Мой сын очень хотел стать владельцем автомобиля. Отучившись в автошколе, поработав на разных шабашках, он таки купил старенький «Москвич». Мы с ним стали часто ездить на дачу, доставшуюся нам от моих родителей. Муж редко сопровождал нас в этих поездках. Виной тому была его врождённая лень и ещё, я думаю, его ревность. Не ревность к сыну, а ревность к его водительскому умению. Сам он прав не имел, водить не умел и, сидя на пассажирском сиденье чувствовал себя неуютно. Как он однажды мне сказал, это роняло его отцовский авторитет. Пару раз мне удалось вытащить благоверного на участок, но вскоре я оставила его в покое — толку с него было мало, зато брюзжания и нравоучений — хоть отбавляй.

    В тот день мы с сыном поехали на дачу спозаранок и, хорошенько поработав на наших грядках, решили пораньше вернуться домой. Ехать пришлось в самый пик жары. Опущенные стёкла не спасали. Я чувствовала, как моё лёгкое платьице прилипает к телу как банная простыня.

    — Сейчас бы в море искупаться! — мечтательно сказала я.

    — Ага, — согласился сын. — Но моря рядом нет. Зато неподалёку есть речка и маленький пруд. Может заедем?

    Я засомневалась:

    — Ну, не знаю. Ни купальника, ни полотенца...

    — А мы так искупаемся.

    — Как, так? — не поняла я.

    — Ну... голышом.

    В ответ на такое предложение я только фыркнула. Но ему идея, похоже, понравилась.

    — Там у берега есть кусты, густые и высокие. Ты с одной стороны, я — с другой. Раздеваемся, ополаскиваемся, обсыхаем, одеваемся и едем дальше. Давай?

    Я колебалась. Сын посматривал на меня, ожидая моего решения. Взглянув на него, я пожала плечами. Наверное, он расценил этот жест как признак того, что особых возражений с моей стороны нет.

    Скоро он свернул на грунтовую дорогу, и спустя пару минут мы уже ехали вдоль какой – то довольно чахлой речки, заросшей по обоим берегам кустами и невысокими деревьями. Давно неезженная дорога еле угадывалась. Наконец мы въехали в особенно густые заросли и оказались на небольшой полянке на берегу маленького, явно искусственного водоёма. С моей стороны неподалёку, в метрах трёх, эдакой ширмой, отделяющей часть поляны, располагалась недлинная, но довольно высокая и совершенно непроглядная стенка кустов.

    — Откуда ты знаешь об этом месте? — спросила я сына, когда он заглушил мотор. — Ты здесь уже был раньше?

    — Мы здесь приливали... — он запнулся. — Мы здесь отмечали права. Я иду туда, — кивнул он в сторону кустов и, прежде чем я успела спросить что – либо ещё, выбрался из машины.

    Когда сын уже поравнялся с кустами я, открыв дверцу, спросила:

    — Какая тут глубина?

    Не останавливаясь и не оглядываясь он ответил:

    — Не знаю. Тогда было прохладно, и мы не купались.

    Он скрылся за кустами, а я ещё с минуту сидела, сомневаясь в правильности своих действий. Но сидеть в раскалённом салоне машины было невыносимо. Вокруг было так тихо, так зелено, а главное, так заманчиво блестела прямо передо мной водная гладь, что я наконец решилась и, выйдя из автомобиля, быстро стянула через голову платье, бросила его на сиденье, расстегнула бюстгальтер, кинула его туда же, подобрала волосы и закрепила их заколкой. Взявшись за резинку трусов я вновь заколебалась, но за кустами раздался плеск, возвещающий о том, что сын уже купается. Я быстро, чтобы не передумать, спустила трусы, перешагнула через них, бросила их поверх лифчика и пошла к воде. Тут я поняла, что, выйдя из – за кустов, я окажусь на виду. Помявшись, я громко сказала:

    — Отвернись, я зайду в воду. Слышишь?

    — Да, слышу. Уже отвернулся.

