Женя доигрывал пятую партию в бильярд на телефоне, когда вернулась жена от сына.

— Ну как там чемпион? — он заметил покрасневшее лицо — за двойку хвост Витьке накручивала?

— Он уже две недели, как окончил школу, какие двойки, совсем не следишь за сыном-она с упрёком посмотрела на него поверх очков. Женя улыбнулся и снова направил глаза на экран, где катались шары на зелёном фоне.

— А чего за крики стояли тогда? — удачный удар кием принес победное очко, он довольно усмехнулся.

— Ушибла палец об дурацкий шкаф дорогой, пришлось идти в душ, мочить холодной водой. — она закусила губу и стала поправлять причёску.

— Ну ты там потише Халк-усмехнулся Женя-раз живая, пошли спать.

Нина чувствовала вину перед своим невнимательным, но любимым мужем. Вспомнила их медовый месяц, поездку в Европу и вздохнула.

Переодевшись она легла и он нежно обнял ее, пока она погружалась в тревожный сон.

В это же время за стенкой лежал Витька. Час назад к нему зашла мать, по обыкновению сказать о позднем времени скорее всего. Но вместо заученным им уже фраз, она прикрыла дверь, взглянула на него, замешкалась и прошептала:

— Я хочу твою сперму.

Витька заикаясь ответил:

— Ч-что?

Ему показалось, что сегодня весь день — галлюцинации. И они снова начались.

Страстное желание затуманило сознание Нины как тогда, перед ужином. Ей до слез хотелось покончить с этим похабным извращением, остановиться, поставить точку в неожиданных отношениях с сыном. Нужные слова внезапно застряли внутри. Теперь, в детской комнате, казалось, что это нормально, и его эякулят дарит такие чудесные ощущения, что нельзя отказаться. Она подошла к нему и встав на колени ловко заглотнула освобождённый пенис. Она сосала старательно, крутила влажным языком по упругой головке. Во рту чувствовался вкус прелой плоти и старой мочи. Она в жизни бы не стала делать такое, но зачаровывающий вкус его смазки и семени перекрывал остальные ощущения. Внизу сладко ныло и текло. Она сменила трусы перед ужином, но и они уже все испачкались ее киселём.

Витька через полуопущенные ресницы смотрел на упитанную женщину в его ногах. Веснушчатое лицо раскраснелась, а очки убранные на волосы, как ободок сдерживали золотистые пряди. Мягкие губы тянулись по стволу, оставляя влажный след и снова возвращались к яйцам под чавкающие звуки работающего вакуума материнского горла.

Под ее пухлыми руками качался внушительный бюст в халате.

Волна неожиданного удовольствия накатила на парня, как волна урагана. Сметая все строения-мысли, все дома-устои. Засверкали звёзды, его руки схватили белокурую голову за затылок и насадили на член до самого упора. Мать замычала, замахала руками, как птица крыльями, но не мешала. Ее саму трясло, сперма брызнула фонтаном в жадную глотку и от ощущения горячей слизи, пьянящего, терпкого вкуса, ее настиг каскад оргазмов. Она пыталась сдержать стон, но крик удовольствия вырвался из пышной груди.

— Ооо, бляяяядь!!!

Витькины глаза стали большими, как блюдца. Во — первых, мать избегала ругательств, а во-вторых в паре метров находился отец. Со страхом он зажал ладонями искривленный женский рот. Она упала на спину, ее трясли конвульсии оргазма. Ноги разошлись и пятки сучили по полу. Она закатив глаза мычала в плотно прижатые ладони. Затем обмякла и затихла, лишь изредка всхлипывая.

Витька убрал руки и его глаза скользнули по лежащей матери.

Как сквозь сон, Нина чувствовала, что распахивается ее любимый халат в горох и прохладный воздух начинает касаться ее бюста и живота.

Витька включил запись и снимал свою мать в полуобморочном состоянии. Она ещё не пришла в себя и он хотел оставить на будущие «дни влажных салфеток» документальное видео. Ему хотелось ещё забраться на это мягкое, белое тело с разьехавшимися в стороны сиськами, но он решил, что лучше не рисковать.

Мать со стоном попыталась встать, перевернулась на живот, оторвалась от пола и неловко начала запахиваться. На резиновых ногах пошла к выходу. Все это время Витька одной рукой снимал телефоном родительницу, другой лапал ее за мягкие места.

