Глава шестая.

В тот день мне на женщин бальзаковского возраста явно везло, даже в городском парке, на аллее у входа, напротив танцплощадки, меня встретила очень известная у юмористов Советского Союза гипсовая баба с веслом, вся в белом. Конечно, как и пионер с горном, она стояла там уже лет тридцать, если не больше, но сегодня, я на нее посмотрел по-иному. Статуя уже не призывала меня своими голыми ляжками к спорту, записаться в ДОСААФ, а в моем сознании она ожила, обернулась Еленой Владимировной в трусиках и, угрожая веслом, настаивала на своем приглашении в гости.

— Никита, чего остановился! Пошли скорее покупать входные билеты, Сашка с Галкой уже танцуют, — проговорила Лиза и потянула меня на танцплощадку.

— Уже иду! — ответил я и с трудом оторвал свой взгляд от изваяния из гипса эпохи послевоенного СССР.

Огороженное забором из сетки «рабица» место для танцев, охранялась миловидной женщиной средних лет в легком летнем платье из желтого ситца чуть ниже колен с довольно откровенным декольте, пуговицами спереди и узким пояском. На ее длинной красивой шее, параллельно линии углубления разделяющей надвое чуть приоткрытую ситцем грудь, лежал ремешок от кондукторской сумки. В изящной пухленькой ручке с коготками красного лака, она держала новый рулон билетов, не городского автобусного автотранспорта, а междугородного, до ближайших сёл, с ценой по тридцать копеек за каждый, и прикрепляла к сумке, чтобы просто отрывать одной рукой.

Я обогнал Лизу, нашел в кармане трешку и подал ей. Женщина приветливо посмотрела на меня, глазевшего на ее красивую грудь без всякой толики смущения. Ей не составило большого труда отличить взор молодого похотливого кота, которым я ее одарил, от взора неопытного юнца, пускающего слюни при виде обнаженной женской плоти.  

После нескольких дней тесного общения с Леной, меня словно подменили. Нет, черты лица, цвет глаз, высокий рост и стройная фигура остались теми же, но волшебница-соседка вложила в меня веру в свои сексуальные силы, мужскую красоту и сняла с меня застенчивость девственника, забрала вместе с моей невинностью и наивностью.

Этой перемены пока еще не чувствовала Лиза, но мне достаточно было лишь переглянуться с билетершей, чтобы  многое понять. Женщина без обручального кольца на пальце, что пришла продавать билеты на танцы, хоть и в простеньком, но весьма откровенном платье. К тому же была в очень приличных импортных туфельках, и явно не нуждалась в деньгах, а если и имела в чем острую необходимость, то только в общении с молодыми парнями завсегдатаями танцев в городском парке.

— Сколько, тебе? — сразу перешла она на «ты», улыбкой и глазами показывая, что наша встреча ей очень приятна.

— Нам, два! — проговорил я, не отворачивая от нее взгляда, даже когда подошла Лиза и взяла меня под руку.

Взор женщины сразу как-то погас, подтверждая мои предположения, но она не собиралась сдаваться сразу. Нежно, словно ласкала меня, разгладила своими красивыми пальцами денежную купюру, сложила пополам и, открыв сумку, положила ее в отдельный кармашек для крупных денег. Потом, чуть прогнувшись ко мне, так чтобы вырез платья на груди немного провис и стали еще больше видны ее прелести без лифчика, она стала медленно искать в сумке сдачу металлической мелочью.

Лиза отвлеклась на ларек с мороженым, стоявший неподалеку и смотрела туда, а не на билетершу, этим женщина и воспользовалась, показав мне свои достоинства в которых моя подруга уступала ей в силу своей молодости.

Наконец-то, она набрала нужную сумму, подала мне горсть медяков. Когда я протянул свою ладонь, чтобы взять, женщина поддержала ее своей свободной рукой снизу, слегка огладила, накрыла второй, высыпала деньги, на секунду сжала своими руками мою и проговорила:  

— Молодой человек, купите своей девушке мороженое. Видите, как она на него, неотрываясь, смотрит! — проговорила она и снова улыбнулась.

— Да, Никита! Купи мне, пожалуйста, пломбир! — радостно почти крикнула Лиза, и, отпустив локоть, подставила мне обе свои ладошки под мелочь, что я и высыпал ей всю.

