Целую неделю меня, и моё тело не трогали. Ребята, часто проходили мимо и смотрели за мной, не вскрылась ли какая разоблачающая часть, потому что солнце пригревало, да и после 8 марта со мной никому не хотелось возиться. Я пролежала на этой куче целую неделю и только в понедельник после работы ко мне, т. е. моему телу, снова подошла вся компания. За это время они придумали для себя новое развлечение. В городе всё кругом таяло, и были кучи грязи и мусора на обочинах и в кюветах. Вытащив меня, т. е. моё тело, через дыру в заборе за пределы завода, они положили в багажник и отвезли на окраину города. Там всегда убирали в последнюю очередь, и можно было не опасаясь, оставить меня, т. е. моё тело, где – нибудь. Так они и сделали. Дима остановил свою машину невдалеке от небольшой лужи, а Виталик проехал чуть дальше. Когда все вылезли и осмотрелись, Дима открыл багажник и подхватив меня, т. е. моё тело, обнесли его вокруг грязи и положили рядом с кустами и наскребённой кучей снега и земли, скопившейся за зиму. По следам было видно, что тут никто не ходит и положив возле куста, обложили мою голову комками. Всё моё тело лежало в грязи и утонуло почти наполовину. Раздвинув ноги и руки в разные стороны и придав им незадачливую форму, местами обложив комками грязи, принялись маскировать мой живот и грудь. Обошлись тем же материалом. Кругом было полно комков льда и смёрзшейся земли. Всё пошло в дело. Сомнение вызывала бутылка, торчащая из влагалища и тогда Дима решил её убрать. Взяв за горлышко, он немного подтянул её к себе, чтоб удобнее было вынимать, и сам опешил. Раздался хлюпающий звук, который обычно слышно, когда набираешь воду в бутылку. Тут все поняли, что когда Дима подтянул к себе бутылку, он немного растянул моё влагалище и вода и грязь стали заполнять свободное пространство. – Ну и что теперь делать – растерявшись, спросил Дима. – Да оставь всё так и бутылку не трогай, пусть торчит. Так правдоподобнее будет смотреться – сказала Вера. – Нам надо быстрее убираться отсюда – вертя головой по сторонам, добавила Таня. Все конечно удивились их решению, но промолчали. Подбросив ещё несколько камней в грязь и обложив ими моё тело, они сели в машину и уехали. Утром все встретились, и только Димы и Веры где то не было. Они появились через полчаса. – Вы почему опоздали – вас мастерица искала. – Потом – ответил Дима почти на ходу и скрылся в дверях комнаты мастера. У Димы всегда была куча причин на этот счёт, и уже с улыбкой на лице он через пять минут подошёл к нам. – Ну что? – спросила Таня. – Да всё нормально. Мы проехали дважды мимо и даже ничего не заметно. Груди похожи на камни и бутылка торчит кстати. Можно подумать, что лужа глубокая. Правда она льдом за ночь покрылась. – рассказала Вера. – Кто? Маринка? – спросила Таня. – Да нет, лужа. – уточнил Дима. Тут появилась мастерица, и все разошлись. Рабочий день прошёл в ожидании вечера. Всем хотелось посмотреть, как там я, т. е. её тело, и всё же как никак было боязно. За ночь погода испортилась, пролетал снежок и немного похолодало. В обед Вера и Таня успокоили подруг и договорились, где встретимся. Когда Дима и Виталик подъехали, где было замаскировано моё тело, все девчонки конечно ужаснулись. Поднялся ветер, и стало жутко холодно. При виде моего обнажённого тела, вмороженного в лужу, по которой ещё вчера ребята ходили в сапогах, а сегодня можно было кататься на коньках, девчонок самих пронял сильный озноб, что у кого – то даже зубы застучали. – Поехали отсюда, а тоя вместе с ней кони кину – сказала одна из подруг. – Тебе хорошо. Ты вот села в машину и уехала, а как она тут – сказала Таня. – А чё она, чё она – возмутилась сидевшая в машине подруга. – Вот и возимся с ней и возимся. Сама захотела, вот и пусть тут кукует – добавила старшая подруга. Дима прошёл по луже прямо ко мне, т. е. к моему телу, и что – то специально уронил. Он тут же наклонился, чтобы поднять и потрогал мою грудь, и живот. Они были всех больше видны. Затем он встал и положив в карман поднятые ключи, подошёл к нам. – Всё нормально. У неё грудь и