— Мужик, тебе налить? – здоровенный, весь в татуировках байкер обращается ко мне. Не дожидаясь ответа, наполняет пластиковый стаканчик вином из канистры и сует в руку.

— Благодарю, с хорошими людьми пить вдвойне приятно (особенно на халяву, добавляю мысленно).

— А-ах, раздается под руку. Молоденькая девчонка, с пирсингом, колючками-сосульками розовых и зеленых прядей, побледнела и зажала свою руку. Кровь тонкой струйкой пачкала нехитрую снедь, выроненный нож и недорезанную колбасу.

Блин, когда вижу, как очередная дура баба, заточенным до бритвы понтовым свинорезом полосует на весу сухую колбасу или хлеб, меня подташнивать начинает. А эта получила урок.

— Тихо, счас все будет, надо перевязать, ничего страшного, стягиваю с себя тоненькую панамку и зажимаю рану. Перекись, бинт, где у вас.

Вопрос до народа доходит не сразу. Бледные они какие-то, крови бояться что ли? А здоровые как лоси, никогда не подумаешь.

— Надо в аптечке поискать, наверное есть где то, после паузы выдавливает из себя виночерпий.

— Да-а, с вами кровью истечешь, бурчу я вполголоса. И громко говорю, пытаясь вышибить девицу из ступора – пойдем ко мне, перевязку сделаю, ничего страшного, я умею, давай, пошли, недалеко живу.

Она не сопротивляется, пока я поднимаю ее и веду в направлении своего дома.

На берегу речки гуляет, кричит, бурлит лагерь-сборище-тусовка то ли байкеров, или еще каких то неформалов. Костры, запах шашлыка, музыка до неба и противоположного края поселка. Менты, которые приехали по жалобе недовольных дачников, стоят с бутылками пива около своей буханки. Все, как полагается на правильной тусовке в два часа ночи.

Вот, забор моего участка и мой дом, если бы не этот забор, то весь лагерь, как на ладони из окон.

— Говорил же, недалеко, не боись и не беспокойся, у меня рука легкая, карма продвинутая, все заживет – пытаюсь я снова и снова отвлечь девицу от мрачных мыслей. Она что, вообразила, что от потери ста граммов крови помереть может? Бледная, как бумага, а я стар, чтобы тушки девиц на руках таскать.

Достать ключ, открыть дверь, зажечь свет, усадить девицу на старый стул, плеснуть пол пузырька перекиси на рану, очистить от крови, снова перекись и пара тампонов, теперь бинт – быстрее сделать, чем сказать или написать.

Девушка немного успокоилась и стала оглядываться. Книги, книги всюду, крошечное свободное пространство это диван на котором я сижу, низенький журнальный стол с ноутбуком и стул, где сидит она.

Достаю бутылку чего то крепкого, какая разница чего, нет в буквах на этикетках правды, истина проверенная лично. Наливаю, не скупясь, себе и пострадавшей.

— Пей, все пей, сосуды сужаем, кровопотерю уменьшаем, здоровье поправляем, молодец, до дна, это, по нашему и вот водичкой запей. Хорошая водичка, не сомневайся, из родника, за ней из Москвы приезжают.

Девчонка внезапно мрачнеет и спрашивает – а сколько времени это заживать будет?

— Э-ээ, тебя как зовут? Катя? Хорошее имя, Екатерина свет Батьковна. А меня Николай Петрович. Хотел добавить, что можно просто Николай, но смешно при разнице в возрасте лет в тридцать.

— Недельки через две заживет, а через три как новенькая будешь. Рана глубокая, уж очень нож острый.

— Мне через неделю на соревнованиях выступать, нельзя пропустить. .. может, какое лекарство есть?

Взгляд ее просит помощи и чуда. Прелесть, какая наивность. Но, по Вере нашей нам накладывается.

— Понимаешь, Катенька, все мы есть результат нашей сегодняшней и прошлых жизней. Говорим слова, совершаем поступки, обычные для нас и выздоравливаем характерное для нас время. Хочешь изменить свое время, изменись сама, сделай, что то не свое, шагни за границы, стань другой. Меня, пьянь старую, понесло, как когда то на лекциях по классической немецкой философии в университете.