Оставшиеся после покупки билетов деньги от трешки были неплохой платой за те несколько минут общения с красивой женщиной наедине, что появились у меня, когда Лиза побежала за желанным лакомством. То ли она была настолько наивна, то ли я был ей совершенно безразличен, но, в данный момент, меня это недолгое расставание вполне устраивало. Я смотрел на билетершу и вспоминал Лену, ее до конца расстегнутая молния джинсов и бритый лобок. Мне стало интересно, если на распространительнице билетов нет бюстгальтера, то может, и трусиков на ней тоже нет?

— Тебя Никитой зовут? — спросила она, выводя меня из дум, которые снова стали влиять на деформацию моей одежды в определенном месте.

— Да! А тебя?

— Вика… — как-то просто, без всяких жеманных ломаний, ответила она и, искоса, посмотрела на ларек с мороженым. Только убедившись, что моя девушка стоит в очереди к нам спиной и нас не видит, чуть придвинулась ко мне роскошной грудью. По завлекательным глазам было видно, что Вика даже не против того, чтобы я ее как бы случайно потрогал, но к танцплощадке подходили еще какие-то люди и моя уже поднятая рука, остановилась в сантиметре от нее. Она быстро оторвала квитки, сунула их мне, сделала шаг назад.

— Вот ваши билеты… Следующие, подходите! — проговорила она изменившимся голосом и повернулась обилечивать всех желающих.

Я отошел, Вика быстро рассчитала подошедших людей и кивнула мне, чтобы снова приблизился. Лиза уже шла от ларька ко мне с четырьмя пломбирами в руках, поэтому наш разговор получился кратким, но результативным.

— В десять вечера я уже свободна. Обычно отдыхаю в летнем детском кафе, здесь же в парке, за бутылочкой лимонада, пока оно не закроется, — тихо шепнула она. — Если есть желание, подходи.

 О каком желании говорила Вика, было понятно, да и ответить словами не имелось времени, я лишь кивнул, выражая свое согласие, и выдвинулся навстречу Лизе. Взял у нее предложенное ею мороженое, пока еще совершенно не представляя, каким образом мне отделаться от нее и своих друзей за два с половиной часа, что оставались до десяти вечера. Максимум до одиннадцати, потому, что в это время в нашей стране все увеселительные заведения дружно закрывались, посетители выпроваживались.

Может показаться, что на тот момент я уже совершенно не любил свою девушку, но это было не так, просто я не знал, как уговорить ее на более близкие отношения, подобраться к молодому цветущему телу, какие найти для этого нужные слова. Мой организм уже требовал полностью владеть своей женщиной, а я Лизу, даже не мог голой представить. Смешно? Но это было именно так, все ограничивалось банальным ухаживанием, свою энергию же, раньше, я сливал в унитаз, онанируя в туалете, а сейчас, благодаря соседке Лене, научился легко налаживать контакты с ее ровесницами, но девушки для меня так и не перестали быть чем-то недостижимым, воздушным, недоступным. Другими словами, сам того не заметив, я изменял Лизе еще ее не познав, и не знал как это сделать, а вовсе не потому что она мне надоела, приелась после долгого знакомства.

Мы зашли на танцплощадку, как раз кончилась популярная песня Юрия Антонова «Море» в исполнении местной вокально-инструментальной группы и Сашка с Галкой подошли к нам.

— Где вы ходите? — спросил мой друг, глазами призывая меня посмотреть в определенную сторону.      

— Мороженое покупали, там очередь! — ответил я, пока Лиза делилась с подругой сладостью, и проводил его взгляд своим.

Немного в сторонке, у забора из металлической сетки стояла кучка ребят из «парковых» с их предводителем рыжим Жекой, они смотрели прямо на нас. Я знал, что на танцплощадке, при девчонках, они нас не тронут, такой уж был неписанный закон краевых братств города, не вмешивать в свои разборки девушек, женщин, взрослых, милицию, общество в целом. Но всем своим видом они показывали нам, что мы посягнули на их территорию без должного соизволения со стороны хозяев и по тому же неписанному закону должны поскорее избавиться от своих подруг и прийти на известное нам место для разборок в конце парка, где они будут нас ждать.

Жека сунул руки в карманы брюк и демонстративно прошел мимо нас, сплюнув с губы спичку в нашу сторону. Это было своеобразное приглашение, от которого нельзя отказаться. Сашка отвел Галку немного от нас с Лизой и о чем-то стал говорить с ней, я обратился к Лизе.

