Глава 1

Зимой в Миннесоте холодно, особенно если вы привыкли к мягкой погоде Вирджинии. Но еще холоднее, когда у тебя бессонница и ты одинокий.

Я просто жалею себя. Бог знает, что у меня все лучше, чем у других, и мне просто смешно чувствовать себя так. Тем не менее, это так, и хотя я держу себя в руках, без детей и сестры я был бы готов запереться в красивой, белой, мягкой камере.

Моя жизнь полна "как". Как получается, что в общем-то умный человек может вести себя так глупо? Как я упустил столько подсказок? Как я мог вести себя так, будто жизнь - это сказка?

Все началось с девушки, или, по крайней мере, так казалось.

Карен была красивой, но вокруг полно красивых женщин. Это было потому, что она была молода, весела и - самое главное на тот момент - я ей нравился. Может показаться, что это не так уж много, чтобы назвать ее человеком, из-за которого можно испортить себе жизнь, но я уже давно не получал такого внимания.

Я был пухлым муженьком, неплохо выглядящим в свои тридцать девять лет, но уставшим. Бывший красавец, теперь пузатый, хотя все еще с полной головой темных вьющихся волос. Глубокие, темные, карие глаза и легкий смех или нет, женщины не флиртовали с мужчиной в золотом браслете и в окружении - по крайней мере, большую часть времени - стаи громких и беспокойных детей; я получил несколько кивков от домохозяек и поглаживаний по голове от близоруких бабушек, но в каждом случае внимание было симпатией, а не желанием.

Это не было кризисом среднего возраста, просто надежда на то, что в моей жизни появится хоть крупица чего-то другого - что-то изменится по сравнению с обычным расписанием поездок на машине, учительских конференций и обедов из замороженных полуфабрикатов. Не слишком ли многого я просил за один час флирта с горячей блондинкой в облегающем красном полуплатье-полупеньюаре, от которой пахло какой-то экзотической жасминовой эссенцией? Запах был дистиллирован из секса и фантазий, а не из надежного "Шанель №5" из той литровой вазы, похожей на кувшин, которая стояла на туалетном столике моей жены.

Конечно, я был навеселе, а Карен вела себя как пьяная. Бар был модным рестораном/баром, но из-за строительства, закрывшего парковку и улицу снаружи, он был почти пуст. Кроме персонала, трех пар, взъерошенного парня в кабинке и еще одного парня, который разговаривал сам с собой за барной стойкой, там были только мы с Карен.

Соблазн был, но я любил свою жену. Так что обычно это не имело значения, если бы не алкоголь. Честно говоря, пьянство наступило и прошло пару рюмок назад. Главное было не думать. Но моя жизнь все еще выглядела ужасно жалкой и презренной, когда блондинка купила мне выпивку.

Обманывать я не хотел, но флирт не был преступлением. Честно говоря, моей целью было подойти как можно ближе к измене, не сделав ничего такого, что испортило бы мне жизнь. Но это была текила в действии. Это и две недели сексуального воздержания. Но дети или нет, "Шанель №5" или нет, скудный, нерегулярный секс или нет, именно потеря работы сделала Карен привлекательной.

Когда ты в такой жопе, у тебя было три варианта: сидеть и ныть бармену, убить своего босса или переспать с кем-нибудь.

Мой босс был хорошим парнем, но его уволили так же быстро, как и меня. Кроме того, не было смысла разговаривать, а секс не собирался происходить дома. Так правило привело меня к Карен, этой двадцатитрехлетней соблазнительнице с ясными глазами и прекрасными длинными светлыми волосами, которые свисали до плеч, такими, в которые можно было запустить руки во время медленного дразнящего минета.

У моей жены были короткие брюнетистые волосы, и это было прекрасно. Но в моих фантазиях я хотел именно такую девушку. Возможно, это был фетиш, но с тринадцати лет в моих фантазиях преобладали блондинки. Просто близость с Карен заставляла все эти фантазии бурлить.

Моим падением было то, что я позволил Карен убедить меня почувствовать, как ее новый кондиционер делает ее волосы такими мягкими. Как только мои руки оказались на ее руках, я не хотел их отпускать. Двадцать лет исчезли в последовавшем за этим поцелуе. Потерявшись в воспоминаниях о горячем, бессмысленном школьном сексе, я насиловал рот Карен, даже когда она поглаживала мою выпуклость и притягивала меня ближе.

"Черт, вот это был поцелуй", - сказал я, задыхаясь.

Карен улыбнулась, сделала глоток и наклонилась, чтобы поделиться со мной. Я отмахнулся от нее, все еще задыхаясь от поцелуя, чувствуя вкус текилы и корицы оставшихся на ее губах после последней рюмки.

"Давай не будем портить это долгими разговорами". Она провела пальцами по застежке моего ремня. "Так ты собираешься вернуться в мою квартиру и трахнуть меня или мне придется изнасиловать тебя здесь?"

Ее рука пробралась под мой ремень, лаская и перебирая пальцами аккорды, от которых я ослаб. Почувствовав, что мой член вздымается, она наклонилась и накрыла своими губами мои, втягивая мое горячее дыхание в себя.

"Ну что, нужны еще доказательства?" Ее улыбка озарила ее лицо тем возбужденным, молодым, распутным взглядом, который вы видите на женщинах в рекламе пива. "Джефф, я не хочу, чтобы ты торопил события, но я очень, очень возбуждена".

"Я тоже". Мое тело было так готово. Всего минута сильных толчков заставила бы меня возбудиться. "Но..."

Карен снова поцеловала меня, ее язык скользил по моим губам, пока она медленно дрочила мой член.

Она была чертовски сексуальна, но это было так близко к измене, что пора было остановиться. "Дело не в том, что я не хочу. Это было бы здорово. Действительно здорово, но я женат... не просто женат, а очень женат".

Ее хватка стала крепче, когда она продолжала дрочить мой член медленными уверенными движениями. "Наверное, поэтому ты носишь обручальное кольцо... Джефф". Она засмеялась. "Не пугайся. Вначале я собиралась просто подразнить тебя, но я попалась на крючок, как только почувствовала этот член". Она провела длинным движением вверх, а затем повернула руку. "Вообще-то я предпочитаю женатых мужчин".

Мне потребовалось усилие, чтобы отстраниться, когда она наклонилась ко мне. Ее руки притянули меня обратно.

"Джефф, ты хочешь сделать это, и я хочу сделать это. Если бы ты не хотел, ты бы остановил меня задолго до этого. И, - прошептала она мне на ухо, - такое ощущение, что ты только сейчас вроде как женат". Ее пальцы пощекотали мой член, а затем ее рука выскользнула из моих брюк.

"Джефф...", - промурлыкала она, растягивая имя. Ее язык пробрался в мое ухо, влажно прошелся от кончика к центру, а затем слегка пожевал мочку.

