День совершеннолетия Дюймовочки совпал с днём её свадьбы. Выйдя замуж за Принца-эльфа, она была буквально на седьмом небе от счастья. Он окружил свою избранницу теплом и заботой, и девушка буквально купалась в атмосфере его любви и обожания, отвечая ему взаимностью.

Всё невзгоды, недавно свалившиеся на её хрупкие юные плечи, были теперь позади. И сам Принц, и вся его свита души не чаяли в его возлюбленной. Они всячески стремились ей угодить, стараясь сделать так, чтобы она поскорее забыла о недавно произошедших с ней злоключениях.

Дюймовочка не верила своему счастью и тоже изо всех сил старалась быть примерной женой. Долгие дни, когда Принц отлучался по важным делам, она проводила дома, готовя к его возвращению изысканные нектары из цветочной пыльцы и сока сладких ягод.

А вечером с замиранием сердца голышом ждала его на супружеском ложе, которое представляло собой бархатистую сердцевину большого цветка. Принц залетал в него сверху, и лепестки огромного соцветья захлопывались, образуя уютный купол над влюблённой парочкой до самого утра.

Принц нежно и бережно ложился сверху и будил задремавшую Дюймовочку, покрывая её юное тельце многочисленными сладкими поцелуями. Тёплая ото сна девчонка, не открывая глаз, улыбалась и бередила пальчиками густую шевелюру своего любимого, запустив в неё обе свои маленькие ручонки.

Потом она страстно обхватывала его босыми ножками, скрестив их у Принца за спиной. А спустя пару мгновений под цветочным куполом раздавался еле слышный протяжный девичий стон. Его тонкий, но такой горячий и желанный стерженёк плавно вползал в мягкую, скользкую и узенькую щелочку у неё между ног, раздвигая податливые полумесяцы белоснежных девичьих губок.

Затаив дыхание и приоткрыв свой маленький ротик, девчушка наслаждалась этими долгожданными и такими ласковыми вторжениями в её трепетное естество. Принц знал, как сделать хорошо своей малышке, поэтому никуда не спешил. Первые два-три проникновения были неглубокими и особенно медленными. Он давал любимой сполна насладиться тем бесстыдным восторгом, который она испытывала, лёжа сейчас под ним совершенно голенькой, с широко раздвинутыми ножками.

Но скоро движения горячей мужской тверди в ней становились более ощутимыми, глубокими и ритмичными. Плавно наращивая темп, Принц каждый раз вводил свой упругий поршень в Дюймовочку почти до основания, тычась набухшей головкой в мягкий свод её розовой девичьей пещерки. От этого цветочный полог заполнялся страстным сопением и тонюсенькими всхлипами.

Пара стройных беленьких ножек, скрещенных у Принца позади, изо всех сил обнимала и подталкивала его, призывая любить её ещё сильнее и проникать в её ласковую норку ещё глубже. Обе девичьи ладошки страстно сновали по гладкой спине молодого эльфа, лаская его у основания крылышек. Его же руки и губы в это время всецело были заняты ублажением двух мягких и нежных холмиков, увенчанных крошечными стоячими сосочками.

Постепенно слияние двух юных безумно влюблённых друг в друга тел превращалось в настоящий экстаз. Две мягкие голенькие булочки ритмично пружинили на упругом бархатистом ложе под мужским натиском. Твёрдый и багряный от напряжения эльфийский шомпол самозабвенно полировал изнутри истосковавшееся по нему за день уютное дульце Дюймовочки. Отчего та теперь уже в голос стонала, мечась головой из стороны в сторону по маленькой подушке, наполненной пухом от одуванчика.

Безволосые створки девичей щелочки блестели от изливающихся меж них любовных соков. А увесистая мошонка Принца звонко шлёпала возбуждённую мокрощелочку по белым половинкам её маленькой голенькой попки. С замиранием сердца она как можно шире раздвигала тонкие ножки, лёжа под своим возлюбленным, и, содрогаясь от трепета, подставляла свою нежную и влажную тычинку его горячему и упругому пестику.

Снаружи можно было видеть, как с каждой минутой сильнее и сильнее раскачивается большое соцветие, скрывающее внутри себя акт бурного соития. Сквозь сомкнутые розовые лепестки отчётливо доносились страстные девичьи стоны и мерное ритмичное шуршание пружинящего ложа, на котором была сейчас распластана под Принцем Дюймовочка. И когда прыть, с которой эльф штопал своим шильцем мокрую дырочку своей ненаглядной, уже не уступала скорости ткацкого станка, они одномоментно издавали протяжный крик.

Юная девчушка в момент экстаза впивалась ноготками в кожу на спине Принца. А он, всосав целиком себе в рот одну из её нежных грудок, вгонял в малышку до упора своё орудие и выстреливал из него вглубь разгорячённого девичьего тельца одну за другой хлёсткие струи липкого мужского семени. Оно тут же обволакивало изнутри все трепещущие от возбуждения чресла бьющейся в оргазме изящной, юной и очень страстной любовницы...

Потом они засыпали, крепко обнявшись. А на рассвете он будил её нежным поцелуем в сахарные губки, брал на руки и летел вместе с ней к ручью, чтобы там вместе умыться после сна. Раннее солнышко пригревало своими ласковыми лучами, а Принц с умильной улыбкой на лице наблюдал, как Дюймовочка сначала мочит студёной водой заспанные глазки, а потом неспешно расчёсывает свои великолепные золотистые локоны, подставляя их свежему утреннему ветерку.

Казалось, ничто и никогда не сможет помешать этой идиллии. Но, как это часто бывает, нашёлся тот, кому было не по себе от такого счастья этой миниатюрной девчушки. Это была старая ведьма-колдунья. Уж очень она позавидовала взаимной любви юных сердец и решила расстроить их благополучие.

Вредная карга убедила старую полевую Мышь, подслеповатого скупердяя Крота, самодовольного майского Жука и омерзительного жирного Жаба с его ушлой мамашей участвовать в настоящем заговоре против Дюймовочки. Все они, конечно, тоже были не в восторге от её столь удачного замужества, и поэтому легко согласились.

Однажды утром ведьма, обернувшись огромной Вороной, подлетела к цветку, где ещё спали в обнимку молодожёны и схватила в лапы Принца. Вырвав прямо из объятий любимой, она унесла его далеко в лес. В поселении эльфов тут же возник переполох. За Вороной отправились в погоню, но так и не смогли ни догнать её, ни найти место, где она спрятала Принца.

И только когда все вернулись и немного успокоились, отыскали записку, прикреплённую к стеблю цветка, где ночевали Дюймовочка и её супруг. В записке говорилось, что искать ей его следует в глухой чаще леса, в вороньем гнезде, что на самой верхушке огромного старого дуба.

Явиться к подножью дерева девушке строго предписывалось в полном одиночестве. А чтобы попасть на вершину, полагалось преодолеть нелёгкий путь, поднимаясь по запутанному лабиринту нор, лазов и дупел внутри трухлявого векового ствола. «... И запомни, путь наверх будет труден и тернист! И только истинная любовь может заставить его преодолеть!» — говорилось в записке.

Делать нечего — Дюймовочка вытерла слёзы и стала собираться в путь. Она надела своё шикарное (другие у неё в гардеробе просто не водились) платье с пышным кружевным подолом и корсетом из чистого шёлка, поддерживающим её маленькие грудки в выгодно приподнятом положении и облегающим и без того осиную талию.

