой игривой кошки перекатывалась по лежаку, выгибалась соблазнительными изгибами. Рядом в фиолетовом бикини пожирала глазами Женю не менее соблазнительная фурия — тётя Лена. Она тоже любила выгнуть спинку, выставить колыхание грудей на обозрение. Обе красотки любовались собой, не стесняясь диктовали Жене правила дачного этикета. Он так увлёкся, что забыл мазаться кремом. Лишь, когда они со смехом набросились на него, он отдал им спину, грудь и ноги. Его просторные шортики не таили опасности. Скрывать уже было нечего, все и так знали, что он за мужчина.

Мама отправилась гулять по участку и вскоре очутилась в кустах смородины. Женя, следовавший по пятам, не испытывал иллюзий по поводу её намерений. Она опять пыталась развести его на секс, теперь уже на открытом воздухе. Рядом проходил частокол забора, за которым простиралось колхозное поле с редкими плодовыми деревьями. Вокруг ни души, только он и мама.
— Хочешь меня? — мама выгнула спину, выставила попу.
— Да, — Женя приблизился, пахом нашёл пышные подушки ягодиц.
— Тогда возьми меня, — она ухватилась руками за частокол.
— Здесь?
— Ну, а где же ещё? Ты же мужчина? — она со смехом повиляла задом.
— Больше нет.
— Нет? — переспросила она, оглядываясь. Шаловливая улыбка играла на её губах. — Кто же ты тогда?
— Я не знаю, — он нахмурился.

Она принялась отбивать такт попой, двигаясь ему навстречу, имитируя дикий секс у забора. Вот только трусики её оставались на месте, а его шорты тоже не бугрились. Испытывая лёгкое возбуждение, он всё же тёрся об маму пенисом сквозь двойную ткань, и этого было более чем достаточно, чтобы получать удовольствие.
— Кто ты, Женечка, а? — мама игриво оглядывалась. — Парень-импотент или девушка с пенисом? — она улыбнулась шире.
— Девушка с пенисом? — поймал он мысль, и эта идея сразу расслабила, заставила его улыбнуться шире, заёрзать, сильнее притираясь к попе.
— Да, моя девочка, — мама притворно застонала, — вот так. Мне так нравится, когда ты трёшься об меня.
— Мне тоже это нравится.
— Иди ко мне, — она выпрямилась и обняла сына.

Руки обвили его за плечи, губы нашли рот. Она тёрлась об него пупырышками сосков, проступившими под бикини, рукой искала талию сына. Соскользнув пальчиками под резинку шортов, Марина спустилась от копчика по ложбинке. Женины ягодицы пугливо сжались.
— Ну-ну, расслабься, милая, не бойся.
Колобки медленно разошлись в стороны.
— Нравится так? — она всосала нижнюю губу Жени, отпустила её.
— Да, — прошептал он, насаживаясь анусом на её пальчик.
— Какая у тебя нежная попка, — Марина разглаживала анус по краям, лишь изредка ныряя подушечкой в узелок, дышащий кратером по центру.
— Засади мне, — простонал Женя.
Его реснички упали, взгляд, наполненный мольбой, замер на её губах.
— Не будем спешить, — Марина довольно улыбнулась. — Сначала купим тебе юбочку и чулочки. Хочешь?
— Да, — Женя сглотнул.

Он был возбуждён, необычайно заведён женским ожиданием первого анального проникновения. Но мама томила его, дразнила, и от этого он готов был идти на любые уступки. Даже носить женское бельё и одежду, если попросят.
— Куплю тебе самые красивые чулочки и юбочку. А потом научу краситься. И волосы пора перестать стричь так коротко.
— Да, мама, — он сгорал от желания, нереализованного согласия.
— Эй, где вы там ходите? — закричала тётя Лена. — Мне скучно.
Они рассмеялись. Марина достала пальчик, гулявший в опасной близи от ануса. Теперь она будет часто его использовать для выбивания признаний из сына.
«Обучение начинается сегодня», — думала она.

48
События на даче укрепили Марину в понимании, как лучше вести себя по отношению к сыну. Уже на следующий день она продолжила наращивать перевес, достигнутый столь тяжким трудом.
— Не хочешь поразвлечься? — спросила она, заходя вечером в зал.
Свет не горел, в темноте лишь мерцание телевизора указывало на присутствие сына в комнате. Марина знала, как преподнести себя. Силуэт её тела в синем белье возбудит любого мужчину. Туфли на высокой платформе и каблуке подчёркивали изгибы бёдер, талии и груди, приподнимали Марину.
«Вот я — твоя недоступная конфетка!» — кричала её поза, застывшая в дверном проёме.
Женя опустил глаза. Даже в темноте она увидела, как подавлен и разбит сын.
— Мамочка, ты же знаешь, я не могу, — пробормотал он.
— А что случилось? — она сделала два шага по комнате, замерла под мерцавшей в темноте люстрой.
Звук на телевизоре Женя выключил, поэтому она отлично видела и слышала его.
— Я — импотент, — произнёс он не своим охрипшим голосом, в котором ей послышались смирение и глубокая печаль. — Лучше бы я родился девочкой.
Он помолчал, Марина тоже стояла перед ним слегка растерянная.

— Я надел трусики, как ты хотела, — сын стянул штаны, демонстрируя самые откровенные стринги в промежности.
Это были чёрные ажурные трусики с рюшечками и белым бантиком по центру. Впереди и сзади они просвечивались, открывая вид на лобок и ягодицы. Женин пенис уютно покоился под тонкой полупрозрачной тканью. Отвернувшись, сын накрыл лицо ладонью, послышался всхлип, ещё один. Он плакал, хлюпая носиком.
— Женечка, не плачь, пожалуйста, — взмолилась Марина, чьё сердце тоже обливалось слезами.
Она опустилась рядом на диван, обняла сына.

— Ты мой маленький герой. Самый умный на свете, — гладила его по голове. — Ну хочешь, я больше не будут тебя дразнить? Хочешь?
Он кивнул. Марина по-своему переживала слёзы сына. Вновь всплыло старое чувство вины, задавленное убеждением, что «всё, что ни делается, всё к лучшему». Она принялась целовать Женю в пробор в волосах, в ней в кое-то веки проснулась наконец и мама. Как давно она не возвращалась к этой роли. Тётя Мария полностью овладела ею, вечно вела распущенный образ жизни, совращала молодого человека на баловство, и вот доигралась. Пришёл момент расплаты.
«Так увлеклась, что главного не заметила! — с ужасом думала она. — Ведь он мой сын, а не игрушка. Так и до суицида недолго довести. Остановись, Марина! Что ты делаешь?»
Она взяла Женю за руку и повела в спальню.
— Ложись в постель, — попросила его. — Я с тобой полежу.
Женя продолжал вытирать слёзы и шмыгать носиком. Невыносимое страдание для матери, осудившей себя на вечную боль.
— Не вини себя, — шептала она. — Ты ни в чём не виноват. И никто не виноват, — добавила она.

Они легли, накрылись одеялом.
Сын лежал прижавшись к Марине всем телом, голова уткнулась в её груди. Вытянув губки в трубочку, он нежно целовал кожу. Язычок выглядывал изо рта, скользил по открытым зонам между чашами бюстгальтера.
«Совсем ещё ребёнок», — она завела руки за спину и расцепила бюстгальтер.
Груди опустились тяжёлыми сферами.
«Вот так, милый, — думала она, усмехаясь. — Хочешь молочка?»
Обхватив верхнюю грудь, она засунула толстый сосок Жене в рот. Сын действительно принялся сосать его, как маленький ребёнок.
«Прямо как в детстве», — мелькнула у Марины радостная мысль.

Сын успокаивался, посасывая сосок. Она тоже усмиряла своих демонов. Их вновь объединяло родство, забытое глубоко в детстве. Родильное тепло, оставшееся в прошлом, возникло на короткое мгновение, чтобы целебное воздействие как на сына, так и на мать.
Женя водил языком вокруг соска, губы целиком обхватывали ареолу.
«Вот умничка!» — Марина улыбалась, разглядывая блаженное выражение на лице сына.
Он обхватывал её за талию, прижимался и насаживался пахом на бедро. При этом всём глаза его оставались закрытыми, он как будто спал или дремал, совершая характерные мужские движения бёдрами.
— Давай я тебе помогу, — прошептала Марина.
Просунув руку вниз, она нырнула пальчиками в ажурные трусики Жени. Там было за что ухватиться. Кончик пениса уже разбух, петушок задирался под давлением прилившей крови. Обхватив головку в щепотку, Марина тремя пальцами принялась играть с ней. Скользя то вниз, то вверх, то по кругу, она чувствовала, как дрожит Женин язык на ареоле, как сжимается его рука на талии.
— Вот молодец, — шептала она в самое ушко сына. — Вот умничка.

В детстве она тоже часто хвалила его, понимая, какое важное влияние оказывает одобрение родителя на ребёнка.
«Вот и дохвалилась, — вспоминала события последних недель, как перешла от пряника к кнуту. Новая волна раскаяния охватила её. — Нельзя так с ним, — вздохнула она про себя. — Надо по-хорошему».
Опрокинув сына на спину, спустилась мокрыми поцелуями по его груди к животу и паху. Маленький пенис бодро торчал, хоть и легко поддавался любому воздействию.
«Как раз чтобы пососать, не больше», — она накрыла губами маленькое лакомство и принялась рассасывать удовольствие сына.
Пальчиками играла с мошонкой, где по всем правилам должны были находиться яички. Те самые, которые она когда-то согласилась удалить. Скользнув средним пальцем поглубже, Марина почувствовала, как Женя раздвигает под ладонью бёдра. Он искал встречи с её пальцем, вновь жаждал насадиться анусом, и в этот раз она отважилась смочить палец, чтобы исследовать края сфинктера. Он был нежный и пугливый, её мальчик.

Узелок ануса сжимался и расслаблялся под давлением пальца. Марина продавила подушечку пальца внутрь, вышла, повторила манёвр. С каждым новым проникновением мышца сфинктера расслаблялась, всё больше принимала палец внутрь. Минет она больше не делала. Лишь держала пенис во рту, не оказывая на него воздействия. Пальцем заигрывая с анусом, скользила уже на три-четыре сантиметра внутри. Согнув фалангу, мягкими потрахивающими движениями разогналась до скользящей лёгкости.
Попа Жени превратилась в дырочку. Незакрывающуюся, нежную и тёплую. Марина смотрела перед собой, наблюдала, как выгибается колесом грудь сына, как он играет бровками, лишь изредка выглядывая из-под прикрытых век. Руками он обхватил себя за бёдра и, разведя их в стороны, покачивался в тазе, по-женски принимая пальчик. Марина удерживала головку губами, кончиком языка исследовала её рельеф под тонкой кожицей.
Это испытание не могло продолжаться вечно, и сын кончил. Она почувствовала, как сжалась его попка. Марина слегка сбавила обороты, чтобы не причинить боль. В этот момент пенис ритмично задрожал у неё во рту, Женин сфинктер обсасывал фалангу. Слабый солоноватый вкус быстро смешался во рту со слюной, растворился в послевкусии.
«Вот и всё, — думала она, продолжая заигрывать с анусом сына. — Вот и всё, мой хороший».

###
Женя погрузился в приятную негу. Блаженство первого непередаваемого оргазма, вызванного лишь анальной стимуляцией, накрыло его с головой. Он отключился от реальности, мамин рот, застывший на пенисе, как бы подсказывал правильное решение: расслабься и получай удовольствие. Именно так он и поступил в этот раз. Забыв на секунду о необходимости проявлять инициативу, он впервые подддался влиянию со стороны, дал себя выдоить, затрахать фалангой пальца. Это было незабываемое, неописуемое ощущение. Чувствовать себя девушкой, отдаваться чужой воле, лежать и кайфовать, открываясь по капле, пока волна оргазма не снесёт крышу окончательно.
«В попу, оказывается, совсем не больно, — размышлял он, вспоминая ощущения чуть позже. — Палец, конечно, не то же самое, что член. К тому же, мама действовала осторожно».
Она не требовала от него эрекции, мужского поведения. Импотенция больше не являлась врождённым пороком, от которого не было спасения. Женя вдруг освободился от ответственности быть мужчиной в постели.
«Как это прекрасно, — думал он. — Жить без чувства вины и страха».

Он только сейчас, когда тяжесть вины внезапно свалилась с его плеч, ощутил, насколько легко и свободно дышится без страха вновь облажаться с женщиной. Эта невыносимая боль, бессилие, преследовавшие его годами, вдруг отступили перед необычным решением.
«Сложно принимать себя в новом качестве, — думал он. — Особенно, если изначально не планировал ничего подобного».
И всё же это был единственный по всем меркам выход из сложившейся ситуации. Не мучиться же ему всю жизнь импотентом? Женщины будут отвергать его любовь, смеяться. Кто-то пожалеет, и что с того? Ни одна вменяемая девушка не согласиться жить с инвалидом, отказывать себе в удовольствии секса. Он и сам не готов обрекать возлюбленную на такие страдания. Уж лучше одиночество, чем такое положение.
«Как же всё сложно, — он лежал, прижавшись к матери, целовал её сосок, мысленно благодарил её за проявленную настойчивость. — Ей тоже, наверное, сложно со мной», — думал он.

Мама стала для него любимой женщиной не просто так. Она хотела исправить ошибку природы, придать ему силы, чтобы он справился с проблемой. Поэтому она была так жестока в последнее время. Чтобы открыть ему глаза, заставить сменить курс, направление мыслей. Только так, через постоянные ошибки, она привела его к пропасти, за которой простирался дивный сад. Оставалось лишь разогнаться и прыгнуть. На это у него было не так много времени.
Уснув, Женя увидел себя гуляющим по дивному саду. Он был девушкой, красивой, стеснительной, девственной. Она шла голышом среди кустов и деревьев, вела рукой по стеблям. Длинные ровные волосы спадали пышным водопадом за спиной, бёдра покачивались в медленном танце. Райский сад, наполнявшийся пением птиц, сверкал зеленью, где-то шумела вода. Сладкий запах вызревших яблок щекотал обоняние. Он видел себя со стороны, каким бы он мог стать. Дивился и восторгался красотой девушки.
«Неужели она — это я? Куда она идёт? Что ищет?»

Разум во сне подсказывал ему, что девушка ищет любовь. Она плывёт к своему Адаму, чтобы слиться с ним в танце любви.
«Интересно, какой он?» — Женя улыбался во сне и наяву. Мама, поглаживая сына, подсказывала ему ход фантазии.
Заглянув вниз, Женя с трепетом созерцал красивые ровные груди, нежную складочку влагалища. Он был девушкой, красивой, нежной, соблазнительной.
— Да, моя милая, да, — шептала мама.
Женя пугался ставить себя рядом с мужчиной, а вот подсмотреть за ним не мешало бы! Подкравшись к ручью, он стал за деревом, наблюдая, как переливается на солнце мускулистое тело. Это был заросший бородатый здоровяк, и член у него висел толстой колбасой с тёмной веной посередине, спускающейся от корня. Под членом перекатывались два розовые яйца. Вся пачка гениталий болталась между ног, кубики пресса на животе, окружённые ромбовидным рельефом мышц талии, напрягались при каждом движении. Он был строен и изящен, как Аполлон. И не было в Жене ни капли стыда. Разглядывая мужчину, он чувствовал лишь тайный восторг и немного грусть и зависть. Всё-таки он сам когда-то хотел стать таким.
Вот только судьба распорядилась иначе.

49
Наступило долгожданное лето. Женя больше не тешился надеждой поступить в радиотехнический. Прошлогодней попытки хватило с лихвой, к тому же в этот раз мама обо всём позаботилась: отмазала его от армии, похлопотала о принятии без экзаменов в пед.
«Буду теперь учиться в педе, — ухмылялся он, рассматривая фотографии на сайте института. — Девчонки тут красивые. Составлю им конкуренцию».
Перспектива стать девчонкой, давно маячившая перед глазами, пугала взаимодействием с обществом. Как воспримут его парни? Сочтут ли педиком, начнут приставать или просто отвернутся? В какой туалет он будет ходить, женский или мужской?
«В женский, наверное», — хмурился он.
А писать надо стоя или сидя?

«Придётся замыкаться в кабинке, чтобы никто не видел», — вздыхал он тяжело.
У Жени не было друзей, только знакомые по музыкальной школе. Во дворе он общался, но редко. Он сам уходил от разговора. Однажды соседка, жившая этажом ниже, пригласила его на День рождения. Он пришёл, посидел в компании одногодок и даже немного потанцевал, когда включили громкую музыку. Именинница строила пьяные глазки, соблазняла его распутными движениями бёдер под просторным платьем. Она была некрасивая, и Женя чувствовал, что нравится ей, но дальше дежурных фраз и закрывающихся дверей лифта ничего между ними не происходило.
Теперь, оглядываясь назад, Женя хмурился и жевал губы, представляя себе культурный шок, который вызовет его появление во дворе в образе девушки.
У мамы, похоже, на всё был чёткий план в голове:
— Женечка, я узнавала насчёт гормонов. Лучше уже начать принимать, чем целый год ходить по врачам. Как ты думаешь? — огорошила она его однажды вечером.

— А где ты гормоны возьмёшь? — от удивления у него отвисла челюсть и опустились руки. Он стоял на кухне, пялился в окно, когда мама, хлопотавшая у плиты после работы, будто невзначай перешла от новостей в институте к гормонотерапии.
— Я уже всё достала, — она радостно улыбалась. Повернувшись к нему, мама сверкнула глазками, облизнула губы. — Помнишь Риту Кузнецову? — их взгляды встретились. — Так она теперь, оказывается, в центре репродукции работает.
Ещё одна мамина подруга. У мамы везде были связи. Богатый любовник, которого она ненавидела, подруги на все случаи жизни. Кто из них действительно друг, а кто нужен для того, чтобы однажды достать гормоны без рецепта или справку в бассейн?
— Вот смотри, — щебетала мама, доставая из шкафчика пластиковую баночку. — Таблетки нужно принимать каждый день. Для достижения наилучшего эффекта. Держи, — протянула Жене таблетки. — Ты ведь будешь послушной девочкой? — игриво выгнула бровь.
Женя скептично скривил губы, рассматривая непонятные надписи на этикетке.

— По одной штучке, а потом надо сходить кровь сдать. Я тебе всё расскажу, — мама погладила сына по щеке. — И покажу, — добавила чуть тише.
— А почему не сразу? — Женя хмурился. Начинать самолечение казалось ему верхом безрассудства. К тому же, отчего лечиться-то? Он себя прекрасно чувствовал. А тут — таблетки!
— Ну чтобы время не терять, — мама улыбалась как-то напряжённо, её голос дрогнул.
— Ну хорошо, раз ты так хочешь, — Женя хмыкнул, засунул таблетки в карман.
— Давай тогда сейчас одну примешь, и баночку можешь здесь поставить. Я тебе буду напоминать, чтобы ты не забыл, — мама облизнула губы, её глаза странно блестели.
Женя задумался, неловкое молчание растянулось, всплыли все их разговоры о смене пола, импотенции, все доказательства мужской несостоятельности. До сих пор он ходил по краю, а тут мама вдруг сама стояла за его спиной и подталкивала нырнуть в омут с головой.
— Ну давай, — неуверенно произнёс он, растягивая звуки. Так же медленно достал баночку, открутил крышечку и сорвал с неё пломбу. Красивая голубенькая пилюля выскочила на ладонь, закачалась в ямочке.

— Вот, запей, — мама протянула стакан с водой. Она наполнила его за те бесконечные мгновения слабости, пока Женя в нерешительности разглядывал таблетку.
Закинув таблетку в рот, Женя положил её на язык, пытаясь распробовать вкус. Какой он, этот пугающий вкус женской слабости? Голубой цвет обещал смену не только пола. Каким он станет завтра, послезавтра? Захочет ли надеть юбку, чулки, встречаться с парнями, или так и останется импотентом без будущего?
— Запивай, — мама настойчиво толкала стакан под губы.
Женя запил и проглотил.

— Ну вот и умничка, — мама, довольно улыбаясь, облизывала губы, гладила Женю по плечу, спускалась по спине на талию. Она возбуждённо дышала, или так Жене казалось.
— Ты моя девочка, — шептала мама, — как я тебя люблю, — их глаза встретились.
Мама тянулась к поцелую, и Женя, чувствуя эйфорию происходящего, погрузился в пучину страсти. Увлекаемый в омут неизвестности, он отдавался мамины рукам, губам, обхватывал её за попу, талию, поднимался к упругим шарам грудей. Он ласкал её выпуклые сферы, находил их, пока мамин язык заигрывал с ним, проникая глубоко в рот.
Мама по-прежнему возбуждала его, хоть у него и не было сил удовлетворить её. Он мог лишь только действовать пальцами и языком.

50
Марина отвела волосы рукой, улыбнулась краешком губ. Элегантный мужчина, сидевший в очереди напротив, невзначай поглядывал на неё, сосредотачивал взгляд на груди. Она даже почувствовала лёгкую дрожь в коленках, как первоклассница покраснела и отвернулась. Наконец дверь кабинета скрипнула, и Женя просочился наружу. Замер перед ней, ссутулившись.
— Ну как всё прошло? — полушёпотом спросила Марина. Она засуетилась, вставая, обхватила сумочку двумя руками. Уводя сына по коридору, чувствовала на себе жадный взгляд мужчины, повиливала попой, обтянутой джинсами, усмехалась про себя.
— Нормально, — буркнул Женя. Его лицо выражало лёгкое презрение, недовольство.
— Не больно было? — Марина обхватила его за локоть, скользнула рукой по пояснице, когда двери лифта закрылись. Погладила по попе.
— Неа, — отозвался сын.

Женя сдавал кровь на анализы. Гормонотерапия, начатая больше недели назад, вызвала обратный эффект. Сын стал таким любвеобильным, приставучим, если можно так выразиться. Лип к ней при каждой возможности, не давая прохода в квартире. Ночью тоже прибегал погреться. Марине даже показалось, что его потенция усилилась.
«И что теперь делать?» — терялась она в догадках.
Единственная надежда была на то, что это временное недоразумение скоро пройдёт. Наступит фаза спада, и мальчик вернётся к плаксивому образу раздражительной транс-девочки, каким она его представляла.
Вернувшись домой, она принялась разогревать ужин. Сын, сидевший в кресле у холодильника, следил за ней тем же жадным взглядом, который она уже испытала сегодня в поликлинике.
— Что-то меня от таблеток плющит, мне кажется, — весело заметил Женя.
Марина обернулась.

— В каком смысле? — спросила она, улыбаясь своей привычной игривой улыбкой.
— Ну вот сейчас, например, мне хочется заняться с тобой любовью.
Марина выгнула бровь дугой, улыбнулась шире:
— И что тебе мешает? — расплылась окончательно в задорной улыбке.
— Ничего, — сын улыбался.
— Ну так давай, — она расстегнула пуговку джинсов, стянула их на бёдра.
Стоя так у плиты, повиливала попой, наклонялась вперёд, чувствуя на себя жадный взгляд сына.
— Ну что же ты? — обернулась и, растягивая двумя руками сочные ягодицы, открыла щель между ног, где тонкая полоска красных стрингов едва прикрывала анус и влагалище.

— У тебя слишком большая попа, — Женя скривился в ухмылке.
— А может, у тебя слишком короткий член? — она заиграла упругими ягодицами, раскрывая их.
Женя молчал, хмурился, судя по всему, прикрывая лицо ладонями.
— Нормальный мужик уже бы давно трахнул меня, как считаешь? — она отпустила ягодицы и выгнулась в пояснице, склоняясь над сковородой.
— Просто у тебя попа очень большая, — Женин голос нервно дрожал, то ли от перевозбуждения, то ли от гнева.
— А ты попробуй, — она с задорным блеском в глазах обернулась, шлёпнула себя звонко по ягодице.
Он голодным щенком смотрел на неё, пожирал глазами, и она чувствовала его похоть, неприкрытую пугающую страсть во взгляде, которую ни с чем не спутаешь. Как часто она ловила на себе подобные мужские взгляды.
— Без презерватива? — в голосе сына слышались нотки мольбы. Он всё ещё надеялся ускользнуть от ответственности, сославшись на отсутствие резинки.

