Случилось ужасное - одна фотография провалилась за диван. Я после школы сидел в маминой комнате на разложенном, как это иногда бывает, диване и рассматривал очередной раз снимки. Они никогда не могут надоесть, виды моей мамочки каждый раз заставляют мой член затвердеть и убедительно отстреляться. Фотки разложены - я уже не утруждаю себя лишними предосторожностями. Вдруг одна из карточек выскользнула из стопки и провалилась между стеной и диваном. Досадно, но прерывать свою игру я не стал - верну ее позже. Вместо этого, я откинулся спиной на стену и, выбирая из кучи фотографии, мягко водил пальцами по чувствительной головке.

Сегодня у меня в фаворитах вот эта - мама лежит животом на диване (на этом самом диване) с оттопыренной кверху попой, а руками разводит в стороны ягодицы. В кадре видна вся промежность - и волосатые набухшие губки влагалища и покрытая жесткими волосками ложбинка между ягодиц и сморщенные складочки темной дырочки. Я уставился на фото, рука все быстрее ходила вдоль ствола, пальцы касались при каждом набегании чувствительного ободка основания головки.

Все чувства сконцентрировались на члене, нежность золотым газом копилась в моем животе, она грозила прорваться и разлететься по всему телу. В ожидании набегающей волны, неизбежно накрывшей и поглотившей бы меня целиком, я расслабился и накрыл член полотенцем. От прикосновений махровой ткани к зудящей залупе волна ускорила ход. Сперма сразу хлынула, безостановочно заполняя складки полотенца горячей, липкой массой. Я простонал и замер в неге.

Настало время собрать фотографии и следы своего вторжения. Я заглянул за диван - в темной щели невозможно ничего разглядеть, пришлось проползти диван со всех сторон, но не обнаружил ни одной возможности просунуть руку. Пришлось сложить диван, но и это не позволило достать фотографию. В отчаянии я пытался отодвинуть диван, как и следовало ожидать, его тяжесть не поддалась ни на миллиметр. Убедившись в тщетности предпринимаемых попыток, я собрал в бумажный кулечек оставшиеся фотографии. Пакетик со временем заметно засалился и потерся.

В течение дня я еще не раз заходил в мамину комнату, чтобы снова и снова пытаться извлечь фотку. Все тщетно - я в отчаянии. За окнами темнеет, а ни одна из моих попыток пока даже близко не позволила подобраться к запавшей фотографии. Мама вернулась домой в отличном расположении духа. Еще бы, ведь она пока не знает о пропаже. Когда и как она ее обнаружит? Когда достанет все фотографии и не увидит той самой? Маловероятно, но возможно. А вот если рано или поздно придется двигать диван и в самый неподходящий момент всплывет такой компромат... это кошмар!

Нужно постараться не выдать свою озабоченность, иначе мама начнет что-то подозревать. Вечер, там не менее, прошел спокойно, я внимательно следил за ее глазами, выражением лица, но ничего сколько-нибудь тревожного не проявлялось. Наоборот, она чаще улыбалась, говорила ласковее, теплее, призывнее. Моя мама.

— Костик, я пойду спать, устала сегодня - сказала мама, заглянув в мою комнату, - спокойной ночи, малыш.

— Спокойной, мамуль, - ответил я.

Задумчивость теперь мешала сосредоточиться на книжке. Не часто она сообщает мне о своем желании лечь пораньше. Обычно мы смотрим телевизор, в процессе она расправляет постель и засыпает, если только я первым не уйду к себе в комнату. Я услышал щелчок выключателя в гостиной, в квартире стихло. Только журчание струйки монотонно доносилось из туалета. Я забрался в кровать и долго лежал в тишине. Мысли кружились вокруг спящей  мамы, потом срывались в крутое пике и врывались за диван, где таилась пропажа. Я не знаю, что делать, чтобы избежать выволочки. Можно попросить дядю Эдика, он, правда, давно не приходил, да и обращаться к нему с такой специфической просьбой не хочется - мало ли, что он подумает?

Вспомнилась последняя ночь, когда я был в маминой комнате. Даже когда я стиснул ее грудь, кончая в трусы, она не проснулась. Я мысленно уже был готов к расправе, но мама не почувствовала моей руки, не услышала моего стона. Честно говоря, безнаказанность несколько вскружила мне голову, я уже стал не таким осторожным, каким следует быть разведчику. А история с пропавшей фотографией - лишнее тому подтверждение. В квартире все также темно и тихо, только журчит ручеек, сбегая по фаянсу. Я встал с кровати, трудно решиться сейчас пойти в ее комнату. Да и зачем? Просто посмотреть?

