В ванной я посмотрел в зеркало, там я обнаружил свое, несколько изумленное лицо, блестящее от смазки моей начальницы. Так что начал я с того, что умылся и почистил зубы. Потом проверил, что гладко выбрит и прошелся станком по двум подозрительным участкам подбородка, а уже после этого отправился в душ и минут пять с удовольствием стоял под упругими струями теплой воды, смывавшими с меня трудовой пот. Закончив с водными процедурами, я насухо вытерся, высушил волосы феном и отправился, как и было приказано, не одеваясь в номер своего требовательного руководства.

Я осторожно постучал в открытую дверь и услышав лениво-небрежное “заходите, Максим!” вошел в номер. Мое прекрасное руководство сидело, развалившись и закинув одну ногу на ручку, в большом кресле, все в том же великолепном виде, только туфли были сброшены и лежали рядом. В правой руке у Анны Михайловны был бокал с шампанским, а левой она прижимала к уху телефон, с кем-то разговаривая. Тон ее было деловито-суховатым и разговор явно был рабочим.

Я подошел к креслу, не прерывая разговора начальница показала мне пальцем вниз, не поняв жеста, я растерянно посмотрел на нее. Она на секунду убрала трубку от уха и прошипела, прикрыв микрофон: “Встаньте на колени, Максим, неужели непонятно”. Я опустился на колени перед ней, а она вернулась к разговору. О чем шла речь я совершенно не соображал, так как передо мной открылось великолепнейшее зрелище - розовая влажная еще блестящая от смазки плоть, которую мое руководство совершенно бесстыдно от меня не собиралось скрывать.

Я не успел насладиться картиной, как Анна Михайловна, все так же не прерывая разговора, немного наклонилась вперед и взяв меня за волосы, ткнула лицом в ту самую картину, которой я только что восхищался. Почти на автомате я начал те движения языком, которым руководство меня недавно учило. Однако, начальница тут же дернула меня за волосы и по наитию я понял, что надо просто стоять, уткнувшись лицом в ее прелести, иногда делая осторожный вдох.

Телефонный разговор продолжался еще минуть пять, после чего, моя руководительница отложила аппарат, сделала глоток шампанского и оттащила мое лицо от себя.

— Посмотрите на меня, Максим! - Я поднял взгляд. Она изучающе смотрела на меня своими темно-серыми глазами.

— Хотела бы попросить Вас на будущее о нескольких вещах. Первая из них - если я разрешила Вам войти в мой номер, не забывайте раздеться и встать на колени, это обязательно. Вторая - если я занята, Вы не должны ничего делать, пока я Вам не прикажу. И третья - если в номере кто-то есть, правила не действуют, пока я Вам не скажу обратного. Вы поняли меня?

Я кивнул в ответ.

— Когда я задаю вопрос, Максим, я хочу услышать внятный ответ на него, а не небрежный кивок. На первый раз я Вас прощаю, но в следующий раз буду наказывать, имейте ввиду. Вы меня поняли?

— Да, я понял Вас - я постарался ответить четко и внятно.

— Ну вот и хорошо. А теперь мы приведем меня в порядок и будем заказывать ужин. - Она на пару мгновений задумалась - Но сначала Вы, как хороший подчиненный должны подтвердить свой статус, и показать, как Вы меня уважаете, а я буду так добра и подставлю свою начальственную задницу под Ваш язык. Она закинула вторую ногу на ручку кресла и сдвинулась на кресле немного вперед, открывая мне возможность поработать языком над ее попкой. И спустя несколько секунд я уже старательно это делал, вспоминая недавно данный мне урок. Анна Михайловна придерживала рукой мою голову, иногда комментируя мои действия.

— Вы неплохо учитесь, Максим, правда надо еще тренироваться, думаю, что у Вас скоро устанет язык, а я люблю, когда это делают долго.

Я действительно начала ощущать какое-то неприятное напряжение под корнем языка, но старательно продолжать подтверждать свой статус правильного подчиненного.

— Нет-нет, Вы напрягаете язык и от этого он еще больше устает, Максим. Вам надо двигать им свободно и расслабить все, кроме самого кончика.

Я постарался последовать совету и, когда у меня все-таки получилось, действительно стало легче.

— Прекрасно, Максим, просто великолепно. Продолжайте, мне приятно. Я сделаю пару звонков по работе, останавливаться не надо.

Я продолжать обслуживать ее попу, а Анна Михайловна в это время решала рабочие вопросы по телефону, иногда делая глоток шампанского. Минут через пятнадцать, она отложила телефон и лениво сказала: “Хватит!”. Я остановился, ощутив, насколько устал мой язык.

— Вы, Максим, можно сказать, образец подчиненного. Я довольна Вами и думаю, что на все время пока мы здесь, я буду доверять выполнение этой ответственной процедуры утром и вечером. А когда вернемся, я что-нибудь придумаю, не переживайте. Вы без работы точно не останетесь. А теперь нам пора принять душ. Снимите с меня чулки и корсет! Я помой ей раздеться с восторгом рассматривая ее подтянутую фигуру с тонкой талией.