— Ты же знаешь, я на таблетках. Можешь пользоваться, сколько угодно. Только ты всё равно безобидный маленький щеночек! — она опять звонким шлепком показала, как хочет заняться сексом. Раздвинула колобки ягодиц, стянула набок полоску стрингов и, выгнувшись, обнажила горячую щель, уже залитую смазкой. — Возьми меня, Женечка. Попробуй, сынок, — с придыханием вырвалось у неё.
Она сама уже не отдавала себе отчёт в происходящем, просто выключила плиту и открылась для секса. Если у сына остаются последние дни, месяцы, пока его эрекция окончательно не исчезнет, то почему бы не поиграть с ним в поддавки? Всё равно он бессильный маленький импотент.
Женя наконец не выдержал и, подскочив, стащил с себя джинсы с трусами. Его маленький ломкий петушок действительно налился кровью. Головка слегка торчала из-под тонкой кожицы, обволакивавшей пенис. Сам членик торчал параллельно полу, не задирался, но и не опадал, как обычно.
Сын обхватил её за кости таза и прижался пахом к попе. Марина почувствовала, как головка ткнулась в губы влагалища, застряла в них, заелозила.

— Это всё? — она захихикала, оборачиваясь. — Может тебе на табуретку стать? Или мне пониже присесть? — она дальше выставила попу, присела пониже раскрываясь для сына. Выгибая спину и выкручивая шею, Марина одной рукой оттягивала ягодицы, чувствуя, как расходятся губы влагалища.
Сын бился по-мужски, сражался за право войти в неё. Но ничего у него не получилось. «И не получится!» — злорадно ухмылялась Марина.
— Ай, какой молодец! — с притворной лестью похвалила его. — Я уже должна кончить, или пока рано? — округлила глаза, задвигалась навстречу, стукаясь ягодицами об его втянутый живот.

— Я же говорил, слишком жирная попа, — Женя кривился, поджимая губы.
— Так вот что тебе мешает! — её брови взлетели в фальшивом изумлении.
— Да, мешает, — сын ощетинился ещё больше. Его зубки заблестели в тонкой полоске губ. Он продолжал насаживать Марину на пенис, но проникновения не наступало, лишь редкое раскрытие больших половых губ.
— Так может, тебе найти женщину с попой поменьше? — Марина ухмылялась.
— Может и найти, — Женя нахмурился.
— Вот её ты точно трахнешь! — она хихикнула.
— Вот именно.
— Какой ты у меня бычок-производитель! — она потрепала его по щеке. — А с Еленой что не так?
— У неё тоже попа большая, — Женя закусил нижнюю губу.

— Тоже большая? — Марина продолжала заигрывать, чувствуя перевес. Сын терялся в логике. Согласившись с импотенцией и необходимостью сменить пол, он по-прежнему запрыгивал на неё, становился в позу при любой возможности. Как сейчас.
Но она не боялась последствий, его несостоятельность она научилась сдерживать и контролировать. Дело в том, что момент проникновения зависел не только от длины члена и желания мужчины, но и от неё самой, как она сожмёт ягодицы, в какой момент направит кончик в другом направлении. Чтобы танцевать танго нужны двое. Одного желания бессильного мальчика здесь мало!
— У всех у вас большие попы, — Женя, обессилев, тяжело дышал.
— Иначе ты бы перетрахал нас в два счёта? — Марина гладила себя по ягодице. Прилив спадал, Женина эрекция угасала, оставалось закрепить пройденный урок выводами. — Ты вообще понимаешь, что значит «трахнуть женщину»? — она перевернулась и попой нашла упор в плите.

Скрестив руки на груди и так же скрестив щиколотки внизу, она с презрением таращилась на это чудо в перьях. Он дёргал пенис, пытаясь достичь оргазма самостоятельно.
— То, что ты сейчас делаешь, называется онанизм, а не секс, — вбила она очередной гвоздь в Женины мечты о мужском будущем.
— А если ты женишься, и у девушки попа вырастет? Другую найдёшь, с попой поменьше? Смотри на меня.
Он поднял виноватый взгляд. Она решила действовать беспощадно. Удивляясь сама себе, приступила к объяснению первопричин и следствий:
— Женечка, неудовлетворённая женщина, никогда не станет жить с импотентом. Это обман или самообман, выбирай, что хочешь. Она обязательно найдёт себе нормального мужика, кобеля, который будет её нормально так трахать. Регулярно. Потому что женщине нужен регулярный здоровый секс. Если она не получит удовлетворение с мужчиной, то она станет злая как собака. Знаешь, сколько у нас в универе таких вешалок ходит? Пруд пруди. Думаешь, они мечтают о мальчике-импотенте? Может быть, по началу ты и заинтересуешь кого-нибудь. Но когда вся правда всплывёт, тебя просто поменяют на любого активного мужика. Хоть пьяницу, хоть идиота, главное, чтобы член стоял. И нормальный хер, а не эта пипетка. Понял меня?
Женя кивнул. Что он мог возразить? Поправив джинсы, плюхнулся в кресло. Марина приступила к раскладыванию еды по тарелкам.

51
Женя теребил пенис под столом. Спустив штаны до колен, он рассматривал фотографии порноактрисы, которая как две капли воды была похожа на маму. Ну разве что у мамы макияжа поменьше и сиськи не так вульгарно торчат. А в остальном актриса идеально походила на родной образ, отпечатанный в сознании детскими воспоминаниями. Как бы он хотел трахнуть её по-настоящему, доставить ей истинное удовольствие.
Актриса сосала члены, насаживалась анусом, трахалась во все три дырки — ей всегда было мало одного мужика. Меньше двух она не пропускала за раз.

Садилась на коленки, открывала рот и только успевала ловить длинным языком сгустки спермы, летевшие в круглую дырку.
Мама вела себя так же распутно, особенно когда входила в роль тёти Марии. В последнее время она так прониклась этим образом, что напрочь забыла про материнские обязанности.
— Тётя Мария, — шептал Женя, облизывая пересохшие губы, натирая головку до онемения. Удовольствие скапливалось в кончике, застывало немыслимым разливом. В такие моменты он всегда откладывал наступление оргазма, чувствуя контроль, не хотел отдавать инициативу.
— Же-ня! — послышался призыв с кухни. Дверь там хлопнула, послышались шаги.
Женя тут же свернул сайт и подтянул штаны. Мама ходила по коридору громко, поэтому он не особо рисковал, занимаясь собой. Он бы услышал её приближение в любом случае. Как сейчас.
— Женечка! — весёлый голос мамы намекал на игривое развитие.
«Пускай бы завершила сейчас начатое!» — восторженно подумал он.

Дверь распахнулась, и на пороге застыла, подперев бока, ухмыляясь, то ли мама Марина, то ли тётя Мария. Женя не видел особой разницы. Она была в халате, под которым, возможно, ничего не было. Кроме трусов, пожалуй. В субботнее утро мама готовила завтра и приходила за сыном, надеясь застать его в хорошем настроении.
— Чем занимаешься? — спросила она, облизываясь и разглядывая любимого сына хитрым незавуалированно развратным взглядом.
«Всё-таки, Мария!» — Женя оскалился.
— Фотки смотрю, — ответил он, поигрывая пальцами возле паха. Его небольшая эрекция слегка приподняла штаны по центру.
— Какие фотки? — мама сделала два шага вперёд, разглядывая натяжение штанов.
— Ну там где ты член сосёшь, — Женин голос упал до шёпота. Ему было тяжело произносить слова, но он выдержал мамин натиск и вернул с лихвой.

— Член сосу? — теперь её голос взлетел. — Ну-ка покажи, — она упала локтями на стол, уставилась в экран.
Женя инстинктивно положил ладонь на мамин зад, нащупал под махровым халатом тонкий переход, обозначавший наличие трусиков.
Другой рукой он открывал вкладку сайта. На весь экран развернул лицо актрисы, заляпанное спермой. Она улыбалась, прикрывая веки, в широко открытый рот был направлен толстый покрытый венками член. Бледная бордовая головка продолжала выстреливать. Один из таких моментов и запечатлел фотограф. Сгусток спермы выстреливал из дырочки мочевого канала и летел под свод твёрдого нёба. Там уже клокотала, стекала скопившаяся сперма.
Мамины глаза округлились, она расплылась в широкой улыбке.
— Хочешь так? — спросила она, поворачиваясь к Жене лицом.

— Не знаю, — он тут же спрятался в кокон.
Опустил глаза и втянул губы. Не хотелось бы позориться, мама использовала любую возможность, чтобы унизить его мужское достоинство. Которое и так находилось ниже плинтуса. Но приём гормонов вызвал скорее прилив сил, чем упадок. Может, они не те таблетки ему дали? Ошиблись?
— Вот если бы ты подыграла мне, — он плотнее сжал губы, пожевал их.
— Как подыграла? — мама залезла перед ним и села попой на стол. Полы её халатика открыли вид на белые трусики. Тонкая нежная ткань обтягивала лобок, губы влагалища обозначились в складочке. Там виднелось небольшое мокрое пятнышко.
«Неужели мама возбуждена?» — Женя нахмурился, его ротик невольно приоткрылся.
— Ну притворилась, что тебе всё нравится. Как актриса, — он поднял глаза.
Мама скептично скривила рожицу.

— А тебе это поможет? — спросила она.
— Не важно. Ты можешь не унижать меня? — он почувствовал, как брови сошлись над переносицей. — Просто подыграй. Сделай всё, чтобы я вошёл в тебя. Помоги мне возбудиться и кончить. Как будто я тебе деньги заплатил, — вопросительный взгляд застыл на его лице.
— Ну это будет совсем не сложно, — мама ухмылялась. — Так хочешь почувствовать себя настоящим мужчиной?
Он кивнул.
— Хотя бы разок, да?
Он опять кивнул.
— Чтобы женщина стонала под тобой и просила пощады?
Он растянулся в виноватой улыбке.

— А ты можешь так? — встретился с ней глазками.
— Я-то всё могу, — она выгнула бровь дугой. — А вот что можешь ты?
Он опять отвёл взгляд, уставился в окно, хмуро морщась.
— Ладно, — добродушно вернула его к предмету разговора мама. — Где там у тебя виагра? Есть ещё?
Он кивнул, кинулся доставать из выдвижного ящика стола заветные таблетки.
— Вот какие таблетки тебе надо принимать, — мама потрепала его по шевелюре, как щенка. — Запить принести?
— Давай.

Она метнулась в ванну и через пятнадцать секунд вернулась со стаканом воды.
Женя чувствовал нарастающее напряжение между ними. Мама что-то замыслила, уж очень легко она согласилась.
«Неужели станет подыгрывать?» — ему не терпелось поскорее окунуться в омут любви, насладиться страстным сексом с проплаченной порноактрисой. Именно так ему хотелось представлять себе маму в постели. Тётю Марию, в кое-то веки согласившуюся играть по его правилам.
— Ну как? Есть контакт? — мама сидела на краю кровати, скучала, судя по всему.
— Не дави на меня, — зашипел он в ответ. — Когда встанет, я скажу тебе.
— Так, может, колечко эрекционной наденешь? — она захлопала ресницами, смутившись столь нервной реакции сына.
Он в нерешительности втянул губы, ноги приподнялись на носочках, запрыгали. Он сидел перед ней как на иголках, то складывал руки на груди, то не знал, куда их пристроить.

— Ладно, давай попробуем, — буркнул он, полез в стол и достал колечко. Быстро нырнул рукой в штаны и насадил кольцо на пенис.
Он был достаточно тугим, налился кровью, но ещё не достаточно обозначил эрекцию, чтобы без боязни позора попробовать проникнуть в мамино влагалище.
Женя шмыгнул носиком, как бы он хотел трахнуть сейчас женщину, сидевшую перед ним в одном халатике и трусиках. Она скучала, ждала его, готовая подыгрывать. Он представил себе порноактрису на месте мамы и моментально завёлся. Фантазия включилась. Мама была уже не такая недоступная. Актриса кино ждала его, многообещающе манила раскрытыми дырками. Ведь актрисам платят за секс, а не за издевательство.
— Так что, мы будем трахаться или так и будем сидеть? — мама сказала без всякого злого умысла. Просто реально подустала сидеть так, ждать, пока он возбудится.
— Снимай халат и трусы. И ложись на кровать, — Женин голос прозвучал неестественно. Он будто включился в игру властного господина, повелевающего наложнице.

— О! — мама оценила тон сына. — Слушаюсь и повинуюсь, мой господин!
Она быстро скинула с себя халат и трусы, завалилась на кровать и развела бёдра. Коленки взлетели в стороны.
Женя жадно смотрел в розовую щель, зияющую под лёгким пушком чёрных жёстких волос, выбритых в полоску.
— Ну иди ко мне, — с томным придыханием произнесла мама, и Женя понял, что игра началась.
Она опустила вытянутые пальчики к киске и заскользили подушечками по кругу, находя топорщащийся бугорок клитора, разглаживая и настраивая себя на удовольствие.
— Трахни меня, Женечка. Видишь, как я хочу тебя? — пальцами раздвинула губы влагалища, обнажая розовую мякоть, залитую блестящей смазкой.
Женя в нерешительности топтался перед кроватью.
«Что если опять не получится?» — мучился он вопросом.

Открытым ртом возбуждённо ловил воздух, то и дело заворачивая нижнюю губу внутрь, надкусывая её, но не до боли, а лишь слегка. Его штаны топорщились, под воздействием виагры и кольца пенис превратился в маленькую палочку, тонкую колбаску, торчащую острой головкой, слегка высунувшейся из крайней плоти. Все эти нюансы Женя с самодовольно рассматривал, пока поправлял слегка съехавшее эрекционное кольцо.
Он стянул штаны вместе с трусами, запрыгал вокруг кровати, ожидая подсказки, с какой стороны лучше зайти. Ведь мама обещала все три дырки.
«В анус не получится. Ни сегодня, ни завтра. Никогда, — думал он, рассматривая тугой узелок под влагалищем. — Чтобы туда войти понадобится елда как Михаила».
Запрыгнув коленками на кровать, Женя выгнулся в спине и, выставляя торчащий пенис на показ, шёпотом приказал:
— Пососи.

Встречаясь с мамой взглядом, кусал губы и отводил глаза.
Она жеманно улыбнулась, вытянула руку, обхватила член у корня и, приподнявшись на локте, полностью накрыла его ртом. Без всякого труда и препятствия провалилась губами до лобка.
Женя растворился в тепле маминого рта. Её язык заскользил вдоль пениса. Закинув ногу к стене, Женя грудью опустился на мамин живот и кончиком языка нашёл её сочное влагалище. Его бёдра задвигались в такт с её ртом. В медленном ритме удовольствие взаимодействия с маминым ртом и влагалищем полностью затмило сознание.
Большие сферы грудей расплывались под животом подушками безопасности. Толстые соски тёрлись о бока. В такт с движениями бёдер мама ныряла на член ртом, мычала что-то сладкое. Оторвавшись на секунду, глубоко выдохнула. Рука её продолжала поигрывать с игрушечным членом сына.

— Женечка, какой ты там хорошенький! Поласкай меня ещё, зайка, — она выше закинула ногу и пяточкой нашла его шею.
Придавив сына к влагалищу, заставила его полностью погрузиться ртом в розовую горячую щель. Вторая нога сложилась таким же образом. Мама разложилась под ним в шпагате. Обе щиколотки сошлись на затылке, придавили его, заёрзали в такт.
Женя чувствовал, как маме хорошо, работал язычком, активно ныряя в солоновато-сладкую щель, текущую соками. Его язык полностью влетал в лоно, проскальзывая по дырочке, поднимаясь к складкам малых половых губ, находя бугорок клитора, который капюшончиком топорщился в основании лобка. Временами он находил острые волосики на лобке, скользил по ним, с удивлением царапая язык, вылизывая грубую, но такую интересную полоску.
Мама под ним плавилась от удовольствия. Наконец-то он имел её, хоть и языком. Она удовлетворялась нежным кончиком мясистой плоти, не предназначенной для вагинального проникновения. Но ведь и его член не выглядел как мужской инструмент, здоровый железный штык, как у Михаила. Может быть, в этот раз ему удастся взять её без боя?

Приподнявшись, Женя вытянул подрагивающий от возбуждения пенис из маминого рта и быстро перевернулся. Он нашёл её влагалище кончиком и бёдрами упал в мамин распахнутый таз. Она томно замурлыкала увлекая его в танец любви. Ноги её опять сплелись за его спиной, щиколотки сомкнулись. Она действительно подыгрывала или отдавалась по-настоящему, Женя не мог знать. Он лишь принялся дёргаться на ней, пытаясь доставить маме как можно больше удовольствия. Всё его стремление было направлено в этот момент на мамин оргазм. Сначала кончит она, потом накроет и его. Они сольются в горячем хаосе оргазма, и ему не нужно будет больше принимать таблетки. Мама простит его за слабость, научится получать с ним удовольствие. Она ведь ещё не потеряла надежду?

— Женечка, какой ты там хорошенький! — стонала мама, поглядывая на сына из-под прикрытых век. — Не останавливайся сынок, сделай маме приятно. Вот так, милый. Вот так, — она приглаживала его ягодицы пяточками, подталкивала к себе, и он втирался лобком и колечком на пенисе в мамины соки, большую сочную щель, втягивающую его словно бездонная сосущая помпа. Она жевала его, ненасытно облизывала, вытягивала, и ей явно не хватало размера. Он болтался, проваливался до конца, чтобы повторить путь наверх. Он ёрзал вверх-вниз и по сторонам, чтобы хоть как-то уравновесить несоответствие размеров, но мама, судя по всему, довольствовалась сегодня малым. Она стонала ярко и незабываемо, будто не было между ними десятков неудачных попыток, будто всё это кануло в прошлом, забыто, и вот он снова получил свой шанс доказать ей, что способен, что он мужчина, а не девочка, которой она хочет его сделать.

— Вот так, милый, трахай меня. Трахни меня хорошенечко! — она восторженно пялилась на него. Захваченная страстью сына, изучала его мужские движения, ловила удары, подмахивая тазом.
— Ты сегодня в ударе! — ворковала нежно, лёжа под ним. — Доставил мамочке удовольствие. Я сейчас кончу. А-а-а! — она закрыла веки, и рот её в беззвучной мольбе распахнулся в овал.
В этот момент не выдержал и Женя: задрожав всем телом, он упал и обмяк на маме. Пенис его, залитый удовольствием, взорвался тысячью иголок, разлился кошачьим удовольствием. Так он себя и чувствовал: нежным мягким котиком, распластавшимся на мамочке, ёрзающим на ней, невинно пытаясь ласками добиться признания.
— Всё? — услышал он знакомый тон, выражавший недовольство. — И это всё на что ты способен? — мама гладила его спине.
Он лежал на ней, провалился в неё, а она будто ничего и не чувствовала. Будто и не было контакта между ними, лишь жаркие объятия объединили два обнажённых тела.
— Этого мало, Женечка. Очень мало. Я надеялась на большее. Любая женщина захочет больше секса. А что эти жалкие две минуты значат для меня? Что я сейчас пойду в ванную, приму душ и помастурбирую, мечтая о нормальном большом члене? Что ты на это скажешь?

Он молчал, лишь нервно сглотнул слюну. Мама продолжила рассуждения, которые болезненными шипами вонзались в израненную душу:
— Вот смотри: ты кончил, а я нет. Я даже близко не почувствовала удовольствия. Ты думаешь, я стонала, потому что мне нравилось? Вовсе нет. Я подыгрывала тебе, хотела доставить тебе удовольствия. Ты этого хочешь? Чтобы женщина под тобой постоянно притворялась? Симулировала оргазм? Так многие делают. А потом они, знаешь, что делают? Они находят себе здорового мужика и трахаются на стороне. А ты думаешь, колечко надену, виагру приму, и успех гарантирован? Как бы не так! Природу не обманешь. У тебя вон какой писюн маленький. Как же он доставит мамочке удовольствие, если ты проваливаешься, и я ничего не чувствую, а?
Женя молчал, переваривал мамины слова. Она несомненно была права. То, что случилось, даже с натяжкой не назовёшь бурным сексом. Женщина под ним осталась недовольна, посмеивалась над ним. Ему бы затрахать её до потери сознания, чтобы у неё дым из влагалища пошёл, а он откончался как щенок и завалился лизаться и сосаться. Вот такой вот он «настоящий мужчина»!
— Мне нужен нормальный, здоровый секс, — капризничала мама, охотно вернувшаяся к прежнему образу недовольной строптивой домашней стервы.

— А не эта мышиная возня. Ты вообще представляешь себе, что значит, когда мужчина берёт женщину? Ей деваться от члена некуда. Он такой большой и твёрдый. Там же всё, без вариантов. А с тобой какие варианты? Тебе если не помочь, то ты расплачешься и успокоишься. Женщинам такие мужчины не нужны. Уж лучше бы ты родился девочкой. То, что ты сейчас сделал, называется самоудовлетворение. Сам кончил, а мамочке ничего не оставил. Ну разве так поступают? — она гладила его по голове. Голос звучал ласково и одновременно сурово. В Женю будто гвозди вбивали: медленно и грубо.
— Я могу ещё раз попробовать, — пробормотал он, начиная елозить. Его колбаска всё ещё лежала в мамином влагалище.
— Ага, попробуй! — злорадно отозвалась мама. — Я подожду, — тут она демонстративно зевнула. — До вечера будем ждать? Или ты сразу кончишь? Сколько тебе надо, чтобы кончить?
— Скажи, что тебе понравилось, — взмолился он шёпотом.

— Не скажу, потому что врать не хочу. У меня было много хорошего секса в жизни, Женечка. И вот, что я тебе скажу: такого жалкого быстрого окончания, как у тебя, я даже близко понять не могу. Ну как так можно? Я только слегка завелась, как ты уже всё, готов. Как старичок! И что мне теперь делать с тобой? — её голос ожесточился. — Всё, поднимайся! Нечего тут! Разлёгся он. Мужчина должен работать с женщиной! Трахать её снова и снова, не останавливаясь! Пока она не попросит пощады. А ты, не умеешь трахаться, не берись, — она метала искры из глаз. Подскочив, запрыгала по комнате, напяливая на себя халат и трусики. — Пойду теперь поищу себе нормального мужика. А ты — безобидная маленькая сучка с пенисом, я тебе уже много раз об этом говорила. Тебе самой нужен член. Мужской хер, а не этот жалкий отросток. Чтобы тебя оттрахали разок хорошенько, чтобы ты наконец понял, что значит секс, а не пытался тут по фотографиям самообучаться. Мудак!
Мама ухмыльнулась напоследок и вышла из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь. Женя остался сидеть на кровати поражённый случившимся. У него даже не было сил обижаться. Он всё принимал за чистую монету.

52
Марина чувствовала, что поступает правомерно.
«Будто бородавку прижигаю», — думала она с отвращением.
Стоя перед зеркалом, она рассматривала своё отражение. Выражение глаз, лица приобрело капризный оттенок. Что-то злое проснулось в ней в последнее время, не давало передохнуть, остановиться и задуматься. Она сорвалась с цепи и летела без оглядки, чтобы осуществить задуманное — сделать из сына девочку.
«Красивую маленькую сучку!» — Марина сжала кулачки, втянула губы, вывернула их и сложила в трубочку.
Лицо её, по-прежнему привлекательное и открытое, выдавало первые признаки старения: морщинки обволакивали глаза гусиными лапками, собирались в жменьки, когда Марина смеялась или хмурилась.
Глубокая морщинка образовалась над переносицей, обозначив непримиримость взглядов. Марина не допустит поражения сына на личном фронте, он будет счастлив так или иначе. Как раз недавно она приобрела для него набор косметики: красивую блестящую коробочку, где было всё для обучения азам женского макияжа.