— Знаешь, это достаточно легко и невероятно трудно. Просто сделать, и в тоже время удержаться и не сделать глупость.

— Конкретно? Ты хочешь знать, а что тебе сделать конкретно сейчас? Г-мм? Тебе надо поработать с энергией, пробудить ее движение в своих меридианах, усилить, направить в больное место и. .. тогда, да, может получиться.

— Раздевайся Да, полностью и попробую тебе помочь.

Девчонка молчит, я тоже молчу, потом делаю пренебрежительное движение рукой, мне, так сказать, понятно, что не дано некоторым выйти за свои границы и улучшить здоровье.

О, Катя неловко, одной рукой расстегивает пуговички своей кожаной байкерской жилетки и морщась от боли стягивает ее с себя.

— Встань, ноги на ширину плеч, руки в сторону.

Совершенно голенькая Катя стоит передо мной и послушно выполняет команды.

— Закрой глаза, прислушайся к своим ощущениям, энергия природы, энергия моего взгляда, аура этого старого дома и людей, которые жили в нем, все вокруг тебя и может тебе помочь.

Если она не почувствует сквозняков, которых полно в моей старой лачуге и моих похотливых взглядов, то дура она бестолковая и на хрен она такая тупая нужна.

— Я вижу, твоя грудь, твои бедра и еще некоторые твои части начинают взаимодействовать и получать возможности. Ты по прежнему, чувствуешь боль в ране и она отвлекает тебя? Это хорошо, ты на верном пути и у тебя все получается. Сосредоточься на ощущениях, не сдерживай себя, дай проснуться и прорасти новому.

Ага, сиськи подтянулись, покрылись пупырышками, соски увеличились и выпрямились. Хорошая девочка, внушаемая, на слова правильно отзывается, еще чуть-чуть.

— Усиливай ощущения и попытайся направить их все в рану. Не сопротивляйся правильному. Ты можешь почувствовать теплоту в некоторых местах, она возбуждает, усиль это, это твое выздоровление.

Конечно, когда ты молоденькая, голенькая, а на тебя старый хрен пялится, то точно теплоту почувствуешь где-нибудь.

Ножки у нее тоже пошли гусиной кожей, на лице появились красные пятна. Дышит глубоко, нижнюю губу закусила. Интересно, что она там себе понапридумывала?

— Все, сейчас ты на границе и можешь сделать шаг за нее. Я не знаю, что ты сделаешь, как поблагодаришь Мир за данную тебе возможность. Ты сама почувствуешь и сделаешь правильный выбор. Все. .. внимание. .. Ап!!!

Катя открывает глаза, смотрит на меня, делает шаг и садится ко мне на колени. Дурацкая у нее поза, одной рукой меня за шею обнимает, вторая в сторону торчит.

Не, конечно, поступок ее правильный, но зря. В старости, пьяный, я неудержим, неиссякаем и. .. у меня большой. .. гм, интеллект.

Через три дня, стою я в нашем магазине и стараюсь проявить терпение, такт и порядочность, объясняю местной продавщице Марине, что через два дня у меня пенсия и все долги я сразу и бесповоротно и окончательно. Маринка баба хорошая, только обязательно надо к ней с уважением и вежливостью. И вдруг на меня сзади обрушиваются вихрь и ураган в одном лице.

— Ой, здравствуйте, я Вас искала-искала, а у Вас закрыто и никто не открыл. А я стучала, стучала, и несколько раз приходила, и Вас все равно не было. Ой, спасибо Вам, и вот смотрите, и никто не верит, что за три дня, говорят что вру. .

Катенька, это была она, тычет мне в лицо своей рукой. На ней шрам, совсем заживший шрам, трехнедельной давности по виду.

— Я сразу-сразу поняла, что Вы настоящий. А мы к Вам в гости приедем, я и мои друзья! Можно? Можно, да? Вы не думайте, мы про эзотерику много знаем, у нас только Учителя нет. А Вы нас будете учить?

Э-ээ. .. сеять благую дхарму конечно хорошо для кармы, но. ... Делаю глубокий вдох и улыбаюсь.

— Конечно, да, в любое время, выпьем, поговорим.

Или Учителя так не говорят?