Я познакомилась с Борисом, катаясь на роликах в Миусском парке в Москве. Борис оказался таким парнем..., ну, скажем, очень не плох собой. Рост, на мой взгляд, 180, широкие плечи, спортивное телосложение, сильные руки, блондин с голубыми глазами. В общем, прямо идеал для нашего намокающего от созерцания таких экземпляров племени. Начиналось все достаточно банально с его подката:

— Привет...

— Привет

— А ты красавица...

— Ах, мерси

— Одна тут?

— Тебя ждала...

— Я Борис, по кофе?

— Я Хелена, легко...

И вот мы сидим в ближайшей «Шоколаднице» с кофе в руках. Я смотрю на моего нового знакомого и не могу отвязаться от чувства, что ему я нужна, как собеседница, а не как объект его вожделения. Ладно, думаю, так тоже интересно, погнали дальше. Борис достает из кармана дутой безрукавки немалого размера флягу, обтянутую черной кожей и предлагает глоток прекрасного, как он выразился, коньяка. Беру флягу, делаю глоток.... Мммм а коньяк действительно классный. Еще два глотка и отдаю, наверное, литровую на вес флягу ее хозяину. Пауза... Он смотрит прямо в мои глаза с грустью. Чувствую, что ему нужно выговориться, что его мучает что-то. Но я не спешу толкать его к откровенному разговору, пусть сам созреет.

Пауза.

Спрашиваю.

— А можно еще коньячка?

— Оо конечно же, прости, я не соображаю, как надо, голова полна мыслей, с которыми не знаю, что поделать...

Эх, говорят же умные люди, что думать даже вреднее, чем курить!

Я опять завладела флягой. Сделав три больших глотка, и почувствовав прилив энергии и подъем настроения, решила сама разговорить своего случайного собеседника.

— Ааа... выпей тоже со мной, пожалуйста, а то мне как-то не комфортно...

— Ой, с удовольствием, просто мысли одолевают, прости.... Итак за знакомство...!

И Борис, к моей радости, тоже снова прикладывается к фляжке.

Когда на вес фляжка полегчала примерно на целую половину, а это означало, что мы выпили на двоих половину литра коньяка, закусывая только кофе, стена, закупорившая его словопоток, рухнула и я наконец-то услышала причину его нервного состояния.

— Слушай, Хелена, я не знаю, что мне делать, и как жить дальше. Я попал в капкан и не знаю, как мне выбраться оттуда!

Я третий день не возвращаюсь домой, хотя мама звонит мне и умоляет вернуться.

— Ну и почему ты не возвращаешься?

— Да я бы хотел вернуться и продолжить жить, так, как у нас сложилось, но это же не правильно! Я не могу понять, как мне поступить, как жить дальше!

— Давай-ка начни с самого начала, Боря, что там у вас стряслось, такое страшное?

— А началось, Хелена, все так.

Я прочитал, как-то раз в интернете, как парни, живущие вдвоем с мамами, копаются в их грязном белье, надевают их ношенные трусики, мастурбируют и кончают туда. Как ходят, оставшись одни, в их халатах и красятся их косметикой.

— И ты решил попробовать так же?

— В том-то и дело, что нет.

— А что же тогда?

— Я решил подбросить в ее комнату свои трусы, кончив прямо в них во время мастурбации.

— Мдааа смелое решение, и чем же кончилось?

— Да сначала вроде ничем, постирала вместе с остальным бельем.

— Ну, как я догадываюсь, на этом ты не остановился да?

— Да уж, чтоб меня... Я повторил это. И еще раз, и еще....

— И?

— Что и? Реакции не было, но однажды в корзине с грязным бельем, я нашел свои трусы, которые подбрасывал ей после окончания в них, с красными следами на них.

Сначала я не понял, что это, но потом меня озарило. Мама мастурбировала моими трусами в момент начала месячных.

— Ты уверен, что не ошибся?

— О нет...

— И что же дальше?

— А дальше вот что... Я перестал подбрасывать ей свои трусы, но она словно слетела с катушек. Сначала она, как бы невзначай чмокала меня в губы. Потом поцелуи стали откровенными.

— А ты пытался разговаривать с ней на эту тему?

— О дааа. Я пытался. Она начинает плакать, бросается мне на шею, лезет целоваться и шепчет, что не хочет жить, если я не стану ее мужчиной.

И вот, это случилось. Мы переспали. Это была ночь двух потерявших способность трезво мыслить людей.

Я разорвал на ней одежду, я бросил ее, истекающую соками на кровать. И мне показалось, что она, вскрикнув, кончила первый раз только от этого. Потом я согнул ее ноги в коленях и, разведя в стороны, припал к ее влагалищу. Я лизал ее лоно, проникая языком внутрь и глотая все ее соки, пока ее ни затрясло, и она не закричала от оргазма, изливаясь мне в рот. Может быть, это была и моча, мне было все равно. Я глотал с удовольствием все, что мама мне отдавала в экстазе.

Не дожидаясь окончания ее полета, я перевернул ее, терзаемое оргастическими конвульсиями тело, на живот, поставил на четвереньки и сразу же вонзил свой, окаменевший к тому времени, член в ее истекающее соками лоно. Мама кончала раз за разом, брызгала выделениями и кричала, что счастлива, как никогда в жизни.

И теперь она говорит, что покончит с собой, если я не стану ее мужчиной навсегда.

— Мдаа, но ты рассказывал все это с таким томным взглядом, что мне показалось, что ты тоже кайфуешь от всего этого?

— В том-то и дело, что да. Я хочу ее до головокружения, но ведь это же не правильно. Так нельзя!.... Это же извращение!

— Значит, ты сейчас напиваешься в кафе с почти незнакомой девушкой, думая о ней, той, которая не может без тебя. А она, та, сидит вся в слезах, с мыслями о суициде, не зная, как ты относишься ко всему происшедшему да?

Борис поднял намокшие глаза, в которых вдруг промелькнули искры, и уставился на меня. Я смотрела на него и улыбалась...

— Ты... Ленка, ты правда так считаешь??!!! Я прочитал все в твоих глазах...!

— Да, Боря, я так считаю!

— Какой же я дурак !!!

— Ага, и я о том же ))

— Я погнал домой к ней?

— Купи по дороге цветы!

Он поцеловал меня в щеку и рванул из кафе.

Жаль забыла спросить, как назывался тот вкусный коньяк, которым он меня угощал.