— Же-ня! — позвала она, включая дополнительный свет в комнате. — Иди сюда, зайка. Будем учиться, — пододвинув стул к трюмо, она выжидательно постучала пальчиками по высокой спинке.
Её мальчик нарисовался в дверном проёме через секунду, засунул голову в щель, настороженным зверьком уставился на маму.
— Чему учиться? — пробубнил хмурясь.
— Садись, — приказала она, пальчиками постучав по спинке стула.
— Зачем? — он растерянно улыбался.
С опаской зашёл и плюхнулся на стул.
— Будем делать из тебя леди, — сказала Марина, разглаживая густые волосы сына.
Они обволакивали его головку, скрывали уши. Женина длинная тонкая шея была оголена, ключицы выпирали крылышками в разрезе чёрной кофты.

— Вот смотри, — Марина зашла сбоку и открыла коробочку. — Чтобы быть красоткой, нужно для начала подкрасить ресницы. Ресницы — это основа мэйкапа. Сначала глаза, потом рот. Чтобы уловить баланс, начинай всегда с глаз. Яркость губ должна сочетаться с глубиной теней. Это понятно?
— Да, мама, — Женин голос мигом охрип.
Сын поник в кресле, сидел ровно, будто аршин проглотил. Его губки приоткрылись, и Марине ничего не стоило накрасить их помадой, когда пришло время. Она добавила пудры на щёки, и женственное личико сына приобрело совсем другое, новое выражение. Какое — Марина пока затруднялась сказать.
— Тебе нравится? — спросила она.
— Да, наверное, — медленно произнёс Женя, заворожённо следя за движениями её рук.
Он забывал моргать, а когда делал это, то выдавал дрожание ресниц, будто крылья бабочки складывались и разлетались, открывая красоту век.

— Какая ты у меня красивенькая, сексуальная штучка, — похвалила Марина. — Девочка моя, дай я тебя поцелую, — она приблизила губы к Жениным и приклеилась на несколько секунд. — И целуешься ты уже как настоящая леди, — полушёпотом сообщила ему.
Их глаза встретились, его горели огнём сомнения. Он был удивлён, поражён своей новой сущностью. Как мама называет его, как она добра и уверенна в том, что делает.
— У меня кое-что есть для тебя, — она хитро улыбнулась и, открыв свой гардероб, выудила оттуда новый набор женского белья.
Там были белые чулки в мелкую ромбовидную сеточку, с ажурными резинками, красивыми шелковистыми бантиками, нашитыми сзади. Пояс с подтяжками, трусики, наконец бюстик — бельё, выдержанное в одном стиле, очутилось разложенным на кровати, предстало перед Женей как данность.

— Раздевайся, — мама облизывала губы, довольно ухмыляясь. — Девочки должны ходить в женских нарядах.
И пока Женя неуклюже стягивал с себя одежду, мама достала из шкафа лакированные туфельки бежевого цвета. Они были на небольшой шпильке, блестели матовым отливом.
— Не спеши, — она стояла над ним, наблюдая, как он перекручивает чулок в поисках пятки и носка.
Прозрачная сеточка скользнула по голени, накрыла коленку, резинка плотно прижалась к бедру. Женин пенис жалко болтался, втянувшись больше обычного. Казалось, на месте паха не было никакого члена, лишь странный сморщенный отросток подрагивал в мягком пухе тёмных волос.
— Какой он у тебя большой, — мама ухмылялась, её взгляд сосредоточился на пахе сына.
— Кто? — он с недоверием покосился вниз.
— Клиторок, — она протянула руку и погладила, потеребила дрожащий хвостик. — Теперь трусики.
Он повиновался и надел трусики.

— Заправь его вниз, — она облизывала губы, изучая результат.
Женя засунул руку в трусики и заправил пенис, направив его вниз. Теперь поверхность трусиков выглядела абсолютно гладкой, а пенис, заложенный между ног, создавал скоре небольшую складочку внизу, похожую на губки влагалища, чем вызывал подозрения.
Мама тоже уловила схожесть с женским органом:
— Видишь, у тебя уже писечка как у девочки, — она критично поджала губы. — Так-с. Теперь пояс и бюстик. А потом туфельки.
Они продолжили облачение. Пояс раскрылся ажурными рисунками на нижней части живота, раскрылся во всей красе, протянув тонкие ленты подтяжек к резинкам чулок.
Бельё сидело плотно, хорошо стягивало бёдра, ягодицы под подтяжками необычно напрягались. Женя никогда не чувствовал себя в женской шкуре. И вот довелось. Мама подливала масла в огонь:
— Очень хорошо. Просто замечательно. Если захочешь кого-нибудь соблазнить, чур я первая, — она пошлёпала Женю по оголённым ягодицам.

Тонкие трусики-стринги впились в промежность, застряли узкой белой полоской в попе. Спереди они стягивали пенис, зажатый между ног, расходились треугольником ажурных разводов. На копчики был треугольник поменьше. Задняя и передняя часть соединялись тонкими белыми завязочками, такими же блестящими, как подтяжки.
Женя чувствовал себя голым, как перевязанный лентами подарок. Он стеснялся делать широкие движения. Привыкание к сексуальному наряду давалось нелегко.
— Какая красивая девочка получилась! — мама с восторгом в глазах, без всякого намёка на дурачество любовалась сыном. — Сейчас ещё сисечки прикроем, и можно платье надевать.
Он лишь нервно сглотнул. Что он мог возразить? Мама, сколько он себя помнил, была для него непререкаемым авторитетом, последней инстанцией в вопросах, касающихся одежды, обуви, моды наконец.
Он начал неуклюже натягивать бюстик. Мама, глядя, как он неловко пытается соединить застёжку, рассмеялась:
— Пока не научишься, застёгивай лучше спереди. И переворачивай. Вот так, — она показала, как лучше действовать, не выворачивая руки.

Туфельки ждали Женю возле шкафа. Шагнув в них, он сразу очутился в подвешенном состоянии.
— Может, лучше обычные? — с мольбой посмотрел он на маму.
— Балетки? Да, это тоже будет, — она задумчиво разглядывала своё творение. — Ну-ка, пройдись, — жестом попросила его пройти к окну.
Он выдвинулся на дрожащих ногах, и с каждым шагом всё больше привыкал к стягиванию резинок в паху, на бёдрах, к лентам подтяжек, бюстику. Вся эта амуниция, как упряжь лошади, плотно обволакивала интимные места тонкой прочной паутиной.
— Ну как? — спросила мама.
— Не знаю, — пробормотал он.

— Зато я знаю. Ты выглядишь просто потрясающе. Осталось только платье прикупить и можно замуж выдавать.
Женя криво усмехнулся. «Замуж», — кто бы мог подумать, что мама такое предложит.
— Подружку тебе найдём. Или дружка, — мамины глаза блестели. Она была явно довольна собой.
— Я не хочу дружка, — тихо проскулил он.
Он искал в маминых глазах хоть чуточку сострадания к его ситуации загнанного в угол мышонка.
— Женечка, — мама ухмылялась. — Никто же не заставляет тебя обращать внимание на мужчин. Они сами к тебе начнут приставать. Ты посмотри, какая ты у меня красотка, — она подвела его к зеркалу. — Ну? Просто прелесть! — ущипнула его за ягодицу.
— Мне нравятся девушки, — он хмурился, рассматривая себя в зеркале. Макияж окончательно заретушировал образ женоподобного юноши: он стал похож на гламурную девицу.
— Но у тебя же ведь не стоит. Ты же знаешь, что не сможешь удовлетворить ни одну девушку. Так зачем конкурировать с настоящими мужчинами? — мама нежно гладила его по попе, скользила вытянутыми пальцами по напряжённым склонам ягодиц, ныряла под треугольник на копчике, угадывая направление ложбинки, стремящейся к анусу.

— Нельзя быть одновременно и тем, и другим. Ты или трахаешь, или тебя трахают, — её средний пальчик нашёл узелок мышц, прошёлся по чувствительным краям ануса.
— Но я хочу трахать! — он скулил, встречаясь с властными глазами матери в зеркале.
— Хочешь, но не можешь. Поэтому трахать будут тебя, так уж природа распорядилась, — её пальчик начал медленно проникать в анус, и Женя заставил себя расслабиться, чтобы пустить её. Мама задёргала подушечку, находя его по центру, насаживая тугой сфинктер на фалангу.
Свободной рукой мама водила по груди Жени, находила сосочки под бюстиком, защипывала их, чтобы уже через секунду нырнуть под атласную ткань, обхватить припухлости.
Женя плавился под маминым натиском, он был возбуждён и пассивен. Странная апатия и растерянность, безразличие охватили его. Мамины слова не выходили из головы: «или ты, или тебя».

— Все девушки любят, когда их трахают, — ворковала мама над самым ухом. — Вот и ты тоже полюбишь. Тебе ведь уже нравится, когда я пальчиком?
Он кивнул, прикрывая веки. Найдя руками поддержку на столе трюмо, он выпячивал попку, подставлялся под мамины агрессивные проникновения.
— Ты моя зайка, — радовалась мама, как ребёнок. — Ты моя умная девочка. Как я тебя люблю, просто обожаю.
Она кинулась целовать Женю в плечи, руки, живот. Опускаясь перед ним, она мокрыми поцелуями находила оголённые участки кожи, которых в таком наряде у него было предостаточно.
Её домашняя одежда, состоявшая из джинсов и кофточки, быстро очутилась на полу. Сама Марина предстала перед сыном в таком же белом белье, как и на нём. Это была та же модель, но другого размера. Бюстгальтер распирало от двух сфер, дышащих полнотой внутри.
Женя усмехнулся про себя, догадываясь, зачем мама выбрала одинаковое бельё. Она, видимо, хотела таким образом подчеркнуть преемственность, показать, как недалеко они стоят друг от друга.

— Поласкай меня там, — попросила мама.
Надавив руками на плечи, она заставила его опуститься перед ней на колени.
— Вот так, — сдвинула трусики набок и, притянув его за голову, погрузила ртом в свою текущую киску. — Если не можешь трахать, будешь лизать, как все девушки, — её голос взлетел от удовольствия.
Женя принялся глубоко нырять в сладкое лоно, подниматься к клитору, опускаться по складкам больших и малых губ, вылизывая их.
— Как мужчина ты ни на что не годишься, — комментировала мама сверху. — А вот лизать ты мастер. Думаешь я не знаю, что ты мастурбируешь перед компьютером? Покажи, как ты это делаешь.
Женя послушно сместил трусики набок и вытянул пенис. Тот порядком налился кровью, чтобы вызвать приятные ощущения.
Мама хмыкнула.
— Ты даже мастурбируешь по-женски. Смотри, — она опустила руку и накрыла клитор вытянутыми пальчиками. — Водить надо по кругу, будто втираешь лосьон.

Женя и сам экспериментальным путём пришёл к такому виду самоудовлетворения. Мамины советы лишь укрепили его в мысли, что короткий пенис накладывает свои ограничения в мастурбации.
— А можно я попробую тебя трахнуть? — он с надеждой смотрел на неё снизу, как она презрительно ухмыляется, кривит губы, раскрываясь перед ним.
Мама захихикала.
— Ну попробуй. Неугомонный сорванец.
Она запрыгнула коленками на кровать и выгнулась в спине, выпятив разомлевшую истекающую соками киску. Полоска стрингов легко обтекала большие доли половых губ.

Он последовал за ней, затыкал петушком в непреступную мембрану. Там, где находилась дырочка, уплотнение выталкивало его. Пальчик легко проникал внутрь, а вот пенис ни в какую. Женя пыхтел, проталкивая слабую плоть, та ломалась и выскальзывала вниз.
Мама продолжала беззвучно давиться смехом, посапывая носиком.
— Не получается? — спросила она, вывернув шею.
— Не очень, — он опустился попой на кровать.
— Тогда давай я, — мама перевернулась и, плюхнувшись попой у края кровати, скользнула рукой в выдвижной ящик прикроватной тумбочки.
Женя смотрел, приоткрыв ротик, как мама выуживает оттуда небольшой член из пластика. Это был молочного цвета искусственный член, реалистично повторяющий рельефные особенности настоящего.
— Вот какой должен быть член, — мама протянула фаллос. — Держи.

Женя взял его, принялся рассматривать и невольно поднёс к своему. Разница была разительна.
— Чтобы женщину трахнуть, мало просто твоего желания. Нужно ещё, чтобы член стоял и не сгибался, — мама откинулась на спину и лёгким движением вогнала в себя фаллос. — Видишь, как легко он входит, — с придыханием сказала она, встречаясь с Женей томным взглядом. — Вот так я хочу, — она принялась водить членом, приноравливаясь к удобной ей скорости.
— А можно я попробую? — он наблюдал внимательно, не отрывая взгляда впитывал нюансы происходящего.
— Ну попробуй, — она убрала член.
Женя потянул руку за фаллосом.
— Куда? — мама дальше отвела руку. — Своим давай, ты же мужик у нас?
Она ухмылялась. Лежала перед ним, истекая вагинальными соками, возбуждённая, а он опять запрыгал над ней, задёргался в страстном танце страждущего по сексу.
— Как я тебе говорила? — весёлый голос мамы вернул Женю к реальности.

— Как? — переспросил он, продолжая тыкаться в маму пенисом.
— Не трахаешь ты, трахают тебя, — она уже подвела пластиковый член к ягодицам Жени, нашла и раздвинула колобки.
Женя инстинктивно сжался, и мама нервно засмеялась.
— Какая ты у меня пугливая! Ну ничего, я тебя научу трахаться. Чтобы в попу не больно было, нужна специальная смазка.
— Я не хочу в попу, — Женя сползал с мамы.
Он решил ретироваться: отбросил туфли, в которых прыгал всё это время по комнате и кровати, и поскакал к себе в комнату. Ему хотелось закрыться и не чувствовать очередного позора. И всё же он ликовал: мама хоть и презирала его, но не отталкивала. Она давала ему раз за разом попробовать, оставляла шанс.
Он запрыгнул под одеяло и на волне возбуждения растёр пенис круговыми движениями до оргазма. Только в момент откровения он отчётливо осознал, что лежит накрашенный и в сексуальном женском белье, что колени его по-женски взлетели вверх и разъехались в стороны, что пальчиком он одновременно прощупывает свой анус, будто страшась проникновения, но на самом деле предчувствуя сладкую развязку, которую могут вызвать анальные манипуляции. Но какое всё это имело значение, если он испытывал оргазм? В фантазиях в этот момент он трахал маму, кончал в неё, завершая свой извечный гештальт.

53
Женя плыл по течению. Спустя месяц после начала приёма таблеток он начал замечать за собой странные изменения в модуляции голоса. Голос приобретал женскую окраску. Иногда, экспериментируя с натяжением связок, он с удивлением улетал в верхние октавы, и тогда голос действительно звенел по-девичьи мягко и высоко. Женя стеснялся и робел от таких находок. Что уж и говорить про его интерес к женским вещам, который проснулся с новой силой. Он начал обращать внимание на всё милое и цепляющее глаз, будь то дворовый щеночек или свежие тюльпаны в цветочной лавке. Но хуже всего были изменения в потенции, которая и так не блистала. Теперь она совсем сдулась, не оставляя шансов на мужскую роль в отношениях с мамой. И тогда Женя принял решение тайно прекратить приём таблеток.
«Пускай мама думает, что хочет», — ухмылялся он, демонстративно скручивая крышечку при ней, вытряхивая таблеточку на ладонь, аккуратно подкладывая её под язык и запивая водой, чтобы уже через минуту избавиться от улик в туалете.
Он смывал таблетку и каждый раз трогал пенис, чувствуя, как постепенно эрекция возвращается.
«Она мне ещё понадобится», — ухмылялся он.
Мама придерживалась своего плана, согласно которому молодой человек, вознамерившийся сменить пол, должен избавиться от волос в интимных зонах и пройти полный курс преображения в салоне красоты.

Но сначала она затащила его в магазин одежды, чтобы подобрать самые сомнительные наряды.
— Ну-ка примерь, — протянула ему голубые потёртые джинсы, белые спереди и на попе. Широкие кармашки и заклёпки, сложенные в орнамент, красовались по бокам, вышитый белой ниткой цветок вился вдоль штанин. Женя сразу определил джинсы как женские. На этикетке он даже нашёл «Джинсы женские» и немалую цену.
«Что она ещё придумает?» — холодел он, замечая, как мама шныряет по магазину, выискивая обновки для сына.
Она вернулась с голубенькими носочками и розовыми кедами. На них тоже красовались цветочки и стразы.
— То, что надо, — похвалила свой выбор мама.
Женщина-продавец, стоявшая рядом, скептично улыбалась, разглядывая странную парочку. Мамаша наряжала сына в девичий наряд, и тот явно не возражал.
— Хотите, вот ещё это примерьте, — продавец вернулась с белой меховой шубкой.

Женя, рассматривая себя в зеркале, видел подозрительное создание, бесполое, судя по стилю одежды. Он выглядел так, будто стремился быть модным, женственным, сохраняя мужскую индивидуальность. Так одевались неформалы, художники, креативные гомосексуалисты. Он не хотел выглядеть как педик.
Шубка, тем не менее, смотрелась весьма выгодно. Неожиданно лето перешло в холодную, дождливую фазу. Не за горами и осень.
— Красавец! — выразила сомнительное восхищение работница магазина.
Она была молодая, робела, но оставалась при этом предельно полит корректной.
— Красавица, — поправила мама. — Она у нас девочка.
— Ой, извините, — продавец заулыбалась, её смеющиеся глаза забегали.
Женя зашёл в примерочную, мамины шуточки подобного рода вызывали в нём бунтарские настроения.
«Сейчас они у меня попляшут! — думал он. — Я им покажу, кто тут девочка!»

Он быстро напялил на себя чёрные обтягивающие леггинсы, предложенные мамой в качестве спортивной одежды, засунул в них руку и принялся растирать пенис до некоего подобия эрекции. Он действовал обдуманно, сам не раз наблюдал, как красуются мужчины в подобных обтяжках. Чтобы усилить эффект, вложил два шарика от настольного тенниса, принесённые с собой в тайне от мамы. Он предполагал, что придётся раздеваться до трусов, боялся быть замеченным людьми посторонними. Те несомненно обнаружат отсутствие яичек под обтягивающей тканью трусиков или другой одежды. Что тогда они подумают? Дома он попробовал вложить теннисные шарики в трусы. Они создавали невероятное ощущение полноты. Пачка гениталий выглядела внушительно. Даже тонкий пенис красиво сочетался с искусственными яичками.
Выйдя из примерочной, Женя предстал перед мамой и молодой продавщицей во всей красе. Женщина была явно обескуражена. Её челюсть отвалилась, глаза сосредоточились на Женином пенисе. В кое-то веки он почувствовал гордость за себя. Пришёл его черёд злорадно улыбаться.

— Ну как? — спросил он баском. Специально опустил голос до хрипцы.
Мама критично жевала губы, глаза её метали искры недовольства.
— Ладно, не буду вам мешать, — первой проснулась девушка-продавец.
Она поскакала дальше по магазину, оглядываясь и улыбаясь, как напроказившая школьница.
— Ты что-то туда засунул? — мама подозрительно прищурилась.
— Нет, — промычал Женя в ответ.
Он прохаживался перед зеркалом, любовался собой. Мама зашла со спины и буквально поймала его за яйца.
— Так я и знала! — воскликнула она, нащупав теннисные шарики. — Ну ты артист! — она в шоке округлила глаза, её брови взлетели. — Думаешь, это тебе поможет?

— Ты ничего не понимаешь! — Женя улыбался счастливой улыбкой.
— Нет, это ты ничего не понимаешь! — мама ухмылялась в ответ. — Как только эта девушка узнает, что у тебя не стоит, как только она увидит, какой у тебя маленький член, она тут же тебя бросит.
— Он не маленький, и он стоит, — Женино лицо ожесточилось. Он зашёл в примерочную и задёрнул шторку. — Можешь сама посмотреть, если не веришь, — сказал он спуская леггинсы до колен.
Его маленький член действительно смотрел параллельно полу, полураскрытая головка встретила удивлённый взгляд мамы. Та застыла на пороге, ошарашенная неожиданной эрекцией сына в неожиданном месте.
— Ну то, что он стоит ещё ничего не значит, — с сомнением произнесла она. Она зашла в примерочную и задёрнула шторку. — И часто у тебя стоит? — спросила она. Голос её дрожал от волнения.
— Всё время, пока ты рядом, — Женя улыбался.
Его взгляд то и дело опускался вниз, парень любовался собой, тем эффектом, который он производил на маму своей эрекцией. Она была поражена, обескуражена, подавлена.

— Но ты ведь помнишь, что этого недостаточно? — мама наконец взяла себя в руки, одновременно взяла его пенис в руку, зажала в кулаке.
Член весь уместился в четырёх сжатых пальцах. Большой палец накрыл головку.
Женя увидел в маминых глазах знакомое желание пофлиртовать с ним.
— Тебе, может, и нет, а кому-то и этого хватит, — с обидой в голосе произнёс он.

— Кому-то? — мама ухмылялась, продолжая водить сжатым кулаком, выдаивая потихоньку сына. — Это кому же хватит терпения возиться с тобой? — её губы приоткрылись, дыхание тёплой струёй обдало Женино лицо.
— То, что с тобой не получилось, ещё не значит, что ни с кем не получится, — Женя нахмурил бровки.
Мамины действия внизу приносили заметные плоды, он чувствовал, как земля уходит из-под ног. Удовольствие накрывало его с головой.
— Вот подожди, сейчас я позову эту красавицу. Пускай она посмеётся вместе со мной, — мама убрала руку, брезгливо кривясь, демонстративно вытерла её о джинсы и вышла из примерочной, только шторка закачалась.
Женя поспешно стягивал с себя леггинсы, надевал трусики и джинсы, в которых пришёл. Когда он вышел, мама уже расплачивалась на кассе. Она купила всё, что ему вроде как подошло. Уходя, Женя ловил на себе пристальные взгляды смеющихся продавщиц, те сбились в стаю, чтобы обсудить необычную девочку, пожаловавшую к ним с теннисными шариками вместо яичек.

54
Необычное поведение Жени не могло остаться незамеченным. Марина списывала всё на гормоны, терялась в догадках, почему её мальчик не становится девочкой, а наоборот, проявляет мужественность, дерзость и агрессию.
В то же время она начала замечать за ним резкие спады настроения, уходы в себя, замыкание на балконе и в комнате.
— Ты себя нормально чувствуешь? — спрашивала она время от времени, заходя к нему в комнату.
— А ты как думаешь? — ухмылялся он и демонстративно клал руку себе в пах, где под штанами угадывалась эрекция.
— Думаю, твой отросток мешает тебе, — она улыбалась и двумя пальцами показывала ножницы, как они отрезают отросток.
Улыбаясь и выгибая бровку дугой, Марина становилась в позу над столом, заигрывала с сыном, приглашая его к более активным действиям. Он пристраивался сзади, тыкался в неё и сопел в носик, пытаясь достать недосягаемую киску под прочными ягодицами.

