Ни зима, ни весна. Почти 8 Марта. До праздника всего день. На комбинате бытового обслуживания, самого обычного из всех самых обычных городков, Л-ска, готовились к вечернему банкету. Такова уж суть этого весеннего праздника – сначала женщины сервируют стол угощениями, потом наряжают самих себя, надевая лучшие наряды и только потом на всё готовенькое приглашаться мужчины. Ведь они и есть главные бенефициары этого дня! Яства на столах и прекрасные дамы – всё сегодня для них! Купи цветок, как входной билет и участвуй в празднике жизни!

Но Ваня Соломатин был молод и чист душой. Он сам напросился помочь матери накрывать столы. Часа полтора он таскал груды тарелок, раскладывал салфетки, протирал бокалы и даже мыл пол серой от скорби по людской неопрятности, дурно пахнущей тряпкой.

Но после того как всё было сделано, мать попыталась его выпроводить. Мол нечего тебе сынок, на взрослом празднике делать, маму завтра утром поздравишь. Даже дала ему денег на салон компьютерных игр. Но он, стараясь не привлекать внимания всё же остался. Вернее сказать, выждал часа полтора и вернулся. К тому времени, упорядоченное мероприятие уже превратилось в «броуновское движение» из танцующих, слоняющихся и поднимающих тосты людей.

Найдя себе место в тихом уголке около шторы, он наблюдал за происходящим в зале. В воздухе веяло увядающими цветами, алкоголем, разгоряченными телами, похотью и безумием. Слышались пьяные выкрики и пошлый женский смех. Слишком громкая музыка резала уши, сигаретный дым ел глаза. Приличное мероприятие, всё больше превращалось в пьяный бедлам. Нетрезвые тётки, несколько раз таскали Ваню танцевать. И ведь не отказаться, сегодня все танцы считаются «белыми»!

– Так может со мной поедем? 8 Марта, вместе отметим… Познакомимся поближе у меня дома? Ты уже школу-то закончил, молодой да красивый? – спросила его очередная случайная пассия, сразу после танца.

– Нет ещё, я в выпускном классе. Я тут вообще-то маме помогаю.

– Ах-ах-ах! Я думала, практикант какой молоденький, из техникума. Думала, что дело с мужчиной имею. А ты ещё мальчик! Иди гуляй, мальчик! Пусть мама тебе нос подотрёт, – разочарованно проговорила пьяная дама и тут же начала стрелять глазами в поисках нового кавалера.

– И пойду… – Буркнул в ответ Ваня, чувствуя в душе мерзость, понимая, что только что хотели использовать. Он ещё никогда не был с женщиной и постоянно мечтал об этом. Однако, меньше всего ему хотелось, чтобы это произошло с этой пьяной, потерявшей фигуру тётенькой под сороковник.

Он вообще присутствовал тут, с единственной целью – проследить за своей матерью. Чтобы она опять не наделала глупостей. Чтобы пьяную, её не увез неизвестно кто, неизвестно куда. Такое уже бывало раньше. В позапрошлом году, она заявилась только на следующий день, опуская взгляд и с большим фингалом под глазом. Нет, его мама совсем не плохая, а напротив, очень даже хорошая, и красивая! Только, как говорится, «слаба на передок». Особенно когда выпьет. И это, пожалуй, единственная её серьёзная проблема.

Выбрав себе другой наблюдательный пункт, он сам того не желая, услышал мужской разговор. Одного из собеседников он знал ­– Павел Григорьевич был технологом в прачечной. Второй, явно «залётный» здоровый мужик далеко за тридцать, оглядывая зал на предмет женского пола.

– Ну кого, ты рекомендуешь с 8 Марта поздравить? Так чтобы без промаха и по полной программе… Такси, шампанское, цветы и твёрдый хуй с меня. Вон может ту блондинку?

– Эту, точно не надо! Если конечно проблем не хочешь… Вон её муж в углу сидит!

– Муж, муж, объелся груш… Понял, Григорич… Чтобы я без тебя делал! А это что за баба? Фигура шик, а глазищи-то блядские!

– Тут ты Федя, в самую точку угодил! – произнёс пьяным голосом Павел, – Насчёт поебаться, самый тот вариант! Анька Соломатина, Анна Сергеевна… в бухгалтерии у нас работает. Баба хорошая, но без хуя и дня прожить не может! А как выпьет, так и вовсе кранты – сама на мужиков бросается.

