Лето без Ромы тянулось бесконечно долго. За всё время он прислал мне лишь пару писем в несколько строчек, где описывал своё житьё-бытьё, самоволки в ближайшие сёла и прочую солдатскую фигню. О моём приезде к нему не написал ни строчки. Да я и сам понимал, что в замкнутом пространстве полигона, где все на виду друг у друга, лучше не рисковать. Поэтому и не задавал лишних вопросов. Хотя скучал по нему со страшной силой. В августе я взял отпуск и поехал к родителям в другой город, где немного отвлёкся от своих невесёлых мыслей.

Рома объявился в середине сентября. Он пришёл ко мне в воскресенье к обеду. В нынешнем Роме с трудом угадывался тот тщедушный солдатик, которого я отогревал от холода в своей квартире девять месяцев тому назад. За лето он возмужал, загорел, лицо его округлилось. Форма сидела на нём как влитая, а на каждом погоне красовались по две сержантские «сопли». И был он какой-то чужой. Я это сразу почувствовал, лишь только Рома переступил мой порог.

Мы пожали друг другу руки, как-то неуклюже обнялись, и он тут же от меня отстранился. Я не стал навязываться со своими нежностями, хотя раньше мы уже в прихожей начинали раздеваться, целоваться, обниматься и тому подобное. Теперь он держал меня на расстоянии, и меня это больно укололо. Я не понимал, в чём причина такой разительной перемены. Тем не менее, был с ним по-прежнему ласков.

Мы пообедали, поговорили о том, о сём, и Рома спросил, можно ли ему в следующий раз прийти с армейским другом и переодеться у меня в «гражданку». Ну, мог ли я ему отказать?

Вскоре он засобирался в часть, так как теперь у него было много новых обязанностей по службе. Я решил было проводить его до маршрутки, но он не захотел. Когда за ним закрылись двери лифта, я как заторможенный вернулся на свою кухню и просидел там дотемна в одном положении. Я ничего не понимал и ничего не мог себе объяснить.

Всю неделю я был в раздумьях, домыслах и догадках о случившемся. Но подходили выходные, а с ними приближался и визит Ромы со своим другом. Не зная, чего ждать от него, я всё же стал готовиться к приёму, как в прежние времена. Сам себя успокаивал, что я неправильно понял Рому, что мне кое-что могло показаться или я мог это не так истолковать. А вдруг и друг у Ромы такой же, как и мы, и тогда втроём... В общем, фантазёр я был отменный.

Но действительность в который раз расставила все точки над нужными буквами. Друг Ромы оказался самым настоящим примитивом, грубым и неотёсанным. Говорил он односложными предложениями, в основном, междометиями и матом. Все мысли его вращались вокруг одной темы – «тёлочки» и «трах». Внешность его соответствовала интеллекту: он был невысокого роста, кривоногий, как будто чем-то надутый изнутри. И рядом с Ромой он смотрелся, примерно, как блохастая дворняга рядом с домашним ухоженным «Лабрадором».

Они страшно спешили в какую-то общагу всё к тем же «тёлочкам». Обедать не захотели, а стали хватать что-то со стола руками. Пока друг сидел на унитазе, я позвал Рому покурить на лоджию а, заодно, и расспросить. Но он после двух-трёх затяжек ушёл в комнату, оставив меня одного. Вскоре они ушли, и Рома предупредил, что завтра они снова придут переодеваться в обратном порядке.

Я часа три простоял на лоджии в каком-то ступоре, куря сигарету за сигаретой. Слёзы нахально текли по щекам, и было мне ужасно обидно и противно. Как я ненавидел китель, брюки и вонючие ботинки этого армейского друга Ромы, моего Ромы. Я готов был растерзать их на клочки, потому что именно они были виновниками нашего разрыва. Я подошёл к вещам Ромы и уловил до боли знакомый запах. Я прижимал их к себе, целовал и гладил. Они пахли моим солдатом, моим любимым солдатом.

Ну, за что мне это всё? Опять я влюбился в парня, а он оказался натуралом. В который уже раз! Вот и Рома оказался не тем, кем бы мне хотелось. Природа взяла своё. Побаловался со мной, пока молодой, а потом увидел то, для чего он предназначен в этом мире. Но ведь мне от этого ничуть не легче. Как же жить дальше?..

Они приходили ещё несколько раз, но ночевать не оставались. Я был этому несказанно рад, иначе бы просто рёхнулся от ревности. Но в середине ноября они как-то забрали свои вещи и сказали, что теперь нет необходимости так далеко ездить, потому что могут переодеваться в части. Понятно, они ж теперь «деды».

Рома перестал бывать у меня вовсе. Лишь пара малозначащих звонков мне на работу – и всё. Я не находил себе места. Особенно жестоким оказался для меня день 24 декабря. Год назад именно в этот день Рома впервые оказался у меня дома. Я сидел у себя на кухне, стоял у окна, курил и вспоминал, вспоминал, вспоминал... Интересно, что делает сейчас Рома? Помнит ли обо мне и о первой нашей встрече?

Вся зима и весна прошли в ожидании звонка от Ромы или его прихода ко мне. Я всё ещё на что-то надеялся, хотя умом и понимал, что этого не будет никогда, потому что никогда не будет. Я похудел килограммов на семь, и одежда на мне стала болтаться, как на вешалке. На работе барышни шушукались за моей спиной, считая, что я безответно влюбился. Они даже не подозревали, как были недалеки от истины. Иногда делались попытки разговорить меня, чтоб узнать подробности или даже помочь. Но что я мог им сказать?

Когда пришла весна и немного потеплело, я часто после работы шёл не домой, а садился на первый попавшийся троллейбус и ехал в тупик. А оттуда возвращался пешком, часто по доселе незнакомым и нехоженым мною улицам. Таким образом я узнал свой город лучше и совсем с другой стороны.