— Глупенький маленький импотент, — комментировала Марина действия сына. — Ну-ка, что у нас здесь? — она открывала спрятанную вкладку, выводила на экран большие члены порноактёров, глубоко засаженные в женские влагалища. — Так вот о чём ты мечтаешь! — ухмылялась Марина.
Сын дёргался сзади, бился, немощно страдая, стремясь пробить упругую подушку ягодиц, добиться проникновения во влагалище, спрятанное под мясистыми мячиками ягодиц. Она специально напрягала их, чтобы не впустить его глубже, чем он того заслуживал.
— Ай-ай-ай! — кривлялась Марина. — Какие мы сегодня активные! И что это будет? Девочка с пенисом, трахающая взрослых баб?
— Я тоже взрослый, — скулил Женя. — Перевернись.
Она садилась попой на стол, раздвигала перед ним ноги. Её киска, надо признать, быстро наливалась соком под натиском сына. Сидя на столе, Марина шире разводила бёдра и иногда сын попадал в неё и заскакивал глубоко внутрь. Тогда он начинал дёргаться и подрагивать, опускаясь лицом ей на грудь. Марина вытягивали сиськи из кофточки и бюстгальтера, подставляла перетянутые налитые кровью соски под ласковые мазки сына. Он смаковал её, вылизывал и затачивал разбухшие шарики своим язычком.

— Так и будешь лизаться как маленькая сучка! — усмехалась Марина. — Член — как мизинчик, зачем он тебе? Вот сейчас, например, ты думаешь, что трахаешь меня? — она ловила вопросительный взгляд сына, Женя с мольбой в глазах искал поощрения. — Это, скорее, я тебя трахаю, а не ты меня. Вот смотри, — она задирала ногу и с силой вдавливала ягодицы сына, прижимала его к себе. — Вот как надо. Только член у тебя всё равно маленький и слабенький. Так что можешь не стараться, — она срывалась на грубый хохот, наблюдая, как бьётся с непосильной задачей Женечка.
— Ты как птенчик. Курочка. И член у тебя куриный, — замечала она в другой раз. — Ну скажи: «ко-ко-ко». Не хочешь? Скажи тогда: «кукареку», — она смеялась. — Петушок ты мой ненаглядный, — гладила его по волосам.
— Ладно, посмеялись, поплакали, — она спускалась со стола, будто не замечая сына, который продолжал биться над ней. — Теперь можно сходить нормально потрахаться.

Марина разочарованно вздыхала, оставляя Женю с эрегированным пенисом валиться на кровать в изнеможении.
Иногда он кончал в Марину. Только начнёт, как тут же забьётся в немом оргазме, застынет, затрясётся и через минуту отступит. Пенис его сжимался до жалких двух-трёх сантиметров.
— Это было грандиозно! — Марина округляла глаза, в фальшивом удивлении открывала рот. — Невероятно! Я три раза кончила от смеха, пока смотрела. Ну-ка повтори, — хихикала. — А-а-а! Не можешь. Теперь ты девочка, раз ничего не можешь. Ну-ка, становись раком, я тебя пошлёпаю по попке.
Она начинала приставать к сыну, требуя от него подчинения. Он ускользал на кровать, прятался под покрывалом. Женя не сердился на маму. Похоже, такие игры стали для него привычными. Марина пользовалась любой возможностью, чтобы навязать Жене женскую роль в отношениях:
— А сейчас моя девочка поможет мне расслабиться, — садилась на него верхом и подставляла горячее влагалище под нежный язычок сына. — Моя лезбияночка любит лизать женские киски, — начинала ёрзать. — Ну-ну, помоги маме кончить.

Помогая себе рукой, Марина доводила дело до логического завершения. Оргазм наступал всегда неожиданно, будто что-то неловкое таилось в её общении с сыном, некий невидимый барьер не позволял ей отпустить коней. Те срывались и неслись вдоль обрыва, вырывая Марину из реальности.
— Очень жаль, что член у тебя не стоит, — сокрушалась она, спускаясь с кровати. — Зачем он тебе? Сплошные разочарования для любой женщины, — вздыхала, выходя из комнаты.
Примерно в это же летнее время, бесконечно затянувшееся в попытках воспитать из Жени послушную девочку, Марина познакомилась с Анастасией Волчик. Женщина работала в музыкальной школе преподавателем по классу фортепьяно. Марина вышла на неё через Елену. Как оказалось, небезосновательно.
Настя, как уже во время первой встречи она предложила называть себя, недавно развелась. Сложный брак с мужем-тираном вылился в тяжёлые психологические переживания. Она искала поддержки у специалистов и нашла её, как ей казалось, в лице Елены. С лёгкой подачи последней Марина тоже присоединилась к обсуждению проблем, связанных с мужчинами.
— Не знаю, простит ли он меня, когда вырастет, — Анастасия рассказывала про пятилетнего сына, который из-за её «строптивости» остался без отца.

— Ты теперь сможешь воспитать его настоящим мужчиной, — Елена взяла подругу за руку. — Чтобы он не вырос таким же ублюдком.
— Ох, не знаю, девочки, — Настя обвела стол растерянным взглядом. — Что такое «настоящий мужчина»? Да и нужен ли он вообще?
Марина, слушая всё это время молча и вникая в подробности личной жизни Насти, вооружилась веским аргументом, чтобы начать новый виток в жизни сына:
— Мой сын, к сожалению, не может быть настоящим, — она постучала пальчиком по крышке стола. — Из-за физиологических особенностей в развитии. Но вы бы видели, как он старается! Ухаживает за мной постоянно, посуду моет. Вот что значит закон компенсации.
Женщины усмехнулись.
— А что у него за проблема? — Настя с любопытством посмотрела на Марину.
— Да так, — та улыбнулась в ответ. — Может, и ничего особенного на самом деле. Кому-то, может, и такой понравится.
Марина таинственно улыбалась, чем несомненно интриговала Настю. Женщины опять неловко рассмеялись, после чего Елена аккуратно сменила тему.

Но ни Елена, ни Марина не могли не заметить нового блеска пытливой исследовательницы, вспыхнувшего в глазах Анастасии Волчик после того разговора. Очевидно, она цеплялась за любую возможность поучаствовать в чужих проблемах, посопереживать, только для того, чтобы забыть о своих невзгодах, и, похоже, проблема Марининого сына всерьёз заинтересовала её. Настолько, что она готова была потратить совсем немного личного времени, чтобы выяснить, что же там такого интересного и тайного мешает Марининому сыну чувствовать себя настоящим мужчиной.

55
Женя встретил предложение мамы позаниматься с преподавателем в штыки:
— Я нормально и сам справляюсь, — нахмурился он.
— Ну, может, она научит тебя чему-нибудь полезному, — мама многозначительно выгнула бровь дугой.
— Чему, например? — Женя медленно расплылся в улыбке, чувствуя подвох.
— Ну, например, как правильно доставить женщине удовольствие, — голос мамы наполнился слащавым томлением, обещанием безмятежного счастья в объятиях любимой.
Женя глубоко вздохнул, недоверчиво покосился на маму. Отводя глаза, он усиленно думал о заманчивом предложении.
— А почему ты думаешь, что она станет меня этому учить? — наконец спросил он.

— Ну я ей подскажу. Шепну пару слов. Она женщина опытная, любит неопытных воробушков, — мама ухмылялась, её глаза заблестели хитрым лоском.
— Это она тебе сказала? — Женя решил принять безразличный вид.
— Ну, а ты сам как думаешь? — мама пересела поближе, взяла его за руку. — У неё отец был тираном, теперь вот муж объелся груш. Издевался над ней и ребёнком пять лет, пока она не выдержала и не развелась с ним. Так что она теперь не мужа ищет, а романтические отношения. Желательно с девственником без сексуального опыта, чтобы из мальчика можно было слепить что-нибудь стоящее. Вот я тебя и посоветую в качестве подопытного кролика. Как тебе такой вариант?
Женя шире расплылся в улыбке.
— Ну давай, — сказал он. — А ты ей говорила, что у меня проблемы с потенцией?
— Нет, конечно. Зачем мне тебя подставлять?
Женя нервно сглотнул.
— Лучше, может, и заранее сказать, чтобы она для себя решила, хочет она с таким встречаться или нет.
— Я только намекнула ей, что у тебя есть некоторые особенности в этом плане, и что они мешают тебе заниматься сексом с девушками.
— И что она? — у Жени перехватило дыхание. С замиранием сердца смотрел он на маму.

— Ну сказала, что ей как раз такие и нравятся. Она хочет нежности и ласки, а не дикого секса. Так что ты мне ещё спасибо должен сказать, — мама облизнула губы.
— Спасибо, — Женя недоверчиво искал в маминых глаза уже ставшую ему привычной насмешку.
Мама оставалась непоколебима, и не было понятно, шутит она или действительно стремиться ему помочь.
«Как бы там ни было, — думал Женя, — надо пользоваться любой возможностью».
— Когда она придёт? — спросил он.
— А когда тебе удобно? — мама игриво выгнула бровь дугой, и Женя вновь почувствовал себя безвольной игрушкой в ловких руках матери.
— Ну пускай сегодня придёт, — сказал он, улыбаясь.
— Сегодня уже поздно, тебе не кажется? — мама, улыбаясь, потрепала сына по голове. — Что, так не терпится?
Он кивнул и, застенчиво улыбаясь, отвернулся.

###
Анастасия Петровна, как её представила мама, пришла провести первое занятие уже на следующий день. Зайдя в квартиру, она вежливо поздоровалась с Женей за руку, и, пока она разувалась, он с интересом рассматривал эту несомненно обворожительную женщину. Ладонь его, запомнившая ласковое рукопожатие, приятно млела в этот момент, становилась то влажной и холодной, то наоборот будто пропускала через себя ток. Женя прятал ладонь за спину, ненароком прижимал её к бедру, телу.
Анастасия была молодая и удивительно красивая женщина. Женя только потом осознал, что влюбился в неё с первого взгляда. А пока он тайком рассматривал её фигуру, стройные подтянутые формы под элегантно подобранной одеждой. Её опасливые взгляды он ловил затаив дыхание, подмечал скромные жесты. Анастасия Петровна была слегка растеряна, чувствовала себя неловко, хоть и старалась не подавать виду. Женя сразу смекнул, что надо разбавить атмосферу, и взял над учительницей шефство.
— Фортепьяно у нас в зале стоит, — сказал он, бочком продвигаясь по коридору.
Анастасия Петровна следовала за ним с улыбкой на лице.

— У нас тоже в зале, ты часто играешь? — спросила она, откидывая волосы одной рукой, другой — проводя по бедру.
От этих телодвижений Женю обдало сказочным ароматом духов, бросило в жар. Он тут же погрузился в эйфорию сладостных мечтаний. Запах Анастасии, заставший его врасплох ещё в коридоре, только теперь впитался в сознание ярким пониманием того, что он желает эту женщину всей душой и телом.
«Вот если бы она влюбилась в меня так же, как я в неё!» — думал он, разминая пальцы перед игрой.
Анастасия села рядом, её обтягивающая чёрная юбка сползла с колен, бёдра женщины, разъехавшиеся на стуле, приобрели выверенную форму парабол — сходящихся к тонкой талии, стремящихся к стройным плечам, упругим холмикам грудей под бежевой кофточкой. Учительница была в капроновых блестящих колготках. Или чулках, Женя даже боялся представить, где заканчивается прозрачный нейлон и начинается нежный участок кожи, такой же бархатный, судя по всему, как и открытые подвижные руки женщины. Она принялась играть для него, чтобы дать время подумать, прийти в себя и осмыслить магию происходящего. А он только и думал, что о капроновых чулках, которые заканчиваются трусиками под обтягивающей юбкой.

— Ну, теперь ты, — вырвала она его из сладких грёз. Добрая загадочная улыбка Анастасии сковала Женины мысли, навсегда подчинила грустным блеском голубых бездонных глаз, густо накрашенных чёрной тушью.
Её приоткрытые губки блестели розовато шоколадным глянцем, волосы — ярко чёрные у корней — растекались в неровном проборе пшеничными волнистыми локонами. Она смотрела на него слегка наклонив головку вперёд, заглядывала исподлобья испытующим взглядом, и он спасовал, увёл взгляд в сторону, чтобы скрыть правду: он — импотент, и никогда не сможет доставить женщине удовольствие в постели, если только не случится чуда.
Он вспоминал слова матери, ловил себя на мысли, что тётя Настя добрая и не станет насмехаться над ним. К тому же у неё тяжёлая история взаимоотношений с мужчинами.
— Красиво, это ты сам придумал? — она улыбалась, слушая вариации, которые он действительно сочинил сам.
— Да, — Женя почувствовал, что краснеет. Никогда раньше комплименты незнакомых людей не доставляли ему столько тайного удовольствия.

— Очень красиво, — Анастасия Петровна накрыла его запястье своей ладонью, предлагая остановиться. — А теперь вместе.
Она принялась играть его мелодию, развивать её, а у него от восхищения захватило дух. Так быстро она проникла в его мир музыки.
— Как это у вас так быстро получается? — он морщил лобик и улыбался одновременно. Его левая рука брала аккорды, правую он не знал, куда пристроить. Наконец опёрся ею на стул за спиной Анастасии. Женщина тут же приникла попой к руке, нисколько не смущаясь столь тесного контакта.
— Так нравится? — она довольной улыбкой сопроводила слова. Конечно, она имела ввиду музыку, но в глазах учителя фортепьяно Женя уловил игривые огоньки, которые подсказывали ему истинный смысл вопроса: «Тебе нравится, когда я прижимаюсь к твоей руке попой?»
— Да, — прошептал Женя, густо краснея.

Учительница так быстро вошла с ним в контакт, что он растерялся, не знал, как продолжить сближение, и теперь чувствовал себя полным идиотом. Она играла с ним, забавлялась, как и мама. Она была старше лет на пятнадцать, а он не чувствовал ни капельки сомнения в том, что она уже переступила границу дозволенного. Её интимные прикосновения были продиктованы необходимостью. Но он чувствовал, что Анастасия специально прижимается к нему спиной и попой, ловит его запястье и пальчики, чтобы стать с ним ближе.
Наконец она закончила урок. Облизнув губы, поднялась со стула. Её глаза горели ярким пламенем вдохновения.
— А ты молодец, — похвалила она Женю, рассматривая его сверху. — Давно я так не играла.
— Я тоже, — он улыбался в ответ счастливой улыбкой. Блаженство застыло во влюблённом взгляде.
— Ты такой женственный и милый, — Анастасия Петровна смешно поморщила носик. Она подтрунивала над ним, забавлялась. Теперь, когда расстояние между ними сократилось до неловкого объятия во время игры в четыре руки, она могла себе это позволить.
Женя невольно втянул губы и отвёл глаза в сторону. Сообщение о женственности повергло его в шок.

— Извини, я не это имела ввиду, — голос Анастасии дрогнул. Похоже, она действительно сожалела. — Просто я никогда раньше не встречала таких красивых мальчиков, как ты.
Женя кивнул, добавить ему было нечего.
«Красивый, женственный. Что она ещё скажет?» — думал он, хмурясь.
— Ты не сильно обидишься, если я тебя ещё кое-о чём спрошу? — Анастасия Петровна смущённо улыбалась. Женя видел в её глазах любопытство, смешанное чувство превосходства и неловкости от собственной наглости лезть в душу уже на первом занятии.
— Спросите, — пробубнил он, пялясь на ноты перед собой.
— Твоя мама сказала, что у тебя проблемы со здоровьем, а я ничего такого не замечаю, — теперь Анастасия облизывала губы. Её глазки блестели огоньками любопытства.

Женины уши моментально вспыхнули. Зажав ладони между коленями, он заёрзал на круглом стуле. Улыбался, закусывая нижнюю губу.
— Ну ладно, — Анастасия смущённо улыбнулась. — Раз не хочешь говорить, значит, не надо было и спрашивать, — театрально обречённо вздохнула.
— Я вам потом скажу, — тихо произнёс Женя. — Может быть.
— Договорились, — просияла женщина. — А сейчас идём скорее чай пить. Мама твоя уже, наверное, заждалась там вся.
Женя кивнул, поднял глаза, наполненные благодарностью. Всё-таки она такая замечательная, эта женщина, таких он ещё не встречал. И как она просто общается с ним. Может и стоит доверить ей тайну?

###
Вечером перед ужином Женя решил поделиться с мамой сокровенным:
— Она такая красивая, — мечтательно произнёс он. Его затуманенный взгляд и блаженная улыбка выражали больше, чем он мог вложить в слова.
Мама стояла у плиты, готовила тушеную картошку с мясом.
— О-о-о! — вытянула она, оборачиваясь, встречаясь с Женей смеющимся взглядом. — Наш Ромео влюбился!
Женя перевёл сияющий взгляд на приоткрытую дверь, в коридоре ещё витал дурманящий аромат Анастасии Петровны.
— Как хорошо, что ты с ней познакомилась, — сказал он, разглядывая прихожую, где всего несколько часов назад учительница музыки склонялась, чтобы застегнуть свои чёрные лакированные сапожки.
— Я смотрю, здесь всё серьёзно, — мама повернулась и, облизывая лопаточку, уставилась на него. Её смеющиеся глаза, хитрая улыбочка и то, как она облизывала лопаточку, заставили Женю опустить взгляд в стол.
— Мне кажется, я ей тоже понравился, — с надеждой сказал он.

— Ты уже придумал, как будешь доставлять ей удовольствие? — мамин бархатный голос щекотал нервы. Она была возбуждена по-своему, хотела то ли поиграть, то ли действительно заняться любовью.
Женя молчал, беззвучно вздохнул, отчего грудная клетка взлетела и вновь сжалась. Он был подавлен пугающей перспективой опозориться в постели с чарующей Анастасией Петровной. Что если она посмеётся над ним, когда увидит, как дрожит его маленький пенис?
— Боишься? — мама жеманно улыбалась.
Он лишь сильнее вжал голову в плечи.
— Ну-ну, — мама вытянула язычок и демонстративно облизнула лопаточку, взглядом призывая сына продолжать смотреть на неё. — Пока у тебя есть язык, не всё потеряно, — она подмигнула и весело засмеялась.

Женя лишь сильнее сжал челюсти.
— Впрочем, — продолжила она игру, — языком ты тоже работать не мастер, — мама смешно надула губки, наморщила лобик.
— Ты же меня не научила, — едко ответил он.
— Так ты хочешь научиться? — глаза мамы вспыхнули. — А я и не знала! Ты бы сказал мне, что ли.
Он лишь скривил губы.
— Так что, будем учиться? — она ухмылялась.
Женя кивнул, смущённо заулыбался.
«Мама шутит, — думал он. — Не может быть, чтобы она серьёзно хотела меня этому научить».
— Ну хорошо, — мама подбоченилась. — Тогда иди сюда и становись на колени, лизун ты мой, — она опять ухмыльнулась.
Женя с недоверием посмотрел на неё, она по-прежнему улыбалась, скрестив ноги и попой упираясь в край плиты. Медленно, чтобы не выдать возбуждение, он вылез из кресла, потоптался у окна, наконец в нерешительности подошёл к маме и плюхнулся перед ней на колени.

Она была в своих тёмно-синих джинсах, жёлтой кофточке. Окно за спиной было завешено гардиной, им нечего было стесняться.
— Хочешь доставить мамочке удовольствие? — мама взяла его за подбородок, воткнула алые лодочки ногтей в нежную шею.
Он смиренным взглядом встретил её смеющиеся глаза, моргнул, выражая согласие, закусил нижнюю губу.
— Тогда будешь лизать там, где я скажу, — мамины приоткрытые губы перешли на томный шёпот, выпустили тёплое дыхание, вывернулись, сошлись в трубочку.
«Неужели она действительно хочет научить меня чему-то, чего я не знаю?» — думал Женя, его напряжённый взгляд опустился и застыл на маминой ширинке.
Расстёгивая пуговки и молнию перед собой, он думал о том, как же всё-таки важно правильно лизать женщину. Если он сможет научиться доставлять Анастасии удовольствие, прежде чем та увидит его член, возможно, она не станет смеяться над ним и захочет продолжить отношения.

— Начинать надо с мягких поглаживаний, — мама задержала его руки на резинки чёрных кружевных трусиков. — Не спеши.
Он принялся водить ладонью по маминому лобку. Густая полоска волос легко ощущалась под тонкой натянутой тканью.
— Теперь поцелуй меня там через ткань, — она притянула его и буквально насадилась горячей киской на его рот.
Женя чувствовал пульсирующую пахучую плоть, мамин сок проступал сквозь ткань. Он вытянул язык и принялся водить им в ложбинке, образовавшейся в складке трусиков.
— Вот так, — мама поглаживала его по волосам. — У тебя неплохо получается. Теперь попу, — она перевернулась и спустила трусики на бёдра.
Женя обомлел увидев над собой нависшие сферы ягодиц. Упругие и массивные, они активно заиграли, сходясь и разлетаясь над его носом. Мама раздвигала ягодицы ярким маникюром, открывала узелок ануса и блестящую смазкой дырочку в сплетении розовых губ влагалища.

Он уткнулся язычком в дырочку, но мама тут же отпрянула и сомкнула ягодицы.
— Сначала попу, — проворковала она.
Медленно развела сферы, открывая узелок.
Женя, никогда не знавший ощущения от соприкосновения языком с анусом, пускай даже и маминым, стушевался.
— Ну что же ты? — мама обернулась. — Ты же хочешь доставить тёте Насте удовольствие?
Он кивнул и потянулся язычком вперёд. В этот раз его нежность вызвала довольный отклик у мамы. Она раскрылась шире, нагнулась вперёд.

— Глубже, — задвигалась навстречу. — Не толкай, а вылизывай. Вот так. Вверх-вниз, как котик вылизывай меня.
Женя и представить не мог, что женщинам может такое нравится. Он принялся интенсивно работать языком. К счастью мама за час до этого принимала ванную, теперь от неё приятно пахло фруктовым мылом.
— Теперь спускайся ниже, — мама выгнулась в пояснице, наклонилась над сковородкой, которую предусмотрительно выключила. Она насаживалась, опускалась на Женино лицо. Её горячая киска полностью окутала его нос, губы, он увяз в больших половых губах влагалища.
— Засунь туда пальчик, — мама дрожала в коленках, её щиколотки затанцевали. Она приподнялась на носочки, задрожала. Вывернувшись, она схватила Женю за затылок и с силой вдавила в свою попу.
Он принялся средним пальчиком, а потом и указательным нырять в нежное горячее лоно. Мамины стоны подтверждали правильность движений.
— А теперь в попу, — мамин голос звучал так, будто она готова была расплакаться.

Пугаясь, Женя послушно скользил средним пальцем в попу. Упругость ануса встретила его неприступной стеной.
— Засунь мне пальчик в попу, — шёпотом просила мама.
Он послушался и скоро мамин сфинктер полностью засосал его фалангу. Ртом он продолжал исследовать пределы маминого терпения. Её соки залили лицо, он плохо соображал, обучение переросло в подчинение. Он стал добровольной игрушкой в удовлетворении маминой похоти и нисколько не возражал.
— Быстрее, — попросила она, имея ввиду второй пальчик, которым он приноровился нырять в мамино влагалище.
Он повиновался и через минуту интенсивных взаимодействий, инициатором которых по-прежнему была мама, ощутил, как она дрожит в бёдрах, будто вот-вот взорвётся. Испуг охватил его, он хотел было отстраниться и даже сбавил ход, но мама, уловив его движение, буквально зарычала на него:

— Куда?! Я не отпускала, — схватила его за волосы на затылке и заставила вновь давиться горячей розовой плотью. Пальцы он освободил и теперь заканчивал ртом. Он задыхался, пахучий мамин аромат, её соки растеклись по рту, коже лица, лезли в глаза.
Вновь она заставила его засунуть ей два пальца во влагалище и мощно довершить начатое. Её оргазм вырвался вместе с болезненным стоном львицы. Она мощно сжала его пальцы и нос ягодицами. Ноги опять сошлись в щиколотках, до боли сдавили подрагивающие пальцы. Женя в нерешительности продолжал дёргаться, полагая, что так надо.
«Раз оргазм наступил, значит всё хорошо?» — мучился он в сомнениях.
— Ну что ж, — вздохнула мама. Она тяжело дышала, двумя руками опираясь на плиту. — Для первого раза неплохо. Действовать надо увереннее, Женя, и тогда всё получится.
— Тебе понравилось? — с надеждой спросил он. Отклонившись назад, он сидел на коленках, вытирал рукавами влагалищную смазку с лица. Она быстро подсыхала, оставляя холодок и липкую вязкость на коже.
Мама повернулась. Подтягивая трусики и джинсы, разглядывала сына. На лице её играла довольная задумчивая улыбка. Светлый взгляд карих очей светился чем-то новым, сомнительным и манящим.

