Соседям нужно помогать. Это аксиома. Тогда и соседи придут к тебе на помощь в трудную минуту. Мне по малолетству казалось, что помощь - это что-то такое, эдакое. Вроде как помочь со стройкой, с ремонтом. Мальцом меня часто просили посидеть с мелкими, пока родители заняты. В магазин слётать за покупками. Что-то подобное. Но мне и в голову не могло прийти, что меня будут просить соседки удовлетворить их потребности в сексе. Потребности, как же. Козы ебливые, с вечно зудящей пиздой. Так сам же и виноват. Выеб одну, той понравилось. И вот уже весь дом на ушах стоит. Он ведь как: Я тебе по секрету, только ты никому. И всё, точно никому. Кроме лучшей подруги. А у той тоже есть подруга, и тоже лучшая. И ладно бы одиночки просили помочь. Замужние тоже включились в эту гонку за удовольствием. Ну не думают, пустоголовые, что коли муж узнает, быть им в лучшем случае битыми. Про плохой сценарий вовсе молчу.

У Соньки мужик не моряк, который в море по пол года шастает, не военный, который вечно по командировкам, простой офисный служащий - менеджер. Этих менеджеров сейчас развелось, чо на болоте комаров - не продохнуть. До смешного дошло: сосед дядя Вася из шестьдесят третьей квартиры хватался как-то, что он теперь не простой грузчик в магазине, а менеджер по перемещению грузов. О как! Скоро у нас не останется дворников. Все в менеджеры метлы и лопаты перейдут. Техничка, что подъезды моет, станет менеджером ведра и швабры. Ну да это я так, отвлёкся малость. Так вот Сонькин менеджер по каким-то там делам, сверхзанятой мушшына. Из дому ранью-рань шасть, а домой благо если к вечеру, а то и вовсе не появится. Всё у них какие-то переговоры в банях да в саунах, всё какие-то дела. А Сонька баба сочная, молодая ещё, телом налитая и ебливая от природы. Мужика надо, а его-то и нет. Вот и повадилась она чуть что мне звонить. И что самое смешное, так это то, что свёл нас муж её. Как-то с мужиками нарушали общественный порядок, распивая, как пишут в милицейских протоколах, спиртные напитки под грибочком на детской площадке. Не, детишек там не было. По вечернему времени родители их домой позагоняли. С чего он к нам подсел? Да кто их, менеджеров этих, знает. Плеснули и ему. У русских, как выпьют, душа широкая, щедрая. Мы вон всему миру готовы последнее отдать. А у поддатого мужика проявляется естественная тяга к общению. Вот и разговорились. Я и брякни, что учился когда-то на педогада, русиста-литератора. А его Соня, оказывается, от скуки ли, ещё от чего, переводами пробавляется. И надо бы ей те переводы в удобоваримую форму привести. Вот кабы я взялся помочь в этом деле, так сосед был бы очень благодарен. За оплатой не постоит, денег полно до безобразия. Может и не столько, сколько у Чубайса, но на хлеб с икрой хватает. Сговорились.

Раз несколько мы с Соней встречались у них на хате. Ничего так гнёздышко, уютное. Поработали. И чего там править? Тексты как тексты. Это у Соньки мозги надо править. Она, дура, старается подогнать тексты под. ..Даже не знаю, как выразить то, что ей в голову взбрело. Вроде как и под старину, со всеми этими сударынями и сударями, со всеми этими полунамёками. И туда же добавляет текстуру из увиденных ранее фильмов вроде "Изауры" или им подобных. Мешанина получается та ещё. Забыл добавить: Соня переводила эротические рассказы. Вот и представьте её и моё состояние после равки таких текстов. Бля, и мужик её был не против того, что жена такой хренью мучается от безделья.

Терпели мы, терпели, как Соня позже сказала, аппетит нагуливали, да не стерпели.

Сидели однажды на диване мягеньком, очередную Сонькину галиматью правили. Понадобилось ей пару листков добавить, она и повернулась, потянулась за листиками. А те на приставном столике лежали. А платье на Соне домашнее, коротенькое. А задок у Сони, что корма ледокола "Арктика", то есть необъятная. Платье задралось и лицезрею я два полушария, поделённые меридианом на западное и восточное. В роли меридиана трусики её выступили с ниточками-верёвочками вместо нормального прикрытия задницы.

Я же мужик нормальной сексуальной ориентации, большевик я. И как удержаться от опрометчивых поступков, когда перед тобой такая красота, такое буйство плоти открывается. Это же надо либо полым импотентом быть, либо застарелым гомиком-пидорасом, потому что начинающий пидорок и то бы не сдержался, а что уж говорить про меня, грешного, любителя баб-с во всех их телесных ипостасях. И толстых люблю, и худых, и красавиц и страшненьких. Страшненькие, кстати, когда их хорошенько проебёшь, теми ещё Василисами Прекрасными становятся. Так и светятся, так и цветут. Губки припухли, покраснели, на щёчках румянец, глазки горят, грудь вздымается, даже у кого её отродясь и не было. Кра-со-ти-ща! Страшная красота.Не в том смысле, что сама женщина страшная, а в том, что красота - страшная сила и погибель всем нам, мужикам.