Домой приходил только для того, чтобы поспать. Я так любил свою небольшую и уютную квартирку, но теперь оставаться в ней одному было просто невмоготу. И самое ужасное было в том, что этим я не мог ни с кем поделиться. Только и приходилось вспоминать проклятущих «америкосов», у которых на этот случай были всякие психологи, психоаналитики, психотерапевты и прочие «психи». А у нас на этот случай – либо верёвка на шею, либо кирпичом по башке. Не считая общего презрения и отборного мата в твой адрес.

Надо было что-то с собой делать, иначе так недолго было угодить и «на дурочку». Как-то я пригласил к себе коллег с работы отметить общее для нас события. Коллектив у нас был, в основном, молодёжный, небольшой и неплохой. И моя затея многим пришлась по вкусу. Тем более, что жил я в десяти минутах ходьбы от нашего офиса. И пошло-поехало. Нельзя сказать, что это бывало слишком уж часто, но соседи, на всякий случай, стали на меня косо поглядывать.

Приближалось первое мая. Естественно, отмечать решили у меня в последний трудовой день накануне, потому что на праздники многие разъезжались по дачам и родственникам.

Как в моей однокомнатной квартире разместилось девятнадцать человек, для меня же и осталось загадкой. Но было даже не тесно. Гости вскоре развеселились, захмелели, и к вечеру среди них трезвых почти не было, разве что только я. Танцы уже измотали всех, но наши дамы не спешили по домам, где у них были любимые отпрыски и не менее любимые мужья, о который они только и трещали на работе.

Гости мужского пола как-то потихоньку стали растворяться в темноте наступившего вечера, и я с ужасом понял, что мне придётся либо развлекать наших дам до утра, либо самолично их провожать. Я стал чуть ли не хватать оставшихся мужиков за руки и вручать им по одной-две мадаме для их дальнейшей транспортиров, ки если не домой, то хотя бы до ближайшей остановки маршрутки.

Так мне удалось пристроить и вежливо спровадить почти всех гостей. Оставались ещё трое – двое парней и девушка. Они были немного моложе меня и всегда держались вместе, потому что учились в одной группе. Ребята были неплохие, но вот с одним из них, которого звали Димой, случился конфуз: в данное время он оказался нетранспортабелен. Он мирно почивал в углу в моём любимом кресле. На все попытки разбудить и поднять его, он неизменно отвечал «сейчас», но продолжал оставаться недвижимым.

Ребятам было ужасно неудобно за своего друга, но они не знали, что делать. И попросили меня оставить Диму до утра, пока тот не проспится. Он был женат, но дома его никто в ближайшее время не хватится, потому что жена уехала к родным. Естественно, я дал «добро» на их просьбу.

Было уже далеко за полночь, когда я навёл относительный порядок и перемыл посуду. Я терпеть не мог грязи на кухне и гор тарелок в раковине. Потом вернулся в комнату, расстелил диван и пошёл покурить на лоджию. Тем более, что надо было продумать, как поступить с неожиданным гостем.

Дима был очень приятным парнем. И мы были в хороших отношениях как коллеги, но не более. Да он и был моложе меня года на три, а то и четыре. Характер у парня был спокойный, а порой даже очень серьёзный. Но иногда он начинал веселиться так, что места бывало мало. Роста Дима был среднего, темноволосый, худенький и какой-то миниатюрный. Мне порой казалось, что талию его можно было запросто обхватить четырьмя пальцами. Но был он довольно сильный. Я видел это, когда нам приходилось выполнять физическую работу. Одевался он довольно просто, но с каким-то шармом. Была в нём какая-то изюминка.

Парень мне очень нравился, но как на секс-объект я на него серьёзно не смотрел. Для меня здесь было сразу два «табу»: совместная работа и обручальное кольцо у него на пальце. Не знаю, может это мне казалось, но иногда я чувствовал на себе его взгляд. Наши столы стояли недалеко один от другого так, что я сидел боком к Диме. И вот краем глаза я замечал эти взгляды. Иногда я поворачивал голову, но он тут же опускал глаза. Бывало, правда, на доли секунды мы встречались взглядами, и это заставляло меня волноваться.

Я докурил, но что делать с Димой, так и не придумал. Оставить его в кресле или попытаться раздеть и перенести на диван? Пока я был в раздумьях, всё решилось само собой. Дима потянулся, открыл глаза и непонимающе уставился на меня. Сообразив, что к чему, начал спрашивать, почему все ушли, который час и т.д. Потом решил идти ловить такси, поднялся с кресла, но тут же свалился в него назад.

Я взял инициативу в свои руки и сказал, что лучше будет остаться до утра у меня, если он не хочет валяться где-нибудь под забором с дыркой в голове. Мои доводы показались парню убедительными. От кофе и чая он отказался, но с моей помощью сходил в туалет и умылся. Потом самостоятельно разделся и в одних узеньких трусиках плюхнулся на диван под тёплый плед и блаженно растянулся.

Видать, моему гостю чуточку полегчало, потому что он начал шутить и посмеиваться над собою. И я почувствовал, что сейчас в Диму вселяется какой-то озорной бесёнок.

— Ты не думай, не такой уже я и пьяный, - сказал он, когда я выключил свет и тихо разместился рядом на животе, положив голову на согнутые руки.

— Да, конечно, это заметно, - поддел я парня, и мы захихикали. Бесёнок продолжал управлять Димой.

— А ты не боишься, если я начну к тебе приставать? - спросил он и неожиданно положил ладонь на мою попу. Я даже вздрогнул.

— Нет, не боюсь, потому что ты уже пристал, - ответил я.

— Ой, и правда, - рассеянно пробормотал Дима. Однако свою ладонь с меня не убрал. Пару раз глубоко вздохнув, он продолжил.

— Ты знаешь, если честно, то мне давно хотелось узнать тебя, как это сказать, ну, поближе, что ли. Мне кажется, что ты надёжный человек. И можешь быть верным другом, если захочешь. Думаю, что не предашь... Не обижайся, но я давно присматриваюсь к тебе...