Четверо солдат благополучно сопроводили юную Дюймовочку в глубокую чащу леса, где рос тот самый огромный старый дуб. На самой его верхотуре среди густых раскидистых ветвей виднелось безобразно лохматое воронье гнездо. Чтобы не навлечь гнев злой колдуньи, сопровождающие оставили девушку у подножья дерева, а сами поспешно удалились.

Бедняга робко осмотрелась и решила обойти толстенный ствол вокруг, чтобы понять, как попасть внутрь. Боязливо переставляя тонкие ножки в лакированных серебристых туфельках, она медленно шагала по желудям и прошлогодним листьям, то и дело хватаясь руками за кору, чтобы не потерять равновесие. Наконец, она увидела большое овальное дупло, расположенное возле самой земли.

Вглядываясь в глухую темень внутри дупла, Дюймовочка немного постояла в нерешительности. Затем осторожно сделала сначала один шажок внутрь, потом второй... Пахло сыростью и плесенью, а сверху на голову сыпалась какая-то труха.

— Ааа!... Явилась — не запылилась! — проскрипел где-то рядом знакомый старческий голос. — А мы уж тут все тебя заждались!

Из темноты нарисовался силуэт полевой Мыши. Она схватила растерявшуюся девчонку за руку и поволокла в темноту. Её привыкшие к дневному свету глаза ничего не могли видеть. Следуя за старухой, Дюймовочка выставила вперёд свободную руку, ощупывая пространство перед собой, и не очень охотно семенила ножками.

— Куда Вы меня ведёте? Где Принц?... — ныла бедняжка, не видя ни зги.

— Ха-ха-ха!. Ишь, чего захотела! Принца ей подавай!... Не так быстро... Для начала тебя ждут несколько испытаний!

Тем временем глаза Дюймовочки понемногу привыкли ко мраку, а коридор, по которому серая грызунья тащила свою заложницу, внезапно закончился тупиком. Впереди показалась какая-то ниша, отгороженная от прохода плотной занавеской из грубой мешковины. Мышь отдёрнула её и завела девушку внутрь скрытой там небольшой коморки. Не дав опомниться, развернула к себе спиной и встала вплотную к ней сзади.

Старая Полёвка давно мучилась артритом, сковавшим и изуродовавшим ей руки. Так мерзкая колдунья пообещала ей, что если та долго и от души полапает своими больными культями юное девичье тело в самых интимных местах, то хворь её надолго отступит.

Недолго думая, продажная старуха запустила одну руку девчушке в декольте, обхватила скрюченными пальцами один из её нежных холмиков и принялась мять его, покручивая податливый розовый сосочек. Вторую лапу Мышь запустила малышке под подол, проникла в трусики и стала бесцеремонно ощупывать там все девичьи прелести от копчика до самого пупочка.

Шершавые заскорузлые пальцы сновали и тёрлись о маленькую тёплую попку и нежные полумесяцы половых губ оторопевшей от такой наглости Дюймовочки. Однако она не посмела и пикнуть, лишь зажмурилась, съёжилась и терпела это унижение. Пальцы Полёвки извивались и изворачивались, стараясь со всех сторон равномерно потереться об оголённые девичьи органы.

От шаловливых прикосновений молоденькая сливка меж двух стройных девичьих ножек тут же дала сок. Обильно выступившая из киски влага стала окутывать скользкой пеленой надрачивающую её руку престарелой охальницы. Довольно ухмыляясь, вскоре Мышь вынула увлажнённую руку из девичьих трусиков и направила её Дюймовочке в декольте, чтобы помять там ею второй холмик. А ту, что занималась этим прежде, засунула в трусики, но теперь не спереди, а сзади.

Понежившись о тепленькие полупопия, Мышь проникла глубже, стянув немного вниз тонкие кружевные трусишки. Тут же обогнула булочки снизу и теперь блаженно умащала каждый свой заскорузлый перст обильно сочащимся из девичьей щелочки горячим и мылким на ощупь секретом.

Закончив лечить свой артрит, циничная старуха небрежно оттолкнула Дюймовочку от себя. От неожиданности она чуть не растянулась навзничь, поскольку сделать широкий шаг она не могла из-за собранных на середине бёдер трусиков. От обиды и унижения она едва сдержалась, чтобы не зарыдать. Но было очевидно, что это всё равно ничем не поможет.

— Куда мне дальше идти? — спросила сквозь сжатые зубки девчушка, поправляя нижнее бельё и заправляя обратно в корсет свои потереблённые грудки.

— Куда-куда... Туда вон лезь! — Полёвка мимоходом указала на лаз в потолке коморки, к которому была приставлена лестница.

Облапанная во всех местах и униженная Дюймовочка стала взбираться по крутым ступенькам. Оказалось, что лаз ещё и был прикрыт снаружи тяжёлым люком. Пока, стоя на предпоследней ступени, бедолага с огромным трудом приподнимала массивную ведущую наверх дверцу, руки старухи снова нырнули к ней под подол и вероломно стянули с неё красивые трусики.

— Пожалуй, я их оставлю себе! — заявила она. — Тебе муж новые купит! Да и не понадобятся они тебе пока! Хе-хе-хе... Мешать только будут!..

Спорить и возмущаться было некогда, нужно было спешить вызволять из плена любимого Принца. И вскоре Дюймовочка скрылась в жерле узкого люка, сверкнув напоследок своими оголёнными теперь белоснежными булочками из-под пышного кружевного подола.

Лезть вверх приходилось на четвереньках, поскольку нора за люком оказалось очень узкой и извилистой. Было много крутых подъёмов и резких поворотов, так что о том, чтобы выпрямиться в полный рост и речи быть не могло. Но ведомая желанием спасти возлюбленного, девушка упорно двигалась вперёд и вперёд.

Очередной подъём оказался не только крайне крутым, но ещё и очень скользким от капавшей откуда-то сверху воды. Влажные стенки и пол этой норы предательски заставляли бедолагу снова и снова скатываться вниз, так и не достигнув вершины. В очередной раз, изо всех сил упираясь и раскорячив тонкие конечности во все стороны, она была уже почти у самой цели. Но увы — силёнок опять не хватило, и перепачканная в жидкой грязи девчушка вновь стала медленно скатываться вниз.

Вдруг в последний миг кто-то ухватил Дюймовочку за руки и потянул вверх. Через пару мгновений измученная и чумазая, но от этого ещё более аппетитная миниатюрная девочка с героической гримасой на лице уже стояла на твёрдой ровной поверхности. Она смотрела прямо в глаза тому, кто её вытащил из той скользкой холодной норы.

Это был майский Жук. Он поджидал гостью в этом относительно просторном и сухом дупле. Впрочем, он тоже оказался внутри ствола старого дуба не только не случайно, но и не бескорыстно. Гадкая ведьма пообещала навсегда излечить его от импотенции, которой он страдал уже много лет. Для этого нужно было всего-то подольше потереться своим почти опавшим достоинством сначала о голенькую попку, а затем о нежную безволосую писю Дюймовочки. А ещё она строго настрого запретила ему переохлаждать свой увядший отросток.

Жук уложил пленницу внутри дупла животом вниз на пологий выступ, задрал как можно выше подол, чтобы получить доступ к её беленьким половинкам. Встав на задние лапы, верхними и средними руками он зафиксировал девичье тело за плечи и бока, не давая ей шевелиться. Его старые чресла оказались теперь точно возле её оголённых чуть раздвинутых булочек.