— С членом было бы лучше, — сказала она, прищурившись, и Женя вновь ощутил ущербность своего положения.
Он был загнан в угол, приставлен к стенке, дрожал перед фактом: женщина любит член. Большой толстый член, твёрдый, как полено, скользящий во влагалище. Никакие язычки и пальчики тут не помогут. Природу не обманешь!
— Для первого раза неплохо, — она вытянула руку и потрепала его волосы. — Когда тётя Настя разденется, постарайся не накидываться на неё сразу. Дай ей время возбудиться.
Он кивал, внимая наставлениям. Что если именно в этих словах кроется ключ к счастью? Где-то в глубине души свербела мысль, что не бывать ему счастливым с женщиной, которую он не сможет удовлетворить.

56
На следующее занятие Анастасия Петровна пришла в шёлковой фиолетовой блузке и той же чёрной обтягивающей юбке-карандаш, которая так соблазнительно сползала на бёдра. Женя тоже принарядился: надел чистые брюки от тёмно-серого костюма и белую рубашку. Кроме того, он принял душ и тщательно причесался с гелем перед тем, как предстать во всей красе перед двумя женщинами: мамой и Анастасией Петровной.
— Какие мы красивые сегодня! — мама выгнула бровь, встречая сына, выходящего из ванной. Игривая улыбка тут же озарила её лицо. — Самый настоящий Дон Жуан.
Женя смущённо улыбнулся в ответ. Его интересовала реакция Анастасия Петровны, он искал одобрения со стороны этой прекрасной милой женщины. Та лишь загадочно улыбалась, поглаживая себя по бёдрам. Её изящные тонкие пальчики скользили вниз, разглаживая и так безупречно ровную натянутую поверхность юбки.
— Ну разве он не прелесть? — спросила мама.

— Да, — с придыханием ответила Анастасия. Её глаза блестели. Встречаясь взглядом с Женей, она смотрела на него свысока, будто осознавала разницу в возрасте, и в то же время неуверенность в её глазах легко объяснялась робким взаимным интересом, возникшим между ними на прошлом занятии.
— Идёмте, — весело сказал Женя. Он хотел было взять учительницу за руку, чтобы отвести её в зал и, как послушную девочку, посадить на стул, но приличия позволяли ему лишь вытянутой рукой пригласить красотку последовать за ним.
— Хозяин! — многозначительно бросила мама вслед, наблюдая, как увлекаемая в зал подруга семенит по коридору за сыном.
Анастасия обернулась и вернула шуточный укоризненный взгляд Марине, будто говорящий: «Ну что ты его дразнишь постоянно? Он же такая лапочка!»
— А я что? — Марина округлила глаза в ответ. — Я — ничего. Развлекайтесь с молодым, барышня. Он у меня мальчик непорченый. Поаккуратней там.
Дверь в зале хлопнула — это Женя приложился. Марина осталась хихикать в коридоре. Прислушиваясь к звукам фортепиано, она улавливала воркующие голоса. Как влюблённо они звучали. Она представляла себе сына, сидящего в обнимку с красивой зрелой женщиной.
«Вот такая любовница ему нужна! — думала Марина. — Пускай насладится хотя бы общением».

###
Когда учительница ушла, Женя, возбуждённый встречей с прекрасной Анастасией, помчался на кухню, чтобы поделиться впечатлениями с мамой.
Перед самой дверью он замедлился и вошёл не спеша, всем своим видом выражая безразличие. Оценив обстановку, он направился к окну. Мама сидела в кресле, уставившись в телефон.
— Как думаешь, я ей нравлюсь хоть чуть-чуть? — спросил он, сдерживая восторг, по привычке рассматривал запустелый двор.
— Конечно, — мама выглянула из-за холодильника. — И совсем даже не чуть-чуть.
— С чего ты решила? — Женя нахмурил бровки, встречаясь с ней взглядом.
— Она сама мне сказала, — хохотнув в кулак, мама вернулась к телефону.
— Да? — Женя с недоверием заглянул за холодильник, пытаясь по мамину выражению лица, которое он едва улавливал сверху, понять, шутит она или говорит серьёзно. — И что она сказала?

— Что ты очень красивый милый мальчик, — задумчиво произнесла мама и умолкла. Она была увлечена общением в чате.
— Это ты с ней сейчас общаешься? — Женя наклонился, чтобы попытаться рассмотреть фотографию на экране.
— Ну конечно, — мама улыбнулась, поднося к его лицу телефон. — Мне же нужно знать, как у вас там дела. И чем вы так долго занимаетесь, не выходя из комнаты.
— Мы играли, — Женя растянулся в плутовской улыбке.
— Ну это понятно. Ты уже решил, когда расскажешь ей о своей проблеме? — мама подняла не него невинный взгляд.
Женя тут же погрустнел и отступил к окну.

— Нет, — сказал он, закусывая нижнюю губу.
— Так, может, мне рассказать?
— Не, давай лучше я сам, — он хмурился, разглядывая рисунки на асфальте. — Что она ещё говорит?
— Спрашивает, есть ли у тебя девушка.
— А ты что?
— Написала, что у тебя её никогда не было. На, смотри, — мама вытянула руку с телефоном, и Женя, обернувшись, отчётливо прочитал: «А девочка у него есть? :)«
— Хм, — хмыкнул он, расплываясь в довольной улыбке.
Мама ответила: «Нет и никогда не было».
На что Анастасия Петровна написала: «Супер! Мне так нравятся девственники!»
— Вот видишь, — заметила мама вслух. — Если будешь меня слушаться, она скоро станет твоей.

Женя нервно сглотнул.
— А что надо делать? — спросил он.
Недавний урок не прошёл даром. Солоновато-сладкий вкус маминых соков тут же наполнил рот. Язык, натёртый до саднящего жжения о мамин жёсткий ворс на лобке, отозвался зудом. Женя представил, как будет вылизывать тётю Настю, приучать её к оральному удовольствию, чтобы она не бросила его, узнав, что он импотент. Невольно ротик его приоткрылся, пересохшие губы потребовали аудиенции языка. Он облизывался, поглядывая на маму сверху. Её киска, такая пахучая и сладкая, покоилась под тканью белых трусиков и джинсов. Он ещё не забыл её вкус.

— Ну во-первых тебе нужно постоянно носить эрекционное колечко, чтобы давление в пенисе не спадало, — мама бросила на него коварный по-женски оценивающий взгляд снизу. — Чтобы ты чувствовал эрекцию и привыкал к тому, что у тебя между ног настоящий член, а не какой-то там мизинчик, — мама усмехнулась, хоть и не шутила, судя по серьёзным наставительным ноткам в её голосе. Она оттягивала мизинчик, демонстрируя, как увядает Женин пенис. — Во-вторых, ты должен сделать депиляцию на лобке и яичках. Так твой член будет казаться больше. Ты ведь не хочешь, чтобы тётя Настя засмеялась, когда увидит тебя голым?
Женя напряжённо жевал губы, разглядывая мамин мизинчик, который с алым маникюром на блестящем ногтике действительно был похож на его детский петушок.
— Я не умею делать депиляцию, — с трудом выдавил он из себя.
— О, это очень просто, — усмехнулась мама. — Можем прямо сейчас и попробовать. Хочешь?
В её голосе несомненно присутствовали нотки возбуждения, шаловливого желания подразнить сына, заставить его подчиняться её прихотям.

— Да, — неуверенно произнёс он.
— Тогда идём в зал, — мама не спеша поднялась из кресла и потянулась руками к потолку, выгибаясь в спине и оттягивая носочки назад, как на занятии по фитнесу. — Сделаем из тебя мачо, — её бровь взлетела, глаза блеснули игривыми огоньками.
Она взяла сына за руку и повела за собой. Женя думал о том, как же всё-таки сложно в его положении быть мужчиной. Носить эрекционное колечко ещё полбеды, но сделать депиляцию на лобке. Интересно, как это связано с размером? Ведь член же не станет больше только от того, что волосики вокруг него исчезнут. Или станет?
— Снимай с себя всю одежду и ложись на диван, — мама, подбоченясь, осматривала место возле окна, где было больше света. — Давай-ка расстелем здесь покрывало. Та-а-к, — она облизывала губы, будто предвкушая интересное для себя развлечение.
— Это не больно? — жалостливо проскулил он.

— А ты что, боли испугался? — мама окинула его презрительным взглядом. — Ты же мужик! Терпи, если хочешь член, как у мужика, — она многозначительно посмотрела на Женин пах, где не было и намёка на гениталии. Даже маленького бугорка не просматривалось на поверхности брюк. Уголки маминых губ приподнялись в ухмылке.
Он начал стягивать с себя всю одежду. Мамины слова задели за живое. Терпеть боль ради мечты ему не доводилось, но теперь, кажется, настал такой момент. Он готовился принять бой и выдержать испытание.
Мама сходила к себе в спальню за специальным приспособлением для депиляции, о существовании которого Женя и не подозревал.
— Что это? — удивлённо спросил он, окидывая взглядом устройство сферической формы. Оно было сделано из блестящего пластика, белое с фиолетовой крышкой, сбоку красовался круглый регулятор.
— Воскоплав, — мама скептично ухмылялась, разглядывая Женин пах, поросший жиденькими светлыми волосиками. — Для начала пострижём тебя, — сказала она и прищурилась. — Ложись, — достала маленькие ножнички из пенала.
Женя подстелил под попу простынь, сложенную в четыре раза, и, широко разведя ноги в стороны, уселся спиной к стене. Его тоненький пенис нежным хвостиком опустился посередине.

— Ну-с, молодой человек, приступим к делу! — мама игриво улыбнулась, склоняясь над Жениным пахом.
Она принялась собирать лобковые волосы в пучок, скатывая их, затем отрезать эти косички под корешок. Острые ножницы скребли по коже, прикосновение тонких ножничек к пухлой нежной поверхности лобка пугало до мурашек по коже. Очень быстро Женя покрылся гусиной кожей на руках и ногах. Внутренне он сжимался в этот момент, пенис, ощутив тепло и близость маминых пальчиков, невольно зашевелился. Это не могло ускользнуть от пристального взгляда мамы:
— Та-а-к! А что это у нас тут зашевелилось такое, а? — сказала она шутливым тоном.
Женя растянулся в улыбке.

— Ну-ка, ну-ка, — мама взяла кончик пениса в щепотку и покрутила его подушечками пальцев. — Что-то он не спешит к нам в гости.
Женя захихикал.
— Может, попробуем его разбудить? — спросила мама с придыханием.
— Давай, — он тоже задышал глубже, посматривая в основание лобка, где мама активно массировала чувствительное к острому маникюру тельце пениса. Она стянула кожицу и, оголив головку, наклонилась вперёд. Высунув язык, провела кончиком по губкам мочеиспускательного отверстия.
Женя задрожал и инстинктивно выгнулся, он будто ловил мамины лакающие прикосновения. Пенис медленно, но верно наполнялся тягучим томлением, отзывался поющим удовольствием на каждый такт и взмах тёплого языка. Мама вытянула губы в трубочку и опустилась ими на полураскрытую головку. Посасывая и причмокивая, она принялась с новым рвением выискивать длинные волосики, срезать их ножницами.
Женя вытянул руку и погладил маму по шее. Легонько надавив, он тут же ощутил, как её рот провалился до конца. Пухлые губы достигли лобка и сомкнулись на основании пениса, весь размякший залитый гибким томлением член заиграл у неё во рту под давлением языка. Она водила по кругу, быстрыми продольными мазками разглаживала приходящий в готовность пальчик. В этом члене не было и семи сантиметров, но Женя чувствовал, что вот его наконец-то воспринимают как мужчину, а не игрушку для смены пола.

— Сейчас колечко наденем и попробуем, — прошептала мама, отрываясь от лакомства.
Он кивнул, блеск в его глазах выразил благодарность и ощущение невероятного сказочного свершения.
— Но сначала воск, — усмехнулась мама.
Женя оторопел от неожиданности. Всё-таки операции по лишению растительности в паху ему не миновать.
«Может оно и к лучшему! — думал он. — Член будет выглядеть больше, а значит интереснее для мамы», — он нахмурил бровки, надул губки, мысленно настраиваясь, что будет больно.
Мама тем временем скрутила крышку воскоплава и широкой деревянной палочкой, похожей на палочку от мороженого, принялась размешивать розовую субстанцию в жестяном контейнере, находящемся внутри.
— Теперь лежи и не дёргайся. Можешь закрыть глаза, если боишься, — мама ухмыльнулась, поднося воск на палочке к паху.
Женя втянул губы и действительно прикрыл веки. Горячий воск не обжигал, а скорее дразнил застывающей коркой. Она прилипала к остаткам волосиков, натянулась на припухлой поверхности лобка. Женя и понять ничего не успел, как мама вдруг, удерживая двумя пальцами кожу вокруг воска, резким рывком сорвала то, что казалось родной коже.

— М-м-м, — промычал он и зажмурился. Крошечная капелька слезы отделилась от уголка глаза и устремилась по виску на подушку за спиной. Боль в месте отрыва только начинала разгораться.
— Терпи, — жёстким голосом приказала мама. Она наклонилась и вытянутыми губами втянула опавшую сосисочку члена. Рассасывая её, возвращала сына к ощущению тепла и уюта. Мамин рот — незабываемая сказка, её глаза, устремлённые на него снизу, проникали в душу, успокаивали боль.
— Ну вот, — она оторвалась от вновь воспрявшего духом пениса. — Теперь ещё немного по бокам, и потом можно мошонку побрить.
Женя, уже испытавший адскую боль, с содроганием сердца следил за тем, как мама аккуратно размазывает воск по остаткам волос вокруг пениса. Она опять втянула всё гибкое тельце члена в рот и принялась нежно протягивать его вдоль языка. Пенис скользил мясистым червяком, устремлялся в мамино горло, казавшееся бездонным, несомненно намного глубже, чем Женя мог ей предложить. Удовольствие с новой силой затмило разум. Он плавился, как воск в воскоплаве, тонул в маминых оральных ласках, пока она успокаивала и настраивала его для нового рывка. Он и забыл про боль, когда она вновь напомнила о себе.

— А-а-а! — Женя свёл коленки и зажмурился. Слёзы проступили с двух сторон, быстро наполнили уголки глаз. Ощущение было такое, будто вместе с кожей сорвали живое мясо.
— Терпи, — раздражённо отозвалась мама.
Женя разомкнул веки и уставился на свой новый пах. Мокрые глаза холодели от подсыхающих слёз. Он смотрел на застывшие остатки воска, которые сошли с волосами, оставив голую нежную кожу гореть.
— Такая гладкая! — он наконец погладил себя пальчиками вокруг пениса, в неверии пялился на идеально чистую поверхность.
— Словно кожа младенца, — мама ухмыльнулась и с новой силой набросилась губами на член. Теперь она вылизывала его по всей поверхности паха. Будто кошка горячим шершавым языком тщательно разглаживала складочки, оставляя холодные подсыхающие следы.
Она знала, как заставить его забыть о боли. Мешать удовольствие с болью Жене ещё не доводилось. Он забывал обо всём на свете, наслаждаясь видом мамы, ныряющей на его член, ощущением вакуума у неё во рту.
Достав одноразовую бритву и эрекционной колечко из секции, она быстро соскребла остатки волос с мошонки и, аккуратно смазав колечко по внутреннему краю, насадила его на член. Женин петушок заторчал как маленький флажок, красной головкой указывая вверх.
— Сейчас смажем тебя хорошенько, — мурлыкала мама под нос, размазывая лосьон по горящей коже вокруг члена, смешивая его с остатками своей слюны. — Вот, совсем другое дело! — вновь насадилась ртом на член и попробовала согнуть его, упираясь верхними зубами в головку.

Пенис поддался и легко сложился у корня, принимая дугообразную форму, навязанную маминым ртом. Она сосала его, вытягивая между губами, будто разглаживала колбаску. Прозрачное силиконовое кольцо плотно сидело в основании, оказывая приятное давление. Кровь, задерживаясь в пенисе, расширяла его, усиливая чувствительность. Мамины губы, вновь сложенные в трубочку, заскользили по твёрдой палочке, по-прежнему гибкой, но уже такой острой.
— Давай, — прохрипел Женя, заворожённо следя за движением маминых губ.
Она сползла с головки и встретилась с ним коварным шаловливым взглядом:
— Что «давай»? — лизнула кончиком жирную лиловую головку, заигрывая прошлась по контуру. Её острые лодочки ногтей скребли по жирной отполированной коже, которую только что лишили растительности и смазали лосьоном.

— Ложись, я тебя трахну, — вновь прохрипел он.
— Трахнешь? — мама изобразила удивление. В отличие от него она не стеснялась говорить громко.
— Становись раком или ложись, — он свёл бровки. — Как тебе удобно.
Мама изучала его пытливым взглядом. Её язык гулял во рту, оттягивая губы и щёку. Наконец, капризно сложив губки, она вытянула их в трубочку, надула.
— Мужчины так не говорят, — сказала она и поморщилась.
— А как они говорят? — он тяжело дышал, чувствуя, что теряет драгоценное время.
— Они вообще ничего не говорят в такие моменты. Просто берут, когда хотят. Вот ты можешь, например, взять женщину без спроса? — мама ухмылялась краешками губ, поигрывая острыми лодочками ногтей с застывшим в эрекции пенисом.
Сжав челюсти, Женя нахмурился ещё больше. Чего она добивалась? Чтобы он взял её силой? Да разве о способен справится с ней. Она же большая и гибкая, и бёдра у неё широкие, две массивные булки-ягодицы. Такие же упругие огромные сиськи. Она любит грубо? Неужели она хочет, чтобы он был беспощаден с ней, как Михаил?

— Могу, — выдавил он из себя и двумя руками толкнул маму от себя.
Она, хихикая, повалилась спиной на ковёр. Теперь пришла его очередь оказывать на неё воздействие. Он принялся с силой стягивать с неё джинсы, которые сидели в облипку и долго не хотели отрываться от щиколоток. Белые трусики-стринги слетели мгновенно. Она лежала перед ним раскрытая, готовая к соитию. Её большая киска розовой мягкостью обозначала место проникновения, лёгкий налёт белой влагалищной смазки покрывал вход у основания.
— Ну что же ты? — мама улыбалась, разводя коленки, поглядывая на него из-под приспущенных ресниц. — Будем трахаться или как?
Он глубоко вздохнул и повалился на богатое тело, буквально провалился пахом на мамин таз, заёрзал по-прежнему острым пенисом, тыкаясь в заветную щель, которая тысячью иголок отзывалась на кончике, стоило ему только ошибиться и начать скользить по маминому идеально подстриженному лобку. Её шершавая полоска удивила Женю мириадами новых ощущений. Он прижимался, тёрся депилированным пухлым лобком об мамин жёсткий наждак. Она была вооружена одной гладкой полоской лобковых волос, тонко разложенных ёлочкой, и эта ёлочка колола его тысячью иголок, стоило лишь ему прикоснуться к ней лобком головкой.

— Сам попадёшь или помочь? — мама ухмылялась. Она схватила себя под коленями и с силой развела бёдра под ним, будто садясь на шпагат.
Теперь её влагалище почти раскрылось ему навстречу, и Жене почти ничего не стоило войти в него. Напряжённый пенис, окольцованный прозрачным силиконом, залитый вялой эрекцией, поддался уговору и легко соскользнул в мамину дырочку.
Она охнула, груди её взлетели и медленно опускались, пока она выдыхала.
— Ну наконец-то! — весело сообщила она, встречаясь восторженной улыбкой с Жениными напряжёнными глазами. Её ладони сместились к нему на ягодицы, впились острыми шипами ногтей в нежную кожу.
Женя страдал от кайфа, неимоверного удовольствия, охватившего его. Спереди он тёрся о колючую ёлочку маминого лобка, она раздражала до горячего жжения кожу на лобке, во всём паху, но он не замечал нюансов, продолжая прижиматься к маминой киске как можно глубже, засаживать в неё небольшое тельце члена. Проникая им в святая святых, раскрывая мамин цветок удовольствия по лепестку, главным местом в котором, судя по сладкому урчанию мамы, была тычинка — мамин большой бугорок, капюшончик клитора под лобком.

Она свела ноги за его спиной и пятками забила по худым ягодицами, обозначая ритм, дикий такт проникновения, который несомненно не имел ничего общего с его намерением побарахтаться в ней.
Он выдохся в конце первой минуты, задёргался и застыл в блаженстве оргазма. Стеклянный взгляд встречался с маминым презрением. Она вновь ухмылялась, губы выворачивались, открывая красивые ровно посаженные зубы.
— Кончил? — спросила она.
Он кивнул и повалился подбородком между грудей. Кофточку она так и не сняла, он тоже был в майке и носках.
— Тогда слезай, — вздохнула мама, отталкивая его от себя. Он перекатился на спину и сел рядом. Опустил голову и смотрел на свой быстро угасающий пенис. Колечко неожиданно свалилось на ковёр, символизируя весь трагизм его положения и вины перед матерью.
— В следующий раз, если захочешь кончить, я могу ртом закончить, — мама резкими движениями подтягивала джинсы. Её раздражение на лице выражалось в хмурости бровей, дутых губках.
Женя сглотнул и ещё ниже опустил голову между плеч.

— С тётей Настей лучше прими таблетку виагры. Она такого издевательства не выдержит, я думаю. Если ты будешь кончать как пулемётчик. Скорострел ты мой, — потрепала его по волосам.
Женя молча переваривал очередной поражение и лишь кивал, соглашаясь.
«Хотя бы так, — думал он. — У большинства моих сверстников вообще никого нет. А у меня уже вторая женщина намечается!»
— Спасибо, — проблеял он, поднимая взгляд.
— За что? — она удивлённо повела бровью.
— За то, что помогаешь мне с тётей Настей.
— Рано пить боржоми, — она рассмеялась и опять потрепала его по волосам. — Вот погоди, она до тебя доберётся, что ты тогда запоёшь? — с этими словами она развернулась и направилась к двери.

Воскоплав так и остался лежать возле дивана. Женя рассматривал это устройство, трогал себя в паху, нежная кожа уже охладилась. Она была гладенькой и чувствительной. Пенис свернулся до крошечного отростка со сморщенной кожицей на конце.
«Действительно, как попка младенца», — удивлялся Женя, заглядывая вниз и не находя следов волос вокруг члена.

57
Женя внимательно осматривал «зону бикини», как её теперь в шутку называла мама. Пенис под кружевными трусиками покорно покоился в окружении припухлой оголённой кожи.
«Надо колечко надеть», — вспомнил он, залез рукой в выдвижной ящик стола, принялся выискивать заброшенное вглубь силиконовое кольцо.
«Какой смысл носить кольцо, если член не стоит?» — этот вопрос отбросил его на полшага назад. Он нахмурился, заёрзал на стуле. Рука застыла, нащупав пупырышки колечка.
Мама навязывала правила новой игры. В период установившейся летней жары она вновь разделась, ходила по квартире в розовом неглиже.
Вот и сейчас, он только заскочил на кухню, чтобы попить сока, как наткнулся на неё почти голую. Она стояла у плиты в белых стрингах, пританцовывала. Сиськи колыхались оттопыренными возбуждёнными сосками над кастрюлями.