живот мягкие, и даже не очень холодные. Я ничего понять не могу. Кто она такая и что с ней и с нами происходит. – А может она инопланетянка и решила так с нами развлечься – спросила сидевшая в машине и стучащая зубами от холода одна из подруг. Все обратили внимание на следы возле лужи. Их было очень много и было понятно, что днём здесь много пешеходов и чтоб не привлечь к этому месту наше внимание, Дима сказал: – Ладно, поедем, а то я точно здесь задубею. Все сели в машины и уехали, бросив моё вмороженное в грязь тело. Я понимала, что я сама этого хотела, и они не знали, что погода может смениться. В обед все встретились в столовой и решили обсудить, что делать дальше. Вытащить меня, не представляло, себе возможности, лужа вся замёрзла, и уже второй день пролетал снежок. Хоть и заканчивалась только вторая декада марта, но видно зима не хотела сдаваться. – Надо ещё что – то положить на неё – сказал Дима. – А есть ли в этом смысл, ты вон чего натворил – в ответ сказала Вера. – А чё я такого сделал то – обиделся Дима. – Как что? Он ещё и спрашивает – сказала Таня. – Ну ведь это же наше общее решение было замаскировать Маринку в городе – пусть другие посмотрят на неё – скажите девчонки – и Дима посмотрел в сторону подруг. – Да ладно тебе. Хватит строить невинную овечку, а кто бутылку пытался вытащить? А? – наступала Вера. – Да ладно вам, ну нашли из – за чего спорить. Вот ведь, ерунда какая, полное влагалище грязи замороженной и плюс бутылочка для сугреву – съязвила Таня и все рассмеялись, а Дима обиделся и ушёл в цех. Вечером проверить меня, т. е. моё тело, никто не приехал – был сильный гололёд, и ребята оставили свои машины на работе. Даже домой добирались на автобусах. Столько аварий было. Вера и Таня боялись, что кто – нибудь мог заехать на лужу и прокатиться по мне, но всё обошлось. Два дня ещё стояла непогода, и потом начало пригревать солнышко. После работы все приехали проверить меня, т. е. моё тело, как оно тут не испортил ли его холод или ещё кто там, а спустя два дня, когда лёд на луже растаял, они вечером увезли меня, т. е. моё тело, обратно на завод, и спрятали в той же канаве посреди цеха и закрыли решёткой. Пролежало оно там до выходных, и никто к нему даже не подходил. Я уже начала думать, что им всё надоело, и они убрали меня, т. е. моё тело, с виду, чтоб в глазах не мельтешило и не думать о нём, но я ошиблась, вечером в пятницу меня, т. е. моё тело, вытащили. Притащили всякой всячины и стали обмазывать – вначале графит, а потом мазут, потом ещё какая – то густая и чёрная бяка. Когда Дима стал в очередной раз переворачивать моё тело, чтоб не пропускать и спину и попку, то случайно наступил на оттянутую и оттопыренную в сторону грудь и даже не заметил этого. – Димка! Ты чего делаешь? Не отдави Маринкины груди – крикнула Таня. Димка повернулся и не поняв что она сказала, переспросил: – Чего, чего. – Ты на Маринкину титьку встал – сказала одна из подруг. – Вот она и возмущается, как будь – то это её собственная – добавила старшая подруга. Дима выпрямился и посмотрев себе под ноги сказал « Действительно, а я и не почувствовал» и тут же убрал ногу в сторону. Тут же ещё появились желающие, и уже расправив вторую мою титьку – подруги топтались на обоих. – Всю жизнь мечтал на титьку наступить, но не представлял, как это сделать, а тут сам даже не ожидал. – всё ещё удивлялся Дима. – Айда к нам Дима, потанцуем – звали его подруги. – Вы что делаете девчонки, ведь это же Маринка – пытались их остановить Таня и Вера, но всё было напрасно. Четыре подруньки и Дима с Виталиком так этим увлеклись, что просто не слышали слов и продолжали какой – то непонятный сербский танец, положив руки, друг дружке на плечи, они ходили кругом вокруг моего тела и поочерёдно топтали то левую, то правую грудь. Веселясь и смеясь, они звали в круг Веру и Таню и Вера сдалась. Разбив круг, она встала рядом с Димой и со всеми продолжила танец. Сколько бы это продолжалось – сказать трудно, если бы не Таня. Она протиснулась в круг и громко сказала. Это можно было даже считать и за крик.

