Вероника не понимала, что тянуло её в этот клуб каждый вечер. Когда-то подобные заведения в их городе выглядели диковинно, но теперь... Теперь их тут было десятка два – похожих друг на друга, одинаково шумных и одинаково скучных. Вот и эта молодёжная ночная забегаловка ничем не выделялась из остальных. Всё так же, как везде. Музыка то дико ревущая и зовущая в бешеную пляску-тряску, то внезапно затихающая и переходящая в плавный «медляк», от которого клонило в дрёму прямо во время танца. Туповатый ди-джей, пытающийся корчить из себя «профессионального конферансье» и блистать остроумием, но способный только на бестолковый трёп, перемежающийся постоянными возгласами «Воу! Воу! Воу!». Смешные танцующие парочки – то бешено дёргающиеся под «ритмичные мелодии», то висящие друг на друге под убаюкивающие «вальсы». Светомузыка, то ослепляющая внезапными вспышками, то погружающая в темноту. В общем, для людей искушённых, немало повидавших и погулявших на своём веку, – ничем не примечательная окружающая обстановка...

Она давно уже потеряла интерес к танцам, а неловкие заигрывания парней навевали на неё неодолимую скуку. Предпочитала уединение. Усаживалась за дальним столиком и, медленно попивая коктейль, с головой укутывалась в какое-то одной ей понятное приятное забытьё. Когда не надо никуда спешить, когда впереди – целый длинный вечер. А ещё её всё больше забавляло поведение здешней «детворы» (так снисходительно называла она здешнюю публику, хоть сама была ненамного старше любого из них). С пренебрежительной ухмылкой наблюдала за ними, смотрела на дурацкие обнимания-обжимания, слушала их бестолковую болтовню и от души хохотала про себя. Когда-то и сама была такой же юной дурочкой. Но теперь-то подросла и кажется, немного поумнела. Наверно, затем и таскается сюда каждый вечер, чтобы убедиться, насколько она взрослее и серьёзнее местных завсегдатаев. И как ловко умеет отшивать приставучих пацанов, считающих себя неотразимыми альфа-самцами. Желторотики! Давно ли из пелёнок вылезли и пустышки изо ртов выплюнули?..

Ну вот, накаркала! Замаячил «на горизонте» очередной «мачо» – от горшка три вершка! Худой, как щепка, – такого соплёй перешибёшь. Взъерошенная рыжая шевелюра («На голове чёрт копейку искал!»), непонятного цвета рубашка с абсурдным ядовито-ярким принтом, «дырявые» джинсы в обтяжку, кроссовки какой-то "попугайской" раскраски. Победно ухмыляясь, подвалил к ней. Глупо осклабился:

– Чё одна скучаешь, красотуля? Может, вместе потусим, а?

– В каком месте? – насмешливо одёрнула его.

– Чё? – не понял горе-кавалер, на минуту «затормозив». – Пошли подрыгаемся!

– Дрыгаются подопытные мыши от удара током.

– Чё-чё? – опять не врубился парень. – Тебя как звать, такую умную?

– Звать меня надо по имени-отчеству, мальчик!

– Пф-ф-ф! Ты чё такая ершистая?! Иди, пока приглашаю, дурёха! Ну?

– Баранки гну! Потеряйся, пока не поздно!

– Чё так?

– Да вот так! Гуляй, пока цел!

– Хуле кочевряжишься, соска? Чё ты тут из себя строишь? Нос задираешь, а у самой наверно уже киска мокрая от кайфа, а? Ну ладно, поломалась и харэ! Погнали! – и схватил её за кисть, чуть не сломав модный позолоченный браслетик.

Вероника обозлилась. Вырвала руку и полоснула по обидчику взглядом разъярённой дикой кошки (кажется, даже глаза в темноте засветились):

– Я сказала: отвали! Или ты слов не понимаешь?! По-другому объяснить?!

– Ну попробуй, объясни! – нагло ухмыльнулся он.

Девушка, не вставая с места, двинула его под колено острым носком туфли. Рыжий свалился на пол, морщась от боли.

– Уполз отсюда, слизняк! Быстро!

«Мачо», всё ещё кривясь, еле-еле поднялся с пола.

– Ты... Ты чё, тёлка, охренела, в натуре?! – прохрипел он.

– Добавить?! – снова сердито блеснула глазами она.

– Я... Я тебе это припомню, с-сука! – давясь словами от злобы и хватаясь за ушибленную ногу, пробормотал он срывающимся плаксивым голосом и поплёлся назад, к танцполу. – Ты... ты у меня ещё в ногах валяться будешь!..

