Барбара Ловетт с трудом понимала, что происходит вокруг. Она заметила, что ее дочь-подросток Линда сидит рядом с ней за кухонным столом и плачет. Напротив Барбары за столом сидел ее муж Ричард, он все еще говорил, но Барбара уже не слушала его. Вместо этого она продолжала повторять слова, которые недавно разрушили ее мир и мир ее дочери.

***

Все началось так обыденно. Барбара готовила завтрак, когда в кухню вошла Линда. Линда лениво плюхнулась в кресло и стала смотреть, как мама жарит бекон, а потом и яйца в жире от бекона. Теплые большие пушистые бисквиты ждали в корзинке, чтобы их помазали маслом и намазали желе. Не хватало только Ричарда.

Пока они ждали появления Ричарда, Барбара и Линда воспользовались возможностью поговорить. Большая часть разговора сосредоточилась на влечении Линды к мальчику, который, наконец, обратил на нее внимание. Забавлялась, слушая план дочери о том, чтобы Генри, наконец, пригласил ее на свидание, Барбара делала последние приготовления к завтраку.

Скоро она поднимется наверх и разбудит Ричарда, чтобы тот спустился поесть. В последнее время отношения между ней и Ричардом становились все более натянутыми, и, несмотря на все ее усилия, она, казалось, не могла их наладить. Она неделями пыталась соблазнить его заняться с ней любовью. В некоторые вечера он был активным участником, в другие же его требовалось упрашивать.

В такие вечера она пыталась обнять его и заставить рассказать, что его беспокоит. Обычно он заявлял, что испытывает стресс от работы, и переворачивался на другой бок, чтобы заснуть. Ей не удавалось поговорить с ним после работы, потому что он работал допоздна. Она начинала чувствовать себя виноватой за то, что пыталась отнять у него время, но все больше и больше не знала, как выразить свою поддержку мужу.

Она сосредоточилась на том, чтобы гарантировать, что в доме все в порядке. Одежда была вовремя выстирана, его любимые блюда приготовлены, весь дом благоухает. И все же, он продолжал не обращать внимания на все ее усилия. Тем не менее, она решила сделать все возможное и пережить это тяжелое время. Такова была идея воскресного завтрака. Возможно, семейная трапеза сможет дать толчок в правильном направлении.

Она услышала на лестнице шаги и затаила дыхание, мысленно готовясь к приближению мужа. Улыбка на ее лице застыла, когда она заметила мрачное выражение его лица. Он сел за стол, не обращая внимания на еду перед собой, и попросил Линду выйти из кухни. Но что-то в том, как он это сказал, заставило ту отказаться подчиниться его приказу. Он снова приказал ей выйти из кухни, но Линда сопротивлялась, пока она сама не попросила Линду уйти. Линда скрылась из виду, и тут Ричард произнес слова, которые ни одна пара не хотела слышать:

— Нам надо поговорить.

Она села, гадая, о чем будет этот разговор, но долго выяснять не пришлось.

— Барбара, мне нелегко говорить об этом, но я здесь несчастен и нашел себе ту, кто делает меня счастливым. Я хочу развестись.

Не успел он произнести эти слова, как Линда, которая подслушивала за дверью, с криком ворвалась в комнату. Барбара все еще была ошеломлена этими словами, пытаясь осмыслить их. Линда продолжала плакать, спрашивая отца, зачем он это делает. Ричард был встревожен, так как не ожидал, что дочь заставит его защищаться.

Он постоянно повторял, что нашел ту, которую полюбил и хочет провести с ней всю свою жизнь. Ответ мало успокоил Линду, когда та потребовала объяснить, почему он их больше не любит. Ричард объяснил, что всегда будет любить Линду, но иногда люди отдаляются друг от друга, и именно это случилось с ним и ее матерью.

Линда отказалась принять этот ответ и задавала его по-разному. Ответ всегда был один и тот же. Он больше не любит Барбару. Наконец, Линда выбежала из кухни, поднялась наверх и захлопнула за собой дверь спальни.

В тишине, воцарившейся на кухне, Ричард спокойно объяснил, что уезжает прямо сейчас. Завтра, когда она будет на работе, он зайдет за своими вещами. Через пару дней ей вручат документы о разводе, и тогда дело окажется в руках адвокатов. Когда он встал, чтобы выйти из кухни, Барбара заговорила.

— Ричард, чем я это заслужила? — спросила она, глядя ему в спину. Он помолчал, а затем продолжил свой путь из кухни и уехал на своей машине. Барбара продолжала сидеть за столом, словно в ступоре. Дважды она слышала, как дедушкины часы пробили новый час, и все равно оставалась сидеть.

Сообразив, что давно не видит Линду и ничего о ней не слышит, она встала и пошла в ее комнату. Она легонько постучала в дверь и открыла ее. Линда лежала на кровати, отвернувшись от Барбары, и все еще всхлипывала. Барбара забралась на кровать, обняла ее и утешила, а Линда продолжала плакать.

— Почему он больше не любит тебя, мамочка?

Барбара обняла дочь и сказала ей:

— Тише, детка, все будет хорошо. — Барбара не была уверена, что убедила Линду. Она ведь не убедила и себя. Они долго лежали на кровати, пока, наконец, Барбара не почувствовала, что ей нужно чем-то занять свое время. Она спустилась вниз и машинально принялась убираться на кухне.

Она вывалила всю еду, которую приготовила сегодня утром, а затем вручную вымыла все сковородки и посуду, которыми пользовалась. Потом она решила, что пол на кухне нужно вымыть. В итоге она провела весь день, моя полы и убираясь в доме. Когда она, наконец, закончила, наступила ночь, и Барбара, полностью одетая, забралась в постель и плакала, пока не уснула.

***

В понедельник она проснулась рано и, как обычно, приняла душ и собралась в школу, чтобы вести второй класс. Это была последняя неделя занятий перед началом летних каникул. Она съела пару ломтиков тоста, чтобы успокоить желудок, когда в кухню вошла Линда и крепко обняла ее. Линда отправилась в школу со своей подругой Беверли, оставив Барбару одну в ветхом старом особняке. В конце концов, она больше не могла откладывать и ушла на работу.

Веселые, любящие лица ее учеников были единственным, что помогло ей пережить этот день. Во время обеденного перерыва она отказалась от своей привычки быть общительной и очаровательной в учительской и села в одиночестве, глядя в окно. Даже при том, что она была сверхчувствительна к любому намеку на то, что новости о ее разрыве брака уже циркулируют, она знала, что ее поведение делу не поможет.

Она ушла домой, едва прозвенел звонок, возвещавший конец учебного дня. Верный своему слову, Ричард уже побывал в доме, и все его вещи исчезли. Она снова рухнула на кровать, отказываясь двигаться, пока домой не вернулась Линда. Она сказала Линде, что ей не хочется готовить, и попросила ее заказать пиццу. Линда спустилась вниз и через час поднялась, чтобы сообщить, что пицца прибыла. Барбара осталась в кровати и попросила Линду оставить ей пару кусочков.