– Разведёнка что ли?..

– Ага. Мужа нового, себе никак не найдёт. Во-первых, репутация у неё такая, блядская. Во-вторых, с сыном живёт. А кому этот оболтус, прицепом нужен?

– А женщина-то самый сок! И что нам мужикам надо?.. Бери и женись! Живи счастливой семейной жизнью! – мерзко загоготал мужик.

– А ты ей только намекни, что с серьёзными намерениями познакомиться хочешь. Вся твоя будет! – посоветовал Павел.

– Меня учить не надо! Сегодня моя, завтра твоя, послезавтра его… Ну я пошел Григорич! Спасибо за наводку, с меня полагается…

Ваня, слушая всё это, что есть силы сжал кулаки. Разговор шел о его матери! Ох, мама, мама… Не езжай пожалуйста никуда с этим красномордым! Но все его внутренние мольбы были напрасны. Мать его закружилась в танце с Фёдором, а ещё через полчаса, он уже вёл её пошатывающуюся к такси. Для обоих стало неприятным сюрпризом, когда Ваня перегородил им дорогу.

– Ваня?.. А что ты тут делаешь? Я думала ты уже дома сынок! – произнесла его мать заплетающимся языком.

– Нет! Я всё время тут был, и никуда ты с ним не пойдёшь! – прокричал Ваня, пытаясь оттянуть мать за руку.

– Сопливых не спросили! – буркнул Фёдор, в свою очередь продолжая тащить женщину к такси.

Ситуация складывалась неловкая. Здоровый нетрезвый мужик и хлипкий юноша растягивали пьяную, еле стоящую на ногах женщину в разные стороны. Та, в меру своего физического состояния, пыталась залетающими языком протестовать.

– Ванечка! Фёдор! Пре-к-к-ратите!! Ваня, не тяни меня за руки! Я… я… съезжу с дядей по делам и вернусь!

– Знаю я по каким делам ты поедешь! Пойдём домой, мама! Он тебя не любит! Неужели ты не видишь!

– А-а! У нас сынок, с-свои, в-взрослые дела!

– Слышь, пацан! Не лезь не в своё дело! – вскричал Фёдор, всё больше свирепея. – Сказала тебе мать, домой топать – значит топай!!

Он то уже считал дело почти сделанным! Пятнадцать минут на такси, потом помочь ей подняться на второй этаж и снять полушубок. Затем, можно опрокинув женщину на постель, начав сразу её раздевать, стаскивая сначала зимние сапоги. Расстегнув узкую молнию, которую он уже нащупал в танце, стащить с неё юбку и приподняв тяжелое тело, помочь освободиться от блузки. Расстегнуть лифчик, а затем заключительным аккордом, стащить колготы вместе с трусами, вдыхая ноздрями острый аромат, подопревшей за время праздника пизды. Потом, быстро раздеться самому и приглушив свет, так чтобы это и без того аппетитная баба, казалась просто распластанной на простынях красавицей. Моникой Беллуччи или Катрин Денёв. Раздвинуть ей ноги и войти твёрдым как камень, изголодавшимся членом, в её пещеру по самые яйца. И ебать, ебать, ебать… Всю ночь напролёт, кончая вовнутрь. Просыпаясь со стоячим хуем и в очередной раз эякулировав в неё, снова засыпать. Наверняка, у разведёнки стоит спираль, так что даже спрашивать не о чем. Работая полгода на северной вахте, он изголодался по женскому телу!

А на утро, он отправит её восвояси. Безоговорочно. Не нужны ему сейчас все эти шуры-муры! Для серьёзных отношений можно найти бабу лет на десять моложе. А это всего лишь удачно подвернувшаяся блядь. Красивая, но уже изрядно потёртая подстилка. Дыра, для слива спермы. Через пять лет она уже никому не будет нужна. Утром, чтобы её унизить, попытается дать ей денег. Дать мало, и обязательно чтобы купюры, мятые были! Фёдор стал унижать женщин, с того самого случая, произошедшего ещё на первом курсе техникума. Тогда его любовь Клава Соколова, бросила парня, предпочтя более перспективного боксёра Алексея. Этот мастер спорта, чтобы вконец отвадить от Клавы, сильно его побил. Тогда в голове у него что-то сломалось… Он больше не верил женщинам, стал ненавидеть их. И эта Анна Сергеевна, его очередная жертва для унижения!