– Всё!? Хватит. Смотрите, что вы наделали, это же Маринка, и она не так давно вместе с вами общалась и сидела за одним столиком в столовке – и Таня взглянула на Диму.

– А чё тут такого. Она сама разрешила нам – опять выступила старшая подруга.

– Вот смотрите – и Таня присела и приподняла плоскую и растоптанную до размера сковородки левую грудь, а потом, перешагнув через меня, т. е. моё тело, она, то же самое, сделала со второй грудью.

– Вы растоптали их и теперь это не Маринкина грудь, а два каких – то блина. Как она теперь с ними дальше будет жить, когда вернётся.

– Да где твоя Маринка. Она и позабыла про нас, и не собирается вообще в этот долбанный мир, возвращаться. – она же инопланетянка и пудрит вам мозги, а вы и уши развесили, рады стараться и верите ей – сказала старшая подруга и многие уже с ней стали соглашаться.

– А может они и правда правы и это всё иллюзии, что Маринка вернётся – сказала Вера и подошла к Тане и положила ей руку на плечо.

– Пойдём вместе с нами, потанцуем. Знаешь как весело.

Таня окинула всех сердитым взглядом и ушла. Веселье продолжилось, и ещё долго танцевали на моих грудях и растоптали их до невообразимых размеров. Даже не хватало двух четвертей, чтоб измерить их диаметр. Затем положив меня, т. е. моё тело в мусорный бак, завтра суббота и всё равно на заводе никого не будет, все ушли спать, а утром Таня разбудила Веру и рассказала, что снова во сне видела меня.

– И что она сказала? – спросила Вера.

– Медленно ползают только черепахи, и тут же исчезла – ответила Таня.

– Что бы это значило – стала вслух размышлять Вера

– Какие – то непонятные загадки, черепахи, что за чепуха.

– Таня ты ничего не перепутала? – снова спросила Вера.

– Нет. Вот как тебя видела её и слышала эти слова – повторила Таня.

Когда подошли все, стали обсуждать Танин сон и гадать, в чём его смысл. Каждый высказывал своё мнение и тут одна из подруг говорит

– А может она напоминает нам, что мы всё делаем очень медленно и так она нас поторапливает. Она же ведь не напоминает, что мы что – то делаем не так.

– А она права. По другому, это не истолковать – сказал Дима.

Позавтракав все спустились вниз и достав меня, т. е. моё тело из мусорного бака, стали осматривать его и убедившись, что всё в порядке, решили снова вывезти его в город и спрятать где – нибудь в другом месте. Весна брала верх и лужи больше не замерзали, а грязи и куч мусора было полно. В центре города начинали понемногу наводить порядок, но лужи мешали это делать. Выбрав новое место, меня, т. е. моё тело, снова замаскировали и выставив на показ мои растоптанные груди, которые теперь походили на грязные тряпки, а так же растянутое после замораживания влагалище и попку внутри с бутылкой. Подходящей бутылки для влагалища пока не нашлось и его заполнили тем, что попало под руки. Таня тоже принимала во всём этом, активное участие, и изменила своё мнение в отношении ребят и девчонок. Вера же стала сама предлагать новые идеи и сама помогала старшей подруге замазывать влагалище, чтоб эта дыра не сияла на всеобщее обозрение. На новом месте я, т. е. моё тело, пролежало три дня. Мимо ходили люди и обращая внимания на кучи грязи и хлама, к чему приписали и меня, т. е. моё тело, ругали коммунальщиков.

