Джим:

– Я – не Джулия. Джим, я Рэйчел, а ты подарил эти кольца Джулии.

Ее слова глухим эхом отдавались в моих ушах. Она протянула руку и уронила кольца, которые только что сняла, мне в руку.

Я посмотрел на кольца у себя на ладони, действительно ли она только что вернула их мне. Кольца, которые всего пару часов назад так много значили для нее. Я в ужасе наблюдал, как она попросила свои кольца у этого ублюдка, что называл себя ее мужем.

Он протянул их ей, и она посмотрела на них, переворачивая снова и снова.

Я затаил дыхание. «Пожалуйста, Джули, – думал я, – пожалуйста, не делай этого, не надевай эти кольца.

Ее глаза широко раскрылись.

– РП десять лет любви. – Она произнесла эти слова тихо. Затем добавила:

– О, это объясняет буквы Р, П и Д на моем крестике. Рэйчел, Питер и Джулия.

Питер сказал:

– Я купил его тебе после рождения Джулии.

Я взглянул на крестик у нее на шее, это единственное, что было на ней, когда ее нашли. Она обожает это чертово украшение и никогда его не снимает. Когда она порвала цепочку, мне не разрешили купить замену, пришлось починить старую.

Затем Джулия (я отказываюсь думать о ней как о Рэйчел) ахнула:

– О, верно, в том году у нее было воспаление гланд, вот почему она опоздала на экзамены по музыке, и почему тебя не было на яхте.

Он разговаривал с ней, но я не слышал слов. Я просто наблюдал за кольцами, когда она крутила их. И снова все, о чем я мог думать, было: «Не делай этого».

Джули надела кольца на палец, и мой мир рухнул.

Она рассказывала о том, как кольца чувствовались у нее на пальце, когда мой желудок перестал скручиваться.

Мне нужно было узнать.

– Что нам делать? – спросил я, прерывая их разговор. – Она моя жена, а не твоя. У нас есть почти два года счастливых воспоминаний, которые сейчас просто ничего не могут значить...

Самодовольный британский ублюдок огрызнулся в ответ:

– Не пытайся заронить в меня чувство вины. У нас воспоминаний – более семнадцати лет и дочь. Рэйч, возможно, не может все вспомнить, но все это вернется к ней.

Было что-то еще, но я этого не слышал.

Я протянул руку своей жене, и она взяла ее с печальным выражением лица.

– Пожалуйста, Джули, не бросай меня. Я так тебя люблю. Не знаю, что бы я без тебя делал.

Питер не выглядел счастливым от того, что она держала меня за руку.

Следующей заговорила моя сестра, моя разумная сестра:

– Джимми, ты должен дать ей время. Что бы ни случилось, после сегодняшнего вечера уже ничего не будет по-прежнему. Ты не можешь просто ожидать, что она уйдет от своей семьи теперь, когда начинает о них вспоминать. Мэри говорила тебе, что всегда есть риск, что к ней вернутся воспоминания, и у нее будет другая жизнь. Везде должны быть компромиссы.

Но ведь и у нас есть общая жизнь! И почему, интересно, его не было с ней, когда она пропала? Он хорошо справлялся с искажением ее возникающих воспоминаний, а не было ли чего-нибудь такого в том, что люди с амнезией часто пытаются подавить плохие воспоминания.

Я попробовал еще раз:

– Но у нас имеется только его слово, что вместе они были счастливы. Не пытался ли ее разум защитить ее от неудачного брака? Может, амнезия у нее именно поэтому?

Джули покачала головой.

– У меня была амнезия, потому что меня ударило по голове. Я бы запомнила, если бы мой брак был плохим. Просто от него исходит слишком много любви, чтобы это было правдой.

Этот человек привел другие доказательства и места, где она могла бы подтвердить, насколько счастливыми были их семья и брак.

«Черт, – подумал я. – Я хочу вернуть все так, как было два часа назад. Я хочу, чтобы ее воспоминания о нем и ее прошлой жизни исчезли. Я хочу того, что у меня было».

Нас прервало прибытие заказанной еды и напитков. Я налил себе большой стакан виски со льдом и увидел, что Эми и Джули обеспокоенно смотрят на меня. Обычно я пил не много, но этот стакан наполнил почти до краев.

Последовала пауза, в течение которой, я думаю, все глубоко вздохнули и попытались осмыслить то, что только что произошло. Мы все смотрели друг на друга. Мне отчаянно хотелось подойти и утешить Джули, но когда я сделал движение, меня за руку схватила Эми и остановила.

Джули сидела неподвижно, по-видимому, глубоко задумавшись, несколько раз она открывала рот, чтобы что-то сказать, но останавливалась и закрывала. Наконец, она, казалось, мысленно пожала плечами и посмотрела на меня, затем на Питера.

Она посмотрела на часы и спросила Питера.

– Мы можем ей позвонить?

«Позвонить кому?» – задумался я, а потом вспомнил: ее дочери. Неужели я на самом деле настолько бессердечен, что хочу оградить ее от дочери?

Питер сказал.

– Мы с Рэйчел хотим поговорить с нашей дочерью, и не собираемся делать это перед аудиторией.