За то время, пока малышка карабкалась сюда по холодной и влажной норе, да и ещё и без трусиков, её маленькая попочка перепачкалась и замёрзла, став теперь холодной, как ледышка. Как только обмякшая колбаса Жука коснулась девичьей наготы изрядно озябшей и чумазой пленницы, он тут же отпрянул и завопил:

— Ж-ж-жуть! Ж-ж-жуть!... Заморож-ж-жусь!... Вымаж-ж-жусь!..

В ответ на эти вопли в дальнем углу дупла возникло какое-то движение. Два огромных мерзких слизня серого цвета, совершая своими ожиревшими телами волнообразные движения направились прямо к Дюймовочке. Она увидела их лишь краем глаза, но и этого было достаточно, чтобы испугаться не на шутку. Она отчаянно закричала и попыталась вырваться, но Жук крепко держал её всеми своими четырьмя ручищами.

— Преж-жде нуж-жно ж-жопочку разж-жечь! Что ж-же вы ж-ждёте?! Оближ-жите!... Уваж-жьте!... — запричитал самовлюблённый старый любитель анала.

Серые туши тем временем подползли к стоящим на полу девичьим ножкам, медленно приподнялись, раскрыли свои огромные чёрные рты и прильнули к девичьей попочке. Каждый почти полностью покрывал одну из её половинок. Малышка ощущала, как обе её нежные булочки целиком оказались во влажном чреве огромных слизней. Там их тут же принялись вылизывать огромные скользкие языки, одновременно покрывая слоем густой и тягучей слизи.

Слюна у слизней оказалась не только густой и скользкой, но и немного жгучей. От этого замёрзшие девичьи булочки моментально стали согреваться, будто бы их натирали скипидаром. Каждый язык лизал свою булочку, но поочерёдно они уделяли внимание и ложбинке между ними, тщательно вылизывая её изнутри и норовя поглубже проникнуть кончиком в сжатое колечко девичей попки.

Это неспешное согревающее лизание попочки оказалось таким неожиданно приятным, что глазки Дюймовочки сами собой прикрылись. Из её маленькой письки вытекла струйка прозрачной смазки и стала медленно сползать по внутренней стороне бедра.

Но Жук не желал больше ждать, он сам жаждал прильнуть к юному разомлевшему девичьему тельцу. Поэтому он вскоре отогнал слизней прочь и поспешил пристроиться к этой блестящей, согретой и снова беленькой попке.

Он по-прежнему держал девчонку четырьмя руками, а своё обмякшее жало вложил ей между теплых булочек. Раскачиваясь взад-вперёд, Жук сейчас не ебал её, а лишь тёрся членом об оголённую девичью плоть. Поначалу он делал это молча. Но через несколько минут его вдруг пробило на весьма своеобразную поэзию:

Жало Жука сжалось уже вожжи!
Женская жопка, Жука ублажи!
Жопа Жучихи уже не нужна!
Возможно, поможет чужая жена!..

Нежная женщина, жаром зажгись!
Бесстыже зажмурься и жопку сожми!
Жучиному жалу важно скольженье —
Сжимай, ублажай, умножай напряженье!

Заслышав последние слова, Дюймовочке пришлось и впрямь плотнее сжать попку, поскольку жучиное жало к тому моменту заметно потвердело и стало нахально нащупывать вход в её заднюю дырочку. Но ей никогда ещё не приходилось давать в попочку даже Принцу, а позволять такое этому самодовольному извращенцу ей уж совсем не хотелось.

Вместо этого его отросток вскоре скользнул ниже и оказался теперь не между девичьих ягодиц, а аккурат во влажной ложбинке меж пухленьких половых губок. Несколько раз скользнув потвердевшей залупой девчушке по клитору, он нащупал вход её такую мягкую, влажную и податливую переднюю норку.

Громко хлюпнув смазкой, он ворвался на всю длину девочке в письку, там трижды дёрнулся и разразился обильным фонтаном спермы, которая тут же потекла по девичьим ляжкам. Жук, не скрывая радости, извлёк из мокренькой щелки своё потвердевшее достоинство и, горделиво расхаживая из стороны в сторону, торжественно заключил напоследок:

Жезл железной уж брезжит надеждой, —
Жопочки жарить он сможет, как прежде!..

Оставленная без присмотра Дюймовочка поспешила воспользоваться этим и удалиться поскорее прочь подальше от этого странноватого насекомого и его мерзких прихвостней слизней. Она металась по дуплу, пытаясь понять, в какую сторону ей идти дальше. Жук без труда поймал её, подхватил двумя верхними руками за плечи и приподнял, а нижней парой рук стянул с её ножек серебристые туфельки.

— Не нуж-жны они уж-же... Да и ж-жмут, долж-жно быть!..

Затем поставил теперь уже босую девушку на пол и развернул в нужном направлении. Она тотчас бросилась бежать без оглядки по тёмному петляющему коридору, сверкая голыми пятками. Скоро она поняла, почему Жук сказал, что туфельки ей не нужны, потому что чем дальше она удалялась от его логова, тем больше воды становилось у неё под ногами. Сначала по щиколотку, потом по колено, а затем и по пояс...

Бежать было уже невозможно, и девушка просто шла вперёд навстречу новым испытаниям. И когда воды стало столько, что она уже омывала девичьи грудки, кто-то или что-то внезапно схватило её за ноги и потащило вниз. Она и опомниться не успела, как оказалась в глубоком холодном омуте, вода тут же хлынула ей в нос и в рот, залила глаза.

Очнулась Дюймовочка, лёжа на спине в цветке огромной кувшинки посреди какого-то водоёма. Вокруг было довольно темно, и она поняла, что всё ещё не покинула мрачных недр ствола старого дуба. Она приподняла голову и увидела перед собой две высунутые из воды отвратительные жабьи морды, пристально пялящиеся на неё.

— Ква-а-ак! Очухалась... Иди! — проскрипела старая Жаба.

— Да ква-а-ак? Ква-а-ак я это сделаю?! Она же будет брыква-а-аться!... — ныл небритым басом детина Жаб, растерянно глядя на мать.

Омерзительные земноводные продолжали о чём-то спорить между собой. Девушка поначалу ничего не поняла из их странного диалога. На всякий случай она уселась на своём цветке и пониже натянула подол платья на свои голые колени, так как помнила, что трусиков на ней давно уже нет. Бежать было некуда — кругом вода, а состязаться в плавании с этой парочкой было просто бессмысленно.

Вскоре по обрывкам фраз она догадалась, о чём они говорят. Мерзкий Лягух был страшно недоволен своим скрипучим хриплым голосом и комплексовал из-за этого. Подлая колдунья пообещала, что голос его станет гораздо чище и приятнее, если он оросит свои голосовые связки парой глотков тёплых любовных выделений, высосанных из молоденькой пиздощелочки в момент её оргазма. Причём довести до экстаза юную особу непременно должен он сам, своим большущим языком.

У бедняжки всё аж сжалось внутри, когда она представила, как эта отвратительная болотная тварь начнёт лизать и сосать её красивую нежную писечку. От этой мысли девичьи коленки сами собой сжались плотнее. А пальчики вцепились в края подола её насквозь мокрого платья в надежде, что это хоть как-то защитит от очередного унижения.