— Прости, что так быстро все закончилось, но, вам с Галкой придется пойти сейчас домой без нас. Неотложное дело заставляет меня и Сашку остаться в парке.

— Даже не проводишь? — фыркнула она. — Остаешься с той старой теткой, что приворожила тебя своими сиськами?

— Не мели чуши! Мое желание остаться в парке, уж никак не связано с ней! — почти, то ли соврал, то ли сказал правду я.

Конечно, именно сисек Вики мне и хотелось, но только через два часа. Сказать Лизе, что пока что меня ждет совсем не любовная встреча, не позволяли все те же неписанные краевые законы, меня выручила Галка, не знаю от Сашки или то кого-то другого, она была больше осведомлена о «парковых» и знала в лицо их предводителя Жеку. Видимо сама сопоставила факты и обо всем догадалась.

— Лиза, пошли в кино сходим! На девять часов вечера сегодня в новом большом двухэтажном кинотеатре «Экран»  показывают советско-индийское кино «Приключения Али-Бабы и сорока разбойников»!

Она махом нашла ответ на вопрос, который я мучительно долго искал, но так и не придумал. Благодаря любви к Сашке, определенно в ней уже проснулась хитрая и находчивая женщина, да женщина, может у них что уже и было.  Я стал искать в джинсах деньги, кино было в две серии, и вечерний сеанс стоил намного дороже дневного. Нашел еще одну измятую трехрублевку. Моя родная тетка работала товароведом в книжном магазине и, через нее, я скрытно приторговывал среди знакомых дефицитными книгами с солидной надбавкой и без денег никогда не выходил из дома.

— Хватит? — спросил я.

— Достаточно, у меня еще от мороженого немного осталось…        

— Пошли, а то не успеем! — оборвала ее подруга и потянула к выходу из городского парка.

— Готов встретиться с «парковыми»? — проговорил я Сашке, провожая девчонок взглядом.

— Жаль только с танцами нехорошо вышло.

— Ничего, сейчас сполна без музыки натанцуемся!

Перед тем, как пойти на «пьяный пятачок», так называлось место, где совершали разборки «парковые» со всеми парнями из других концов города, мы прошли до недавно поставленных игровых автоматов, «Морской бой», «Подводный», «Воздушный» и других. Ванька не подвел, он ждал нас там, как и обещал, и встретил не один. Навстречу с местными, мы пошли уже не вдвоем, с нами был весь костяк «крутоярских».

Конечно же, это прибавило во мне уверенности, что запланированная встреча с Викой все же состоится и придало силы. Жека не ожидал, что на разборку кроме меня и Сашки явятся еще и «крутоярские» в элитном составе во главе с предводителем по прозвищу Война. «Парковые» оказались в меньшинстве, и их атаман быстро сменил тактику нападения на более миролюбивую — защиты.

Ванька отвел его в сторону, о чем-то переговорил и вернулся ко мне.

— Я объяснил Жеке, что ты сейчас живешь в центре и к «крутоярским» больше не имеешь никакого отношения, но он хочет выйти с тобой один на один, поквитаться за прежние обиды, не вмешивая в это своих и моих парней. Только после этого, он обещал заключить с тобой мировую.

— Согласен! — чтобы все слышали, громко ответил я, понимая, что предводителю «парковых» нужно сохранить лицо в создавшемся положении, и вышел на середину круга — Давай, Жека, до первой крови!

Я не собирался с ним драться, в отличии от него мне победа была не нужна, мне необходимо было как можно скорее с этим закончить, время неумолимо двигалось к десяти. Мы оба занимались боксом у одного тренера, поэтому техника его боя была мне знакома, после обмена ударами в корпус, я открылся и получил удар в скулу, из лопнувшей губы потекла кровь. Ванька поднял руку, оповещая присутствующих об окончании поединка.

Все получили то, чего хотели, «крутоярские» соблюдения закона улиц, «парковые» желанную победу, Сашка скорую возможность встречи со своей девушкой, а я наконец-то приобрел свободу передвижения по всей территории городского парка. Предводители двух крупных подростковых группировок со своими сотоварищами остались пить портвейн три семерки, праздновать в укромном уголке парковой зоны мировое соглашение. Мы с Сашкой отказались, сославшись на то, что наши девчонки сейчас в кино, нужно их встретить и проводить домой. У моего друга на Галку были какие-то свои планы, мне легко получилось уговорить его встретить подруг у кинотеатра одному, по окончанию последнего сеанса.

