Арктический холод пробежал по руке Любы, вздыбливая волоски и остужая кровь. Губы онемели и слова запечатались, как бутылка пробкой.

— Приготовления идут полным ходом, костер пылает в мангале, мясо томиться, пойду, поздороваюсь с мужиками, — сказал Вадим, выпустил Любину руку из своей, дабы не вводить ее в ступор прилюдно, отодвинул кресло, усадил свою пассию и направился к друзьям.

Сердце Любы готово было выпрыгнуть из груди и разбиться о зеленую траву тысячами осколков. Казалось, что все отвлеклись от разговоров и пристально наблюдают за ней, пытаясь понять, что же произошло. Усилием воли, поборов оцепенение, она села в кресло и взяла бокал с коктейлем, разглядывая на свет, как путается солнце в мяте.

— Кто поможет мне на кухне? — спросила Ольга.

— Давайте я, — Люба поставила коктейль и, встав, направилась за хозяйкой.

— Оль, сейчас и я подскочу, — крикнула Женька, — только дослушаю Натали.

Они зашли в дом, проследовали на кухню, которая поразила Любу яркой цветовой гаммой и скоплением банок консервантов, различной конфигурации. Видно было, что хозяйка любила готовить и основное время уделяла ведению хозяйства.

— Вот тебе салатница и овощи, фантазируй.

— Все резать?

— Конечно, нас же много. Я пока займусь тарталетками. Макс рассказывал о тебе, — она взяла сладкий перец и начала его мелко крошить, — да я и сама вижу, что девушка ты скромная и стыдливая, город еще не перемолол тебя.

— Пока нечего молоть. Максим говорит, что я — золотое руно, хотя это, по большей части, относится к моим волосам, но он настаивает на аллегории.

— Эх, молодость, вернуться бы на несколько лет назад. Первая любовь, нежность, так и льющаяся потоками из тебя, кажется, это было недавно, а сколько утекло воды с тех пор.

— А вот и я, — перебила беседу Женя, — показывай, в чем мне замарать маникюр.

— Женька, порежь хлеб, на полке справа возьми.

Вся честная компания собралась за огромным столом, который был уставлен яствами, шашлыки вызывали слюноотделение, причем внезапное и стойкое.

— Друзья, дамы — встал хозяин дома и поднял наполненную до краев и запотевшую рюмку, — я бы хотел выпить за моих друзей, невзирая на катаклизмы в мире, различные обстоятельства и трудности, встречающиеся на жизненном пути, но, мы все же вместе на протяжении стольких лет. Я рад вас видеть в моем доме, все в том же составе.

Все чокнулись, и праздник весны начал отсчет.

Максим ухаживал за раскрасневшейся от вина любимой, накладывая ей в тарелку шашлык и салаты. Девушки делились мнениями, перескакивая с темы на тему, мужчины вели неспешные беседы о бизнесе, планах на лето, и постепенно чаша с шашлыками пустела.

Люба расслабилась, поняв, что Вадиму не до нее, и он не смотрит в ее сторону.

« — У него такая красивая девушка, что рядом с ней зайдутся в комплексах и слезах красавицы из «Холостяка». Еще бы, модель — стильная, ухоженная, какие манеры и взгляд зеленых глаз. Искренняя улыбка. Такие не забываются. На ее фоне, я — блеклый придорожный цветок, что несколько успокаивает».

Вечерело. Закат был бесподобен: ярко алый, в полосах золотистого цвета с зеленым подбоем. Гости разбрелись группками, Люба же сидела на коленях у Максима, держа в руке бокал с вином, который грозил опрокинуться и залить одежду, когда они целовались.

— Максим, принеси из машины сумочку, я хочу уйти и попудрить носик.

— Минутку.

Он ушел и вернулся, неся в руке маленькую белую сумочку.

— Вот, держи.

Она взяла ее, поставила фужер на стол, легкой походкой направилась к дому и начала подниматься по ступенькам.

« — Какая она все-таки у меня красавица. Это белое на бретелях короткое платье, очень идет ей, делая ее изящной и в тоже время, кроткой и целомудренной. Да, Макс, тебе повезло», — подумал он, глядя ей вслед.

Люба зашла в ванную комнату, положила сумочку на столик и глянула на себя в зеркало, в обрамлении точечных светильников над раковиной.