Потом моё тело ещё валялось в нескольких местах и на него, пялились прохожие, не догадываясь даже что это в таком ракурсе лежит тело голой девушки. Даже бродячие собаки, подбежав ко мне, т. е. к моему телу, обнюхивали и подняв ногу – делали свои дела. После десятого апреля ребята увезли меня, т. е. моё тело, обратно на завод. Лужи начинали просыхать, и шла активная уборка мусора. Никто не хотел, чтоб я, т. е. моё тело, случайно оказалась в ковше экскаватора или на свалке, где потом найти не представляло возможности.

Из – за срочного заказа, и большой загруженностью работой, ко мне, т. е. к моему телу, никто не подходил больше недели, и всё это время оно валялось в сточной канаве, обтекаемое мазутом и другими отходами нефтепродуктов.

После пятнадцатого апреля у ребят появилась идея и все долго её обсуждали. Мнения снова разошлись, и было решено попробовать. Моё тело вытащили из канала и положили рядом, и пока Дима и Виталик ходили за досками, Таня снова подняла шум. Мои растянутые дырки забыли закупорить бутылками, и они были полные чёрной и слизкой каши – мазута. Услышав шум, подошла Вера.

– Что тут у вас опять стряслось – спросила она.

– Да вот – и Таня показала на мой задний проход и влагалище.

– Ну и что тут такого – сказала Вера и подойдя к моему телу, подозвала одну из подруг и они вместе приподняли его за плечи. Вся имеющаяся внутри мазута стала вытекать на пол.

– Делов – то, и ни каких проблем – с улыбкой сказала Вера, и все рассмеялись.

– Хочешь, и тебе намажем – съязвила старшая подруга.

– Да ну вас всех – обиделась Таня и отошла в сторону.

Больше она не вмешивалась и лишь только наблюдала за всем происходящим. Подложив в канал доски, чтоб моё тело было приподнято повыше, они снова уложили меня, т. е. моё тело, а мои оттоптанные груди оттянули в разные стороны и потом прикрыли решёткой. Из – за щелей решётка не плотно прижимала их к бетонному полу, но и не давала им свалиться обратно в канаву.

– Теперь мы можем спать дома и целый день ходить по её грудям – сказал Дима.

– Но ведь видно, что это не пол и мастерица заставит всё убрать, подумав, что это тряпки промасленные – сказала Вера.

Тут Дима с Виталиком убежали и притащили лист железа и закрыли им мои груди. На край листа поставили пустую тару (железная банка для деталей) и сказали:

– Так думаю – никто не увидит.

Лист лежал ровно и даже когда на него заходили, то он не гремел так звонко, как обычно гремит железо. Лепёшки моих грудей – служили каким – то амортизатором и смягчали шум. Все остались довольны и кто – то спросил:

– А если кто – нибудь наедет на него, что тогда?

Наступила пауза. Об это даже никто не подумал.

– В нашем цехе в основном на машине езжу я и Димка – другие редко бывают, и думаю два – три дня, никто не наедет, а мы – то уж точно будем проезжать мимо – сказал Виталик.

Все согласились и пошли спать. Утром смена, и нужно было хоть несколько часиков отдохнуть.

День начался как обычно и ничего такого до обеда не произошло. В цехе все ходили по этому лису и сами того не зная, что топтали мои груди. Димка перед обедом увёз детали на склад, а Виталька увёз мусор на свалку, сюрпризов ждать было не откуда. Даже мастерица ничего не сказа против того, чтоб лист лежал на проходе и закрывал решётку. Она даже сама стояла на этом листе, и обсуждала какие – то вопросы о выполнении плана с двумя рабочими и велела им что – то сделать. Когда Таня и Вера вошли в цех после обеда, они были в ужасе и чуть не закричали на водителя электрокары из соседнего цеха. Он стоял прямо на листе, а крановщица, подцепив банку с деталями от соседнего пресса, ставила её на кару. Мастерица не могла дождаться Димку и попросила электрокару из соседнего цеха. В этот момент к Вере и Тане подошёл Виталик и остановил их.

– Тише, вы что, хотите рассказать ему про Маринкины титьки.