Нина прошла в ванную, и встала под ледяной душ.

«Что со мной? Такого траха у меня не было со времён института. Все горит, хочется ещё... ммм, я хочу ещё спермы Витечки... ох, ну ты и шлюха. Бедный мой Женя... как я так... как же я их люблю»

Когда Нина смыла с себя запахи пота и соков обеих промежностей, ее собственной и сына, она посмотрела внимательно в отражение зеркала и пухлые губы на веснушчатом, посвежевшем лице сказали:

— Ну пошли спать, завтра все разберем Нина.

Она выключила свет, провела языком по зубам-убрала с них остатки спермы и отправилась к мужу.

Квартира погрузилась в сумрак и только маленький камень светился красным отливом у кровати Витьки.

Утром солнце ударило прямо в Витькины глаза. Летом он так и вставал, от солнечного нокаута в рассветный час.

— Надо маме сказать, что бы тёмные шторы наконец купила-он закрылся от надоедливых лучей одеялом.

«Мама!» — он аж подскочил. Накануне вечером она зашла к нему в комнату и устроила настоящее секспати на ровном месте. Или это лишь сон? Не веря в происходящее Витька потянулся к бесстрастному свидетелю удивительных, маловероятных событий. К своему сенсорному телефону с мощной камерой. Его палец открыл галерею с пометкой «Вчера» и он нажал на воспроизведение.

На экране отобразилось мамино лицо, полуоткрытый рот подергивался, в углу губ висела мутная капля, камера пошла вниз, по шее в район усыпанного веснушками декольте, тоже покрасневшего, будто после парилки. На нем, в свете лампы, поблескивал крестик на золотой цепочке. Подарок от отца на день рождения. Далее Витька увидел выпластанные наружу груди матери. Они растеклись по телу в стороны. Огромные соски коричневыми блюдцами темнели на фоне белой кожи. Камера взяла в объектив всю картину целиком — раздетая женщина лежит на полу в комнате, где сейчас находился Витька, тихо стонала и дрожала. А в горле у нее смешивается со слюной, его Витькина, сперма! И самое жуткое, что эта женщина, мама! Внизу у него пульсировал член.

«Не знаю что у нее с головой, но я вчера не помял ей нормально сиськи» — поглаживая ствол решил Витька и улыбнулся от того, что скоро все фантазии ему поможет осуществить самая доступная женщина, причём с нехилым набором сисек, его же мать.

Напевая под нос простой мотив, он встал, оделся и после туалета завернул в двери на кухню.

Мать, повёрнутая к нему спиной, резала овощи для салата. Одетая в строгий синий костюм и сверху она повязала фартук в клетку. Коричневые и черные полоски перекрещивались в узор.

— Доброе утро. А где батя? — Витя почесал затылок и потёр нос.

— Он пошёл прогреть машину и залить воды в стеклоомыватель. — голос у матери холодный, натянутый как струна. Она прокашлялась, прочищая горло, что бы начать щекотливую тему.

Витька смотрел на ее спину, как под вязочками фартука, под стук ножа об разделочную доску, трясется ее широкий зад, аппетитно обтянутый синим подолом, из под него высовывались крепкие ноги с круглыми икрами в черных, прозрачных колготках.

— Сын, вчера... — Нина не успела закончить отрепетированную фразу, как раздался звонкий шлепок и она почувствовала, как ее ягодица угодила в цепкие пальцы Витьки.

— Ах! — она развернулась и крепко ударила его по лицу — Ты совсем что ли ошалел!!!

Пунцовая от стыда, гнева и досады она схватила парня за ухо и потащила из кухни.

Витька пищал и охал:

— Пусти, пустиииии!!!

Он уже забыл, когда его так наказывали. Давным-давно, в детстве.

— Будешь у меня тут руки распускать, щенок! Совсем потерял все границы! Нервов нет на тебя! Что бы больше так не поступал и забудь, что было! — мать вытолкала его из кухни. Запыхавшаяся, похожая на гарпию выплюнула:

— Иди

в комнату! — и отправилась ворча дорезать овощи. Красная и в глубине души довольная, что хоть так замяла проблему.

Витя потирал распухшее ухо, абсолютно растерянный поведением матери. Вчера она сама набросилась в порыве страсти, а сегодня таскает за уши. Причем за абсолютную мелочь.