Внезапно дверь открылась и, кривя в усмешке губы, зашел Вадим. Запер дверь на замок и, подойдя вплотную к девушке, негромко произнес, убирая с ушка золотые кудри:

— Добрых вечеров красавица. Не соскучилась?

Люба молчала, только темно-фиолетовые глаза с немым укором смотрели на него из зеркала.

Он залез ей рукой под платье, провел пальцами по бархатной коже выпуклой попки:

— Думаешь, сбежала от меня, и я забыл о тебе? Молчи, не дергайся, не делай хуже, — он вцепился второй рукой ей в шею.

Его пальцы, проникли за ткань трусиков и остановились на влажных губках девушки в шелковых завитках волос.

— Как же я скучал по этой сладкой пизденке с порослью. Я ее откупорил, я и хозяин.

Два пальца проникли во влагалище, как нож в масло. Он окунал все глубже и глубже, пока белесая влага не покрыла их с лихвой. Люба вцепилась руками в поверхность стола и закрыла глаза.

Достав пальцы из горящей промежности, приблизил их к губам девушки и провел по ним, оставляя влажный след:

— Попробуй себя на вкус, сладкая. И ты хотела, чтобы я отказался от этой пизды, сделанной из чистой радости?

Он опустил бретельки платья с ее плеч и на свет выскочили две груди, с великолепными горошинами розовых сосков. Схватив ее за сиськи, начал мять их и оттягивать соски, с такой силой и желанием, что на глазах Любы выступили слезы:

— Пожалуйста, не надо.

— Молчи, а то я сойду с ума от одной мысли, что больше никогда не смогу ебать тебя.

Он уперся твердым членом ей в попу:

— Он хочет тебя.

Вадим наклонил девушку, выпустил своего жеребца на свободу и, содрав трусы с ее пахнущей молодостью и свежестью пизденки, буквально ворвался в огненную плоть. Он драл ее своим хуем так, что Люба начала сквиртовать, залив пол в ванной. Влага бежала по внутренним сторонам ее бедер, обволакивала ствол Вадима и оседала на его яйцах, маленькими капельками, которые в быстрой гонке ебли, оставляли неровные, размазанные дорожки. Она закрыла глаза, начала громко стонать, облизывая свои губы кончиком языка, но он закрыл ей рот рукой:

— Блять, молчи, сука.

Казалось, его хуй разрывал ее внутренности на куски, влагалище горело и истекало медом.

Колесница одновременно огненная и ледяная, проносилась по узким проходам ее норки, царапала стенки на поворотах, задевала все самое сокровенное и тайное, будила заснувшую вековую похоть и уносилась с гулким звуком на поверхность.

В какой-то миг, колесница врезалась в стену и рассыпалась, разносясь брызгами фейерверков, пульсируя на небосклоне иступленного оргазма девушки.

Ее влагалище струилось, змеилось, обвивалось и цеплялось за ствол Вадима. Он схватил ее за горло и выплескивал в нее толчками сперму, завершая дуэт страсти. Его тело содрогалось, в конвульсиях, еще мгновение и победоносный вой зверя, разнесется по округе. Но, сознание вернуло его в реальность, он стиснул зубы и утробно рыкнул.

Щелкнул молнией джинс, пригладил волосы и, достав из сумки Любы мобильный телефон, набрал свой номер. Номер девушки отбился на его телефоне.

— Теперь ты в курсе, кто ебет тебя. Буду звонить, отвечаешь и приезжаешь.

Он снял на камеру телефона растрепанную Любу, с торчащими от удовольствия сосками.

— Закрой за мной дверь и приведи себя в порядок.

Тихо вышел.

Люба умылась, подмылась, привела себя в порядок и, боясь, что надолго отлучилась, пулей вылетела из ванной комнаты.

Никто не заметил ее отсутствия, празднество неслось своим ходом, набирая обороты.

Люба подошла, поцеловала Максима в щеку и села в кресло, закинув ногу за ногу.

Вадим закусывал очередную выпитую рюмку мясом, и не обращал на нее никакого внимания. Наталья была занята разговором с Ольгой, рассказывая об издержках своей профессии и недавних съемках.