Повисла пауза. Может быть, парень подыскивал нужные слова, но мне совсем не хотелось, чтоб столь интересный разговор на этом оборвался. И я нарушил молчание первый.

— И что же ты присмотрел во мне такого?

— Да так, кое-что. Только давай без обид. Сам же знаешь, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Так вот, мне и кажется, что мы с тобой... ну, одной крови, что ли.

Если бы сейчас под потолком моей комнаты сверкнула молния и грянул гром, я бы удивился и поразился намного меньше, чем этим словам Димы. Ну, ни хрена ж себе! Двух мнений тут быть не может. Он меня вычислил! И, наверное, уже давно уже. Но как, откуда, почему? Я ведь так старался поддерживать свой имидж широкой души, парня, открытого для всех и вся. А Дима всё это раскусил. Но тогда что получается, он такой же? А кольцо на пальце? Странно... Неужели подстава?

— Ну, ты понял хоть, о чём я говорил? - прервал затянувшееся молчание Дима.

— Да как тут не понять! Не совсем же я дурак, - не сразу ответил я.

— Или я ошибся? Если так, то можешь надавать мне по роже, можешь выгнать, а на работе всем рассказать, кто я на самом деле...

Несмотря на серьёзность ситуации, я всё же немного обиделся на Диму.

— Зачем же так сурово. Это не наши методы – по роже, выгнать... Сам же только что сказал, что я надёжный, не предам, - с какой-то потаённой гордостью повторил я слова Димы.

— Ты всё правильно сказал, мы одной крови. Как Маугли и его братья-волки. Только цвет другой, голубой, наверное. У меня-то уж точно, - не очень весело закончил я, понимая, что, возможно, сам себе подписываю чуть ли не смертный приговор этим признанием.

Дима шумно вздохнул и тихо засмеялся. Оказывается, его ладонь продолжала всё это время лежать на моей заднице, хотя я этого и не замечал. Он придвинулся ко мне ближе и передвинул ту самую ладонь мне на плечи.

— Спасибо, что понял меня. А можно тебя обнять? - как-то по-детски беззащитно спросил он.

Вместо ответа я повернулся на бок, лицом к парню. Он прижался ко мне, но не очень плотно, обнял и положил голову на мою руку. Так мы пролежали довольно долго. Я не шевелился, боясь спугнуть Диму. Мне даже показалось, что он заснул. Но потом почувствовал, что он гладит меня по спине, по лопаткам, по пояснице и ниже. Его рука была очень мягкой и нежной, и мой член начал предательски подниматься.

— Можно? - спросил он и положил руку мне на трусы.

— Ну, чего ты спрашиваешь! Делай, что хочется. А я помогу, если надо будет.

— Да я и сам толком не знаю, чего хочу. У меня ведь это всего во второй раз в жизни, - прошептал Дима, и его рука погладила мой твёрдый бугор в трусах, а потом нырнула под резинку. Его ладонь погладила мои яички, а потом сжала член и стала легко по нему двигаться.

— Какой он у тебя классный! Такой большой, толстый, - с восторгом прошептал парень. А я про себя усмехнулся и подумал, что сказал бы Дима, увидь он член Ромы. Напрасно я это вспомнил, потому что сразу же на душе стало грустно. Но мой член был другого мнения: от этих воспоминаний он ещё немного окреп к радости Димы.

Чтоб не лежать, как бревно, я тоже полез к нему в трусы. Мы повернулись на спину, чтоб было удобнее. Трусы Димы были такие узкие и маленькие, что мне было непонятно, как в них помещается его хозяйство, которое я с трудом освободил из плена. Яички были довольно крупные и помещались в объёмистой расслабленной мошонке, поросшей жёсткими волосами. А вот член был невелик и совсем не толстый, хоть и был очень твёрдый. Потом я выяснил, что у него было всего двенадцать сантиметров. Теперь я понял, почему Дима посчитал мой орган чуть ли не великаном. Но была в его члене одна изюминка – это головка. Она была величиной почти с полчлена, а диаметром гораздо больше ствола. Шелковистая кожица покрывала её полностью, а на конце был небольшой хоботок. Когда я потянул кожу к основанию члена, головка без труда полностью раскрылась, и на своей ладони я почувствовал влагу. Дима слегка постанывал, чуть двигая тазом, и обрабатывал своей рукой мой член.

Через какое-то время он повернул ко мне голову и кивнул, указывая на низ живота. Наверняка опять хотел спросить, можно ли ему туда. В ответ я тоже кивнул, и Дима пополз к моим ногам, не забыв предупредить, что будет делать это впервые. В общем, чтоб было без претензий, если я правильно всё понял. Его губы сомкнулись на моей открытой головке, а язык стал дразнить уздечку. Потом взял член глубже, подрачивая его у корня пальцами. Если это и было у парня в первый раз, то справлялся он с заданием на твёрдую четвёрку. Молодец, Дима, всё делал с душой!

Временами он бросал мой член, и начинал целовать яички, щекотать их языком, а потом переходил на лобок и живот, дразня носом мою дорожку. Иногда просто замирал на какое-то время, прижимаясь щекой то к моему животу, то к мошонке, а руки его гладили мои ноги и половинки. Я был очень благодарен парню за столь изысканные ласки и почувствовал, что так скоро могу финишировать. Не хотелось быть первым, да и парня нужно было бы отблагодарить.

Я сделал знак Диме. Нехотя бросив мой член, он подполз ко мне. Не знаю почему, но мы стали разговаривать знаками. Ведь никто нас не подслушивал. Наверное, в этом была своя прелесть. Я крутанул пальцами, и Дима понял меня. Мы легли в позу «валетом», которая позже получила название «69».

Теперь я мог рассмотреть его член. Мои осязательные характеристики оказались верными, а вот визуально член был гораздо темнее, чем светлая кожа Димы. Я приблизил лицо и ощутил тот самый мужской запашок, который появляется к концу дня. Ничего ужасного, ведь целый день парень находился вне дома. Да и был Дима чистюлей, всегда следящим за собой. Поэтому я без колебаний полностью взял его член в рот. Мой подбородок уткнулся в его лобок, волосы на котором явно были подстрижены и очень кололись. Пальцами я гладил его увесистые яички, а потом перешёл на волосатую попку. Дима стонал и причмокивал, лаская мой орган.