    Прикрывая одной рукой груди, а другой — пах, оглядываясь в его сторону, я вошла в воду. Она была тёплой и довольно прозрачной, но когда я вошла примерно по пояс, я перестала ясно видеть дно. Оглянувшись, я увидела сына недалеко от себя, но несколько дальше от берега. Значит здесь неглубоко, решила я и двинулась дальше. И вдруг я почувствовала, как мои ноги теряют опору, и я сползаю вглубь. Я вскрикнула и, барахтаясь, быстро попятилась назад.

    — Что случилось? Мам, что с тобой? — услышала я обеспокоенный голос сына. Повернувшись ко мне, он был готов броситься на помощь. Обхватив себя за плечи и присев в воде, я поспешила его успокоить.

    — Я в порядке. Просто здесь глубина большая.

    — Иди сюда. Тут мельче. Наверно, когда рыли, тут специально сделали пологий склон.

    — Что рыли? — не поняла я.

    — Не знаю. Может, рыбу собирались разводить. А может и разводили, потом забросили.

    — Ладно, отвернись.

    Он повернулся ко мне спиной, и я невольно отметила, какие у него широкие и мускулистые плечи. Я, как стояла на полусогнутых, так и двинулась, не поднимаясь, вдоль берега, пока не почувствовала, что грунт под ногами стал твёрже и ровнее. Отходя от берега я выпрямилась в полный рост. Когда вода дошла до подмышек, я остановилась и стала обмывать лицо, шею и руки. Потом я стала приседать в воде, окунаясь до подбородка. Испытывая настоящее блаженство, я не сразу заметила, что сын повернулся ко мне. Когда же я обратила на него внимание и проследила за направлением его взгляда, то, к своему смущению, увидела, что мои сиськи при моих приседаниях то всплывают, как два буйка, то снова погружаются в воду. Я накрыла их ладонями, прижав к телу, и вновь посмотрела на сына. Он всё ещё продолжал разглядывать меня, и я, убрав с груди правую руку, тыльной стороной ладони ударила по воде, направив фонтан брызг в его лицо. У него был такой вид, как – будто он вышел из транса, и, глядя на его физиономию, я невольно рассмеялась. Отведя взгляд в сторону, сын сказал:

    — Я, пожалуй, окунусь, — и, набрав воздуха и закрыв глаза, слегка подпрыгнул и с головой погрузился в воду.

    Пока он был под водой, я, убрав руки с грудей, обмывала себе живот и бёдра. "Ну увидел мальчик сиськи у мамки, что страшного – то? — думала я, пребывая в благодушном настроении. — Пусть это будет ему подарком за то, что он привёз меня в этот оазис среди невозможной жары". Но всё же, когда он вынырнул, я, продолжая обмываться одной рукой, другой обняла себя за плечо, делая обзор своих верхних прелестей невозможным.

    — Я долго был под водой? — спросил сын, переводя дух и протирая глаза.

    — Довольно долго, но я не засекала, — ответила я.

    Отдышавшись, он сказал:

    — Иду на рекорд. Считай, мам, — и снова, набрав полную грудь воздуха и закрыв глаза, ушёл под воду.

    Я начала вслух отсчитывать секунды, одновременно, чувствуя себя совершенно свободно, одной рукой тщательно обмывала свой зад, другой — не менее тщательно подмывала пизду. Потом я подняла руки и, сцепив их в замок на затылке, закрыв глаза, подставила лицо солнцу, получая настоящий кайф. Но, досчитав до сорока, я забеспокоилась. Опустив глаза на воду, я увидела сына под водой напротив себя, совсем рядом. Меня как пронзило: он же там смотрит на меня и, похоже, он это делает совершенно не случайно. Я быстро повернулась к нему спиной, хотя в воде это получилось не так быстро, как мне бы хотелось. Ещё несколько секунд я ждала, пока он вынырнет, понимая, что сейчас я подставила ему на обозрение свою задницу.

    Наконец, сзади послышался плеск, и я, не поворачиваясь, оглянулась на сына. Дождавшись, когда он отфыркается и протрёт глаза, я поймала его, как мне показалось, смущенный взгляд.

    — Всё увидел? — вкрадчиво спросила я.

    — О чём ты? — попытался увильнуть он, но под моим пристальным взглядом запнулся. — Я не... — и, по тому, как он отвёл глаза, я поняла, что мои подозрения оказались верными.