"Малыш?" - прошептала она, выведя меня из состояния восторга. Я проснулся от ощущения тепла и влаги на моей руке. Посмотрев вниз, я увидел, что она расстегнула молнию на джинсах, стянула в сторону тонкие розовые трусики и прижала мои пальцы к своей киске. Мой средний палец нежно потерся о ее внешние губы и вошел внутрь. Боже, ее киска была такой теплой, такой теплой и влажной, и даже на расстоянии вытянутой руки я чувствовал запах ее мускусного возбуждения. Она нежно поцеловала меня в губы. "Это хорошо, но я могу придумать две вещи, которые будут чувствовать себя там лучше".

Покачать головой было нелегко, но отдернуть руку было пыткой. "Дело не в том, что я не хочу этого делать, но я действительно не могу". Я поднял правую руку и уставился на золотое кольцо. "Шестнадцать лет..." Но как бы очевидно ни было кольцо, на кончиках моих пальцев остался блеск ее сока. Не задумываясь, я поднял пальцы, чтобы высосать ее соки. В ту же секунду я был бы потерян - моя рука в двух дюймах от моего рта, в двух дюймах от рая и неверности и, возможно, испорченной разводом жизни моих детей.

"Давай... Джеффф", - сказала Карен, произнося это имя, умудряясь звучать одновременно соблазнительно и противно. "Мы оба знаем, что будем трахаться. Вопрос только в том, насколько сильно ты заставишь меня работать для этого и будешь ли ты чувствовать себя виноватым потом. Пришло время отпустить и получить свою награду. Не чувствуй себя виноватым, ты сделал это жестче, чем я привыкла. Но теперь настало время приструнить тебя".

Должно быть, это выглядело так, будто я собираюсь бежать, потому что именно так я себя и чувствовал. Флирт был забавным, но теперь, теперь это было... опасно.

Что-то в моем лице заставило ее улыбку померкнуть. Лишившись хищной улыбки, ее черты выглядели молодыми и уязвимыми. Это произошло так быстро, что я почти не заметил. После этого на ее лице появилось что-то вроде тлеющей сексуальности. "Я вижу тебя здесь уже три недели... В остальные разы я работала, так что ничего не могла с этим поделать". Карен улыбнулась. "Я работаю здесь официанткой. Боже, Джефф, можно подумать, что по тому, как некоторые из твоих друзей пялятся на меня, ты меня немного помнишь".

"Забавно, когда я слышала твой разговор с друзьями, я готова поклясться, что они называли тебя Питером".

"Я пришла пораньше, чтобы поговорить о завтрашних сменах перед тем, как идти сегодня на свидание, и кого я вижу? Это Джефф, и на этот раз я собираюсь сожрать Джеффа целиком. Как тебе это? Тебе нравится идея, что я заглочу тебя целиком, или ты предпочтешь, чтобы я пропустила немного и увидела, как она течет по моему подбородку, или позволить тебе выстрелить ею по всему моему телу?"

"Это просто момент. Это не обязательно должно иметь какое-то отношение к твоей жизни. Это просто сейчас, и в этот момент я знаю, что ты хочешь отвезти меня обратно в мою квартиру, бросить меня на кровать и трахать меня так сильно, брать меня на кровати и на полу, толкать над раковиной и в душе, брать меня и делать своей маленькой секс-игрушкой, своей маленькой кончающей игрушкой и шлюхой, вздыхающей, кричащей, балующейся оргазмами. А через пару часов все заканчивается. Джефф исчезает, а Пит возвращается к своей жене с заряженной батарейкой".

Глядя в ее глаза - и Боже, как я мог не смотреть в эти лесные глаза - я хотел того момента, о котором она говорила. Я никогда не был таким горячим и возбужденным. И это было бы потрясающе. Я был настолько тверд, что первая струя вырвалась бы гейзером в ее горло на парковке, а затем остатки моей спермы хлынули бы ей в живот, на лицо, грудь и, наконец, на длинные светлые волосы. Это могло бы произойти, но не произошло. Так же быстро, как я почти потерял себя в этом сне, он закончился. Должно быть, мысли о Джесси вывели меня из этого состояния, но на самом деле это были мысли о моих детях.

Когда я вышел из транса, в этой ситуации было что-то такое, что казалось мне поверхностным и холодным. Может быть, я не был полностью счастлив со своей женой, но, по крайней мере, я заботился о ней, а она заботилась обо мне. Для Карен это были просто отношения с приятелем, просто удобный парень с членом, когда она этого хотела. Чем больше я смотрел на нее сейчас, тем более хреновым мне все это казалось. В ее глазах было высокомерие... не более того, почти презрение ко мне. Возможно, пока мы занимались сексом, она встречалась со старым парнем, но, может быть, это был ее отец, и от этой жуткой мысли мой член задрожал.

Хотелось мне секса или нет, но если только дети не были обстреляны дротиками с транквилизаторами, а жена не подмешала снотворное в кофе, я не собирался заниматься сексом в будний вечер. Почему я не мог просто позволить себе напиться? Пьяным осложнений бы не было. Я бы не думал о своих детях и не гадал, как секс с этой девушкой поможет мне завтра найти работу. После секса все это просто дало бы мне еще что-то, из-за чего я чувствовал бы себя виноватым.

"Ну и хрен с ним", - сказал я, вставая с барной стойки и направляясь к двери, пока Карен пыталась взять себя в руки.

Она собралась. Теперь я вспомнил Карен. Может быть, она говорила о том, что в этот момент не я буду изменять, но этот псевдоним, она была такой же Карен, как я Джефф. Ее звали Терри... нет, Тереза. Я вспомнил, как она ждала меня и нескольких моих коллег по офису несколько недель назад. Она была милой и симпатичной, возможно, в стиле девятнадцатилетних. Она лгала мне так же, как я лгал ей. Скорее всего, она была просто возбуждена и пыталась сохранить свою распутную сущность в тайне, но по какой бы причине она это ни сделала, это не пахло правильно.

Хотя имело смысл уйти, не самое лучшее время сидеть и думать, когда ты в депрессии. Быть на 2/3 пьяным и сесть за руль было, наверное, еще худшей идеей, но ехать домой на такси было слишком унизительно. Пьяным было быть достаточно плохо, но то, что моя семья узнает об этом, было просто немыслимо.

К тому времени, как я съехал с шоссе, выпивка ударила по мне сильнее. Мне хотелось оказаться дома, но и спрятаться тоже хотелось. В 21:30 район был мертв. Мама Джесси, Барбара, присматривала сегодня за детьми, и, зная эту беловолосую ханжу и неодобрительный клубок шпилек, которая была моей свекровью, я знал, что если я включу телефон, то, вероятно, будет полдюжины голосовых сообщений, вежливо интересующихся, почему я оставил своих детей сегодня вечером.