Он многозначительно посмотрел на меня и добавил:

– И я не хочу говорить дочери, что ее мать замужем за кем-то еще. Это все мы должны сделать с глазу на глаз.

Он взял ее за руку, и она встала, чтобы встать рядом с ним. Я не собирался оставлять его наедине с моей женой, поэтому решил к ним присоединиться.

– Нет, – резко сказал он, – все вы можете либо подождать здесь, либо уйти, мне все равно. Но это дело только моей семьи... нет, нашей семьи.

Я поднялся на ноги, шагнул вперед и покачал головой.

– Она – моя жена, – сказал я, – и я имею право знать, о чем говоришь ты.

Питер замер, а затем зарычал на меня:

– У тебя нет никаких гребаных прав в том, что касается этого. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, мне хочется тебя ударить. Ты заставил мою жену нарушить наши свадебные клятвы, мы обещали, что будем верны друг другу. Я сдержал свою клятку, даже когда думал, что она мертва.

Джули побледнела и посмотрела на него с потрясенным выражением лица. Я просто стоял, не зная, что сказать.

Он выругался, а затем сел и пробормотал.

– Рэйч, прости, я знаю, что никто не виноват. Как ты могла быть верна тому, о существовании кого даже не подозревала?

Он обхватил голову руками и заплакал.

– Господи, – всхлипнул он, – ты не представляешь, насколько сильно я по тебе скучал.

Я в ужасе наблюдал, как Джули опустилась на колени рядом с ним и обняла плачущего ублюдка, по ее лицу текли слезы. Как она могла проявлять сочувствие к этому разрушителю нашего брака?

Она прошептала, и я едва расслышал слова.

– Знаю, я тоже по тебе скучала. В моей жизни была пустота. Я знала, что есть кто-то; просто не могла найти ни воспоминаний, ни слов.

Она обернулась, чтобы посмотреть на нас.

– Не могли бы вы все, пожалуйста, уйти.

Затем она обратилась прямо ко мне.

– Джим, я не могу остаться с тобой. Пока мы во всем этом не разберемся, я попрошу отель найти мне другой номер. И нет, я не собираюсь оставаться также и с Питером.

А потом спросила мою сестру:

– Эми, не могла бы ты упаковать мои вещи и оставить их для меня на стойке регистрации?

Она поднялась на ноги и подошла ко мне. Она положила руки мне на плечи, и я крепко прижал ее к себе. Она поцеловала меня, и я умоляюще прошептал:

– Я люблю тебя, не бросай меня.

– Я тоже тебя люблю, но сейчас тебе пора идти, – ответила она и вырвалась из моих объятий.

Эми взяла меня за руку и потащила прочь. Я, пошатываясь, сошел, идя рядом с ней, с деревянной дорожки на холодный песок. Я продолжал держать в руке крепкий напиток, который себе налил. Чтобы справиться, мне нужен был каждый грамм жидкости.

Эми отвела меня обратно в мой номер, и я оцепенело сел на край кровати, наблюдая, как она собирает вещи Джули и начинает упаковывать их в ее чемоданы.

– Почему она так со мной поступает? – спросил я.

– Она сильно сбита с толку. Мы тебя предупреждали, что всегда есть вероятность, что к ней вернется память, и что у нее будет жизнь, к которой она хотела бы вернуться.

– Но она меня любит, Господи, мы собирались завести детей!

– Она ведь не беременна, не так ли? – быстро спросила Эми.

Я пожал плечами.

– Не знаю, пару недель назад она перестала принимать таблетки. Когда мы приехали, у нее как раз закончились месячные, так что, все возможно.

Но, честно говоря, я сомневался, если бы она была беременна, разве это изменило бы ситуацию?

Джули удалось снять для всех нас три номера рядом друг с другом, и между моим номером и комнатой Пола и Мэри была общая дверь.

Эми постучалась в нее, и Пол открыл с их стороны. Он затащил меня в их номер, а Мэри присоединилась к Эми. Я отстранился от него, полез в свой чемодан, вытащил завернутую коробку и отдал Эми.

– Это – мой подарок ей на годовщину. Положи его в чемодан, пусть она поймет, что я все еще ее люблю.

Она обняла меня и пообещала, что коробка будет наверху, где она ее найдет, едва откроет чемодан.

Появился Дэвид с бутылкой Джей Ди и налил мне. Я с благодарностью отхлебнул, огненная жидкость обожгла горло, прежде чем теплым сиянием осесть в животе.

Я сел на их кровать и посмотрел на друзей.

– Что мне делать? – спросил я их.

– Даже не могу себе представить, через что ты проходишь, – сказала Мэри, подошла и села рядом со мной.

Я знаю Пола и Мэри со средней школы. Мы, с моей бывшей, учились на том же потоке. Мы с Полом были в футбольной команде, Мэри и Сэм, то есть моя бывшая, Саманта, были болельщицами.

Я повел на выпускной Мэри, Сэм пошла с Полом. Где-то на первом курсе колледжа мы обменялись подружками. Никто из нас на самом деле не понимал, почему и как это произошло, но мы это сделали, и к концу колледжа я женился за Сэм. Год спустя поженились Мэри и Пол.