Жаба-мать тем временем, отчаявшись сподвигнуть на решительные действия своего увальня-сына, решительно ринулась к цветку, где сидела дрожащая от страха и холода Дюймовочка. Она грубо толкнула её в грудь так, что малышка от неожиданности завалилась на спину, а ножки её при этом вскинулись высоко вверх. Старая лягушка ловко ухватила их за лодыжки и зафиксировала раздвинутыми в поднятом положении.

Взору молодого Лягуха открылся восхитительный вид на распахнувшуюся в этой позе девичью щелку. порно рассказы Внешние пухленькие губки широко расступились, демонстрируя зрителю бутончик розового клитора и тонкие лепестки алых внутренних губок, за которыми маняще темнел вход в самое заповедное и такое вожделенное всеми самцами девичье гнёздышко.

Расчёт Жабы оказался верен — этот вид подействовал на её отпрыска почти гипнотически. Не помня себя, с затуманенными от увиденного глазами он быстро приблизился к цветку и стал вплотную рассматривать невероятно красивую писю уже знакомой ему девчушки.

— Ква-а-ак! И долго я так держать её буду? Ты будешь лизать или ква-а-ак?!

Жаба обплыла кувшинку и оказалась у изголовья Дюймовочки, продолжая держать её ножки поднятыми и раздвинутыми, теперь она почти прижала их коленями к девичьему животу, предоставив сыну максимально удобный и полный доступ к такой красивой молоденькой пиздочке.

Несчастная малышка снова стиснула зубки и решила не противиться неизбежному, поскольку понимала, что это и есть её очередное испытание, которое она должна стоически выдержать ради спасения Принца. И чтобы поскорее с этим покончить, девушка даже нерешительно приподняла руками край подола своего некогда пышного платья, который навис сейчас над её голым лобком.

Но Жабу этого показалось мало. Он выхватил подол из девичьих рук и рванул что было сил. Кружевная ткань затрещала, и через мгновение в лягушачьих лапах оказался лоскут, некогда служивший передней частью красивого платья. Теперь безволосая щелка Дюймовочки была полностью оголена, и предоставлена для глубоких засосов и самых бесцеремонных проникновений огромного и липкого жабьего языка.

Ждать Лягух себя не заставил — он тут же с жадностью впился поцелуем в оголённое естество юной девчушки. Вся её красивая писюля целиком оказалась покрыта толстыми жабьими губами, а меж белых гладеньких полумесяцев стал вползать толстый и длинный язык. Он заполнял девочку изнутри, нагло раздвигая розовые своды её маленькой пещерки, извиваясь и вылизывая сочащиеся при этом сладко-солоноватые любовные выделения.

Писька юной красотки не могла не отреагировать на такие страстные и всезаполняющие проникновения. Молоденькие железы тут же щедро наградили вылизывающего её самца обильными потоками смазки и других девичьих секретов. Громко причмокивая, он жадно всасывал их в себя и шумно проглатывал.

Жаба-мать продолжала удерживать Дюймовочку лежа на спине с прижатыми к животу коленями. Она с упоением наблюдала, как её сын самозабвенно

сосёт сладенькую письку этой молоденькой сыкушки. Ей нравилось слушать, как она при этом тихонько попискивает, и смотреть, как подёргивается низ её животика, когда длинный и гибкий лягушачий язык проникает глубоко в девичьи недра, щекочет и ласкает там похотливое возбуждённое естество.

Молодой Лягух так увлёкся, что и не заметил, как заставил малышку покрыться мурашками и трепетать всем тельцем, сладко посасывая её тёплую нежную писю. Дюймовочке было и стыдно, и унизительно от того, что её насильно удерживают в такой недвусмысленной позе. Но в то же время это сейчас только добавляло возбуждения. Она не гнала его от себя, а наоборот старалась сосредоточиться на нём, чтобы поскорее кончить в рот этому гадкому, то такому чертовски умелому Лягуху.

Жаб действительно не помнил себя. Он налегал и налегал безумным засосом на сочную голенькую письку лежащей перед ним на спине совсем ещё юной, но уже такой вкусненькой девчонки. Изо всех сил он старался вогнать в неё как можно глубже свой огромный гуттаперчевый язык и приласкать её там внутри, поскольку заметил, что в награду за это он получает не только её ставшие уже довольно громкими и протяжными стоны, но и новые глотки её горячих и тягучих любовных соков.

Громко причмокивая, он снова и снова всасывался в лысенькую пиздёнку Дюймовочки. А она уже не могла сдержать накатывающих на неё волн бесстыдного наслаждения. Мурашки по всему телу стали заметнее, низ животика потяжелел и стал почти каменным, а внутри попки что-то запульсировало. Малышка выгнулась дугой, затряслась мелкой дрожью и, изливаясь из писи прямо Жабу в рот горячими секретами, бурно кончила, выкрикивая в порыве страсти нечто бессмысленное.

Мать Лягуха давно отпустила ноги Дюймовочки, но он держал теперь ей их сам, продолжая сосать девичью щелочку в надежде получить из неё ещё хотя бы капельку её бесстыжей влаги. И только когда старая лягушка буквально оттащила его от обессиленной девчонки, он выпустил изо рта её сладкую и порозовевшую от долгого засоса безволосую письку.

Спустя несколько минут, отдышавшись, Дюймовочка открыла глаза и увидела, что жаб рядом с ней уже нет, а её кувшинка сама собой пришла в движение. Невидимое течение медленно несло её вниз по водоёму. Пройдя несколько поворотов, большой цветок с девочкой в истерзанном платье на борту плавно причалил к берегу.

Собственно, от платья остался теперь только корсет и задняя часть подола, прикрывающая попку. Самое же интимное место прикрывать бедолаге пришлось ладошкой. Она тут же сделала это, как только увидела, кто встречает её на берегу.

Это был уже знакомый ей состоятельный Крот со своей свитой. На всех были надеты чёрные фраки. И несмотря на их природную подслеповатость, Дюймовочка испытывала немалое смятение от того, насколько контрастно выглядел сейчас её потрёпанный наряд по сравнению с аристократичной одеждой этих престарелых ценителей девичьей красоты.

Старик поправил на носу свои чёрные очки и галантно протянул руку даме, приглашая покинуть кувшинку и ступить, наконец, на твёрдую землю. Возражать было глупо. И юная особа, прикрывая свой оголённый лобок правой ручонкой, подала мужчине левую и с его помощью оказалась на берегу.

— Здравствуйте, здравствуйте... — флегматично протянул Крот, окидывая изучающим взглядом свою старую знакомую, его явно приятно удивило её столь эпатажное одеяние.

— Здравствуйте. Скажите, куда мне теперь идти? — глядя в землю выдавила из себя сгорающая от стыда девочка.

— Куда же Вы так торопитесь?... — нарочито заискивающе вопросил Крот, — Зайдёмте-ка прежде к нам, поговорим... Признаться, у меня тоже есть к Вам одно дельце.

После этой реплики вся состоятельная свита переглянулась, развернулись и куда-то направилась. Крот, так и державший гостью за руку, повёл её вслед за остальными. Покинув берег расположенного прямо внутри гигантского дерева озерца, вскоре все оказались в очередном просторном дупле. Оно имело округлую форму и было равномерно освещено тусклым, пробивающимся непонятно откуда светом. Вдоль стен располагались скамейки, на которые и расселась дюжина сопровождающих девушку Кротов.

По центру дупла имелось непонятное сооружение в виде двух торчащих из пола невысоких столбиков, к вершинам которых были прибиты квадратные дощечки. Меж столбиков в полу имелся жёлоб, в котором журчал маленький ручеёк. Отдалённо всё это напоминало пару несуразных табуретов, намертво прикреплённых к полу почему-то на слишком уж малом расстоянии — по обе стороны довольно узкого протока.