В душе мне было доверено аккуратно намылить великолепное тело моей начальницы, смыть гель для душа и вытереть его огромным махровым полотенцем. После этого я подал ей руку иона грациозно перешагнула бортик ванной, а я помог ей одеться в фирменный хилтоновский халат, висящий тут же. Вместо обычных отельных тапочек, я принес ей из чемодана изящные шлепанцы на небольшом каблуке с открытым носком.

— Пойдемте выбирать ужин, Максим, не знаю как Вы, а я зверски проголодалась.

Мы вышли из ванной, Анна Михайловна снова села в кресло, взяв в руки меню, а я встал рядом на колени. Несколько минут она молча изучала меню, а потом приказала принести ей трубку телефона для внутренней связи, я поднялся с колен, но тут же услышал ее спокойный строгий голос: “Не надо вставать с колен, Максим. Вы не Россия, Вам не надо”. Обречено опустившись на колени, я дополз до стола, взял с него трубку и вернувшись к креслу передал ее моей начальнице. Она набрала номер и заказала в номер ужин, явно не имея ввиду меня. Явно поняв, о чем я думаю, Анна Михайловна снисходительно произнесла: “Не переживайте, с голоду Вы не умрете, но мне нужно, чтобы во время ужина мне прислуживали, а после я дам Вам время поесть”. Мне оставалось только смиренно поблагодарить руководство за заботу (внятно и вслух) и снова замереть на коленях рядом с ее креслом.

— Прикройся полотенцем, когда принесут ужин - встанете с колен и сами накроете на стол. Я на четвереньках дополз до ванной и там обернул полотенцем свои чресла, сразу же вернувшись к креслу. Анна Михайловна читала что-то в телефоне и не обращала на меня внимания.

В номер постучались минут через пятнадцать.

— Можете встать и открыть дверь!

Я, поднявшись с колен, подошел к двери номера и уточнив, что это привезли ужин, а не явился, к примеру, с неожиданным визитом член королевской семьи Ирана, распахнул ее. Пожилой официант вкатил в номер сервировочный столик, но я перехватил инициативу и сказав, что озабочусь всем сам, забрал столик у него переставил с него на стол салат и горячее, накрытые блестящими металлическими крышками (называются они “клош”, если кто не в курсе), бутылку шампанского в ведерке, один набор столовых принадлежностей и один бокал. Официант наблюдал за моими манипуляциями молча, но попытался уточнить количество бокалов и столовых приборов. Моя начальница, не отрываясь от телефона, достаточно резко сказала, что я делаю все правильно и все нужно в единственном экземпляре. Официант замолчал и стараясь выглядеть незаметным, покинул номер, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Анна Михайловна поднялась с кресла и подошла к столу. Я вежливо (спасибо родителям, научили) отодвинул ей стул. Открыв шампанское, я налил его в бокал и поставил перед ней, а сам встал сзади, чтобы не смущать своим видом начальницу, но при этом поймать любое ее желание. Впрочем, надо сказать, что она не капризничала и за те 15 минут, пока она вдумчиво ужинала, я только два раза дополнил бокал шампанским. Закончив ужинать мое руководство, дождавшись, когда я отодвину ему стул, вышло из-за стола, и повернулось в мою сторону.

— А почему. Вы. В полотенце? - произнесла она, глядя мне в глаза, отчетливо выделяя каждое слово. Я растерянно стащил со своих чресел полотенцу и замялся не зная, что с ним делать дальше.

— Бросьте его на пол, Максим, и подойдите ко мне! Голос Анны Михайловны был спокойным, но в нем было столько льда, что мне стало не по себе. Я отбросил полотенце и подошел к ней.

— На колени! - Тут же последовал приказ, который я не замедлил выполнить. Она обошла меня и встала за спиной.

— Раздвиньте ноги, Максим! Как можно шире, сейчас я буду наказывать Вас. Я, совершенно не понимая, что будет дальше, уже почти привычно подчинился ее приказу. Как только я сделал это я ощутил, что ее ладонь охватывает мои яички и начинает их сдавливать. Давление она усиливала не торопясь, но уже через несколько секунд оно стало очень чувствительным.

— Вы понимаете, Максим, почему Вам сейчас больно? Давление чуть-чуть усилилось. Я кивнул в ответ. Давление стало еще сильнее и боль уже пронзала все мое тело.

— Я же говорила Вам, Максим, что, когда я задаю вопрос, я хочу услышать внятный ответ на него, а Вы опять киваете.

— Да, я понимаю это, Анна Михайловна! - торопливо заговорил я, стараясь абстрагироваться от боли.

— И что же Вы понимаете, Максим, объясните мне? - Она чуть-чуть ослабила давление, но даже после этого, я облегченно выдохнул.

— Я забыл снять полотенце, Анна Михайловна, хотя должен был прислуживать за столом без него. И я не ответил на Ваш вопрос!