Вот только одна проблема – её щенок! Прицепился как репей! Надо как-то срочно от него избавиться! В этот момент, отпустив руку матери, Ваня неумело попер на него с кулаками и даже достал пару раз по лицу. Для того чтобы его утихомирить, пьяному Фёдору только и понадобилось ткнуть кулаком в нос. Мальчишка тут же улетел в сугроб, окрашивая снег текущей из ноздрей кровью. Однако Фёдор же он понял, что свершил роковую ошибку!

– Ванечка!! – заголосила женщина, – Ванечка, родненький, тебе не больно! Лю-юди!! Помогите кто может!! Он моего Ванечку избил!!

Падая коленками на снег, она устремилась к сыну. От подъезда неподалёку сразу отделились фигуры трёх мужиков, и Фёдор понял, что ему пора уносить ноги. Но сделать ему этого не удалось! Водитель подъехавшего такси Вагит, который всё видел, выскочив наперерез и сбил его с ног. Подоспевшие как оказалось коллеги женщины, начали метелить его руками и ногами. «Хорошо, получилось отметить 8 Марта!» – пытаясь увернуться от ударов, думал неудачливый Казанова, – «Как минимум сотрясение мозга и сломанные рёбра в подарок!»

Анна Сергеевна, тем временем обнимала Ванечку, запрокидывая ему голову и прикладывая к кривящему носу снег. Ещё через какое-то время, когда побитый Фёдор, кое как заковылял прочь, их совместными усилиями усадили в такси.

По дороге Анну Сергеевну опять разморило и Ване пришлось вытаскивать её из машины на пару с водителем. Букет алых роз, который вдогонку засунули в салон мужчины, рассыпался по снегу. Но теперь, до него никому не было дела. Юноша тащил мать к подъезду, обхватив её за поясницу. Тело плохо подчинялось женщине, и пару раз она почти падала, становясь на одно колено, порвав дорогие, купленные специально по случаю 8 Марта, чулки. Ваня, стараясь изо всех сил, поднимал её из этого положения.

– Мама, ну пойдём! Поднимайся пожалуйста! Если ты тут уснёшь, мне тебя не дотащить будет!

– Сы-сынок! Твоя мать в-впорядке! Только в-выпила нем-ного… Не волнуйся, д-дойдём! Где наша не п-пропадала… Да твоя мама, в молодости БАМ строила! Ты з-знаешь, что такое БАМ? Ничего-то ты не знаешь…

– Мама, я знаю, что такое БАМ, ты мне сто раз рассказывала! Не падай пожалуйста!

Кое как раздев мать, от верхней одежды и сняв с неё сапоги, он уложил её на кровать и укрыл одеялом. Подумав немного, он решил принести своё одеяло и лечь рядом. А вдруг ночью ей будет плохо? Завтра ведь 8 Марта! Утром, он подарит ей припрятанные в холодном шкафу цветы и купленный на сэкономленные деньги скромный подарок, и ни о чём не будет напоминать. Разбитый нос лишь слегка ныл. Думая о том, что всё на самом деле закончилось хорошо, он незаметно погрузился в сон.

Пробудился Ваня в ночной тишине от звона упавшей со стола ложки. Он понял, что его мать посреди ночи встала. По-видимому, ей неудобно был спать в одежде и начинала мучать сухость во рту. На кухне зажегся свет и отворилась дверца холодильника. По звукам он догадался, что она налила себе рюмку водки и выпив, обильно запила её яблочным соком. Затем аккуратно ступая босыми ногами, уже переодетая в ночную рубашку женщина, зашла в комнату.

– Мама, тебе плохо? – шепотом спросил Ваня.