Прошел еще час, и Линда объявила, что собирается навестить Беверли. Барбара не стала утруждать себя обычными наставлениями о том, когда ей следует быть дома, а просто сказала, что увидится с ней позже.

В три часа ночи она проснулась и, спотыкаясь, пошла в комнату Линды, чтобы убедиться, что ее ребенок дома, живая и невредимая. Живая и невредимая — этот термин приобрел иронический оттенок, когда она направилась на кухню, чтобы сварить кофе и съесть свой запоздалый ужин — холодную пиццу.

В шесть утра она начала готовиться к работе. Так прошла вся неделя. К концу недели она была уверена, что новость вышла наружу, так как заметила, что несколько ее коллег-учителей посматривают на нее или перешептываются за пределами ее слышимости. Барбара все еще была слишком ошеломлена, чтобы злиться или обижаться. Все, чего она хотела, — это закончить эту адскую неделю.

Ее дочь Линда все больше беспокоилась о матери. Но в свои пятнадцать лет она не знала, как вернуть мать. Выходные прошли в беспокойном сосуществовании в доме. Линда держалась в стороне от матери, чтобы не повышать уровень стресса. Барбара все еще пыталась найти способ дотянуться до дочери и утешить ее, но как она могла передать то чувство, которого сама не испытывала.

В понедельник утром Барбара заметила, что у Линды кончились хлопья. Она сделала мысленную пометку сходить в супермаркет. Поскольку ей все равно необходимо было идти, она составила список покупок на всю неделю. Подъезжая к супермаркету, она заметила, что на приборной панели ее машины появился индикатор низкого уровня топлива. Она решила пополнить бак, как только закончит с покупками.

Барбара не спеша прогуливалась по магазину, делая покупки и выискивая самые выгодные. Когда она подошла к кассе, ее тележка была битком набита продуктами. Общая сумма была близка к двумстам долларам. Она протянула клерку свою дебетовую карточку, и кассир протащил ее по терминалу, ожидая одобрения.

Через тридцать секунд кассир нахмурился, набрал несколько цифр и снова провел карточкой. Опять ничего не произошло, и клерк попробовал в третий раз.

— Мне очень жаль, миссис Ловетт, но банк не одобряет эту транзакцию.

Сбитая с толку, Барбара спросила:

— Что значит, он не одобряет транзакцию?

— Мэм, я пробовал три раза, и эта карточка не работает. Не хотите попробовать другую? — Роясь в сумочке, Барбара услышала ворчание недовольных покупателей, ожидавших позади нее. Она отдала кассиру свою кредитную карточку и с тревогой ждала, когда тот выдаст ей чек, чтобы она могла покинуть магазин.

— Мэм, боюсь, что эта карточка аннулирована, — объявил кассир.

— Но... но это невозможно! — бессвязно пробормотала Барбара. — Пожалуйста, попробуйте вот эту!

Когда она протянула ему третью карточку, покупатели позади нее подняли бунт и сказали ей поторопиться.

— Простите, миссис Ловетт, но эта карточка показывает, что она тоже отменена.

Барбара Ловетт застыла как вкопанная, когда кто-то воскликнул сзади: «Господи Иисусе!» Кассир позвонил по внутренней связи и просил подойти к кассе менеджера. За ее спиной покупатели рассредоточились по другим кассам. Она слышала, как один мужчина назвал ее глупой сукой. Наконец пришел управляющий, и кассир объяснил, что произошло. Управляющий посмотрел на Барбару, ожидая объяснений.

— Послушайте, я хожу по магазинам уже больше пяти лет. Я не знаю, что происходит, но если вы позволите мне заплатить за это моим личным чеком, я позабочусь о том, чтобы с моими картами больше не было никаких проблем!

— Мне очень жаль, миссис Ловетт, — печально посмотрев на нее, сказал управляющий, — но у нас есть указание, что если у клиента не хватает денег, то политика магазина состоит в том, чтобы отказать в приеме чека. Боюсь, нам придется все это забрать обратно, — сказал он кассиру.

Она вышла полностью униженная и, садясь в машину, потянулась за сотовым телефоном, который заряжался, чтобы позвонить Ричарду и узнать, что происходит. Она нажала кнопку быстрого набора, и зазвучал иностранный механический голос, объявивший, что обслуживание этого номера отменено.

Она завела машину, и слабый свет фар напомнил ей об опасном состоянии машины. Всю дорогу домой она молилась, чтобы у нее хватило бензина. Она вздохнула с облегчением, остановив машину на подъездной дорожке. Снаружи, сидя на крыльце, ждала несчастная Линда.

— Мама, — закричала она, — подъехал грузовик коммунальщиков и отключил в доме электричество, газ и воду! Я пыталась позвонить тебе, но мой телефон отключен!

Последнее подтверждение злобы Ричарда дошло до Барбары, когда она стояла совершенно ошеломленная тем, как им с дочерью выживать? Она увидела, как к дому подъехала машина помощника шерифа, и к ней направился человек в форме. Возможно, ей удастся убедить его, чтобы Ричард прекратил эти мучения.

— Миссис Барбара Ловетт, это — официальное вручение.

Он сунул ей в руку какие-то бумаги и пошел к своей машине. Вяло войдя в дом, Барбара уронила на пол все документы о разводе, и они рассыпались по всему коридору.

Ее мыслительный процесс отключился от перегрузки стрессом и сокрушительными эмоциональными ударами, которые она перенесла. Сама того не сознавая, она отчаянно пыталась найти способ справиться с собой, войдя в свою спальню. По какой-то причине она обнаружила, что роется в шкафу, пока не нашла свою старую пару кроссовок.

Барбара вспомнила удовольствие, которое испытывала, когда бегала. Конечно, это было в колледже, до того как она встретила Ричарда. Столько всего произошло: ее замужество, рождение Линды, смерть матери, возвращение в родной Уоррентон. Казалось, всегда было что-то, что мешало ей бегать, но сейчас, в этот момент, ее абсолютно ничто не останавливало.

Она достала старые шорты и спортивные штаны и заставила себя облачиться в них. С тех пор как надевала их в последний раз, она набрала несколько килограмм. У нее не было спортивного бюстгальтера, достаточно большого, чтобы вместить ее пятый размер, поэтому ей придется довольствоваться обычным бюстгальтером, при этом она с трудом натянула толстовку.

Она нашла последнюю пару тонких спортивных носков и наклонилась, чтобы надеть съежившиеся, ломкие кожаные туфли, которые тут же впились ей в ноги. Она не обращала внимания на дискомфорт, будучи сильно напряжена, пытаясь вернуть хорошее воспоминание.

Не разминаясь и не растягиваясь, она медленно побежала по улице. У нее была смутная цель — добраться до озера Уоррентон, расположенного в десяти милях от ее дома. Когда была юной, учась в средней школе, она могла пробежать эту дистанцию без особых усилий. В юности ничто не могло остановить ее, когда мили улетали у нее из-под ног.