Пол-одиннадцатого вечера, я наконец-то набрал полной грудью воздух ничем и никем необремененной слободы и помчался в летнее детское кафе при городском парке.

Вика сидела за столиком в компании полупустой бутылки лимонада «Буратино» и двух граненых стаканов, один из которых был на треть наполнен, и явно кого-то с нетерпением ожидала. Нервничала, теребя декольте желтенького платья с пояском, расстегивая-застегивая самую верхнюю пуговку.

Увидев меня, заулыбалась, откинулась на спинку стула, освободила еще одну петельку на планке и соблазнительно выдохнула:

— Думала ты уже не придешь! Садись.

Я присел к столу, она протянула руку к моей разбитой губе, слегка ощупала красивыми пальцами с длинными ногтями, окрашенными в ярко-красный лак.

— Что это у тебя? Три часа назад не было!

— Пустяки…

— Целоваться больно будет!

— А разве мы будем? — делая наивное, удивленное лицо и в то же время давая понять, что мой вопрос с подвохом.

— Пошли, — она встала. — У меня в павильоне «Комната смеха» подруга работает. Посмотреть себя в кривом зеркале не хочешь?

— На тебя бы посмотрел, без платья, но там уже же закрыто!

Вика прищурила один глаз, как бы изучая меня, взяла со спинки свободного стула дамскую сумочку, открыла ее и вынула оттуда связку ключей.

— Если хочешь меня не только везде потрогать, но и разглядеть — поторопись. Скоро окончательно стемнеет, а свет в помещении включать нельзя, сторожа парка заметят.

Я подчинился без слов, поднялся, Улыбаясь, она вручила мне в ладонь свои ухоженные пальчики и мы спешно покинули детское кафе, так и оставив лимонад недопитым.

Пройдя мимо кривых зеркал в маленькую комнату для персонала, предварительно закрыв павильон изнутри на массивную щеколду, мы закрыли за собой и дверь, отделяющую подсобное помещение от просторного смотрового зала.

Вика меня обманула, в комнате, куда мы попали, не было окон, но зато имелась застеленная матрасом с солдатским одеялом деревянная лежанка, довольно широкая, на двоих, с одной подушкой.

— С улицы все равно ничего не увидишь! — проговорил я, находясь в полной темноте и еще не видя обстановки.

— Зато услышишь! Стены из фанеры, так что сильно-то не кричи! Сейчас включу электричество, выключатель только найду.

Минуты через три мои глаза резанул яркий свет мощной лампочки в патроне плафона под потолком. Когда мои глаза привыкли к освещению, Вика стояла рядом совершенно голая в одних только туфельках. Как я и думал, под одеждой у нее ничего не было, хватило малой толики времени, чтобы скинуть платье в кромешной темноте и при свете предстать передо мной во всей красе.

— Чего стоишь? Снимай джинсы, время у нас не так уж много, дома меня муж с работы ждет.

Я распоясал ремень, расстегнул пуговку, молнию на ширинке и стал стягивать с зада плотно сидевшие джинсы. Раздвигая полы японской рубахи, член выпрыгнул наружу, принимая положение и размеры, готовые к совокуплению, крайняя плоть сама отъехала назад, открыв розовую головку с капелькой смазки на отверстии канальчика.

Настало время всплеснуть руками Вике.

— Какой красивый! Ты чего тоже плавок не носишь? Я сразу заметила, еще там, около танцплощадки, когда покупал билеты, у тебя взгляд молоденького похотливого кота. Если поцелую его, сразу не кончишь?   

— Попробуй!  — нагло и громко ответил я

— Тише… — прошептала она, приложив свой красивый пальчик к не менее очаровательным губкам.

Вика присела и, высунув изо рта кончик влажного язычка, сначала слизала с головки каплю, муркнув кошечкой от удовольствия, потом, видимо мстя за мою излишнюю самоуверенность, вонзила его в канал, отчего я чуть не упал, сотрясаясь всем телом от нового невероятного ощущения.

Она ухватила меня обеими руками за булки оголенного зада.

— Успокойся немного, мальчик мой! У нас с тобой еще целая ночь.

— Ты же сказала, что тебя муж с работы ждет…  

— Нет у меня никакого мужа, Никита! Сказала так потому, что еще не решила, стоит ли оставаться с тобой до утра. Теперь и сама вижу — стоит!