Это было сказано так необычно и смешно, что все рассмеялись и когда подошёл Димка, всё ему рассказали.

– Всё. Пи…ц Маринкиным титькам – сказал он и тут же осёкся.

Рядом стояли Вера и Таня. Они так посмотрели на него, но потом уже и сами рассмеялись и сказали почти в голос:

– Теперь нет смысла охранять. Так что Дима и ты можешь тоже ездить, а не объезжать нас по соседнему ряду. Вечером посмотрим, хотя эту уже и неважно, что там, всё равно нам теперь её титьки не слепить и не исправить, довольно весело и с улыбкой закончила свой диалог Вера и все разошлись по своим местам.

В течении второй половины рабочего дня Димка наверное специально проезжал по листу железа раз десять и даже остановившись, кидал весёлые фразы Вере и Тане:

– Ну что, ещё титьки из – под железа не вылезли?

Вера и Таня махали на него рукой и смеясь и смущаясь, говорили:

– Да ну тебя.

После работы все с нетерпением ждали возможность посмотреть, что там. Казалось, что Дима перестарался, полдня катаясь на своей каре по моим грудям, и все думали, что он раздавил их, но когда открыли лист, то облегчённо вздохнули. Мои груди лишь на несколько сантиметров увеличились в диаметре и были такими же пышными, как перед началом смены. Все и даже Таня решили оставить так до конца недели, а за выходной что – нибудь придумать. Димка, а особенно Виталик были в восторге. Ему тоже было можно ездить, и оставшиеся три дня это было их любимым увлечением, проехать по листу железа, под которым лежали мои груди и ещё больше их расплющить. А больше всего им нравилось спрашивать у девчонок про них, мол, не показались ли титьки на виду. Тогда мне показалось, что все девчонки и ребята хотели узнать, до какого предела их можно растянуть и даже Таня уже ликовала, когда увидела их в первый раз, плоскими и огромными, и я оказалась права. С каждым днём их вера в то, что я вернусь, и вернусь ли вообще, таяла и рушилась. Возможно, это и спасло меня, и придало им решительности в их действиях.

В пятницу вечером после работы, за несколько дней до годовщины, они подняли лист, и даже никто не удивился тому, что они увидели. Мои груди, как две огромные лепёшки, размером с крышку от бачка (это примерно пятьдесят сантиметров в диаметре), лежали по обе стороны от решётки. Лист был небольшой, и оставалось не больше десяти сантиметров и они вылезли бы за его пределы. Димка небрежно прошёлся по ним, и ляпнул такую фразу.

– Хорошие коврики для машины получились.

– А что если её положить где – нибудь на дороге и так же оставить – пусть и другие покатаются – предложила Таня.

Все были удивлены и дружно, как по команде посмотрели в её сторону.

– Если я запрещаю что – нибудь делать, – не ладно, я крайняя и виновата.

– Предлагаю, – тоже не ладно, снова я виновата, – смущённо сказала Таня.

– Мы просто от тебя этого не ожидали, но это отличная идея и я знаю даже где это можно сделать – сказал Виталик.