Член парня стоял, как каменный, под таким углом, что мне трудно было его держать во рту: он всё стремился выскочить. Потом я как-то приспособился и занялся его удивительной головкой. Когда член полностью был во рту, головка прижималась к моему языку, а уздечка скользила по нёбу. Член был действительно небольшой, поэтому я боялся задеть зубами самые нежные его части. Потом я натянул шкурку на головку так, чтоб получился хоботок. И языком проник под кожицу, дразня отверстие канала. Дима, как сумасшедший, замахал мне руками, потому что боялся кончить.

Сделав передышку, мы договорились финишировать одновременно. Для этого доводим друг друга до последней точки, когда ещё можно собой управлять. И потом на «раз, два, три» начинаем боевые действия. Мы несколько раз останавливали один другого знаками и звуками, а потом пришло время окончания. Я бешено всосал орган Димы, вращая языком по его замечательной головке. Он же дразнил мою уздечку, пытаясь языком проникнуть в дырочку канала, сжимая пальцами мои яички. И наступил бурный финиш. Я начал извергаться на пару секунд раньше. Не знаю, сколько спермы выдал я, но Дима отстрелялся по полной программе.

Хорошо, что под рукой оказались мои трусы, куда я и сбросил груз от Димы. Глотать сперму я никак не мог себя заставить. Куда дел мои выделения Дима, я так и не узнал. А спрашивать его об этом было не очень комильфо.

Парень повернулся головой ко мне и плюхнулся на подушку. Я обтёр трусами член себе и Диме, и оба тут же провалились в сон.

Разбудил меня какой-то шорох. Уже рассвело, но день, судя по всему, обещал быть пасмурным. У дивана стоял абсолютно голый Дима и что-то искал вокруг. Меня будить ему явно не хотелось. Я не подавал виду, что проснулся, и наблюдал за ним через щёлочки чуть приоткрытых глаз. Миниатюрное тело парня было таким притягательным и красивым, а его небольшой член так аппетитно покачивался при движениях. Он нашёл мои трусы, ещё мокрые от наших ночных выстрелов, но сразу же отбросил их прочь. Затем натянул джинсы на свою голую маленькую аккуратную попку, взял рубашку и выскользнул из комнаты.

Я услышал, как открылся замок на моей двери, а через некоторое время щелчок общей входной двери – и тишина. Было около шести утра. Начинался праздничный день, поэтому все соседи ещё спали. Лёжа я размышлял, правильно ли сделал, что не стал при Диме «просыпаться», поить его чаем и т.д. Наверное, правильно. Я понимал, какие чувства сейчас владели парнем, и какие мысли крутились в его голове. Стыд и раскаянье – это ещё цветочки. А вот предстоящее объяснение с женой! Правда, она уехала на праздники, уже легче. А если она узнает, что её Дима провёл ночь с мужчиной?

Размышляя, я снова уснул. Но ненадолго. Я совсем забыл, что дверь была не заперта после ухода Димы, и ко мне вломилась соседка с претензиями, что я устроил у себя очередное «бордельеро» и не закрыл общую дверь на цепочку. Это был серьёзный проступок, за который следовало отвечать по всей строгости соседского кодекса чести. Старушенция так распалилась, увещевая меня, что у неё чуть не расплавилось пенсне на носу.

Переслушать её было невозможно, и я поднялся с дивана, как-то некстати забыв, что одет лишь в костюм Адама. Бабулька перешла на визг, потом захрипела и выскочила из моей квартиры вон. Странно. Неужели я так поразил её своей красотой? Хорошо, что у меня утреннего стояка ещё не было, а то бы бедной бабуле было над чем поразмыслить на досуге!

Убирая постель, я обнаружил под подушкой то, что искал Дима – его синие трусики. Маленькие, узенькие, новенькие, наверное, ещё нестиранные. Я не удержался и поднёс их к лицу. Обычный запах, но не густой и ядрёный, как у махрового мужика, а как у следящего за собой молодого мужчины. На светлой подкладке - маленькое желтоватое плотное пятнышко, а в ткань вплелись две жёсткие чёрные короткие волосинки с лобка. Вот и всё, что оставил мне Дима. Ну и память о нашей, наверное, единственной ночи...

Три дня праздников промелькнули быстро. Я почти не бывал дома, чтоб не ждать Рому. Понимая, что это глупо, но продолжал на что-то надеяться. Может, он хоть проститься придёт перед дембелем. Спасибо Диме, что он хоть на немного, но всё же отодвинул Рому в моём сердце.

На работу я пошёл, захватив пакетик с трусами Димы. Как хорошо, что у меня хватило ума не отдать их ему сразу. Как и полагается, в комнате шло обсуждение последних событий. Кто и как провёл выходные, с кем и где. Очень скоро разговор перешёл на тему нашего недавнего сабантуя. Всё обсуждалось в красках и лицах. Странно, но никто не вспомнил, что Дима остался у меня. Его друзья, конечно же, молчали. Потом кто-то всё же вспомнил о кресле, что там кто-то долго сидел. Я понял, что разговор может принять ненужный мне оборот, поэтому напомнил о двух разбитых тарелках и фужере. Все бросились обсуждать эту тему, а мне только этого и нужно было. Потом пришёл начальник и разогнал всех по местам.

Во время этих обсуждений Дима сидел и как-то безучастно слушал. На меня он так ни разу и не взглянул. Наоборот, как мне показалось, он даже избегал смотреть в мою сторону.