Если бы у Джесси не было какой-то важной встречи, Барб освободилась бы в 7:30, и даже тогда я получил бы пару обвиняющих голосовых сообщений и долгий разговор о том, как поступил бы другой мужчина - хороший, порядочный, воображаемый мужчина, за которого должна была выйти замуж ее дочь. Несмотря на это, мне было неприятно оставлять тещу с мешком в руках, но лучше прийти чуть позже, чем прийти сейчас, чтобы мои дети увидели меня и начали швырять монетки в своего пьяного буйного отца.

Встреча Джесси могла уже закончиться, и тогда она была бы дома. И тогда папа сможет вернуться домой. Мистер Кормилец, если не считать того, что его только что уволили, и если не считать того, что Джесси зарабатывала больше, чем я, и имела гораздо лучшие льготы. Даже если я работал сорок пять часов в неделю, это было ничто по сравнению с семьюдесятью пятью-девяносто часовыми неделями Джесси. Поэтому именно я, а также нечастая помощь матери Джессики - когда я не мог найти наполовину надежную шестнадцатилетнюю девушку - заботились о детях.

Я остановил машину на обочине в полутора кварталах от дома и уставился на улицу. Мне стало еще хуже, когда я увидел машину жены на подъездной дорожке. Барб уехала, а Джесс ждала внутри, ожидая моего возвращения домой. Вот только я не знал, как я смогу зайти туда, пока дети не лягут спать.

Дважды мимо пробегала пара бегунов, и я пригибался, чтобы они меня видели. К счастью, в машине были слегка тонированные стекла. Через некоторое время я заснул. Проснулся я от звука шин автомобиля, который остановился примерно в пятнадцати метрах передо мной. Если бы машина не была "Порше", я бы, наверное, снова заснул. Но я всегда любила "Порше", а припаркованная передо мной машина была просто красной мечтой. Это была идеальная приманка для киски, и, судя по действиям на переднем сиденье, похоже, она сделала свое дело.

Парочка в машине была явно охвачена похотью; хотя я едва мог их видеть, я мог сказать, что они затуманивали окна. Они целовались в течение минуты, а затем она начала делать попытки выйти из машины, и тогда он касался ее плеча или она оглядывалась назад, и они снова целовались. Через несколько минут прощание закончилось гудком проезжающей мимо машины, раздраженной их неправильной парковкой.

Наблюдение за тем, как женщина выходит из "Порше" и идет по улице, возбуждало меня. В своих фантазиях даже верный может обмануть, и в моем воображении я был тем парнем, который сидел в "Порше" с довольной ухмылкой.

Женщина высунулась из машины, выставив свою задницу на обозрение водителя. Оглянувшись в знак раздражения, женщина жестом отмахивается от него и игриво хмурится. И это, блядь, убило меня.

Шутка заключалась в том, что за несколько секунд до этого я был подавлен и виноват в том, что чуть не нарушил свои брачные клятвы, а в следующее мгновение моя жена-шлюха устраивала представление, выволакивая свою задницу из машины любовника и делая жесты, знакомые мне по шестнадцатилетнему браку с ней.

Все это было похоже на посткоитальные дразнилки, которыми она занималась, когда мы встречались. Семнадцать лет назад ее кокетливое покачивание, когда она поправляла платье, и походка хиппи были бы для меня. Сегодня же, хотя ее задница устраивала приватное представление для своего любовника, вероятно, говоря, что тебе придется подождать, пока мой муж уснет, прежде чем ты снова трахнешь меня.

Мои руки дрожали. Я хотел взорваться, хотел сбить ее с ног или вытащить на лужайку перед домом, закричать "ШЛЮХА" так громко, чтобы услышали все соседи, сорвать с нее одежду, чтобы дети могли видеть, и вытатуировать "ШЛЮХА" на лбу, на груди и прямо над киской, чтобы любой, кто столкнется с ней, смог увидеть это сквозь дымовую завесу.

Как она могла? Она даже не любила секс. После рождения Томми ее ослабевающее сексуальное влечение почти полностью иссякло. Настолько, что в большинстве ночей, когда она потакала мне, требовалось много смазки. В большинстве случаев моя рука проявляла больше благодарности как сексуальный партнер, чем моя жена.

И дело было не в пухлом муже. После Томми Джессика продолжала набирать вес, и только около пяти лет назад она начала терять вес, а я - набирать. Черт, сколько раз я спускался на кухню, чтобы съесть одну из детских пачек пудинга из-за разочарования от того, что ночь за ночью я спал рядом с красивой женщиной.

КАК ОНА МОГЛА? Прямо у меня на глазах шестнадцать лет брака утекли в канализацию, и я даже не заметил этого, пока она не отшила своего любовника. Нет, не только брак, но и моя жизнь. Если бы пятнадцать часов назад кто-нибудь застрелил счастливого семейного человека, выезжающего из моего подъезда, я бы умер счастливым человеком. Дай мне Бог пистолет и машину времени, и я бы убил себя сам.

Сейчас Джесси целовала наших детей и вела себя как идеальная мамаша из телесериала. Вообще-то это было верно, ситком длился полчаса, и это было столько, сколько Джесси могла играть в любящую маму.

Что теперь было для меня? Что случилось с планом моей жизни, который я обернул вокруг себя, как спасательный жилет? Это было глупо и по-детски, но долгие минуты я только и делал, что смотрел вдаль, желая, чтобы сегодняшний день не случился.

Я вздрогнул, когда кто-то начал стучать в окно со стороны пассажира.

"Что ты делаешь здесь на холоде?" спросила моя свекровь, открывая незапертую пассажирскую дверь и просовывая голову внутрь.

Конечно, это должна была быть моя свекровь, мой день не мог быть полным провалом, если бы она не была здесь. "Ничего... Я просто думал кое о чем".

"Ты ведь пил, не так ли?" Она сделала глубокий вдох, готовясь отчитать меня, но дождалась, пока я признаю ее утверждение, прежде чем начать.

"Да, Барб, я пил. Третий день недельного загула. У меня трубка с крэком в бардачке, пара пистолетов под сиденьем и мертвая проститутка в багажнике. Плюс пара пустых баллончиков из-под краски, чтобы нанести свежий слой краски на сатанинские символы, которые я вчера нарисовал на церкви". Моя свекровь только оскалилась, но меня поразило, что она поняла, что в моих словах был сарказм. "Давай скажем, что я пил, а потом договоримся, что мне наплевать на твое мнение по этому поводу, хорошо?".

Моя свекровь секунду теребила значок анонимных алкоголиков, красовавшийся на ее воротнике, прежде чем сесть в машину и закрыть дверь. "Речь идет о твоей работе, не так ли? Тебя ведь уволили, не так ли?".

"Нет, Барб, дело не в моей работе". Пятнадцать минут назад это было бы ложью, но сейчас это было правдой. Я рассмеялся про себя, вспомнив, как глупо было довериться Барбаре после позднего возвращения с работы шесть месяцев назад, когда прошел слух о закрытии нашего офиса. "Если мне понадобится найти другую работу, я найду. Честно говоря, это не самое главное в моей жизни".