Крот подвёл туда Дюймовочку и галантным жестом предложил расположиться поудобнее на одной из дощечек. Девушка робко присела, продолжая прикрывать своё оголённое причинное место правой ладошкой. Она с непониманием посмотрела на окруживших её со всех сторон Кротов, затем перевела взгляд на своего провожатого.

— Что ж... я понимаю Ваше недоумение. Признаться, поначалу я и сам был обескуражен тем, что нам предстоит с Вами проделать... — Он встал со скамьи и подошёл к гостье.

Голос Крота звучал как-то нарочито спокойно. Дюймовочка слушала его, не смея перебивать, а он продолжал:

— Видите ли, я уже довольно стар, и в мои годы многие готовы буквально на всё, лишь бы вернуть хоть ненадолго былую молодость... Поверьте, и мы все, здесь собравшиеся, тоже готовы на многое.

— Да, но... не понимаю, к чему Вы всё это говорите?

— Не понимаете — это совершенно нормально! Ведь Вы так юны и прекрасны... — при этих словах старик посмотрел поверх тёмных очков на прикрытую ладошкой девичью промежность и сглотнул слюну.

— Спасибо за такие слова... — девушка явно смущалась. — Но и вы все такие... знатные, солидные и уважаемые!..

— Да, но молодость!... Она ушла от нас давно. Вот если бы Вы согласились безо всякого ущерба для себя, разумеется, поделиться ею с нами!..

— О чём Вы говорите? Я никак не могу Вас понять. Разве же такое возможно? — вот тут сердечко у малышки заколотилось гораздо чаще, и она попыталась привстать со своего «табурета».

— Не волнуйтесь. Сейчас я Вам это всё объясню. Вот скажите мне, знаете ли Вы, что это?

Старик полез во внутренний карман своего фрака и через пару мгновений извлёк оттуда цилиндрической формы стеклянную пробирку, запаянную с одной стороны и закрытую притёртой пробкой с другой.

— Похоже на какой-то реквизит для алхимических опытов?... — предположила умная девушка.

Увидев, что это не орудие убийства, она немного успокоилась и снова присела.

— Э, не-е-ет... Тут никакой алхимии, только самая обычная магия!

— Магия?! Но ведь, как я вижу, там внутри ничего нет...

— Это вам только так кажется. На самом же деле внутри находятся колдовские чары!

— Колдовские?... — девушка с недоверчивым прищуром снова посмотрела на пустую пробирку в руке у Крота.

— О да!... Чары, готовые наполнить этот сосуд столь вожделенным для всех нас, здесь присутствующих, эликсиром молодости и долголетия! — в голосе старика зазвучали нотки некоторой эйфории. — Его предписано принимать внутрь по две-три капли каждое утро перед едой.

— Что же, я буду рада, если эти чары сработают, и вы сможете с их помощью добыть заветный эликсир и омолодиться. А теперь простите, мне нужно отправляться на поиски моего похищенного колдуньей мужа.

С этими словами девушка решительно встала с нелепой табуретки и снова посмотрела на всю эту конструкцию, протекающий под ней весёлый ручеёк и собралась было уже уходить.

— Боюсь, мы не можем так вот просто Вас опустить... — огорчил её Крот.

— Вот как? И почему же? — искренне изумилась Дюймовочка.

— Потому что Вы должны нам... помочь!

— Помочь?

— О да! Помочь добыть недостающий для волшебного снадобья компонент!..

— Я бы с радостью, но как? Я ведь в колдовских чарах совершенно не разбираюсь.

— А это и не требуется. Всё, что нам от Вас нужно — лишь самую малость... — старик осёкся, будто подбирая слова.

— И что же такого, интересно, я могу вам сейчас дать? У меня же ничего нет! Платье вон — и то разорвали...

Девчонка явно хорохорилась. Пытаясь изобразить саму невозмутимость, она упёрлась свободной рукой себе в бок и встала коленом на тот самый столбик, на котором недавно сидела. Но на её лице явно читался испуг, поскольку противостоять этой ватаге здоровенных Кротов она явно была не в силах. Что бы они ни задумали с ней сотворить, у них наверняка это получится в любом случае, как бы она ни сопротивлялась.

— Платье нам Ваше ни к чему. Всё, что нам нужно — сущая безделица... Уверен, Вам будет совершенно не жаль с этим расстаться. — увещевал старый Крот.

— Но что же это?!. — взволнованно удивилась Дюймовочка.

Повинуясь инстинктам, она ещё сильнее вцепилась ручонкой в свою маленькую голую письку.

— О... Пустяк... Всего-то несколько золотистых прозрачных капелек восхитительного кисло-сладкого сока из вон той прелестной абрикосинки, что Вы сейчас прячете меж Ваших красивых ножек.

Крот указал пальцем как раз туда, где сейчас девичья ладошка отчаянно пыталась скрыть от чужих любопытных глаз свою голощелочку. От услышанного у девчушки округлились глаза, а щёки налились пунцовым румянцем.

— Да как Вы смеете?! Как... Вам... не стыдно о таком даже говорить?!

— Чего же тут стыдиться?! Вы столь юны и прекрасны... Сейчас Вы встанете обеими ножками вот на эти две дощечки, присядете в такую привычную для особ вашего пола позу, разведёте в стороны колени и... — Крот расплылся в довольной улыбке.

— Вы что?!. Нет... Нет! Вы не посмеете! Вы не заставите меня такое сделать при всех!

Она накрыла теперь и второй пятернёй себе письку и попятилась от Крота прочь. Но его свита тут же встала со своих лавок и стала медленно сдвигаться к центру помещения, сжимая вокруг пленницы кольцо.

— Не нужно так волноваться... Ну, что Вам стоит? Мы ведь всё равно никуда не отпустим Вас, пока Вы не осчастливите каждого из нас своей тёпленькой тонкой струйкой! — криво улыбался старый Крот, сверкая из-под очков откровенно похотливым взглядом.

Одновременно все члены свиты тоже полезли во внутренние карманы своих фраков, откуда извлекли точно такие же пробирки. Они держали их перед собой и всё ближе подступали к девчушке, настойчиво требуя совершить прямо здесь и в их присутствии это немыслимое бесстыдство... Это походило на самый настоящий ночной кошмар!

Но всё происходило наяву: Кроты в один голос требовали от Дюймовочки наполнить их стеклянные сосуды каплями своего девичьего стыда. Того самого, которым по несколько раз в день изливается писька любой девчонки, причём без всяких сожалений. Вот только происходит это, как правило, без свидетелей!..

Дюймовочка молча стояла и хлопала ресницами, не зная, как ей быть. Старый Крот снова взял её за руку и подвёл к паре столбов с дощечками наверху, под которыми еле слышно журчал маленький ручеёк. Он сначала велел девушке встать ногами по разные стороны ручья, а затем добавил:

— Вот та-а-ак, верно... А теперь встаньте-ка ножкой сначала сюда, а потом вот сюда. Так и Вам, и нам будет гораздо удобнее.

Понимая безвыходность своего положения, малышка послушно подняла и поставила правую ножку на один из столбов, оттолкнулась от пола левой... но на миг потеряла равновесие и, несмотря на то, что Крот продолжал держать её за руку, чтобы не упасть, ей пришлось резко взмахнуть в воздухе другой рукой — той, что она всё это время закрывала от зрителей свою беленькую безволосую письку.

