Вернувшись домой, я позвонил Татьяне, одинокой соседке, давно уже делавшей прозрачные намеки, и пригласил зайти. К ее приходу на столе стояли закуски и вино, разлитое в фужеры.

— За что пьем? — спросила она, садясь за стол.

— За упокой души моего брака.

— Изменила? Я давно этого ожидала, только не говорила тебе.

— Почему?

— Она красива, но слишком эмоциональна, доверчива и открыта, поэтому уязвима от прохвостов, ищущих таких женщин. Мерзавцы выворачивают их психику наизнанку. Рано или поздно это случилось бы с ней.

— Ты тоже красивая.

— Да, только я стояла крепко – муж не устоял.

В это время открылась дверь и зашла Лара. Она остановилась в дверях, пораженно смотря на нас покрасневшими от слез глазами.

— Меня угостите? — спросила осторожно.

— Садись, — я налили ей вина.

— За что пьем? — робко спросила, сев за стол.

— За упокой души нашего брака.

— Ты уже все решил за нас двоих? — с укором посмотрела в глаза.

— А как бы ты решила, если бы я изменил тебе?

— Я не изменила.

— Откуда мне знать? Ну, хорошо, пусть не успела изменить, скажи мне, ты бы впустила его в себя, если бы я зашел на полчаса позже? Молчишь? Значит, впустила бы. Значит, в голове ты уже слила меня и наш брак, просто не успела изменить физически.

— Я не сливала. Я люблю тебя, и жить без тебя не смогу. Я умру, если бросишь меня.

— Интересная у тебя логика: любить одного, а трахаться с другим. Или ты любишь его, а я – так, запасной вариант, если он передумает?

— Я не люблю его, только тебя люблю. Я уже прокляла его и больше никогда не увижу.

— Ну, это уже ваши дела, и меня они не касаются. Заявление о разводе подписала?

— Нет, и не буду подписывать.

— Значит, через суд. С этого дня я с тобой в постель не лягу, и предпочитаю, чтобы ты съехала к матери или к тому мужику, и начинала новую жизнь без меня. Я тоже начну свою.

— С ней? — кивнула на Таню.

— Я бы с радостью, — откликнулась та, посмотрев на меня, — я давно тебя люблю, только ты, сухарь, этого не замечаешь.

Лара заплакала и, вскочив, убежала в спальню.

— Ты серьезно это сказала или чтобы разозлить Лару?

— Серьезней не бывает, — сказала она, расстегивая халат и садясь мне на колени. Под халатом ничего не было.

— Таня, ты нравишься мне и всегда нравилась, но я не люблю тебя. Любовь невозможно, как стрелку, сразу перевести с одной женщины на другую.

— Я знаю и не тороплю тебя. Я подожду столько, сколько захочешь, хоть всю жизнь.

За стенкой послышались рыдания.

— Пойдем ко мне, она не даст тебе здесь расслабиться.

Я застыл, не зная, что делать. Я понимал, что Таня пытается блокировать сексуальную часть моей любви к Ларе, но я не был уверен, изменила ли Лара физически, а без этого имею ли моральное право трахать Таню.

— Пойдем, она уже изменила тебе, просто, не успела снять трусы, замешкалась. А может, и снимала или отодвигала, — Таня, встав, потянула, меня за руку.

— Ого, — удивленно сказала она, кивнув мне между ног, — твой молодец уже все решил за тебя.

Я уже неделю был обделен сексом, и не удивительно, что он встал на полуголую красивую женщину. В конце концов, Таня права, даже если член того мужика не успел побывать в ней, она просто замешкалась снять трусы. Я встал и пошел за Таней.

— Так, никаких ласк, — заявила она как только зашли в квартиру. Твой стояк сейчас порвет штаны, а у меня после мужа не было никого, и я голодна, как волчица зимой.

Таня скинула халат и стала расстегивать мой ремень. Я за это время снял майку и, отойдя к стулу, избавился от остальной одежды. Смотрю, Таня уже лежит, раздвинув ноги. Между губ просочилась капля и стекает к ягодице. Я вошел в нее и сразу, без ласк, стал долбить – там и без них уже все хлюпало. Почувствовав ответные спазмы, прорычал:

— Сейчас кончу.

— В меня, — выкрикнула она и прижала к себе.

Кончили вместе. Я слез с нее и откинулся, стараясь отдышаться.

— Спасибо, — сказала Таня, положив голову мне на грудь.

— Глупая, разве можно за это благодарить?

— Смотря кого и за что, — ответила она и пошла в душ.

Я последовал за ней, и полчаса мы то ли мыли, то ли возбуждали друг друга. Заметив, что у меня встает, Таня сказала:

— На сегодня хватит, оставь на завтра. Иди посмотри, что с ней – как бы чего не сотворила.

Я вернулся к себе и увидел Лару за кухонным столом. Перед ней стояла чашка с водой, рядом лежал пустой блистер от каких-то таблеток. Пока я его рассматривал, Лара сползла со стула и рухнула на пол. Черт, да что же это – ужаснулся я. Наглоталась таблеток, что ли? Бросившись к туалету, я открыл дверь и, вернувшись, поднял Лару на руки.

— Вот же дура, ну, дура, — бормотал я пока нес ее.

Согнув над унитазом, правой рукой я перехватил ее за живот, а левую кисть засунул в рот и стал пальцами шевелить возле горла до тех пор, пока из нее не хлынуло содержимое желудка. Среди блевотины мелькали белые таблетки. Раз за разом я проделывал это, надеясь на то, что мои усилия не опоздали. Я уже не думал об измене – важность измены казалась мне бесконечно мелкой по сравнению с человеческой жизнью, ее жизнью. Меня душила вина за то, что пока я трахался с чужой женщиной, моя жена умирала здесь.

— Давай, давай, выплевывай эту гадость, — призывал я ее в отчаянии, пытаясь спасти.

Наконец, поняв, что больше ничего не выходит, я положил ее на кровать и побежал к Тане.

— Лара наглоталась таблеток, помоги отвезти в больницу, — бросил я, когда она открыла дверь, и кинулся назад.

Я положил пустой блистер в карман, и пока я собирал ее документы, прибежала Таня. Я отдал ей ключи от квартиры и машины и поднял Лару на руки.

— Открой дверь, потом закрой за мной и беги к машине. Левой кнопкой разблокируй ее и открой заднюю дверь.

Таня все сделала, и когда я поднес Лару к машине, она уже стояла возле открытой двери. Вдвоем мы уложили ее на заднее сиденье. Да, Таня – твердая натура, вспомнил я ее слова, садясь за руль, — она бы никогда не покончила собой, но и я не влюбился бы в нее пять лет назад – она никогда никого не впускает в свою душу. Таня села рядом, и, рванув с места, я погнал по автобусной полосе в ближайшую больницу.