Мы все были очень близки, а потому были шокированы, когда выяснилось, что у Сэм большую часть нашего брака был роман с ее боссом. Насколько все банально? Она ушла, когда я узнал, что я – не отец нашего сына, и забрала его с собой. Иногда я думаю, что Мэри чувствовала себя ответственной, когда мы увидели, чем занималась Сэм.

В те мрачные дни, последовавшие за разводом, Пол и Мэри поддерживали меня в здравом уме, но прошли годы, прежде чем мне снова захотелось вступить в круг знакомств. Два года назад на пикнике у своей сестры я познакомился с Джулией. Несколько месяцев я отсутствовал, так что, не слышал ее истории.

Она жила у Пола с Мэри, и они взяли ее с собой.

Она была прекрасна и загадочна, и я влюбился в нее в тот же день. Я заполнял пустоту в ее жизни, а она заставила меня опять почувствовать себя желанным. Год назад мы поженились, и еще несколько часов назад я думал, что все радужно: новая жена, новая жизнь, а вскоре и новые дети.

Я свернулся калачиком на кровати и начал рыдать. Меня обхватила пара рук, и я поднял глаза, надеясь увидеть Джулию, но в ответ на меня смотрело лицо Мэри. Я снова всхлипнул и прижал ее к себе.

***

Питер:

Эми кивнула и потащила своего брата вниз по причалу. Остальные пожелали спокойной ночи, Мэри обняла Рэйчел и поцеловала в щеку, прежде чем последовать за остальными в темноту ночи.

Рэйчел вернулась ко мне и обернулась, чтобы посмотреть, как они уходят. Я встал позади нее, и она прижалась ко мне спиной, а мои руки обняли ее за талию. Она откинула голову назад, так, что та легла мне на плечо. Мои руки переместились с ее талии вверх, чтобы обхватить груди. Сквозь тонкий материал ее платья и лифчика я чувствовал, как твердые бугорки ее сосков прижимаются к моим ладоням.

Она замерла, но через мгновение расслабилась и удовлетворенно вздохнула, положив свои руки поверх моих.

– Я помню, как ты прикасался ко мне. Это так естественно, когда ты снова обнимаешь меня.

– Я скучал по тебе в своих объятиях. Я никогда не переставал тебя любить.

Я поцеловал ее в затылок, она вздрогнула и прижалась сильнее.

После чего повернулась ко мне лицом, и ее руки обвились вокруг моей головы. Ее рот нашел мой, и мы долго целовались, наши языки дразнили друг друга.

Она вырвалась, чтобы сказать:

– Не знаю, что говорить. Я бы солгала, если бы сказала, что последние три года скучала по тебе. Но мои единственные воспоминания – это воспоминания о жизни с Мэри и Полом, а затем о встрече и влюбленности в Джима. А теперь я все больше и больше вспоминаю о своей жизни с тобой и Джулией, и хочу вернуть твою любовь и те счастливые времена.

Мы снова поцеловались, и она сказала:

– Что бы я ни сделала, я причиню ему боль, а он этого не заслуживает.

– Прости, – сказал я. На мои глаза наворачивались слезы.

– Не надо, в этом никто не виноват. Я пыталась представить, как бы отреагировала я, если бы ситуация была обратной. Не думаю, что смогла бы справиться с этим так же хорошо, как ты.

– Поверь, я едва пережил тот первый год, меня поддерживала только Джулия.

Я сморгнул слезы и попытался улыбнуться.

– Ты не хочешь поговорить с дочерью?

Она не могла говорить и просто кивнула.

Она последовала за мной в коттедж и смотрела, как я достаю свой Macbook. Я догадался, что когда мы закончим разговор, она захочет пойти в свой номер. Поэтому воспользовался телефоном в номере и позвонил дежурному менеджеру.

– Мне нужен номер для моей жены...

– Да, верно, для леди, зарегистрированной как миссис Голдторп в номере...?

– Рэйч, в каком ты номере? – спросил я.

– Триста девять.

– Триста девять... – повторил я

– Да, устроит. И еще, ее подруга принесет вниз ее чемодан. Не могли бы вы попросить кого-нибудь отнести его в ее номер и принести в мой ее ключ-карту...

– Спасибо.

Она одарила меня благодарной улыбкой.

– Тебе не стоило этого делать; я могла бы все уладить сама.

– Нет, не могла, свободных номеров нет, отель полностью забронирован.

– И как же ты это сделал?

– Один номер всегда зарезервирован для владельцев, я им не воспользовался, так что, он твой.

Я указал в окно на пляж.

– Это вон там, последняя из этих вилл.

Я вернулся к текущей задаче и забрал из спальни свой мобильный, чтобы позвонить родителям.

– Мне нужно, чтобы они разбудили Джулию и подготовили ее, – объяснил я.

И тут я задал вопрос. Вопрос, которого боялся, с тех пор как она сказала, что хочет поговорить с Джулией.

– Рэйч, ты ведь не скажешь о своих отношениях с Джимом?

– Я не собираюсь говорить ничего, кроме того, что моя амнезия вызвала пару осложнений, которые мне нужно решить.

Она смаргивала слезы, и я протянул к ней руки. Она шагнула вперед и крепко меня обняла.