"Что тебе нужно сделать, так это наконец-то составить план своей жизни. Тебе стоит подумать о смене профессии..." Ее лицо скривилось. Зная мою свекровь, она подумала, что мне стоит стать клоуном на родео.

"Барб, тебе пора возвращаться домой".

"У тебя должны быть запасные варианты", - сказала она, игнорируя меня. "Не то чтобы твоя работа была плоха. Но разве это та работа, которая гарантирует безопасность для семейного человека?"

Правильно, в конце концов, какому обществу нужны инженеры?

Похоже, она услышала мои мысли, потому что ее и без того кривое лицо скривилось еще больше. "Не то чтобы твои дети нуждались в твоей зарплате с работой Джессики, но..."

"Ты права, я не нужен своей семье, не так ли?" сказала я, стараясь не выдать злость в своем голосе.

"Конечно, ты им нужен. Не финансово, но..." Ее глаза на секунду закрылись, пока моя замечательная свекровь пыталась придумать какую-нибудь причину моего существования. Давайте посмотрим, хм, от меня нет пользы как от кормильца, от партнера или сексуального компаньона для жены, я не особенно привлекателен или забавен, а как отец? Как отец она, вероятно, считала, что обо всем, что я вношу, может позаботиться небольшая группа сальвадорских женщин, которые приходили три раза в неделю.

Я покачал головой. "Хорошо, я получил сообщение. Вселенная говорила со мной сегодня громко и ясно, но всегда приятно получить личный контакт".

Моя свекровь раздраженно фыркнула.

"Да?"

"Я просто говорю это для твоего же блага..."

"Ну спасибо", - сказал я, пытаясь выпроводить ее из машины.

"Если что-то не так, ты должен рассказать об этом Джессике..." При этих словах она скорчила такую гримасу, что это было похоже на припадок.

Увидев дискомфорт на лице моей свекрови, я почувствовала крошечную искорку радости. "Что-то случилось, Барб? Может быть, Джесси чего-то не сказала мне, и нам стоит об этом поговорить?". Мне было приятно хоть раз увидеть ее в растерянности. Еще приятнее было видеть, как она корчится.

"Я видел, что Джесси только что вернулась домой". Я просто дала волю своим словам и смотрела, как бледнеет моя свекровь. "Забавно, что парень, который ее высадил, сделал это в полутора кварталах от дома".

Барб покачала головой. "Брак - это не просто..."

"Спасибо, Барб, это так здорово, что именно ТЫ рассказываешь мне, что такое брак. Нет ничего лучше, чем обратиться к эксперту, когда у тебя проблемы".

Лицо моей свекрови быстро вернулось к своей обычной форме - прищуренному неодобрительному выражению. "Никто из вас больше не разговаривает друг с другом. Я знаю, что это трудно с теми часами, которые моя дочь должна проводить в своей лаборатории..."

"Но это ведь не только ее работа?" спросил я, начиная горячиться. "И ты знала об этом", - сказал я со злостью, но мимолетное выражение вины на ее лице поразило меня. Возможно, я должен был догадаться об этом раньше, но в тот момент все стало кристально ясно.

"Ты знала. Ты знала это. Ты ханжа... ты знала, что Джессика трахается за моей спиной, и ты пытаешься читать мне лекцию о том, что мне нужно бросить пить? Читаешь нотации, хотя каждую секунду, когда ты не говоришь мне о Джесси, ты лжешь мне в лицо".

"Барб, у тебя так хорошо получается давать советы, ты не думала о том, чтобы стать консультантом по браку, потому что я так рад, что ты сидишь здесь и рассказываешь мне, что нужно для хорошего брака. Мне любопытно, в какой части твоей лекции жена трахается с другим мужчиной?"

Она замялась. "Может быть, если ты..."

"Может быть, если я что, Барб? Ты впихнула себя в середину нашей семьи. Пожалуйста, не суй свой нос в супружеское ложе. Почему бы тебе просто не сесть и не составить несколько схем, чтобы я мог следовать им".

"Я не оправдываю поступок своей дочери, но..."

Я устал слушать свою свекровь. Устал от каждого раздражающего слова, с которым я мирился на протяжении шестнадцати лет брака. "НО? Мне уже наплевать на все, что ты мне скажешь. Нет, это неправильно. Я хочу услышать из твоих уст только одно. Как долго? Как долго ты мне врала и как долго моя жена меня обманывала". Остатки дыхания вырвались из меня, как свисток поезда. "Не надо просто таращиться на меня, ответь на гребаный вопрос, мама. Как долго она нарушает свои брачные обеты? Потому что, хотя я могу тебе не нравиться, нет никакой клятвы в том, чтобы нас до смерти изводили родственники, пока смерть не разлучит нас, но я думаю, что трах с другим мужчиной перечеркивает часть "любить, чтить, лелеять и прощать всех остальных".

Ее лицо побледнело. "Это не то, что я хотела, чтобы произошло. Может быть, ты мне не поверишь, но это не делает меня счастливой. "

"Чушь. Что за бред. Ты вообще веришь в то, что говоришь?"

"Ты не должен ругаться, Питер".

"Вообще-то, БАРБ, да, блядь, должен. Потому что, по крайней мере, когда я говорю "блядь", это просто слово. Я не чувствую необходимости делать это с другими людьми. Но ваша дочь любит, чтобы все было ясно, поэтому, когда она демонстрирует что-то, я полагаю, вы рассматриваете это как акт христианского милосердия?"

Барб схватилась за распятие на шее на полпути моей тирады. "Был ли ты лучшим мужем или нет..."

Смех вырвался из меня. "Не говори мне больше ерунды. Я тебе никогда не нравился. Единственное, что тебя огорчает в этой ситуации, это то, что Джесси трахалась с этим парнем до развода".

Она уставилась на меня, но прикусила губу, сдерживая желчь.

"Даже не пытайся сказать, что это не так. Потому что да, это так, Барб".

Она покачала головой. "Я говорила с ней до посинения, но Джессика заставила меня дать слово не говорить тебе". Она посмотрела вниз, ее глаза изучали распятие. "Может быть, было бы лучше нарушить обещание, но я старалась сделать все, что могла..."

"Что ж, я рад, что ты можешь спокойно спать по ночам".

"... Я пыталась сделать все правильно для своей семьи, если..."

"Если бы что мама", - выплюнул я. "Если бы я был лучшим мужем или отцом? Потому что очевидно, что твоя дорогая девочка была идеальной женой. Но если ты поступила правильно для своей семьи, я рад, что твоя совесть чиста. Потому что какой бы задницей ни была моя жена, она - семья. Все, что я сделал, это предоставил немного ДНК. Если я вообще это сделал".

Моя теща подняла глаза и покачала головой в напряженном жесте. "Это неправильно и наплевательски".