Спустя всего пару мгновений юная красотка уже стояла обеими ногами на паре невысоких столбиков, внизу меж которых тихонько побулькивала прозрачная водичка. Трусиков на ней не было, а передняя часть подола на её платье была оторвана, но прикрывать щелочку рукой она больше не стала. Было невероятно стыдно, но почему-то даже приятно от того, что на неё сейчас уставилась целая дюжина пар похотливых мужских глаз.

— Что ж, прекрасно, прекрасно... а теперь, прошу Вас, опуститесь на корточки и разведите пошире колени — ведь так вам, девушкам, писать гораздо удобнее, не правда ли?..

С этими словами старик отпустил девичью руку, перешагнул одной ногой ручей и встал прямо перед Дюймовочкой. Она постояла немного в нерешительности и медленно присела, прикрыв от стыда своё круглое личико обеими ладошками. Крот положил свои руки на её плотно сведённые вместе колени и плавным, но уверенным движением развёл их как можно шире.

Красивая писюлька при этом распахнулась, и мужским взорам открылся весьма живописный вид на внутренний нежно-розовый мир этой молоденькой девочки. Стыд переполнял красотку, но она продолжала сидеть на корточках, свесив голую попку и демонстрируя всем присутствующим свою ничем не прикрытую сейчас щелку.

Чтобы хоть как-то облегчить свою участь, девчушка плотно зажмурила глаза и просто ждала, что будет дальше, слушая тихое журчание прозрачной воды под собой. Крот, деловито склонившись, внимательно рассмотрел выставленный на показ красивый девичий половой орган, затем широко раздвинул нежные губки пальцами и поднёс к обнажённой розовой плоти край стеклянной пробирки.

Гладкая отполированная грань отозвалась холодком у малышки между ног. Все собравшиеся терпеливо ожидали, когда же бесстыжая девочка решится и осчастливит старого Крота — прыснет из своей голенькой письки тонкой золотистой струйкой прямо в узкое стеклянное горлышко.

Дюймовочка положила руки себе на колени и опустила голову, чтобы тайком взглянуть, как выглядит сейчас её щелочка. Совершенно лысый лобок, два белоснежных валика и выглядывающий меж них розовый бутончик клитора смотрелись очень возбуждающе. От стыда и напряжения она закусила нижнюю губу и сдвинула бровки крышечкой, изобразив на лице страдальческую гримасу.

Пописать ей хотелось нестерпимо, причём уже очень давно — сказывался тот факт, что ещё когда старая Жаба схватила её и утянула на время в глубину, бедолага изрядно наглоталась воды, которой стало теперь тесно в девичьем тельце. Однако, было очень сложно преодолеть свой стыд и начать писать при таком количестве зрителей.

Впрочем, закрытые глаза, воцарившаяся полная тишина и мерное журчание ручейка внизу делали своё дело. Наконец, ценой невероятного усилия сыкушка выдавила из себя первую коротенькую горячую ниточку. Но она ударила в край пробирки, разлетелась на брызги и оросила влажным теплом пальцы Крота. Несколько крупных капель повисли на белых ягодичках, а остальные упали в журчащую внизу воду, отрывисто булькнули и смешались с ней.

Чтобы исправить эту оплошность, девочке пришлось положить свою маленькую ручонку на руку Крота и скорректировать положение пробирки в своей письке так, чтобы узкое горлышко оказалось точно напротив её сыкливой дырочки.

И эти её старания были вознаграждены — следующая, более уверенная порция девичьего стыда вскоре вырвалась из её маленькой красивой писюли и с гулким клокотанием быстро наполнила пробирку. Излишки тотчас ринулись через край и вновь обдали теплой волной мужские пальцы.

Довольный Крот молча слизал с пальцев языком пару солоноватых золотистых капелек, внимательно осмотрел свой сосуд с ещё тёплым содержимым светло-янтарного цвета и плотно закрыл её пробкой. На его место тут же поспешил другой Крот. Он принялся спешно и суетливо пристраивать свою пустую пробирку к голой девичьей абрикосинке.

Сидящей на корточках Дюймовочке опять пришлось, преодолев ужасный стыд, помочь мужской руке найти правильное положение узкого стеклянного горлышка у себя между ножек, прежде чем начать писать в него. Снова раздалось короткое клокотание — и кручёная золотистая ленточка быстро наполнила приставленный к писе небольшой стеклянный сосуд.

Сменяя друг друга, Кроты по очереди подходили к Дюймовочке спереди. Они приставляли к её оголённой полураскрытой ракушечке свои пустые пробирки, чтобы наполнить их мокрым и тёплым на ощупь девичьим соком, струящимся из крошечной дырочки между ног у такой красивой и сладкой малышки.

Отходя, все с нескрываемым удовольствием слизывали её ещё тёплые янтарные капельки со своих пальцев. А то, что не получалось слизать, втирали в свои морщинистые лбы и щёки. Наполненные тёплым девичьим стыдом сосуды закрывали пробками и прятали обратно во внутренний карман.

Очередная холодная пробирка плотно уткнулась девчушке меж половых губок. Едва заметно вильнув голой попочкой, она уже без помощи рук ловко прицелилась в узкое стеклянное горлышко. Через мгновение раздалось еле слышное сипение — и вот на радость старику-извращенцу зажатый в его руке цилиндрический сосуд быстро согревается от тепла девичей мочи. И вновь бедняжке пришлось сжать внутренние мускулы, чтобы прекратить писать в уже переполненную пробирку...

И только когда последний счастливый обладатель стеклянного сосуда с золотистым содержимым, нацеженным между ножек у юной сыкушки, закупорил его притёртой пробкой, она смогла расслабиться. С блаженным выражением на лице, не веря своему счастью, бесстыдница вскинула голову вверх, приоткрыла ротик и, широко раздвинув себе половые губки пальцами, ещё долго-долго писала, писала и писала на глазах изумлённых зрителей, громко булькая длинной изогнутой дугой струйкой в протекающий внизу ручеёк.

После этого Дюймовочка спрыгнула на пол со своего насеста. Край подола, что прикрывал её попку, зацепился за угол одной из дощечек, на которых она стояла. С громким треском он оторвался от некогда шикарного кружевного платья и повис на столбике бесформенным лоскутом. Девчушка обернулась, посмотрела на него и с досадой махнула рукой. А затем с невозмутимым видом направилась дальше на поиски своего любимого Принца.

На этот раз пришлось довольно идти долго по извилистому коридору, постоянно уводящему куда-то вверх. Чем выше поднималась юная героиня, тем проход становился темнее и уже, а подъём — всё круче и ухабистее. Под самый конец, когда карабкаться вверх приходилось практически на четвереньках, где-то впереди забрезжил тусклый дневной свет.

Спустя некоторое время Дюймовочка не без труда выбралась из вертикального лаза, который привёл её прямо в воронье гнездо, расположенное на самой вершине старого дуба. Потирая исцарапанные за время нелёгкого путешествия локти и коленки, девушка стала осматриваться и вскоре заметила на противоположной стене гнезда знакомый силуэт.

Это был её Принц! Он был раздет догола и буквально распят на внутренней стене вороньего логова — его руки и ноги оказались накрепко вплетены меж толстых веток и прутьев, из которых оно было свито. Позабыв про стыд, голозадая малышка ринулась бегом к своему возлюбленному.