Я прошептал:

– Я так сильно тебя люблю. И хочу, чтобы ты вернулась в нашу жизнь. Но если решишь, что твое будущее – с Джимом, я не буду тебя останавливать... но не позволю забрать у меня нашу дочь. Мы все еще нужны друг другу.

– Господи, Пит, как я могу игнорировать то, что последние два года я была влюблена в Джима. Теперь я словно живу в двух мирах. Меня начинают одолевать воспоминания о тебе и Джулии. Я вижу, как сильно ты меня любишь, и помню, как сильно я люблю тебя... и Джулию.

Долгое время она сидела, уставившись на пустой экран моего ноутбука, погруженная в свои мысли. Раздался звонок в дверь, и я забрал у консьержа ключ от ее номера.

Снова сев рядом с ней, я, казалось, вывел ее из задумчивости, и она глубоко вздохнула. Затем повернулась ко мне и широко улыбнулась.

– Я – твоя жена, я всегда была ей и в будущем буду снова. С каждой минутой я все больше вспоминаю о нашей совместной жизни. Можем мы поговорить с нашей дочерью?

Она видела, что я наблюдаю за ней.

– Питер, пожалуйста, пойми; я ничего не могу с этим поделать, но какая-то часть меня всегда будет любить Джима. Он был рядом, когда я нуждалась в нем, и он меня любит.

Не знаю, как выглядело мое лицо, но что бы то ни было, это заставило ее быстро сказать:

– Но это меркнет, когда я сравниваю его с годами, которые мы провели вместе. Я хочу вернуться домой. Я хочу, чтобы ты любил меня так, как я помню. Так что, завтра мне необходимо поговорить с Джимом и остальными, послезавтра мы должны улетать.

Я позвонил своим родителям. В трубке послышался сонный мамин голос. Мне потребовалось несколько минут, прежде чем родители полностью осознали, что я им говорю. Я услышал, как мама зовет Джулию, говоря ей, чтобы та принесла в их спальню свой ноутбук, и что есть новости о ее матери.

– Она готова, – сказал мой отец и положил трубку.

Я позвонил на ноутбук дочери, и почти сразу же ее экран заполнило сонное лицо.

– Папа, что все это значит? Бабушка говорит, что есть новости о маме, нашли ее тело?

– Джулия, она жива, – всхлипнул я. – Через минуту я дам тебе с ней поговорить, но ты должна знать, что она потеряла память. Она едва начинает кое-что вспоминать о нас, так что, будь с ней помягче. Теперь, когда мы нашли друг друга, к ней с каждой минутой возвращается все больше воспоминаний.

Я подвинул ноутбук так, чтобы она смогла видеть свою мать.

Из динамиков раздался жалобный крик: «Мамочка!». В то время как Рэйчел просто повторяла: «О, моя малышка».

Комнату наполнили звуки плача моей жены и дочери.

Я откинулся на спинку стула и позволил им говорить. Рэйчел сдержала слово, она просто сказала, что амнезия вызывает некоторые проблемы с ее личностью, и чтобы разобраться во всем этом потребуется несколько дней. Она не может улететь обратно, пока все не уладится. Про Джима она так и не упомянула.

У меня в кармане завибрировал телефон. Это было СМС от моего отца.

Сегодня позже будет рейс, мне посадить на него Джулию?

Да, – пришли мне подробную информацию и время ее прибытия.

Похоже, он приземляется чуть позже полуночи.

Отлично, спасибо, папа.

Баз проблем.

Я показал экран своего телефона Рэйчел. Она задумчиво посмотрела на меня, затем улыбнулась и снова сосредоточилась на экране.

Еще через десять минут она втянула в разговор меня, и мы проговорили еще минут десять, прежде чем я закончил, сказав дочери, что она летит к нам, после того как рядом с ней появился мой отец с поднятым большим пальцем.

Джулия взвизгнула и послала нам обоим воздушные поцелуи.

Я закрыл ноутбук и внимательно посмотрел на Рэйчел. Казалось, она не хотела встречаться со мной взглядом.

– В чем проблема, – спросил я. – Я думал, ты будешь рада ее увидеть?

– Я рада, я действительно рада. Я так сильно хочу ее увидеть, что у меня болит в груди. Я хочу, чтобы мы все снова были вместе, дело не в этом.

– Так в чем же?

– Пит, пожалуйста, пообещай, что выслушаешь меня, потому что уверена, тебе не понравится то, о чем я собираюсь тебя попросить.

Мой желудок сжался, и я почувствовал тошноту, так много мыслей и эмоций нахлынуло на меня. И теперь она хотела причинить мне еще больше боли и душевных мук.

– Завтра, нет, полагаю, уже сегодня – годовщина нашей свадьбы. Джима и моей, то есть, – сказала она. – Мы вшестером собирались провести день на яхте; где должен был состояться праздничный ужин, а затем – последняя ночь для нас, прежде чем мы улетим домой во Флориду на следующий день.

Я ждал, когда она перейдет к делу, но было похоже, что она не могла придумать, что говорить дальше.

Наконец, она продолжила, и по ее словам и по тому, как она говорила, было очевидно, что она знает, что это – не то, что я хотел бы услышать.

– Я думаю, плавание и обед отменятся, – начала она. – Но надеялась, что ты доверяешь мне достаточно, чтобы, когда я спрошу, не могу ли провести вечер моей годовщины с Джимом, ты позволил бы мне...

