В 2878 году я окончила Лондонский университет, получив звание врача, и сразу же отправилась в Нетли, где прошла специальный курс для военных хирургов. После окончания занятий я была назначена ассистентом хирурга в Пятый Орбитальный стрелковый полк. В то время полк кружил на лунной орбите, и не успела я до него добраться, как вспыхнула вторая война с марсианами.

Высадившись на Луне в Море Спокойствия, я узнала, что мой полк выдвинулся к Марсу и находится уже на половине пути к Красной планете. Вместе с другими офицерами, попавшими в такое же положение, я пустилась вдогонку к своему полку; на почтовых катерах мне удалось добраться до Шестой Станции, где был пришвартован флагманский корабль нашего полка «Жанна Д'Арк». Я нашла его и тотчас же приступила к своим новым обязанностям — буквально через месяц «Жанна Д`Арк» была переброшена к Деймосу, где и вела боевые действия против хитиновых скорлупок марсиан.

Многим эта кампания принесла почести и повышения, мне же не досталось ничего, кроме неудач и несчастья. После уничтожения марсианами «Жанны Д'Арк» я была переведена в Третий десантный полк для сражений уже не в космосе, а на поверхности вражеской планеты, с которым и участвовала в роковой битве за гору Олимп.

Отравленное щупальце слонолиска разорвало скафандр, проникло ко мне в анус, разъело прямую кишку, а небольшое количество кислоты даже дошло до желудка. Вероятнее всего я попала бы в руки беспощадных разумных моллюсков, которые мучили бы меня без секса очень долго, если бы не преданность и мужество моей рабыни Марри, которая, несмотря на свою хрупкость и слабость сумела перекинуть меня через спину гигантского богомола, используемого поселенцами для перевозки грузов, и ухитрилась таким образом благополучно доставить в расположение земных войск.

Измученная анальной раной и ослабевшая от длительных лишений, я вместе с множеством других раненых страдальцев была отправлена грузовым шаттлом в главный госпиталь на Фобос. Там я стала постепенно поправляться и уже настолько окрепла, что могла передвигаться по палате и заниматься сексом с другими выздоравливающими в их кроватях, а не просто принимать член в ротик, лежа в своей.

У меня даже начало получаться не морщиться от боли, когда партнер прикасался к моему анальному отверстию, правда, сам анальный секс, столь любимый мной до ранения, все еще был невозможен. Как вдруг из-за своей собственной забывчивости я резко усугубила ситуацию. В нашу палату перевели симпатичного солдата с Ганимеда и я, разумеется, сразу после знакомства решила сделать ему глубокий минет. И это было страшной ошибкой, о которой я потом еще не раз пожалела. До сих пор я не могу понять как, имея медицинское образование, я упустила такую деталь о физиологии ганимедянских колонистов.

Дело в том, что в спокойном состоянии член ганимедян совсем небольшой — меньше семи сантиметров. А вот в эрегированном он вырастает не в два раза, как у землян или венерианцев, а в десять-пятнадцать, то есть до метра. И Вортис (так его звали), не спросив о моем ранении, естественно, очень быстро дошел до кондиции — его шланг проскочил мое горлышко и оказался в желудке.

Все бы ничего, но в желудке еще осталось немного марсианской кислоты. Сперма ганимедян вступила с ней в реакцию, я орала благим матом от адской боли, но Вортис ничего не слышал, член заглушал все звуки, и поэтому он продолжал меня таранить еще с минуту, пока я плакала, пучила глаза, трепыхалась и щипала его за ноги и ягодицы. Ему казалось, что это нормальное поведение для земной девушки во время минета.

Несколько месяцев меня считали почти безнадежной, а вернувшись наконец к жизни, я еле держалась на ногах от слабости и истощения, и врачи решили, что меня необходимо немедля отправить на Землю. Я улетела на военном транспорте «Мария Кюри» и месяц спустя сошла на асфальт космодрома в Ньюкасле с непоправимо подорванным здоровьем, зато с разрешением отечески-заботливого правительства восстановить его в течение девяти месяцев.