— Как твоя зона бикини поживает? — спросила мама жеманным голосом.
— Нормально, — его голос моментально охрип.
— Не болит там ничего? — мама повернулась.
Женя смотрел на её груди, выдававшие возбуждение, как она поигрывает ими, воспринимая колыхание как часть игры.
— Нравятся? — спросила мама, заметив его взгляд.
Он кивнул.
— У тебя тоже такие будут, если не научишься доставлять женщине удовольствие, — она ухмыльнулась.
Женя оскалился в ответ, замер, будто завис в прострации.
— Ну что стоишь? — мама улыбнулась шире. — Будем трахаться, или как?
Он густо покраснел и выскочил из кухни. Её самодовольный смех преследовал его до самой двери комнаты.
Он вернулся к эрекционному кольцу, которое лежало в глубине ящика. Надевать его без хотя бы маленькой эрекции не имело смысла. А мама ждала его, томилась на кухне, изнывая без секса.

Он чувствовал её желание, страсть. Она каждый раз обдавала его похотливыми взглядами, по-женски обольстительными, требующими и даже обвиняющими в бездействии.
Как бы он хотел трахнуть её по настоящему!
Но для этого нужна эрекция. Хоть какой-то намёк на стояк, маленький стержень, проникающий в заветную текущую киску. Мамина вся текла, он не раз замечал мокренькое пятнышко у неё между ног. Там где трусики плотно облегали губы влагалища возникало тёмное пятнышко, иногда оно разрасталось, и мама, похоже, нисколько не стыдилась этого проявления. Скорее наоборот: старалась как можно лучше показать ему, что чувствует, изнемогая без секса.
— Вот смотри, как я возбудилась из-за тебя! — дула она губки, указывая пальчиком на трусики. — Что мне теперь с этим делать? Был бы ты нормальным мужиком, мы бы уже давно потрахались и разбежались довольные. А так — ты и себя мучаешь, и мне не даёшь расслабиться. Что ты за мужик такой, а?

Её обвиняющий, почти злой взгляд проникал ему в душу, хоть Женя и улавливал игривые огоньки. Мама всё же старалась не унывать. Она общалась с ним как добрая учительница, гладила, участливо заглядывала в трусики — не найдётся ли там для неё чего-нибудь интересного?
— Как там твой дружок поживает, не готов ещё к работе? — спрашивала она, недовольно хмурясь.
— Не знаю, — шептал Женя, замирая от ужаса. Ему бы и хотелось вновь возбудиться, но как можно заниматься этим весь день? Он не понимал.
Зато мама, похоже, слетела с катушек. Любовник оставил её пылиться в городе, укатив на два месяца с молоденькой в отпуск. Теперь жара и полное отсутствие секса в жизни заставили маму раскрыться на полную.
И Женя пожалел, что вообще связался с тётей Марией, мамой Мариной — кем бы она ни была, она была жадной, стервозной, развратной.
С раннего утра она требовала взаимности. Женя возбуждался, но лишь ненадолго и только благодаря таблеткам виагры, которые теперь принимал регулярно.

— Таблеточку прими, если сам не можешь, — шептала мама, опускаясь перед ним на коленки. Она ныряла в пах, высасывала из него все соки.
Женя испытывал приятное удовольствие. Мамины губки захватывала пенис, терзали его, выматывали, слюнявили до полной потери чувствительности. Но это было лишь только начало.
Затем она садилась на него своей большой попой, наседала, опускаясь раздвигающимися ягодицами. Между ними горячая розовая щель полнилась белой смазкой, раскрывалась, пытаясь насадиться на ломкую эрекцию, едва возникшую после минета.
— Ну давай, — раздражалась мама, притираясь попой. Её горячее влагалище тёрлось об голый пах, смазка оставалась на пухлой коже. Колечко становилось последним звеном, соединявшим удовольствие мамы и Женину попытку стать для неё твёрдым членом. Его пенис проникал в дырочку, скользил в ней и вновь вываливался.
Мама брала дело в свои руки, гладила себя спереди, одновременно ёрзая на раздавленном члене Женика.

— Какой ты там мягкий, — усмехалась она. — Ты виагру принял?
— Да, — он держал её за широкие ускользающие бёдра.
— Что-то нету ничего, — она начинала прыгать, сильнее притираться.
Женя пальчиком пытался заскочить в мамину дырочку. «Может быть, так ей понравится?» — думал он.
Она лишь раскачивалась вперёд-назад, её большая мокрая киска полностью покрывала обмякший член, вытягивала из него редкий оргазм, чтобы уже через пять минут с новыми соками накинуться на него где-нибудь на кровати.
— Какой же ты быстрый, — вздыхала мама. — Давай прекратим это бесполезное занятие, — поднималась и уходила на кухню.
Он боролся за право обладать ею. Никогда ещё он не испытывал такого желания стать для мамы единственным и верным любовником.
Вот и сейчас, проглотив сразу две таблетки виагры, Женя почувствовал небывалый прилив крови. Сердце гулко забухало в груди, внизу всё залилось вялым томлением. Член вытянулся и приподнялся.

— Женя! — раздался недовольный мамин крик с кухни. — Я долго буду ждать?
— Сейчас я иду, — в его голосе прозвенели нотки счастья. Сдавленный колечком член наконец встал.
###
Марина хохотнув заскочила на кухню. Развлекая сына, она чувствовала, что увлекается и сама. Возбуждение не спадало. Наоборот, с каждым разом ей хотелось всё больше.
«Что это со мной? — усмехалась она, помешивая суп в кастрюльке. — Будто сама виагры наглоталась!»
Она прекрасно понимала, что отсутствие нормального мужчины плохо сказывается на сексуальном удовлетворении, но в данный момент ничего с этим поделать не могла. Приходилось довольствоваться тем, что имелось под рукой — сыном-импотентом. Инвалидом, не способным засадить как следует.
«Вот был бы у него нормальный член! — думала она, ухмыляясь. — И чтобы стоял как следует, а не эта колбаска. Фи!»
Дверь за спиной распахнулась.

— А-а-а, — протянула Марина. — Пожаловал наконец! А я тебя заждалась.
Повернувшись, она с удивлением опустила глаза на его пах и притихла. Женя был в белой майке и без штанов. Собственно, трусов там тоже не наблюдалось.
Твёрдый короткий петушок замер красной полураскрытой головкой, подрагивал, указывая вверх.
— О-о-о! — её бровь взлетела. Марина растянулась в ухмылке и сделала шаг вперёд. — Я смотрю, ты хорошо подготовился. — Можно? — она приблизила руку к члену.
— Да, — ответил сын. Его взгляд был также устремлён вниз. Закусывая нижнюю губу, Женя не замечал, как неестественно выгибается в спине, пытаясь дальше выставлять на показ свой депилированный пах.

— Какой большой, — с ноткой издёвки произнесла мама. Её ладонь обвилась вокруг древка пениса, погладила его. — И твёрдый.
— Нравится? — Женя ухмыльнулся.
— Конечно. Женщинам всегда нравятся твёрдые члены.
— Хочешь я тебя трахну? — сын бросил на неё короткий молящий взгляд. Его глазки блестели страхом.
— А ты сам как думаешь? — она ухмыльнулась и повернулась к нему попой, руками опёрлась на плиту. — Засадишь мне поглубже?
Он засопел, стягивая с неё стринги. Почувствовав тыкающий кончик, Марина невольно сдала ягодицы.
— В попу хочешь? — усмехнулась она, оглядываясь.
— А можно? — он обхватил её за бёдра и теперь пытался поудобнее пристроиться сзади, чтобы проникнуть хоть в какую-нибудь дырочку.
— Тебе всё можно, — Марина наклонилась и двумя руками раздвинула упругие, налитые мышцами ягодицы. — Куда попадёшь, я всё равно ничего не почувствую.

Она попыталась изобразить скуку, и неожиданно для себя зевнула. Это вызвало приступ смеха с её стороны.
Женя тем временем тыкался пенисом в кратер ануса.
— Может, сначала смажешь его чем-нибудь? — она откинула волосы на спину и выкрутила шею. Встречаясь с сыном глазами, усмехалась.
— Чем? — он кривил губки, улыбался.
— Ну слюной, например.
Почувствовав, как слюна сына большим сгустком скатилась по копчику, Марина плотнее сжала ягодицы и отклонилась назад, чтобы ничего не упустить и задержать слюну в кратере ануса.
— Теперь можешь пальчиком попробовать, — предложила она, повертев попой.
Сын тыкался в неё пенисом, помогал себе средним пальцем, разрабатывая сжатый в кулак анус. И Марина расслаблялась. Ей действительно хотелось попробовать ощутить этот маленький ломкий стержень у себя в попе.

— А теперь засади мне, — сказала она, расслабляя сфинктер, растягивая попу растопыренными пальцами.
Она вся раскрылась перед ним. Большей самоотдачи с её стороны и быть не могло.
Что-то задёргалось в попе, забилось щекотливым проникновением.
— Ай, щекотно, — рассмеялась Марина, сводя ягодицы.
Женя повалился головой ей на спину. Он сопел и губами слюнявил ложбинку позвоночника между лопатками. Бёдрами он сильно бился, прижимаясь к подушкам попы.
— Ты уже вошёл? — спросила Марина.
— Да, а ты что, не чувствуешь? — прохрипел в ответ Женя.
— Да нет, не очень, — она попыталась рукой, опущенной под себя, нащупать, где Женин член проникает в анус. — Да ты сачкуешь! — воскликнула она. — А я-то думаю! Он стоит, трётся об меня, как щенок, и думает, что трахает меня в попу! Ну ты посмотри!
Выкрутив шею, Марина укоризненно помотала головой. Встречаясь с сыном глазами, жевала губы, дула и кривила их, изображая недовольство.

— Ну долго ещё это будет продолжаться? — обхватив себя за груди, Марина попыталась движением попы назад поймать острый кончик в кратер ануса.
Это почти получилось, но в следующий момент он сломался и ускользнул вниз.
Этот промах почувствовал и Женя.
— Давай лучше на полу, — пробубнил он.
— Что на полу? — Марина почувствовала усталость, которая закралась и в голос.
— Ложись на пол, я тебя трахну.

Марина хмыкнула и мигом опустилась на пол. Раскинув бёдра в стороны, она легла на спину и приветливо улыбнулась:
— Иди ко мне.
Сын опустился за ней. Он избегал смотреть в глаза, целовать её в губы, всё его внимание было обращено на цель между ног. Туда он стремился попасть, проникнуть как можно глубже. Погрузившись бёдрами на её таз, он приник пахом, затёрся об неё, острый петушок наконец проник в возбуждённое влагалище.
— Вот так, Женечка, — Марина улыбалась, поглаживая сына по спине. — Трахни меня хорошенько, вот так, маленький, не останавливайся.
Ей нравилось смотреть, как он ёрзает на ней, дрожит и трясётся. Совсем не то же самое, что с другими мужчинами. Те обрушиваются широкими взмахами, вгоняют толстые сваи на всю длину. Их члены диктуют им правила секса. Яйца взлетают и шлёпаются об ягодицы. Там всё действие вертится вокруг грубого проникновения.
— Какой ты там маленький, — шептала Марина, счастливо улыбаясь. — Ну что ты, сынок, кончил, да?

Она усмехнулась, поглаживая его пальчиком по щеке. Он улыбался, грустными глазами искал её одобрения. Кивая, Женя покрывал груди поцелуями. Его бёдра уже перестали дёргаться, пенис быстро терял ощутимость во влагалище.
— Тебе понравилось? — шёпотом спросил Женя.
— Но я ведь не кончила, — она облизнула губы.
— Значит, нет?
— Значит нет. Вернее понравилось, но не до конца. Это как купить торт и скушать только самый нижний слой.
Женя обвил её руками, просунув их под поясницу. Нащупывая ямочки над копчиком, он гладил её по ягодицам, расплывшимся на полу.
— Как думаешь, тётя Настя захочет со мной встречаться? — с надеждой в голосе спросил он.
— Ну теперь, когда у тебя столько опыта, то, может, и захочет, — она потрепала его шевелюру. — Хотя лучше бы ты был девочкой.
— Почему? — Женя приподнял голову, вновь нашёл мамин игривый взгляд.

— Мне кажется, девушки ей больше нравятся. А ты — вообще идеальный вариант. Не девочка и не мальчик.
— А кто я? — Женины губки приоткрылись.
— Не знаю, — Марина ухмыльнулась. — Но уж точно не мужчина.
Женя, уловив усталость в её голосе, принялся подниматься.
— Мужчины так себя не ведут. Если хочешь быть с тётей Настей мужчиной, то лучше расскажи ей всё начистоту. Может, она сжалится над тобой и не станет смеяться, когда увидит, какой он у тебя маленький.
— Он не маленький. Разве он был маленький? — Женя хмурился, снимая эрекционное кольцо. Оно безвольно опало в руку.
— Нет, он огромный! — она внезапно повысила голос, округлила глаза, всматриваясь в червяка. — Просто монстр! — улыбнулась. — Самый большой член, который я когда-либо видела!
Сын с ухмылкой смотрел на неё, переводил взгляд на свой скукожившийся пенис.
— Это не член, а просто хер какой-то. Поэтому он и не вошёл в попу. Потому что слишком большой для меня.
Женя захихикал. Марина подошла и поцеловала его в губы, потрепала по волосам. Как бы она хотела, чтобы слова её действительно соответствовали реальности.

58
Мама лежала перед телевизором. Вальяжно раскинув ноги, она водила пультом по бёдрам, поднималась к коленкам, вновь опускалась к попе и тазу.
Женя, прошмыгнув в зал, замер на расстоянии двух метров от дивана. Соблазнительные облегающие шортики и спортивный топик обтягивали мамины достоинства, и, хотя он уже достаточно насмотрелся и натрогался за тот неполный год, как она предложила играть «в соседку», он по-прежнему робел перед её откровенными нарядами.
— Ты что-то хотел? — не отрывая взгляда от экрана, спросила она. В её голосе ему послышалось знакомое расслабленное томление, возникавшее каждый раз после занятия аэробикой.
— Ты дала ей мой телефон?! — будто сам не веря, произнёс он полушёпотом, сдерживаясь, чтобы не заорать.
— Ну и что здесь такого? — ухмыльнувшись, она лениво подняла глаза. — Она же должна как-то с тобой общаться, — мамина бровь с хитрецой взлетела, улыбка стала шире.
— Зачем?! — он метался по комнате, переходил от секции к дивану и от дивана к журнальному столику.
— А что случилось? — мама повернулась на бок и приподнялась на локте. Теперь её взгляд внимательно изучал сына.
— Она мне пишет! — Женя закусил нижнюю губу и, чувствуя, что краснеет, отвернулся.

— Вот как! — маме, судя по голосу, доставляло большое удовольствие наблюдать за любовными страданиями сына. — И что же она тебе пишет? — она легла на живот и выгнула спину в пояснице.
Опираясь на локти, мама медленно выпячивала зад, поднималась, от чего бёдра её становились шире, а попа приобретала форму двух шаров, сросшихся под копчиком. Женя не мог оторвать глаз от этого зрелища, целью которого очевидно являлось соблазнение.
— На вот, сама почитай, если хочешь, — он нахмурился, протягивая маме телефон.
— Так-так, — мамины глаза заблестели озорством. Она принялась читать, и пока она читала, Женя ходил из угла в угол, находя успокоение в редких остановках. — Ну так ничего страшного, — заключила мама, закончив чтение непродолжительной переписки.
— И что мне ей сказать? — спросил он, с надеждой выискивая в маминых глазах хоть какой-то намёк на серьёзность.
— Правду, — заключила она, выпячивая губки.
— Какую правду? — его голос опал, глаза погрустнели.
— Самую настоящую правду, — вздохнула она. — Начни с размера члена. Тебя ведь это беспокоит? — она бросила на него короткий шаловливый взгляд.

— И что мне ей написать? — Женя подсел на краешек дивана, уставился в телефон.
— Ну сам подумай, — она перевернулась на спину, давая ему больше места. — А то потом скажешь, что я всё подстроила. Я тебе советую не врать, но и преувеличивать не стоит. Анастасия — женщина умная, молодая и пронырливая. Она тебя мигом на чистую воду выведет, если начнёшь ей врать, — мама опять улыбнулась, облизнула губы, будто предвкушая интересное развитие Жениных хождений по мукам.
Женя взял телефон в руку и принялся набирать.
— Так нормально? — спросил он, показывая слова.
— Думай сам, откуда я знаю, — мама упорно не хотела посвящать себя в подробности. Или только делала вид, что ей это неинтересно.
Женя в который раз перечитал диалог, состоявшийся с Анастасией в чате. Вопрос, подводивший черту под их отношениями заключался в простой недосказанности:
«А я думала, у тебя проблемы с девушками и хотела помочь...»
«Она хотела помочь! — переживал Женя. — Она и сейчас хочет помочь. Что же ей ответить? Правду? Но какую?»
«У меня очень маленький член. Тут уже ничем не поможешь: (», — написал он и отослал.

Сердце тут же забухало в груди, уши покраснели. Назад дороги нет. Если Анастасия пришлёт сейчас смайлик или ЛОЛ, или какой-нибудь дурацкий стикер, где она катается по полу, давясь от смеха, он себе никогда не простит этой глупости. Ведь член у него как раз-таки в последнее время совсем не маленький. Торчит, как ненормальный, от виагры. Ещё это кольцо эрекционное давит, и вся чувствительность сконцентрировалась на головке.
Взглянув на маму, он в очередной раз пришёл в тайный восторг: вот она — его любимая женщина, лежит перед ним, разведя бёдра в стороны. Он может брать её, когда захочет, трахать, просить её пососать член, поласкать его — она на всё согласна, потому что любит его, хоть и смеётся над ним.
— У меня член совсем не маленький, — сказал он, ухмыляясь.
— Вот как? — мама перевела взгляд на его штаны, кончик языка появился и исчез между губ. — Похоже, там действительно, что-то торчит! — весёлая улыбка озарила мамино лицо.

— Мой член сейчас взорвётся. Поможешь мне? — спросил он, вытягивая руку к маминой груди. Нащупав мягкую сферу, поднялся и двумя пальцами обхватил сосок под тонким стрейчем топика. — Я хочу тебя трахнуть, — просипел он полушёпотом.
— Трахнуть? — она растянулась в широкой любвеобильной улыбке. — Нет уж! Хватит мне тут лапшу на уши вешать. Трахарь нашёлся. Трахни вон руку мою, если хочешь, — она протянула правую свободную ладонь, левой взяла пульт и принялась выискивать новый канал.
— Ты совсем не хочешь? — его голос упал.
— Я-то, может, и хочу, — мамино лицо вытянулось от плохо скрываемого раздражения. — Только ты всё равно не сможешь меня удовлетворить, — её бровь недовольно приподнялась. Поджав губы, мама крутила ими, равно как и пульт в руке.
Он опустил глаза. «Всё кончено! — думал он. — Она больше не хочет меня».
— Ладно, снимай штаны, — хитрая улыбка образовалась на мамины губах.
Он с радостью скинул с себя нижнюю часть, запрыгнул с коленями на диван, демонстрируя, какой твёрдости набрался, томясь у себя в комнате.

— Неплохо, — похвалила мама, разглядывая торчащий член. — Но могло быть лучше, намного лучше, — она обхватила пенис в кулачок, зажала его практически полностью, лишь небольшой кончик с головкой торчал сверху. — А сейчас начинай меня трахать, — сказала она, поднимая затуманенный взгляд на Женю.
— Так? — он опустил глаза на мамину руку.
— А ты как хотел? — она улыбалась. — Ну хочешь с кремом попробуем? Хочешь! — её глаза заискрились. — Вижу, что хочешь! — она тут же нашла на подоконнике тюбик с кремом для рук и выдавила себе на ладонь.
Женя почувствовал тепло маминой руки, её кожа липла к его напряжённому пенису, крем приятно гулял в депилированном паху. И он принялся трахать её. Трахать её руку, представляя, что трахает её по-настоящему. Собственно, почти так оно и было, если не считать, что мама в этот момент переводила взгляд на телевизор и продолжала перещёлкивать каналы. Она начала подмахивать, кулачок заиграл, сильнее сжимая головку. Большой палец подушечкой опустился на кончик и круговыми движениями заскользил по нему. Женя чувствовал, что приближается к развязке и сильнее забил бёдрами в мамин кулачок.

— Вот, мой хороший! — улыбалась мама. — Мой зайчик-попрыгайчик. Вот как тебя надо доить, — она сильнее сжала кулачок, задёргала навстречу.
И он сорвался в лёгкий пушистый оргазм, взорвался в голове фейерверком эмоций, в центре которых была благодарность к маме.
Крем продолжал чавкать и причмокивать, мама до конца не отпускала пенис сына, пока тот наконец не потерял форму.
— Ну вот! — мама улыбалась. — Видишь, как всё просто. И не надо возбуждаться.
— Спасибо, — прошептал он, опускаясь рядом, прижимаясь к ней всем телом.
Мама захихикала в нос, обняла его, просовывая руку ему под шею.
— Не за что, — она опять захрюкала смешками в нос, давилась от смеха, вытирая жирную от крема руку об тонкий стрейч шортиков.
В этот момент пришёл ответ от Анастасии. Она, видимо, куда-то отлучилась, поэтому так долго не отвечала. Хотя в самых худших предположениях Женя строил догадки, что она просто поставила на нём крест. Потом отказала и мама, круг сомкнулся. Но потом мама внезапно согласилась попробовать рукой, и ему даже понравилось заниматься таким сексом. Ей ведь тоже понравилось?

Он заглянул в телефон, ожидая прочитать там нелицеприятный ответ.
«:) Размер — не главное! — писала она. — Все парни боятся, что у них слишком короткий. Тебе нужно больше общаться с девушками!»
И всё! Она вышла из сети, её зелёненький значок погас, превратившись в серый. Женя недоверчиво вчитывался в слова, перечитывал их, пытаясь угадать настроение Анастасии. Шутила ли она или говорила то, что думала? Может быть, размер действительно не имеет для неё значения?

59
Женя встретил Анастасию пристыженной улыбкой и, пока она разувалась в прихожей, а затем прихорашивалась перед зеркалом, он бросал на неё взгляды украдкой. Как она, не сердится на него?
— Мама пошла в магазин, — сказал он и, немного поразмыслив, добавил: — Вернётся не скоро.
Его уши тут же налились горячим оловом, кровь прилила к лицу, сердце забухало.
«Зачем я это сказал? — он испуганно спрятался, зайдя в приоткрытые двери зала. — Сейчас подумает, что я нарочно ей это говорю. Что мы остались одни, и никто нам не помешает!»
— Значит, мы совсем одни, и никто нам не помешает? — услышал он задорный голос Анастасии Петровны.
Она играла с ним, чувствовала все его мысли, угадывала желания. Он боялся и хотел этого, чтобы она знала всё, что он знает.
Как раз перед её приходом он принял две таблетки виагры. Так, на всякий случай. Теперь этот случай острым ломким уголком торчал под ширинкой брюк. Перетянутый эрекционным колечком член победоносно рвался вверх. Головка болезненным удовольствием отзывалась на любое притирание, сражалась с плотной тканью брюк.

— Нам и так никто бы не помешал, — слегка обиженным голосом пробурчал он.
— А твоя мама подслушивает за нами, когда мы вместе, как ты думаешь? — учительница лёгкой походкой пантеры двигалась по коридору.
Женя слышал шелест её обтягивающей юбки, как она скользит на бёдрах, ножки в капроновых блестящих чулках трутся одна об одну. Она идёт без тапочек, ступает тонкой ножкой по ковру. Её прозрачный педикюр блестит под тонкой натянутой тканью.
— Она любит подслушивать, — он расплылся в улыбке. Тётя Настя наконец нарисовалась в дверном проёме. Он уже успел заскочить на середину комнаты и теперь, стоя к ней боком, якобы разглядывая книги в секции, ловил её весёлое выражение лица.
— Но нам ведь нечего скрывать? — коварные чёрные глазки тёти Насти блеснули в полумраке коридора. Она опёрлась о дверной косяк, приподняла одну ножку и осталась стоять на другой. Вставая на цыпочки, Анастасия Петровна, гладила себя свободной рукой по округлой параболе бедра.