Оставив меня, т. е. моё тело, лежать на полу, они пошли в сторону кочегарки. Там осенью ремонтировали теплотрассу, и грунт просел, и была отличная траншея, чтоб положить в неё меня, т. е. моё тело. Всем понравилось, и дружно взялись за работу. Немного раскопав, они положили меня, т. е. моё тело в траншею, а голову накрыв железной ёмкостью, замаскировали на обочине. Остальное всё присыпали землёй и вытащив из отверстий бутылки, тоже заполнили их эластичной грязью. Бутылка могла внутри раздавиться. Мои груди расстелили по обе стороны от траншеи, ближе к правой стороне дороги и подсыпали землёй и сажей, а потом прокатили туда и обратно пустые колёса, чтоб создать вид, что тут кто – то проезжал. Рано утром все ушли домой и я, т. е. моё тело лежало на дороге и ждало первую машину. Она появилась в понедельник рано утром и проехала именно там, где было подсыпано, и дорога была более ровная, а именно по моим грудям. Потом проехали ещё, и ещё и уже через полчаса проехал Виталик. Он хотел сначала притормозить, но услышав сигнал, ехавших за ним гружёных пиломатериалом машин, проехал по моим грудям и приняв вправо, остановился. Вера и Таня вылезли из машины, и пошли в мою сторону. Мимо прошли два грузовика с досками и следом Камаз, тоже с пиломатериалом. Они стали возле крана под разгрузку. Девчонки, и Виталик, сделали вид, что что – то обронили, а сами внимательно рассматривали, как там мои груди и как траншея, не сильно ли продавлена. На всей поверхности были видны следы от протекторов и сами груди ещё больше расползлись в разные стороны. Что – то сделать и предпринять они всё равно не могли, кругом были люди и как выкопать моё тело средь бела дня незамеченным. Решили уповать на случай или как говорится на авось. Я, т. е. моё тело, пролежало там до вечера, но так больше никто и не пришёл проверить и узнать, что и как. Я всё понимала, что первоначальный интерес уже погас, а что делать дальше, они не знали и я, чтоб не остаться и не витать в облаках, не должна была им подсказывать. Так велела мама и бабушка. Я с ними общалась и ждала момента, когда мои друзья сделают всё, и я смогу вернуться, но они как было видно, и не думали торопиться.

Я, т. е. моё тело, пролежало в траншее на дороге возле кочегарки четыре дня и с утра до вечера по нему ездили заводские машины и всё больше и больше раскатывали мои груди. Снова наступила пятница, и Тане всё же удалось уговорить всех остаться и забрать меня, т. е. моё тело, пока его совсем не раскатали в пыль. Солнце хорошо пригревало, и земля быстро просыхала от влаги, а лужи постепенно исчезали с дорог.

Поздно ночью, когда уже никого нигде не было, Дима и Виталик раскопали траншею, а подруги стали сворачивать мои груди. Они были плоские, грушевидной формы и свисали до лобка и полностью закрывали живот. Ещё немного и можно было бы ими прикрываться и вообще ходит без одежды. Они были такие плоские, и на это было забавно смотреть. Я сама удивлялась, что моё тело было как пластилиновое, но что – то не давало ему расплющиваться, и быть тонким, как бумажный лист.

– Зря мы послушались Татьяну – ворчала старшая подруга.

– Пусть бы она тут лежала и ни кому не мешала, пока мы что – нибудь не придумали – поддакнула ей её напарница по цеху.

Но эти замечания остались без комментариев и меня, т. е. моё тело, снова принесли в цех.

Кто – то предложил увезти меня в город и положить на дороге, чтоб там тоже покатались по моему телу, грудям – машины, и чтоб не торчать на заводе все выходные. Все дружно согласились. Дима предложил свой вариант и все, опять зевая, согласились. Кто – то хотел спать, а кому то всё это уже надоело, и он соглашался, что бы быстрее освободиться.

Недалеко от гаража была прекрасная лужа, полная грязи и в неё откуда – то стекал небольшой ручеёк.

– Такая лужа всё лето не пересохнет – сказал Виталик.

– А она всё лето и стоит тут – ответил Димка.

Прокопав траншейку между колеями, они уложили меня, т. е. моё тело, в неё, а голову опустили ниже. Посреди дороги её оставлять было опасно и первая же машина её раздавит. Замаскировав всё и разложив мои плоские груди по сторонам, прикидали их немного грязью и разъехались по домам. Желания смотреть на это ни у кого не было, и только Димка каждый день докладывал, как я, т. е. моё тело, тут и на месте ли мои лепёшки. Ответ был почти всегда один.

– Лепёшки на месте и втоптаны в грязь. Траншея не вскрыта. Просьб от хозяйки лепёшек не поступало.

Все над его фразами посмеивались и приговаривали.

– Если Маринка что попросит, ты нам обязательно скажи. Хорошо? – и Димка соглашался.