На следующий день страсти улеглись, потому что впереди были новые праздники майского марафона. Все занялись делами, включая и меня. С Димой я никак не мог поговорить. Он явно избегал меня. Лишь только мы оставались в комнате сами, он тут же выходил, глядя себе куда-то под ноги. Положение было явно ненормальное, и меня оно здорово напрягало. Мне ничего от Димы не было нужно. Просто нормальный разговор ни о чём, без этих молчанок и напрягов. Тем более, что наши всевидящие дамы уже кое-что заметили и стали подозрительно шушукаться между собой. Этого я допустить не мог. И решил идти, что называется, ва-банк.

В конце второго дня, когда в комнате было максимальное число народа, я подошёл к столу Димы якобы за советом. Я сделал вид, что не могу разобраться с одним расчётом, в котором он был крупный спец. Сердце бешено колотилось, голос у меня подрагивал. Ведь на карту было поставлено многое. А что, если меня сейчас пошлют на три весёлые буквы? Я даже не представлял, как мне тогда себя вести и прочее, прочее, прочее...

Было видно, что Диме ещё хуже, чем мне. На нём не было лица, как говорится. Но мне удалось его разговорить и увлечь проблемой. Его голос окреп, к нему вернулась уверенность, и мы быстренько во всём разобрались минут за десять. Я поблагодарил его за ценные советы и в знак признательности протянул ему свою подрагивающую руку. Наше рукопожатие получилось очень оптимистичным и крепким. Дима посмотрел мне в глаза впервые за эти дни, и в них я прочитал его благодарность. Я понял, что Дима всё понял.

После этого наши отношения вернулись к прежним, ровным и товарищеским. Мы никогда не говорили о событиях той ночи. Были исключены даже намёки. Иногда, как и прежде, я краем глаза ловил его взгляд на себе, значение которого я теперь понимал. Но продолжения не было. Но, как часто бывает, помог возникший из ниоткуда случай.

Лето было в разгаре, жаркое и сухое. Я окончательно принял тот факт, что с Ромой ничего уже не склеится. Ведь он дембельнулся, даже не попрощавшись со мною. Впрочем, а кто я такой, чтоб со мной прощаться? Наконец-то мне худо-бедно удалось взять себя в руки и отодвинуть прошлое подальше.

Начался сезон летних отпусков. Жара стояла страшная. Как-то меня вызвал начальник и сообщил «радостную» новость: завтра я еду в командировку в соседнюю область, чтоб уладить неприятности и наладить работу нашего объекта. Послать больше некого, так как все в отпусках. Я упёрся, сказав, что один не поеду, потому что неизвестно, сколько там может быть работы. Начальник как-то быстро со мной согласился и вызвал Диму. Вопрос с командировкой был решён.

Мы выехали следующим утром. Почти девять часов тряслись в автобусе по нашим дорогам, по пыли и жаре. К вечеру были на месте. В заводской гостинице нам дали маленький двухместный номер. Из удобств здесь был лишь телевизор и окно. Всё остальное было на этаже и пышно называлось «местом общего пользования». Зато на первом этаже находился ресторан, из которого доносились хиты последних лет.

С водой в этом городе была напряжёнка, поэтому дежурная нас сразу предупредила, что через полчаса всё отключат. Наверное, мы ей чем-то понравились, и она пожалела нас.

— Сразу же бегите в душ, не тратьте время зря. Вдвоём как-нибудь поместитесь. Иначе до утра будете грязными, - по-матерински напутствовала она нас, давая ключи от служебного душа.

Есть хотелось ужасно, но перспектива остаться потным и вонючим вовсе не радовала. Я в номере скинул верхнюю одежду, схватил шорты с мочалкой и помчался купаться, кинув Диме «догоняй скорее». Удивительно, но, несмотря на свою рассудительную медлительность, он через несколько минут тоже появился в душевой.

Душевая была и вправду тесной, чуть больше домашнего туалета. К моменту прихода Димы я уже успел намылиться и теперь стоял, смывая с себя пену. Парень остановился в нерешительности у двери, не снимая трусов. Я уже немного изучил его повадки и понимал, что раздумывать он будет ещё долго. Мне захотелось подурачиться, и я схватил его в охапку и затолкал под лейку душа. В трубах что-то начинало хрипеть и хрюкать, поэтому Дима даже не высказал своего возмущения по поводу моих действий.

— Быстро намыливай голову, - почти крикнул я, а сам мыльной губкой прошёлся по плечам и спине Димы, опускаясь к ногам.

— Ну, ты прямо, как мать родная со мной, - то ли шутя, то ли с иронией проговорил он.

— Учись, пока я жив, мальчишка с грязной попкой! - ответил я, чувствуя, что поймал какой-то кураж.

— А чего это она грязная? - с обидой спросил Дима.

— Неважно. Сейчас вымоем до блеска, - сказал я и потянул вниз его трусы. Но не тут-то было. Они зацепились за что-то спереди и не снимались. Я посмотрел на живот Димы и всё понял. Резинка зацепилась за член, потому что стояк у парня был конкретный.

Меня уже было не остановить. Я стянул трусы Димы до пяток и намыленной рукой прошёлся по его ягодичной впадине. Волос там было немало, но я пальцем всё же добрался до его дырочки и несколько раз надавил, пытаясь проникнуть внутрь. Откуда у меня взялась такая прыть, я и сам удивлялся. Бедный Дима, наверное, подумал, что попал в руки маньяка, который удачно скрывался во мне за личиной доброго парня и неплохого сотрудника. Однако, он стоял спокойно, слегка выпятив свою маленькую попку и широко расставив ноги.

Я повернул парня лицом к себе и принялся за его грудь, живот и ноги, оставляя самое главное на потом. Волос на его теле было вполне достаточно, что приятно ласкало мои глаза и ладони. С вторичными половыми признаками у Димы было всё в порядке, а вот первичный его слегка подвёл размером. Впрочем, мне вполне нравился и такой. Он торчал, почти прижимаясь к волосатой дорожке, чуточку отклоняясь влево, по цвету резко контрастируя с белой кожей живота. Он был похож на мулата в тёмном капюшоне.