Добежав до конца квартала, она тяжело дышала. Все же, она продолжала бороться и далее, так как, прихрамывая, проковыляла Старый город. На далеком горизонте начали собираться грозовые тучи, а Барбара продолжала продвигаться вперед. К моменту, когда добралась до края городской черты, она уже хрипела, в то время как мимо нее по шоссе с ревом проносились машины. Каждая четвертая или пятая машина была восемнадцатиколесным грузовиком, который тормозил ее продвижение, обрушивая на нее воздушную волну.

Она все еще ковыляла, когда начали падать капли дождя. Поначалу дождь был приятен, так как охлаждал ее разгоряченное тело. Но затем, полностью промокнув, она задрожала, когда ливень от грозы продолжился. К тому же, машины попадали в выбоины, забрызгивая ее грязной водой.

Темп Барбары замедлился, каждая частичка ее тела болела. Туфли терзали ее ноги, когда она пыталась осторожно сделать несколько шагов. Ее давно не используемые мышцы болели, и их сводило судорогой, крича мозгу остановиться. Ее легкие горели от недостатка кислорода, а грудь больно ударялась о торс. Дождь превратился в смесь градин, и она почувствовала болезненные уколы, когда те врезались в ее тело. Затем подошва ее левого ботинка подалась и отделилась от верха. Барбара споткнулась, пытаясь бежать дальше, шлепая подошвой по мокрой от дождя ноге. Ее движения начали работать против нее, когда она, наконец, попала в большую выбоину, заставившую ее упасть на гравийную обочину шоссе.

Она затормозила на грубом гравии, истекая кровью и плача, совершенно разбитая. Лежа ничком на плече, она подняла руку, чтобы дать сигнал встречному движению остановиться и оказать ей помощь.

Но никто не остановился. Машина за машиной проезжали мимо нее, в то время как она умоляла их остановиться. И все же бессердечное движение удалялось от нее к месту своего назначения. Она слабела и не знала, как долго будет оставаться в сознании. Она использовала последние силы, чтобы перевернуться и сесть. Грязная рваная одежда тяжело, мокро и холодно висела на ее теле. И все же, она попыталась остановить доброго самаритянина.

Несколько раз она чувствовала, как машины замедляют ход, и это вселяло в нее надежду, но напрасно, поскольку они ускорялись, проезжая мимо. Она понятия не имела, как долго пробыла там, когда, наконец, рядом с ней на обочине не замедлила ход и не остановилась машина. Она подняла грязное лицо и узнала машину Ричарда. Она умоляюще протянула руку к нему, но тут ее внимание переключилось на пассажира. Привлекательная брюнетка с торжествующей улыбкой смотрела на нее, в то время как машина отъезжала и набирала скорость, чтобы влиться в поток.

Она всхлипнула, потеряв из виду машину, и опустила голову. Она перестала пытаться кого-то остановить и продолжала сидеть, а мимо проносились машины. Она смутно услышала звук мотора рядом с собой, а затем почувствовала, как кто-то поднял ее и осторожно положил на сиденье грузовика. Ее неизвестный благодетель достал теплое шерстяное одеяло и накинул на нее. Затем, когда грузовик тронулся, порыв теплого воздуха проник через вентиляционное отверстие, чтобы согреть ее замерзшее тело.

Она понятия не имела, где находится, с кем и куда ее везут, когда, отдавшись теплу, погрузилась в сон. Проснувшись, она обнаружила, что лежит в постели, ее тело вымыто, а раны перевязаны. Она заметила, что на нее пристально смотрит Линда. Линда поставила поднос с ужином на кровать и принялась кормить ее вкусным домашним куриным супом с лапшой.

— Линда, что случилось?

— Тише, мама, просто съешь еще немного супа, — приказала Линда, поднося ко рту матери еще одну ложку. Барбара смаковала горячий суп, питавший ее, и вскоре вся миска была съедена. Удовлетворенная, она передвинулась, что вызвало боль из каждой поры на ее теле. — Будь осторожна, мама, нам не надо, чтобы ты опять истекала кровью! — предостерегла Линда.

Барбара застонала от напряжения. Она посмотрела на потолок и заметила, что там горит свет.

— Линда, а почему снова включили свет?

— Мама, все улажено, ты просто расслабься и поправляйся, — ответила Линда. Когда Барбара легла в мягкую постель, она услышала, как внизу кто-то топает. Завтра, если почувствует себя лучше, она спросит Линду, что происходит, подумала она, засыпая.

***

Когда она проснулась, был поздний вечер вторника, и она была в комнате одна. На туалетном столике мигал мобильник, сообщая, что пришло СМС. Она открыла сообщение и прочитала короткое СМС от Линды, где та говорила, что она — у Беверли и вернется через час.

По крайней мере, у нее были телефонные сервисы. Интересно, что заставило Ричарда передумать? Может быть, вид того, какой жалкой она была вчера, вызвал у него чувство вины? Кто эта женщина, что была с ним? Была ли она той женщиной, которой Ричард заменил ее?

Прежде чем смогла найти хоть какой-то ответ на свои вопросы, она услышала снизу звуки включенных электрических инструментов. Она нахмурилась, Линда, конечно, была способна на все, но она сомневалась, что это все будет включать в себя работу с электроинструментами. Она попыталась встать, но боль от ран быстро убедила ее остаться лежать на матрасе.

Затем она заметила странный предмет, прикрепленный к стене. На стене висел большой телевизор с плоским экраном. Потом она заметила на своем столике пульт от телевизора. Это, должно быть, извинительный подарок от Ричарда! Может быть, он передумал и вернулся домой! Она включила телевизор и заметила, что у нее есть доступ ко всем каналам кабельного телевидения. Надо же, Ричард подумал даже о том, чтобы улучшить их обслуживание. Она устроилась поудобнее, чтобы посмотреть телевизор и снова заснуть...

***

Когда она проснулась, в спальне сидела Линда и смотрела программу на новом телевизоре.

— Эй, мам, ты голодна? — Прежде чем Барбара успела ответить, Линда вскочила и побежала вниз по лестнице. Она вернулась, неся тяжелый поднос с едой. Она поставила поднос так, чтобы Барбара могла поесть.

На тарелке лежали свиная отбивная, картофельное пюре, зеленая фасоль, кукуруза и домашнее печенье. Трапезу завершал ледяной стакан сладкого чая.

— Духовка все еще теплая, — сказала Линда. — Когда закончишь, там тебя ждет персиковый коблер.

Барбара попробовала первый кусочек и быстро принялась за еду. Как только она закончила, Линда спустилась вниз и вернулась с миской домашнего персикового пирога, покрытого мороженым. Десерт таял у нее во рту, и она издавала удовлетворенное урчание, поглощая вкусное угощение.

— О Линда, если бы я знала, что ты так хорошо готовишь, я бы заставила тебя готовить еще много лет назад!