Или испытать свою удачу и снова полапать мамину грудь? Спать совершенно не хотелось, тревожное чувство не покидало меня и требовало решительных действий. Мягко ступая, я вышел из своей комнаты, глаза обвыклись в темноте. Шаг за шагом я приближался к двери гостиной. Заглянул - в скудном лунном свете видно контуры мебели. Мама на диване, не шевелится, дышит во сне медленно и глубоко. Я вошел на несколько шагов вглубь комнаты, постоял, прошел ближе к дивану. Отсюда видно мамино лицо, ее глаза закрыты, реснички слегка дергаются. Она в шелковой молочного цвета комбинации. Короткие ее края, отороченные кружевом, едва покрывают бедра. Кажется на маме сейчас те самые красные трусики, что пришлось мне примерять.

Мама красивая. Ножки длинные, упругие, сильные. Животика совсем нет, ручки и шейка изящные и тонкие. Груди на этом хрупком стане кажутся непропорционально большими. При каждом вдохе грудь поднимается, потом снова опускается. В прошлый раз я видел ее сиськи голыми, даже трогал их. Сейчас они под тонким покровом шелка, но кажутся не менее привлекательными. Дрочить я не собирался, но член все-таки встопорщил мои трусы. Вот бы еще раз потрогать грудь. Внизу живота тихонько забурлило, внутри варилась живая влага, которой предстоит начинить мое орудие и выстрелить залпом. Это приятно... мягко, спокойно и приятно.

Я прикоснулся кончиками пальцев к маминой руке. Бархатистая кожа очень приятна наощупь. Мама не проснулась. Тогда я коснулся плеча и пристально смотрел на ее лицо - ни одного мускула не дернулось, ни одной эмоции не отразилось. Смелее я отрывисто провел по грудям, еще раз и еще, пока наконец, не оставил ладонь на сиське. Шишечка соска упиралась в мои пальцы, она была напряжена, как бутончик. Завидую младенцам - они могут сосать эти бутончики по нескольку раз в день. В трусах начало зудеть, даже прикосновение самих трусов начало вызывать томление в залупленной головке. Я стянул трусы, теперь кожица оттянута от кончика члена; чем сильнее я оттаскиваю ее, тем больше она растягивается на залупе. Потом собирается складками позади. Так сладко. Водить крайней плотью взад-вперед, это нечто прекрасное.

Чувствую, как мама дышит, как вздымается ее грудная клетка. Я завел руку под ночнушку, ощутив бархатистость кожи ее теплых, упругих сисек. Тишина, мама не шевелится. Я продолжаю водить крайнюю плоть пальцами левой руки. Безнаказанность кружит голову. Я решился провести рукой по животу, поласкал ее бедра и вот, наконец, провел пальцами по трусикам. Они оказались сырыми. Я надавил легонько между ног, туда, где сходились полные бедра. Прелесть их полноты мне нравилась больше даже, чем все остальное. Сначала я это понял на фотографиях, теперь ощущал это явственно. Хочется стащить с мамы эти красные трусики, но это чертовски опасно!

Я глажу по промежности, чувствую хлюпанье распухших половых губ, впадинку между ними, скоро чаша моих весов переполнится и я взорвусь. Нужно успеть подставить ладошку, чтобы не залить спермой мамину постель. Я возвращаюсь к сиськам, стягиваю лямочку с плеча, но освободить грудь не удается. Вдруг я понимаю, что она смотрит. Да она открыла глаза, но молчит. Она улыбается. От такой вульгарной улыбки моя чаша переполнилась, чувствую, как фонтан изнутри пробирается по канальцам и рвется наружу. Я, стиснув зубы, стараюсь удержаться, собираю все силы, но это выше меня. Первый залп ударил в темноту, от блаженства потемнело в глазах, ноги перестали меня слушаться, я провалился в бездну. Темное, нежное блаженство...

Я проснулся на диване. Солнце уже наполнило гостиную комнату косыми лучами. В ужасе я оторвал голову от подушки, на часах почти семь, вокруг не привычная для этого часа обстановка. Трусов на мне, как бы усердно я ни молился, не обнаружилось. В школу я не опоздал, хоть и провел весь день в глубокой задумчивости.

Днем, придя домой, я первым делом рванул в мамину комнату, постельное белье сбито в кучу на диване. Я достал кулечек, высыпал фотографии и обомлел - пропажа вернулась на место.

Теперь почти каждый вечер мамочка заглядывает ко мне в комнату, загадочным голосом желает спокойной ночи и отправляется в постель.