На Земле у меня не было ни близких друзей, ни родни, и я была свободна, как ветер, вернее, как человек, которому положено жить на одиннадцать шиллингов и шесть пенсов в день. При таких обстоятельствах я, естественно, стремилась в Лондон, в этот огромный мусорный ящик, куда неизбежно попадают бездельники и лентяи со всей Солнечной системы.

В Лондоне я некоторое время жила в гостинице на Стрэнде и влачила неуютное и бессмысленное существование, тратя свои гроши гораздо более привольно, чем следовало бы. Наконец мое финансовое положение стало настолько угрожающим, что вскоре я поняла: необходимо либо бежать из столицы и прозябать где-нибудь в деревне, либо решительно менять образ жизни. Выбрав последнее, я для начала решила покинуть гостиницу и найти себе какое-нибудь более непритязательное и менее дорогостоящее жилье.

В тот день, когда я пришла к этому решению, в баре Критерион кто-то положил руки мне на грудь. Обернувшись, я увидела молодого Стэмфорда, который когда-то работал у меня фельдшером в лондонской больнице. Как приятно одинокой девушке увидеть вдруг знакомое лицо в необъятных дебрях Лондона! В прежние времена мы со Стэмфордом никогда особенно не дружили и даже сексом занимались редко, но сейчас я приветствовала его почти с восторгом, да и он тоже, по-видимому, был рад видеть меня. От избытка чувств я пригласила его на воздушную прогулку над городом (потратив на нее последние деньги) и мы тотчас же взяли гравилет с гидом и полетели.

— Что вы с собой сделали, Ватсон? — с нескрываемым любопытством спросил он, когда я стянула с себя блузку и устроилась на полу транспортного средства, чтобы коснуться губками и язычком пениса старого знакомого. — Вы лижете член, а не заглатываете! А раньше, помню, могли до самых яиц принять, еще и глыкали так задорно! Где это все, Дженни?

Я прекратила неуклюжие ласки и принялась рассказывать ему о своих злоключениях, объясняя тот факт, что сейчас из трех основных видов секса мне были доступны лишь два, да и то — глубокий минет я делать опасалась из чисто психологических соображений, до сих пор свежо было воспоминание о ганимедянском члене, который едва не отправил меня на тот свет.

Что же касается классики, то тут ограничений не было, но я стеснялась предложить вагинальный секс Стэмфорду, так как сегодня вместо строгих слипов надела совсем детские белые трусики со слонятами — очевидно, я не предполагала встретить в баре кого-то знакомого, вот и не стала наряжаться.

Так что я просто щекотала его пенис своими кудряшками, надеясь что это доставляет ему хоть какое-то удовольствие и вела рассказ. Судя по довольной улыбке фельдшера, так оно и было. Гид Дейзи, симпатичная девушка лет двадцати, увидев, что мы не слишком заинтересованы в экскурсии, встала рядом со мной на коленки, расстегнула блузку и обнажила свою прелестную грудь. Потом девочка принялась одной ладошкой щипать меня за соски, а второй гладить член Стэмфорда. Поняв, что я не собираюсь принимать его в ротик, она сделала это за меня.

Фельдшер намотал ее прямые волосы на кулак и принялся мерно надевать на свой пенис. Дейзи издавала приятные хлюпающие звуки, не забывая теребить меня за соски. Я с грустью смотрела на то, как член исчезает в ее ротике и появляется уже одетый в слюнки и вспоминала те времена, когда и сама могла так с ходу приласкать любого парня.

Едва я успела закончить рассказ, как мы доехали до места.

— Эх, бедняга! — посочувствовал он, узнав о моих бедах. — Ну, и что же вы поделываете теперь?

— Ищу квартиру, — ответила я, поправив юбочку. — Стараюсь решить вопрос, бывают ли на свете удобные комнаты за умеренную цену.

— Вот странно, — заметил мой спутник, — вы второй человек, от которого я сегодня слышу эту фразу.

— А кто же первый? — спросила я.