Максим и Люба первыми ушли с вечеринки. На втором этаже у него была своя комната. Там стояла кровать огромных размеров и комод. Напротив кровати, сверкал черным глянцем монитора, телевизор.

Только дверь закрылась за ними, Макс сразу набросился на Любу.

— Я так ждал, когда закончится этот вечер встреч старых боевых товарищей, — он сорвал с нее платье, повалил на кровать и, не дав опомниться, стянул с нее стринги. Задрал ее ноги, развел их и вцепился губами в промежность, ощерившуюся розовыми губками лепестками.

Все это так прытко, будто он открыл бутылку пива и выпил ее залпом. Приходило облегчение, в котором растворялись лишние цели.

Ее тело то и дело подергивается рябью, как поверхность озера. Маленькая нимфа, корчащаяся в руках любимого.

Алкоголь давал о себе знать.

Максим перевернул ее, поставил раком. Перед ним открылся прекрасный вид: круглая попка, с коричневым кружком ануса и милые розовые губки в золотом обрамлении. Он начал лизать ее ягодицы, раздвинул их руками, и, бархат розочки ануса бросился ему в глаза так близко впервые. Немедля ни секунды, впился в него языком.

Конвульсии сотрясали тело девушки. Ей было одновременно и приятно, и необычно. Она почувствовала язык, вклинившийся в попу. Какие-то новые и острые ощущения завладели ее телом. В тоже время два пальца Макса очутились в ее киске.

Она громко застонала, растворившись в волнах вожделения. Ее пизденка сочилась соками, розочка раскрывалась навстречу языку, требуя более глубокого проникновения. Максим вынул из горящей и влажной пизденки мокрые пальцы, и утопил один в анусе девушки. Она вскрикнула, насаживаясь на него, требуя большего разврата. Он вынул его, и обратно вернулись два молодца, медленно и нежно разрывая ее попу на куски.

— Возьми меня! Только не в попу!

Макс приставил свой член к ее норке и вошел, яростно вторгаясь в сочащую узкую дырку.

Он драл ее сильно, входя уверенными и размашистыми движениями, насаживая на свой кол полностью. Ее сиськи скакали в унисон с яростными вхождениями хуя. Ноги плавно разъезжались по простыне от гулких ударов.

Люба отклячила свою упругую попу, выставив ее напоказ Максу, прогнула спину, как кошка, а лицом зарылась в мягкую гладь подушки, громко крича. Её тонкие пальцы безжалостно комкали простынь.

Макс держал ее за бедра руками, и пизденка всасывала в себя ствол с громким чавканьем, одновременно орошая его влагой. Пульсирующая от сокращений дырочка ануса, готовая когда-нибудь заглотить в себя его хуй целиком и без остатка, довели его до неистовства. Четкая картина лаконичной завершенности похоти, разорвала его мозг.

На грани оргазма, когда сперма готова была извергнуться внутрь, быстро вынул хуй из мокрой пизды. Схватил его в руку и начал кончать ей на спину и попу. Остатки размазал по ягодицам, рисуя круги.

Упал рядом с любимой, и мир накрыл их тела синей тканью ночи.

Утром, он взял ее сонной. Эта комната, озаренная первыми лучами солнца, ее ровное дыхание, влага, все еще сочащаяся у нее между ног, и теплый кошачий запах и ее волосы у него во рту. Карамельная картинка любви.

Выпив по чашке крепкого кофе, они уехали, не попрощавшись.

Он довез ее до общежития, поцеловал и был таков.

До экзамена оставалось пару дней, надо было готовиться.

Вика встретила ее, лежа в постели и потягиваясь, словно сытая кошка.

— Доброго утра, любимка! Ты так рано, я думала, прибудешь после обеда.

— Мы рано проснулись, попили кофе и уехали, да и не хотели никого тревожить. И еще одна новость. Я встретила там Вадима.

— Кто такой, нах? — удивленно приподняла бровь Вика.

— Того самого, которого моя память выплюнула в форточку прошлого.

— Что-то я не врубаюсь. Елки... — округлила глаза Вика и выскочила из кровати пулей, — сейчас чайник поставлю. Рассказывай. Мне уже плохо.

Люба села на стул и рассказала о событиях предшествующего дня.

— И что теперь?