– Вот он, наш должничок! Жив, здоров и не кашляет! – внезапно раздался весёлый бас. – Где обещанное бабло, братишка?!

Перед рыжим будто из-под земли выросли трое крепких хлопцев.

– Бабки где, я спрашиваю, утырок конопатый?! – рыжего схватили за яркую рубашку и встряхнули так, что он замотал головой, как заводной игрушечный клоун.

– З... З-завтра будут! З-зуб даю! – пролепетал он, едва вырвавшись, испуганно отшатнувшись и попятившись назад, к столику Вероники. Шлёпнулся на пятую точку и, не глядя, пополз задом наперёд – прямо к ней под ноги.

А троица вымогателей всё так же неумолимо наступала, безжалостно скалясь. Рыжий затрясся ещё сильнее и, уже не соображая, что делает, прижался головой к девичьим туфелькам, как пёс, запуганный и загнанный крупными хищниками.

Вероника, безжалостно улыбаясь, наступила на свалившуюся к её ногам растрёпанную рыжую голову и подняла сурово-ироничный взгляд на «кредиторов».

– Не противно вам мараться об это чмо? – бросила им с презрительной усмешкой.

Трое парней неожиданно остановились и растерянно переглянулись.

– Сколько он вам должен? – всё тем же снисходительным тоном бросила Вероника.

– Двести баксов, – с трудом глотая слюну и поражённо глядя то на девушку, то на своего должника, промямлил один из них.

– Всего-то? – хмыкнула Вероника, достав из кошелька и бросив на стол пару купюр. – Я за него долг погашу. Довольны? Ну и гуляйте!

Пацаны, всё так же удивлённо переглядываясь, забрали желанный должок и исчезли в полутьме, время от времени рассеивавшейся от вспышек светомузыки.

«Благодетельница» слегка придавила туфлёй голову спасённого, попытавшегося подняться. Дала ему ясно понять, что вставать не следует.

– А... А... Они уже ушли? – послышалось снизу робкое бормотание.

Девушка презрительно хмыкнула. А затем, ощутив внезапный приступ злорадства, рявкнула:

– Тебе кто дал право рот открывать, подстилка?!! Кто разрешал поднимать башку?!! Сегодня вечером твоё место – у меня под ногами! Ты теперь в долгу перед ними! Что с тобой было бы сейчас, если бы не они?! Вот и расплачивайся! Ну!

Рыжий замер.

– Целуй мне туфельки, тварь безмозглая! Благодари за спасение!

Спасённый послушно зачмокал и заелозил губами по гладкой серебристой подошве.

– Старательнее!

Чмоканье стало более интенсивным и частым. Вероника откинулась на спинку стула и отпила пару глотков из широкого, тонкого стакана. Сбросила туфельку и несколько раз проехалась по лицу поверженного босой стопой, на которую тут же посыпались частые поцелуи. Задумчиво огляделась вокруг и... ни с того ни с сего почувствовала приступ тошноты. То ли от местного «фирменного» коктейля, то ли от соприкосновений с этим уродом. Быстро обула туфлю и пнула рыжего в живот.

– Кыш из-под ног! И брысь с моих глаз!

Рыжий, трясясь всем телом, отполз на шаг назад.

– М... М-мы ещё увидимся? – робко пролепетал он.

– Что-о? – недоумённо вскрикнула Вероника. – На кой чёрт мне нужно такое дерьмо?

– А.. А можно ещё раз ножку поцеловать? – умоляюще взглянул на неё снизу вверх «неотразимый мачо», дрожа от ранее неизведанного, такого необычного и так внезапно прерванного наслаждения.

– Перебьёшься, ушлёпок! Потеряйся навсегда!

Рыжий печально вздохнул и послушно уполз куда-то в полумрак. Вероника подозвала официантку, расплатилась за выпитое и, с трудом сдерживая омерзение, покинула клуб.

Выбежала за дверь, с облегчением вдохнула свежий вечерний воздух, оглянулась на вход в ещё недавно любимое увеселительное заведение и презрительно сплюнула.

Нет, она и вправду выросла! Выросла из всех этих дурацких развлечений, из глупой молодёжной романтики с тёмными танцполами, ослепляющей светомузыкой, бесшабашно «тусующимися» в этой «романтичной» полутьме юными придурками и их мелочными разборками! Хватит! Больше ни шагу сюда! Прощай, бестолковая юность! Здравствуй, серьёзная взрослая жизнь!

Круто развернулась и зашагала домой твёрдой походкой солидной зрелой дамы. Во всяком случае, старалась выглядеть таковой.