"Спасибо за урок морали. Большое спасибо". Я снова набирал пар, но по мере того, как он накапливался, давление становилось опасным. Даже сейчас, когда и она, и ее дочь по уши погрязли в грехе, Барб пыталась выставить меня злодеем. Я становился все злее и злее, и как бы я ни ненавидел свою свекровь, слов становилось все меньше и меньше, чтобы выразить мою ярость. "Я рад, что у нас была возможность поговорить, но тебе пора уходить, Барб".

Она покачала головой. "Было бы лучше, если бы вы вдвоем уладили это сами..."

"Ну, мы так и сделаем, мама. А теперь, мам, не могла бы ты выйти из машины? У меня сегодня много дел, и у меня нет времени на болтовню".

Проходя мимо нее, я открыл ее дверь и широко распахнул ее.

"Не делай в горячке того, о чем потом будешь жалеть...".

"Да, спасибо за совет. Интересно, ты сказала то же самое Джесси или просто попросила использовать презерватив? Но нет, ты бы так не сказала, потому что ты против контроля над рождаемостью, так что ты, наверное, сказал ей, чтобы она не использовала презерватив". Я даже не получил никакого удовольствия от шокированного выражения ее лица. "Ладно, с меня хватит разговоров, убирайся на хрен из моей машины".

Теща, наверное, не вышла бы, если бы я не включил зажигание и не завел мотор. Я начал выезжать на улицу еще до того, как она закрыла дверь. Подъезжая к своему дому, я увидел, что она идет обратно ко мне, вероятно, направляясь к своей машине.

Оставшийся гнев начал улетучиваться почти так же быстро, как и возник. Мой гнев был направлен на свекровь, и предательство Джессики казалось незначительным. Предательство Барб было личным и злобным, в то время как Джессика, ну, почти все эмоции были потрачены на нее. Моей жене было уже все равно. В какой-то момент любовь превратилась в комфорт, а затем комфорт превратился в удобство. Теперь ее любовник стал еще удобнее. Вот только я не очень-то верил, что в ее свиданиях была настоящая страсть. Не секс, а неверность возбуждала ее хладнокровное сердце.

С тех пор как родился Томми, работа Джессики постепенно стала занимать все ее место в жизни. Когда мы говорили о нашей работе и о школе, у нас обычно не оставалось времени на разговоры. День ото дня я проводил больше времени со своей свекровью. Единственная эмоция, которую я теперь в ней видел, - это нервозность или иногда раздражение, когда нарушался распорядок ее дня.

За последние несколько лет Джесси стала другим человеком. Между все более редкими приступами материнства или женской ласки ее жизнь делилась на сон и времяпрепровождение в лаборатории. Даже в те моменты, когда она играла в любящую жену, она не менялась. По правде говоря, за последний год я чувствовал близость с женой всего три раза. В остальное время она была просто противовесом, который позволял равномерно изнашивать наш матрас.

Внутри дома как будто ничего не изменилось. Мой десятилетний Томми делал все возможное, чтобы поскорее вернутся к своей игровой приставке, хотя он приостановил свою игру, чтобы показать мне, что закончил домашнее задание. "Я в середине игры".

"Тебе уже пора спать. Есть ли в игре функция сохранения?".

Я видел, как мой сын колеблется, желая солгать. "Да, но я почти закончил этот уровень". Он увидел мой взгляд и начал сохранять игру.

Томми поднял глаза в последнем щенячьем призыве.

"Хорошо, у тебя есть десять минут. Потом я хочу, чтобы ты поднялся наверх и лег в постель". Было бы неплохо получить объятия, но, по крайней мере, когда я наклонился и поцеловал его в лоб, он не попытался вывернуться.

Моя двенадцатилетняя Трейси смотрела телевизор на кухне, а во время рекламных пауз убирала посуду в посудомоечную машину и чистила столешницу. Она смотрела "Секс в большом городе". Это был не канал HBO, поэтому все самое откровенное из него, слава Богу, было вырезано.

"Папа, как ты думаешь, на кого из девушек я больше всего похожа?"

Я уверен, что Трейси не хотела ответа, она просто хотела смотреть сериал сама. То, как она смеялась, когда я выскользнул из комнаты, было подсказкой. Перед уходом я открыл рот, но Трейси опередила меня. "Да, пап. После этого в постель". По мощности мозга Трейси была, возможно, даже умнее своей матери, хотя в данный момент это не доставляло мне удовольствия.

Моей четырнадцатилетней Дженны не было рядом, но из-за ее двери доносилась громкая музыка, и когда я постучал в нее, она на секунду высунула голову, поздоровалась и быстро поцеловала меня в щеку.

"В постели через тридцать минут?"

Она кивнула головой в знак согласия. Затем, сняв телефон с паузы, она сразу же сказала: "О, это был просто мой папа".

То, что я знал, что наш счастливый дом - это мираж, не означало, что мои дети должны были знать. Если бы я мог убрать последние полчаса, возможно, все осталось бы по-прежнему, но я никак не мог притвориться, что ничего не изменилось. Конфронтация с женой была сущим пустяком по сравнению с разговором с детьми о том, что должно произойти. Было бы неплохо заставить жену сделать это самостоятельно, но это была не месть, а счастье моих детей.

Когда я вошел в спальню, я услышал, как в ванной работает душ. Единственное, что нарушало покой, это непрекращающееся жужжание мобильного телефона Джесси. Взяв его из сумочки жены, я увидел, что это звонит Барбара. Я выключил сотовый и решил, что моя дочь Дженна позаботится о том, чтобы заблокировать всех, кто звонит по домашней линии. Устроившись на кровати, я включил телевизор, переключив его на кабельные новости, и попытался отключить сознание.

Все это было так обыденно. Для моей жены измена была настолько незначительной вещью, что даже не нарушала ее привычного уклада жизни. Сегодня утром, когда она пила свой апельсиновый сок, она, должно быть, прокручивала в голове список своих дел: пойти на работу, забрать вещи из химчистки, трахнуть незнакомца, посмотреть телевизор в постели с мужем, лечь спать. Как долго это продолжалось, что для нее не составило труда изменить мне?

Чем больше я думал об этом, тем хуже мне становилось. Я видел, как она трахается с ним... или с ними? Черт, она могла делать это годами. Но дети были моими... генетический тест, который мы сделали, чтобы проверить их на наличие заболеваний, доказывал это. Разве не так? Она не могла заставить кого-то подделать анализы. Ведь так?

Полчаса назад моя жена любила меня. Черт, нет, не любила. Я только что подумал об этом. Нет, полчаса назад я любил свою жену. Не было никаких причин для этого. Дело не в том, что она этого заслуживала, это стало автоматическим.

Сколько раз мы занимались любовью со страстью за последние несколько лет? Во время нашей последней годовщины она ответила на звонок как раз в тот момент, когда мы легли в постель. Через два часа она разбудила меня, и мы трахнулись, правда, быстро, потому что на следующий день ей нужно было рано вставать на работу. Скорее всего, это был парень в машине, и они занимались сексом по телефону в другой комнате, пока ее пухленький муженек полчаса читал роман Роберта Ладлэма, прежде чем заснуть.