Так прошла неделя, годовщина смерти моей мамы не принесла мне желаемого результата и я осталась в таком состоянии на неопределённый срок сама не зная на какой. Наступали майские праздники. Никто ничего не советовал и я, т. е. моё тело, продолжало лежать в грязи, а мои груди проезжающие по ним машины вдавливали в грязь всё глубже. Все праздники мои друзья провели дома, и даже никто не приехал и Димка, который оказывал мне знаки внимания, уже четвёртый день не появлялся в гараже. Воду в луже разогнали колёсами машины, а грязь притоптали, и она уже подсохла. Только небольшой ручеёк пересекал дорогу чуть подальше от моих ног.

Когда Димка приехал 4мая в гараж, чтоб поставить машину, он испугался. Лужа и грязь испарились, а на поверхности дороги не было видно даже краешка моей груди. Утром на работе он срочно всем рассказал об этом, и тогда только начали беспокоиться. А старшая подруга ликовала.

– Ну наконец то, хоть одну б…ь в асфальт закатали.

Её подруги стали одёргивать, но остановить её словарный понос, пока она его весь не выдаст, было очень трудно. Вечером все дружно приехали ко мне, т. е. узнать состояние моего тела, и дождавшись полной темноты, стали осторожно его раскапывать. Сложнее всего пришлось повозиться с грудями. Они в разных местах были притоптаны на разной глубине, и с трудом можно было узнать, где копать, а где не копать, чтоб не повредить их. Рассматривать было некогда, и погрузив меня, т. е. моё тело, в багажник, они поехали на завод. Положив меня, т. е. моё тело на пол посреди цеха, все стали рассматривать и охать. Выглядело всё конечно ужасно, особенно грудь. Она была плоская, и очень, огромная. Ей можно было теперь прикрываться, как мини юбкой.

– Нужно ей срочно сделать массаж – предложила Вера.

Таня принесла смазку и зачерпнула немного мазута. Так было легче и руки легко скользили по телу. Девчонки весело принялись за работу, а старшая подруга и её напарница по цеху присели между ног и массировали область прямой кишки и влагалища. Через полчаса кто – то заметил, что они делают какой – то странный массаж и обратили на них внимание. Ночью в полумраке, когда ещё сонный, и что то делаешь, по сторонам смотреть не приходится. Воспользовавшись этим, старшая подруга так размассировала влагалище, что туда теперь точно могла войти трёхлитровая банка, или, по крайней мере, двухлитровая. Да и задний проход был не меньше.

– Вы что наделали – возмутилась Вера.

– А что тут такого, грудь гораздо страшнее выглядит.

– Да ладно, делайте, что считаете нужным. Мне теперь уже всё равно – сказала с грустью Вера.

Наверное, с ней согласны были многие, потому что от прежней Маринки, т. е. меня или сказать точнее моего тела, уже ничего не осталось. Оно было теперь действительно похоже на инопланетное чудовище и единственное что ещё оставалось, так это руки, ноги и лицо.

Подошедший Виталик посмотрел на работу старшей подруги, сказал:

– Хороший унитаз получился. Молодец. Умеешь из г… конфетку сделать.

Все засмеялись, а Димка добавил:

– А что если и точно в курилке сделать из неё мусорницу. Вкопаем в землю, и пусть туда окурки бросают.

Подруги тут же зааплодировали и похвалили Димку, и он расцвёл в улыбке.

Виталик и Димка тут же скрутились и побежали выбирать место. Танька убежала с ними. Вера сидела в стороне и дремала, а подруги усиленно натирали меня, т. е. моё тело, тем самым придавая ему новую форму. Для мусорницы диаметр был немного маловат, и подруги усиленно массируя вход, вернее сказать ворота во влагалище, пытались расширить его ещё больше. Когда всё было готово и вернулись ребята, то дремавшая в стороне Вера, подошла к ним и ужаснулась. Действительно от меня прежней уже не было ничего. Меня, т. е. моё тело, положили на тряпку и вынесли из цеха. Положив в выкопанную небольшой глубины траншею, мои груди расправили по сторонам. Лицо прикрыли, чтоб не попала земля и тонким слоем всё засыпали, осталось только видно растянутое влагалище и лежащие на земле мои раскатанные груди в виде ковриков для ног. Дима посмотрел и сказал:

– Так оставлять нельзя.

– Если кто – то станет на край, то может соскользнуть и ногой оказаться на животе Маринки, т. е. внутри его.