— Пока — нет, — он рассмеялся. Она подхватила его смех чуть громче и звонко. Атмосфера между ними наконец разрешилась мирным взаимопониманием вопроса: если между ними что-то и есть, то только невинное общение в чате на достаточно откровенную и больную для Жени тему.
— Я, кстати, много думала о том, что ты мне написал, — Анастасия облизнула губы, её глаза опять блестели странными огоньками исследователя.
Женя тут же нахмурился, опустил голову и перевёл глаза на окно.
— Вы ничего про меня не знаете, — сказал он слегка охрипшим голоском.
Он не хотел обижаться, но вышло так, будто он готов расплакаться. Собственно, если бы не правила приличия, об бы так и поступил — позволил бы себе такую глупость.
— Женечка, ну прости меня, — голос тёти Насти прозвучал жалостливо.
«Как она быстро сменила пластинку!» — удивился он, постепенно приходя в себя.

— То, что ты считаешь проблемой, для меня на самом деле даже плюс, — сказала она.
«Какой ещё плюс?» — он недоверчиво покосился на училку, как он её иногда в шутку называл про себя.
— У меня был неприятный опыт в жизни, — тётя Настя говорила на полном серьёзе, он даже повернулся к ней всем телом, чтобы выслушать внимательно. — Можно даже сказать, что меня изнасиловали, — лицо её омрачилось горьким переживанием, голос дрогнул, глаза опустились.
Теперь пришёл её черёд краснеть и отводить глаза. Он чувствовал, что она не врёт, и сердце его радостно запрыгало в груди. Теряя контроль над эмоциями, он сдерживался, чтобы случайно не броситься к ней в ноги, не начать обнимать и целовать эти ножки, поднимаясь всё выше, задирая юбку, скользя под ней ладонями, пальцами находя резинки чулок, шёлковые белые трусики, которые он успел нафантазировать себе.

Она молчала, погрузившись в пережитый ужас. Он видел в её глаза застывший страх, сочувствие нежной рекой нахлынула в сердце. Как бы он хотел помочь! Стать для неё нежным и единственным возлюбленным.
— Насиловали и насиловали, — она тяжело вздохнула, грустная улыбка возникла на губах. Взгляд неподвижно смотрел на ковёр. — А потом я развелась, и теперь абсолютно счастлива! — она улыбнулась чуть шире, подняла на него свой лучезарный томящийся любовью взгляд. — Не знаю, зачем я тебе всё это говорю. Ты вообще первый мужчина, кому я это говорю. Если бы ты мне не рассказал про свои проблемы, я бы даже не заикнулась.
Он кивнул. Она была такой уязвимой, как и он, такой же израненной и молящейся о счастье, ждущей своей участи.
— Вы очень красивая, — сказал он и густо покраснел.
— Спасибо, — ухмыльнулась она. — Будем заниматься?
Он опять кивнул и, пока они устанавливали ноты и разыгрывались, светлая улыбка не сходила с его лица. Играя, он уже не чувствовал стеснения. Отпустив коней, он раскрылся в душе, показал себя через музыку. Он играл грустные мелодии, переходящие в мажорную тональность, вновь спускался вариациями в минор.

— Ты сегодня намного лучше играешь! — весело заметила Анастасия Петровна, когда занятие закончилось. — Это моё откровение на тебя так повлияло?
Он смущённо опустил глаза.
Она вдруг захихикала. Зажимая рот ладонью, смотрела на него озорными глазками.
Он посмотрел на неё вопросительно. Она уже встала со стула и теперь нависла над ним, прижимаясь попой к торцу фортепьяно.
— Ты не сильно обидишься, если я тебя кое-о чём спрошу? — спросила она.
— Спрашивайте, — сказал он самоотрешённо. Её доброта, любовь помогли ему забыть про все свои страхи, он готов был стать рабом этой прекрасной женщины и до конца жизни служить ей.
Она мялась, отводила глаза и ловила его влюблённое раболепие своим задорным сдержанным смехом.
— Когда ты написал, что у тебя очень маленький член, ты имел ввиду, что он маленький, когда не стоит? — она прыснула со смеху. Он лишь криво усмехнулся в ответ.

Через мгновение улыбка сошла с его лица, он отвёл глаза.
— Когда он стоит, он намного больше, — сказал он, жуя губы.
— Насколько больше? — с придыханием произнесла она, невольно выдавая волнение.
Он усмехнулся, она отозвалась хихиканьем.
— Я прочитала, что женщине достаточно четырёх сантиметров, чтобы получить удовольствие.
Он забыл закрыть рот, уставившись на неё.
— Где это вы прочитали? — спросил он, сводя бровки над переносицей.
— Да так, в одном журнале, — она ухмылялась.
— Каком?

— Уже не помню, — она поморщила носик. Сложив руки на груди, она следила за ним пристальным непроницаемым взглядом, облизывала блестящие розовые губки, будто прицениваясь к следующему откровению.
— А у тебя какой длины? — наконец спросила она, выдавая желание разыграть его слегка приподнявшимися разрумянившимися щёчками.
— Достаточной, — сказал он, чувствуя, как уши опять заливаются горячим оловом.
Она захихикала, рассмеялся и он.
— Тебе неприятно говорить об этом? — спохватилась она, отклеиваясь наконец от фортепьяно.
Он последовал за ней в коридор, она собиралась уходить.
— Нет. Хорошо, что вы об этом говорите, — промычал он.
— Я тоже так думаю, — тётя Настя встретила его весёлым загадочным блеском зрачков. — Предупреждён — значит вооружён! — она многозначительно вытянула указательный палец вверх и подмигнула.

Он расплылся в глупой, как ему казалось, улыбке. Но что он мог поделать? Попадая в общество тёти Насти, он постоянно терялся и робел. А она, такая взрослая и уверенная в себе, не просто заигрывала с ним, а открыто говорила о длине члена, достаточной для занятия сексом. Разве она просто так интересовалась?
— Вечером ещё пообщаемся, — прозвенела она весело, выходя в предбанник. Перед самой дверью, ведущей к лифтам, неожиданно обернулась и застыла так, созерцая его задумчивым игривым взглядом: — Ты очень красивый мальчик, — улыбалась ему светлой счастливой улыбкой.
Бесконечные три секунды она обдавала его добротой своего израненного сердца.
— Кажется, я влюбилась, — захихикала и выскочила за дверь.

60
Марина отдыхала перед телевизором. Она только что приняла душ после занятия йогой, и теперь всё её тело налилось приятной истомой.
— Же-ня! — позвала она. Лёгкая ухмылка образовалась на краях губ.
Предвкушая общение с сыном, Марина гладила себя по груди и бёдрам. Легонько возбуждаясь при этом, она приоткрывала махровый халат, заглядывала вниз — не слишком ли торчит живот? Нет, упругий живот плавно переходил в не менее твёрдый лобок, увенчанный аккуратной полоской тёмных волос.
Сын пришёл на её зов уже через минуту, такой же застенчивый и робкий, как всегда, когда боялся спросить.
— Ну всё, я освободилась. Теперь можешь рассказать мне, что у тебя стряслось, — перевернувшись на бок, она нарочно не стала прикрывать вывалившиеся наружу груди.
Он уставился на неё знакомым вороватым взглядом, его маленький член виновато торчал под плотной тканью штанов.
— Колечко носишь? — спросила она, улыбаясь, разглаживая влажные волосы растопыренными пальцами.
Он кивнул, облизнулся и прищурился.
— Ну ладно уже! — усмехнулась она. — Иди сюда.

Он подошёл к дивану и упёрся коленями в край. Она вытянутой рукой нашла резинку штанов и стянула их.
— Неплохо, — усмехнулась она, выгибая бровь дугой и встречаясь глазами с сыном. — Такой твёрдый!
На самом деле член гнулся в ладони, изворачивался как бобовый стручок.
«Ну куда с таким перчиком? — думала она. — Разве что потереть его как женский клитор».
— Становись сюда, я тебя поласкаю, — она ладонью похлопала свободное место на диване.
Он запрыгнул коленками, выгнулся в спине, пытаясь удивить длиной.
Депиляция сделала Женин пах нежным и гладеньким для мануальных прикосновений. Выдавив немного крема на руку, Марина приступила к делу. Сначала намазала головку, оставив на ней практически весь сгусток, потом, постепенно растирая жирный крем, спускалась по мягкому дрожащему пенису, расходилась выверенными круговыми движениями, втирая крем в кожу.
Он закрывал глазки, её сын. Удовольствие, возникавшее на кончике его члена, сообщалось ей встречными движениями. Он будто трахал её кулак, и тогда она отдалась его дрожанию.
Улучив момент, сильнее обхватила гуляющий пенис, сдавила его у головки, не давая проскользнуть, а потом неожиданно открывая маленькую дырочку, в которую он, как мышонок, и вылетал, поймала его на противоходе.
Он задрожал всем телом, задёргался со стоном и опустился на локти.
«Как легко заставить его кончить!» — ухмылялась она, прохаживаясь расслабленной ладонью снизу.
Водянистые капельки, вытекшие из головки, остались на пальцах. Она вытерла их об влажную салфетку. Упаковка с недавних пор лежала здесь же на подоконнике.

— Тётя Настя сказала, что влюбилась, — восторженным шёпотом произнёс он.
— Она мне давно об этом сказала, — Марина поймала удивлённый взгляд сына. — Только ты не думай, что всё так просто. Она ведь тоже женщина и не станет возиться с тобой, как я.
— Я знаю, — уголки его губ опали. Женя опустил глазки. — Я сказал ей, что у меня маленький член, а она говорит, что четырёх сантиметров достаточно.
Марина хмыкнула. «Вот хитрая лиса! — думала она. — Четырёх сантиметров ей достаточно!»
— Но это ведь, когда твёрдо стоит, как штык. Тогда, может, и трёх достаточно, — она продолжала гладить его, теперь уже по попе. Сын вытянулся рядом и явно находил её поглаживания в зоне ануса приятными.
— А у меня сейчас твёрдый был? — с надеждой в голосе спросил он.
Марина вдохнула и с шумом выдохнула через нос. Что она могла сказать ему? Член его по-прежнему являлся лишь жалким подобием мужского инструмента для серьёзной работы. Так, обрубок какой-то, торчащий между ног.

— Понимаешь, сынок, — сказала она, задумчиво облизывая губы. — Женщина — это скрипка в руках музыканта, и если под рукой не будет смычка, то и музыку ты не услышишь. А если примешься играть на скрипке спичкой, то что это будет за музыка? — она посмотрела на него внимательно.
Сын опустил глаза, губки надулись, он явно тяжело переживал эти слова, которые она была вынуждена сказать, чтобы у него не возникало ложных иллюзий по поводу происходящего.
— А у меня спичка? — спросил полушёпотом, не поднимая глаз.
Марина усмехнулась, потрепала его по волосам.
— У тебя стойкий оловянный солдатик, — с расстановкой произнесла она. — Который упорно не хочет сдаваться, потому что думает, что сделан из олова.

— Ну он хотя бы стойкий, — обиженно пробубнил сын. Он грустно улыбался.
— Это как сказать, — Марина скривила губы. — Где он сейчас? Спит?
— Спит, — согласился Женя.
— А нужно на посту стоять. Какой же он стойкий? — она потворствующе прикрывала веки, наблюдая за болезненным выражением, возникающим на лице сына. — Какой же он оловянный, если он слился за две минуты? Он, скорее, резиновый или из картона.
Женя опустил подбородок на руки и шумно засопел, выдыхая через носик. Бровки его хмуро сошлись над переносицей.
— Ты ведь не расскажешь ей про меня? — встрепенулся он.
— Хочешь удивить её? — Марина усмехнулась.
— Нет, — он расплылся в виноватой улыбке. — Просто не хочу, чтобы она думала про меня плохо.
— Ты ведь и так ей уже всё рассказал.
— Ну не всё, — он продолжал улыбаться. — Наверное, лучше про яички не рассказывать, как считаешь?
— Сюрприз готовишь? — Марина не удержалась и подмигнула. И тут же залилась смехом.

В глубине души она давно смирилась с тем, что старания сына ни к чему не приведут.
«Нужно дать ему любую возможность проявить себя, — думала она. — Пускай попробует с другой. Мама никогда не бросит, а вот чужая тётя может и сердце разбить».
Она почти не сомневалась, что отношения между Анастасией и сыном долго не протянут.
###
Уже на следующий день Марина встречалась с Еленой и Анастасией в летнем кафе. По заведённой традиции женщины общались пару раз в неделю, обсуждали наболевшее, делились мелкими радостями и планами.
— Ну как там ваши занятия проходят? — в какой-то момент поинтересовалась у Анастасии Елена. Она следила за развитием отношений между Настей и Женей и всей душой болела за интересное продолжение.

Выпив один полный бокал красного вина, Елена порядком охмелела. Её чёрные глазки гуляли по залу, она находила забавным заигрывание в переглядки с мужчинами, сидевшими за соседними столиками. Те тоже не упускали возможность, чтобы нет-нет да и вернуть ей продолжительный томный взгляд. Это приводило Елену в неописуемый тайный восторг. Она торжествовала, хоть и отдавала себе отчёт в скоротечности удовольствия.
— Всё просто замечательно, — сложив руки на столе, рапортовала Анастасия. Она тоже, опьянённая весёлой встречей с подругами и, несомненно, дорогим вином, стреляла глазками по сторонам.
— Сердцеедка! — с притворным укором заметила Марина.
Женщины рассмеялись.
— Ты зачем ему в любви призналась? — Марина наклонилась вперёд, на её лице застыла улыбка, но она пыталась взять на себя роль следователя на допросе обвиняемой.
Анастасия лишь невинно хлопала ресницами.

— Ну, а что я могу поделать? Он такой милый и беззащитный, — её голос изменился до детского лепета.
Женщины опять прыснули со смеху.
— Вот теперь и будешь с ним возиться, — заметила Марина. — Попробуй только брось его, я тебе этого никогда не прощу!
— Да я не собираюсь никого бросать, — продолжала лепетать Анастасия. Её глаза округлились, губки надулись, она выражала абсолютное благодушие, чем только усиливала весёлый блеск в глазах сидевшей напротив её Елены.
— У вас уже что-нибудь было? — спросила она, ухмыляясь.
— Нет пока что, — жеманно отозвалась Настя.
Она обвела стол вопросительным взглядом, видимо собираясь с мыслями. Подруги умолкли, ожидая, что она скажет.
— А это правда, — начала она и споткнулась. — Ну... — задумалась. Лицо её напряглось, бровки выгнулись и выдались вперёд.
— Что правда? — Марина доброжелательно улыбалась.

— Что он импотент, — перешла на шёпот Настя. Глаза её опять округлились, ротик приоткрылся. Она опустила подбородок и смотрела на Марину немного исподлобья, скрывая часть лица под опавшей прядью волос.
Марина сглотнула и перевела многозначительный взгляд на Елену.
— Это ты ей сказала? — спросила она.
— Нет, что ты, — та тут же отбросила ухмылку.
— Это он сам мне написал, — сказала Настя. — Вот смотри, — она бросилась искать в телефоне переписку с Женей.
— Да верю я, — Марина откинулась на спинку стула.
— Не переживай так, — Елена вытянула руку и погладила её по плечу. — Всё будет хорошо.
— Я тоже так ему написала, — вторила Настя. Она уже нашла нужный чат и теперь, проскроллив его вверх, отважилась озвучить некоторые слова: — Вот он пишет: «Тебе не понравится». А я ему: «Откуда ты знаешь?» Он мне: «Знаю». Я: «Ну откуда?» Он: «Знаю и всё!»

— Действительно, — театрально развела руками Елена. Она опять игриво улыбалась. — Ну откуда ему знать, что тебе понравится, а что нет?
Женщины рассмеялись. Впрочем, Марине было не до смеха. «Надо спасать скорее положение, — думала она, — пока не стало слишком поздно!»
Но Елена, раздухарившись, интенсивно разбалтывала вино в бокале, раскачивая его круговыми движениями запястья.
— Мне вот, например, очень даже понравилось, — заметила она сладким голоском.
Женщины прыснули со смеху. Марина спрятала лицо в кулачки. Покрякивая в нос, она давилась до слёз.
— Жене удалили яички, когда он был маленьким, — сказала она, глубоко вздохнув.
Это заявление сразу установило тишину за столом.
— Даже так, — лицо Анастасии быстро сменило выражение. Теперь она смотрела с жалостью и виновато сжимала губки.
— Да, он упал. Поделать уже ничего нельзя было. Грустная история, — Марина быстро захлопала ресницами, пытаясь сдержать слёзы. — Теперь он вовсю стремится доказать, что мужчина.

— Ничего не понимаю, — лицо Анастасии ожесточилось. Она нахмурилась. — Сначала он написал мне, что у него стоит и там даже больше четырёх сантиметров, как я поняла. А теперь пишет, что он — импотент.
— Такое тоже бывает, — Марина устало накрыла глаза рукой, принялась массажировать уголки глаз.
— А знаешь, мне даже нравится, что он такой женственный и что у него плохо стоит, — сказала Настя. — Мой бывший муж был просто животное в этом плане.
Елена и Марина переглянулись. Никогда раньше Настя не посвящала их в нюансы сексуальной жизни с бывшим.
— Не могу сказать, что мне это совсем-совсем не нравилось, — задумчиво продолжала Анастасия. — Но иногда он просто как с цепи срывался. Я ещё ничего не успевала подумать, как он уже входил в меня. И было очень больно. Я кричала, плакала, просила его не мучить меня, а ему, похоже, доставляло это удовольствие.
— А-а-а, — отозвалась Елена. — Есть такой тип мужчин. Психопат называется.
— Может быть, — кивала Настя. — Если бы у него член был не такой большой, я бы, может, и нормально с этим жила. Но он же просто огромный был. Я бы никогда не подумала, когда его встретила, что у такого щуплого с виду мужчины, может быть такой шланг между ног. Я когда в первый раз увидела, чуть с ума о страха не сошла.
Елена и Марина грустно усмехнулись.
— А потом, когда это всё поднялось и застыло, как бивень слона, я думала, я там сознание потеряю.
Подруги кивали, внимательно слушая рассказ.

— А потом он начал это дело, и там уже было не остановить его. Хоть бы поцеловал меня сначала, погладил. А так просто брал, как дикое животное. Я не сразу поняла, что нам не по пути. Если бы тогда сразу не залетела, то, может, и выкрутилась бы как-нибудь. Он же хитрый гад был, после секса всегда извинялся, обещал, что больше такого не повторится.
— Да уж, не повторится, — Елена критично поджимала губы. Потягивая вино, она своим лицом выражала абсолютное осуждение всего рода мужского.
— Потом, когда я уже забеременела, он понял, что я никуда от него не денусь, и тогда для меня вообще ад наступил. По несколько раз в день это происходило. Я приучила себя терпеть. Всё-таки он быстро всё делал. В попу всё лез. А я не давала. Так он начал меня «разрабатывать». Накупил секс-игрушек, говорит: «Влагалище у тебя уже не то». Я ещё не рожала, с животом на четвёртом месяце, а он мне попу «разрабатывает». Доразрабатывался. Я потом после этой разработки по врачам ещё долго бегала и всё свечи вставляла, — лицо Насти окончательно окаменело от болезненных воспоминаний.

— Ну всё-всё, успокойся, — Елена встала и, подойдя к подруге, накрыло её объятием сверху. Целуя макушку, она гладила Настю, приучала её к теплу любви, которая возникла между ними за тот непродолжительный период с начала знакомства.
— Я и не переживаю больше, — продолжала говорить тем же спокойным голосом Настя. — Просто для меня теперь импотент даже лучше, чем обычный мужчина. Не хочу больше так страдать. Не хочу.
— Я знаю, я знаю, — шептала Елена, поглаживая её.
— Надеюсь, ты не ошибаешься, — заметила Марина. Откровения Анастасии заставили её усомниться в роли мужской потенции в счастливой сексуальной жизни женщины.
— Теперь уже точно нет, — вторила Настя. Похоже, она на все сто процентов убедилась в своей правоте и теперь непоколебимым шагом шла навстречу судьбе.

61
Марина выдавила сгусток крема на средний палец и аккуратно перенесла его в попку сына. Он вздрогнул, но тут же расслабился и подался чуть назад. Стоя на коленках, Женя выгибался в спине, выставлял попу, опускаясь грудью и лицом на мягкий диван.
— Так не больно? — промурлыкала Марина, подушечкой растирая сгусток в кратере ануса.
— Нет, — промычал сын в покрывало.
— Нравится? — усмехнулась она.
— Не знаю, — он слегка вильнул бёдрами — чисто женское движение, которое в последнее время стало частенько проскакивать в его манерах.
— Вот и умница, — она опустилась губами на ягодицы, приложилась к ним мокрым французским поцелуем, языком вылизывая центральные части этих пухлых полусфер.
— Так — нравится, — голос Жени оживился, он активнее завилял задом.
— А так? — она обхватила его вялый пенис, перетянутый кольцом, задёргала его вверх-вниз, словно выдаивая.

— Да, так тоже, — он явно улыбался, произнося слова. Голос его звучал радостно, хоть в интонации и прослеживалась стыдливость.
Она опять прошлась языком по пухлым поверхностям ягодиц, спустилась посередине, пощекотала мошонку. Гладенькая кожа, дышащая свежестью после душа, приятно ложилась на язык. Марина вдыхала душистый аромат, исходящий от кожи, наслаждалась процессом. Это был женский гель для душа, её гель. Она попросила сына помыться её гелем. Теперь этот свежий пенис наливался кровью, она чувствовала, как головка всё твёрже трётся о пальцы. Проскальзывая сквозь крем, Женин член смешно почвякивал. Чтобы удержать его в ровном продольном движении, Марина обхватила его у основания одной рукой, другой активно гоняла наливающееся кровью тельце, назвать которое стволом не поворачивался язык.
— Хм, — Марина усмехнулась. Отвлекаясь от процесса, она свободной рукой извлекла из-под подушки припрятанный фаллос — искусственный маленький член. — А теперь представь, что ты девочка. Представил?

— Да, мама, — он зарылся под подушку и гудел оттуда.
— Ты и есть самая настоящая девочка, моя красавица. А твоя попка — сладкий персик для любого мужчины. Сейчас посмотрим, как ты справишься с мужским членом.
Усмехнувшись, она легонько надавила смазанным кончиком фаллоса, и тот почти сразу проник внутрь. Опускаясь всё глубже, Марина раскачивала удовольствие, задерживаясь рукой, чтобы не дать удовольствию в виде непроизвольного оргазма ускользнуть от неё.
— Вот так, моя хорошая, — шептала она, работая двумя руками. Её пальцы, заляпанные жирным кремом, крепко держали два члена: искусственный — твёрдый, и Женин — мягкий и податливый. Они были одинакового размера, разница небольшая, но какая огромная пропасть пролегала между ними. Вялая эрекция сына не в какое сравнение не шла с тем жёстким пластиком, который торчал у него в заднице.