— Не знаю, пока не хочу думать об этом. Может аккуратно снять люстру, потом привязать к потолочному крюку веревку, смастерить петлю?

— Прекрати это! Вот козлина мажорная и падла манерная! Взял за жабры что называется. Думаю, не отпустит, пойдет до конца.

— Не хочется быть в его жизни статисткой!

— Не будешь!

Стояло солнечное утро. Яркие лучи проникали в аудиторию сквозь грязные стекла. В открытые форточки влетал свежий майский ветерок и все начинали улыбаться, как по команде. И только легкие капли пота на висках у некоторых сосредоточенных студентов, указывали на то, что в воздухе кружит с десяток шаровых молний.

Люба пошла первой на сдачу экзамена. Впрочем, преподаватели любили ее за быстроту ума, усердие и излишнее рвение к знаниям. При подготовке к этому экзамену, ей нужна была только теория, так как практика шла автоматом. Ответив на поставленные вопросы, и получив высший бал, она вышла с зачеткой в коридор, где осталась ждать своих друзей.

Села на подоконник и достав телефон начала просматривать новости в ВК. Внезапно он разразился громким звонком, будто плюясь, и она чуть не выронила его из рук. Номер был незнакомым.

— Да, слушаю.

— Бодрого утра красавица! — голос Вадима серебряного тембра, рассекая пространство и время, оглушил девушку. — Не впадаем в ступор, а слушаем меня внимательно. Повторяться не буду. Сегодня прибудешь ко мне в двадцать ноль ноль по московскому времени. Берешь такси, называешь адрес и едешь, любуясь окрестностями и вечерним городом. Я встречу тебя у парадного. На созвоне. Адрес вышлю смс.

« — Ты пришел, и все разом ослепли. Не верят, что ты это ты на самом деле, — глушила в себе панику Люба».

— Хорошо, — отзывается она словно из ниоткуда.

— У тебя нет успокоительного? Ксанакса? Чего-то я волнуюсь. Скушай конфетку, — и отключается.

Постепенно начали выходить ребята, делясь новостями и планируя отметить первый экзамен сессии.

— Ужремся в зюзю. Надо же, думал мне пиздец! — восклицает Пашка. — А вышло все шедеврально. Свезло. Госсыди к тебе воззвах!! Спасибо! — лицо его отражает неуместный оптимизм (горящие глаза) и дикую усталость (круги под глазами). Видимо, учил все в последнюю ночь.

Вышел Максим:

— Отлично!

Люба бросилась ему на шею.

— Детка, отметим сегодня у меня?

— Давай завтра приеду. Хочу выспаться, устала очень. Тебе же не нужна девушка с унылым лицом и вялостью в движениях?

Максим нахмурился. Он не знает, что сказать, и стоит ли отвечать вообще.

— Знаешь, я люблю тебя. Это прокатит за извинения? Не будь таким жестокосердным, не хмурься, малыш. У нас целая вечность впереди. Посидим с девчонками в светелке в кокошниках вместо наушников. Они и так меня редко видят.

— Ладно.

— Мне погладить тебя по голове?

— Лучше укачай на груди.

— С превеликим удовольствием. Завтра все будет так, как захочет мой господин.

— Ладно, съезжу к брату. На созвоне.

Она поцеловались, Макс ушел, а Люба осталась ждать Вику.

— Прямо так и сказал? Что еще за идиотство?

— У меня, кажется, давление повысилось. Он так говорил, причем голосом судьи, который вписывает тебе пятерик за распространение.

— Ну и познания.

— Смотрю развлекательные передачи, — Люба закусывает нижнюю губу.

— Поедешь?

— Что мне еще делать? Может скоро надоем ему? Впрочем, какая разница. Все течет, все меняется.

Люба заказала такси. Поцеловала Вику, взяла сумочку и вышла из комнаты.

— Как на войну собралась, — услышала вслед.

Такси ждало у обочины. Сев на заднее сидение, позвонила Вадиму, коротко бросив в эфир:

— Выезжаю.

Еще издали увидела его, стоящего на ступеньках входа в подъезд, со скрещенными руками на груди. рассказы эротические Голубые рваные джинсы и белая майка, выделялись яркими пятнами на фоне нейтральной серости подъезда. Увидев подъезжающее такси, вальяжно подошел, открыл заднюю дверцу, подав руку девушке. Люба вышла, а он, обойдя сзади тачку, рассчитался

с водителем.