Приблизившись, она замерла от ужаса, а её круглое личико вытянулось в испуганной гримасе. Дело в том, что Принц был не просто распят. Под действием колдовских чар гнездо будто бы медленно, но верно, поглощало его. Он был прижат спиной к сплетённой из прошлогоднего хвороста поверхности. Его руки, ноги и голова оказались не просто опутаны омертвевшими ветвями, они будто бы сливались с ними и становились их частью. Лица было тоже не различить, вообще было сложно понять, где заканчивается тело Принца и начинается воронье гнездо.

Но это не всё, что изумило и напугало Дюймовочку. Остальное тело Принца, ещё не попавшее во власть одеревенелых зарослей, выглядело страшно напряжённым. Он не двигался и молчал, но было очевидно, что он испытывает сейчас страдания. Более всего девушку потрясло, как выглядел при этом член возлюбленного.

Она никогда не видела его таким. Это был вовсе не тот ласковый отросток, который так нежно и сладко голубил ей щелочку каждую ночь. Он был не просто напряжён, он был вздёрнут и как бы раздут изнутри. От этого его длина увеличилась раза в полтора, а толщина — как минимум, раза в два!

Малышка оторопело смотрела на Принца и на его разбухшее достоинство, не понимая, что ей теперь делать. Вдруг раздался шорох огромных крыльев. Сильный ветер от них поднял в воздух многочисленный мусор, валявшийся на дне гнезда, и свалил с ног Дюймовочку. Сидя голой попкой на грязном полу, она прикрыла лицо рукой и пыталась понять, что происходит.

Огромная чёрная туша страшной Вороны приземлилась на край гнезда, вцепившись в него когтистыми лапами как раз над тем местом, где был распят Принц. Сложив крылья, она со злобной ухмылкой смотрела на чумазую исцарапанную девчушку в остатках некогда шикарного платья.

— Кар-р-р!... Пришла, значит, всё-таки... А я-то сомневалась в тебе... Ну-ну...

— Да, пришла! И заберу его у тебя! — почти выкрикнула героическая писюха, вставая на ноги, выражение её детского личика сейчас выглядело особенно устрашающе.

— Заберёшь, заберёшь... но не раньше, чем чары рассеются. Вон, посмотри — небось никогда таким его не видела? — Ворона наклонилась внутрь гнезда и пару раз толкнула клювом одеревенелый поршень Принца.

Увенчанный пунцовым шариком набухшей головки, мужской стержень некоторое время пружинисто покачался, а затем снова замер неподвижно. От этого зрелища у девчушки внизу живота что-то сжалось и отдалось несколькими короткими спазмами где-то внутри попки.

— Ну, давай же... Смотри, как он тебя хочет! И ты его хочешь, я это вижу. Признаться, и я сама, и все остальные — мы все давно хотим посмотреть, как вы с ним это делаете! Не правда ли?!. — злая колдунья произнесла последние слова чуть громче.

Только сейчас Дюймовочка оглянулась и поняла, что позади неё в гнезде стоят все, с кем она повстречалась по дороге сюда. Мысль о том, что ей придётся заняться сексом с Принцем в их присутствии уже не казалась ей такой уж дикой, как всего несколько часов назад. Девушка решительно направилась к своему мужчине, чтобы продемонстрировать всем, как она умеет исполнять свой супружеский долг.

— Давай, давай, а мы поглядим! Чары падут, как только он кончит в тебя — запомни это!... — не унималась ведьма, устраиваясь поудобнее на краю гнезда.

Когда гнездо пленило Принца, он стоял ногами на полу спиной к стене, так что теперь его стоячее достоинство раскачивалось в горизонтальном положении и на такой высоте, что единственным способом заполучить его в себя, который пришел в голову несмышлёной девчушке, было встать перед ним раком, и попытаться нанизаться на него своей мокренькой щелкой.

Она так и сделала. Ни трусиков, ни, по сути, и платья, на ней давно уже не было. Отбросив остатки стыда, она развернулась задом к возлюбленному, нагнулась и стала пятиться, пока не ощутила верхней частью попы горячее прикосновение его упругой залупы.

Малышка встала на цыпочки и повторила попытку, но член всё равно был слишком высоко и никак не получалось насадиться на него писькой. Она пыталась снова и снова, но ствол каждый раз оказывался чуть выше, чем нужно и в лучшем случае упирался ей в попку.

— Кар-р-р! Ну, что ты тянешь?! Давай уже!... Пусть будет в попу — нам всё равно, это будет даже забавно! — раздался скрипучий бас нетерпеливой колдуньи.

Принц и Дюймовочка никогда раньше так не пробовали. Они и говорить-то о таком стеснялись. Но обоих посещали тайные фантазии относительно анальных проникновений в её девичье тельце. Однако ни она, ни он не думали, что это может произойти при таких обстоятельствах.

Предприняв ещё несколько тщетных попыток поймать елдак любимого своей голенькой щелкой, девушка решительно и широко раздвинула руками свои белые булочки, как смогла расслабила розовую звёздочку своей нежнейшей попочки и попятилась на вздыбленный на неё мужской таран.

— Ваууу!... Кар-р-р!... — вырвалось у Вороны, наблюдавшей за этим сверху.

Все прочие собравшиеся тут же не выдержали и подошли поближе, чтобы понаблюдать, как отважная Дюймовочка будет лишаться анальной девственности. Кроты, Жук, Полёвка и даже Жабы обступили парочку плотным кольцом и внимательно наблюдали, стараясь заглянуть девчушке прямо в попку.

И вот толстенная залупа уперлась точно в центр хотя и расслабленного, но пока ещё сомкнутого

колечка. Почувствовав удачный момент, девчонка подала задик на встречу жаждущему её горячему стержню. Тупая боль заполнила маленькую попку, но она не сдавалась и продолжала давить.

Одновременно она заставила свою заднюю звёздочку расслабиться ещё больше. Это помогло, но не полностью — огромный шар залупы деформировался и побагровел, но никак не хотел входить в совершенно сухую дырочку. Девушка была настроена более чем решительно, поэтому на мгновение отступив, она повторила попытку, на этот раз усилив давление.

Тупая боль нарастала, из глаз потекли слёзы. Бедняжка до крови прикусила нижнюю губу, но не ослабляла давления. Вдруг неожиданно она ощутила, как что-то большое, горячее и упругое стало медленно и неохотно погружаться в неё сзади. Она не знала, каковы будут ощущения от первого анала, но теперь помимо боли, появилось и нечто волнующее.

Вскоре уже половина мужской елды вползла в её нежный задик. Боль нарастала, но вместе с ней нарастало и возбуждение от новых ощущений внутри. Поэтому, продолжая кусать губы и жмуриться, она уверенно давила попкой на член, пока головка полностью не скрылась внутри неё.

— Да покачайся, покачайся ты, глупая!... — не выдержала старая полевая Мышь.

— Береж-жно, неж-жно... Вж-жик-вж-жик... — вторил ей знатный эксперт по аналу.

Дюймовочка была рада сейчас любому совету, который поможет ей осуществить задуманное. Она немного подалась вперёд, позволив залупе выскочить из попки и тут же снова поймала её своей не успевшей схлопнуться тёмно-розовой дырочкой.

На этот раз проникновение было уже не таким болезненным, но сухой стержень всё равно крайне неохотно вползал в её тёмную заднюю норку. Повторив эти действия несколько раз, девушке с огромным трудом удалось вогнать себе в попку почти треть этого раздутого и вздыбленного до предела мужского достоинства.

