-А почему ты не на курсах?! — грубовато спросила мама.

— Я отпросилась с учёбы, живот болит, — сказала дочка, сгорбившись буквой Зю.

— Выпей таблетки какие-нибудь. Может к врачу надо.

— Да нет, так пройдёт, мне уже лучше…у тебя что, мам? — непривычно вежливо спросила дочурка.

— Да ничего, много дураков у нас в стране, из-за них и топчемся на месте. Вот написала пост в сети. Пусть страна знает своих героев.

— Ничего, бог его покарает, — сказала Лиля и улыбнулась, показав на обеих челюстях красивые скобы-брекеты с разноцветными резинками, если их вообще можно назвать красивыми. К тому же и маленькая щель меж двух передних больших зубов, как у итальянской актрисы Орнеллы Мути сильно бросалась в глаза.

— Ещё как, — согласилась мама.

Далее прошло несколько минут неловкого молчания, когда Лиля вдруг сказала:

— Папа просил передать, если “ты будешь хорошо себя вести” он оставит нам эту квартиру.

Мать немного побледнела и сказала:

— Ладно, мне надо бежать.

— Да иди-иди, — сказала Лиля так, как будто торопилась поскорее выпроводить мать из дома.

Телефон Лили завибрировал и по кнопке ушёл в тихий режим. Мама не увидела, что на экране засветился абонент с именем “Александр Маратович”.

Хозяйка дома хотела вымыть чашки, и дочка опять странно себя повела:

— Я сама, иди мам.

— У тебя есть скотч для одежды? Я возьму у тебя в комнате?

— Нет! — испуганно крикнула девочка. — В смысле, я сейчас принесу, — опередила её дочка и бросила посуду.

Лиля так же сгорбившись “от боли в животе” пошла за чистилкой и вернулась с роликом липкого валика.

После быстрой процедуры приведения матери в порядок, они попрощались.

Как только дверь закрылась, Лиля позвонила Александру Маратовичу.

— Ну ты где? Я тебя заждался. Дай мне наконец кончить, — сказал голос с той стороны.

— Котик, мама приходила. Потерпи.

— Ты надела украшения?

— Наполовину. Всё жди, чмоки-чмоки.

Лиля стянула с себя пижаму показав аппетитные упитанные бёдра с округлой большой мясистой попкой, затем быстренько избавилась от свитера и футболки. Оказалось, что её живот и грудь было сплошь укутаны золотыми, а может быть просто позолоченными цепочками. Она схватила молодые, но увесистые груди, поигралась ими, те как две дыньки упали вниз и стали покачиваться в стороны.

Соски со слегка тёмными немаленькими ареолами, были проколоты кольцами. Через эти кольца были продето множество цепочек, фиксированных маленькими навесными замочками, которые вместе с колокольчиками потягивали сиськи вниз, даря игривые и жаркие ощущения её молоденькой хозяйке. Другие витки обвивали талию.

Это был подарок её друга, любовника и немного извращенного бизнесмена почти на десяток-два годиков старше неё.

Около горошинки её клитора красовались два шарика пирсинга, украшенных стразами.

А сочные возбуждённые после недавнего секса нижние губки были также украшены двумя тоннелями, это современное “украшение”, состоящее из кольца, которое создаёт просвет в коже, обычно используют в мочке уха, ужасно растягивающее их, а тут тоннели были “встроены” в половые губки. Что заставляет изувечивать своё тело современную молодёжь и не только? Мода. Жестокая безумная и не кому не нужная мода. Вот только для этой парочки они были необходимы.

Оставалось сделать самое сумасшедшее.

Лиля взяла остатки массивных позолоченных цепочек, продела их меж тоннелей, обвела вокруг талии и вернула вперёд. Финишная прямая. Цепочки натянулись, раскрывая аперитив сверкающего соками розового ромбика её киски. Теперь девушка зафиксировала их закрыв звенья малюсеньким подвесным замком.

“Какие необычные, неземные ощущения. Хочу к своему котику Сашеньке”, — подумала Лиля.

Конечно зима на дворе, но тут идти то — соседний дом.

“Оставлю как я ключики от замочков дома, чтобы просто так нельзя было их расстегнуть ” — подумала она.

Некогда на вид скромная студентка колледжа сейчас была похожа на извращённую проказницу. Лиля снова покачала плечами, от чего соски ритмично запрыгали в стороны, колокольчики на животе и под грудями защебетали мажорными аккордами, а девушка замлела от необычных ощущений. Вот почему она сказала маме про больной живот, чтобы скрыть звон колокольчиков.

Продолжая звенеть ими, она побежала в комнату и дрожащими пальцами вытащила припрятанное под матрацем бельё, напялила красные стринги, несущие больше декоративную функцию и затем свои сочные молодые дыньки полного третьего размера с трудом закрыла полупрозрачным ажурным красным бюстиком.