Линда заерзала от комплимента, который высказала мать. Она уже была готова что-то сказать, когда Барбара продолжила:

— Линда, а где твой отец? Мне требуется с ним поговорить.

Но Линда сердито ответила:

— Я не знаю, где он, и мне насрать! После того, что он с нами сделал, пусть катится к черту!

Барбара была ошеломлена враждебностью и ненормативной лексикой дочери. Она никогда раньше не слышала, чтобы дочь ругалась, и была ошеломлена.

— Линда, не говори так! И помни, что он — твой отец и любит тебя!

— Мама, если бы он нас любил, то не сделал бы всего того, что сделал!

— Детка, когда люди расстаются, они не всегда ведут себя так, как должны, но твой папа пришел в себя и исправил все свои ошибки. — Барбара не знала, себя ли она пытается убедить или Линду.

— Черт... скажи на милость, что он сделал, мама?! Только сегодня мне сообщили, что он отменил оплату моей поездки в Нью-Йорк. Да, он и впрямь меня любит! — саркастически воскликнула Линда. — К его сожалению, я все равно поеду!

Теперь Барбара действительно была сбита с толку, она почти могла понять враждебность Ричарда к ней, но почему он сделал что-то подобное с их дочерью? В этом не было никакого смысла, особенно в свете того факта, что он, по крайней мере, опять подключил электричество.

— Дорогая, я не знаю, почему он это сделал, но дай ему день или два, и он переменит свое решение относительно твоей поездки. Смотри, ведь сделал же он это с электричеством.

— Он не сделал ни черта, чтобы снова включить электричество, или газ, или воду! Он не восстановил нашу телефонную связь! Он не покупал нам еду! Он не готовил для нас! И последние пару дней он не заботился ни обо мне, ни о тебе! Если бы все было по его, мы бы голодали, сидя без воды и электричества!

— Тогда скажи, Линда, кто же о нас позаботился? Кто восстановил все коммуникации? Кто платит за наши телефоны? — пролепетала Барбара.

— Наш сосед, Джон Дюпре.

Из всех возможных ответов это была бы последняя догадка Барбары. Джон Дюпре был их ближайшим соседом, с тех пор как Барбара, Ричард и Линда вернулись в дом ее матери пять лет назад. Для Барбары, потерявшей мать и унаследовавшей большой викторианский особняк, принадлежавший ее семье на протяжении шести поколений, это было печальное время.

***

Она познакомилась с Джоном Дюпре на похоронах матери, и он выразил ей свои соболезнования. Барбара вспомнила, как он был расстроен смертью матери. Два месяца спустя, когда они начали переносить свои вещи в дом, Джон Дюпре пришел и предложил свою помощь. Ричард почему-то сразу невзлюбил его и сказал, что они не нуждаются в помощи. Джон Дюпре, казалось, ничуть не обиделся на манеры Ричарда и, прихрамывая, направился к своему дому. После этого она общалась с ним только тогда, когда видела его во дворе или на крыльце. Они по-соседски махали друг другу рукой, но это был предел их контакта.

Это произошло из-за того, что Ричард компрометировал Барбару, после того как они поселились по соседству. Они выяснили, что Джон Дюпре имеет обыкновение проводить большую часть вечеров на просторной веранде, играя на акустической гитаре. Большинство соседей сидели на своих крылечках, наслаждаясь его искусной игрой.

Ричард, с другой стороны, крикнул ему, чтобы он прекратил этот чертов шум. Джон Дюпре исчез в своем доме и вернулся с футляром от гитары и небольшим усилителем. Он открыл футляр, достал электрогитару и подключил ее к усилителю. Резкий звук электрогитары отличался от нежных тонов акустической гитары, хотя звучал по-прежнему приятно, и громкость была той же.

Ричард позвонил в полицию и пожаловался на шум. Когда приехала полиция, они держали в руках маленький прибор, а Джон Дюпре продолжал играть. Затем они подошли к Ричарду и сказали ему, что акустика — значительно ниже уровня шума, допустимого до десяти часов вечера. Когда офицеры отошли от расстроенного Ричарда, Джон Дюпре начал играть тему из сериала «Драгнет». Офицеры засмеялись и уехали, а Ричард сказал Барбаре и Линде, что они все идут в дом.

Как только вошли внутрь, они услышали мягкие звуки акустической гитары, начинающей играть снова. Ричард приказал им не выходить на крыльцо, когда там играет Джон Дюпре. Линда поспорила с отцом, сказав, что хочет брать у их соседа уроки игры на гитаре. Чтобы сохранить мир в семье, Барбара подчинилась. Но иногда по вечерам она открывала окно и впускала внутрь успокаивающую музыку.

***

— Линда, как мистер Дюпре узнал о нас? — спросила Барбара.

— Мама, неужели ты ничего не помнишь? Мистер Дюпре — это тот, кто спас тебя прошлым вечером. Он принес тебя домой и отнес в твою спальню. Когда он спросил, почему нет электричества, я ответила, что у нас все выключено, включая телефоны. Когда он спросил меня, что случилось, я сказала, что нас бросил папа.

— Следующее, что я помню, — продолжала Линда, — это то, что он всем звонит. Затем снова включили свет, газ и воду. Потом вернули телефонную связь. Пока мы ждали нагрева воды для ванны водонагревателем, он спросил, как у нас с финансами. Я ответила, что не знаю. Он ушел и через час вернулся, сказав, что похоже, папа обчистил все банковские счета. Он пошел в свой банк и открыл совместный счет, которым мы могли бы воспользоваться. У него была дебетовая карточка с твоим именем, и мне он тоже дал такую. Он сказал, что на счете всегда будет достаточно денег, чтобы хватило на все, что нам нужно.

— Потом он поднял тебя и положил в ванну, а после велел мне стянуть с тебя одежду. Когда он вышел из ванной, я сделала, как он сказал. Мама, ты так сильно пострадала! — Линда заплакала от воспоминаний, но потом все-таки продолжила:

— Водонагреватель издавал этот ужасный шум, что всегда издает, когда ванна заполняется. Г-н Дюпре спросил меня, нет ли у нас каких-нибудь продуктов, чтобы он смог что-нибудь приготовить. Я сказала, что ты ушла в магазин, но не вернулась с продуктами. Он сказал, что пойдет домой и приготовит нам ужин, после того как мы позаботимся о тебе.

— После того как я искупала тебя, вода была грязной и с кровью. Я выдернула пробку и сказала ему. Он сказал, чтобы я обмыла тебя под душем, а я ответила, что душ в твоей ванной не работает. Он велел мне снова наполнить ванну и обмыть тебя. Он сказал, что сейчас уедет, но вернется, как только сможет, и отсутствовал очень долго, а я боялась, что одна не смогу перенести тебя. Поэтому я взяла и еще раз наполнила ванну. Потом он вернулся и спросил, готова ли ты, чтобы лечь в постель. Я сказала, что да.