В водопроводных трубах продолжалось постанывание, покряхтывание и побулькивание. Вода уже шла с перерывами, хотя и небольшими. Я резко поставил Диму под лейку душа и почти с космической скоростью обмыл с него мыло. Приблизился самый важный момент. Я знал, что если только на секунду задумаюсь, как и что лучше или хуже сделать, то не сделаю этого вообще. Поэтому выдавил пену с губки и взял в ладонь его смуглый член.

Дима то ли попытался возражать, то ли хотел что-то подсказать, но я уже залупил его шкурку, и оттуда выпрыгнула фиолетовая головка, вновь удивив меня своими параметрами. Я довольно крепко сжал член и несколько раз подвигал по нему рукою. Вторая моя рука мыла промежность Димы и его яички. Вода в этот момент пошла сильнее и смыла всю пену с кожи. Я сделал ещё несколько движений по его члену и уже хотел было убрать руку. Но тут произошло непредвиденное: Дима напрягся, прижал мою руку к своему члену и... кончил мне в ладонь.

Всё произошло быстро и неожиданно. Парень сразу обмяк, опустил глаза вниз и стал, как будто, ещё миниатюрнее. Я понимал, что если сейчас позволю ему стыдиться меня и копаться в себе, то на это опять могут уйти месяцы. Меня несло по-прежнему. Так, чтоб это видел Дима, я вымазал его спермой свой член и несколько раз даже вздрочнул.

— Ну вот, теперь мы с тобой братья не только по крови, а и. .. - начал я.

— . .. по конче, - вполне интеллигентно закончил мою мысль Дима.

Мы глянули один на другого и дружно заржали. В это время душ выплюнул на нас порцию кипятка, от которого мы шарахнулись по сторонам, потом пошла холодная тонкой струйкой. И всё. Спектакль окончился.

Прикрывшись полотенцами, мы прошлёпали в свой номер, никого не повстречав по пути. По-моему, в гостинице были только мы. В номере я слегка обтёрся и надел трусы, а Дима всё стоял в том же банном «костюме» и наблюдал за мною, ничуть не стесняясь. Я вопросительно на него посмотрел.

— Я требую продолжения банкета! - сказал он, хитро улыбаясь. Прекрасно понимая, о чём речь, я, тем не менее, при слове «банкет» ощутил в животе жуткий голод: ведь мы не ели с самого утра, не считая мороженого на стоянках автобуса.

Надо было срочно поесть. А то, о чём прозрачно намекал Дима, сейчас лучше было не делать. Оно обязательно пройдёт в спешке, без должного осмысления и чувств. Во-первых, мы голодны. А для молодых мужчин голод - это зона сплошного дискомфорта. Во-вторых, на улице ещё светло. А самые лучшие «банкеты» получаются в сумерках, на грани дня и ночи, когда спадает дневное напряжение. Во всяком случае, так мне думалось.

Дима согласился с моими доводами, и мы стали накрывать на стол. Всё, что взяли из дому, пригодилось теперь. Жена Димы постаралась на славу. Все было так хорошо приготовлено и упаковано, что почти ничего в такую жару не испортилось. Ну, а у меня был обычный холостяцкий набор из рыбных консервов, печенья и четвертной плоской бутылочки модной в то время водки «Охотничья». Снизу из ресторана доносилась музыка, придавая нашему ужину определённый шарм и, где-то даже, интим.

Пока мы трапезничали, за окном совсем стемнело. Мне захотелось покурить и, чтобы не раздражать Диму своим дымом, я решил выйти на улицу. Но он великодушно позволил мне не покидать номер. Я подошёл к раскрытому единственному окну, лёг животом на широкий подоконник и закурил. Дима выключил свет в комнате и подошёл сзади, прижавшись ко мне. У него опять стоял.

— У тебя когда-нибудь бывает, чтоб он лежал? - ехидно поинтересовался я.

— Иногда. Когда не вижу тебя, - в тон мне ответил Дима и лёг животом на мою спину.

— Так чего ж ты тогда столько времени скрывался от меня?

— Да... Не всё так просто. Как-нибудь поговорим об этом. Не сейчас... В общем, можно мне... Тебе... - Дима опять начал волноваться и я, чтоб его хоть как-то успокоить, повернулся лицом. Он не дал мне даже опомниться. Опять прижался ко мне и поцеловал в губы. Это был наш первый поцелуй. Потом он присел на корточки, стянул с меня трусы и прижался лицом к моему хозяйству.

Он нежно прошёлся губами по всей поверхности члена, а потом и яичек. Ладони его гладили мой живот и тискали обе мои половинки, время от времени ныряя в лёгкие заросли бороздки. Дима делал всё очень нежно и с таким упоением, что вскоре я уже был готов к финишу. Мне хотелось тоже сделать ему приятное, но он не захотел, сказав, что сегодня уже поучил, что хотел. И продолжил ласки моего члена. Впрочем, это продолжалось недолго. Я сделал знак Диме, что кончаю, но он только сильнее сжал мой член губами и стал бешено работать языком. Оргазм был яркий и продолжительный. Дима всё принял от меня, ничего не выплюнув. И я был ему бесконечно благодарен за это.

Уже было довольно поздно. А утром нас ожидал ранний подъём и неприятная неизвестность с оборудованием. Мы попадали каждый на свою кровать и вскоре уже сопели в четыре дырочки.

Следующий день принёс нам неожиданную удачу: мы довольно быстро разобрались с проблемой и устранили её. Впрочем, местные коллеги были очень к нам доброжелательны и помогали, чем могли. Ну, и конечно же, Дима. Ещё раз я убедился, какая золотая у него голова, да и руки тоже. В свете событий вчерашнего вечера список золотых частей тела Димы можно было бы несколько расширить. Об этом я думал, когда нас благодарили за работу.

Можно было уезжать. Мы ещё успевали на ночной поезд, который приходил в наш город в четыре утра. В гостинице мы начали собирать вещи, но энтузиазма ни у меня, ни у Димы это не вызывало. Я сел на его кровать, он на мою. Мы смотрели друг на друга в ожидании, кто же первый озвучит общее желание обоих.