    — Хорошенько рассмотрел? Понравилось? — я чувствовала, что закипаю. — А что тебе, сыночек понравилось больше всего: сиськи, писька, или, может, тебе очень понравилась жопа твоей мамочки, а? Нет, ты скажи, не молчи уж!

    Подняв на меня глаза, он пробормотал:

    — Всё понравилось, — и, с каким – то даже вызовом, продолжал глядеть мне в лицо. Это было уже слишком. Как можно холоднее я произнесла:

    — Всё, купание закончено. Я выхожу, — и, поскольку он даже не шелохнулся, я повторила громче: — Я выхожу! Отвернись, ну!

    Он, как бы нехотя, отвёл глаза и повернул лицо в сторону. Я бы предпочла, чтобы он отвернулся полностью, но не стала ничего говорить, а раздраженная, пошла к берегу. Мне не хотелось снова пробираться гуськом к тому месту, откуда я заходила, и я пошла прямо. Когда вода была мне уже по колено, я оглянулась. Он снова смотрел на меня, и взгляд его был направлен ниже моей спины. Он быстро отвернулся, но я поняла, что, как только я продолжу движение, он продолжит подглядывать за мной. Ничего не сказав, я вышла на сушу и направилась в обход кустов к машине, но тут я заметила одежду сына, и, быстро нагнувшись, сгребла её в охапку и забрала с собой. Теперь он будет передо мной голым, а я буду рассматривать его причиндалы, и одежду я ему сразу не отдам. Пусть сначала объяснит своё поведение и хорошенько извинится.

    Подойдя к машине, я бросила его шмотки на капот и на секунду задумалась. Одеваться на мокрое тело не хотелось, но обсыхать на солнце хотелось ещё меньше: к тому времени, как придет сын, я должна быть уже одетой. Расстегнув заколку, я распустила волосы, и тут мой взгляд упал на заднее сиденье. Оно поверх чехла было покрыто стареньким, но чистым покрывалом. Открыв заднюю дверцу, я потянула покрывало на себя, но оно оказалось пристёгнутым к чехлу по бокам, и если со своей стороны я отстегнула его быстро, то чтобы сделать то же самое с другой стороны, мне пришлось нагнуться и наполовину забраться в салон. И вот, пока я возилась с пуговицей, держащей покрывало, я вдруг почувствовала, как чьи – то руки легли на мои ягодицы и, крепко сжимая их, раздвинули их в стороны. Одновременно большие пальцы этих рук прижались к моим нижним (в данном случае, точнее — к задним) губам и так же потянули их в стороны, превращая мою половую щель в открытую дырку. В следующее мгновение я почувствовала, как к пизде прижалось что – то мягкое и тёплое. Как очарованная, я опустила голову и, приподняв одной рукой свои отвисшие сиськи, посмотрела себе между ног. Там мой сынуля, присев на корточки, целовал то место, откуда он появился на свет. Наверняка он видел, как я забрала его одежду, и выйдя из воды, пошёл прямо к автомобилю, и первое, что он увидел — моя торчащая из машины задница и вывернутая ему навстречу пиздень. Получается, что взяв сыновью одежду, я сама повела его за собой.

    За всю свою жизнь я знала только одного мужчину — своего мужа, а он никогда не целовал меня между ног, поэтому я растерялась и какое – то время не делала ничего, чтобы остановить своего озабоченного сыночка. А он, не встречая противодействия с моей стороны, распалялся всё больше и больше. Нежные и лёгкие поцелуи становились всё крепче и продолжительнее. Потом он стал буквально присасываться к моему лону. И только когда он подключил к делу язык, несколько раз лизнув по губам, а потом и между, я наконец пришла в себя.

    — Прекрати! Слышишь?! Перестань, немедленно! — попыталась остановить я его словами, но безрезультатно.