— Он велел мне вытереть тебя как можно лучше и накрыть как можно большим количеством полотенец. Потом он вошел, поднял тебя и уложил в постель. Он спросил, где у тебя раны, после чего смазал их антисептиком и перевязал. Он сказал, что ты не сможешь вставать с постели около недели, так что, тебе придется либо воспользоваться купленным им судном, либо звать его, чтобы он отнес тебя в ванную комнату.

— Затем он открыл коробку телевизора с плоским экраном, что купил тебе, и установил его на стену. После того как он подключил кабель и увидел, что у нас — только базовый набор каналов, он позвонил и перешел на полный пакет! Наконец, он зашел в твою ванную с ящиком инструментов, а после вышел и сказал, что твой душ починен!

Барбара была поражена рассказом Линды, продолжавшей вводить ее в курс дела.

— Когда мы вышли на кухню, холодильник был полностью забит, как и весь наш шкаф с продуктами. Он показал мне, как приготовить куриный суп с лапшой, а пока я несла его тебе, он снова занялся этим паршивым водонагревателем!

Единственный унизительный вопрос, который Барбара должна была задать дочери, прозвучал с трудом:

— Линда, когда вы с мистером Дюпре мыли меня и обрабатывали раны, это делал он?..

Но Линда предвидела вопрос:

— Мама, он не видел и не трогал ничего такого, чего не должен был видеть!

По крайней мере, Барбаре было приятно это слышать. Она не знала, как отнестись к тому, что мистер Дюпре вмешивается в ее личные дела.

— Линда, ты должна сказать мистеру Дюпре, что я хочу его видеть.

— Не волнуйся, мама. Он сказал, что будет здесь около полудня, чтобы приготовить нам обед и закончить кое-какие дела по дому. — Ответ Линды вывел Барбару из себя. Хотя она и была благодарна ему за помощь, но предпочла бы, чтобы он спросил разрешения, прежде чем приступать к работе над ее домом!

А пока она постарается найти способ возместить ущерб Джону Дюпре и не быть в таком долгу перед ним за все, что он сделал. «Интересно, не буду ли я лицемеркой, если продолжу наслаждаться телевизором?» — подумала Барбара. Молчаливо одобрив ее действия, Линда осторожно забралась на кровать, чтобы прижаться к маме, пока они обе смотрели телевизор.

***

Барбара опять проспала допоздна и проснулась около одиннадцати утра. Она слышала доносившийся снизу из кухни шум и приглушенный оживленный разговор, который вызывал у Линды смех. Аромат еды был божественным и заставил ее мгновенно проголодаться. Но сначала ей требовалось попасть в ванную.

Ее тело все еще сотрясало от боли, когда она выпрямилась, сидя на краю матраса. Она подождала, пока боль утихнет, прежде чем ступить на пол. Едва она встала на ноги, как ей показалось, что в подошву вонзились тысячи ножей. Она вскрикнула и рухнула обратно на матрас, и тут же услышала шаги, бегущие вверх по лестнице.

— Мама, что случилось? Ты пыталась ходить? — крикнула Линда. — Я же передала тебе слова мистера Дюпре, что пройдет неделя, прежде чем ты снова сможешь ходить! — Говоря о дьяволе: за спиной Линды стоял Джон Дюпре.

Он обошел Линду и посмотрел на распростертую на кровати фигуру в пижаме.

— Что случилось, миссис Ловетт? — Барбаре стало стыдно, когда она призналась, что ей требуется в туалет.

Не говоря больше ни слова, Джон Дюпре подхватил ее на руки, отнес в ванную и осторожно усадил на стульчак. Затем он вышел и закрыл за собой дверь. Линда обнаружила, что, осторожно покачивая бедрами, она может снять с себя низ от пижамы и заняться своими делами. Она закончила и неловко вымыла руки в раковине. Все закончив, она с трудом надела пижамные штаны обратно. Наконец, она была готова и позвала на помощь.

Джон Дюпре осторожно приоткрыл дверь и посмотрел на Барбару. Увидев, что она одета, он подошел и легко поднял ее. Барбара держалась за него, пока он нес ее обратно к кровати, и чувствовала, как в ней борются противоречивые чувства. Она была благодарна Джону Дюпре за помощь и огорчалась, что он принимал так много решений без ее участия. Ей было неловко, что она настолько беспомощна, что ее пришлось нести в ванную, но, как ни странно, ей было приятно находиться в его сильных руках.

Осторожно положив ее на кровать, он сказал:

— Миссис Ловетт, боюсь, вам пора менять повязки. Мисс Линда, не могли бы вы взять все медикаменты и помочь мне?

Линда ненадолго вышла из комнаты и принесла большие пластиковые пакеты, наполненные всевозможными бинтами, тампонами и антисептиками. Барбара изучала своего соседа, пока они с дочерью осматривали ее раны. Он был сантиметров на пять выше нее. Его тело было худым и жилистым, без малейшего намека на брюшко. Она прикинула, что он лет на пять ее старше. У него были светло-каштановые волосы со светлыми прядями, которые на висках начинали седеть. Его худощавое лицо было приятным, а глаза-зелеными, как и у нее.

Осторожно разрезая сочащиеся кровью бинты на ее теле, он вел с Линдой непрерывный диалог, объясняя, что они видят и что надо делать с каждой травмой. Он задавал ей вопросы и хвалил за правильные ответы. Барбара никогда не думала, что Линда проявит такие способности к медицине, но была рада видеть, что Джон Дюпре поощряет ее!

— А теперь, — произнес он тем манящим южным протяжным голосом, который запомнился Барбаре, — теперь мы перейдем к самым серьезным травмам, мисс Линда. Когда я срежу эти бинты, это может причинить твоей матери некоторую боль, но я постараюсь действовать медленно и быть настолько нежным, насколько смогу. Травмы будут не из приятных, так что, если ты почувствуешь необходимость покинуть комнату, я пойму.

Линда посмотрела на него сосредоточенным решительным взглядом:

— Я справлюсь, мистер Дюпре.

Барбара могла лишь смотреть, как они сидят в изножье кровати и трогают ее бедные искалеченные ноги. По мере того как он медленно разматывал слои бинтов, она время от времени испытывала дискомфорт, но не настоящую боль.

Она поймала его пристальный взгляд, когда непроизвольно дернулась, и поняла, что он пытается оценить ее боль и будет продолжать пытаться нежно обрабатывать ее ноги. Она увидела, как Линда побледнела и ахнула, когда с ее ног слетели последние засохшие кровавые бинты.

— Я знаю, мисс Линда, что сейчас это выглядит плохо, но главное — хуже уже не будет. Я хочу, чтобы ты тщательно промыла раны, вот так. — Барбара почувствовала легкое прикосновение к подошвам. — Будь терпелива и тщательно промывай каждую рану. Обильно применяй антисептик, чтобы не пропустить ни одного участка. Это означает, что ее подошвы, даже верхняя часть ступней и между пальцами ног, все должно быть чистым и стерильным, прежде чем мы перемотаем бинты заново.