– Нет Ванечка, всё нормально… Только пить захотелось…

– Ложись мама! Я к себе, наверное, пойду если тебе уже хорошо…

– Останься сынок… обними меня! Ты у меня такой хороший, мой любимый мальчик! Охраняешь свою маму… никому не даёшь в обиду. Давай спать, утро вечера мудренее…

Но Ване уже не хотелось спать. Лежа с открытыми глазами, он рассуждал почему-же его мать так несчастлива с мужчинами? Он тоже в этом виноват! Ведь когда она моложе, он отфутболил несколько возможных кандидатов в отчимы. Видя враждебное как у волчонка поведение возможного пасынка, они предпочли не сходиться с его матерью. Каким же он был мелким эгоистом! Испортил ей жизнь… Теперь, она как любвеобильная женщина, вынуждена пользоваться всякими случайными связями. Как он может всё исправить? Посодействовать тому, чтобы она всё-таки нашла себе мужчину? Мысленно желая загладить свою мнимую вину, он прижался к Анне Сергеевне и стал гладить её и украдкой целовать в плечи и шею.

Обнимая распластанное по кровати тело матери, гладя её теплый мягкий живот, он испытывал целую гамму чувств. Искреннюю любовь и одновременно жгучую жалость. А ещё что-то очень приятное, но запретное, в чём он боялся себе признаться, дать волю и сойти от этого с ума. Потому что если он поддастся этому сладостному наваждению, от которого приятная дрожь по всему телу, то можно наделать глупостей. Материнское тело, манило его как мужчину. Притягивало как магнит к магниту. А если играть с магнитами, испытывая их притяжение, то при сближении, эта неумолимая притяжения начинает рости в геометрической прогрессии. Магниты вдруг резко слипаются, не разорвешь! Сейчас в предрассветных сумерках глядя на спящую мать, Ваня чувствовал, как это непреодолимое влечение всё больше заводит его, забирая разум.

Коммунальщики в праздничную ночь не жалели тепла и в квартире было жарко. Женщина лежала на спине откинув одеяло с роскошного тела. Сквозь тонкую ткань ночнушки, на расплывшихся по грудной клетке грудях, проступали крупные горошин сосков. Одна нога торчала, обнажившись почти до бедра. Лицо Анны Сергеевны во сне разгладилось от морщин и в свете наступающего утра казалось, что она помолодела. В похмельном сне женщина улыбалась, видя беззаботную молодость. Про то как они с лучшей подругой Лидой ездили на юг, где море и голубое небо, где много молодых, полных сил мужчин. И чем ярче был тот цветной сон, тем страшнее пробуждение в маленькой квартире, в заснеженном городе, куда не хочет возвращаться весна. С больной головой, беспорядком и немытой посудой в раковине. Тогда, у тёплого моря, она, поддавшись чувствам сделала неверный выбор! Теперь в её жизни только один любимый мужчина – сыночек Ванечка. Она иногда поступает плохо, но на самом деле готова для него на что угодно. В её цветном сне о молодости, он тоже появился смуглым, мускулистым красавцем, купающимся вместе с ней в тёплом море. И она любовалась им. Любовалась как мужчиной, испытывая гордость и одновременно сладкое томление в промежности. А ведь в реальности, она, так ни разу не вывезла сына на ласковый юг, из серого промышленного городка, где снег зимой чернеет от сажи заводских труб. Плохая! Никудышная мать!

Тем временем Ваня всё смелее гладил её спящее тело. Он чувствовал, как неудержимая лавина порочного желания, накрывает его сладостной пеленой безумия. Где-то на самом краю разума, его благоразумие вопило: «Не делай этого! Нельзя! Делать это с родной матерью большой грех!». Однако, он уже нёсся вниз по склону, прямо в пропасть порочного чувства. «Я люблю тебя мама! Я хочу тебя…» – шептал он стесняясь произнесли слово, и одновременно, трясущимися руками раздвигая тёплые ото сна ноги.

Анна Сергеевна, по обычаю не надела под ночнушку трусов. В предрассветных сумерках Ваня, приподнявшись, и осторожно откинув одеяло раздвинул податливые женские ноги. Посреди черных завитков манящим соцветием розовел шрам сомкнутых половых губ. Не в силах больше удержаться от искушения, он, дрожащими от возбуждения пальцами, аккуратно раздвинул коралловые створки, открывая вид на фарш материнского лона. В нос ударил амбре из аромата духов и несвежего женского естества. Ещё немного разведя пальцами похожую на влажную ветчину плоть, он увидел открывшееся к низу тёмный грот влагалища. Туда и надо пихать!