Все согласились и Виталька быстро исчез. Пока все думали, что делать, он притащил обрезок полиэтиленовой трубы диаметром двадцать пять см. или больше. С большим трудом ребятам её удалось вставить, что даже чуточку пришлось растянуть и до того растянутое до огромных размеров влагалище. Теперь на моём теле почти на весь живот было огромное влагалище, которое хотели использовать для огромной пепельницы в зоне отдыха. Присыпав всё, вся компания разошлась и на другой день, когда все чистили цех и свои рабочие места, они занялись благоустройством участка вокруг цеха. Дима и Виталик привезли железную ёмкость, и перевернув её поставили над моей головой. Прикрепили к ней столешницу и рядом поставили две скамейки. Вера и Таня подмели всё вокруг и вырвали лишнюю траву, а потом расправили мои груди и немного присыпали, чтоб замаскировать. Получилось, довольно неплохо, и тут Вера соскочила и убежала, а через несколько минут вернулась с полторашкой воды.

– Зачем тебе, пить захотела – спросил Димка.

Вера взяла и стала выливать часть воды прямо в раскрытое влагалище, где было всё чисто и кое – где проглядывались розовые пятна слизистой оболочки.

– Так из Маринки сделали какого – то монстра, а теперь ещё и изнутри сжечь своими окурками хотите – возмущённо отреагировала она на вопрос.

Ребята не успели ещё сесть и опробовать новую зону для отдыха, как из ворот цеха вышла мастерица и с ней ещё трое рабочих цеха, чтоб удовлетворить своё любопытство. Все встали и отошли в сторону.

– Молодцы, хорошо придумали, и не так жарко будет летом. Хорошая курилка получилась. – сказала Тамара Петровна и обошла вокруг столика и заглянула в мусорницу.

– А почему такая маленькая – спросила она.

– Так ведь только для окурков, а для бумаги и другого мусора Дима обещал привезти – ответила Таня.

– Ну хорошо. Молодцы, ещё раз похвалила она ребят – и снова прошлась возле скамеек и села на одну, чтоб опробовать, удобно или нет. После её каблуков остались вмятины и Таня с Верой даже замерли, боясь, что мастерица сейчас что – нибудь спросит, но она обратилась к мужикам и предупредила:

– Если будете мусорить и бросать свои окурки где попало, сами будете убирать, а не женщины, и поблагодарив Веру и Таню, ушла в цех.

На лицах всех участников светилась улыбка, а рабочие пришедшие следом тут же решили опробовать и сев за столик, затянулись – прикуривая друг у друга. Их грязные ботинки прошлёпали по моим грудям и ещё больше вдавили их в свежий грунт. Вскоре полетели окурки один за другим в пепельницу и зашипели в воде.

За несколько дней влагалище было уже наполовину заполнено окурками и сгоревшими спичками. На грудях было полно следов и отпечатков от женских каблуков и даже шпилек. Многие девушки и женщины в цехе, где работали Вера и Таня, дымили не меньше мужиков.

Близилось 9мая, и предстояли снова продолжительные выходные. Никто ничего не предлагал, и просто никому даже в голову не приходило, что делать дальше. Шёл уже третий месяц, как я была в трансе, а мои друзья и знакомые решившие помочь мне уже разочаровались, и мне казалось, что ещё чуточку и они всё просто бросят, а так же и меня, т. е. моё тело, и я снова решила им немного подсказать.

После выходных Таня пришла на работу вся в расстроенных чувствах. Она снова видела меня во сне и снова ничего не поняла. Её стали расспрашивать и немного сосредоточившись, она пересказала:

– Я видела Маринку, и с ней было две тени. Она молчала и качала головой, а потом и говорит: Оглянитесь вокруг себя и вспомните мою просьбу. – сказала она и исчезла.

Во время обеда все снова собрались и решили обсудить, что с этим сном делать и как его истолковать и тут Димка говорит:

– Давайте спросим у Маринкиных подруг, с кем она работала, может они что знают.

– А что, это даже неплохая идея поддакнул Виталик.

Все тоже согласились, так как больше ничего не оставалось делать.

Продолжение дальше…