Почти зимние черные чулки, скрылись под короткой юбкой, и в довесок образ закончила обтягивающая тёмная кофточка. Скоро в зимних сапожках и короткой шубке красотка побежала в соседний дом, где её ждало горячее продолжение секса, а по пути она ловила кайф от пирсинга, который до боли стимулировал её незащищённый клитор.

Дверца, где они снимали квартиру, была не закрыта. Лиля зашла в квартиру, в спальню, но нигде её парня не было видно.

— Саш! ты где? Ах ты проказник…. наверное под кроватью?

Сев на колени, она нагнулась, смотря под кровать, от чего лепестки губок внизу раскрылись сильнее. Пусто.

И в шкафу не оказалось её “любовника”.

Вдруг кто-то схватил её сзади и стал рычать. Рефлекторно Лиля ни на шутку испугалась, став кричать писклявым криком

— Козёл! Напугал меня!

Сжатая мужскими руками, она ничего не могла сделать. А руки «маньяка» стали мять её почти девственное тело, быстро успокоив и уже оказывая приятные волны сладострастия.

Извращенка освободилась от оков и лишь повернув голову назад, через плечо стала рассматривать голого взрослого мужчину. Его не особо длинный член стоял как камень, а головка проколота пирсингом. Это был так называемый принц Альберт, то есть одна часть дугоообразной штанги торчала из-под отверстия, через которое мужчина писает, а другая выходила сверху тотчас за валиком головки.

Этот великовозрастный по сравнению с Лилей мужчина любил такие извращения, что нравилось и девочке. Так что ему было легко уговорить девчулю превратись себя в подушечку для булавок. А между прочим, в обычной обстановке никто и не догадывался на счёт её наклонностей.

У неё на лице не было ни татух, ни пирсинга. Да и с детства Лиля никогда не пользовалась косметикой, не красила волосы. Это всё досталось от бабушки, лишь мочки ушей были проколоты для классических серёжек.

Кстати, чтобы не опозориться перед молодухой-школьницей мужчина выпил китайских шариков, и ствол стоял ровно и долго.

— Твоя мама подоспела вовремя, но вернёмся к делу, я так и не кончил.

— А я два раза успела.

— Ну ты пулемётчица. Ах какая ты страстная! Какая нежная! И какая жестокая!

Он снял с неё кофточку, спустил юбочку, его руки напористо водили руками по её плавным изгибам молодого тела, тормошили цепочки и колокольчики, которые тянули её напряжённые соски, от чего Лиля постанывала от приятной боли.

— Богиня! Тигрица! Афродита! — не унимался он, сжал её массивную жопку, приподнял бедро. Лиля для удобства ожидаемого проникноведния слегка прогнулась вперёд и поставила стопу на кровать. Саша схватил член и стал водить им по её широко разведённым губкам, до раскрытого и жадного на ласки клитора, вызывая у нежной нимфы разряды сексуального тока.

— Да, папочка. Войди в меня! Войди резко!

Им никто не мешал, парочка “страдала” от садо-мазохизма, они издевались друг на другом, оттягивая момент проникновения дальше. Напряжённое дыхание усиливалось, ласки становились грубее и настойчивее, вплоть до покраснения кожи. И лишь, когда смазка меж её растянутыми складочками и его воином, пронзённым стрелой амура, стала густой струйкой стекать вниз по бархатистой коже мясистых ляшек, он вошёл одним движением до самого основания. Лиля закричала своим тонким голоском, напевая любовную песню сдавшейся самки:

— Пронзи меня! Папочка! Я твоя! Аа! Да! Сильнее!

Шлепки были больше похожи на звук полоскания белья в воде, настолько сильно текло её нутро.

Лиля отличалась особой физиологией, так что не прошло и минуты, как она начала содрогаться в благих судорогах, даря дополнительные ощущения вибрирующих вагинальых мышц. Мужчине пришлось её подхватить, иначе шлёпнулась бы прямо на пол ему под ноги.

Не прекращая фрикции, он ещё секунд десять вбивал свой ствол как можно глубже, после чего девушка знаком попросила его выйти из наружу. Девица слегка оттолкнула его, окончательно освободилась от нижнего белья и чулок, села на кровать и стала мастерски делать ему миньет. А это она умела.
Но желание обоих достичь экстаза было таким сильным, что их движения потеряли синхронность. Этот инстинкт как дьявол завладел их душами, стирая здравый смысл. И забыв о технике безопасности, оба вдруг закричали от боли, и застыли.