Если бы я залез в ее компьютерные файлы, то наверняка нашел бы дату, обведенную кружком, где-то в 2013 году. День ее свободы. День, когда Томми отправится в колледж, и день, когда она сможет стряхнуть меня с себя и начать жить настоящей жизнью. Но, вероятно, ей было наплевать на детей. Я уверен, что это было связано со скандалом. Сколько раз в университете подчеркивали тот факт, что их чудо-девочка молекулярной генетики была счастливой замужней матерью троих детей? Вероятно, день ее освобождения был больше связан с вопросами финансирования, чем с семьей.

Это была мелочная мысль, но я знал, что должен опередить ее. Мысль о том, что каким-то утром она войдет на кухню с чашкой кофе в руках и вручит мне свежую газету вместе с бумагами о разводе, просто убивала меня. Но я не мог так думать. Самым важным сейчас были мои дети, и то, что я вышел из себя, ничем не поможет, когда придет время слушаний по опеке. Это была просто чертова деловая сделка, которую я должен был завершить.

Джесси вышла из ванной, все еще вытирая волосы полотенцем. Она мимоходом улыбнулась мне, села на кровать рядом со мной и стала смотреть по телевизору новости.

"Ты сегодня ужасно тихий", - заметила Джессика, когда началась реклама.

И я был тихим. Я вел себя как слабак, откладывая это на потом.

Я прочистил горло. "Я получил предложение о работе и собираюсь принять его..."

Она вернулась в ванную и начала доставать свой крем и втирать его в руки.

"Там больше платят?"

"На самом деле, намного больше". Я избегал смеха при этой мысли. "Ты помнишь Тейта?" Джесс покачала головой. "Дж. Тейт Пилер? Он был одним из парней, с которыми я жил в одном доме в младших классах". Моя жена просто пожала плечами. "Ну, я буду работать под его началом. Единственная сложность в том, что это в Сент-Поле".

Она перестала тереть руки. "Ты шутишь."

"Детям будет тяжело переезжать в середине года, но они крепкие. Я подумал, что мы останемся с моей сестрой в ее доме, пока не найдем что-то постоянное".

"Это не смешно".

Я проигнорировал ее. "Вообще-то, моя сестра была одной из причин, почему Сент-Пол так хорошо звучит. Дженне и Трейси нравятся их двоюродные сестры, так что я подумал, что у них уже есть пара друзей для начала".

Джесси просто смотрела на меня. "И я должна убедить университет, что хочу перенести свою лабораторию за тысячу миль?"

"Я этого не говорил".

Моя жена просто выглядела ошеломленной, хотя была скорее удивлена, чем расстроена. Как могло быть иначе. Наша жизнь была такой тихой, обычной. Черт, держу пари, она использовала чертов метроном, когда ее любовник трахал ее, чтобы ее график не страдал.

Джесси попыталась улыбнуться, как будто это была шутка, но, увидев мое выражение лица, ее губы сжались. "Ты хочешь, чтобы я добиралась из Северной Вирджинии в Миннесоту?"

"Если хочешь, можешь прилетать на выходные, но я не ожидаю от тебя этого", - сказал я, направляясь в ванную. "Тебе лучше поскорее лечь спать. Пятница - всегда длинный день для тебя. Если ты хочешь поговорить об этом подробнее, мы можем сделать это за завтраком или ты можешь позвонить мне днем, когда у тебя будет свободное время".

Джесси вошла в дверь ванной и уставилась на меня, пока я чистил зубы.

Я посмотрела на нее в зеркало. "Сегодня они сократили наш отдел".

Я видел, как ее ум пытается соединить точки. Пытается понять, как то, что произошло в моей жизни, повлияло на ее.

"Несколько месяцев назад ходили неясные слухи, но на всякий случай я обновил свое резюме. Просто повезло, что это произошло сейчас. Мы с Тейтом разговаривали в прошлый понедельник, и он очень хотел, чтобы я пришел к нему работать. Он сказал, что у него есть место, которое он может оставить открытым для меня еще на пару недель. Вот почему все произошло так быстро".

"Как я это вижу, я прилечу туда через две недели и буду приезжать сюда по выходным, пока мы все здесь не уладим, чтобы дети могли провести некоторое время, попрощаться с друзьями и немного привыкнуть к мысли о переезде".

"Я не могу просто перевезти свою лабораторию. Есть гранты, стажировка и..."

Я оторвал зубную нить. "Расслабься, я не прошу тебя... переезжать".

Не то чтобы моя жена была глупой, но, как и я, она застряла в рутине. "Ты разводишься со мной?"

Я потянулся за ополаскивателем для рта. "Нет, просто переезжаю. Если ты хочешь прилетать на выходные или просто чередовать выходные - пожалуйста. Я думаю, что после того, как мы продадим дом, ты сможешь остаться с мамой или снять небольшое жилье поближе к офису". Я ожидал, что она что-то скажет, пока я полоскал рот, но она промолчала. У моей жены всегда были планы и запасные варианты, и в этот раз, похоже, я застал ее врасплох.

Я прополоскал рот и сплюнул. Когда я вернулся в комнату, я замешкался в дверях. "Свет оставить или выключить?"

"ОСТАВИТЬ!" Ее тело было напряжено, и казалось, что она хочет ударить меня. "Так ты просто полагаешь, что получишь опекунство?"

Я уставился на нее, взяв в руки потрепанную копию "Санкций Эйгера". "Джесси, ты вообще хотела бы получить опекунство? Я уверен, что у тебя есть проблемы со мной, но ты знаешь, что я хороший отец. Ты действительно думаешь, что детям будет лучше с няней, чем со мной?"

"Есть моя мать...", - сказала она, ее голос прервался, так как даже ее саму не убедил этот ответ.

"Даже если бы она нравилась детям, Барб шестьдесят один год, у нее больные колени, плохие глаза и она курит по пачке в день. Либо она, либо дети сойдут с ума через месяц. Она не выдержит этого физически. Если бы ты пошла на это, это было бы плохо и для нее, и для детей".

"Дай мне немного времени". Я открыл свою книгу и начал пытаться понять, на чем я остановился. Книга была знакомой, поэтому было легко, даже расслабляюще, читать ее и разговаривать. "Посмотрим, как это - летать по выходным в течение пары месяцев. На неделе ты для детей практически призрак..." Я закрыл глаза и проглотила остаток того, что хотел сказать по этому поводу. Я отложил книгу и посмотрела на Джесс. "При таком раскладе у тебя будет двенадцать дней, когда ты сможешь работать допоздна, сколько захочешь, а потом два дня проводить с детьми, свободными и чистыми. Вообще-то, могу поспорить, что в итоге ты будешь проводить с ними больше времени, чем сейчас".