Ее голос затих, когда она наблюдала, не изменилось ли выражение моего лица. Затем поспешно продолжила:

– Мне необходимо объяснить, почему я приняла свое решение, и нужно сделать это лицом к лицу. Надеюсь, ты будешь достаточно великодушен, чтобы позволить мне провести с ним мою последнюю ночь.

Она посмотрела на меня, и ее глаза были красными.

– После приезда Джулии это станет невозможно. Похоже, я даже не смогу дать ему это последнее.

Боже, согласен ли я на то, чтобы у него с ней была последняя ночь?

Я думал о том, через что они оба прошли, я пережил сердечную боль потери, и все бы отдал за последнюю ночь с ней. Я был уверен, что должен сказать «да». Это больно, но, думаю, ради утешения я выпью бутылку скотча. И тут же подумал: а действительно ли я верю, что ее любовь ко мне достаточно сильна, чтобы я мог дать им шанс на завершение. И есть способ, которым я все еще могу дать ей понять, на что она может рассчитывать.

Я протянул ей руку, она нервно взяла ее и пристально посмотрела мне в лицо.

Я сказал.

– Я знаю, каким рейсом она летит, я прилетел тем же. Она не успеет пройти иммиграционный и таможенный контроль до часа ночи, и если мы оба будем там до часу, чтобы ее встретить, то нет никакой причины, почему ты не можешь провести с ним большую часть ночи.

Она посмотрела на меня с недоверчивым выражением на лице.

– Ты разрешаешь, ты не будешь против?

– Конечно, мне не все равно, но ты права, вам двоим необходимо поговорить. Господи, меньше шести часов назад ты и не помнила о моем существовании. Ты приехала сюда, чтобы отпраздновать годовщину свадьбы, а я все для тебя испортил. Самое меньшее, что я могу сделать, это дать тебе достаточно времени, чтобы попрощаться с Джимом. Но тебе необходимо попрощаться с ним сегодня вечером, а не тогда, когда Джулия будет здесь, я не хочу, чтобы они встречались, пока у нас не будет времени воссоединиться как семья.

Я видел, как она думает.

– Понимаю, и обещаю, что позабочусь о том, чтобы никто не упомянул об этом. Сколько времени потребуется, чтобы добраться отсюда до аэропорта? – спросила она.

– Около получаса в это время ночи.

– Я собираюсь поехать с тобой, и обещаю, что в полночь буду ждать у стойки регистрации.

Я улыбнулся, а затем передал ей ключ от ее нового номера. Она подержала его в руке, а затем положила на стол.

– Мне он не нужен, я помню, что сказала Джиму, что не буду этого делать, я так долго не спала в твоих объятиях, и так сильно этого хочу. Только мне нужны мои чемоданы, они все еще на стойке регистрации?

Думаю, их отнесли в твой номер, но я попрошу кого-нибудь принести их.

Я позвонил на стойку регистрации, и через несколько минут чемоданы были доставлены.

– Где ванная, дорогой?

– Рядом с главной спальней, через вон ту дверь.

Она взяла с собой один из своих чемоданов и исчезла за дверью. Я закрылся и очень быстро принял душ в другой ванной. Я побрился и натянул шорты для сна. Когда вошел в спальню, Рэйчел все еще была в ванной за закрытой дверью. Я сел на кровать и стал ждать. Через несколько мгновений я услышал, как она всхлипывает. Я постучался и открыл дверь.

Рэйчел сидела на полу, завернувшись в пушистое белое полотенце. Она тихонько всхлипывала. На полу лежала ее открытый чемодан. Сверху была шкатулка с драгоценностями. В ее руке была зажата нитка жемчуга.

Я сел, и она положила голову мне на плечо, я погладил ее по волосам, и она перестала плакать.

– В чем дело, любовь моя? – спросил я.

– Он, должно быть, решил, что я больше не хочу его видеть. Он положил подарок для меня на годовщину в мой чемодан. Он спрашивал меня, чего бы я хотела, и я ответила: «жемчуг».

– Хочешь пойти повидаться с ним?

Она покачала головой.

– Не сейчас, я верну ему жемчуг завтра вечером, когда увижусь с ним.

Затем она встала на ноги и вытолкала меня из ванной.

– Дай мне минутку, мне нужно здесь закончить.

Я выключил свет, оставив для освещения комнаты только мерцающее пламя свечей на столе. Я скользнул под одеяло и сел, приподнявшись на кровати. Открылась дверь, и в дверном проеме замерла Рэйчел. Мое сердце пыталось выскочить из горла. На ней был шелковый тедди – полупрозрачный боди цвета слоновой кости, который, казалось, светился в свете свечей.

Я откинул одеяло, и она скользнула на левую сторону кровати и свернулась калачиком на боку напротив меня. Она естественно приняла свою любимую позу, положив голову мне на плечо, а свободную руку и ногу закинув на меня. Я почувствовал, как она вся дрожит.

– Странно, – прошептала она, – обычно я сплю на другой стороне кровати, но мне показалось таким естественным быть на этой. Я даже никогда не думала об этом, не это ли была моя сторона?

