Таня набросились на меня с поцелуями прямо в прихожей.

— Не обманул, сладенький мой! Не обманул, миленький!

— Да как ты могла подумать, дорогая, что я мог тебя бросить! - вру я и не краснею. Надо же отрабатывать ночлег, кумекаю я. Не к "родне" же идти.

"Тёща" стоит, скрестив руки на груди, счастливо улыбается.

— Да ты раздевайся, сынок, проходи на кухню. Я блинов испекла. Проголодался, небось, зятек?

Я вдруг понял, что действительно жутко голоден. Разделся и прошёл на кухню. Мои женщины уже сидели за столом модного в те времена кухонного уголка. На столе действительно были блины, а к ним сметана, красная икра и мёд. Ещё кое-какие домашние соленья и три стопочки с водкой. Да, оперативно тёща работает! Так и оглянуться не успеешь, охомутают и - под венец! Я даже присвистнул от удивления.

Я сел за стол около стены, рядом с матерью Тани, которая, наконец, представилась как Зоя Михайловна, разрешив мне, по-семейному, звать её просто Зоей. Выпили, потом по второй, закусили огурчиками, грибочками, блинами с икрой и сметаной. С мёдом я не любитель, тем более под водку.

— Ну, что молчишь, как не родной? Или тёщи стесняешься? - Зоя приблизилась ко мне и сквозь вырез показалась её небольшая, но упругая грудь в чёрном лифчике.

— Как там с Любкой дела, рассказывай, - опомнилась вдруг Таня, - нашёл её?

— Нашёл.

— И вернула она тебе, ну, эту... Штуковину?

— Нет, там Алик влез. - Услышав про Алика Таня заохала от волнения, - Говорит, только за пять тысяч вернёт. А у меня сейчас таких денег нет.

— А что, вещь и вправду такая нужная, зятек?

— Она не особо дорогая, но редкая, - тут я не соврал, - меня начальство убьёт за неё!

— Мам, можешь одолжить Андрею пять тысяч? Ты же откладывала на стиральную машинку.

— Можно и одолжить, - Зоя хитро мне подмигнула, а Таня смущённо заулыбалась, глядя на меня. Мол, что с мамы взять. - только долг платежом красен.

— Да я отдам на днях, тёть Зой, чесслово! У меня как-раз получка во вторник!

— Верю. Верю, охотно. Только тётей меня не называй. Для тебя я просто Зоя. - Они с дочерью переглянулись. Явно что-то задумали! - Давай сначала выпьем. Танюш, разливай. За любовь! Да не так. Давай, дорогой, на брудершафт! Нет-нет, не огурчиком, губками закусывай. Да, ммммм, так...

И вот мы сидим на кухонном уголке, сосемся с просто Зоей. Её рука уже гладит мою ширинку, а я одной рукой приобнимаю Зою за талию а другую просовываю сквозь полы халата и мну грудь сквозь лифчик, но при этом не свожу встревоженных, хоть и пьяных, глаз с Тани. Мало ли как та отреагирует на то, что её подвыпившая мать сосется с её же новоиспеченным женихом. Вдруг за нож ещё схватится. Это только не хватало! Таня, тем временем, спокойно смотрит на происходящее и молча хрустит огурцом. Взгляд её слегка мутных глаз становится всё более заинтересованым. А губы у Зои умелые, язык ловкий-преловкий, ручонки - ой шаловливые!

Я и сам не успел сообразить как обнаружил лежащим себя на полу кухни голышом, с Зоей, жадно всасывающей мой немаленький член на всю длину. Видимо, давно у неё приличного мужика не было! Она утробно рычала, словно голодная кошка, одной рукой массируя мои яйца, а второй яростно натирая у себя между ног. Таня всё так же сидела и наблюдала за нами, но теперь она раскраснелась и тяжело дышала, её ноги были широко расставлены, а руки гладили бёдра. Весь вид её говорил о том, что она хочет, но не решается. Она налила себе ещё рюмку, выпила залпом, не закусывая и присела на пол, рядом с матерью.

Теперь они сосали по очереди, захлебываясь и вырывая член друг у друга. Это было как во сне! Две пьяные бабы, мать и дочь, сосали мне, помогая друг-другу дрочить ствол, насаживая головы одна другой на мою плоть. Особенно мне нравилось, когда они, в борьбе за член, переплетались языками и губами. При этом они даже не сняли халаты. Я решил исправить это недоразумение.

— Раздевайтесь, девочки, сейчас ебать вас буду.

— А справишься с двумя сразу, жеребец? - Зоя уже скинула халат и стягивала трусики. Таня чуть запаздывала. - Мы кобылки горячие, нас редко кто может объездить! Как думаешь, Тань?

— Справится, конечно! Иначе не видать ему ни денег, ни невесты!

— Ах вы так! Ну, я вам покажу жеребца, вы у меня ещё поскачете галопом, кобылки!

Я схватил голых уже женщин за талии и потащил в спальню. Кинул их на кровать, заставил встать раком.

Теперь на меня смотрели две лоснящиеся от пота задницы. Одна чуть поменьше и побледнее, с розовыми губами и анусом между ягодиц, а другая побольше, с коричневатыми очком и пиздой. Вторая пизда была ещё более губастой и текущей. Это тёщина пизда. Пизда, в которой, по её собственному признанию, давно не было крепкого большого хуя. И я решил исправить эту несправедливость. Негоже такой сочной женщине страдать от недотраха!

