Подземный ход между двумя монастырями: мужским и женским – был не столько длинен, сколько темен и мрачен. Впереди с факелом шел молодой монах Доменико, за ним упругой походкой – аббатиса Эрминия, за ней тащилась целительница Агнис, замыкал шествие отец Ромеро. Исповедник тоже нес факел, воздуха было мало, и факел коптил, грозя погаснуть. Напевая псалом «Трубный глас под стенами Иерихона», они спотыкались о камни, уворачиваясь от свисавших с потолка корней и струек холодной воды. И только Эрминия знала, что именно этот псалом откроет дверь в монастырь Санта-Монте к солнечному свету и теплому ветру. Это был пароль! И когда шествие подошло к концу тоннеля, двери уже были открыты. Их ожидали два дюжих монаха с факелами и настоятель монастыря аббат Бузони. Был он высок, худ, подвижен, как капля ртути. А когда наклонялся, то свет отражался в его естественной тонзуре – лысине.

— Несказанно рад! Прошу!

Факельщики отошли в стороны, а гости вышли из тоннеля в подвал, и двери за ними захлопнулись.

Аббатиса еще на рассвете вывесила белый флаг, что означало: «Ждите гостей», но аббат Бузони еще не догадывался, с каким предложением пришли незваные гости. Поэтому он отвел гостей в трапезную, а в своей келье уединился с отцом Ромеро.

— Аббатиса желает, чтобы у нее был орган! – без обиняков сказал Ромеро, учтиво улыбаясь.

— Вот как? Я тоже! Только наши желания ни на что не влияют!

— Аббатиса собирается сделать его святейшеству подарок.

— У него есть целое государство, Ватикан. Вряд ли он желает что-либо еще!

— Тут я Вас должен поправить. Папа давно страдает различными заболеваниями кожи.

— Я это знаю.

— Эрминия хочет его вылечить.

— Я тоже хочу, но... не пора ли его святейшеству, учитывая его возраст, разговаривать с Богом, так сказать, тэт-а-тэт?

— Решать это будем не мы, ибо все в руцех Господних. Но аббатиса Эрминия считает, что ее лекарство может помочь его святейшеству... справляться со своими обязанностями лучше.

— И что же это за лекарство?

— Мужская сперма!

Аббат Бузони был ошеломлен, но на его длинном лице не дрогнул ни один мускул. Когда-то он страдал от трещин в прямой кишке, но один юный монах его излечил ежевечерними спусками в анус. С тех пор они часто уединялись у него в келье и предавались уже не лечебным процедурам, а плотским наслаждениям.

— В принципе я готов, – весьма нерешительно ответил аббат Бузони.

— Дело не в Вас лично. Вы можете отдать приказ своим монахам, и вопрос будет решен. Для начала нам нужно одно ведро спермы.

— И сколько для этого нужно монахов?

Отец Ромеро быстро прикинул в уме.

— Около пятисот.

— У меня столько нет. Кроме больных и немощных, могу предложить лишь сотню, да и то...

— Так их можно использовать несколько раз в течение дня, и сразу поставить ведро на лед! У Вас есть лед в погребах?

— Думаю, есть. Иначе мы давно питались бы тухлым мясом.

— Тогда, пожалуйста, после обеда соберите монахов в удобном помещении, и начинайте сбор семени, – предложил отец Ромеро. - Ведро найдется?

— Ведра у нас точно есть! – улыбнулся аббат Бузони.

Перед обедом аббат призвал своего друга молодого монаха Бруно и попросил его поискать лед и подходящее помещение. Тот смутился, но указал подходящее место прямо под продовольственными подвалами. Альфредо Бузони этого места не знал, и сразу пошел его смотреть в сопровождении двух факельщиков. Они спустились на самый нижний уровень, где аббат ни разу не был, и был изрядно удивлен, когда увидел обширный темный зал с двумя большими непонятными фигурами в глубине. Свет факелов не доставал до них, и аббат послал факельщиков посветить. И Бузони удивился еще более, когда рассмотрел искусно выполненные фигуры Люцифера с распростертыми крылами и Лилит, припавшую к его члену. Перед ними возвышался каменный стол, напоминающий алтарь. Монах Бруно склонился к уху аббата.

— На этом месте когда-то стоял храм Сатаны, который разгромила Святая Инквизиция, и экстраординарная консистория для освящения места постановила возвести наш монастырь. Этот зал был затоплен, но вода ушла, и мы его обнаружили. По-моему, зал вполне подходит для не слишком богоугодных дел.

— Что ты имеешь ввиду?