– Да, другую сторону ты по какой-то причине, известной лишь тебе, терпеть не могла. И тебе нравилось спать, свернувшись калачиком вокруг меня, именно так.

Мой член был твердым и пульсирующим, и она, должно быть, знала о моем состоянии, так как ее нога упиралась в зверя, натягивающего ткань моих шорт. Но ни один из нас не пошевелился, напуганный, я думаю, тем, насколько естественным все это казалось. Единственным нашим движением был равномерный подъем и опускание груди при дыхании. Ее горячее дыхание, казалось, ставило клеймо на моей груди. Звук наших бьющихся сердец сливается с плеском волн о сваи, поддерживающие коттедж

Наконец, ее рука пошевелилась, и кончики пальцев прошлись, очерчивая мое лицо. Я осторожно провел пальцами по знакомым изгибам ее длинной спины. Она повернула лицо, ее губы нашли мои, и мы разделили наш первый за три года настоящий поцелуй.

Я не знал, что думать, впервые с тех пор как она исчезла, со мной делит постель женщина. Но когда мои пальцы ласкали такие знакомые изгибы и выпуклости ее тела, меня охватило жгучее осознание того, что для нее ведь трех лет не прошло. Она делила свое тело с другим мужчиной и была с ним в постели прошлой ночью. Абсолютная боль от этого осознания поразила меня, как удар молнии.

Меня начало трясти, и мне пришлось сесть в постели, чтобы попытаться отдышаться. Я почувствовал, как ее руки обняли меня, крепко прижимая к себе, пока я рыдал от чувства предательства.

Ее вопросы шепотом звенели у меня в ушах:

– Пит, в чем дело? Пожалуйста, любимый, ты же знаешь, что я тебя люблю. Поговори со мной, не отгораживайся от меня.

– Я был... таким... одиноким, – выдохнул я между рыданиями. – Но... он... с ним... ты... все... время.

– О, Пит, мне так жаль.

Она попыталась поцелуем стереть слезы, струящиеся по моему лицу.

– Я ничего не могу сделать, чтобы изменить то, что случилось с нами. Если ты на самом деле любишь меня так, как говоришь, то знаешь, что это – не моя вина. Я – такая же жертва, как и ты. Я потеряла три года со своим мужем и дочерью, которые никогда не смогу вернуть.

Я обнял ее в ответ.

– Знаю, – сказал я. – Прости, это – шок от того, что я вернул тебя, и держу в объятиях настоящую Рэйчел, а не фантазию из снов.

– Ты часто видел меня во сне?

Я улыбнулся.

– Несколько раз в неделю.

– Ну, я настоящая, и не исчезну, когда ты проснешься.

Она встала на колени, стянула с плеч тедди и позволила ему соскользнуть вниз по телу. Ее грудь казалась немного больше, чем я помнил, но темные ареолы и длинные соски были такими же, как и в моих воспоминаниях.

Я сделал то, что делал много раз раньше: провел кончиком языка по ареоле, а затем втянул в рот сосок. Она запустила пальцы в мои волосы, удерживая мою голову на одном месте.

Она застонала от удовольствия, а затем ахнула, когда я сжал между пальцами другой ее сосок. Я осторожно толкнул ее на спину и ловким движением стянул тедди с ее ног. И сразу же заметил одно отличие. Прежняя Рэйчел держала свою киску подстриженной до узкой посадочной полосы. У новой Рэйчел ее подстригли и покрасили в маленькое красное сердечко.

Рэйчел увидела, на что я смотрю, и ярко покраснела.

– Черт, прости, я сделала это сегодня как сюрприз для Джима. Ты ведь не сердишься, правда?

Ну, да, это было больно, но в то время она была сосредоточена только на своей годовщине и, конечно же, на Джиме.

– Он это уже видел?

Она покачала головой.

– Тогда сегодня вечером это станет для него приятным сюрпризом.

Она вздрогнула, когда мои пальцы начали прокладывать свой путь по ее нежной коже.

Она прикусила губу и сказала:

– Ты на самом деле уверен насчет сегодняшнего вечера? Я только что вернула тебя и больше не хочу причинять тебе боль.

– Рэйч, если ты серьезно относишься к своему решению, то мы с Джулией заполучим тебя на всю оставшуюся жизнь. Будет справедливо, если я дам тебе шанс попрощаться с Джимом и своей другой жизнью.

Взгляд с оттенком счастья... Я не совсем уверен, что промелькнуло на ее лице.

– Спасибо, ты не представляешь, как много это для меня значит. Я даже не знаю, согласится ли он, а если согласится, то, что мы будем делать. А что собираешься делать ты?

Она приподнялась на локтях, чтобы внимательно наблюдать за выражением моего лица.

И прежде чем я успел ответить, добавила:

– Если скажешь, что будешь сидеть здесь и пить в одиночестве, то я не пойду. Я помню, что именно так ты поступал в прошлом, когда я делала что-нибудь, что причиняло тебе боль. Пил до отключки. Но сегодня вечером это не вариант. Мы должны встретиться с нашей дочерью.

Что ж, таков, собственно, и был мой план, по крайней мере, насчет выпивки, а не насчет отключки.