Шарик металлического принца Альберта в головке взрослого Александра кажется оказался меж брекетов зубов бедной школьницы и встал намертво. Освободиться уже не получалось. Любые движения оказывали невыносимую боль и в зубах Лили, и в головке мужчины.

— Ай! Ольно! Вольно! Выйди! — кричала она.

— Подожди! Не двигай ртом! — тоже страда Александр. — Блять! Застряло! Ты что сделала?!

— Эфо не я! Эфо фы азогналфя! Вувак! Ввелай шо-нивуфь! Ольно!

Как они не пытались освободиться, ничего не получалось.

— Тут нет никаких инструментов. У тебя дома есть щипцы?

Она что-то бормотала, но Саша ничего не мог понять, да и их перемещение по квартире оказывало боль девушке, из-за чего она рефлекторно сжималась челюсть, что по цепочке передавалось парню, и теперь он вскрикивал. Поиски инструментов на съёмной квартире продолжались долго и каждый раз после жалостливого мычания Лили, рычал от боли и Саша.

Скоро стало понятно, самим им не выбраться из ловушки.

— ВонИ вУгу!

— Что?

— ВУгу вонИ! ВашУ! Вашу! ВальнИшу!

— Больницу?

— Ва!

Кажется, она просила позвонить его другу-врачу.

— Я не могу ему позвонить, он одноклассник моей… бывшей, а я увёл её ещё в школе.

— Велай! Шо-ниву!

— Кажется и правда в больницу надо. Придётся звонить Вовану, надеюсь он за рулём.

Саща осторожно сел на кровать, а Лиля так и осталась сидеть на коленях, ей было трудно даже глотать, потому что приходилось сжимать челюсти, так что слюни свободно стекали изо рта.

Вован кстати тоже был одноклассником Александра, одним из тех, кто так и не обзавёлся семьёй, работал где попало и часто любил покуривать травку. И пользуясь случаем отметим, что курить травку вредно для здоровья.

— Вован! Спасай! Нужна помощь! Ты трезвый?

— Как стёклышко! — послышалось “на том стороне провода”.

— Приезжай по одному адресу, мне нужно в больницу!

— Чё за лажа с тобой?

— Долго рассказывать, вопросы потом.

— Моя тачка на ремонте.

— Бери такси, сядешь за мой руль.

— Ладно, диктуй адрес.

— Сейчас. Адрес Лермонтова шесть.

— Ого, я совсем рядом. Давай пять минут.

— Давай одеваемся, он рядом говорит, — завершив разговор, сказал Александр своей любовнице.

Чтобы не делать лишние движения, Саша вел себя осторожно. И пока голая Лиля сидела на коленках, он медленными движениями напялил носки, затем трусы до бёдер и также тёплые штаны.

— Яп..понский городовой, штаны то надеть я не смогу.

— А мме фофуй.

— Ну ты и грубиянка.

Когда Саша оделся почти полностью, то положил всю одежду девушки, но как не пыталась она одеться, не получалось. Слишком большая амплитуда движений была в сцепленной зоне.

— Не момУ. Авай ты.

Сидя на кровати, парень взял её миниатюрные трусики, долго пытался правильно примостить их, потому что в таком положении надеть их задом наперёд было запросто. Пришлось нагнуться вперёд, чтобы протиснуть их меж маленьких стоп и поднять ближе к коленкам.

— Подними коленки поочереди. Она послушно выполнила “просьбу”. А Саша, не теряя чувство юмора, смотрел на её аппетитную пышнюю задницу и отметил:

— Какой прекрасный пейзаж отсюда видно.

— Нещешно.

Таким же образом парень очень долго натягивал на неё чулки, а когда юбка была надета в дверь уже позвонили. Лиля замычала.

— Ивщик.

— Что?

— Йифчик.

— На фиг он тебе нужен.

Она снова стала что-то мычать и тут Саша понял, что её свитер надеть не удастся, ведь он налезет лишь через голову.

— Ладно, надень мою рубашку.

Он накинул свою рубашку, прикрыл её наготу, и чтобы поторопиться пришлось застегнуть рубашку лишь на несколько пуговиц. Теперь пятясь как лебедь, щука и рак, хотя скорее без рыбы, они оказались у двери и открыли замок.

— Ва! Это что с вами, — ржал как конь незнакомец.

— Заткнись! Молчи! Давай без твоих приколов и стёба.

Вован заржал громким смехом, но слушаясь друга, пытался молчать.

С горем пополам они обулись и оделись. Саша стоял, а Лиля на корточках до сих пор была прикована к его члену.

— Вован, возьми там накидку на кровати.

Вован укрыл и бедняжку, и до сих пор колом стоящий член у неё во рту. Медленно, но верно они пятились к лифту, а Лиля, изогнувшись буквой “Г” выпучила попку, упёрлась головой о живот, да ещё держалась руками, чтобы не вызывать лишние движения.