Подтолкнул я Соню, чему она и не противилась, лишь взвизгнула вроде как от неожиданности. Ну совсем не ожидала, провоцируя мужика, что он сможет решиться на активные действия.

Толкнул Соню, она на диван упала, да так удачно, что оказалась стоящей на том диване коленями, мордочку разместила на диванном валике. Классическая стойка догги-стайл, то есть раком по собачьи, если по-нашему, по простому. Платье я ей задрал докуда мог и морду свою меж этих полушарий всунул. Соединил, так сказать, восток и запад своей моськой. А ещё один перец, англичанин Киплинг, брался утверждать, что запад есть запад, восток есть восток и им во век не быть вместе. Это у них не получится соединить восток и запад. А у меня очень даже получилось.

Есть у женщин между полушариями вещица одна. Она скорее не между полушарий, а там, где ноги сходятся. Ну, или откуда начинают расти. Пизда называется. Для чего та штучка нужна знает любой нормальный человек хоть мужского, хоть женского пола, достигший определённого возраста. И очень уж та штукенция ласку любит. Приласкал - она и слюнки пустила, как младенец засыпающий. Только в отличии от младенца, ласки твои как раз и пробудят ото сна эту штуковину по имени пизда. Вот и Сонькина проснулась. Едва языком между валиков, прикрывающих пизду, прикоснулся, лизнул, хозяйка пизды взвизгнула, застонала и жопу задрала сколько могла.

Вообще-то не нравится мне пизду лизать, когда женщина стоит раком. Язык в пизде, а нос в жопе. Благо у Соньки анус чистый, отмытый. А так получилось бы не комильфо, как говорят наши закадычные друзья. Между Сонькиных полупопий было тепло и уютно, как между мамкиных сисек. Помню, как же, почти до двух лет сосал, да и потом...Эээххх! Приятные воспоминания. Может от того и всех баб люблю, что от маманьки эта привязанность пошла. Одни ведь мы с ней жили, а я уже в то время мелким лишь росточком был. А вот в остальном так вовсе мужик-мужиком. Мама мамонтёнком звала. Женщина же живая, не смогла перебороть себя, ну и получилось у нас то, что получилось. Через неё и страсть к бабам.

А потом меня на службу призвали. И пока я служил, маманя встретила свою ещё школьную любовь. И зачем мешать счастью людей? На Севера завербовался, а там пошло-поехало. Вот теперь и до Соньки докатился.

Сонькина пизда вкусная. У каждой женщины свой вкус. И запах тоже свой у каждой. Двух одинаковых не бывает, кто бы там и чего не говорил. Вот у Соньки пизда ванилью пахла. Или просто у меня такие ассоциации возникают, когда бабью пизду вылизываю. И это тоже от матери. Уж её-то я вдоволь нализался. Как и она наигралась и насосалась. Мы же никого не стеснялись, делали то, что нам нравится. Хочешь поцеловать между ног? Целуй. Пососать хочешь? Соси. Примерно так.

Сонька поорала малость, успев кончить, жопой закрутила

— Коль, Коля, давай разденемся.

Мне тоже показалось, что это будет правильно. Без одежды себя свободнее чувствуешь, расслабленно, что ли. Ничего не стесняет, ничего не давит и не мешает. Надо тебе за титьку подержаться - вот она, яблочком наливным сама в руку просится. И не надо вытаскивать её откуда-то из-за пазухи, вытягивать из лифчика, сминая и злясь, что такая красота портится. А тут сама в руку прыгает, только протяни. Ноги раздвинул подруге пошире, любуйся на вкусный вареник. Ну да это у кого-то вареник, а у кого-то и пирожок целый. Так и просит: Надкуси? Попробуй! Словно в сказке про гусей-лебедей, когда печка уговаривала девочку попробовать её пирожка ржаного с молочком. Представляю, какой у той печки был пирожок по размеру. Рота навряд ли, а взвод солдат наелся бы легко.

Соньке чего снимать? Платье стянула, а трусы что, две верёвочки, сами спали, едва прикоснулся к ним. Это мне кучу одежонки стягивать с себя пришлось. Сонька торопится, помогает, больше мешая. Справились. На диван Соню толкнул, она ляхи раздвинула, ноги задрала - еби.

Засадить-то ей не проблема, вон как стоит. Побоялся опозориться. Баба свежая, стоит у меня давно, аккуратнее надо. Не успеешь сунуть, а хоботок плеваться и начнёт. Сраму не оберёшься. Мы уж по старинке, вначале языком да руками Соню удовлетворим, а потом уж, не спеша, продерём как следует. Правильно говорю, хобот мамонтёнка? Ну вот, согласился мой хоботок.

Сонька стонет

— Коль! Коля! Коооллляяяя!

Не успеет дыхание восстановить, снова просит

— Коль, я свинюша бессовестная, я знаю. Коль, не обижайся на меня, но я снова хочу.

И изнава в пизду два пальца, язык на клитор и вперёд. Родина ждёт героических подвигов с полной самоотдачей. Ну да какой бы не была голодной, а насыщение всё одно когда-то да наступит. Вот и соседушка моя насытилась.