Хлопнула входная дверь, вернулся отец, они с мамой болтали о чем-то на кухне. Ему не хотелось там сейчас появляться.

Он сел на кровать и уставился на стену. Плакаты с супергероями, несколько напоминалок-стикеров со школы и фото Марго Нест-симпатичной киноактрисы. Она очень нравилась Витьке.

Потом он перевел взгляд на пол и увидел там камень. Тот, что вчера он подобрал у старого моста и принес домой. Серый, неприметный, в тени комнаты он терялся и все же, чем-то цеплял глаз.

Витька нагнулся, взял в ладонь камешек, ощутил в руке его тяжесть. Потер между пальцев и вновь из глубины камня начал сочиться еле заметный, красный свет. Сейчас он почувствовал, как тепло перетекает из странного камешка в его тело, будто прикосновение разбудило нечто в камне.

— Иди завтракать, Виктор-раздался за спиной холодный тон матери. Внезапно она осеклась, Витька исподлобья обернулся и взглянул на нее.

Стоит в дверном проёме, с уложенной прической, накрашенные ресницы широко распахнуты, а губы полуоткрыты.

Нина с утра очень разозлилась на своего сына. Помимо вчерашнего сумасшедшего поступка, которому она не могла найти оправдания, бессонной ночи, утром он добавил еще головной боли, тем, что схватил ее за зад. Она решила, что будет максимально строга с юнцом и лишит его интернета. Для профилактики. Только вот ее пульсирующий клитор в трусиках и предательски размякшая вагина решили все по своему.

Она снова хотела почувствовать сперму Вити внутри себя. Почему, откуда такие греховные мысли, понять она не могла. Утренняя выходка казалась ей не страшной и она корила саму себя за вспышку гнева.

— Прости, что ухо так дергала-она подошла и села напротив сына на его компьютерное кресло. Широко разведённые ноги демонстрировали шов колготок поверх белых, прозрачных трусов. Витька потерял дар речи, мама явно специально так села и не думала сводить колени. Более того, она наклонила его голову и прижав к груди щекой, нежно потрогала ухо.

— Болит? — у Нины от прикосновения к сыну вспыхнул под юбкой пожар. Она еле сдерживала себя, что бы не застонать, с ней такое случилось впервые. Влагалище сочилось и хотело ласки.

Вместо ответа Витька неуверенно протянул руку и сжал огромный шар материнской груди. Сквозь материю стал щипать место, где располагался сосок и вскоре он торчал, буравя ткань блузки.

Нина шумно задышала. «Нельзя так, нельзя ему позволять лапать меня. Но на мне же одежда, так что большего ему не видать. Пусть помнет и отпустит» Тут она почувствовала как под подол забралась вторая рука и гладит ее срамное место.

— Нет, пожалуйста! — она протестующе начала шептать, только руки не отталкивала, а лишь часто тараторила, что это все неправильно. Витька вовсю накручивал ей соски, будто крутил регуляторы громкости у колонок и тянул с тканью одежды в стороны. Пальцы под подолом натирали и тыкали сквозь колготки место между валиками губ, проваливались, насколько позволял нейлон, в горячее, влажное лоно.

— Пожалуйста, не надо, Витечка — повторяла мать

Тут раздались шаги и в комнату вошёл отец.

— Вы так и будете тут сидеть, пока остывает завтрак, а город встаёт в пробках? — его взгляд переходил то на сына, то на жену.

Витька еле успел убрать руки от запретных прелестей и тер, красный как рак, несчастное ухо. У матери от похоти влажно блестели глаза. Женя принял их за слезы нежности.

«Какая она добрая»

— Вы чего тут телячьи нежности развели? — неправильно оценил ситуацию ее муж. Он подошёл и обнял их обоих. — Пойдёмте жрать, господа.

Они встали и пошли из комнаты. Витька замыкал шествие и выходя хлопнул мать по заднице. Она обернулась, на лице у нее отразилось замешательство. Цыкнуть или улыбнуться, в голове у нее качались две реакции, Нина выбрала второе.

Проводив родителей, Витька достал из кармана камень и сказал:

— Похоже я нашёл причину всех этих странных случаев. Теперь я как супермен. Никто из дамочек не откажет мне с этим супер оружием!

Он посмотрел наверх:

— Жди меня Татьяна Борисовна.

Красный свет камня переливался, он готовился насытиться эмоциями новой женщины.