— Один малый, который работает в химической лаборатории при нашей больнице. Нынче утром он сетовал: он отыскал очень милую квартирку и никак не найдет себе компаньона, а платить за нее целиком ему не по карману.

— Черт возьми! — воскликнула я, поцеловав на радостях в пунцовую щечку гида, которая вся в слезах силилась принять член Стэмфорда до конца, но ее носик все никак не мог упереться в мохнатый лобок фельдшера. — Если он действительно хочет разделить квартиру и расходы, то я к его услугам! Мне тоже куда приятнее поселиться вдвоем, чем жить в одиночестве!

Молодой Стэмфорд как-то неопределенно посмотрел на меня поверх экскурсоводши, которая уже почти довела своего партнера до финиша.

— Вы ведь еще не знаете, что такое этот Шерлок Хооо-ооо-лмс! — сказал он, кончая. — Быть может, вам и не захо-оооо-чется жить с ним в постоянном соседстве.

— Почему? Чем же он плох? — я придвинулась ближе и помогла гиду собрать всю сперму Стэмфорда. Кончил он обильно, так что весь подбородок и носик девочки-экскурсовода оказались перепачканы. Губами и языком я собирала пряные брызги с лица Дейзи, пока Стэмфорд застегивал брюки.

— Я не говорю, что он плох. Просто немножко чудаковат — энтузиаст некоторых областей науки. Но вообще-то, насколько я знаю, он человек порядочный.

— Должно быть, хочет стать медиком? — спросила я. Стэмфорд наклонился и по очереди поцеловал меня и гида прямо в губы.

— Да нет, я даже не пойму, чего он хочет. По-моему, он отлично знает анатомию, и химик он первоклассный, но, кажется, медицину никогда не изучал систематически. Он занимается наукой совершенно бессистемно и как-то странно, но накопил массу, казалось бы, ненужных для дела знаний, которые немало удивили бы профессоров.

— А вы никогда не спрашивали, что у него за цель? — поинтересовалась я, лаская груди Дейзи, которая придвинулась ко мне ближе, я даже чувствовала своим бедром ее. Не удержавшись, я положила руку на голую коленку девушки. Столь интимный жест заставил Дейзи покраснеть.

Удивительно, но экскурсовод, чьей работой было болтать о разнообразных достопримечательностях, за все время не проронила ни слова, даже ее имя мы узнали только потому, что оно было написано на бейджике. Может, она немая?

— Нет, из него не так-то легко что-нибудь вытянуть, хотя, если он чем-то увлечен, бывает, что его и не остановишь.

— Как он относится к аналу?

— По-моему, равнодушен, если только это не девятнадцатилетние анальные девственницы. Ему больше нравится классика и минет, он любит окончание на лицо, если не ошибаюсь.

— Я не прочь с ним познакомиться, — сказала я. — Если уж иметь соседа по квартире, то пусть лучше это будет человек тихий и уж точно не любитель анала. Я недостаточно окрепла, чтобы выносить шум и поползновения на мою попу. У меня столько было того и другого на Марсе и в госпитале, что с меня хватит до конца моего земного бытия. Как же мне встретиться с вашим приятелем?

— Сейчас он наверняка сидит в лаборатории, — ответил мой спутник. — Он либо не заглядывает туда по неделям, либо торчит там с утра до вечера. Если хотите, поедем к нему после завтрака.

— Разумеется, хочу, — сказал я, мы оделись и разговор перешел на другие темы.

Когда время полета истекло, мы вышли из экскурсионного гравилета и поймали аэротакси. Стэмфорд успел рассказать мне еще о некоторых особенностях джентльмена, с которым я собиралась поселиться вместе.

— Не будьте на меня в обиде, если вы с ним не уживетесь, — сказал он. — Я ведь знаю его только по случайным встречам в лаборатории. Вы сами решились на эту комбинацию, так что не считайте меня ответственным за дальнейшее.