Словно беспощадная сила паровой машины, вдруг вселилась в его мускулатуру. Сейчас или никогда! Руки мальчишки действуя сами по себе, стянули с его ягодиц трусы, оголив стоящий член. Нависнув над матерью и прицелившись, он ввел твёрдое орудие в мягко раскрывшийся зёв. И в это мгновение, они как когда-то, опять стали одним целым…

Анна Сергеевна, в ответ лишь пробормотала что-то невнятное, отвернув голову на бок. Кому как не ей знать, что мужики, особенно с похмелья, часто норовят напоследок, употребить спящую женщину, чтобы потом, ещё поспав, выставить её восвояси. Попользовался и хватит - пусть идёт своим детям котлеты жарить. В этот раз она тоже почти не среагировала на действия неведомого самца, лишь слегка разведя ноги, тому было удобнее делать своё мужское дело. Она пока плохо понимала где находится, но разум медленно возвращался.

Вроде отмечали 8 Марта… вроде куда-то ехали на такси. Значит какой-то мужчина затащил её к себе домой… И ещё был её сын, Ваня… А куда он делся?.. Где её мальчик? Она ничего не понимает… И что это за молодое, по ощущениям мальчишеское тело, нависло над ней и сопя от напряжения ебёт её? Ебёт упруго и приятно! Ебёт с чувством! Так, как её уже давно не ебали! Так, как любая женщина мечтает, чтобы её ебали! Испытывая лёгкую тревогу, она наконец решилась открыть глаза.

– Ваня!! Ваня, что делаешь!! Нельзя!.. Нельзя сынок!.. – глаза Анны Сергеевны, вмиг раскрылись до величин чайных блюдцев, и она тщетно попыталась вырваться.

Но мягкая пуховая перина, со всех сторон заключила её в свой плен, а сын как будто, её не слышал. Уведя взгляд ниже, Ваня, напрягая каждый мускул, с упорством шахтёра-стахановца, вбивал свой отбойный молоток, в сколькую пещеру матери.

– Ванечка?.. Что же ты делаешь?.. – произнесла она уже обреченно, откидывая голову в сторону.

– Мама! Я тебя люблю!.. – прошептал он, продолжая своё дело, – Я тебя очень, очень люблю!..

Кровать размеренно поскрипывала, в такт движению крепких мальчишеских ягодиц, раз за радом загонявших остриё своего копья в материнское лоно. Сладостный туман неотвратимости, всё больше застилал разум Ванечки. Внезапно, его притихшая и отвернувшаяся к стене мать, обхватила его торс обеими руками. Таз женщины задвигался ему навстречу, а сама она шумно задышала. С губ её теперь слетали сдавленные стоны.

– М-м-м! М-м-м! Ах-х-х! Хх-а! Сыночек!.. Ванечка!.. Мне так хорошо с тобой!..

– Мне!.. Мне, тоже хорошо, с тобой, ма… У-у-у-у!

В этот момент его душа отделилась от тела, улетев в райские кущи. Он, толчок за толчком, бурно кончал в материнское лоно.

– Ну что сынок… хорошо тебе было? – Анна Сергеевна гладила по голове, лежащего рядом сына, ощущая, как из её щели, вытекает струйка родного тёплого семени.

Еще минут пять они молча лежали в обнимку.

– Мама, тебе надо найти мужчину! Мужа! – наконец прервал молчание Ваня, – Клянусь, я ему и слова не скажу! Лишь бы тебе с ним было хорошо. Правда! Я раньше маленький был, поэтому ко всем твоим ухажерам враждебно относился. А теперь я повзрослел!

– Повзрослел… Теперь уж точно, повзрослел, сынок!.. – ответила Анна Сергеевна, – Слушай, Ванечка, а там в холодильнике водки не осталось? Твоей маме плохо, после вчерашнего. Сходи, посмотри. Если есть, налей рюмочку и запить что-нибудь принеси.

Ваня с готовностью выскочив из одеяла, вдруг осознал, что он совсем голый, но поискав в постели трусы, не обнаружил их. Наверное, завались в щель. Да и наплевать! Чего мать там не видела? Вскочив в тапки, он, блестя голой попой отправился на кухню, и открыв старенький холодильник обнаружил в кармашке на дверце, бутылку «Столичной», с остатком на самом донышке и пакет сока. Нацеживая в рюмку, слегка тягучую от холода, пахнущую безумством жидкость, он ненароком взглянул во двор. Всё-таки весна! С наросших над окном сосулек капала вода. Перед подъездом, но тающем снегу, так и валялись никому теперь не нужные, алые розы.