От ее взгляда, обращенного на меня, меня затошнило. Попытка привязанности, настолько плохо разыгранная, что даже персонаж мыльной оперы не поверил бы в это. "Питер, не то чтобы мне нравилось так часто отсутствовать..."

Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но образ того, как она целуется в машине парня, подавил меня.

Поскольку крокодилья привязанность не сработала, Джессика надела свое лицо дипломата, которое она использовала, когда разговаривала с журналистами или с нашими детьми - вежливую, счастливую снисходительную улыбку. "Мы уже говорили о том, что я буду проводить меньше часов в лаборатории. Разве мы не договорились, что это временное явление, и мы можем смириться с этим на некоторое время?"

Я кивнул. "Ты абсолютно права. И теперь соглашение расторгнуто. Если тебя это не устраивает, почему бы тебе не попробовать добиться от судьи его принудительного исполнения".

Джессика выглядела такой логичной, такой рациональной. Черт, даже я вел себя так, словно это были переговоры по контракту, а не брак. Боже, я хотел накричать на нее. Шлюха. Ты гребаная шлюха. Все это время мы говорили о том, чтобы она виделась с детьми, и ни разу она не сказала, что скучает по мне или любит меня.

Джессика покачала головой. "Ты не можешь вот так просто перевернуть мою жизнь..." Все эмоции, которые она испытывала, выплеснулись из нее, и она в замешательстве уставилась на меня.

Я смотрел на нее. Даже сейчас все это было связано с ней. Как бы ей ни было чертовски важно, она могла разговаривать с дверью, которая сказала ей, что она вместе с петлями переезжает в другой дом.

"Давай подведем итог", - сказал я, говоря медленно и твердо. "Если ты не хочешь нанимать нянь или отдавать их в интернат, у тебя нет возможности забрать детей. В любом случае, я переезжаю в Сент-Пол. Так что решай, что ты хочешь делать".

Было бы неплохо получить от нее реакцию, но я действительно не ожидал ее.

"Я не думаю, что смогу читать здесь, так что я просто немного почитаю в комнате". К сожалению, я все еще смотрел на ее лицо, надеясь хоть на одно выражение искренней заботы. "Кстати, мне кажется, твоя мама пыталась позвонить тебе на мобильный".

*****

Я заснул на диване. Хотя я проснулся в 6 утра, Джесси уже ушла на работу. На самом деле, глядя на нашу неубранную кровать, было более вероятно, что она никогда там не спала. С тремя детьми, которых нужно было собрать в школу, не было времени долго думать об этом.

Тейт пришел в свой кабинет достаточно поздно, в 10 утра по его времени, но для меня это было 11 утра. Я хотел начать все дела, но пока Тейт официально не сказал мне, что у меня есть работа, я ни за что не собиралась нарушать жизнь своих детей. После этого я начал проверять грузчиков. Мой мобильный телефон звонил без перерыва все утро, но у меня не было никакого желания разговаривать с Барбарой.

Когда моя свекровь появилась в моей двери, ее было не избежать.

"Это неправильно для тебя и детей..." Барбара поперхнулась.

"Мы можем поговорить об этом в другой раз? Это уже далеко внизу списка того, о чем стоит беспокоиться".

"Я не имею в виду прошлую ночь". Она протянула руку, но не положила ее на мою руку, когда увидела, что я смотрю на нее. "Я имела в виду сегодняшнее утро".

"Какого черта?"

"Я сказала ей, что не буду помогать заботиться о детях, и если мне придется предстать перед судом, я скажу правду".

"Почему я..."

"Джессика пошла в банк, как только он открылся".

После этого я перестал слышать. До этого все казалось кошмаром, но это был ясный сон, как будто я контролировал ситуацию. С этого момента все пошло лавиной. Дети пришли в ярость от этой новости, они были почти так же несчастны от развода, как и от мысли, что они едут в Сент-Пол. Дженна даже ушла, чтобы остаться с мамой в доме Барб. Трейси, казалось, просто кричала на меня. Томми, ну, Томми был просто замкнут и подавлен. Это было до того, как мне пришлось уехать в Сент-Пол, чтобы приступить к новой работе.

Забудьте о том, чтобы забрать детей, моя жена запретила мне это делать, пока не будет определена опека, и, конечно, она затянула это на месяцы. Но если бракоразводный процесс был просто бесконечным, то слушания по опеке были долгим, затянувшимся кровопусканием.

Возможно, мне следовало остаться в Вирджинии, пока не будет решен вопрос с опекой. Оглядываясь назад, я, конечно, должен был это сделать, но тогда казалось, что я получу опекунство без проблем. Кроме того, каждое мое общение с Джессикой, Барбарой или детьми превращалось в вооруженную схватку. Может быть, мне следовало рассказать им об изменах Джессики. Я не знаю. Было похоже, что Дженна, Трейси и Томми стали другими людьми. Они ненавидели развод, ненавидели Сент-Пол и ненавидели мысль о том, что потеряют всех своих друзей.

Да, и они ненавидели меня.

Ненавидя меня, им стало легче любить свою маму. Я понимал, что Томми был одурачен, но мне было грустно, что Дженна и Трейси купились на роль, которую играла их мать. И все же в какой-то степени я понимал их. В конце концов, моя любовь была обычной, но даже толика ласки от Джессики была драгоценна.

Умоляя Тейта дать мне больше времени, я отложил переезд в Сент-Пол еще на полтора месяца, имея возможность выполнять часть работы, работая удаленно. Но через шесть недель работа исчезла, и к тому времени я был просто выбит из колеи. Мои дети и теща ненавидели меня - хотя пока Барб продолжала говорить только о том, что я слишком остро реагирую, - а жена говорила мне, что я ошибаюсь насчет ее измены мне или что в любом случае я не смогу это доказать.

Я был измотан. Оставаться в доме было соревнованием на выносливость. Но это была нечестная борьба. Каждый день мои дети умоляли меня остаться, просили не делать этого. Сломавшись, я начала рассказывать Дженне о том, что сделала ее мать, но она отказывалась слушать. Это только еще больше разозлило ее. Тогда она поклялась, что больше никогда не будет со мной разговаривать.

Сказать, что я был сломлен, - это просто ничего не сказать. Уход был актом трусости. Я знаю это, но в то время это было трудно осознать.

В Сент-Поле моя сестра Билли взяла меня к себе. Внезапно я превратился из злого отца в любящего дядю для Джона и Алли. Трудно вернуться туда, где тебя ненавидят, когда тебя вдруг окружают люди, которые тебя любят".

Уехав, дети отвернулись от меня. Они поклялись, что не будут разговаривать со мной, пока я не соглашусь вернуться домой навсегда. К тому времени, когда мы встретились с судьей на официальном слушании по вопросу опеки, это было дело об отказе от детей. Я был отсутствующим, ненавистным родителем, а моя жена, по крайней мере на бумаге, была мамочкой, преданной своему делу. Мне хотелось кричать, когда президент университета моей жены сделал заявление в суде, что Джессика изменила свой график и теперь работает в лаборатории только 20 часов.