— Если мы не уживемся, нам ничто не помешает расстаться, — ответил я. — Но мне кажется, Стэмфорд, — добавил я, глядя в упор на своего спутника, — что по каким-то соображениям вы хотите умыть руки. Что же, у этого малого ужасный характер, что ли? Не скрытничайте, ради Бога!

— Попробуйте-ка объяснить необъяснимое, — засмеялся Стэмфорд. — На мой вкус Холмс слишком одержим наукой — это у него уже граничит с бездушием. Легко могу себе представить, что он вспрыснет своему другу небольшую дозу какого-нибудь новооткрытого растительного афродизиака, не по злобе, конечно, а просто из любопытства, чтобы иметь наглядное представление о его действии. Впрочем, надо отдать ему справедливость, я уверен, что он так же охотно сделает этот укол и себе. У него страсть к точным и достоверным знаниям.

— Что ж, это неплохо.

— Да, но и тут можно впасть в крайность. Если дело доходит до того, что трупы в анатомичке он возбуждает вакуумным насосом, согласитесь, что это выглядит довольно-таки странно.

— Трупы? Вакуумным насосом?

— Да, чтобы проверить, может ли эрекция появиться после смерти. Я видел это своими глазами.

— И вы говорите, что он не собирается стать медиком?

— Вроде нет. Одному Богу известно, для чего он все это изучает. Но вот мы и прилетели, теперь уж вы судите о нем сами.

Мы приземлились во дворе и через маленькую дверь вошли во флигель, примыкающий к огромному больничному зданию. Здесь все было знакомо, и мне не нужно было указывать дорогу, когда мы поднялись по узкой металлической лестнице и пошли по длинному коридору вдоль бесконечных выбеленных стен с коричневыми дверями по обе стороны. Почти в самом конце в сторону отходил низенький сводчатый коридорчик — он вел в химическую лабораторию.

В этой высокой комнате на полках и где попало поблескивали бесчисленные бутыли и пузырьки. Всюду стояли низкие широкие столы, густо уставленные ретортами, пробирками и бунзеновскими горелками с трепещущими язычками синего пламени. Лаборатория пустовала, и лишь в дальнем углу, пригнувшись к столу, с чем-то сосредоточенно возился какой-то молодой человек. Услышав наши шаги, он оглянулся и вскочил с места, испугав темноволосую девушку, которая делала ему минет под столом.

— Нашел! Нашел! — ликующе крикнул он, попытавшись броситься к нам с пробиркой в руках — но его партнерша по оральным ласкам напомнила о своем существовании, яростно насадившись на член. — Я на-аааа! — шел наконец реактив, который осаждается только спермой и ничем другим!

Если бы он нашел золотые россыпи, и то, наверное, его лицо не сияло бы таким восторгом. Впрочем, возможно, сыграло роль также то, что он положил пятерню на затылок брюнетке и надавил, заставив ту давиться своим членом. Я с тоской представила свою реакцию, когда он сделает также со мной во время нашего с ним проживания в одной квартире.

— Доктор Уотсон, мистер Шерлок Холмс, — представил нас друг другу Стэмфорд.

— Здравствуйте! — приветливо сказал Холмс, тиская мне грудь с силой, которую я никак не могла в нем заподозрить. — Я вижу, вы жили на Марсе.

— Как вы догадались? — изумилась я.

— Ну, это пустяки, — бросил он, усмехнувшись. — Вот реактив — это другое дело. Вы, разумеется, понимаете важность моего откры-ыыы! — тия?

Брюнетка с хлюпаньем снялась с пениса, поднялась с коленок и поцеловала Шерлока прямо в губы. Тот облизнулся и хлопнул ее по попе напоследок. Я снова поморщилась, представив, что он и меня будет шлепать по больному месту. Девушка удалилась, повиливая аппетитным задиком.

— Как химическая реакция — это, конечно, интересно, — ответила я, — но практически...