Быстро подумав, я сказал:

– Что, если я приглашу твоих друзей поужинать и выпить. Они смогут рассказать, чем ты занималась последние три года, а я смогу рассказать им о нашей совместной жизни. Это даст тебе немного больше времени с Джимом. В полночь я буду ждать тебя в вестибюле.

Затем я добавил комментарий, который, как я знал, ее расстроит, но это было то, что не давало мне покоя, и я знал, что должен ей это сказать.

– Рэйчел, если после встречи с Джимом ты передумаешь и решишь, что хочешь остаться с ним. Пожалуйста, не приходи в вестибюль, я не уверен, что смогу пережить потерю тебя во второй раз. Просто съезжайте, пока я забираю Джулию. Сотрудники на стойке регистрации найдут вам место для ночлега. А я найду какой-нибудь способ объяснить ей, почему тебя там нет.

Она ударила меня кулаком.

– Питер, иногда ты можешь быть настоящей занозой в заднице. Разве я когда-нибудь нарушала данное тебе слово? Нет, и не собираюсь начинать сейчас.

Она посмотрела на меня, удивленная своими словами.

– Я не знаю, откуда это взялось. Я права?

Я улыбнулся.

– Справедливая оценка, я действительно могу быть занозой в заднице, когда хочу. И, насколько знаю, ты лишь один раз нарушила данное мне слово.

– Когда?

– Когда сказала, что мы Джулией встретим тебя на следующей неделе, это было три года назад.

Она тихонько всхлипнула и притянула меня к себе. Она наполовину заползла на меня сверху, прикосновение кожи к коже вызвало воспоминания у нас обоих.

– Что бы я ни сделала завтра вечером, это причинит тебе боль, а ты этого не заслуживаешь, – прошептала она, а затем сделала паузу, прежде чем продолжить:

– Но это – мой последний шанс попрощаться с мужчиной, который тоже не сделал ничего плохого. Он заслуживает того, чтобы с ним обращались намного лучше, чем получилось на самом деле. Прошлой ночью он думал, что у него счастливый, любящий брак. Сегодня он узнал, что его жена не та, за кого он ее принимал, и замужем за другим мужчиной, а завтра я скажу ему, что ухожу. Одному Богу известно, что он почувствует.

Она яростно поцеловала меня, ее язык проник мне в рот. Она взяла мои руки и положила их поверх своих грудей.

– А теперь перестань быть идиотом и займись со мной любовью, заставь меня почувствовать себя лучше.

– Хм, – я перевернул ее на спину и медленно целовал и ласкал ее тело, пока не добрался до этой слабой, почти невидимой мягкой линии крошечных темных волосков на нижней части ее живота. Я помню, как впервые обнаружил ее, и как она подпрыгнула, когда я провел по линии тыльной стороной пальца.

Тихие довольные стоны, сопровождавшие мое путешествие к вновь открываемому, превратились в долгий протяжный вздох, когда тыльная сторона моего пальца провела по линии волос. Она подложила под голову пару подушек, чтобы наблюдать за мной, и, когда она ахнула, я посмотрел на нее. Ее глаза были закрыты, а на лице читалась смесь любви, желания и потребности.

Она открыла глаза, глядя на меня сверху вниз.

– Я помню, как ты это делал, это так мило и знакомо, – прошептала она, ее пальцы играли с моими волосами. Затем, слегка надавив мне на голову, она заставила меня опуститься ниже. Я устроился между ее раздвинутыми ногами, избегая нового сердечка волос на киске. Я провел кончиком языка по ее половым губам. Губам, которые были пухлыми и влажными, в ответ на ее растущее возбуждение.

Ее стоны стали более громкими, когда мой язык скользнул вдоль и между складками, скрывающими сердцевину ее женственности, и ее клитор поднялся из-под своего капюшона, чтобы опять приветствовать меня. Мой рот приветствовал его в ответ, и она со вздохом откинула голову назад.

В ее скользкий влажный проход скользнули два пальца и нашли ее место наслаждения.

Она подпрыгнула, а затем прижала свою киску к моему лицу, в то время как я ласкал ее точку G.

– Оооо, черт возьми, да! – воскликнула она.

Я продолжал лизать, сосать, и в ее скользкий проход вторгся третий палец. Мой большой палец покручивал ее набухший клитор, и ее стоны удовольствия усилились в своей интенсивности. Она дернулась, и ее бедра задрожали. Я щелкнул по кончику ее клитора, и она кончила с протяжным гортанным криком... Она задрожала, и мою руку покрыл поток сока из киски...

– О, Боже, – выдохнула она. – О, Боже, о, Боже.

Она продолжала дрожать, и через мгновение я понял, что она рыдает. Я смотрел на нее снизу-вверх вдоль ее тела. Она подняла голову, и ее полные слез глаза уставились на меня.

– Как я могла тебя забыть? – всхлипнула она. – Пит, я так сильно по тебе скучала, просто не знала этого.

Я подполз к ней, и она повернулась ко мне лицом, когда я обнял ее.

Ее пальцы прочертили узоры на моей коже.

– Твое лицо, – сказала она, – такое изможденное по сравнению с моими воспоминаниями.

– Я немного похудел, всего на пару килограмм.

– Больше, чем на пару.