— Грех Онана. Ведь мы будем заниматься именно этим?

— Откуда ты знаешь? – нахмурился аббат. - Ты подслушивал?

— Совсем немного. Так зал подойдет?

— Теперь поздно что-либо делать. Нужно немного прибрать, а фигуры – задрапировать. Прошу, распорядись от моего имени.

Они поднялись на воздух, Бруно поспешил исполнять указания аббата, а Альфредо Бузони посетил трапезную, где монахи уже собрались на обед. Они с изумлением смотрели на четверку чужаков, двое из которых были женщины, хотя и в рясах доминиканцев. Их изумление еще более усилилось, когда аббат Бузони обратился к ним с короткой речью.

— Братья, вы любите музыку?

— Да, да! – послышались голоса из всех углов.

— Нужен ли нам орган?

— Да, да! – опять ответили монахи.

— Тогда вам придется потрудиться!

Аббат Бузони в нескольких словах изложил суть своей просьбы, и никто из братии, даже послушники-новиции, не отказался поделиться спуском с папой. В заключение, когда Альфредо Бузони произнес: «А для вашего вдохновения послужат сестра Агнис и аббатиса Эрминия», указав на гостий из соседнего женского монастыря, монахи оказались в полном восторге.

Если бы пуристы от веры видели вереницу обнаженных монахов в самом нижнем подвале монастыря Санта-Монте, они бы сразу принялись писать доносы в Святую Инквизицию. Еще бы! В полутьме бывшего главного зала храма Люцифера во множестве горели факелы, наполняя обширное помещение запахом смолы и ткани, которая была смолой пропитана. Они освещали согбенные фигуры братьев-доминиканцев, которые неистово работали руками стараясь наполнить глиняные плошки, розданные им заранее. Время от времени то один, то другой из братьев со стоном и придыханием распрямлялся, норовя попасть пульсирующим членом в маленький глиняный сосуд, и начинал онанировать снова. В короткие промежутки отдыха монахи жадным взором окидывали две обнаженные женские фигуры, которые извивались на широком каменном столе под закрытыми белым полотном фигурами Люцифера и Лилит. Эрминия и Агнис старались вовсю, натирая волосатые щелки о бедра друг друга и громко стонали. Иногда они останавливались, посматривали на онанирующих мужчин, чьи члены были болезненно напряжены и мокры, и снова начинали ласкать друг друга. Чтобы помочь братьям, в подвал спустился самый старый обитатель монастыря брат Франческо, питавшийся только облатками, и представлявший ходячий скелет, обтянутый желтой морщинистой кожей. Ведомый более молодыми под руки, он все-таки добрался до почетного места у самого алтаря, уселся там на каменный пол, и, горящими глазами на страстных монахинь, выдавил из длинного жилистого члена пару капель мутной жидкости. После чего крепко уснул от усталости.

Почему все так старались? Да потому, что сестра Агнис добралась до котлов с обедом и щедро плеснула туда двух своих зелий: в суп – для эрекции, во второе блюдо – для эякуляции.

В целом затея удалась на славу. Уставшие извергаться по три, четыре, а некоторые и по пять раз подряд, монахи подходили по одному к ведру, стоявшему наполовину во льду, и выливали туда содержимое своих плошек. Наиболее молодые и страстные, стоя у ведра, спускали туда дополнительно. В застоялом воздухе подвала стояли ароматы мужских выделений, пота и дыма. Смешиваясь, они поднимались к темному, почти не видимому потолку и стояли там чадным облаком.

Только четыре мужских фигуры оставались неподвижными совсем рядом со скрытыми от взглядов скульптурами властителя ада и его пассии. Это были факельщики аббата и отец Ромеро с монахом Доменико. Только они не получали снадобий. Доминиканцы женского монастыря были загодя предупреждены Агнис и Эрминией, а факельщики расчищали зал и не обедали вообще. Аббат Бузони и его любовник Бруно пребывали в жарких объятиях друг друга и в сдаче семени не участвовали, предпочитая оставлять ее в отверстых задних проходах и жадных ртах...

Наконец ведро наполнилось до краев, и оргия праведников прекратилась. Монахи удалились, переживая это событие молча. Некоторые, наиболее рьяные, опирались на плечи братьев. Кое у кого члены еще торчали...

Едва за гостями захлопнулась дверь подземного хода, распаленные страстью Агнис и Эрминия оказались в объятиях отца Ромеро и ложного кастрата Доменико. Тележка с ведром во льду была отставлена в сторону, а две пары бешено совокупились в темноте тайного подземелья, словно подчиняясь приказам Люцифера и Лилит...