В лифте молчал и смотрел на нее, а она в пол.

На Любе была короткая узкая юбка черного цвета, белая блузка без рукавов с множеством пуговок, застегнутая доверху. Волосы были уложены в пучок. На губах светло-розовая помада.

Дверь лифта открылась, они вышли.

— Ты сегодня в образе. Аплодирую стоя. Браво!!! — он захлопал в ладоши. — Молодая учительница, уехавшая в сельскую местность по распределению. Каблуки не жмут? Надо бы поменять на балетки, проще топтать валежник. Проходи, — он открыл входную дверь, пропуская девушку вперед.

В квартире ничего не изменилось с той злополучной ночи.

— Будь уже как дома, не надо стесняться.

Он подошел к бару, взял бутылку красного вина и, открыв ее, разлил в два фужера на высоких тонких ножках. Подошел к Любе и протянул один.

— Как сессия?

— Сдаем.

— Тогда за знания и приобретаемый опыт! Чиз! — он поднял фужер и отпил пару глотков.

Девушка выпила половину фужера залпом, пытаясь спрятаться в похмелье от горящих глаз Вадима и предстоящих событий.

Вадим упал в кожаный омут дивана, а Люба так и осталась стоять с фужером в руках.

Он взял пульт, щелкнул им. По комнате полетел лаунж.

— Раздевайся.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Делай, что сказал. Медленно.

Люба начала расстегивать пуговки на блузке. С каждым движением пальцев, все более оголяясь. Длинная шея, выпирающие тонкие ключицы, матовая чистая кожа этого великолепия. Высокая аппетитная грудь в розовом кружеве лифчика.

Вадим смотрел во все глаза, и в паху его пульсировала похоть, набирая силу.

Расстегнула молнию юбки и, виляя бедрами, освободилась от нее. Юбка упала к ногам. Розовые кружевные трусики, прикрывали нежную поросль золотистого лобка, от которой сходил с ума Вадим.

— Распусти волосы.

Она вынула заколку из волос, и они упали тяжелым золотом на плечи. Тряхнула головой, и часть прядей рассыпались по груди.

У Вадима сперло дыхание, гул в паху стал невыносимым.

— На колени и ползи ко мне.

Люба стала на карачки и поползла к нему. Ее упругая попка раскачивалась в такт движениям, как яхта на морских волнах. Распущенные волосы, падающие на лицо и достающие до пола, казались парусами.

Она приползла и замерла возле ног Вадима. Он расстегнул ширинку, выпустив на волю своего скакуна. Люба залюбовалась красивой розовой головкой с выступившей капелькой смазки.

— Соси его.

Она стала на корточки и уткнулась лицом в промежность. Ее волосы рассыпались по ногам парня. Розовый от помады рот впился в головку и начал сосать ее.

— Нежнее.

Взяв член за корень рукой, начала лизать головку по кругу, слизывая выступающую смазку.

— Смотри, сучка, как он тебя хочет.

Далее, не вытерпев сладостных и томительных мук, выписываемых губами и языком девушки, схватил ее за голову и нанизал до упора на свой член. Преодолев сопротивление, головка ворвалась в глотку девушки и перекрыла дыхание. Он продолжил насаживать голову на член, пока из глаз не потекли потоком слезы, размазывая тушь, и истерзанный рот зашелся слюнями. Отпустил. Люба тяжело задышала, а он мягко провел по влажным губам головкой.

Чем покорнее она была, тем распутней и страстней выглядела.

— Повернись ко мне задницей.

Люба развернулась и откляченная попка, выбила его предохранители.

Он снял джинсы, подскочил к ней, расставил ноги по бокам от ее попы, присел и вонзил свое оружие во влажный золотистый цветок.

Люба вскрикнула. Он погладил ее по выгнутой спинке ладонью, успокаивая, и вцепившись руками в изначалия задницы, начал ебать, широкими и уверенными движениями. Насаживал ее на свой кол, как жертву. Жертва истекала соками, подрагивала телом в мультиоргазмах, стонала, и умоляла. Но он не слышал ее, продолжая свое дело с дьявольской сноровкой.