– А ты такая, какой я тебя помню. Только слабая линия здесь, – и я коснулся ее шрама. – А она, – я коснулся ее киски, – совсем другая.

– Мне нужно в ванную, сейчас вернусь, – прошептала она мне на ухо.

Я услышал, как она писает и спускает воду в туалете, а потом она опять оказалась рядом со мной.

– Ты сделаешь кое-что для меня? – тихо спросила она.

Я сел, а она держала в руке мою бритву.

– Пожалуйста, ты не побреешь меня? – Она посмотрела вниз на сердце в нижней части живота. – Я больше этого не хочу, это – часть моей прежней жизни.

«Слава Богу», – подумал я. Это было уродливым напоминанием о ее любви к другому мужчине, и я был рад его стереть. Я принес из ванной ножницы и флакон пены для бритья, намочил салфетку для лица в горячей воде и положил ее на киску, чтобы смягчить волосы.

Я положил на кровать полотенце, и она приподняла свой таз, укладываясь на него. Я подстриг крашеные волосы и втер немного пены для бритья. Она тихо застонала, когда мой палец скользнул по ее клитору. Она попыталась удержать палец внутри себя.

– Веди себя хорошо, – сказал я, и она довольно рассмеялась.

Медленные, обдуманные движения бритвой, и ее киска стала голой. Протереть салфеткой, проверить языком, и с последними выбившимися волосками было покончено.

Я нашел бутылочку лосьона для тела, брызнул немного себе на руку и чувственно втер его в кожу. Она раздвинула бедра и толкнулась навстречу моей руке. Ее руки стянули вниз мои шорты для сна, и мой набухший член высвободился, гордо торча из паха.

Я протянул к ней руки, и через несколько секунд она обняла меня, простонав:

– Сейчас ты меня трахнешь.

Она перевернулась на спину, и ее ноги раздвинулись в безмолвном приглашении.

В дальнейших прелюдиях не было необходимости, мы были возбуждены и готовы. Одним движением я оказался глубоко внутри нее, и мы оба застонали от удовольствия и предвкушения. Я входил в нее сильно и глубоко, так сильно, что под нами качалась кровать. Шлепки нашей плоти почти заглушались моими стонами и ее громкими одобряющими криками.

– О, Боже, да, именно так. Оооооооооо, блядь, да, посильнее. Дерьмо, нееет, – когда я вытащил член почти до конца и остановился с пульсирующей головкой, зажатой между ее опухшими половыми губами.

Она толкнулась мне навстречу, пытаясь снова насадиться на меня.

– Пожалуйста, – отчаянно захныкала она, глядя на меня снизу-вверх. Затем закричала, когда я снова вошел в нее одним резким, быстрым движением.

Я мог видеть ее лицо в мерцающем свете свечей. Трудно представить, что я наблюдал не за женщиной, страдающей от боли, но по звуку ее крика и по тому, как она двигала тазом, я знал, что все это – чистое удовольствие. Это была сцена, свидетелем которой в прошлом я был так много раз, когда она погружалась в удовольствие, что волнами прокатывалось по ее телу. Я чувствовал, как внутри нее нарастает оргазм, ее ноги дрожали, а в ее влагалище появилась небольшая рябь, становившаяся все интенсивнее.

Приближаясь к разрядке, Рэйчел тянула меня за собой. Она двигалась навстречу моим толчкам. Я был близок к своей собственной разрядке, мои руки обнимали ее, когда я пытался контролировать ее, пока она металась, заблудившись в ощущениях.

Кончая, Рэйчел закричала. Ее оргазм прокатывался по ней сильно и долго, ее влагалище сжималось вокруг меня. Ее спина выгибалась дугой над кроватью, единственные точки соприкосновения – плечи и ноги. Это было все, что мне было нужно, чтобы подтолкнуть меня к краю. Я охнул, когда кончил, закачивая свою горячую сперму в ее ожидающее лоно...

Резким движением она рухнула обратно на кровать, и я выскользнул из нее с громким чмоком. Наши соки смешивались и стекали по ее бедрам, сочась между ее пухлых губ.

Мы пришли в себя достаточно, чтобы переккатиться на бок и повернуться лицом друг к другу, я скользнул между ее раздвинутых ног и обнял ее, а она уткнулась лбом мне в подбородок.

Мне нужно было немного уверенности в том, что я не перестарался.

– Ты в порядке?

Я чуть не сказал: «Тебя все устроило», но удержался от искушения, потому что это подразумевало бы сравнение с ее другим мужем.

Она оторвала от меня голову и, посмотрев на меня снизу-вверх, прошептала:

– Это было так сильно, Пит, я чувствовала себя под тобой беспомощной. Ты использовал меня для своего удовольствия, и мне это нравилось.

Она потянулась, обнимая меня за шею. Ее рот соединился с моим, а язык проник в меня. Я думал, что она проделала довольно хорошую работу, используя для своего удовольствия меня.

Мы поцеловались, и вновь подтверждая нашу любовь, кончики пальцев прочерчивали замысловатые узоры на покрытой потом коже. Я почувствовал полное удовлетворение, услышав, как она удовлетворенно вздохнула, устраиваясь в моих объятиях поудобнее. Я накрыл нас простыней, и через несколько минут мы оба уснули.