Было больно, но она стала всё ритмичнее двигать попой взад-вперёд, заставляя одеревенелый ствол ебать себя в попочку. Тупая боль растворилась и стала теперь ноющей и более острой. От неё хотелось кричать и плакать, но эта героическая писюшка была исполнена решимости довести своего любимого до оргазма, заставив излиться в себя спермой, пусть даже ценой своей порванной попки. Только так можно было избавиться от злых чар.

Собравшаяся публика молча и с неподдельным интересом наблюдала за происходящим. Кроты перешёптывались, делясь друг с другом соображениями относительно увиденного. Жаба то и дело одёргивала своего инфантильного сына, который отвлекался на пролетающих мимо мух. Ворона ухмылялась, а Полёвка и Жук молча смотрели, как трещит, натягиваемая на толстенный ствол сухая попочка миниатюрной малышки.

— Ж-жопочку неж-жную ж-жалко уж-жасно! Стерж-жень муж-жчине смаж-жте, пож-жалуйста!... — не выдержал, наконец, Жук, обращаясь к полевой Мыши.

Откуда ни возьмись, в одной из четырёх рук этого запасливого любителя анальных утех оказался небольшой пузырёк со специальным для таких дел маслом. Он протянул его Полёвке.

— А почему я?! — смутилась грызунья.

— Вы ж-же ж-женщина — уваж-жьте!

— А вон пусть Жаба это сделает! Гм!..

— Ж-жирная Ж-жаба тож-же мож-жет! Но не уваж-жит и не помож-жет... — ответил Жук чересчур громким шёпотом.

— Ква-а-ак!... Ква-а-ак!... — изрекло недовольное земноводное и отрицательно помахало головой.

— Ой! Ну, ладно... Давайте сюда... — сжалилась над несчастной малышкой старая Мышь.

Полёвка взяла масло из рук Жука и подошла к сношающейся в попу парочке. Выждав момент, когда сухой ствол почти полностью покинул многострадальный девичий задик, она капнула на разбухшую залупу несколько капель. Дело тут же пошло на лад. Уже в следующий раз орудие скользнуло в тугую дырочку гораздо легче и проникло намного глубже.

Девчушка от неожиданности ойкнула и широко раскрыла свои глазки. Боль вскоре утихла, и теперь двигать попкой ей захотелось с удвоенной силой. Но Мышь сразу не ушла, она продолжала подливать по каплям масло в разгорающийся огонь самой настоящей анальной долбёжки. Обильно умасленный член без труда и на всю длину врывался в попочку обезумившей от страсти девчонке.

Она уже не просто качала своим оголённым задиком, нанизываясь им на стоячее колом мужское достоинство, но добавила повиливающих и покручивающих движений. Они приносили обоим партнёрам новизны и сладострастия в ощущениях. Девчушка вскрикивала и ахала, когда в очередной раз заполучала глубоко в попочку этот горячий толстенный стержень.

Неожиданно для себя самой она поняла, как много они с Принцем теряли, не занимаясь этим прежде. Ощущения несколько отличались, но были во многом похожи на еблю в писю. Чувство распирания было гораздо сильнее, а от осознания стыда, которому она при этом добровольно подвергается, просто мутнел рассудок.

Дюймовочка стояла раком, то чуть приседая, то привставая на носочки, чтобы почувствовать в своей похотливой попе движение мужской тверди под новым углом. Набухшая и упругая елда Принца полировала внутренние стенки девичьего ануса, тёрлась о них сквозь густую масляную плёнку и от этого становилась ещё толще и твёрже. Захлёбываясь от сладострастия, юная красотка упёрлась одной рукой себе в колено, а другую запустила в киску и орудовала там проворными пальчиками, умножая это бесстыдное наслаждение.

И вот пунцовая мужская залупа запульсировала в девичьей попочке. Сначала едва заметно, а затем всё сильнее и явственнее. Стержень ствола напрягся ещё больше, отчего стал ещё толще. Белые девичьи булочки звонко шлёпали по мужскому телу, снова и снова впуская в узкую тёмно-розовую дырочку это гигантское орудие.

Неискушённая сыкушка не сразу поняла, что происходит, когда из сопла мужской головки в самую глубь её разгорячённой неистовой еблей попочки ударил настоящий фонтан густой белой спермы. Она смешалась со скользким маслом и наполнила трепетное девичье естество плотным податливым киселём.

Принц моментально очнулся от небытия. Его голову, руки и ноги больше ничто не удерживало. Он уже стоял ногами на полу и, не веря своим глазам смотрел, как его любима малышка мастерски ебёт себя в попочку его вздыбленным орудием, которое и не думало опадать после недавнего боевого выстрела внушительным зарядом мужского семени.

Напротив, он был сейчас исполнен страсти и сил. Мужские руки легли на талию Дюймовочке. От неожиданности она вскрикнула и оглянулась. Увидев, что её возлюбленный избавился от чар и стоит теперь позади неё с заправленным по самые яйца ей в попочку членом, расплылась в широкой улыбке.

Она выбилась из сил, но ей самой теперь и не нужно было двигаться. Она уперлась обеими руками себе в колени и позволила мужу самостоятельно продолжить ебать её в попочку. Сильные пальцы впились девчушке в бока, увесистая мошонка звонко шлёпала по лысому лобку, а её нежные булочки-половинки затряслись от мерных и частых ударов упругого мужского живота.

Смешанное со спермой масло вытекало из маленькой попки, когда в неё снова и снова стал врываться длинный упругий поршень любимого. Он впервые ебал Дюймовочку в заднюю норку и чувствовал каждую клеточку её таких тугих, горячих и трепетных внутренних стеночек. Благодаря смазке толчки получались сильными, глубокими и размашистыми.

Именно такого темпераментного мужского натиска и не хватало сейчас Дюймовочке. Она всецело снова отдалась этому пока ещё новому для неё процессу. Она не замечала, как её громкие тоненькие стоны и вскрики разносятся далеко по округе. И им обоим было всё равно, что подумает о них целая толпа собравшихся зрителей.

Принц долго и искусно голубил попочку своей малышки. Он то поглаживал, то пошлёпывал её по голеньким булочкам. И когда ощутил подушками пальцев крупные мурашки, покрывшие всё девичье тельце, он уже точно знал, что надо делать. Ещё примерно десяток мощнейших толчков сопровождались звонкими шлепками мужского живота по девчачьим булочкам, за которыми последовали гортанные вопли умело выебанной и теперь бурно кончающей бесстыжей сыкушки.

Тельце Дюймовочки всё ещё билось в оргазменных судорогах, когда Принц-эльф подхватил её на руки, заработал сильными крыльями и взмыл вертикально вверх, унося любимую подальше от этой сомнительной компании извращенцев и поближе к их общему уютному дому, где они жили потом долго и счастливо.

Все те, кто досаждал им сегодня, больше никогда не смели пытаться помешать их счастью. Полёвка частенько захаживала в гости, делясь своими зимними заготовками. Майский Жук тоже залетал к ним и угощал мёдом от знакомых пчёл. Помолодевший Крот женился, наконец, и недавно приходил хвастаться своим многочисленным потомством. Даже полоумный Жаб по-своему скучал по Дюймовочке и недоумевал, отчего же мамаша больше не приводит её к нему на болото. И только про злую ведьму-колдунью с тех пор никто ничего больше не слышал.