Он не хотел кончать быстро. Ему доставляло удовольствие ебать свою игрушку, такую покорную и трогательную. Красивое создание в крепких руках интригана.

— Вставай!

Девушка поднялась с колен. Он обхватил ее за талию и поставил раком на край дивана. Ее руки утонули в кожаной спинке.

Он засунул пальцы в ее разъебанную дырку, и начал быстро ебать ее ими. Люба сквиртанула, залив диван, запах чувственной похоти интенсивно залил собой пространство.

Девушка кричала так громко, что он уткнул ее голову в подушки дивана.

— Не ори, сука!

Ее безвольное тело, заводило его все сильнее и сильней. Маленький бархатный анус попочки манил своей нераспечатанной тайной.

Он провел мокрым от соков хуем по пизденке, и больно стукнув по заднице благоверную рукой, вошел в попку на головку.

Люба закричала, мгновенно соскочив с члена.

Он схватил ее за талию и вернул на место.

— Не время, сучка, выебываться.

Решил поступить по-другому. Вошел в мокрую щель и начал ебать медленно и со вкусом, пока девушка не расслабилась и начала тихо постанывать. Он приставил к попе большой палец руки и круговыми движениями, начал вторгаться в нее. Тело девушки напряглось, но в какой-то момент ей стало так хорошо и необычно от острого и нового ощущения, она расслабилась и поплыла на волнах чувственного удовольствия. За поворотом ее поджидал все тот же демон-искуситель. Он поменял палец на член и начал планомерное вторжение в прекрасную розочку ануса.

Полголовки, назад. Головка, назад. Чтобы пообвыклась. Удар по попе. Мурашки по коже и полное вторжение. Узкая пизденка в золоте волос, узкая щель ануса, молодое и красивое тело, податливое как воск, эффектно плавящееся в горячих объятиях страсти.

Нежность пропала, он стал драть ее в задницу жестко, схватив за волосы. Ему нравилось, как она корчится в оргазмах, доселе неизведанных ею. Как содрогается ее тело при интенсивных вхождениях, как выступила влага из попы, как сквиртует она, плача и одновременно умирая в оргазмах.

Не вытерпев напряжения, он разряжается в ее попу. Здесь дал себе волю и орал с надрывом, закатив глаза.

Люба распласталась на диване и не шевелилась. Она постепенно приходила в себя.

— Детка, вставай, сходи в душ.

Он помог ей подняться, и она чуть не рухнула; ноги подкосились, и слабость навалилась разом.

— О, замечательно! Именно так надо заниматься сексом. До изнеможения. Ничего, ничего, придешь в себя.

Потом был ужин, в основном говорил Вадим. Но, к концу вечера Люба стала разговорчивей, видимо нега, скопившаяся в ней и алкоголь дали о себе знать.

Он повел ее в спальню, которую, казалось, она помнит до мелочей. Расстелил постель, раздел и уложил голую. Лег рядом на бок, прижался к ней всей телом, и по-хозяйски засунул руку ей в промежность.

— Только так я буду спокоен. Сладких снов, — поцеловал ее в щеку.

Утром, Люба проснулась, Вадима не было рядом. Она встала и за неимением одежды, вышла из спальни голая.

Он почувствовал ее присутствие и, не отрываясь от монитора ноута, сказал:

— Доброе утро, сладкая. Кофе заварено. Наливай, присаживайся рядом.

— Доброго.

Люба налила себе кофе, и села рядом.

— Ты великолепна в своей наготе. Хочу тебя с каждым разом все больше и больше.

— Спасибо.

— Скромность украшает человека, — он подмигнул ей, — ситуация такова, что дела не терпят отлагательств, я улетаю в наш филиал в Екатеринбург, потом кружок над Лондоном, встречусь с партнерами и буду через пару недель. Твоя сессия уже закончится? Чем планируешь заняться?

— Думаю поработать. Устроюсь официанткой в кафе.

— Как мило, — засмеялся он и потрепал ее по щеке, — буду основным потребителем бизнес ланчей.

Он вызвал такси, усадил в него Любу, поцеловал, и махнув ручкой на прощание, направился к своей машине.

День только начинался. Небо над столицей было синее, в разводах белых облаков.