    Надо признать: то, что он делал, было и необычно для меня и даже где – то приятно, но нужно было всё это прекращать, и когда его язык прижался к моему влагалищу и даже немного вошёл туда, я довольно резко подалась назад, отталкивая его лицо задницей. Казалось, это подействовало — он не присосался опять к моей промежности, и, взглянув через плечо, я увидела, что, всё ещё держась за мой зад, он встаёт с корточек. Тогда и я попыталась выбраться из салона, но его руки легли мне на спину и буквально зафиксировали меня в том положении, в котором я стояла. Потом, прижимая меня одной рукой, другую он убрал, и я ощутила давление на входе во влагалище. Сначала я решила, что он захотел поковыряться во мне пальцами, но, когда его вторая рука снова легла на мою спину, а давление сзади не уменьшилось, я поняла что происходит и закричала:

    — Нет! Не надо! Не делай этого! Не – е – ет!

    Я рванулась вперёд, чтобы не дать ему войти в меня, но было поздно — его головка уже плотно сидела в моей щели, и он ухватив меня за бока, просто – таки натянул меня на свой член. Повисла пауза, во время которой мы, каждый по – своему переживали произошедшее. Член сына по длине оказался примерно таким же, как и у мужа, но, явно, толще, так что вдобавок к обиде, досаде и прочему я испытывала ещё и боль. Он же, быстро освоившись во мне, начал вколачивать в меня свой хуй настолько сильно, что я, не выдержав напора, опустилась на локти. Не предпринимая уже никаких попыток освободиться, я просто терпеливо ждала, когда всё это закончится. Он понял, что я не сопротивляюсь и меня не надо держать, подхватил мои болтающиеся сиськи и стал их то сжимать, приподнимая вверх и прижимая к телу, то отпуская вниз, чтобы снова сдавить и прижать. Вскоре я почувствовала, что он стал совершать толчки реже, но как можно глубже так, что моя задница просто сотрясалась от ударов его бёдер и живота, а когда он до боли сжал мои сиськи и потянул их на себя, я поняла, что он сейчас кончит. Благодаря спирали беременность мне не грозила, но мне почему – то было важно, чтобы он не спустил в меня.

    — Вынимай! Ну же! Вынимай! — закричала я. Но он меня похоже не слышал и себя уже не контролировал. Всё так же натягивая меня за сиськи, он навалился на меня, буквально вдавливая хуй в пизду, и, негромко застонав, как будто окаменел. Я ощутила, как его сперма хлынула в меня, и не вмещаясь в моей скважине начала выдавливаться между его стволом и моими губками, плотно обжимающими этот ствол. Я зарычала, но сын вылил всю накопленную вафлю в меня, и только потом его тело расслабилось, он отпустил мои измятые груди и, слезая, наконец – то вытащил свою палку. Я тоже выбралась из автомобиля и, раздвинув ноги, посмотрела вниз. Из меня вытекала длинная, тягучая нитка спермы.

    — Ты понимаешь, что ты сделал? — спросила я, стараясь держать себя в руках, но повернувшись к нему и увидев его виноватое лицо, сорвалась на крик. — Ты только что изнасиловал меня! Ты трахнул свою мать! Ты не какую – то тётку оттрахал... ты выебал! свою! мать! — и я наотмашь ударила его по лицу правой ладонью.

    Голова его дёрнулась в сторону, а когда он выпрямился, я ударила его слева, и так хлестала его, пока он не схватил меня сначала за одну руку, а потом за вторую. Он что – то пытался сказать, но я вырывалась, крича чтобы он меня отпустил. Когда я дёрнулась посильнее, он отпустил мои запястья, и я, потеряв равновесие, плюхнулась на сиденье, ощутимо ударившись головой о проём двери. Сын бросился ко мне, но я оттолкнула его руку и он остался стоять напротив. Я же, зажмурившись, молча сидела пока не прошла боль. Казалось, мне удалось взять себя в руки, но как только я открыла глаза, первое, что я увидела — опавший, но всё ещё внушительный член с большой синей головкой прямо перед собой, и я снова вскипела. Это я точно хотела бы видеть меньше всего. Так же, как только что по лицу, я ладонью хлестнула по члену. Он отлетел в сторону и, ударившись о бедро сына, вернулся назад. Сын от боли изогнулся, но я снова дотянулась, хлестнув ещё раз, а потом ещё и ещё. Пусть терпит, мне тоже было больно! И он терпел, упираясь руками в мои плечи, но не пытаясь меня остановить.

    (Продолжение следует)