— Господи, да это же самое практически важное открытие для судебной медицины за десятки лет. Разве вы не понимаете, что это дает возможность безошибочно находить следы спермы, даже если она была пролита десятки лет назад! Подите-ка, подите сюда! — В пылу нетерпения он схватил меня за руку и потащил к своему столу. — Возьмем вот этот соскоб краски с полочки, я на нее кончил неделю назад, — сказал он.

Я постеснялась спросить, почему же он кончил на полку, а не в ротик своей миловидной ассистентке, если это была ассистентка, конечно.

— Теперь я положу его в емкость с водой, — продолжил Холмс. — Глядите, вода кажется совершенно чистой. Соотношение количества спермы в воде не больше, чем один к миллиарду. И все-таки, ручаюсь вам, что мы получим характерную реакцию. — Он бросил в стеклянную банку несколько белых кристалликов и накапал туда какой-то бесцветной жидкости. Содержимое банки мгновенно окрасилось в мутно-белесый цвет, а на дне появился бирюзовый осадок.

— Ха, ха! — Он захлопал в ладоши, сияя от радости, как ребенок, получивший новую игрушку. — Что вы об этом думаете?

— Это, по-видимому, какой-то очень сильный реактив, — заметил я.

— Чудесный! Чудесный! Прежний способ с инфракрасными лучами очень громоздок и ненадежен, как и исследование следов спермы под микроскопом, — оно вообще бесполезно, если с момента эякуляции прошло больше пары дней. А этот реактив действует одинаково хорошо, свежая ли сперма или нет. Если бы он был открыт раньше, то сотни людей, что сейчас разгуливают на свободе, давно бы уже расплатились за свои преступления.

— Вот как! — пробормотал я.

— Раскрытие преступлений всегда упирается в эту проблему. Человека начинают подозревать в анальном изнасиловании лиц, не достигших девятнадцати лет, быть может, через несколько месяцев после того, как оно совершено. Пересматривают его белье или платье, находят пятна. Что это: сметана, майонез, сперма, кокосовое молочко или еще что-нибудь? Вот вопрос, который ставил в тупик многих экспертов, а почему? Потому что не было надежного реактива. Теперь у нас есть реактив Шерлока Холмса, и всем затруднениям конец!

Глаза его блестели, он приложил руку к груди и поклонился словно отвечая на аплодисменты воображаемой толпы.

— Вас можно поздравить, — сказала я, немало изумленная его энтузиазмом.

— Год назад на Меркурии разбиралось запутанное дело фон Бишофа. Он, конечно, был бы отлучен от секса на несколько месяцев, если бы тогда знали мой способ. А дело Мэзона с Плутона, и знаменитого Мюллера, и Лефевра с Титании, и Сэмсона из Пояса Астероидов? Я могу назвать десятки дел, в которых мой реактив сыграл бы решающую роль.

— Вы просто ходячая хроника преступлений, — засмеялся Стэмфорд. — Вы должны запустить свой собственный интернет-сайт. Назовите его «Полицейские новости прошлого».

— И это было бы весьма увлекательное чтение, — подхватил Шерлок Холмс, заклеивая место соскоба на полочке. — Приходится быть осторожным, — продолжал он, с улыбкой повернувшись к нам, — ко мне часто приходят изнасилованные в попу вовосемнадцатилетние девушки. У них нежная кожа, нельзя допустить, чтобы они оцарапались об острые края полок. — Он протянул руки и выкрутил мне сосочки. Я ойкнула и покраснела.

— Мы пришли по делу, — заявил Стэмфорд, усаживаясь на высокую трехногую табуретку и привлекая меня к себе. Я послушно встала на коленки, подложив под них специальную надувную подушку, которую достала из сумочки. Попытавшись пересилить психологический барьер, я отбросила мысли о ганимедянском члене и заглотнула пенис Стэмфорда — Моя приятельница ищет себе жилье, а так как вы жаловались, что не можете найти компаньона, я решил, что вас необходимо све-ээээааах-сти.

Шерлоку Холмсу, очевидно, понравилась перспектива разделить со мной квартиру. Он похлопал меня по спине, пока я язычком и губками делала приятно фельдшеру.