Ее ладонь еще чуть-чуть разжалась и стало почти совсем не больно.

— Хорошо, Максим, на этот раз я закончу. Но помните, что расслабляться не стоит. Вы меня поняли?

— Да, Анна Михайловна! Конечно! - Я старался говорить четко и внятно, но внутри жила только одна мысль, чтобы ее изящная ладонь, наконец отпустила мои яйца.

— Ну вот и хорошо! На этом мы закроем тему надеюсь, Вы хорошо запомните урок! Я посчитал, что экзекуция закончила и уже собирался выдохнуть с облегчением, но именно в этот момент она всего на миг, но резко и сильно сжала ладонь, сразу же ее разжав и отпустив меня. И этого мига хватило, чтобы я упал на пол прижав к животу колени и скуля, как побитая собака. Как только я начал ощущать, что резкая боль ушла, Анна Михайловна, с любопытством наблюдавшая за мной, заставила меня принять прежнюю позу и продолжила свою речь.

— Вот теперь я думаю, что Вы окончательно усвоили этот небольшой урок и можете вернуться к своим обязанностям. - с этими словами она повернулась ко мне спиной и перед моим лицом оказалась ее попа. И я, даже не спрашивая, что надо делать, принялся доказывать языком свою лояльность непосредственному руководству. И, надо сказать, оно осталось довольным.

Удовлетворившись очередным проявлением моей лояльности, Анна Михайловна отпустила меня поужинать, дав на это полтора часа времени, но строго запретив употреблять что-либо крепче минеральной воды с газом. Так что смысла идти в город не было, но я прекрасно поужинал в ресторане гостиницы. Единственное, что омрачило мою трапезу был тот самый официант, привозивший ужин в номер Анны Михайловны. Он обслуживал другие столики, но я не один раз поймал на себе его заинтересованный взгляд, а в какой-то момент обнаружил, что он что-то рассказывает молоденькой официантке, поглядывая в мою сторону.

В свой номер я вернулся за сорок минут до назначенного срока, дверь в номер моего рабочего и сексуального руководства была закрыта, но я на всякий случай отправил сообщение, что я тут и готов снова проявить свою лояльность, любым способом, который руководство посчитает необходимым. Однако руководство не отвечало, так что, подождав для приличия час, я принял душ, разделся и лег спать, так как после перелета ощущал непреходящее желание это сделать. заснул я почти моментально и спал глубоким сном командировочного человека, уставшего от смены часовых поясов.

Мне снилась моя начальница, которая звала меня откуда-то издалека, потом мне приснилось, что меня пытаются задушить пакистанские наемники (только не спрашивайте почему пакистанские), а в конце кошмара, я оказался в руках американской мафии, по приказу главарей которых меня начали медленно опускать в жидкий бетон.

Я проснулся в холодном поту и открыв глаза понял, что мою грудь действительно что-то сдавливает. Я попытался подняться с кровати, но сумел поднять только голову и в этот момент я обнаружил, что на моей груди верхом сидит собственной персоной мое руководство.

— Проснулись, Максим? - Я сначала покивал головой, но потом, вспомнив про боль, выдавил из себя слово “Да”, спросонья язык плохо слушался.

Ну и хорошо. А то я встала пописать, а потом не смогла заснуть и решила, что хочу кончить. Звала Вас, но вспомнила, что закрыла дверь вечером и поэтому пришла сама. Сейчас я сяду Вам на лицо, Максим, а Вы меня хорошенько вылижите. Мы так еще не делали, но техника примерно та же. Так что приступайте! - И она, поднявшись на оленях опустилась на мое лицо. Лизать было труднее, но я справился. Вкус, после того, как она пописала, был немного солоноватый, но мне даже понравилось. Я честно вылизал все ее дырочки, она меня залила смазкой, а в конце, когда я полировал уставшим языком крепкую горошину ее клитора, она, перед тем как кончить, так плотно прижалась к моему лицу, что я совершенно не мог дышать. Но она оставила меня в живых, дав, после того как получила свое, возможность сделать вдох.

Некоторое время она оставалась сверху, а потом лениво и не торопясь, вытерла промежность об мои волосы и так же не торопясь слезла с моей кровати. Зевая, она задержалась у моей кровати на несколько секунд.

— Вы, кстати, превращаетесь в отличного пиздолиза, Максим. Конечно, надо еще тренироваться, но это я Вам обеспечу. И извините, что не мылась после того, как пописала, но мне было лень, да и Вам надо к этому привыкать. Дверь я оставлю открытой и не заставляйте меня ждать долго, если я Вас вызову.

И она ушла. Еще через полминуты, выключила свет в своем номере, и я остался в полной темноте. Попытался уснуть, но не получалось. И до утра я дремал, периодически вскакивая, потому что мне казалось, что Анна Михайловна меня зовет. Но из соседнего номера не доносилось ни звука. Заснул я только под самое утро.