Дима вытащил из сумки пакет, с которым мы ходили в магазин, и показал взглядом на дверь. Я утвердительно кивнул. Смеясь и толкаясь, мы оправились за покупками для будущего ужина, который, наверное, должен был бы расставить определённые акценты в наших завязывающихся отношениях.

Особого богатства ассортимента в то нелёгкое время в магазинах не наблюдалось, но всё же что-то удалось выбрать. Когда вернулись в гостиницу, увидели, что воду ещё не отключили, и мы опрометью помчались в душ. Но не в тот, где были вчера благодаря доброй дежурной. А в общий, убогий и наполовину разгромленный.

Мы заняли соседние кабинки, которые едва обозначались узкими тонкими перегородками. Какое-то время мы были здесь одни. Дима дурачился, приставал ко мне, шлёпал по заднице, а потом начал канючить, чтоб я его помыл. Ну что ж это за судьба у меня такая? На роду, что ли, написано мне мыть парней!

Только я собрался с мыслями, как в душ вломились с десяток юных спортсменов. И тут началось! Кабинок на всех явно не хватало, да и некоторые были просто без леек. Мы им явно мешали, стесняя свободу действий. Они то и дело зыркали на нас отнюдь не дружелюбно. Надо было уходить, а жаль. Среди них я усмотрел пару-тройку прекрасных экземпляров.

Едва скрывая свои стояки от юных всевидящих глаз, мы с Димой опрометью помчались в одних полотенцах в свой уже ставший таким родным номер. Здесь надели трусы и накрыли стол. Получилось даже очень ничего – красиво и аппетитно. Но почему-то я немного волновался.

Что я мог ждать от этой ночи? Ничего из ряда вон выходящего. Всё было вполне предсказуемо. Каких-то важных слов от Димы? Смешно! Ведь он женат, любит свою жену и ни за что не променяет её на меня. Да и не хочу я быть злым разлучником и разбивать семейное счастье. Чего же я тогда волнуюсь? Неужели опять влюбляюсь... Нет, нет, не хочу! Хватит мне Ромы: я ещё от него не отошёл полностью.

Уже почти стемнело, а мы всё продолжали ужинать. Приговорили 0, 75 полусухого красного, пока бутылка не успела нагреться. Вторую завернули в одеяла с целью максимальной теплоизоляции. Мы никуда не спешили и просто разговаривали, сидя то на моей, то на Диминой кроватях, то у окна. Из ресторана доносилась музыка. Шли выходные и, видать, какая-то компания отмечала что-то. В основном, исполнялся исключительно «блотняк».

Немного «окосев» от выпитого, Дима ударился в воспоминания. Первый и единственный его контакт с парнем был ещё в школе, у друга на даче, где Дима гостил с неделю. Они решили спать на чердаке, где была маленькая комнатёнка, приспособленная под спальню с двумя кроватями. Бабушка друга на ночь осталась в домике на первом этаже.

Парни легли на разные кровати, но уснуть сразу не удалось. Диме казалось, что по крыше что-то бегает, скребётся когтями и временами пищит. Ему было не на шутку страшно, но признаться другу в этом было стыдно. Впрочем, друг уже мерно посапывал в паре метров от него.

И вдруг что-то сильно ударилось о крышу, послышался скрежет и жуткий писк. Дима вскочил и закричал от ужаса. Друг проснулся и стал смеяться над ним. Оказывается, всё это вытворяли летучие мыши, что жили под крышей и вылетали за добычей, чтоб кормить своих мышат. Диме от этого было ничуть не легче, и он твёрдо решил спуститься к бабушке. Друг понял, что перегнул палку, и предложил лечь вместе.

Не раздумывая, Дима прыгнул к нему в постель, в темноте больно о что-то стукнувшись. Когда боль прошла, стало немного легче на душе и не так страшно. Всё-таки рядом был друг. Спать совсем перехотелось, и они долго разговаривали почему-то шёпотом, хотя слышать их никто не мог, разве только всё те же летучие мыши.

Парни лежали лицом друг к другу на узкой кровати, прижимаясь животами и коленями. Вскоре разговор перешёл в то самое направление, которое наиболее волнует почти всех молодых людей. Дима почувствовал, что ему в ногу упёрлось нечто твёрдое. Да у него самого уже давно всё восстало, но за счёт скромных размеров это нетрудно было скрыть. Друг заворочался, лёг на спину и предложил Диме потрогать его член.

Пока тот был в раздумьях, друг взял его руку и сунул себе в трусы. Это был реальный шок - в руке у Димы оказался настоящий мужской член, большой, твёрдый и горячий.

— Подрочи его, - то ли попросил, то ли приказал друг. Бедный Дима! Это слово он не раз слышал от дворовых хулиганов, но что оно значило, спросить стеснялся. Друг всё понял, обхватил своей ладонью руку Димы и показал, как это делается. Дальше Дима действовал самостоятельно. Он так увлёкся, что не сразу почувствовал горячую и липкую жидкость на своей руке. Первой мыслью было то, что друг его обоссал. Но запах был совсем другой. И Дима понял, что это и есть та самая пресловутая «молофья», о которой он слышал чуть ли не от каждого второго парня в школе и во дворе.

Это была ночь познаний и разочарований. Почему у друга всё такое большое, а у него маленькое? Даже показать кому-то стыдно. Так Дима никому никогда и не показывал своих прелестей. Хотя друг частенько настаивал. Потом он перешёл в другую школу, и связь между ними оборвалась.

Затем учёба в университете. Иногда тянуло к парням, но стеснение и боязнь насмешек брали верх над желанием, хотя и бывали ситуации, где нужно было сделать всего лишь один шаг. Но нет. Друг так и остался первым и единственным парнем Димы.

Потом влюбился без памяти в будущую жену. У них всё нормально в этой сфере. Она не очень требовательна к размерам. Ей хватает и такого. И Дима подумал, что навсегда избавился от своей «голубизны». Нельзя сказать, что он не смотрел на парней. Смотрел, но без сексуального подтекста. Пока не пришёл работать в нашу фирму. И всё вернулось на круги своя, когда он увидел... Да, да, меня.