Линда кивнула в ответ на инструкции, продолжая смазывать раненые ноги матери. Наблюдая, как дочь-подросток обслуживает ее, Барбара увидела, как Джон Дюпре поднялся и подошел к ней.

— Миссис Ловетт, не хотите обезболивающего?

Вопрос вызвал у нее некоторое беспокойство. Никто в округе не знал, чем на самом деле занимается Джон Дюпре. С тех пор как он переехал в Уоррентон десять лет назад, он не показывал никаких видимых средств к существованию. Тем не менее, он без каких-либо проблем смог купить самый большой и самый дорогой дом в самом дорогом районе.

***

Когда была жива ее мать, она смеялась над слухами о том, что Джон Дюпре был наркоторговцем или порнорежиссером, или что он был членом мафии. После того как они переехали в Уоррентон, Ричард всегда был слишком усерден, выслушивая и излагая всякие уничижительные объяснения о Джоне Дюпре. При каждом удобном случае Ричард высмеивал Джона Дюпре, даже то, что тот ездит по городу на пикапе «Шевроле» 1965 года. Ричард, казалось, не замечал, как безупречно выглядит внедорожник.

С тех пор как Барбара и ее семья переехали в Уоррентон, в городе буйно распространялись слухи. Джон Дюпре, казалось, не замечал и не обращал внимания на сплетни, распространявшиеся о его пребывании в Уоррентоне. На самом деле единственным, что когда-либо вызвало у него реакцию, был его спор с Уоррентонским историческим обществом.

Историческое общество Уоррентона состояло из жен богатых и влиятельных семей города. Они мертвой хваткой держали социальную и культурную жизнь Уоррентона и делали это в течение последних ста лет. Любого, кто был достаточно глуп, чтобы сопротивляться им, быстро вынуждали покинуть город, так как торговцы отказывались их обслуживать. У них было много любимых проектов и дел, но ни одно из них не играло такой же большой роли, как празднование четвертого июля — День независимости США.

В это время они украшали здание окружного суда патриотическими флагами и занимались украшением всех старых больших особняков, окружающих здание суда. Все домовладельцы должны были исполнять пожелания Общества во время празднеств, проходивших на большой площади перед зданием суда.

На праздновании все должны были приобретать купоны, чтобы обменивать их на еду, напитки, аттракционы, развлечения или покупки в различных киосках. Тем не менее, неиспользованные купоны обратно продавать не разрешалось. Кроме того, все торговые лотки, все виды деятельности и художники должны были приобретать лицензию, чтобы иметь возможность быть представленными в здании суда. Все эти деньги попадали в казну Общества.

Еще более вопиющим было то, что домовладельцы вокруг площади должны были позволять членам Общества свободный доступ в свои дома, чтобы те могли раскрасить всю площадь в патриотические цвета. Свободный доступ также означал, что четвертого, пока продолжались празднества, члены Общества и их семьи устраивались на лужайках и крыльцах домов и свободно входили внутрь, и выходили, чтобы воспользоваться удобствами или иным образом чувствовать себя как дома.

Тем не менее, они запрещали домовладельцам приглашать в свои дома друзей или членов семьи, потому что это мешало Обществу наслаждаться праздником. Когда Барбара была маленькой, она вспоминала, как однажды ее прогнали с крыльца, когда она пыталась посмотреть на вечерний фейерверк.

Ее отец, служивший окружным секретарем округа Уоррентон, каждый год объяснял Барбаре, почему ему требуется сохранить доброе отношение Общества, когда он баллотируется на переизбрание. Хотя Барбара все и понимала, это не означало, что ей это должно было нравиться. Она поклялась, что как только станет хозяйкой дома, прекратит эту практику.

После того как Барбара уехала учиться в колледж, ее отец умер, а мать была назначена исполнять его обязанности до конца срока. Как только мать Барбары устроилась в офисе, она поняла, что ей нравится эта работа, и стала баллотироваться на новый срок. Ее продолжали избирать на этот пост, пока она тоже не скончалась. Но в результате, мать Барбары почувствовала себя в ловушке, продолжая позволять Обществу подавлять ее.

Тем временем, пока Барбара и Ричард жили вдали от Уоррентона, в дом по соседству с домом ее матери переехал Джон Дюпре. Когда наступило первое июля, в его дверь постучал член Общества и объявил, что Общество явилось, чтобы украсить его дом. Он спросил, о чем они говорят. Они рассказали Джону Дюпре о традиции празднования четвертого июля. Он посмотрел на них и тихо сообщил, что больше не празднует этот день, и закрыл за ними дверь.

Члены клуба, которым было поручено украсить дом Джона Дюпре, были шокированы. Никогда раньше им не отказывали. Немедленно были сделаны нужные звонки, и в тот же вечер все Общество собралось, чтобы обсудить ситуацию. Они решили, что утром вся группа соберется у мистера Джона Дюпре и заставит того передумать. Прибыв и объявив о своем присутствии, они продиктовали ему, почему необходимо, чтобы он выполнял их решение. Он подождал, пока они закончат, а затем вежливо сказал им, что понимает их просьбу, но ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах или условиях им не будет позволено украшать его дом или иметь доступ в его дом четвертого числа. Потом он закрыл перед ними дверь.

Это вызвало самую большую огненную бурю в истории Общества. Сам начальник полиции призвал Джона Дюпре позволить разрешить им украсить и использовать его дом. Он велел ему убираться с его территории и захлопнул перед ним дверь. Жена начальника полиции не понимала, почему ее муж просто не арестует негодяя и не бросит его в тюрьму. Вместо этого мэр велел шефу полиции взять Джона Дюпре и привезти его в свой кабинет, где тот объяснил, что в интересах мистера Дюпре согласиться с Обществом, чтобы не иметь неприятностей.

Третьего июля Общество вторглось во двор Джона Дюпре и украсило его флагами, чего он не разрешал. В тот день они так и не увидели никаких признаков Джона Дюпре и победоносно покинули красочно украшенный дом.

Когда, наконец, наступило четвертое июля, Общество с нетерпением отправилось в дом Дюпре, чтобы начать расставлять стулья, зонтики и другие принадлежности, дабы насладиться днем, как вдруг они обнаружили, что дом лишен каких-либо признаков флагов и украшений. У кованых железных ворот вход преграждали тяжелые цепи, запертые на висячие замки. Если этого было недостаточно, ворота были заварены, чтобы предотвратить доступ.

Одновременно их на видео снимал молодой человек. Когда они спросили, чем он занимается, тот ответил, что его наняла юридическая фирма, представляющая интересы мистера Дюпре. Любой, кого поймают за незаконным проникновением, станет объектом судебного иска. В первый и единственный раз Общество потерпело поражение. В тот день никто не видел Джона Дюпре.