Когда лифт спустился на пятый этаж, в кабинку вошла бабушка, кажется заметила странную позу и отвернулась. Сладкая парочка забилась в углу, Вован их попытался спрятать, но заметил, как бабушка стыдливо тихо охала и качала головой.

Уже на улице холодный зимне-весенний воздух дунул ей в незакрытое нутро, от чего та замычала и снова сжала челюсти.

— Ай, сучка, драная! На хрен ты одела эти рёбанные брекеты.

— Шы шидар, ии нафуй, удак.

Вован взял сигналку, нашёл машину и любезно открыл любовной парочке заднюю дверцу. Саша осторожно пятился назад, Лиля не менее искусно села на коленки и вместе с парнем поползла дальше, пока её ноги не скрылись внутри салона.

Спустя пять минут они уже мчались по проспекту.

— Вовка, не гони так быстро, каждая кочка отдаёт. Ты хочешь, чтобы мне откусили хер?

— Как подружку то зовут?

— Лиля, — ответил Александр.

— Очень приятно, Лиля, Владимир.

— Ей увэ, фридувок.

— А что с Илоной?

— Ивона?! — с заметной примесью удивления в голосе переспросила девушка.

— Это моя бывшая, — перебил Саша, да ещё гневно посмотрел на друга.

— Ах да-да. Мы знакомы с садика с Сашкой, что мы только не пережили, однажды мы взорвали туалет в школе, засунули натрий в унитаз. Вонь стояла знатная. Зато у нас не было контрольной, тогда Сашка и увёл Илону у Лёшки. Они правда потом подрались…

— Вован! Хватит! Смотри на дорогу, и не гони так.

— Ах-ха, сорян друг….Сашка с Лёшкой тогда подрались, ох и долго оба сидели в больнице, правда Сашка Лёшку уделал будь здоров.

— Ты когда-нибудь заткнёшься?!

Вован вдруг остановился и замолчал.

— Что ты остановился?

— Аптека.

— Какая на хрен аптека? Нам в больницу нужно…ты опять обкурился?

— Да нет, я не курил… ну чуть-чуть совсем.

— Дурак… Яппонский городовой! — огрызнулся Александр. — Телефон забыл. Блять. Быстрее в больницу в любом случае.

Машина тронулась, но в ближайшие пять минут была удивительная тишина.

И когда казалось, что он едет мимо больницы к себе домой Саша вдруг крикнул:

— Вован! Ты с нами?

Вован вдруг испугался, повернулся в испуге назад и почти секунду смотрел на них широкими от страха глазами.

— Придурок! Я же говорил накурился. Езжай в больницу, тебе говорят.

— Ах да, да, извините, задумался.

Водитель развернулся, и через несколько минут наконец они оказались у КПП шлакбаума больницы, к ним как раз вышел курящий сигарету охранник и спросил:

— Вам куда.

— Чё “куда”?! Больных везу.

— Больного? — переспросил тот.

— Да тут двое.

— Вован, не теряй время на мелочи, проезжай, — кричал больной.

— А где второй? — подошёл к машине охранник.

— Вован! Вот нужно было тебе уточнять! — нервничал Саша.

— Вторая, — ответил обкуренный водитель. — Пжалста, нам срочно.

— А что случилось?

— Да блять, сколько вопросов. Хуй во рту у девки застрял, тебе что показать?

Лиля стала мычать, видимо вкусно материла друга своего мужчины.

— Эх, Вован! — соглашался с ней Александр.

Охранник молча нажал кнопку через окошко будки, и машина почти безмолвно заехала на территорию.

Вдруг телефон Вована зазвенел.

— Да, да, привет… В больницу едем … уролог нужен… Да не мне… Сашке.

А Сашка ни на шутку испугался, не желая, чтобы кто-либо знал о его конфузе, но самое страшное ждало его впереди.

— А я знаю? Сама позвони своей любви… ааааа, трубку не берет?

Под травой Вован не понимал, что эта ситуация не должна выйти дальше этой тройки, и он вел себя так, как будто они едут к стоматологу.

Кто бы это не был, Александр стал махать руками. К счастью Вован догадался сказать следующее:

— Подружайка. Он не может сейчас говорить. … первая больница…. Все ждём.

— Ты придурок! — крикнул Александр.

В этот момент Вован вдруг застыл, понимая что сморозил что-то глупое, но что конкретно его пьяный мозг не догнал.

Лиля начала мычать что-то невнятное, и чтобы сразить все сомнения, Александр на ходу объяснил:

— Это сестра. Сестра моя.

Теперь оставалось как-то по-тихому пройти к нужному врачу, но такую собачью “сцепку” каждый станет снимать на телефон.