— Коль, просто выеби меня.

— Раком встань.

— Ага. Коль, только ты в меня не кончай.

— Забеременеть боишься?

— Нет, хочу как в кино, чтобы на лицо, в рот, и вообще...Ну ты понял.

— Будет тебе на лицо.

Сонька раком встала, пизду подставила. Я и вдул с радости по самое не могу. А она, сучка, наеблась, не хочет больше ничего, просто стоит, подмахивает, лыбится и комментирует процесс.

— Ой, Коль, до самого донышка достал! А теперь можешь в сторону? Ага. Коль, сильно, с размаха. У тебя классно получается. А мой, паразит, что сверху навалится, что раком поставит, и начинает долбить, как паровая машина бесчувственная. С одной скоростью, размеренно, хоть часы проверяй. Толчок- секунда. Не веришь? Да я как-то специально на смарте секундомер включила и перед собой положила, когда раком стояла. Точно говорю: толчок - секунда. Как Буратина заводная. А ты хорошо ебёшь, мне нравится. Плохо, что уже наелась по самое горло. Коль, ты ещё не кончаешь?

— Нет.

— Коля, ты обещал.

— Помню. Сосать будешь?

— Ага. И сосать, и дрочить. Коль, а ничего, что я тебе про мужа рассказываю?

— А что не так?

— Ну, некоторым мужикам не нравится. Типа ревности, что ли. А я что, жена ему? Мне мужу тоже давать надо.

— Сонь, помолчи, я кажись...

— Коль, дайя быстро на спину завалюсь, а ты сверху садись на меня. Ух, какой красавчик. Красненький. Натерся. Настрадался. Дай мне его в рот. Угуммм. - Засуну Соньке в рот залупу, дальше толкнулся. Она вывернулась, закашлялась. - Коль, не надо, я сама. Ты просто замри. Я не могу глубоко брать, тошнит. Я только головку и всё.

Удачно сошлись теория и практика. У Сони было огромное желание и приличный опыт, так что продержался я не особо долго. Первая струя перелетела через голову и оросила диванную подушку. Благо кожа не ткань, вытереть можно. Потом уже чуть ближе - на лицо. А остатки Соня просто высосала, причмокивая и облизываясь.

— А ты ничего, вкусный.

— Да ты тоже на вкус очень даже хороша.

— Правда? А мне мой всё время говорит: вонючка! Ему так соси, а мне лизнуть - сразу вонючка. Ты меня не обманываешь? Я правда вкусная?

— А зачем врать-то? - Расслабился, на Соне сижу. Она хуй опадающий тискает, лижет, сосёт. - Говорю, что вкусная, значит так оно и есть. И это, Сонь, ты бы аккуратнее, что ли.

— А что не так? Ой, он у тебя встаёт!

— Ну вот, предупреждал же. Всё, милая, поворачивайся и подставляй попку.

— Ну уж нет, хренов полную тачку. В жопу не дам. Я лучше сверху сяду, чтобы соблазна не бало.

А по мне хоть лёжа, хоть стоя, хоть раком - лишь бы засунуть хоботок в пизду. Вот Сонька и скакала, возмущаясь, что долго не кончаю. Слезет, пососёт и подрочит, когда пизда передышку попросит, и снова на хуй вершками скачки устраивать.

— Всё. Наеблась на неделю вперёд. Коль, тебе понравилось?

— Очень.

Поцеловал Соню, по попенции погладил.

— Коль, в другой раз я сама к тебе приду.

— А что так?

— Да так спокойнее будет. И это, Коль, не обидишься?

— На что?

— Мне с презервативами нравится. Знаешь, есть такие с пупырышками. Не думай, я сама куплю. Купила. Короче, у меня таких полно.

— И на что мне обижаться?

— Ну, некоторым не нравится с резиной.

— Мне понравится.

— Правда? Ладно, подмываться надо. Коль, я провожать не пойду, одеваться не хочу. Двери прихлопнешь?

— Лентяйка! Иди уж, подмывайся.

— Лентяйка - это швабра. А я вон какая упитанная, никак на швабру не похожа.

— Это уж точно. Ладно, целуй меня.

— Оханьки, слабость-то какая. Заебал ты меня, Коля-Николаша. - Соня посмотрела на часы. - Нихуя себе! Больше двух часов еблись!

И что она так удивилась? О том и спросил.

— Да меня мой больше десят минут не ебёт, а тут два часа. А я ещё удивляюсь, почему встать не могу. Всё, варвар, уходи и не приходи больше.

— Совсем?

Засмеялся, посмотрев на обиженную мордашку Сони.

— Я те дам совсем! Пока не позову не приходи. Нет, жди дома, сама приду. Всё, Коль, иди. Никуда я не пойду, ничего делать не буду, буду просто тупо спать.

Затворил за собой двери. Ага, в песне было: Отвори потихоньку калитку, а тут затвори за собою калитку. Ладно, тоже пойти вздремнуть, что ли? Хорошая баба Сонька, только ебливая. А так хорошая у меня соседка, пухлозадая.