Дженна нарушила свою клятву не разговаривать со мной. Ну, типа того. Она была приведена к присяге и показала, что отчаянно хочет остаться с мамой. Когда после клятвы на Библии говорить правду Барбара предстала перед судьей, восхваляя достоинства своей дочери, мир словно вывернулся наизнанку.

Но даже того, что я был нелюбящим, отсутствующим отцом, было недостаточно, поэтому адвокат Джессики представил в суд документы, доказывающие мою психическую нестабильность.

Это была полная чушь, но она предстала перед судьей. И мне ничего не оставалось делать, как попытаться объяснить это в своих показаниях.

Когда я учился в колледже, у моего отца случился обширный сердечный приступ во время рождественских каникул. Джессика и мои друзья заставили меня пойти в школьную консультационную службу... и где-то там была анкета, в которой какой-то врач-крыса сделал пометку: "...история депрессии и суицидальных мыслей?". Как будто то, что я грустил, когда умерла моя мать, или сказал, что в шестилетнем возрасте мне было так грустно, что хотелось просто лечь и умереть, было попыткой самоубийства.

Но судья даже не делал вид, что слушает мои объяснения. Ему было достаточно того, что кто-то где-то записал "история депрессии и суицида".

Адвокат Джессики попросил десятиминутный перерыв как раз перед тем, как судья собирался вынести решение об опеке. Боже, это было похоже на то, как будто находишься в маленьком городке и все в суде знают, в какую сторону пойдет дело, еще до того, как было сказано первое слово. Все было подстроено с самого начала, и теперь, когда меня провели в зал заседаний, все подходило к концу.

Прежде чем войти, мне пришлось пройти мимо своих детей. Джессика уставилась на меня, а Трейси и Томми выглядели отчаянно несчастными.

Когда мы вошли в комнату, нам потребовалось мгновение, чтобы устроиться. После секундного кивка в сторону моего адвоката, адвокат Джессики, маленький цветочный человечек в итальянском костюме, улыбнулся. "Думаю, мы все знаем, какое решение примет судья, не так ли?".

Что я чувствовал? Юридическую и социальную клаустрофобию. Только моя сестра и ее семья поддерживали меня сейчас, но они были далеко от меня. Даже мой адвокат казался несимпатичным, возможно, надеясь на совместное соглашение между сторонами, чтобы избежать записи унизительного поражения.

Я посмотрел на адвоката Джессики. "Вы проделали мастерскую работу. Если бы я был судьей, даже я бы вынес решение против того, чтобы я получил опекунство".

Улыбка цветоносного мужчины стала ледяной. "Вам бы хотелось, чтобы это была полная опека. Мы попросим судью запретить любые свидания или, если они должны быть, сделать их ограниченными и контролируемыми".

Я посмотрел на своего адвоката и увидел, что она избегает моего взгляда.

"Если вы согласитесь вернуться в дом и брак возобновится, мы согласимся на первичную опеку. При условии, что вы будете действовать добросовестно, весь этот вопрос в любом случае отпадает".

Вот оно. Все или ничего. Моя жена превратила наших детей в инструмент, чтобы вернуть меня в семью и защитить драгоценный порядок в ее жизни.

Я наклонился и прошептал на ухо своему адвокату. "Это трудное решение, не так ли..."

Женщина только кивнула, но выражение ее лица изменилось, когда я продолжил.

"Трудно понять, некомпетентны ли вы или вас подкупили".

Возможно, это было мелодраматично, но мой гнев должен был куда-то деться, а мой адвокат, намеренно или нет, предложил меня в качестве жертвенного агнца.

Видя, что я прихожу к решению, Джессика посмотрела на меня и подарила мне то, что показалось ей искренней улыбкой. "Так будет лучше для всех, Питер. Просто возвращайся домой, и все будет прощено".

Я кивнул. "Джесси, в тебе нет ничего, если ты не последовательна". Я улыбнулся Джессике и ее юридической акуле, встал и жестом приказал своему адвокату следовать за мной. "Хорошо, приведите палача".

Несмотря на свои слова, я все еще цеплялся за надежду.

Приятно верить в сказку, но в реальной жизни нет ни волшебных тыкв, ни странствующих фей. Правда в том, что Золушка умерла бы старой девой после того, как ее до смерти обработали в доме одной из ее сводных сестер.

Судья вежливо улыбнулся Джессике, когда она вошла в суд, и свирепо посмотрел на меня. У него все было просто. Добавьте к списку моих предполагаемых недостатков как отца психическую неуравновешенность и возможную опасность для себя и окружающих, и все было кончено. Как я узнал позже, даже в честном бою у меня не было бы шансов в руках этого 73-летнего южного джентльмена, который считал, что отец должен получать опеку только в том случае, если мать находится в стойком вегетативном состоянии.

Как выразился судья, моя жена получила "полную и абсолютную опеку". Хотя после секундного раздумья и серьезных оговорок он разрешил мне ограниченное посещение под надзором в удобное для моей жены время.

*****

Прошло четыре месяца после слушания по делу об опеке, и вот я уже в аэропорту, направляюсь к такси, которое отвезет меня на первое посещение под присмотром. Для начала у меня есть два часа, которые я должен провести с детьми. Два часа, и я не знаю, будет ли там Дженна, будут ли со мной разговаривать Трейси и Томми.

Я настраиваю себя на это. Может быть, людям, которые могут видеться или разговаривать со своими детьми в любое время, это кажется пустяком, но два часа с моими детьми - это золото. После этого я вернусь в свой мотель и сделаю кое-какую работу, прежде чем завтра встану рано утром и отправлюсь утренним рейсом обратно в Сент-Пол.

Это моя жизнь, и, как ни посмотри, она не так уж ужасна. Лавина закончилась. Как бы плохо ни было, я выкапываюсь. Шаг первый - снова увидеться с детьми и сделать все возможное, чтобы они пережили развод. Шаг второй - добиться, чтобы суд разрешил мне посещать детей без присмотра. Шаг третий - добиться нового слушания по опеке.

Сегодня начинается первый шаг.

Больше, чем надежда, на моей стороне терпение. Джесси может долго изображать из себя преданную, любящую мать. И я буду готов к этому психически неуравновешенному бреду на следующем слушании. Самое главное - если только Бог действительно не ненавидит меня - следующий судья семейного суда не будет реликтом Конфедерации. По крайней мере, мне он не достанется; он умер около двух недель назад, по моим предположениям, подавившись льдом в своем мятном джулепе.

Продолжение следует. ..

*-*-*-*-*

Do Not Pass Go by LightontheSound ©

Примечание: "Не проходите мимо и не собирайте 200 долларов" - это знаменитая инструкция из настольной игры "Монополия". Она напечатана на игровой карте, которая говорит игроку идти прямо и немедленно на место "Тюрьма". Этот игрок не должен предпринимать никаких других действий до того, как окажется в тюрьме.