Вернувшись в комнату, Ваня молча протянул матери водку, держа наготове кружку с соком. Приподнявшись на локте, она протянула руку и морщась, маленькими глотками выпила, протянув руку за запивкой. Затем рухнула на спину, устремив заблестевшие глаза в потолок. Ваня, поставив посуду на тумбочку, скользнул под одеяло и прижался к тёплому телу матери.

– Полегчало, мама?..

– Полегчало сынок...

– Ты только больше не пей!

– Не буду больше Ванечка! Я только чтобы голова не болела…

– Подожди минуточку! Сейчас будет сюрприз.

Внезапно Ваня вспомнил, что наступило 8 Марта. Сбегав в кухню, он достал из холодного шкафа, припрятанный там букет тюльпанов и купленный в галантерее шейный платок. Держа подарки на вытянутых руках, он, в костюме Адама, ворвался в комнату.

– С 8 Марта, мамочка!

– Ой, сыночек! Ты у меня такой хороший! Так любишь маму!

Обнаженные тела сына и матери опять слились в жарких объятиях и поцелуях. Уже не стесняясь они то сплетались в клубок, то разъединяясь снова соединялись для новых объятий. Оба чувствовали, что снова возбуждаются. Наконец, Анна Сергеевна, решившись и слегка оттолкнув Ваню.

– Раньше у меня был любимый сын, теперь у меня есть ещё любимый мужчина! – произнесла Анна хрипловатым голосом, одновременно становясь на четвереньки, – Давай Ванечка, покажи маме как ты её любишь!

Ваня завороженно смотрел на оттопыренные материнские ягодицы, промеж которых блестели влажные лепестки её пизды. Эта животная поза даёт мужчине неповторимые ощущения! Всаживая свой штык в дамское филе, он ощущает себя победителем, настоящим самцом. Немного животным и немного варваром, ворвавшимся в побежденную деревню, для того чтобы грабить и безнаказанно насиловать. Женщина, покорно стоящая в позе «зю», это олицетворение победы! Хотя бы временной, эфемерной победы над женщиной. Ощущение от которой так быстро проходит после её слёз, упрёков или того хуже удара по лицу, мокрым кухонным полотенцем. Перед арсеналом женского оружия мужики бессильны! Остаётся только получать сатисфакцию, ставить её раком. Вкалывать свой кожаный шприц «по самое немогу», вторгаясь в нежную ветчину женской плоти до самой матки. Кто же от такого откажется?

Ваню тоже не надо было уговаривать! Испытывая адскую смесь сыновьей любви и неудержимой, звенящей похоти, он тут же занял место сзади. Видя широко распавшиеся, теплые ягодицы матери и зияющее в зарослях черного кустарника, влажное соцветие вагины, он наблюдал, пульсируя растёт его член, на глазах превращаясь в упруго торчащее вверх копье, с сизой головкой наконечником на конце.

Через мгновение, его половой орган раздвинув розовые лепестки, мягко вошел в скользкую, словно смазанную вазелином пещеру и тут же почувствовал, как она обхватила его сокращением интимных мышц. Уж что, что, ублажать мужиков, Анна Сергеевна умела. От души долбиться, сводить баланс и печь яблочный пирог, вот и всё что она по-настоящему хорошо умела делать в этой жизни.

Кровать натружено и размерено заскрипела, аккомпанируя безумному танцу любви матери и сына. Вгоняя блестящий от смазки стержень, промеж тёплых материнских ягодиц, Ваня чувствовал, что сквозь сладостные волны безумия, он всё дальше погружается в неизведанный океан греха, откуда нет дороги назад. Вот этой самой пиздой, его мать родила его когда-то, маленького и беспомощного младенца. А теперь, он вернулся в это лоно, уже как мужчина, половозрелый самец, готовый впрыснуть в матку своё молодое, живородящее семя.

Вскоре, Анна Сергеевна, работая попой навстречу и ритмично насаживаясь на член сына, уже звонко подвывала.