Я схватился за эти массивные округлости, раскрыл пизду женщины нараспашку - чтобы соки текли ручьём, и всадил свой колом торчащий член до упора. Зоя охнула, подалась вперёд, чуть не упала, но всё же удержалась на четвереньках. Я стал ебать её жёстко, быстро, размашисто. Зоя утробно выла, подмахивала, грязно материлась. Свободной рукой я трахал пизду её дочери. Точнее, четырьмя пальцами пизду, а большим - раздраконенный мною вчера анус.

— Да, да, трахай свою ебливую сучку, трахай свою мамку! - уже визжала, не думая о том, что услышат соседи, Зоя.

— Мамку, значит?! Да? - завелся я не на шутку.

— Да, мамку!

— На, блядина, на, получай! Мамка, сука! Мамка ебаная!

Я буквально вбивал Зою хером в кровать. Она уже не стояла раком, а лежала на животе, грызя и комкая покрывало. Таню же я трахал уже всей ладонью в разбитое очко, не обращая внимание на её дикие вопли. На их месте должна была быть моя непутёвая мамаша, но сегодня ей повезло. Впрочем, эти сучкам повезло ещё больше. Они ведь так мечтали о крепком мужском начале и получили что хотели! Возможно, Таня и не совсем о таком мечтала, но растянутое очко тоже в жизни пригодится. Мужики ведь любят девок с рабочими жопами. Я же не собираюсь и впрямь жениться на ней.

Кончил я прямо в Зою, даже не спросив. Она в ответ сильнее заелозила задом и прорычал в подушку: "да-а-а..." Теперь мне нужно было отдохнуть. Я вынул с хлюпающим чавканьем руку из Таниных кишок, член из пылающей и истекающей пизды Зои и предложил сделать технический перерыв.

По очереди помылись в ванной и продолжили выпивать на кухне. Зоя всё нахваливала мои мужские достоинства, а Таня ныла про разбитое в хлам очко. Я лишь поддакивал и извинялся, а сам думал о другом. О том, как вернуть свою машину времени и о том, как выебать родную мать. А то я уже три палки кинул, и все мимо!

Вечер продолжался. После ещё пары - тройки рюмок снова направились в спальню. Там я делал Тане, чтобы не плакалась, куни онемевшим от водки языком, пока её мамаша мне сосала. Потом трахал их обеих и в хвост, и в гриву, потом продолжили пить и трахаться прямо в спальне. Трахаться и пить. У меня уже голова кружилась от алкоголя и секса, но я всё трахал их, лизал, давал на клыка и снова трахал. В пизду, жопу, рот, снова в пизду, и вновь, и по кругу. После пятой палки я уснул.

Проснулся я от того, что кто-то меня сильно тряс за плечо и настойчиво шептал: " Андрей, Андрей, проснись!" Я разлепил чугунные веки. Передо мной было опухшее от пьянки, без косметики, теперь вовсе не казавшееся мне красивым лицо Зои.

— Ну наконец-то! Спишь, как боров!

— Чего... Н-надо...

— На вот триста рублей, - суёт мне мятые купюры, - сбегай в ларёк за пивом. Я совсем помираю. Только на тебя надежда!

— А Танька?

— Вот ещё придумал, молодая девка будет ночами по улице шастать! Одевайся давай, жеребец!

Я глянул на часы.

— А мне продадут в три ночи?

— Куда они денутся! Тебе же не десять лет.

Ну что ж, деваться некуда, придётся идти за пивом. Совсем не хочется ругаться со своей благодетельницей. Тем более, что я и сам не прочь похмелиться.

Одеваюсь и иду в ближайший ларёк. В 2021-м в одноэтажном строении из красного кирпича располагается салон красоты, а сейчас продают продукты. Ну, как - продукты, скорее - выпивку и закуску.

Захожу внутрь. Внутри воняет табаком и перегаром. Беру несколько полторашек "Волги" янтарной, пакет с ручками, чипсы, расплачиваюсь с продавщицей средних лет с кислой миной на густо напомаженном лице. В углу, за одним из двух стоячих столиков, стоит бомжеватое тело, пьёт портвейн "семьдесят второй" из пластикового стаканчика. Но мне он неинтересен. Я выхожу на улицу и вдруг слышу сзади знакомый голос:

— Эй, парниша, закурить не будет?

Оборачиваюсь и получаю по роже. Удар не очень сильный, но, благодаря неожиданности, полупьяному состоянию и мартовскому льду, я упал на задницу. Пакет порвался, баклажки покатились по земле. Дед, а это, без сомнения, был именно он, бросился на меня с кулаками и воплями "пиздюк", "я тебя помню" и "пасть порву".

Я закрылся руками. Дед пару раз попытался их пробить, но сам поскользнулся и упал прямо в мелкую лужу, запачкав пальто. Я встал, собрал баклажки и чипсы. Пакет был порван, и я решил купить новый. Дед продолжал возиться в луже, встать у него никак не получалось, слишком он был пьян. Пнув его по хребту, я попытался вновь зайти в ларёк, но он был закрыт изнутри.

Сзади послышался звук автомобиля. Оборачиваюсь. Точно, менты! Бежать без толку. Менты сгребают нас с дедом и заталкивают в "бобик". Дед вяло отбрыкивается, но, получив пару раз по печени, тоже помещается на седушку позади УАЗика, напротив меня. УАЗик тронулся. Дед что-то пробурчал, но тут же захрапел, а спустя несколько минут зажурчал мочой. Да уж, весёленькое приключение!

Продолжение, дай бог, следует.