— Тебе не больно? — она старалась не усердствовать с анусом. Всё её внимание сконцентрировалось на члене, который явно готовился к излитию. Или тому, что называлось оргазмом импотента.
— Не-е-ет, — прогудел он.
— У тебя такой забавный маленький член, — она усмехнулась, лёгким движением выгнула его по направлению к себе и присосалась.
Её выверенные движения нашли должный отклик в виде томных стонов сына, он шире раскрылся, опускаясь ниже, отъезжая попой назад, чтобы встретиться с её губами.
Марина закончила упражнение. Красный пережатый пенис дрожал нежной головкой в её стиснутой в кулак ладони.
— Когда будешь с тётей Настей, постарайся не ударить в грязь лицом, — она включила стервозность. — И лучше не рассказывай ей, какой ты у нас неженка. Ты и так ей слишком много про себя рассказал.
— Что это? — она вдруг почувствовала, как член задёргался ритмично в руке. — Ты что, кончил? — в неверии уставилась на вытекающие водянистые капли, те сочились из головки, устремлялись по её руке к запястью.
— Я же ничего не сделала! Просто держала его неподвижно. Ну ты даёшь! Как так можно?

— Прости, — промычал он.
— Что «прости»? Ты думаешь, тёте Насти понравится твоё «прости»? Да если ты так кончишь быстро, тогда вообще лучше не начинай. Зачем издеваться над женщиной?
— Я постараюсь не кончить.
Марина хмыкнула.
— Постарается он. Постарайся лучше научиться ходить на каблуках. Тебе это гораздо больше идёт, чем прыгать на женщин с глупыми намерениями. Сколько можно стараться? Я уже вся умаялась. Ты и тётю Настю хочешь замучить до смерти своими стараниями? — её голос невольно ожесточился.
— Не говори ей ничего, — взвыл он с мольбой.
— А ничего и говорить не надо! — она отпустила член и принялась вытирать руки влажной салфеткой. — По тебе и так видно, что ты или педик, или девочка, но никак не мальчик.

Сын повалился набок. Поджав коленки к груди, он выглядывал из-под подушки, улыбался ей счастливой улыбкой освобождённого от рабства похоти раба. Марина не могла сдержать ответной ухмылки.
— Ну что, сучка, понравилось тебе? — спросила она.
— Не называй меня так, — он тут же нахмурил бровки.
— А как мне тебя называть? Принцесса Вялый Член? Или, может, Её Величество Половая Тряпка?
Они оба рассмеялись.
— Всё равно, я хочу быть парнем, а не девушкой, — сказал он, когда они успокоились.
— Ну тебе же врач сказал, что ничего не получится. Зачем тебе это? — Марина отбросила придурь и теперь серьёзным взглядом изучала задумчивое личико сына.
— Он сказал, что можно как-нибудь иначе доставить женщине удовольствие.
Марина фыркнула.

— Ага! Много он понимает в женских желаниях. Вот ты бы, например, хотел заниматься сексом с девушкой, у которой проблемы с возбуждением? — она облизнула губы.
Женя нахмурился.
— Какие проблемы? — надул он губки.
— Ну не хочет она, например. Не стоит у неё. Не возбуждается. Не такая, как я, а фригидная. Всё время вялая и сухая, как палка колбасы. Стал бы ты с такой трахаться?
— Не знаю, — он насупился ещё больше, поморщил носик.
— А ты подумай хорошенько: ты горишь желанием, хочешь засадить девушке, а она вялая, как бревно, или делает вид, что её киска вся течёт. И вот она начинает выдумывать всякую ерунду: смазывает себя кремом, стонет, симулирует оргазм, специально к тебе пристаёт, чтобы ты её не разлюбил и не бросил. Но постоянно притворяется. Играет такую роль, что вот она страстная женщина, очень тебя хочет. Стал бы ты с такой жить? С такой обманщицей? — Марина гладила сына. Всё это время, пока говорила, трогала его, проводя ладонью по его бедру, поднималась по животу к плечу. Он лежал на боку, сжавшись в комочек, оставляя ей простор для фантазии.
— Нет, не хотел бы, — наконец произнёс он.
Видимо, этот простой психологический приём с перестановкой ролей подействовал на Женю как отрезвляющий холодный душ. Он лежал неподвижно, хмурился и улыбался, будто вглядываясь вдаль, невидящим взглядом представлял картинки, которые мама так мастерски рисовала в его воображении своими словами.

— Так что, лучше притворяться девушкой, чем парнем? — спросил он, хватаясь за соломинку. Туман в его глазах рассеялся, он вопросительно уставился на Марину.
— Тебе ведь нравится в попку? — она спустилась ладонью на ягодицы сына, пальчиками пробежалась по ещё жирной коже по центру.
— Не знаю, — он по-детски повёл плечами. — Нравится, когда я не думаю, как это неправильно.
Марина расплылась в улыбке, потрепала его по волосам.
— Вот полежи теперь здесь и подумай, что есть правильно, а что — нет. Кончать от одного прикосновения к члену и притворяться потом, какой ты у нас мужчина, или всё же расслабиться и стать прекрасной леди. Неправильно будет, как ты считаешь, доставить любимому мужчине удовольствие? А заодно и самой получить все причитающиеся дивиденды.
— Какие дивиденды?
Марина оскалился, вставая с дивана.
— Мужское семя вместо крема. Горячее и настоящее, как залог настоящей любви.
— А-а-а.
— Бэ, — она накрыла его покрывалом, ущипнула легонько за нос и, усмехаясь, вышла из зала.

62
Анастасия перевернула страницу, и музыка тёплой волной продолжила литься из-под Жениных пальчиков.
— А здесь немного поэнергичнее, — сказала она и принялась отбивать темп ладонью по коленке. — Вот так, правильно. Теперь опять замедляем.
Ей нравилось командовать процессом.
«Интересно, какой он?» — думала она, незаметно улыбаясь краешком губ.
Представляя себя в одной постели с Женей, ей казалось, что нет ничего прекраснее робкого юноши, чей тонкий член похож на короткий нежный пальчик, ласковый и бодрый, мягко скользящий в её горячем изголодавшемся по мужскому вниманию лоне.
«Почему он не делает первый шаг?» — мучилась она вопросом, втягивала губы, облизывала их, стараясь скрыть волнение.
— У тебя хорошо получается, — в который раз похвалила она его.
— Спасибо, — робко произнёс он, косясь на неё.

И его стеснительный взгляд не мог ускользнуть от её пытливого взора, она улыбнулась в ответ, похлопала его по коленке — ничего не значащий жест — она тут же убрала руку.
— Можно мне на балкон? — спросила она. — Хочется подышать свежим воздухом.
— Конечно, — он оживился и, подскочив, засуетился у двери, разглаживая брюки ладонями, стягивая изящно закатанные рукава. Его белая рубашка хрустела чистотой, накрахмаленный воротничок стоял, как у участника международного конкурса. Невольно любуясь юношей, Настя усмехалась про себя:
«Красавчик! Просто умничка!»
Она последовала за ним по коридору. Они уже закончили занятие, и теперь ей хотелось поговорить по душам, разобраться наконец в чувствах к этому молодому человеку, чья застенчивая сексуальность будила в ней смешанные материнские чувства. Молодой любовник, каким бы он ни был в постели, вызывал в ней желание пошалить, вернуться к утраченным иллюзиям юности.

— У тебя есть мечта? — спросила она немного погодя. Стоя на балконе, они смотрели вниз, разглядывали маленьких человечков, спешащих каждый по своим делам.
— Есть, — не сразу отозвался Женя.
— Интересно, какая, — она улыбнулась широкой детской улыбкой, обнажая белоснежные зубы. Глаза её заблестели игривыми огоньками.
Женя улыбался, стыдливо отворачиваясь.
— Не хочешь говорить? — она приобняла его за плечи, провела ладонью по тонкой изящной шее.
— Вы всё равно не поймёте, — он покосился на неё, ухмылочка образовалась на губах.
— А хочешь, я угадаю? — она хитро улыбалась.
— Не угадаете, — неуверенно произнёс он. Бровки его выгнулись и сошлись над переносицей.
— А что если угадаю?
Он закусывал губы, косясь на неё и тут же отворачиваясь, как только их взгляды пересекались.
— Ты волнуешься? — она отправилась пальчиками по впадинке позвоночника, которая легко прощупывалась под рубашкой.
Он едва заметно кивнул, облизнул губы.
— Я тоже, — сказала она.

Его удивлённый взгляд округлившихся карих очей вызвал у неё лишь смех и прилив тепла к лицу. Ей нравилось смущать неокрепшего юношу, девственника, судя по всему. Она впервые чувствовала себя свободной в принятии решений, и это чувство заводило её не на шутку. Роль охотницы, а не жертвы, доставляло ей странное, неописуемое удовольствие, чего никогда не случалось с ней раньше.
— Идём, — она взяла его за руку и повела в комнату.
Остановившись напротив идеально застеленной кровати, они замерли напротив друг друга. Женя краснел и отводил глаза, он улыбался, нервно закусывая нижнюю губу.
«Какой же он красивый!» — мелькнула мысль у Насти. Сдерживая восторг она наблюдала за ним, и ей не хотелось спешить, она готова была наслаждаться девственной нерешительностью хоть целую вечность.
— Потанцуй со мной, — сказала она чуть тише.
— А музыка? — он поднял на неё свои карие ласковые глазки.
— А ты представь, что играешь для меня.
Он кивнул.
Она взмахнула руками и опустила их ему на плечи, сомкнула ладони на тонкой шее, приглашая Женю насладиться прикосновением к её талии.
Теперь у него не найдётся отговорок. Его руки, такие же лёгкие и изящные, как у неё, едва касаются талии, ведут партнёршу неловко, словно лишь нащупывая грани дозволенного.
Они медленно вальсировали на раз-два-три, та же музыка звучала в голове. Сокращая дистанцию, Анастасия чувствовала, как усиливается волнение исходящее от Жени. Он был весь наэлектризован, этот мальчик, горел странным желанием, не позволявшим ему освободиться от запретов, наброситься на неё наконец в порыве страсти.
— Я тебе нравлюсь? — спросила она, чувствуя, что теряется в догадках, теряет контроль за собственными желаниями, которые выдают желаемое за действительное.

Он легонько кивнул, не поднимая глаз. Он будто боялся смотреть на неё, будто взгляд её мог превратить его в камень.
— Посмотри на меня, — сказала она чуть строже.
Её пристальный взгляд наконец нашёл его глаза.
— Скажи мне, что ты чувствуешь? — она напряжённо сжала губы.
— Не знаю, — едва слышно произнёс он.
— Не знаешь? — прищурилась, примеряясь к этому неблаговидному ответу. — Совсем-совсем не знаешь?
— Вы мне нравитесь, очень нравитесь. Я не хотел вас обидеть, — он тяжело дышал, хватал воздух приоткрытым ртом, словно выискивая нужные слова и, не находя их, отказывался говорить заветные слова.
Его молящий взгляд удивил и встревожил её. Она вдруг почувствовала жалость.
«Бедный мальчик! — думала она. — Совсем измучился без женской ласки!»
— Ты когда-нибудь целовался? — спросила она, продолжая кружить его в том же ритме. Всё это время вела она, а не он, и этот факт нисколько не смущал её. Хотелось наконец понять, какой сюрприз ожидает её в этих чистых выглаженных брюках без единого намёка на эрекцию.
Он радостно кивнул:
— Мама говорит, я очень хорошо целуюсь.
Её бровь взлетела, невольно вырвался смешок.

— Она видела, как я целуюсь, — Женя нахмурился. Заметая следы, он ускользал от прямого взгляда. — Спросите у неё, если не верите!
— Да верю я, верю, — она лёгким поглаживанием пальчиков попыталась успокоить юношу, который так легко выходил из равновесия.
Их лица находились приблизительно на одном уровне, она была чуть выше, но не намного. Достаточно, чтобы диктовать условия поцелуя. Сделав нерешительный шаг вперёд, назад отступать уже было поздно, и Анастасия ухватилась губами за рот Жени. Он был приоткрыт и словно ожидал её обжигающего прикосновения. Она нашла его и раскрыла своими пухлыми нежными губками. Он был ласков, как ребёнок. Подхватив его кончиком языка, она протиснулась внутрь и удобно расположилась.
Одновременно руками она приглашала его действовать активнее: взяла запястья, направила ладони гулять по своей попе, подниматься вверх на талию и спину, наконец щупать груди. Он остановился на упругих сферах, спустился на попу. Он был раздавлен её страстью, но она не спешила, а он не рисковал искать продолжения.

«Чего же он медлит?» — думала она, губами вытягивая из него признание.
— Мне нужно принять таблетку, — выдохнул он, отрываясь на секунду. Глазами он искал поддержки, извинялся.
— Какую таблетку? — она захлопала ресницами.
— Ну... — он растерялся. — Чтобы всё получилось.
— Ну хорошо, — она отпустила руки.
Женя метнулся из комнаты, только дверь свистнула. Анастасия не сразу пришла в себя. Она вдруг осознала, о какой таблетке идёт речь.
«Виагра?! — думала она. — Он что, хочет меня здесь до смерти затрахать? Сексуальный маньяк!»
Женя вернулся через минуту. Сияя восторгом, он жадными глазами пялился на Настю, ловил её груди и талию в прицеле своих зрачков.
Теперь он действовал увереннее, сразу положил обе ладони на её попу. Вжимая их в облегающую ткань юбки, искал для себя максимального давления спереди. Он притирался об неё пахом, фактически трахал её бедро, не снимая брюк.
— Можно было бы и без таблетки попробовать, а? — Анастасия по-прежнему переваривала случившееся как странную шалость с его стороны. Ведь если он проглотил таблетку, то теперь его будет не остановить. Она прекрасно помнила мужа, который по пьяни мог сношаться часами. А бутылка водки в его случае приравнивалась к одной таблетке виагры.

«Попала!» — думала она, хмурясь.
— Впрочем, у современных парней часто проблемы с эрекцией. Из-за экологии и разных психологических проблем, — она вглядывалась в его лицо, на котором застыло вдруг озабоченное отстранённое выражение. Он вдруг начал лихорадочно стягивать с неё блузку. Она чуть остановила его, иначе он разорвал бы всё в клочья. Пуговицы трещали на корню.
— Таблетка никогда не повредит, — говорила она, подставляя груди в бюстике под его жадные поцелуи. — Мне так даже больше нравится.
«Первый раз попробуем так, а потом посмотрим!» — думала она.

Возбуждение парня наконец передалось ей опасным томлением. Увлекая Женю на кровать, она раздвигала под ним ноги, задирала юбку на бёдра, давая ему обрушиться на неё, провалиться между ног и прижаться к ней всем телом.
Он стянул с себя рубашку, она расстегнула бюстик и откинула его в сторону. Их тела прижались друг к другу. Его плоская белая грудь заскользила, притираясь к упругим сферам. Направив поцелуи Жени вниз, Настя обхватывала груди по одной, выдавливала толстые загрубевшие соски под его ласковые мазки. Женя языком находил её, теребил сосок, похоже, наслаждаясь процессом не меньше, чем она сама.
Руками она нащупала ремень и быстро обезвредила его опытными пальцами, пуговки и ширинка остались позади в мановение ока. Настя тянулась к заветному плоду, манившему её всё это время. Любопытство изводило её. Член совсем маленький? Но ведь этого должно хватить, чтобы она получила удовольствие?
Её не будут насиловать, больно не будет, она останется довольна ласковыми лёгкими проникновениями, неглубокими, нежными и точными, как тонкие пальчики Жени, по которым она всё это время пыталась угадать форму и длину его члена.
То, что предстало её глазам, заставило её замереть от неожиданности. Она, казалось, целую вечность разглядывала этот ничтожно маленький короткий член, странно торчащий из почему-то абсолютно гладенько выбритого паха. Перетянутый каким-то кольцом, этот пальчик вызывал и смех, и жалость.
— Хороший член, — сказала она, видимо, слишком фальшиво. Ей вдруг стало не по себе. Как она очутилась в постели с этим чудом, разве можно здесь что-то придумать? — Очень даже хороший нормальный член, — суетилась она, стягивая с себя трусики. — Презерватив для него, я думаю, не понадобится. Ты ведь у нас ничем не болеешь?
— Нет, — он ответил напряжённым вкрадчивым взглядом, будто в душу заглядывал, усматривая там её истинные мысли.
— Вот и хорошо, — продолжала взволнованно тараторить она. — Вот и замечательно. Я тоже на таблетках, поэтому можно попробовать и так.
«Всё равно на такой член презерватив не нужен. Тут надо или детский шарик, или напальчник», — эта последняя мысль вызвала у неё сдержанный смех.
Женя к тому же приступил к половому акту, если можно назвать телодвижения, которые он проделывал, повалившись на неё, этими словами.
Воткнувшись своим белым пахом с торчащей пипеткой — красной головкой — в её естество, он попытался с ходу пропахать влагалище. Настя лишь почувствовала щекотливое скольжение гибкого пальчика, как он маленьким юрким зверьком нырнул вдоль больших половых губ, прогнулся назад и вдруг выскользнул наверх, устремляясь вдоль лобка.
— Дай-ка я тебе помогу, — она вытянула руку под себя и нашла этот странный обрубок.
Направив его, она ощутила лёгкое давление внизу, будто кто-то баловался, не решаясь войти.
— Ты уже вошёл? — она выгнула шею, всматриваясь под себя. Он действительно лежал на ней, полностью прижимаясь пахом к её раскрытому лону.
— Кажется, да, — он с не меньшим сомнением заглядывал под себя.
— Да, кажется, ты внутри, — она улыбнулась неловко и, отводя глаза, принялась усиленно думать о хорошем.
Он будто с цепи сорвался и забился на ней, как ненормальный. Она едва сдерживала его пыл шлепками по нежным пухлым ягодицам.
Закрывая веки, облизывала губы и решительно стонала:
— Да, вот так. Вставь его поглубже. Какой ты там большой.
А про себя тем временем думала:
«Какая же я была глупая и наивная!»
Её молодой любовничек вдруг задёргался и застыл. Он продолжал вжиматься в неё пахом, ёрзая там, но его усилия не вызывали ничего кроме умиления и неловкого разочарования.
«И всё? — думала она. — Похоже, он кончил!»
— Мне так понравилось! — нарочито высоким голосом произнесла она. Фальшь слышалась за версту. Настолько очевидным было её враньё, что она не выдержала и захихикала. Ну как без этого!
«Держи себя в руках! — приказывала себе. — Может, его ещё на пару раз хватит».
Выскользнув из-под Жени, она перевернула его на спину. Теперь он лежал под ней во всей своей юношеской красе, и она могла наконец изучить особенности его строения.
Член уже опал и скукожился до вялого хвостика. Эрекционное колечко свободно болталось в основании лобка.
###
Женя с замиранием сердца разглядывал идеальные формы тёти Насти, она выгибала спину, словно кошка, склонялась над ним, чтобы поцелуями вызвать новую волну возбуждения. От этих действий он холодел внутри, боялся пошевелить кончиками пальцев.
— У тебя всё хорошо? — она бросила на него короткий тревожный взгляд, и он понял, что выглядит нелепо. Его страх так очевиден, молчание столь разоблачающе, что пора предпринять что-нибудь, сделать ей приятно так, как учила мама.
— Хотите я вас там поласкаю? — он направил руку вдоль её бедра, указывая на киску, которая нежными губками играла в основании попы, двумя округлыми дольками, выбритыми и мокрыми от смазки, блестела перед глазами.
— Я подумала, что, может быть, ты ещё захочешь, — она опустилась лицом возле члена, пальчиками ухватилась за пенис и принялась теребить его. Встречаясь глазами с Женей, тётя Настя вызывала его на поединок, играла в гляделки, призывая встать и вставить её глубоко.
Он решил действовать вопреки ожиданиям. Вывернул шею и, приподнявшись, подтянул виляющий зад тёти Насти к своим губам. Она помогла ему и опустилась пониже. Выхватывая языком большие губы влагалища, он жадно лакал её, пытаясь проникнуть кончиком языка как можно глубже в дырочку.
— М-м-м! — замычала тётя Настя со своей стороны. Она сосала его, полностью накрыв пенис ртом.
Соревнуясь в дерзости прикосновений, Женя отправился гулять языком вверх — к анусу, как учила мама.
Тётя Настя вздрогнула и, захихикав, сжала ягодицы.
— Ну что ты делаешь? — сказала она, тяжело дыша.
— Вам так не нравится? — он вернулся к дырочке, которая вся полнилась влагалищным соком.
— Я надеялась, что ты возбудишься, и мы опять попробуем, — отозвалась она.
— Я могу пальчиком, если хотите, — он вытянул указательный палец и засадил его глубоко в горячую дырочку.
Тётя Настя сразу отпрянула, она опять сжимала ягодицы.
— Нет, давай лучше подождём, пока ты возбудишься, — она села попой на кровать и развернулась к нему.
На лице её играла странная жуликоватая ухмылка, будто она в чём-то провинилась, но боялась признаться.
— Можно я вас ещё немного поцелую? — он вскочил и, как голодный щенок, кинулся вылизывать её киску.
Она удерживала его руками, прорываясь головой, он действовал вслепую, тянулся к пахучему лакомству. Наконец она уступила и отдалась ему.
Стоны Анастасии, видимо, неподдельные наконец наполнили комнату. Женя круговыми движениями языка искал предел твёрдости.
«Ведь занимаются же лесбиянки сексом, — успокаивал он себя. — Значит, и я могу доставить женщине удовольствие».
С непривычки язык одеревенел, постоянно притираясь о жёсткий ворс на лобке, Жене казалось, будто рот его наполнился волосами.
— Так ты лизун! — услышал он восторженный весёлый вздох тёти Насти сверху.
«Ей нравится!» — ловил он себя на мысли, плотнее вдавливаясь языком в горячую сочащуюся киску.
Его усилия привели к извержению вулкана, если можно так назвать сладкие кошачьи стоны Анастасии Петровны. Она вздохами сопроводила оргазм и повалилась назад. Накрыв лицо руками, захихикала. Бёдра её сошлись, не давая Жене возможности продолжать.
«Кончила!» — радостно думал он, отстраняясь. Лицо его было заляпано вагинальной смазкой, губы и язык горели от плотного взаимодействия с киской Анастасии. Она, хоть и была выбрита на половых губах, имела тонкий густой ворс на лобке. Этот треугольничек и был тщательно исследован ртом в порыве страсти. Теперь пришла расплата. Жене хотелось плеваться, и только рамки приличия не позволяли ему закхекать, засунуть пальцы в рот, чтобы начать доставать оттуда лобковые волосы Анастасии.
— Вы ведь кончили, — тихо заметил он.
— Да, кончила, — с блаженной улыбкой на лице отозвалась она.
Тётя Настя лежала с закрытыми глазами, бровки её то и дело морщились и сходились над переносицей. Она явно думала о чём-то своём.
— Я тоже кончил, — сказал он.
— Я заметила, — она ухмылялась краешком губ.
— Хотите, я ещё раз?
Она наконец открыла глаза. Улыбаясь, она начала вставать с кровати, искать одежду, натягивать трусики, бюстик и юбку.
— Давай лучше отложим до следующего раза, — сказала она, встречаясь с ним взглядом. — Ты ведь себя хорошо чувствуешь?
— Да, а почему вы спрашиваете?
— Ну я подумала, что, может быть, из-за таблетки виагры ты устал и тебе надо отдохнуть.
— Я себя нормально чувствую, — насупился он. — Зачем вы так говорите? — бросил на неё гневный взгляд.
— Женечка, — она опустилась рядом с ним на кровать. — Я же тебя ни в чём не виню. Ты сегодня отлично справился, а в следующий раз будет ещё лучше.
Он смотрел на неё умоляющим взглядом, готовый расплакаться.
— Вы ведь меня не бросите? — прошептал он наконец.
— Ну что ты, милый? — она наклонилась и поцеловал его мягко в губы. Оторвавшись, встретилась с ним пытливым взглядом: — Разве я похожа на тех, кто бросает?
Он застыл в немом повиновении. Долго разглядывал неподвижное равнодушие в глазах тёти Насти. Она будто замкнулась в себе, охладела к нему. Как это случилось? Когда он оступился? Она ведь не бросит его?
63
Женя понимал, что половой акт, произошедший между ним и тётей Настей, с большой натяжкой можно считать успешным.