– Давай, Ванечка! Давай!! Еби свою мать!! Еби!! А! А-а-а! А-а-а!! Ты мой хороший! Ты мой самый сладкий мужчина! А-а-а! А-а-а!!

Вскоре Ваня почувствовал, что во всём теле нарастает сладкая, звенящая дрожь. Его словно ураганом, кружило в облаках предоргастических переживаний. Ну ещё разок! И ещё! И ещё! Наконец острый укол в головку члена ознаменовал начало эякуляции. До боли схватив мать руками за мясистые бока и прижав её попу к своему паху, Ваня, сотрясаясь всем телом, закачивал в её лоно родное семя.

Закончив половой акт, они без сил свались на постель и обнявшись лежали молча, вскоре погрузившись в глубокий сон. Из розовой, поросшей жесткими колючками, щели Анны Сергеевны, мутной струйкой стекая по ляжке и пачкая простыни, сочилась сперма её сына.

Проснувшись, Анна Сергеевна почувствовала, что чувство вины возвращается к ней. Однако оно уже не было таким мерзким и липким. Просто как тень от облака, пробегала по её душе. Что случилось, то случилось.

– Ванечка… Только пообещай… пообещай мне что найдешь себе девочку! Я хочу… хочу, чтобы всё хорошо было сынок! – произнесла она, словно решив оправдаться перед проснувшимся Ваней, – Нам ведь нельзя так делать!

– Ну что же делать, мама, если мы уже сделали это целых два раза?.. – почти равнодушно произнёс Ваня, изучая на трещину в потолке, – Ты завтрак приготовишь? А то что-то есть захотелось…

– Сейчас, сейчас, Ванечка! Я только в душ ненадолго и сразу приготовлю. Тебе блинчиков напечь или яишенку пожарить?.. Чай или кофе с молочком пить будешь?

– А всё равно. Что сделаешь. А пить?.. Лучше кофе с молоком.

***

Прошло время, наступил тёплый конец мая. Ваня ждал мать с работы, как образцовый сын, сделав уроки и приготовив ужин. Бим-Бом-м-м! Звонок в дверь раздался минута в минуту. Уже давно Анна Сергеевна приходила, домой вовремя и трезвая. Все похотливые, донимавшие её самцы, пошли побоку.

– Ну здравствуй, Ванечка! Здравствуй, любимый сынок! Как же я соскучилась по тебе! – Женщина, не раздеваясь начала обнимать сына, целуя его в щёки, словно они не виделись уже долгое время.

– Здравствуй, мамочка! Я тебе ужин приготовил!

– А уроки? Как уроки?..

– Уроки тоже почти сделал, только географию ещё раз перед сном почитаю.

– Ты мой хороший! Самый любимый на свете мальчик! А ты знаешь, я платье новое купила. Его на работу моя коллега принесла, купила как следует не померяв, а оно ей в груди жмёт. Зато мне как раз! Будет у тебя мама красавица.

– Ты и так мамочка, красавица. Может померяешь, покажешь мне? – спросил Ваня, забирая у ней пакет с обновкой.

– Ой, давай сынок после ужина. Я устала с работы и есть хочу.

– Конечно, мамочка! Мой руки, проходи на кухню, там всё готово.

После ужина, он терпеливо подождал пока мать переоденется и позовёт его в комнату.

– Очень красиво мама!

– Я так рада сынок, что тебе нравиться!

– Мне очень нравиться платье, и ты в нём, мама! – произнёс Ваня, приближаясь к Анне Сергеевне вплотную. Прижавшись к ней животом и обхватив её за спиной руками, он как борец повалил женщину на диван, и одним движением задрав подол нового платья, начал стаскивать с неё трусы.

– Ванечка, что ты делаешь?! Дай я хоть платье новое сниму!

– А ты мне мама, в этом платье больше нравишься! Я тебя так любить хочу!

Мигом скинув спортивные штаны, вместе с трусами, Ваня остался по пояс голым, со стоячим как кол членом. В следующую мгновение, он уже прилаживал инструмент к материнской половой щели. Анна Сергеевна, откинувшись назад широко раздвинула ноги. Ведь такие внезапные порывы прекрасны как поэзия! А спонтанный секс – признак крепкой, любящей семьи!