В течение следующих девяти лет Джон Дюпре, вопреки желаниям Общества, отказывался праздновать четвертое июля. Он соблюдал все правила дорожного движения, в то время как за ним следовал лично начальник полиции. Всякий раз, когда какой-либо торговец сообщал ему, что его не будут обслуживать, он пожимал плечами и делал покупки за городом. Его даже останавливали на улицах и ругали за непатриотичность. Но ему действительно было все равно, что Общество или кто-то еще говорит о нем.

В конце концов, хотя он и не знал этого, он стал объединяющей фигурой для всех людей, страдающих под гнетом Общества. Когда Барбара только вернулась, она подумывала присоединиться к бойкоту Джона Дюпре на праздники, но Ричард саботировал это, объявив, что собирается баллотироваться в олдермены. И снова карма вмешалась в план Барбары по борьбе с Обществом. Но она втайне радовалась сопротивлению Джона Дюпре.

***

Покачав головой, Барбара сказала Джону Дюпре:

— Нет, спасибо, мистер Дюпре, обезболивающее не понадобится.

На лице Джона Дюпре появилась кривая усмешка:

— Вот она, моя репутация наркоторговца.

Барбара рассмеялась над самоуничижительным замечанием Джона Дюпре, в то время как тот вернулся к изножью кровати, чтобы проследить, как Линда обрабатывает ее ноги.

— Мисс Линда, ты отлично справляешься! А теперь пора делать перевязку, помнишь, как я тебя этому учил?

— Да, мистер Дюпре, плотно, но не настолько, чтобы перекрыть кровообращение. — С этим ответом Линда начала делать повязку, снова прикрывая ступни матери. Работая осторожно, но эффективно, она вскоре все закончила и выжидательно посмотрела на Джона Дюпре.

— Мисс Линда, из тебя выйдет отличный врач.

Линда покраснела от комплимента, но была довольна его словами.

— А теперь, если вы, леди, извините меня, я должен спуститься вниз, чтобы приготовить обед. — С этими словами Джон Дюпре покинул Лаветтов и спустился вниз. Забавно, что до сегодняшнего визита Барбара никогда не замечала его хромоты. Линда продолжала суетиться вокруг матери, а потом пошла принести ей обед.

— Мистер Дюпре сказал, что ему требуется уехать по делам, но он вернется сегодня вечером, чтобы приготовить ужин, — сказала Линда, ставя на поднос с едой: сэндвич с ребрышками и большой порцией домашней картошки фри и разрезанными вдоль маринованными огурцами. — Он сказал, что сегодня вечером научит меня рецепту курицы с лимонным перцем.

— Линда, почему ты никогда не хотела учиться готовить у меня? Видит Бог, я уже достаточно давно тебе предлагала! — сказала Барбара почти раздраженным тоном.

— Не знаю, мама, наверное, после всего что произошло, я просто рада хоть чем-то занять свое время. Мистер Дюпре сказал, что если я захочу, он начнет учить меня столярному делу, но я, пожалуй, воздержусь! Это напомнило мне, мама... ты не поверишь, как сейчас выглядит дом! — взволнованно сказала Линда.

— По этому поводу у меня есть некоторые опасения, Линда. Мне не нравится, когда незнакомец приходит сюда и вносит изменения в мой дом без моего разрешения! — сердито сказала Барбара, вспомнив, что собиралась обсудить этот вопрос с мистером Дюпре. Теперь она ругала себя за то, что забыла поговорить с ним об этом.

Линда покраснела и сказала:

— Мама, это, вроде как, моя вина. Когда мистер Дюпре привез тебя домой, он спросил, чем может помочь, и я, наверное, переборщила, рассказав ему обо всем, что ты хотела починить в доме, но не могла сделать сама. Я сказала ему, что ты будешь благодарна, если он сможет починить все это. Так что, если ты хочешь злиться, то злись на меня, а не на него.

Барбара почувствовала разочарование оттого, что потеряла повод высказать все Джону Дюпре, и понимала, что действия Линды ввергли ее в еще большие долги перед соседом. Она с мрачным видом откинулась на подушку, когда Линда унесла поднос с едой. В тот вечер она поняла, что он пришел, услышав смех дочери. Затем ее сводил с ума аромат из кухни, в то время как готовилась еда.

Наконец, она услышала, как поднимаются наверх, и они появились вдвоем с тремя подносами с едой, и Линда поставила для Барбары блюдо с курицей с лимонным перцем на тарелке с луизианским диким рисом и пареной спаржей.

— Мама, надеюсь, тебе понравится. Но, обязательно оставь место для десерта. Я приготовила для нас малиновый шербет, — с улыбкой объявила Линда. Барбара наслаждалась превращением Линды из ненормального подростка с зависимостью от фаст-фуда в человека, наслаждающегося приготовлением изысканных блюд.

Линде было приятно слышать стоны удовольствия, исходящие от матери и мистера Дюпре, в то время как те наслаждались едой, что она приготовила. Линда сбегала вниз и вскоре появилась с тремя чашками малинового шербета, а Барбара наслаждалась тем, как десерт омывает ее небо. Закончив, Барбара, неохотно опустила ложку. Линда собрала всю посуду и сказала, что собирается вымыть ее и прибраться на кухне.

Когда Линда ушла, Барбара повернулась к Джону Дюпре и сказала:

— Ну ладно, так, кто это, и что вы сделали с моей дочерью? — Это вызвало смех у Джона Дюпре, и Барбаре понравилось, как его лицо осветилось от ее комментария.

— Мистер Дюпре, мне нужно с вами поговорить.

При этих словах на лице Джона Дюпре появилось тревожное выражение.

— Миссис Ловетт, я должен перед вами извиниться. Боюсь, я переступил границы дозволенного, когда взял на себя смелость начать ремонт без вашего разрешения. Линда сказала мне, что есть определенные вещи, которые необходимо сделать в доме, и что у меня на это имеется ваше разрешение. Когда сегодня вечером она призналась мне, я был очень расстроен мыслью о том, что могу с вами поссориться. Пожалуйста, поймите, что отныне я буду воздерживаться от любых действий в вашем доме без вашего прямого разрешения. Тем не менее, я нахожусь в середине завершения некоторых проектов, которые должны быть закончены, так что, если вы не возражаете, я их все же завершу.

— На самом деле, мистер Дюпре, это я должна перед вами извиниться. Последние пять лет я жила рядом с вами и не была вам хорошей соседкой. Я не приглашала вас к себе домой, не пыталась поговорить с вами, не делала ничего из того, что должны делать добрые соседи друг для друга. Я могла бы попытаться оправдаться из-за обстоятельств моей ситуации, но не буду... Так вот, я до сих пор перед вами в долгу. Вы спасли меня, привезли домой, позаботились обо мне и моей дочери. И сделали все это, после того как я так ужасно с вами обошлась! — По щекам Барбары текли слезы. — Как-нибудь, как-нибудь я отплачу вам за все!

Джон Дюпре достал откуда-то салфетку, чтобы Барбара вытерла лицо.