Это было как наваждение. Он смотрел на меня и понимал, что никуда уже ему от «этого» не деться. Он вычислил меня, как рыбак рыбака и издалека. И тот корпоративчик в моей квартире под первое мая с продолжением – совсем не случайность. Худо-бедно, но Дима всё спланировал. Ему нужно было просто открыться мне, иначе он начинал сходить с ума. И хорошо, что не ошибся во мне.

Дима умолк, а я пытался переварить всё услышанное. Теперь я многое мог объяснить в его поступках и поведении. Задним умом, конечно. Так вот почему я волновался в начале этого вечера! Не зря.

Мы достали вторую бутылочку, но уже белого «сухаря». Вино было приятно прохладным и ароматным. Я видел, что теперь Дима о чём-то думает и не может решить, говорить или не говорить мне нечто.

— Давай, теперь твой тост, - сказал я, чтоб как-то подбодрить парня.

— Да я тебе уже столько о себе наговорил, что, пожалуй, надоел порядком. Я понимаю, что теперь уже никуда не денусь от... Ну, ты понимаешь, о чём я. Против природы переть, что против ветра... Не хочется говорить пошлые и банальные вещи, но можно ли так сделать, чтоб мы с тобой хоть иногда встречались? Позволь мне приходить к тебе. Как ты на это смотришь? Если скажешь нет – то без обид. Я пойму, - Дима говорил медленно, с большими паузами, тщательно подбирая слова. Я чувствовал, что он очень волнуется.

Какой же я, однако, роковой мужчина, что даже такой красавчик, как Дима, не смог устоять. Но мне было далеко не смешно. Это ли не признание в любви? Пожалуй, что да. Сделанное женатым парнем, которому есть что терять, в отличие от меня. И разве я мог его отвергнуть, хоть и понимал, чем для меня это всё может обернуться.

— Пусть будет так. Попробуем. Только одно требование: никаких «перепихонов по-быстрому». Приходи на всю ночь. Ведь нам с тобой, как мне кажется, нужен не только секс, - тихо сказал я. Вместо ответа Дима поднёс свой стакан к моему, и мы чокнулись. По-моему, в его глазах я увидел слёзы. Впрочем, мне это могло и почудиться.

Была уже полночь, но в ресторане продолжалась гульня. Видать, праздновали ненашутку серьёзное событие. Репертуар музыкантов к этому времени кардинально изменился. Один за другим следовали посвящения «для друзей из солнечного Еревана», «для Маши и Паши из Мухосранска» и тому подобные. Спасибо, что у гостей музыкальный вкус был получше, чем у хозяев с их шансоном и блотняком.

Мы не смогли усидеть на месте, и тоже изобразили нечто, похожее на танцы. Особенно, когда звучали быстрые мелодии, мы выделывали немыслимые «па» на пятачке у телевизора, размахивая руками и ногами. Дима совсем раскрепостился и стянул трусы с себя и с меня. Мне было так хорошо и весело с ним, как не бывало уже давно.

Но вот зазвучала медленная красивая мелодия, и я решил перекурить. Став у окна, я опёрся попой о подоконник. Дима не остановил своего танца, изображая, что танцует с партнершей. Он медленно плыл по комнате, такой красивый и привлекательный, что я даже передумал курить. Я прижался животом к его спине. Он тут же отреагировал, положив ладони на мои ягодицы, и сильно притянул меня к себе. Я положил одну руку ему на грудь, а другой погладил его член и яички. Наши органы на протяжении всего вечера занимали почти боевое положение, потому что время от времени мы уделяли им должное внимание.

Сейчас же член Димы взвился вверх и стал очень твёрдым. Парень глубоко вздохнул, повернулся лицом и крепко ко мне прижался. Дима был сантиметров на пятнадцать ниже меня ростом, и поэтому его твёрдый член я чувствовал на своих яичках. Головка же его скользила по задней строне моей мошонки. Мой же орган был прижат к животу Димы, где расположился как раз вдоль его курчавой дорожки. Мелодия в ресторане утихла, но мы продолжали двигаться, прислушиваясь к нашим необычным ощущения.

Вскоре зазвучала новая мелодия, ещё краше прежней, придав нашим ощущениям новый импульс. Мы двигались в такт ей, всё теснее и теснее прижимаясь друг к другу.

— А если я так спущу. Можно? - тихо спросил Дима. Вместо ответа я только сильнее притянул его к себе, обняв за мохнатые с кудряшками волос «булочки». И не утерпел, поцеловав его в шею. Впрочем, его губы тоже были прижаты к моему плечу.

Мы продолжали медленно двигаться по комнате, а мои пальцы так же медленно ласкали его волосатую дырочку. Мы остановились у окна. Дима прижал меня к подоконнику и вжался в меня ещё сильнее. Он пару раз глубоко не то вздохнул, не то застонал, и я тут же почувствовал на своих яичках горячие струйки его семени. Оргазм его был сильным, потому что пару раз он как бы терял сознание. Хорошо, что я крепко держал парня в своих объятиях.

Когда всё закончилось, я снова сделал попытку закурить. Но Дима не дал мне сделать и пары затяжек. Он наклонился и для начала слизал с моей мошонки следы своего оргазма. А затем, как настоящий друг, не бросил меня в одиночестве, а доставил мне минуты несказанного удовольствия своим умопомрачительным минетом.

Мы без сил упали на чью-то кровать вдвоём и мгновенно вырубились. Утром я проснулся от приятных ощущений в области паха. Этот ненасытный баловник вновь делал мне минет. Чтоб всё было по-честному, я тут же повернулся в позу «69» и расчехлил его смуглого метиса, стянув с него губами капюшон...

Что и говорить, мы едва успели на свой утренний автобус, который и увёз нас в родной город к друзьям и близким и, наверное, к новой полосе в нашей в меру устоявшейся жизни.