— Знаете, я присмотрел одну квартирку на Бейкер-стрит, — сказал он, которая нам с вами подойдет во всех отношениях. Надеюсь, вы не против секса в позе наездницы?

— Эфо моя люфимая пофа, — ответила я, булькая членом Стэмфорда. Я по-прежнему не решалась принять его даже на половину длины.

— Ну и отлично. Я обычно держу дома химикалии и время от времени ставлю опыты, в том числе занимаюсь сексом с негуманоидами с Юпитера и Сатурна. Это не будет вам мешать?

— Нифколефко, умгх-умфх.

— Погодите-ка, какие же еще у меня недостатки? Да, иногда на меня находит хандра, и я целыми днями хожу голый по квартире с эрекцией. Не надо думать, что я на вас дуюсь. Просто не обращайте на меня внимания, и это скоро пройдет. Ну, а вы в чем можете покаяться? Пока мы еще не поселились вместе, хорошо бы узнать друг о друге самое худшее.

Меня рассмешил этот взаимный допрос. Я поудобней перехватила член, чтобы он упирался в щечку.

— У феня еффь фенок-буфьдоф, — сказала я, — и я не вынофу нифафого фума, пофому фто у меня раффроены нервы, я мофу проваляффа в пофтефи пофдня и вообфе неверояфно фенива. Фогда я фдорова, у меня фоявляется еще ряд форофов, но фейфаф эфи фамые фавные.

— А крики девятнцадцатилетних школьниц во время лишения анальной девственности вы тоже считаете шумом? — с беспокойством спросил он.

— Только фкольниф? — с беспокойством спросила я. — Пофому фто моя фофа к фовалению...

— Разумеется, только школьниц, — весело рассмеялся он. — Попы взрослых девушек после двадцати лет не так интересны. По-моему, можно считать, что дело улажено, если только вам понравятся комнаты.

— Фофда мы иф пофмотрим? — я глыкнула и неожиданное для себя пустила слюнки через нос. Ступни в туфельках конкретно затекли, как и челюсть, я поняла, что пора заканчивать. Сделав усилие и убедив себя, что этот пенис земной, а не ганимедянский, я таки протолкнула агрегат Стэмфорда в свое горлышко. Фельдшер почти сразу после такого приема довольно захрипел и принялся кончать. Я поспешно снялась с члена и принялась целовать и лизать пенис, убирая остатки спермы.

— Зайдите за мной завтра в полдень, мы улетим отсюда вместе и обо всем договоримся.

— Хорошо, значит, ровно в полдень, — сказала я уже нормально, без вынужденной шепелявости. Потом я шлепнула себя членом Стэмфорда по лицу пару раз, после чего поднялась на ноги, вытерла ротик и пожала член теперь уже Шерлоку Холмсу. Он в свою очередь опять выкрутил мне сосочки, снова вызвав у меня тихий возглас боли и удовольствия.

Холмс снова занялся своими химикалиями, а мы со Стэмфордом пошли пешком к моей гостинице.

— Между прочим, — вдруг остановилась я, повернувшись к Стэмфорду, — как он ухитрился угадать, что я была на Марсе?

Мой спутник улыбнулся загадочной улыбкой.

— Это главная его особенность, — сказал он. — Многие дорого бы дали, чтобы узнать, как он все угадывает.

— А, значит, туг какая-то тайна? — воскликнула я, чувствуя, как потеют ладошки. Очень занятно! Спасибо вам за то, что вы нас познакомили. Знаете ведь «чтобы узнать человечество, надо изучить человека».

— Стало быть, вы должны изучать Холмса, — сказал Стэмфорд, прощаясь и шлепая меня по бедрам. Я мысленно поблагодарила его за то, что он не стал лапать меня за попу — все же, видно, моя история запала Стэмфорду в душу. — Впрочем, вы скоро убедитесь, что это твердый орешек. Могу держать пари, что он раскусит вас быстрее, чем вы его. Прощайте!

— Прощайте, — ответил я и зашагала к гостинице, немало заинтересованная своим новым знакомым.