— Миссис Ловетт, я никогда не говорил вам об этом, но я был с вашей матерью, когда она умирала. Она взяла с меня обещание присматривать за вами, так что, не думайте, что вы мне что-то должны. Я всего лишь отплатил вашей матери за ту доброту, что она проявила ко мне, когда я переехал сюда. Ваша мать была доброй и щедрой женщиной, и мне до сих пор не хватает возможности выпить с ней утренний кофе.

— Могу я задать вам вопрос? Каждый год, в годовщину ее смерти, мы с Линдой навещаем ее могилу, там всегда стоит букет цветов. Это ведь вы, не так ли?

Джон Дюпре опустил голову и кивнул.

Барбара откинулась на спинку стула и вспомнила разговор с матерью по междугородному телефону, когда та рассказывала Барбаре о своем новом соседе. Она все твердила и твердила о том, какой он хороший человек. Барбара подумала, что это — тонкий намек на Ричарда. Это было, когда она жила вдали от дома. Ричард настоял

на том, чтобы переехать из Уоррентона через всю страну, хотя им обоим предлагали работу в Уоррентоне. Ричард называл это началом новой жизни, поэтому Барбара ограничивалась телефонными звонками и рождественскими визитами к матери.

***

Раньше все было совсем по-другому. Барбара уехала учиться в колледж, но каждые выходные приезжала домой навестить мать. Каждый раз, возвращаясь домой, она вставала с утра и делала тренировочную пробежку, так как училась в колледже на стипендию по легкой атлетике. Боже, как она любила бегать! Ощущение истинности, когда Земля несется у нее под ногами, было тем, ради чего она жила.

То есть, до тех пор, пока не встретила в кампусе Ричарда в его шикарной форме Корпуса подготовки офицеров запаса. Одно вело к другому, и вскоре они уже жили вместе. Ричард и ее мать никогда не ладили. Она всегда предупреждала Барбару быть осторожной. Потом Барбара забеременела, они с Ричардом сбежали, уехали в Вегас и поженились. Когда Барбара позвонила матери, чтобы сообщить ей эту новость, та заплакала и сказала, какую ошибку совершила Барбара.

Барбаре потребовалось много времени, чтобы простить мать. Но жизнь вдали от дома означала минимальное вмешательство матери в ее отношения с Ричардом или даже в то, как воспитывать Линду. После ее беременности Ричард наслаждался ее набухшими молоком сиськами. Настолько, что уговорил ее сделать операцию по увеличению груди.

Во время следующего Рождественского визита домой мать пристально посмотрела на нее, но благоразумно промолчала. И ничего не сказала, когда по предложению Ричарда Барбара превратилась в обесцвеченную блондинку, хотя и не замечала, что Ричард медленно подтачивает ее самооценку. Но матери Барбары это было совершенно ясно.

Потом, когда ее мать умерла, Ричард вдруг без колебаний переехал в Уоррентон. Все то время, пока они ехали через всю страну, чтобы переехать в Уоррентон, он спрашивал и размышлял, какое большое поместье оставила мать Барбары. Барбаре было больно, что он все это время не поддерживал ее.

Когда они отправились в адвокатскую контору для оглашения завещания ее матери, там было четко указано, что ее мать завещала все свое состояние Барбаре. Ричард был вне себя от радости, услышав эту новость. Но теперь они должны были точнее узнать, что именно она оставила. Ее банковский счет был минимальным, за исключением счета в колледже, выделенного для Линды в размере пятидесяти тысяч долларов. У нее был страховой полис на сто тысяч долларов, который должен был быть выплачен Барбаре. И на депозитном счете были средства, чтобы каждый год платить налоги за дом.

Ричард был огорчен, узнав, что это было все состояние ее матери. Он настаивал, что где-то спрятаны еще деньги. Но, несмотря на все поиски, Ричард так и не наткнулся ни на одно спрятанное сокровище.

Итак, в течение пяти лет они жили в доме, и дом пришел в упадок, так как Ричард отказывался вкладывать в старый дом время, деньги или усилия. Он настоял на том, чтобы взять на дом закладную, но Барбара была непреклонна в том, чтобы дом не был под залогом.

Теперь, в течение нескольких дней, кто-то позаботился о нуждах величественного поместья. Это было хорошо, так как Барбара не обладала навыками, а Ричард был таким неуклюжим в обращении с инструментами. Если Джон Дюпре может помочь спасти то, что так дорого ее матери, пусть так и будет.

— Мистер Дюпре, я хотела бы попросить вас об одном одолжении. Не возражаешь, если мы обойдемся без формальностей, и ты будешь звать меня просто Барбарой?

Ее сосед одобрительно улыбнулся, протягивая руку для рукопожатия.

— Привет, Барбара, меня зовут Джон.

Она взяла его за руку и сказала:

— Привет, Джон, наконец-то приятно познакомиться, сосед.

***

После этого Барбара быстро начала поправляться, и стала достаточно подвижной, чтобы ходить в ванную без посторонней помощи. Когда она вошла в нее в первый раз, то стояла у зеркала и смотрела на себя. Она была потрясена, когда поняла, что видит Джон без макияжа или какого-либо косметического ухода.

Она попросила Линду принести ей стул, который поставила у раковины, и попросила ее дать ей шампунь. Затем заставила Линду провести весь день, расчесывая спутанные волосы. Наконец, нанеся макияж, ее боевой дух поднялся на сто процентов, когда она посмотрела на результат.

Люди всегда говорили ей, что она красива, и она вспомнила об этом, изучая свои губы и скулы. Затем она сосредоточилась на своих зеленых глазах, смотрящих на нее из зеркала. Она посмотрела на свои волосы, которые давно пора было снова обесцвечивать, и решила, что хочет вернуться к своему естественному каштановому цвету. Возможно, ей просто хотелось уложить волосы по-другому.

Затем она посмотрела на свою фигуру: ее отвратительная полнота подчеркивалась чудовищными грудями. Она решила, что снова ляжет под нож и вынет вкладки с физраствором. Ей больше не требовалось производить впечатление на Ричарда. Она с юмором подумала, что при этом уже сбросит несколько пару килограмм.

Затем она изменит свою диету. Больше никакой нездоровой пищи, пока не достигнет своего идеального веса. Когда ее ноги заживут, она снова начнет бегать. Но на этот раз она будет расхаживать их сама. Она ставила себе еженедельные цели, которые давали ей аэробную тренировку. Она чередовала дни, когда поднимала тяжести, чтобы укрепить мышечный тонус.

Но она думала, что это — только половина дела. Теперь, когда Ричард покинул ее, она чувствовала себя застоявшейся. Она решила принять участие в некоторых проектах, которые обогатят ее и позволят наслаждаться жизнью. Возможно, она начнет с того, что попробует выращивать орхидеи.

Ее мать выращивала самые красивые орхидеи. Она подумала, что хотела бы продолжить эту традицию. Но потом вспомнила ветхое состояние теплицы. Она застонала, вставая со стула и шаркая обратно к кровати. Первые шаги, напомнила она себе, это — первые шаги.